CC BY
23
УДК 340.114.5 ББК 67.0
Емельянов Василий Михайлович Emelyanov Vasily Mikhailovich
аспирант Московской академии адвокатуры и нотариата.
Graduate Student of the Moscow Academy of the Bar and Notary Office. E-mail: [email protected]
КУЛЬТУРНО-АНТРОПОЛОГИЧЕСКИЙ АСПЕКТ ПРАВА И ГОСУДАРСТВА В ТВОРЧЕСТВЕ СЛАВЯНОФИЛОВ
Cultural and anthropological aspect of law and state in the works of Slavophils
Автор статьи отмечает, что важнейшей проблемой для современной юридической науки является дальнейшая модернизация основных государственных институтов и правовой системы с учетом ошибок последних двух десятилетий. В статье рассмотрены в этой связи некоторые теоретические конструкции философии государства и права славянофилов, обосновывается их важность и значимость для дальнейших реформ, описывается культурный и антропологический контекст данных конструкций, выявляется их научно-теоретическая и практическая важность для современной теории права и юридической науки.
Ключевые слова: правопонимание, правовая концепция, история права, культурно-антропологический подход к праву, юридическая антропология, правовая культура, гносеология права.
The author of the article notes that the most important problem for modern legal science is the further modernization of the main state institutions and the legal system, taking into account the mistakes of the last two decades. In this connection, some theoretical constructions of the philosophy ofstate and law of the Slavophiles are examined in the article, their importance and significance for further reforms are substantiated, the cultural and anthropological context of these constructions is described, their scientific, theoretical and practical importance for the modern theory of law and legal science is revealed.
Keywords: legal understanding, legal concept, history of law, cultural and anthropological approach to law, legal anthropology, legal culture, epistemolo-gy of law.
В условиях кризиса глобализма и пересмотра вестернизаторской доктрины модернизации российской государственности, правовой системы, экономической политики вновь актуальными становятся поиски национальной государственной идеологии, философии права, политико-правовой идентичности. В начале XXI столетия сохраняют свою значимость альтернативные неолиберальному проекту концепции построения независимой и сильной государственности, эффективной правовой системы, легитимного правосудия и демократического правления в России, разработанные отечественными мыслителями в последние два столетия, несмотря на то, что весь XX век усилиями вдохновителей февральской революции 1917-го года, впоследствии большевиков, а также реформаторов 90-х были забыты традиции экономического, хозяйственно-бытового уклада, уничтожены многие важные матрицы опыта национального государственного строительства, а правовое сознание и
правовая культура подвержены разрушительному секулярному псевдогуманистическому нигилизму по отношению к духовно-нравственным основаниям личного и общественного благополучия. В результате наблюдается сбой в структурных элементах духовно-нравственной легитимации права, без которой стабильный правопорядок без репрессий невозможен [9, с. 12; 19].
Одним из наиболее ярких, существенных и характерных признаков правового мышления славянофилов является их оригинальный способ проектирования идеальных моделей государственно-правового развития России с учетом ее цивилизационной идентичности, национально-культурной самобытности. Особенно явно данное качество проступает в ходе сравнительного анализа классических европейских конструкций юридической науки XIX столетия с моделями, построенными ими с учетом национально-исторического опыта правовой и политической жизни, религиозно-нравственных ценностей православной веры.
Следует обратить внимание на то обстоятельство, что творчество последних стало предметом пристального анализа современных отечественных авторов. Философия права славянофилов является альтернативой либеральному проекту правового государства. Их наработки необходимо исследовать в контексте специфики русской правовой культуры. В то же время И. Д. Осипов указывает на то, что славянофилы вовсе не сводили науку о праве к проблемам изучения национальной юридической культуры. По его мнению, их цели были более высокими - они искали правовой идеал: «ценная сторона философии права славянофильства заключена в постановке проблемы формирования правовой культуры как феномена духовной жизни народа» [10, с. 206]. Славянофильство стремилось наполнить право социокультурным содержанием, а не отрицать его, придавая ему универсальную нравственную силу и значимость.
В работах А. А. Васильева содержится обзор государственно-правовых взглядов славянофилов, в которых особое место занимает понятие народного обычая как продукта культурной жизни, результата национального осмысления юридического быта. «Непреходящее значение обычая в русской культуре блестяще обосновали представители славянофильства. Обычай они противопоставили закону и выдвинули тезис, согласно которому общественная жизнь должна держаться обычая, а закон, исходящий от государства, должен неизбежно превращаться в обычай, чтобы стать частью бытовой жизни русского общества» [6, с. 186].
