CC BY
60
УДК 141.319.8 ББК 87.216
Е. В. Звягина
Культурные формы общности и практическое сознание в социокультурной динамике
В статье рассматривается культурно-исторический процесс в его персонологическом измерении. Развивается представление о культурных формах общности как устоявшихся семантических границах действия и мышления, которые превращают природную и социальную реальность в осмысленный мир, дают перспективу самореализации личности и самой культуре. Подчеркивается актуальность понятия «общность», которое позволяет обнаружить новые функциональные связи в социокультурной динамике, соединить семантику культурных форм и практического сознания.
The article discusses the cultural and historical processes in its personological dimension. It develops the idea of cultural forms of community as well-established semantic boundaries of action and thinking, which convert the natural and social reality into a meaningful world, given the prospect of self-identity and culture itself. It emphasizes the relevance of the concept of "community", which allows to discover new functional relationships in social and cultural dynamics and connect semantics of cultural forms and practical consciousness.
Ключевые слова: общность, культурная форма, практическое сознание, рефлексивное поведение, социокультурная динамика.
Key words: community, cultural form, practical consciousness, reflection conduct, social and cultural dynamics.
Обращение к анализу социокультурной динамики неизбежно затрагивает вопрос о самоорганизации общностей. Принцип единения, общности, не отрефлексированный должным образом в социальной философии ХХ в., завязывает целый комплекс проблем современной философии, культурологии и социологии вокруг процесса формирования и трансформации социокультурных сред. В контексте этой проблематики рассмотрение взаимосвязи культурных форм и практического сознания получает особый акцент.
Традиционно анализ культурных форм, зависимость их возникновения и развития от исторических условий ведется через понятие «общество». В философской и социологической литературе базовым является представление об обществе в его абстракции от ценностных ориентиров и индивидуально-психологических особенностей. Такая абстракция позволяет рассматривать единый ход истории независимо от тех культур-
ных форм общностей, которые складываются в ту или иную эпоху. Но саму историческую эпоху исследователи определяют в зависимости от принципа социального обмена, завязывающего иерархию социальных связей внутри общества как некоей общности.
Уже в контексте теории цивилизаций О. Шпенглера и А. Тойнби понятие исторической эпохи уходит на задний план, уступая место некоей единице общности - цивилизации, понимаемой и как локальное культурное образование, и как человеческое общество в целом. В теории круговорота цивилизаций П.А. Сорокина [9] развивается общее представление о некоей социокультуре, которая характеризуется присущими только ей ментальностью, философией, религией, искусством, нравственным идеалом, законами, нравами, политической и экономической организацией, а также типом личности.
В этой связи развитие представлений о структуре человеческой общности и ее базовых характеристиках представляет определенный интерес для культурологии и социальной философии, в проблемной области которых оказываются и человек, и исторически сложившееся культурное пространство его жизни. Бинарное понятие «социокультурный», отмечает М.С. Каган, получив широкое распространение, свидетельствует о назревшей потребности наук, изучающих общество и теории культуры, сделать предметами специального рассмотрения саму возможность и необходимость скрещения культуры и общества [6].
Культурные формы общности и социокультурная динамика
Попытка систематизировать сложную социокультурную динамику на основе взаимосвязи культуры и духа была предпринята П.А. Сорокиным, полагавшим, что в истории человечества чередуются только три типа культуры: идеационная, идеалистическая, чувственная. Человечество все время движется к определенной цели, отдавая предпочтения тому или иному отношению к религиозным и чувственным ценностям. Преобладание одного типа ментальности тут же вызывает активизацию противоположного. Сознание человека неизбежно оказывается во взаимосвязи с особенностями настоящего, в зависимости от приоритета, духовного, либо материального уровня развития. Незрелость духовная, по мнению Сорокина, неизбежно приводит к критическим состояниям общества, даже при высоком уровне материального и технического развития.
