CC BY
206
УДК 101.1.::316
Янь Шуфан Yan Shufang
Абрамов Виктор Алексеевич VictorAbramov
КУЛЬТУРНЫЕ ИНДУСТРИИ КАК МЕХАНИЗМ РЕАЛИЗАЦИИ ЦЕННОСТНОГО ПОТЕНЦИАЛА «МЯГКОЙ СИЛЫ» КИТАЯ
CULTURAL INDUSTRIES AS A CHINESE «SOFT POWER» VALUE POTENTIAL’S REALIZATION MECHANIZM
Раскрывается становление концепции «мягкой силы» Китая, ее ценностные компоненты. Показана необходимость совершенствования китайских культурных индустрий для реализации потенциала «мягкой силы» в социокультурном развитии КНР Ключевые слова: мягкая сила, культурные индустрии, социокультурное пространство, ценности
At the article the Chinese «soft power» conception realization and it’s value components are analyzed. The Chinese cultural industries perfection’s necessary for realization «soft power» in the Chinese socialcultur-al development is pointed
Key words: soft power, cultural industries, social-culteral space
Культура как системообразующая основа жизнедеятельности современного китайского общества для достижения задач во внутренней и внешней политике КНР все чаще интерпретируется в понятии «мягкая сила» [1]- Глобальное развитие китайского общества все больше обнаруживает взаимосвязь между культурой и экономикой, культурой и рынком. «Индустриализированная культура», или «культурная индустрия» — производство культурной продукции, ее использование для удовлетворения духовных потребностей китайского общества — в целях обеспечения культурной безопасности страны должна опираться на традиционный ценностный потенциал «мягкой силы» Китая.
Теория «мягкой силы» была разработана ещё древними китайскими мыслителями Лао-цзы, Конфуцием, Сунь-цзы и при-
менялась более двух тысяч лет в области военной мысли, управлении государством и воздействия на другие народы. Так, в древнекитайском памятнике «Канон Пути и Совершенства» («Дао-Дэ цзин»), приписываемом основателю даосизма Лао-цзы (кон. VII —нач. VI в. до. н.э.), высказывается суть «мягкой силы»: «В Поднебесной самое мягкое одерживает верх над самым твердым» [2]. В другом источнике приводится следующее высказывание: «В целом мире нет ничего мягче и слабее воды, но вода лучше всего побеждает то, что прочно
и твердо.....то, что слабое одолеет сильное,
а мягкое — твердое, знает весь мир...» [3].
В глубокой древности предки современных китайцев размышляли над тем, как использовать инструменты «мягкой силы» для победы в конфликте «жестких сил». В трактате Сунь-Цзы (VI — нач. Ув.дон.э.)
«Искусство войны» содержатся следующие её стратагемы: «и жуо кэ ган» («используй мягкие средства, чтобы побороть силу»), «би ши цзи сюй» («избегай сильных сторон противника, используй его слабости»), «лучшее из лучшего — покорить чужую армию, не сражаясь» ит.д.
Древнекитайская философская школа «Бин Цзя», разработавшая учение о военном искусстве, в том числе о «мягкой» и «жесткой» силе как основ социальной регуляции, синтезировала для этого идеи «конфуцианства», «легизма», «даосизма», «иньян цзя» и «мо цзя». Идеологической основой учения служили конфуцианские принципы отношения к военному делу, изложенные в «Хуан Фане», «Луньюе», «Си Цы чжуани. Наиболее важные сочинения этой школы «Сунь-цзы» и «У-цзы» вместе с пятью другими трактатами в конце II в. были объединены в «Семикнижие военного канона» («У цзин ци шу»), ставшего основой всех традиционных военно-политических и военнодипломатических доктрин не только Китая, но и Японии, Кореи, Вьетнама.