Еще один современный исследователь творчества славянофилов М. А. Широкова обратила внимание на культурно-историческую концепцию государства и права славянофилов, указав на то, что для их культурно-исторической концепции характерен взгляд на государство как на средство внутреннего саморазвития народа, а не как на самоцель. По справедливому утверждению Широковой, идеи славянофилов особенно актуальны сейчас, в эпоху глобализма, так как воплощение их проекта означало бы глобализацию без вестернизации, всеобщее единство народов. Их философия государства основана на дальнейшем совершенствовании русского общества на самобытных основаниях не по западным лекалам, а по культурным традициям русского народа. По-
этому их и считают идейными вдохновителями русского государственно-правового консерватизма: сменовеховства, народничества, почвенничества, евразийства, то есть концепций, основанных на идее самобытности российской цивилизации, обладающей своими целями и судьбой в мировом культурном и историческом процессе [18, с. 16].
Особенно значимым следует признать влияние концепции «земства» на формирование научно-теоретического контекста исследований творчества славянофилов, в которой сконцентрированы основные проблемы отношений между личностью, обществом и государством. Важно то обстоятельство, что в творчестве славянофилов отсутствуют, вопреки расхожему мнению, необоснованные отрицание и неприятие европейских правовых ценностей, идеалов западной правовой культуры. Н. Ю. Андреев справедливо обращает внимание на то, что в доктрине славянофилов весьма важную роль занимают проблемы взаимоотношений между народом и государством. По его мнению, право на свободу общественного мнения, слова, мысли, печати, совести в русском государстве не может быть стеснено, так как, передавая политическую власть государю, народ (земство) приобретал взамен свободу: «Свободу общественного мнения славянофилы относили к числу основных свобод во взаимоотношениях народа и государства (правителя), рассматривали эту свободу как правовое средство информирования власти о нуждах народа, как способ воздействия народа на органы власти» [4, с. 7].
Славянофилы первыми обратили внимание на отвлеченность и оторванность европейской государственно-правовой мысли от реальности, бытия общества. Они критиковали европейскую науку о государстве и праве за рассудочность, логоцентризм, расчлененность познавательных схем в сфере права и нравственности [17].
Анализ философско-правового наследия славянофилов показывает, что важной проблемой для них оказалась проблема поиска истины. Процесс познания истины в представлении славянофилов является процессом постижения мира, который всегда предполагает и изменение общества, так как в процессе постижения мира изменяется сам человек, познающий мир. Перемены в человеке влекут за
собой и изменения общества и государства. Поэтому славянофилы много внимания уделяли в своих сочинениях вопросу истинного познания государства и права. Процесс познания они рассматривали в неразрывном единстве с проблемой достижения государственно правового идеала в политическом и юридическом развитии общества. Познание истины, полагали они, возможно только в акте соборного мышления, в процессе совместного творческого познавательного единства. Взаимная любовь и чувство коллектива помогают постигать истину, недоступную для отдельного человека. Хомяков считал, что истина доступна только в случае совокупного множества мышлений, объединенных любовью. Частный, индивидуальный разум не способен на полное и цельное знание [14, с. 243]. На Западе научное познание зашло в тупик, поскольку там доминирует социальный атомизм и индивидуализм. Соответственно, истины, полученные западным человеком, носят отрывочный, неполноценный характер.
Особенно важно, чтобы познающий разум был нравственно чистым. Проблема богословской и морально-нравственной зрелости познающего разума для славянофилов была одной из центральных. Критику западной интеллектуальной культуры славянофилы осуществляли именно в контексте анализа и отрицания рассудочного познания, против о-стоящего целостному духу православного миросозерцания.