Персонологический аспект культурных форм общности оказывается в центре внимания и современных социологов. Например, Э. Гидденс, предлагая изучать социальные сдвиги изнутри, формулирует представление о социетальной системе, единство которой определяется практическим сознанием [3, с. 94]. В содержании последнего соединяются собственно сознание, как чувственное восприятие, память и воспоминание.
Память трактуется как закрепление сознания во времени, что неизбежно связано с культурными формами.
Культурные формы общности - это устоявшиеся, сохраняемые, но не всегда явно оформленные семантические границы действия, мышления и поведения, которые превращают природную и социальную реальность в осмысленный жизненный мир, дают перспективу самореализации и личности, и самой культуре. Любое общество в реальном историческом времени всегда представлено культурными формами общности. Конституирующий признак общности - ценности, скрепляющие смысловую сферу практического сознания индивидуума. Термин «общность», введенный Ф. Теннисом [10], подчеркивает спонтанность, естественность объединений людей, их ценностно-смысловую и эмоциональную сторону, как правило, скрытую в социальной практике.
Противопоставив два типа социальных объединений: общность (Gemeinschaft) и общество (Gesellschaft), Ф. Теннис подчеркнул, что ценность общности по сравнению с обществом выше. Общность обладает двумя чертами: прежде всего это социальная ассоциация, основанная на близости как географической, так и психологической, кровнородственной (например, семья) или духовной. Вторая черта: общности невозможно избегнуть. Индивид оказывается в ней естественно, спонтанно. Он бессознательно ей принадлежит, а не вступает в нее. Общество, в отличие от общности, создается искусственно: например, профсоюзы, культурные объединения, благотворительные общества, кружки по интересам, научные ассоциации и академии. В него вступают сознательно, преследуя какие-либо материальные интересы. Такие объединения созданы для удовлетворения потребности в общении, профессиональных амбиций, проще говоря, чтобы показать себя и посмотреть других.
Отождествление общности и общества может произойти лишь в том случае, когда культурные ценности определенной эпохи устоялись и составляют целостное образование, своего рода социокультурный контекст, определяющий практическое сознание, сообразующееся с общечеловеческими ценностями.
Общность как неформальное единство может складываться на основе того типа общества, который существует в данную конкретную эпоху развития человечества. Основанием объединения людей в социальные группы служит принятие общих моральных и религиозных ценностей, немаловажную роль играют идеологические принципы и материальные интересы. Общность выявляет и локализирует основные сферы интересов, существующие в данном культурном типе общества. Появление новых культурных ценностей может символизировать трансформацию культурных форм общности или даже зарождение новой эпохи в жизни человеческого сообщества. Так, каждая историческая эпоха предлагает
свои ценности в отношении человеческого тела, языка, проявления чувств и моральных запретов.
Возникновение общностей, отрицающих принятые в обществе культурные ценности, свидетельствует о постоянном развитии общества, а трансформация культурных форм общности является лишь подтверждением развития человечества. В свое время изобретение алфавита в древней Греции (700 лет до н.э.) сыграло роль решающей технологии и позволило развиться западной культуре до нынешнего состояния. Был преодолен разрыв между устной речью и языком, говорящий отделился от сказанного, появилась возможность концептуального дискурса. Новый алфавитный порядок сделал рассуждения человека более рациональными, отделив его от сферы чувственного восприятия. «Мир звуков и изображений был отодвинут на задний план, в искусства, имеющие дело с личной сферой эмоций и общественным миром литургии» [7, с. 314]. В ХХ в. появление радио и телевидения возродило к жизни чувственное восприятие мира, но на ином эмоциональном и рациональном уровне. Можно сказать, что с появлением телевидения началась новая эра в истории человечества, эра массовой культуры и массового общества.
Современные процессы глобализации в техногенном мире порождают особые социокультурные среды и новые виды виртуальных сообществ, заставляя переосмысливать типологические характеристики культурно-исторического процесса в персонологическом измерении. Ключевое значение приобретает феномен практического сознания, фиксирующий неоднозначную связь коммуникации, сознания и социокультурной нормы в динамике общности.