Ценностные идеи, изложенные в «У цзин ци шу», основывались на представлении о циклическом характере всех космических процессов, являющихся переходом противоположности друг в друга по законам взаимопревращения сил «инь» и «ян», и циркуляции «пяти элементов» («у сии»). Этот общий ход вещей и есть путь «обращения к корню и возвращения к началу», т.е. к «дао». Поэтому в социальной жизни также действуют противоположности, в ней взаимообусловлены «культура» («вэнь») и оппозиционная ей «воинственность» («у»), т.е. «мягкое» и «жесткое» [4].
Тема «мягкой силы», проявляющаяся на различных исторических этапах социокультурного развития, вновь активировалась в китайском обществоведении и публицистике в конце 1990-х гг. В этот период традиционные военные представления, трансформировавшиеся в идеологию военной философии Нового времени Дэн Сяопина [5], нашли форму своего выражения в «мягкой силе». Первое упоминание о «мягкой силе» в 1993 г. связывают со стать-
ей Ван Хунина — «Культура — «мягкая сила» государственной мощи», где культура была представлена именно в виде «мягкой силы». Автор статьи так писал о новом понятии в мировой политике: «...международные пертурбации и международные изменения в сравнении государственной мощи сделали «мягкую силу» основной силой внешних связей страны. «Твердая сила» может распространяться в определенной политической обстановке, в то время как «мягкая сила» опирается на существующую систему социокультурных ценностей, поддерживается международным сообществом и опирается на потенциальную энергию мировой культуры» [6]. После этого понятие «мягкая сила» стало чаще использоваться в исследованиях по философии, экономике, менеджменту, политологии [7].
Практическое внимание властей, научного сообщества к этой новой китайской идеологии проявилось после прихода к власти нового поколения руководителей. Превращение концепции «мягкой силы» в стратегию партии власти произошло на XVII съезде КПК, на котором в докладе Ху Цзиньтао прозвучал призыв повышать культурную «мягкую силу» государства в создании «гармоничного общества» внутри Китая и «гармоничного мира» за его пределами [8]. Культурная «мягкая сила» стала рассматриваться как «проявление связующей силы нации, и эта сила заключается в признании системы ценностей китайского общества» [9].
Однако следует отметить, что в процессе научного обсуждения феномена мягкой силы возникли разногласия по поводу её политического или культурного истолкования, потенциала влияния и стратегии реализации, что нашло отражение в многочисленных публикациях. В целом, китайские эксперты полагают, что нынешний статус Китая как всемирной фабрики, производящей лишь материальное, не способствует наращиванию потенциала «мягкой силы». При этом Китай массированно «импортирует» иностранные знания, технологии, продукцию культурной индустрии. В то же время его национальные достижения,
знания, технологии, духовные продукты культурной индустрии «экспортируются» с трудом, а оказавшись иод контролем и влиянием иностранной «мягкой силы», успешно нейтрализуются. В этой связи все большее внимание привлекает тематика культурных индустрий, через механизм которых возможна реализация ценностного потенциала «мягкой силы» Китая.
В современном социокультурном развитии КНР выделяются способы реализации китайской «мягкой силы» внутри страны и за её пределами: во-первых, проведение различных акций культурного характера, в которых наиболее полно представлены привлекательные социокультурные особенности с упором на экономические и прочие достижения КНР последних лет; во-вторых, масштабная организация регионального сотрудничества, в том числе оказание помощи в экономической и социальной сфере, здравоохранении, образовании, предоставлении гуманитарной помощи; в-третьих, проведение сбалансированной региональной политики внутри страны и в международной арене, что позволяет играть важную роль в недопущении обострения международной обстановки, в укреплении глобальной политической и экономической стабильности.
Подробнее рассмотрим культурный способ реализации «мягкой силы». Акции социокультурного характера, опирающиеся на богатую цивилизационную традицию, занимают в стратегии «soft power» КНР особое место. В результате происходит увеличение количества культурных проектов Китая за рубежом, что призвано оказать универсальное упорядочивающее влияние на глобальное социокультурное пространство, которое включает в себя как западное, так и азиатское, африканское, латиноамериканское, мусульманское цивилизационные пространства.