Вера рассматривалась славянофилами в качестве важнейшего элемента в познании мира. Эмпирическое сознание не может дать продуктивных понятий о мире, так как не основано на вере, от которой зависит выдвижение гипотез. В целостной личности вера и знание не разделены. Единство веры и знания, получаемые в процессе познания, А. С. Хомяков называет «живознанием». Другой славянофил, Ю. Ф. Самарин обращал внимание на то, что научное мышление достигает полной силы только тогда, когда в единстве трудятся дух, воля, мысль и душа [11, с. 135]. Здесь следует указать, что даже процесс познания славянофилы рассматривали в контексте противопоставления России и Запада. По мнению И. В. Киреевского, отечественные мыслители средневековой Руси свои методы постижения мира позаимствовали у византийских
отцов церкви. Их познавательный принцип основан на стремлении к истине при условии правильного внутреннего состояния человека, пытающегося познать мир. Поэтому русские люди для достижения истины прибегают не столько к рассудочному познанию, сколько к познанию соборному, кафолическому, бого-словско-нравственному, не различая право и нравственность, общество и государство, моральные и юридические ценности, человека и социум, а рассматривая их в интегративной целостности, взаимности. В теории познания славянофилов рассудочный разум, расчленяющий методологически и интенционально реальность на сферы, отрасли, предметы, не способен к цельному и адекватному постижению мира, в котором не могут быть разделены в реальности вещи. Верующий разум, или верующее мышление, значительно превосходит мышление логико-понятийное, формальнологическое, отвлеченное, поэтому рациональное правовое государство - модель, придуманная и сконструированная отвлеченно абстрактным разумом, «не знающим» реальности. Эта модель значительно проигрывает христианскому государству, построенному на принципах аскезы и самопожертвования во имя общего блага по закону любви. В таком государстве каждый гражданин должен беспокоиться о внутреннем христианском своем самочувствии, совести. Именно поэтому Церковь является первичным звеном христианского государственного строительства. Таким образом, в отечественной культуре правового мышления, отличавшейся цельностью разума, считавшейся на Западе пережитком или осадком византийской цивилизации, мешавшим политическому и правовому прогрессу в России, славянофилы видели преимущество перед человеком европейской интеллектуальной культуры, с ее рассудочно-логоцентристскими акцентами в познании права, государства, мира в целом.
Рассматривая характеристики западно-европейской правовой культуры, А. С. Хомяков обращал внимание на разный исторический опыт формирования традиции правопонима-ния в России и Европе. Эта разность исходит из того, что европейским народам приходилось пробивать себе путь в борьбе за право и частные права, в то время как на русском народе «не лежит пятно завоеваний» [13, с. 55]. Кон-
фликтогенный характер политико-правовой борьбы между папской и светской властью за господство отразился на истории европейского права, которое носит преимущественно контрактный (договорный) и рассудочный, прагматический характер. Важнейшей проблемой в истории русского права А. С. Хомяков считал постоянное расхождение между законами и народными обычаями [13, с. 44]. Поэтому законы государственные должны быть отражением народного менталитета, национального мировоззрения, культурно-исторического опыта народа.
Важное место в творчестве славянофилов занимает правовой обычай в характеристике правовой культуры. «Обычай является силою внутреннею, проникающею во всю жизнь народа, в совесть и мысль всех членов общества», - писал А. С. Хомяков [12, с. 667]. Аналогичную мысль высказывал и И. В. Киреевский: «Закон в России не сочинялся, но обыкновенно только записывался на бумаге уже после того, как он сам собою образовался в понятиях народа и мало-помалу, вынужденный необходимостью вещей, взошел в народные нравы и народный быт» [7, с. 205]. Культурные корни обычного права проявляют себя в иррациональном характере его происхождения: обычай пронизан национально-культурными ценностями. «Право обычное, как оно было в России, вырастая из жизни, совершенно чуждалось развития отвлеченно-логического» [7, с. 204].
В деле правового развития государства необходимо избегать «соблазна быть европейцами», полагал А. С. Хомяков. Важнейшей характеристикой русской правовой культуры и государственности славянофилы считали соборность, которая появилась благодаря особым культурно-историческим и религиозным условиям жизни русского человека. Среди этих условий славянофилы выделяли и особый климат, создававший большие препятствия для обработки земли и требовавший общего дела, общего участия в земных трудах и заботах. Сложной военно-геополитической обстановкой обусловлено стремление русского воина к подвигу и героизму, поскольку защита государства рассматривалась как необходимая предпосылка стабильности частной жизни в рамках местной общины, не противопоставляемой государству, а понимаемой как часть
целого. Кроме того, соборность была и остается в России важнейшим элементом православного мировоззрения, так как в основе христианской культуры лежит понятие о любви к ближнему, братолюбие, добротолюбие. Архетип соборности и другие юридические архетипы и в современной юридической литературе обращают на себя внимание различных исследователей [8, с. 336].
