CC BY
153
8. Hartmann R.R.K., James G. Dictionary of Lexicography. Routledge. - L. and N.Y., 2002.
9. Денисов П.Н. Об универсальной структуре словарной статьи // Актуальные проблемы учебной лексикографии. - М.: Русский язык, 1977.
10. Городецкий Б.Ю. Проблемы и методы современной лексикографии // Новое в зарубежной лингвистике: Проблемы и методы лексикографии. - М.: Прогресс, 1983. - Вып. 14.
11. Денисов П.Н. Лексика русского языка и принципы ее описания. - М.: Русский язык, 1980.
12. Морковкин В.В. Основы теории учебной лексикографии: дис. ... д-ра филол. наук в форме научного доклада. - М.: Институт русского языка им. А.С. Пушкина, 1990.
13. Каламбет Е.В. Проявления антропоцентризма в современной отечественной лексикографии: на материале лингвистических словарей: дис. ... канд. филол. наук. - Краснодар, 2007.
14. Козырев В. А. Вселенная в алфавитном порядке: очерки о словарях русского языка. - СПб.: Изд-во РГПУ им.А.И. Герцена, 2000.
15. Щерба Л.В. Языковая система и речевая деятельность. - 2-е изд., стереотип. - М.: Едиториал УРСС, 2004.
16. Дубичинский В.В. Лексикография русского языка: учеб. пособие. - М.: Флинта: Наука, 2009.
17. Гак В.Г. Об относительности лексикологических категорий в лексикографии // Проблемы учебной лексикографии и обучения лексике. - М.: Русский язык, 1978.
18. Морковкин В.В. О словарной лексикологии // Русский язык за рубежом. - 2001. - № 2.
19. Бобунова М.А. Русская лексикография XXI века: учеб. пособие. - М.: Флинта: Наука, 2009.
20. Ермолович Д.И. Имена собственные: теория и практика межъязыковой передачи. - М.: Р.Валент, 2005.
Дамбуев Игорь Александрович, доцент кафедры перевода и межкультурной коммуникации Бурятского госуниверситета, кандидат филологических наук.
Dambuev Igor Aleksandrovich, associate professor, department of translation and cross-cultural communication, Buryat State University, candidate of philological science.
Тел.: (3012) 211300, +79146307111; e-mail: [email protected]
УДК 811.512.31
Б.Д. Цыренов
Культурно-коннотированная лексика в бурятско-русском словаре
Статья посвящена способам презентации культурно-коннотированной лексики в бурятско-русском словаре, которые представлены алиенизмами - транскрипционными эквивалентами и алиенизмами-кальками, толкованиями, описаниями, энциклопедической информацией и комментариями.
Ключевые слова: безэквивалентные элементы культуры, лексикография, бурятско-русский словарь.
B.D. Tsyrenov
Cultural-connoted Vocabulary in the Buryat-Russian Dictionary
The article is devoted to the ways of presentation the cultural-connoted lexics in the Buryat-Russian dictionary, such as alienisms - transcriptional equivalents and alienisms - loaqn words, interpretations, descriptions, encyclopedic information and commentaries. Keywords: unequivalent elements of culture, lexicography, Buryat-Russian dictionary.
Особенности быта, традиций, верований, истории, национальной культуры естественным образом предполагают наличие некоторого количества реалий и слов, их обозначающих, которые не имеют соответствий в другом, неродственном, языке, а иногда даже в разных говорах одного языка. Наиболее ярко выражена культурно-коннотированная лексика в двуязычных словарях, что, естественно, обусловлено соотнесением двух языков, духовной и материальной культур разных народов. Как правило, доля такой лексики в словарях очень мала и колеблется на уровне 2% [1, с.258]. В двухтомном «Бурятско-русском словаре» [2], из которого мы сделали выборку, доля этой лексики в среднем
чуть больше 2%, т.е. более 1200 слов (из 60 тысяч слов).
Культурно-коннотированная лексика также называется безэквивалентной лексикой, обозначающей безэквивалентные элементы культуры (БЭК). Безэквивалентность возникает в том случае, когда у слова входного языка нет «готового» соответствия в выходном языке [3, с.155].
