CC BY
29УДК 94(571.54) 2
ББК 63.3(253.7) -
А. М. Курышов ¿8
Байкальский государственный университет
экономики и права, г. Иркутск, Российская Федерация
КУЛЬТУРА ЗЕМЛЕДЕЛИЯ У ЗАПАДНЫХ БУРЯТ: ФАКТОРЫ РАСПРОСТРАНЕНИЯ И ИХ ЗНАЧИМОСТЬ
Аннотация. Рассматривается соотношение факторов распространения земледельческой традиции у западных бурят: природно-географического, этнического, факторов внешнего влияния. Делается вывод об обусловленности комплексного характера традиционного хозяйства коренного населения Предбайкалья его природно-географическими условиями и о возрастании значения внешних факторов развития земледелия у западных бурят (традиций русского населения, политики Российской империи) в XVШ-XIX вв.
Ключевые слова. История Прибайкалья, Пред-байкалье, западные буряты, традиционное хозяйство, к история земледелия. ^
WESTERN BURYATS' FARMING CULTURE: FACTORS OF DISSEMINATION AND THEIR SIGNIFICANCE
A. M. Kuryshov ^
Baikal State University of Economics and Law, S Irkutsk, Russian Federation y
3
&
&
Abstract. Author analyzes the correlation factors in the spread of agricultural tradition among the Western | Buryats: natural-geographic, ethnic, factors of external influence. It is concluded that the complex nature of the traditional economy of Western Buryats due to natural and geographical conditions of Cisbaikalia and the impor-
© А. М. Курышов, 2014
567
ce
tance of external factors in the development of agriculture (traditions of the Russian population, the policy of the Russian Empire) increases in the XVIII-XIX centuries.
Keywords. History of the Baikal region, Cisbaikalia, Western Buryats, traditional economy, history of agriculture.
Е Вопрос о развитии земледелия у бурят привлекал
= внимание исследователей еще в XVIII столетии и не пе-= рестает волновать ученые умы сегодня. Интерес к про-| блеме давно перешагнул рамки чисто научные и тео-5 ретические, поскольку, в том числе, от ее решения за-Е висят интерпретации многих процессов, имеющих для » бурят значение политическое и культурное. К ним относятся происхождение и расселение бурятских этнических групп, русская колонизация бурятских земель, политика российского правительства по отношению к бурятскому населению в имперский период и др.
Историография вопроса развития бурятского земледелия насчитывает многие десятки, если не сотни работ. Само изучение этих работ уже превратилось в научную проблему [4]. Общепринятым считается мнение, что буряты (главным образом западные (иркутские), т. е. буряты Предбайкалья) перешли к земледелию £ в XVШ-XIX вв. под влиянием хозяйственных традиций русского населения и колонизаторской политики рос-^ сийского правительства, ограничивающего бурятское | землепользование, что делало невозможным развитие ^ исключительно скотоводства, требующего введения в хозяйственный оборот значительно большего (сравни? тельно с земледелием) количества земельных угодий. 5 При этом признается, что зачатки земледелия у бурят 8 существовали и до прихода в Восточную Сибирь русских. Для середины XIX столетия большинство иссле-^ дователей выделяют два типа бурятского хозяйства. § В то время как западные буряты являлись преимуще-^ ственно земледельцами, восточные (забайкальские) й буряты оставались скотоводами.