В христианстве соборность не подавляет личность, но соединяет ее с другими людьми в океане взаимной любви. Именно соборность позволяет достичь свободы. Чистота души, достигаемая посредством несения «тягот друг друга», позволяет обладать личной свободой, которую славянофилы понимали по-христиански: как свободу от рабства греховным страстям. При этом католическую церковь славянофилы не рассматривали в качестве носителя идеи соборности, так как как единство этой церкви обеспечивалось четкой дисциплиной, иерархичностью, подчиненностью папе римскому. Эталоном соборности является «нераздельное и неслиянное» единство трех лиц Святой Троицы.
В обществе и государстве соборность не предполагает превосходство коллективных ценностей над частными, так как вообще нет их разделения. В соборности славянофилы видели их гармонию и взаимодополняемость, так как как частные ценности неизбежно рассматриваются в качестве возможности послужить общему делу, соборность означает симфонию частного и целого. Здесь идея соборности является в определенном смысле социальной реализацией принципа симфонии властей: симфонии ценностей духовных и земных, в которой заключается секрет построения мощного и сильного государства. В этом и состоит смысл национальной русской идеи, как это показали впоследствии Н. А. Бердяев, В. С. Соловьев, С. Л. Франк и другие философы. Соборность не тождественна материалистическому коллективизму, так как построена на нравственных ценностях православной веры и имеет наднациональный характер.
Соборность тесно связана с православной антропологией, в рамках которой каждый человек рассматривается, прежде всего, как потенциальный или действительный член Церкви Христовой, в единстве с которой только и возможно его спасение и победа над страстя-
ми. Хомяков рассматривал и преступление с этих позиций: «Будьте строги в суде общественного мнения: без этого не убережетесь от постепенной порчи нравов. Но не давайте воли неразумным подозрениям и недоверию, а исправляющихся не отталкивайте и не оскорбляйте. В суде же законном и уголовном будьте милосердны: помните, что в каждом преступлении есть большая или меньшая вина общества, мало оберегающего своих членов от первоначального соблазна или не заботящегося о христианском образовании их с ранних лет. Не казните преступника смертью. Он уже не может защищаться, а мужественному народу стыдно убивать беззащитного, христианину же грешно лишать человека возможности покаяться» [12, с. 336].
Русская ментальность, воспитанная православной верой, сохраняет и сегодня элементы соборности. Во-первых, это стремление к демократии, свободе общественного мнения, диалогу общества и власти, земству и местному самоуправлению. К примеру, сегодня мы видим, что в российском обществе крайне болезненно воспринимаются любые антидемократические решения региональных властей. Власть обязана слушаться народного мнения, полагал, например, К. С. Аксаков, написавший записку императору Александру II в 1855 году: «Правительству - неограниченная власть государственная; народу - полная свобода нравственная... Правительству - право действия и, следовательно, закона; народу - право мнения, и, следовательно, слова» [3, с. 47]. Славянофилы выдвигали идею единства земства и соборного мнения, полагали, что гражданское общество возникло в России бесконфликтно, на основе политической свободы на уровне местной жизни, в отличие от западного мира. Следует здесь указать и на весьма скептический настрой славянофилов по отношению к превосходству государства, к его роли в общественной жизни, что подчеркивали, например, консерваторы, в частности, К. П. Победоносцев и другие охранители имперского абсолютизма.
Прежде всего обратим внимание на классическую европейскую доктрину правового государства и гражданского общества в трудах мыслителей Нового времени и Просвещения. Основными моментами этой доктрины в сочинениях Г. Гроция, Дж. Локка, Т. Пейна, Т. Джефферсона являлось признание естест-
венного права каждого человека на жизнь, здоровье, частную собственность или стремление к счастью, рассмотрение государства как результат общественного договора свободно самоопределяющихся личностей для обеспечения сохранности этой самой собственности и для правосудия, понимание гражданского общества как свободного союза экономически активных собственников. Например, в концепции Локка предполагается четкий «водораздел» между государством и гражданским обществом, обусловленный существованием взаимного целеполагания гражданского общества и государств: последнее является порождением первого и средством для безопасного и стабильного развития гражданского общества. Между договаривающимися индивидами, с одной стороны, и государством в целом, с другой, лежит целый ряд взаимных прав и обязанностей договаривающихся сторон. Именно поэтому в государственном состоянии сохраняется принцип неотчуждаемости и неотменяемости основных естественных прав и свобод человека, а собственность остается неприкосновенной - именно собственность, ее неприкосновенность и является в конечном итоге целью государства, его смыслом и назначением. Как известно, в либерализме существует целое направление в познании государства, имеющем весьма характерное название: «государство - ночной сторож».