В.П. Берков выделяет два вида безэквива-лентности: во-первых, безэквивалентность, обусловленная особенностями отражения окружающего мира разными языковыми коллективами. В подтверждение своих слов автор пишет: «Во многих языках нет слов для понятий ‘брат’ и ‘сестра’, а есть только обозначения понятий
‘старший брат’, ‘младший брат’ и ‘старшая сестра’, ‘младшая сестра’» [3, с.155]. Приведенный пример приложим и к бурятскому языку, в котором для обозначения родственных отношений между детьми одних родителей употребляется довольно сложная система: аха, ахай (в южно-бурятских говорах - абгай) ‘старший брат; старший’, эгэшэ, абгай (в южно-бурятских говорах - ахай) ‘старшая сестра; старшая’, но дуу (хубуун / басаган) ‘младший (брат) / младшая (сестра)’. Дуу, таким образом, не имеет в своем семном составе семы «указание на пол». Предложение Энэ минии дуу вне контекста может быть переведено двояко: ‘Это мой младший брат’ и ‘Это моя младшая сестра’, тогда как Энэ минии аха и Энэ минии эгэшэ могут быть переведены однозначно ‘Это мой старший брат’ и ‘Это моя старшая сестра’. Также отличается своеобразием и обозначение пространственных отношений природных объектов, например, «уЬанай 3YYH бэе - восточная сторона реки (это левая сторона реки, если она течёт с севера на юг, и - правая, если она, как Селенга, течёт с юга на север)» [2, т. 1, с.418] (подчеркнуто нами. - Б.Ц.). Подобных несоответствий в отражении окружающего мира бурятами и русскими можно привести значительное количество.
Во-вторых, безэквивалентность, обусловленная различиями в культуре (в широком смысле этого понятия). Безэквивалентны (или национально-специфичны), прежде всего, многие элементы материальной и духовной культуры. О.Н. Иванищева утверждает, что критерии национальной специфичности для двуязычных словарей имеют достаточно четкие рамки - наличие / отсутствие переводного эквивалента. «То, что не имеет переводного эквивалента и что необходимо пояснять для носителя другой культуры, и является национально специфичным» [1, с.261].
Многие исследователи и авторы словарей к культурно-коннотированной лексике (ККЛ) относят и имена собственные и указывают не только на возможность, а, более того, на необходимость включения некоторого количества имен собственных (ИС) в словник двуязычного словаря [1; 3; 4; 5 и др.). Безусловно, имена героев фольклорных произведений, исторических личностей, теонимы, мифонимы, названия исторически и культурно значимых мест, т. е. онимы, обладающие энциклопедическим и этнографическим характером, вполне допустимо включать в словник двуязычного словаря. «Одним из важнейших аргументов в пользу необходимости
* Здесь - берег.
включения ИС в двуязычные словари, а также в пользу создания специальных словарей ИС является наличие для каждой пары языков большего числа “традиционных” соответствий ИС, не подчиняющихся каким-либо регулярным правилам передачи. Нет иного способа систематизации и кодификации таких соответствий, кроме как в двуязычных словарях» [5, с.65]. Применительно к бурятскому языку это такие ИС, как Гэсэр (герой эпоса), Банзаров Доржи (первый бурятский ученый), Бадан Тураахиин (предводитель конной делегации хори-бурят к Петру I), Сагаан Yбгэн ‘Белый старец (дух-покровитель, почитавшийся у всех монгольских народов, как шаманистами, так и буддистами)’, Арья-баала ‘Арьябала, Авалокитешвара (бодхисаттва, выступающий как олицетворение сострадания; один из центральных персонажей северного буддизма)’ и т.п.
В «Бурятско-русском словаре» преобладает, естественно, апеллятивная ККЛ, а ИС большей частью ограничиваются именами божеств буддийского, шаманского пантеонов, мифонимами и в незначительной степени именами реальных исторических личностей: Барадин Базар, названные выше - Банзаров Доржи, Туракин Бадан, Бальжан-хатан, географических областей
- Баргуджин-токум и т. д.
Принципы отбора культурно-
коннотированной (безэквивалентной) лексики в настоящее время еще не разработаны в полной мере (а в отношении имен собственных - это еще более трудная задача, требующая тщательно выверенного решения). Отбор слов для включения в словарь в современной лексикографии осуществляется в значительной степени субъективно [3, с.24]. Что говорить о ККЛ, если вопрос о включении / не-включении нейтральных, общеупотребительных слов решается часто без опоры на какие-либо принципы (частотность, практическая необходимость и т.п.), а решение находится в руках автора словаря, что, конечно же, не исключает субъективизма.