т т а1
Не подвергая сомнению эти тезисы в целом, по- 2! пытаемся разобраться в факторах распространения у -! западных бурят земледельческой традиции (особен- 88 < но интенсивного в XIX в.). В связи с этим придется : ответить на два вопроса: 1) как связана традиция зем- | леделия с местом проживания западных бурят; 2) как связана традиция земледелия с самими западными бурятами. Первый вопрос, в свою очередь, подразумевает определение нашего отношения к двум про- | блемам: 1) в какой степени земледельческая традиция связана с географическими особенностями Предбай- ] калья, определяющими способ природопользования местного населения; 2) какую роль в распространении земледелия среди населения Предбайкалья играла политика государственных образований, в состав которых оно входило в разные исторические эпохи. Второй вопрос также распадается на две проблемы: 1) какое место традиция земледелия (если она была) занимала в этнических группах, составивших основу бурятского населения Предбайкалья, и 2) в какой степени традиция земледелия у западных бурят зависела от влияния этнических групп, входивших в ^ контакт с ними. |
Отвечая на первый из поставленных вопросов, не- § обходимо охарактеризовать географические условия ^ Предбайкалья в связи с возможностью и удобностью ^ ведения здесь земледельческого хозяйства. А они от- | личаются большим разнообразием и далеки от иде- ^ альных. Разнообразие природно-климатических ус- е ловий региона обусловлено, главным образом, рас- е члененностью рельефа, а также климатическими осо- л бенностями (влияние сибирского антициклона, зна- ^ чительное распространение многолетней мерзлоты, | недостаточная теплообеспеченность) [3, с. 22]. Чер- Н ноземы, крайне важные для успешного земледелия, в § регионе чередуются с лесными почвами, причем они характерны для древних террас, а на водоразделах 1
ae
не встречаются. Самые продуктивные почвы Предбайкалья располагаются как раз там, где до прихода русских жили буряты — вдоль предгорий Восточного Саяна, в Тулуно-Иркутской лесостепи, вдоль речных долин Ангары, Оки, Ии, Куды, Осы, в верховьях Лены. Содержание гумуса в здешних почвах может достигать 50 % [1, с. 25] (в среднем по Восточной Си-I бири — 4-9 % [17]). С другой стороны, важная черта I почв Предбайкалья, (в особенности Южного) — «со> средоточенность основных запасов органического ве-! щества в верхней части профиля, что связано с местными особенностями почвообразования, а именно, > поверхностным распространением корневых систем растений, сосредоточением основной их массы в небольшом по мощности слое почвы, а также, небольшой подвижностью гумуса в условиях слабой прома-чиваемости почв» [3, с. 26]. В этих условиях при распашке агрономические свойства почв ухудшаются, поскольку гумус перемешивается с нижними слоями почвы или вымывается. Также на пашне снижаются запасы азота. «В целом, антропогенное воздействие сопровождается нарушением сложившихся связей почв, их экологических функций и проявляется в £ некомпенсированности биологического круговоро-§ та, механическом перемешивании почвенной массы, ьо что приводит к утрате важнейшего свойства почвы — 'I плодородия» [3, с. 27]. Иными словами, чем интенсив-^ нее распашка почвы, тем хуже ее свойства. | Климат Предбайкалья также не очень благопри-
? ятствует земледелию. Конечно, легендарные сибирские морозы — это штамп, но: теплое время года продолжается всего 85-100 дней в году; безморозный период лишь чуть короче вегетационного периода, что неблагоприятно сказывается на росте и развитии § растений; суточные и сезонные колебания темпера-^ тур очень резки, обычны поздние весенние и ранние 3 осенние заморозки; осадки сезонно и территориаль-0
но выпадают очень неравномерно. Если принять био- 2 • климатический потенциал юга Европейской России - : (Краснодар) за 1,0, то в Западной Европе он составля- 88 « ет 1,8, в США (Калифорния) — 2,5, в Восточной Сиби- : ри — 0,52-0,54 [15]. ;