Славянофилы с несколько иных оснований критиковали государство, не воспринимая его как благо и некую ценность. Согласно их учению, государство было создано, а то и привнесено на Русь варягами. «Приверженность русского народа православию и русская история привели славянофилов к утверждению об аполитичности и безгосударственности русского народа, избравшего для себя духовное совершенствование как идеал всей жизни», - утверждает современный исследователь А. А. Васильев [6, с. 77]. Н. А. Бердяев вспоминает: «Из славянофилов наиболее анархистом был К. Аксаков. "Государство как принцип - зло; государство по своей идее -ложь"», - писал он [5, с. 166]. Славянофилы понимали государство в контексте минимального из двух зол: после грехопадения природа человека сделала невозможным и нереализуемым идеал общинной жизни, построенной исключительно на началах христианской люб-
ви и жертвенности без всякого принуждения. Принуждение как характерная черта государства является главным элементом в его обосновании. Неославянофил Д. А. Хомяков понимал государство с позиции симфонии властей и утверждал, что «государство вообще и все связанные с ним взаимоотношения людей, его составляющих, являются православному не ценными как проявления величия его народа или культурности его единомышленников, а только средством охранения того, что ему дорого, то есть духовно-культурных начал, составляющих суть народа...» [15, с. 74].
Однако православные мыслители подчеркивают весьма положительное отношение к государству даже во времена гонений на христиан. Протоиерей И. Мейендорф пишет, что несмотря на гонения, «уже в III веке христианские апологеты видели в преследовании христианства римским государством трагическое недоразумение, борьбу Империи со своими собственными божественными законами» [1, с. 77]. В этом смысле вопрос о государстве у славянофилов проработан крайне недостаточно.
Неприятие в систему коллективных ценностей русского народа ценностей капиталистической этики, отказ признать в качестве всеобщих и истинных ценностей «этики лавочника и ростовщика», толерантности и неогуманизма. Именно в этом конфликте почвенных, подлинно народных, национальных ценностей с ценностями новой эпохи, думается, коренится кризис правосознания в современном российском обществе. Неслучайно писал
Литература
1. Августин Блаженный. О граде Божием. СПб.; Киев, 1998. Кн. I-XII.
2. Аксаков И. С. О взаимном отношении народа, государства и общества // Отчего так нелегко живется в России? М., 2002.
3. Аксаков К. С. Записка о внутреннем состоянии России, представленная императору Александру II // Теория государства славянофилов. СПб., 1898.
4. Андреев Н. Ю. Земство в государственно-правовом идеале славянофилов // История государства и права. 2015. № 19.
5. Бердяев Н. Русская идея. М., 2007.
6. Васильев А. Государственно-правой идеал славянофилов. М., 2010.
И. С. Аксаков: «Есть целая область отношений, на которую не может простираться чисто внешняя, формулированная, ограниченная в своих средствах деятельность государственная, такая область, куда, как мы сказали однажды, не в силах достать сверху распоряжением никакая самая отважная благонамеренность начальства; есть многочисленные явления духа, которые не могут быть вызваны на свет Божий указом и которые не терпят никакой извне излагаемой формулы» [2, с. 148]. Идея единства права и морали, нравственного и государственного начала встречается у многих славянофилов, особенно у поздних. Так, например, Д. Н. Шипов указывал: «Как отдельные люди, так и общественные союзы, подчиняясь требованиям положительного права, не могут никогда считаться свободными от сознаваемых ими требований вечного закона правды» [16, с. 67]. Идею земства и местного самоуправления он рассматривал как нравственную идею служения ближним.
Таким образом, в творчестве славянофилов подчеркивается особая роль национальной культуры в познании и формировании правовых и политических институтов. При этом именно христианская православная антропология рассматривается ими как универсальная матрица морально-этического измерения государственно-правовых новелл, что позволяет признать за славянофилами авторство в плане разработки культурно-антропологической концепции права.