Перевод и передача значений и апеллятив-ной, и проприальной ККЛ на русском языке в бурятско-русском словаре осуществляются несколькими взаимно не исключающими друг друга способами: 1) алиенизмы - транскрипционные эквиваленты и алиенизмы-кальки; 2) толкование; 3) описание; 4) энциклопедическая информация; 5) присловный комментарий. Причем последние четыре способа могут быть как одноязычными, так и двуязычными.
Ввиду неразработанности лексикографических терминов и неопределенности объемов их
содержания затруднительно четко дифференцировать дополнительную информацию, сопровождающую переводной эквивалент заголовочного слова (заголовочной единицы - ЗЕ): толкование, описание, энциклопедическая информация или присловный комментарий. Это также осложняется из-за частой синтетичности их в анализируемом словаре. «Кроме того, говоря об объеме комментария, необходимо отметить, что трудно провести границу между толкованием лексического значения слова и дополнительными сведениями, которые входят в состав комментария» [1, с.275]. По данному вопросу высказывались различные мнения [3, с. 156-166; 6, с. 57-60; 7, с. 153 и др.].
Опираясь на материал нашего исследования, мы можем предложить следующую классификацию. Толкование - раскрытие значения лексемы на русском языке посредством описательного перевода при отсутствии готового эквивалента. Описание - общее описание и описание функции реалии, т.е. в описании дается минимальная, но достаточная информация, позволяющая визуально представить реалию, обозначаемую словом, и получить сведения о его функциональных особенностях. Энциклопедическая информация - самостоятельный микротекст, представляющий собой совокупность логического определения, выделяющий основной и дополнительный признаки реалии, приводящий этимологию слова, историческую, культурологическую и другую информацию, различные научные точки зрения исследователей о реалии и т.д. Присловный комментарий - минимальный по объему и информативности вспомогательный текст в словарной статье (помещаемый в скобках непосредственно после переводного эквивалента), уточняющий, дополняющий переводной эквивалент, например: «сиинэ бох. суп (с мясом и картофелем)» [2, т. 2, с.165].
Комментарий имеет различные по содержанию и функционалу разновидности. Фактический комментарий «соответствует уровню описания научного понятия (элемента, процесса, исторического факта, биологического существа, факта общественной жизни и т.д.). Ему свойствен объективизм, точность, конкретность» [1, с.276]. Культурологический комментарий содержит информацию, имеющую «отношение к носителю языка (функции предмета не в природе, а по отношению к человеку, использование человеком, применение в человеческой практике и т.д., т.е. роль предмета в культурной жизни)» [1, с.277]. Лингвистический комментарий со-
общает информацию о собственно ЗЕ (расшифровка аббревиатур, узуальных сокращений, этимологическая справка и т.д.). Выделяется также ситуативный комментарий, который представляет информацию об употреблении ЗЕ в той или иной речевой ситуации, в тех или иных условиях.
В «Бурятско-русском словаре» преобладают фактический и культурологический комментарии (более 85%), лингвистический и ситуативный комментарии представлены в значительно меньшей степени. Представлены внешние алие-низмы , т.е. «лексемы, которые являются в одном из данной пары языков обычными и алие-низмами в другом» [3, с.60]. В паре языков -бурятский / русский алиенизмами для русского будут такие слова, как, например, туйба, тооно, абга, гунгарбаа и т.д., которые передаются алиенизмами-транскрипциями (первые два
слова) и алиенизмами-кальками с присловными комментариями (следующие два слова): абга ‘брат отца, родной дядя (по линии отца)’, гун-гарбаа ‘божница, киот (своеобразный иконостас ламаистов)’.
Как пишет В.П. Берков, «хорошие современные двуязычные словари являются в значительной степени переводно-толковыми» [3, с.155], т. е. предлагают пользователю не только просто переводной эквивалент, алиенизмы-
транслитерации и кальки, но и раскрывают значение языковой единицы с точки зрения наивной картины мира [6, с.58]. «Бурятско-русский словарь» предлагает толкование не только на русском языке, что вполне естественно, но и на бурятском: «бамхи охот. обувь (в виде чулка с кожаной или войлочной подошвой, связанная из шерсти пополам с конским волосом)» [2, т. 1, с. 113]; «зээг I (Иэеы гэрэй оокор; тэрэниие ноокоор томодог, тиин дарбайхагуйнь тулада шангаар татан, хубэрдижэ нэбтэгэлзэжэ оё-дог) волосяная верёвочная окантовка, прикрепляемая к кошме» [2, т. 1, с.425] и т.д.