Практическое сознание и культурное действие
Человек, будучи в своих действиях обусловлен языковой и культурной традицией, всегда оперирует некоторым базовым знанием. Чаще всего это невербальное, молчаливое знание, предполагающее общую языковую, либо социальную компетентность. Знание собственного социального положения, составляя основу психологии здравого смысла, превращает каждого индивидуума в «социального актора». Такое понимание практического сознания как практического знания развивается в социальной феноменологии и этнометодологии.
В философской литературе практическое сознание трактуется как обыденное или повседневное. С одной стороны, подчеркивается его значимость, с другой - иррациональность, принадлежность к низшему уровню психики. З. Фрейд трактует практическое сознание как «Оно» [12], К. Маркс [8] - как совокупность экономических связей и отношений, в структурном функционализме термин «практическое сознание» обозначает устойчивые структуры, определяющие человеческое поведение и мировоззрение.
В культурологии и социологии обыденное и неповседневное традиционно соотносились с отличными друг от друга онтологическими структурами. Практическое сознание и повседневная жизнь представлялись как объект для рационализации, пропаганды, направленного воздействия образования и воспитания. Мир повседневного сознания - это еще не реальность, а лишь завеса из сомнительных ценностей, за которой скрывается подлинная реальность. Стараясь понять, какова истинная, скрывающаяся за живым опытом реальность, исследователь выступает как наблюдатель, который не участвует в создании реальности.
Иной подход к пониманию повседневности развивается на основе понятия жизненного мира. А. Шюц [13], синтезировав идеи феноменологии Э. Гуссерля [5] и социологические принципы М. Вебера [2, с.495-499], предложил исследовать повседневную реальность как поиск предельных оснований социальной реальности. В современных исследованиях социальное знание уже не абстрагируется от повседневной жизни, его соотнесение с повседневным опытом становится главным вопросом [1]. Акцентируется роль рефлексивности, дискурсивного и практического сознания в анализе социальных взаимодействий. Повседневное и неповседневное различаются в зависимости от типа опыта - рационального или эмпирического. В центре социальной аналитики оказывается исторически обусловленное «культурное действие», конечная цель которого
- выработка нового способа «считывания мира». Проблематизация культурного действия в свою очередь акцентирует вопрос о структуре и норме ментальной активности.
Согласно Фрейду психическая структура человека включает три компонента: Id (бессознательное), Ego (сознание) и суперэго (моральные представления). Бессознательное, будучи источником скрытых мотиваций наших действий, первично по отношению к рефлексивному контролю над собственным поведением [12]. Э. Гидденс, критикуя эту модель психической структуры человека, ставит вопрос о том, какой из компонентов представляет именно личность и не действуют ли отдельные компоненты во вред другим. Перенося смысловую нагрузку деятельности субъекта на понятие das ich, он предлагает стратификационную модель психики, состоящую из базисной системы безопасности, практического сознания и дискурсивного сознания [3].
В духе лингвистической установки структурализма Э. Гидденс стремится «связать я с деятельностью», но притом не рассматривает субъекта как знак или символ, невольно подчеркивая неявность базовой культурной формы «считывания мира». «Формирование я происходит исключительно посредством дискурса "другой" - иными словами, путем освоения языка - однако я должно быть связано и с телом как сферой деятельности» [3, с. 92]. «Я» определяет личность в социальном окружении как лингвистическое утверждение личности. «Я» подразумевает говорящего
субъекта, который на определенной стадии языкового развития может различать я и мое. Здесь должны присутствовать также рефлексивный контроль над телом и умение себя вести.
Анализируя лингвистический смысл понятий сознательного и бессознательного, Э. Гидденс приходит к выводу, что и сознательное и бессознательное относятся к «практическому сознанию» как рефлексивному поведению. Примером может служить любая деятельность человека, который ее осознает, но может не замечать что-то, происходящее вне поля его зрения. Невнимательность не означает потерю сознания. В частности, Ст. Тулмин определяет бессознательное как способность «артикулировать», что, по сути, вводит дискурс (как культурную форму) в неосознаваемое действие [11, с. 250].