Внешние культурные обмены КНР, реализуемые в рамках культурной дипломатии, представлены образовательными и культурными направлениями. Формой реализации первого направления выступают институты и классы Конфуция. По состоя-
нию на март 2010 г. Китай открыл уже 256 институтов и 58 классов Конфуция по всему миру. В экспериментальном режиме работает электронная версия института Конфуция, позволяющая познакомиться с китайской культурой и современной информацией о Китае с помощью сети Интернет [10].
Внешние культурные обмены Китая осуществляются также путем проведения в других странах фестивалей китайской культуры, выставок, взаимных обменов культурными и художественными делегациями, совместного обучения студентов, а также другими традиционными способами культурной дипломатии. Создание за рубежом центров китайской культуры является одним из каналов «народной дипломатии», которая в последние годы привлекает повышенное научное внимание.
В рамках акций подобного социокультурного характера Китай предлагает миру собственное понимание «гармоничного» развития как отдельного индивидуума, так и становящегося глобальным китайского социума в целом, а также его межгосударственных, региональных отношений. Это позволяет выделить в стратегии «мягкой силы» основные компоненты, успешно реализующиеся в региональных практиках китайского государства.
Первый компонент китайской стратегии «мягкой силы» — традиционная идея «гармонии». Китайские региональные комбинации в рамках второго компонента заключаются в оказании масштабной помощи крупными социокультурными проектами, получением концессий на добычу природных ископаемых, налаживанием регионального сотрудничества в совместных воспроизводственных процессах. Реализуя эти проекты, Пекин тем самым мягко расширяет свое социокультурное пространство и ненавязчиво создает благоприятный имидж среди населения стран, их интеллектуальных элит, властных структур.
Экономическая помощь КНР различным странам сопровождается расширением сотрудничества в области «культурной индустрии», здравоохранения и туризма — тех сфер, которые занимают ключевые по-
зиции в рамках стратегии «мягкой силы».
Мягкая стратегия внешней регионализации Китая тесно связана с приоритетами внутреннего регионального развития. Комбинации компонентов «мягкой силы» во внешней политике рассматриваются Пекином только через призму внутренних приоритетов, таких как устойчивый экономический рост, внутриполитическая стабильность, объединение страны, сбалансированное развитие внутренних регионов, инновационную мягкость развития предприятий [11], которые представляют собой суть построения «гармоничного общества».
Таким образом, активирование традиционного китайского потенциала «мягкой силы» в XXI в. показывает, что руководство страны стремится вывести её на инструментальный уровень, аналогичный влиянию американской и японской «мягкой силы». Но достоинством и преимуществом китайской «мягкой силы» уже сегодня является то, что она, наряду со стремлением мягко расширить социокультурное пространство Китая, стремится создать и гармоничные, принципиально неконфронтационные отношения с другими цивилизациями. Это, безусловно, повышает глобальную и региональную роль Китая, способствует укреплению и распространению привлекательности его «мягкой силы».
В 2007 г. американский политолог Дж. Курланцик опубликовал исследование «Обаяние как наступательное оружие: как «мягкая сила» Китая меняет мир», в котором показал механизмы регионального расширения китайского социокультурного пространства в Юго-Восточной Азин, Латинской Америке и Африке. Китай использует при этом демонстрацию модели развития, известной иод названием «Пекинский консенсус», дипломатию, международную помощь, инвестиции, торговые преференции, культуру и научные обмены для влияния на развивающиеся страны [12].
По мнению китайского эксперта Ван Ивэя, такой путь развития Китая является проявлением тенденции к неизбежному успеху развивающихся стран в процессе глобализации. Свидетельством тому служит
возникновение феномена БРИКС. Успех китайской модели «Пекинский консенсус» и её «мягкой силы» показал развивающимся странам, что возможен другой, незападный мир и путь его развития. Это побудило многие страны искать в китайском опыте собственную модель развития и стремиться к многообразному миру [13].