Тем не менее следует заметить, что в данном словаре безэквивалентная лексика редко снабжается только лишь толкованием на выходном языке, а большей частью сопровождается описанием, присловным комментарием и энциклопедической справкой. Как говорилось выше, возможна различная комбинация этих средств,
** Ср.: внутренний алиенизм - это слова, обозначающие реалии, отсутствующие в жизни обоих данных языковых коллективов [3, с. 60].
Термины «транслитерация» и «транскрипция» в данном случае равнозначны.
например: «Дамбар <...> этногр. 1) дамбар (блюдо из туши тарбагана, внутри которого кладут раскаленные докрасна камни и катают по земле. Камни для этого берут из-под земли, так как они не раскалываются при нагревании. Изжаренное таким способом мясо пропитывается жирным и острым соком. Крошево потрохов вместе с соком считается особо лакомым блюдом); 2) дамбар (блюдо из крошева потрохов домашнего животного, сдобренное специями)» [2, т. 1, с.256]. В статье оба значения слова дамбар переданы на русский язык алие-низмом-транслитерацией, причем первое значение сопровождается достаточно подробной энциклопедической информацией, а второе - лишь кратким описанием, кроме того, энциклопедическая информация на бурятском языке гораздо обширнее и включает в себя подробное описание способа приготовления. Разница в объемах сопроводительной информации, мы считаем, объясняется тем, что первое блюдо (первое значение) более экзотично - приготовление тарбагана таким способом стало редкостью даже для самих бурят, а второе блюдо совершенно обыденно - может приготовляться в любое время в домашних условиях.
Дефинициями, набранными курсивом и заключенными в скобки, сопровождаются переводы некоторых астрологических терминов: «мэр-гэшэр старомонг. Голова антилопы (название четвертой звезды из двадцати восьми звезд лунной астрологии)» [2, т. 1, с. 577], историзмов: «сайд I <...> 1) (дефиниция на бур. яз.) ист. сайты (собирательное название родовых начальников, зайсанов, шуленг, засулов и др., составлявших так называемую степную аристократию -Цибиков; см. также hайд)...» [2, т. 2, с. 140] и другие лексемы. Иногда дефиниция распространяется энциклопедической информацией:
«шуулингэ ист. шуленга, родоуправитель (шу-ленга - титул маньчжурского происхождения; в Халхе им обозначали сборщика податей. Согласно Георги, в XVIII в. засул стоял во главе хотона, т.е. группы юрт с населением 10-12 семей; шуленга стоял во главе объединения 4-6 хотонов, называвшиеся холбоном или табином. Во главе нескольких хотонов и возглавлявших их шуленг стоял зайсан. Согласно Розановскому, шуленга стоял во главе рода, что соответствует истине - Н. Поппе. Главные шуленги постепенно стали называться тайши - глава не-
скольких родовых объединений)» [2, т. 2, с. 629].
«Представление элементов культуры в двуязычном словаре не может и не должно ограничиваться информацией, которая дана в комментарии к переводному эквиваленту. Культурная информация может быть актуализирована и другими способами - с помощью иллюстраций и включением в приложение к словарю» [1, с.290]. Значительную роль в раскрытии ККЛ в «Бурятско-русском словаре» играют лексикографические вербальные иллюстрации, представляющие собой цитаты из этнографических (Л. Линхо-воина, В. Бабуевой, И.Е. Тугутова, Б. Сэрсэгмаа и др.), религиоведческих работ (А.М. Позднеева, А. Цендиной, Т. М. Михайловой, Л. Намжилон и др.), словарей и справочников, отрывки из религиозных, дидактических и других сочинений и т.д. Помимо основной функции - иллюстрации употребления ЗЕ в тексте - эти микротексты несут в себе много дополнительной информации о реалии, например, в статье на сиидэм: «сиидэм забелённая вода (питьё, употреблявшееся в жаркое время); hY уhантай холижо бусалгаад, убшэн хYндэ, мYн багашуулда сиидэм уулга-даг (Бальжиним.) - кипяченую с молоком воду
- сиидэм давали пить больному или малышам» [2, т. 1, с.165] (подчеркнуто нами. - Б.Ц.). Кроме этого, в качестве одной из двух основных функций лексикографической иллюстрации В.В. Ду-бичинский выделяет функцию уточнения, выделения значения заголовочной единицы [6, с.59].