Чтобы деятельность была сознательной, необходимо, чтобы субъект отдавал себе отчет в своих действиях и причинах, которые породили эти действия. Дискурсивное сознание, по Э. Гидденсу, означает способность с помощью языка выражать происходящее, а бессознательное означает неспособность вербализовать причины действий. Предлагая различать сознание, память и вспоминание, Э. Гидденс характеризует память как темпоральную сознательно-бессознательную структуру. Бессознательное тесно связано с нашей памятью, а память с языком, поэтому, пытаясь объяснить бессознательное посредством памяти, мы не можем изъять из нее дискурс как понятийную основу, некий невербализованный смысловой контур. Говоря о практическом сознании, он имеет в виду неосознаваемую человеком ментальную активность, в которой важную роль играет время, но которая, тем не менее, оперирует смыслами.
Память - это воспоминания, информация, которую человек извлекает из своего бессознательного. Содержание памяти может зависеть от психических особенностей каждого человека, его способность вспоминать относится к памяти, а не к ее содержанию. Память есть не что иное, как передача восприятий с помощью образов, когда-то запечатленных нашим сознанием и перешедших в сферу бессознательного. Так наше восприятие фиксирует события прошлого и связывает их с настоящим. Культурные формы общности, определяющие языковую и социальную компетентность, выступают необходимым смыслообразующим условием практического сознания.
Время в виде непрерывного движения сопутствует деятельности человека, входя в его ментальный опыт в виде «текущих моментов». Если связать память со временем, то она будет восприниматься как непосредственное присутствие. Если таким образом при помощи памяти представить жизнь индивида, это будут четкие отрезки времени, и прошлое и будущее будут иметь свои границы.
Через восприятие и практическое сознание культурно-историческое время становится неотъемлемой чертой субъективности. В современных исследованиях, подчеркивает Э. Гидденс, история рассматривается как
«поступательное движение» общества, «формируемого этим самым осознанием, сопереживанием мировой истории» [3, с. 290].
В заключение отметим, что исследование взаимосвязи культурных форм и практического сознания как фактора социальной динамики, возвращает к осмыслению истоков самой социальной реальности, представленной в реальном историческом времени явными и неявными культурными формами и смыслами, которые, фиксируя ценностную семантику практического сознания индивидуума, выступают конституирующим признаком общности.
Список литературы
1. Бергер П., Лукман Т. Социальное конструирование реальности. Трактат по социологии знания. - М.: Медиум, 1995.
2. Вебер М. О некоторых категориях понимающей социологии // Избр. произведения. - М., 1990.
3. Гидденс Э. Устроение общества: Очерк теории структурации. -2-е изд. - М.: Академический Проект, 2005.
4. Гильдебранд Д. фон. Метафизика коммуникации. - СПб.: Алетейя,
2000.
5. Гуссерль Э. Кризис европейских наук // Вопр. философии. - 1992. - № 7.
6. Каган М.С. Гражданское общество как культурная форма социальной системы // Соц.-гуманитар. знания. - 2000. - № 6
7. Кастельс М. Информационная эпоха: экономика, общество, культура.
- М.: ГУВШЭ, 2000.
8. Маркс К., Энгельс Ф. Избранные произведения: в 2 т. Т.1. - М., 1948.
9. Сорокин П. Человек. Цивилизация. Общество. - М., 1992.
10. Теннис Ф. Общность и общество. - СПб., 2002.
11. Тулмин Ст. Человеческое понимание. - М., 1984.
12. Фрейд З. Основные психологические теории в психоанализе. Очерк истории психоанализа. - СПб., 1998.
13. Шюц А. Избранное: Мир, светящийся смыслом / пер. с нем. и англ. -М.: Рос. полит. энциклопедия (РОССПЭН), 2004.