Основными принципами «Пекинского консенсуса», привлекшего к себе мировое внимание, являются:
— рост ВВП при сохранении независимости от мирового капитала;
— решительное стремление к инновациям и экспериментам (специальные экономические зоны, экспериментальные площадки по активизации процесса внутренней регионализации, управленческого взаимодействия внутренних регионов Китая);
— защита государственных границ и национальных интересов;
— накопление и использование инструментов асимметричной силы в виде сотен миллиардов долларов валютных резервов, потенциалов и ресурсов «мягкой силы»: культурной, экономической, дипломатической, экологической ит.д.
Китай в ходе рыночных реформ практически добился и макроэкономической стабильности, и активизации региональных субъектов хозяйствования, и внушительных внешнеэкономических успехов. В КНР реализуется инвестиционная, а не монетарно-либеральная модель развития с очень высокими темпами роста и нормой накопления. Не торопятся в Китае и с переходом к конвертируемости национальной валюты по счетам движения капитала. При этом «жэньминьби» («народные деньги») являются одной из самых устойчивых мировых валют с реальным обеспечением и минимальной инфляцией. Финансовым спекуляциям в стране противостоят жесткое государственное регулирование и достаточно эффективная система мониторинга рынков.
Важнейшей частью «Пекинского консенсуса» становится выдвижение на первый план традиционной ценностной идеи «соци-
альной справедливости». Поучительно для многих развивающихся стран и отношение Китая к процессу «глобализации». С одной стороны, это мировая «экономическая война», от которой «никуда не денешься», с другой — «глобальное взаимодействие», в котором выгоду получают все стороны. Участие в глобализации Китая не означает полной либерализации внешнеэкономической сферы, как, например, в России. Так, в КНР очень высока непосредственная доля госсектора — порядка 65 % (с учетом доли государства в предприятиях с иностранными инвестициями).
Хотя в научном познании не сложилось единых понятий и стандартов для рассмотрения китайской модели развития, очевиден тот факт, что за прошедшие 10 лет Китай удивил мир. Его прогресс повлек за собой переосмысление важности китайского «социокультурного», глубинных детерминирующих связей между экономикой, культурой, социальным устройством, экономической и политической свободой. Сравнивая опыт реформ в России и Китае, журналист Р. Каплан сделал такой неожиданный вывод: «иногда партийная диктатура может породить свободу» [14]. Аналогичный отклик на его мнение был сделан в газете «The Australian» в статье под названием «Испытание китайской модели»: «Китай демонстрирует миру, что в обстановке отсутствия политической свободы может существовать экономическая свобода, а мы в свое время думали, что они неотделимы». Похожее было опубликовано и в газете «Нью-Йорк Таймс», где Т. Фридман говорит, что он «с завистью смотрит на политическую систему Китая, потому что его руководители в состоянии принять верные меры и гарантированно решить проблему» [15]. Такая модель развития, в которой инициативным центром выступает руководство страны, оказывает инновационное влияние на путь развития многих стран.
Необходимо отметить, что стратегия «мягкой силы» КНР является важнейшим компонентом не только регионального, но и мирового политического, экономического и культурного развития. За «мягкой силой»
— будущее. Страны мира, которые желают полноценно войти в глобальные процессы, как и Китай, неизбежно сделают выбор в пользу стратегий развития, основанных на принципах своей, а не чужой «мягкой силы». Стратегии «мягкой силы» будут представлять основные принципы безопасности этих государств, презентовать культурноисторическое наследие и демонстрировать включенность в общемировой культурный, интеллектуальный и гуманистический процесс, защищая их социокультурное пространство.