Культурно-коннотированная лексика в «Бурятско-русском словаре» представлена достаточно широко. Включение данной лексики в двуязычный словарь во многом обусловлено и оправдано тем, что в бурятской лексикографии все еще нет большого общего толкового словаря. Помимо апеллятивной ККЛ в словаре нашли отражение и имена собственные как носители важной культурологической и лингвострановедческой информации. Большая часть ККЛ безэк-вивалентна, т.е. не имеет готовых эквивалентов, ввиду этого передача значений осуществляется посредством толковательного или описательного перевода. В раскрытии значения безэквива-лентных слов большую роль играют также комментарии (фактический, культурологический, лингвистический и ситуативный), энциклопедическая информация, лексикографическая вербальная иллюстрация.
Литература
1. Иванищева О. Н. Лексикографирование культуры в двуязычном словаре: дис. ... д-ра филол. наук. - СПб., 2005.
2. Бурятско-русский словарь: в 2 т. / сост. Л. Д. Шагдаров, К. М. Черемисов. - Улан-Удэ: Республиканская типография, 2006. - Т. 1.; Улан-Удэ, 2008. - Т. 2.
3. Берков В. П. Двуязычная лексикография: учебник. - 2-е изд., перераб. и доп. - М.: ООО «Издательство Астрель»; «Издательство АСТ»; «Транзиткнига», 2004.
4. Щерба Л. В. Опыт общей теории лексикографии // Языковая система и речевая деятельность. - Л., 1974.
5. Ермолович Д. И. Ономастическая лингвистика как объект двуязычной лексикографии // Вопросы филологии. - 2004. № 2.
6. Дубичинский В. В. Лексикография русского языка. - М.: Флинта: Наука, 2009.
7. Карпова О. М. Английская лексикография. - М.: ИЦ Академия, 2010.
Цыренов Бабасан Доржиевич, ведущий научный сотрудник отдела языкознания Института монголоведения, буддологии и тибетологии СО РАН, доцент, кандидат филологических наук.
Tsyrenov Babasan Dorzhievich, leading researcher, department of linguistics, Institute of Mongolian, Buddhist and Tibetan studies, SB RAS, candidate of philological sciences.
Teл.: +79021602088; e-mail: [email protected].
УДК 821.512.31
М.Д. Данчинова
Художественное воплощение мировоззрения бурятского народа в творчестве П. Малакшинова
Анализируются повесть «Школа в Таряте» и роман «Аларь-гол» П. Малакшинова, в которых своеобразно преломлено мифологическо-религиозное сознание западных бурят.
Ключевые слова: вековечный уклад жизни, изменчивость человеческого сознания, шаманистские обряды и ритуалы, сказки и мифы, становление героя.
Ы.В. Оапекіпоуа
The Artistic Personification of World Outlook of the Buryat People in P.Malakshinov’s Works
In the article the narrative “School in Taryatu” and the novel “Alar-gol” of P. Malakshinov are analysed. In these works the mythological religious consciousness of western Buryats has been distinctively revealed.
Keywords: eternal mode of life, changeability of human consciousness, shamanist ceremonies and rituals, tales and myths, development of character.
В произведениях самобытного бурятского писателя старшего поколения Платона Малак-шинова, в яркой художественной палитре его творчества находит свое выражение мировоззрение бурят. Народное сознание, идущее из глубин веков, отражается в повествовании благодаря доминирующему шаманистско-религиозному мироощущению. С точки зрения ученого, это была «определенная система идей и взглядов о сверхъестественных силах, природе, обществе и человеке. Эта система выступает в форме концепций, часто непоследовательных и противоречивых. Она предстает как высокоразвитый политеизм» [1, с.9].
Писателю удалось передать сохраняющееся в сознании человека понятие непротивопостав-ленности природе, веру в то, что божества неба, земли, воды выполняют разные функции по упорядочению и гармонизации мира: способствуют в добрых начинаниях человека, посылают
удачу и богатый урожай или могут наслать беду на род людской за неуважение к высшим силам и нарушение обрядов их почитания. В то же время повесть «Школа в Таряте» и роман «Аларь-гол» отражают переосмысление самим народом вековечных мировоззренческих истин. П. Малакшинов рисует картину жизни западных бурят, живущих в исторически переломное время - в начале 20-го столетия, зарождения в их сознании новых представлений, освобождающих человека от основ многих вековечных заблуждений. В художественной форме писатель дает философское понимание человека как живого, природного существа, который «обладает пластичностью, несет на себе следы биогенетической и культурной эволюции, исторической изменчивости» [2, с.5].
Не случайно в центр повествования писатель поставил человека, все еще находящегося во власти исконно родового воспитания, когда по-