Bibliography
1. St. Augustine. About the city of God. St. Petersburg; Kiev, 1998. Book I - XII.
2. Aksakov I. S. About the mutual relation of people, state and society // Why is it so hard to live in Russia? Moscow, 2002.
3. Aksakov K. S. A note on the internal state of Russia, submitted to Emperor Alexander II // Theory of the Slavophiles state. St. Petersburg, 1898.
4. Andreev N. Yu. Zemstvo in the state legal ideal of the Slavophiles // History of state and law. 2015. № 19.
5. Berdyaev N. Russian idea. Moscow, 2007.
6. Vasiliev A. State-legal ideal of the Slavophiles. Moscow, 2010.
7. Киреевский И. В. О характере просвещения Европы и его отношении к просвещению России // Духовные основы русской жизни. М., 2007.
8. Овчинников А. И. Архетипы правовой культуры и преемственность в государственно-правовом развитии России // Юридическая техника. 2011. № 5.
9. Овчинников А. И. Духовно-нравственная легитимация права: мировоззренческий контекст // Философия права. 2013. № 1 (56).
10. Осипов И. Д. А. С. Хомяков и философия права славянофильства // Труды Санкт-Петербургского государственного института культуры. 2006.
11. Самарин Ю. Ф. Сочинения: в 3-х т. М., 1877. Т. 2.
12. Хомяков А. С. По поводу Гумбольдта // Всемирная задача России. М., 2008.
13. Хомяков А. С. О старом и новом. М., 1988.
14. Хомяков А. С. Полное собрание сочинений: в 5-ти т. М., 1900. Т. 1.
1 5. Хомяков Д. А. Православие (как начало просветительно-бытовое, личное и общественное) // Православие. Самодержавие. Народность / сост., вступ. ст., примеч., имен. словарь А. Д. Каплина; отв. ред. О. А. Платонов. М., 2011.
16. Шипов Д. Н. К вопросу о взаимных отношениях губернских и уездных земств. М., 1899.
17. Широкова М. А. Политическая гносеология ранних славянофилов // Известия Алтайского государственного университета. 2001. № 4 (22).
1 8. Широкова М. А. Философские основания культурно-исторической концепции ранних славянофилов: автореф. дис. ... д-ра фи-лос. наук. Барнаул, 2013.
19. Baranov P. P., Mamychev A. Y., Ovchin-nikov A. I. The legitimacy of power and power relations as a multi-level political and legal phenomenon: approaches, interpretation and conceptualization // Mediterranean Journal of social sciences. 2015. Vol. 6. № 5.
7. Kireyevsky I. V. On the nature of enlightenment of Europe and its relation to the enlightenment of Russia // The spiritual foundations of Russian life. Moscow, 2007.
8. Ovchinnikov A. I. Archetypes of legal culture and continuity in the state-legal development of Russia // Legal technology. 2011. № 5.
9. Ovchinnikov A. I. Spiritual and moral legitimation of law: a worldview context // Philosophy of law. 2013. № 1 (56).
10. Osipov I. D. A. S. Homyakov and the philosophy of Slavophilism law // Transactions of St. Petersburg State Institute of culture. 2006.
11. Samarin Yu. F. Works: in 3 volumes. Moscow, 1877. Vol. 2.
12. Homyakov A. S. Concerning the Humboldt // World task of Russia. Moscow, 2008.
13. Homyakov A. S. About the old and the new. Moscow, 1988.
14. Homyakov A. S. Complete works: in 5 volumes. Moscow, 1900. Vol. 1.
15. Homyakov D. A. Orthodoxy (as the beginning of educational, domestic, personal and public) // Orthodoxy. Autocracy. Nationality / compilation, introductory article, a note, a personal dictionary A. D. Kaplin; executive ed. O. A. Platonov. Moscow, 2011.
16. Shipov D. N. On the question of mutual relations of provincial and district zemstvos. Moscow, 1899.
17. Shirokova M. A. Political epistemology of the early Slavophiles // News of Altai State University. 2001. № 4 (22).
18. Shirokova M. A. The philosophical foundations of the cultural-historical concept of the early Slavophiles: abstract of dis. ... of Doctor of Philosophy. Barnaul, 2013.
19. Baranov P. P., Mamychev A. Y., Ovchinnikov A. I. The legitimacy of power and power relations as a multi-level political and legal phenomenon: approaches, interpretation and conceptualization // Mediterranean Journal of social sciences. 2015. Vol. 6. № 5.