Культурный потенциал Китая огромен, но, по признанию многих аналитиков, его «мягкая сила» еще недостаточно сильна. Решение этой важнейшей проблемы должно быть связано с теоретическим оформлением понятия «культурные индустрии» в китайской науке [16], с совершенствованием законодательной базы «культурной индустрии» и «культурной ответственности». Для создания благоприятной обстановки в развитии «культурной индустрии» с началом реформ были приняты: «Положение об управлении печатным делом», «Положение о регулировании музыкальной продукцией», «Положение о управлении книгопечатанием», «Положение о коммерческих выступлениях», «Меры по регулированию деятельности коммерческих развлекательных комплексов», «Меры по регулированию деятельности предприятий совместного сотрудничества в области музыкальной индустрии». Они стали законодательной базой развития «культурной индустрии». Но эта база ещё слаба, она не имеет законченной формы и не соответствует быстрому развитию «мягкой силы» китайского общества [17].
«Культурный дисбаланс», который свидетельствует о слабости «мягкой силы» Китая, — по мнению Пан Чжуньиня, — может быть смягчен, если увеличить мощности «культурной индустрии», освоить и адаптировать к местным китайским реалиям зарубежный опыт использования «мягкой силы» и распространения на её основе социокультурного влияния. Но поскольку западные политические ценности не могут
стать частью китайской «мягкой силы», то власти Пекина заявляют о неприемлемости для Китая и «модели» многопартийной парламентской демократии, и западной ценностной «модели» развития.
Поэтому важным стратегическим направлением развития «мягкой силы» Китая является упорядочение экономической структуры, в том числе и «культурной индустрии», основанной на внешней торговле и иностранном капитале, усиленная поддержка прогресса суверенной экономики и технологических инноваций, «культурной индустрии», развитие открытой системы
знаний, обладающей китайской спецификой» [18].
В итоге формирующийся имидж Китая, опирающийся на пропаганду успехов в области экономических преобразований и миролюбия национальной внешней политики, будет успешно работать на повышение глобальной привлекательности китайской цивилизационности. Феномен продолжительного и быстрого экономического роста гарантирует «мягкой силе» КНР внимание со стороны стран, например, еще не выбравших для себя оптимальную «модель» ценностного развития.
Литература
1. Абрамов В.А. Глобализирующийся Китай: грани социокультурного измерения: монография. — М.: Восточная книга, 2010. — 240 с.
2. Мялль Л.Э. К пониманию «Дао-Дэ цзина» // Ученые записки Тартуского государственного университета. — № 558. Труды по востоковедению. — Тарту. — 1980. — №6,— С. 15-21.
3. Китайская военная стратегия: сост., пер., вет. ст. и коммент. В.В. Малявина. — М., 2002. -С. 37.
4. Китайская философия: энциклопедический словарь / РАН, Институт Дальнего Востока: гл. ред. М.Л. Титаренко. — М., 1994. — С. 23.
5. Ли Шицзюнь. Дэн Сяопин: синь шици цзюнь чжэсюэ сысян = Дэн Сяопин: идеология военной философии нового времени. — Бэйцзин, 1991. — 295 с. — Кит. яз.
6. Цит. по: Ван Таопэн. Вэньхуа жунь шили, Чжунго дэ чжаньлюэ сюаньцзэ = Культурная «мягкая сила», стратегический выбор Китая // Чжэнгун яньцзю дундай. — 2008. — № 2. — С. 12-
15,— Кит. яз.
7. Жуань шили: Чжунго шицзяо = Мягкая сила: Китайский угол зрения / иод ред. Дун Чжэ-нхуа, Хань Бо. — Бэйцзин: Жэньминьчубаньшэ, 2009. — Кит. яз.
8. Ху Цзиньтао. Гао цзюй Чжунго тэсэ шэхуйчжуи вэйда цичжи, вэй доцюй цюаньмянь цзяньшэ сяокан шэхуй синь шэнли эр фэньдоу. Цзай Чжунго гунчаньдан ди шици цы цюаньго дайбяо дахуй шан дэ баогао (2007 нянь 10 юэ 15 жи) = Высоко неся великое знамя социализма с китайской спецификой, бороться за новую победу в деле полного построения среднезажиточного общества. Доклад на XVII Всекитайском съезде Коммунистической партии Китая 15 октября 2007 года. Информационное агентство «Синьхуа». — Пекин, 2007. — Кит. яз.
9. Чжан Цзеюнь. Дацзао Чжунго вэньхуа жуань шили = Формирование культурной мягкой силы Китая // Цзянхай цзунхэн. — 2008. —№1. — С. 53-54. — Кит. яз.
10. Осуществление всесторонних внешних образовательных и культурных обменов. — Режим доступа: http://russian. china.org.cn/china/tzt/2009-08/18/content_18357160.htm. — дата обращения: 04.03.2010.
11. Дэн Чжэнухун. Жуань шили. Чжунго цие дэ поцзюй чжи Дао = Мягкая сила. Проблема становления китайских предприятий. — Ухань: Ухань дасюэ чубаньшэ, 2009. — Кит. яз.
12. Kurlantzick J. Charm Offensive: How China's Soft Power is Transforming the World. Yale Univ. Press. — 2007.
13. Режим доступа: http://news.xinhuanet.com/world/2007-09/04/content_6659527.htm. — Загл. с экрана.
14. Robert Kaplan. «Sometimes, Autocracy Breeds Freedom». — New York Times. — June 28, 1998.
15. Thomas L. Friedman. «Thou Shalt not Destroy the Center». — New York Times. — November
11,2005.
16. Абрамова H.A. Формирование теории культурной индустрии в китайской науке // Материалы XVIII Международной научной конференции «Китай, китайская цивилизация и мир. История, современность, перспектива». — Ч.2.—М., 2008. — С. 134-138.
17. Лян Чунфан. Мэйцзе жунхэ шидай бянцзи цзай гоцзя «жуань шили» цзяньшэ чжун дэ вэ-ньхуа даньдан = Культурная ответственность редактора в процессе строительства «мягкой силы» в информационную эпоху // Чжунго чубань. — 2009. — № 12. — С. 3-6. — Кит. яз; У Сяо. Цзинь-жун вэйцзн бэйцзпн ся «жуань шили» лунь = О «мягкой силе» в условиях финансового кризиса // Циннянь кэсюэ. — 2010.—№2. — С. 55. — Кит. яз.
18. Пан Чжуньин. Фачжань Чжунго жуань шили = Развивать мягкую силу Китая // Ляован синьвэнь чжоукань. — 2006. — №1. — С. 63. — Кит. яз.
Коротко об авторах
Briefly about the authors
Янь Шуфан, аспирантка, Читинский государствен-ныйуниверситет (ЧитГУ)
Служ.тел.: (3022) 41-65-04
Y. Shufang, post-graduate student, Chita state university
Научные интересы: культурные индустрии, социокультурное пространство КНР, мягкая сила
Scientific interests: Chinese cultural industries, Chinese socialculteral space, soft power
Абрамов В.А., канд. филос. наук, профессор кафедры востоковедения, Читинский государствен-ныйуниверситет (ЧитГУ)
Служ.тел.: (3022) 41-65-04
V. Abramov, Doctor of Philosophy, Professor of Oriental Studies Department (China), Chita State University
Научные интересы: внутренняя и внешняя регионализация КНР, стратегии построения «гармоничного общества» и «гармоничного мира», «мягкая сила» — основа стратегий развития и ключевой компонент совокупной мощи китайского государства, «евразийство» — специфическая концептуальная форма «мягкой силы» России
Scientific interests: inner and foreign PRC regional development, the strategies of «harmonious society» and «harmonious world» construction, «soft force» as the value basis for PRC strategy development and the key power component of the Chinese state, eurasianism as a specific conceptual form of Russian «soft force»