Таким образом, несмотря на то, что согласно археологическим и этнографическим данным земледелие » в Предбайкалье известно с бронзового века, оно всегда было пригодно, но не слишком удобно для земледелия. s Местное население всегда занималось земледелием, но J оно не было ни единственным, ни, по-видимому, даже j основным способом природопользования, являясь частью комплексного скотоводческо-земледельческо-о-хотничьего хозяйства. С точки зрения агрогеографии, в Предбайкалье земледелие было возможно лишь в экстенсивной форме, когда недостаток качественной почвы и суровые климатические условия нивелировались постоянным освоением пригодных для хлебопашества новых земель. Соотношение площадей пашни и кормовых угодий Предбайкалья (экстенсивность характеризуется их пропорциональностью) демонстрирует правоту этого тезиса. Здесь переход к интенсив- ^ ному сельскому хозяйству наметился лишь 400-500 лет | назад [12, с. 182]. §>
Г) ^
В этих условиях представляется вполне справедливым тезис о государственной политике как важ- ^ ном факторе, способствовавшем распространению в | Предбайкалье земледелия. Ее роль ряд исследовате- ^ лей оценивают очень высоко. Д. М. Маншеев прямо связывает степень распространения земледелия сре- | ди местного населения с усилиями государственных § структур, причем не только в Российской империи, но ^ и в гораздо более ранние периоды — эпохи Тюркско- | го каганата и Монгольской империи [8, с. 17-18]. Какие доказательства этого мы имеем? Известны по археологическим данным согдийские колонии в Байкальском регионе, о которых упоминает и Д. М. Ман-
&
&
шеев. Жители этих колоний занимались, в том числе, и земледелием. Однако в Предбайкалье к таковым можно отнести лишь Унгинское поселение [19, с. 306]. Большинство современных исследователей хотя и признают жителей Унгинского поселения выходцами из Средней Азии, все же датируют предметы, найденные в поселении, XII-XIV вв. [13, с. 140]. При описании ; земледельческой составляющей курумчинской куль-I туры (отождествляемой с курыканами) используются
> данные по тому же Унгинскому поселению [5, с. 293]. ! Население других пунктов, связываемых с курыканами, было скотоводческим. Памятники, относящиеся к
> концу XI-XII вв. и более позднему времени, сегодня соотносятся со скотоводческим населением (по-видимому, тюркского происхождения) и выделяются в усть-талькинскую культуру [13, с. 146]. Н. Н. Козьмин считал, что переход к кочевому скотоводству в Центральной Азии был регрессом по отношению к господствующему ранее в регионе земледелию, и двигателем этого регресса были монголы Чингис-хана. «То, что случилось с каштарами (качинцами) в большом масштабе и на более значительной территории происходили за полтысячелетие до этого в Централь-
^ ной Азии, в Присаянье и на Алтае. Перевес получали I всюду кочевники и скотоводы. Земледелие забрасы-ьо валось, сохраняясь в разных углах Присаянья лишь 'I в виде абыльной разработки земли и посевов проса, ^ кырлыка и еще реже других злаков» [7, с. 137]. Даже в если такой регресс имел место, он не коснулся Пред? байкалья, — с вовлечением его в сферу Монгольской империи хозяйственная жизнь усть-талькинских скотоводов и унгинских земледельцев изменилась мало [13, с. 139]. Все это, однако, не исключает возможного косвенного влияния тюрков, а также наследовавших § им в Центральной Азии уйгуров, кыргызов, киданей, ^ монголов на развитие земледелия в Предбайкалье, но Й вряд ли оно было осознанным. На примере Унгин-
ского поселения видно, что земледелие ограничива- 2 < лось отдельными пунктами и не распространялось -: широко среди окрестного населения, кроме того, оно 88« не было единственным занятием, а являлось частью комплексного хозяйства.
Русские, начав освоение Восточной Сибири, встречают земледелие у бурят в виде посевов проса (в частности, просовые посевы зафиксированы в 1658 г. у унгинских бурят) [14, с. 291]. Тунгусы даже : меняли у соседних бурят соболей на просо и гречиху [14, с. 265]. То есть до прихода русских западным 1 бурятам было знакомо земледелие, но развиваться интенсивно оно начинает лишь с этого времени. Насколько велика была в этом заслуга государственной власти? Мы не видим специальных усилий государства, направленных на распространение земледелия у бурят до начала XIX в. Государственные власти, обеспокоенные нехваткой хлеба в регионе, проводили некоторые меры (например, предоставляли служилым людям пахотный надел вместо хлебного оклада), но лишь в отношении русского населения. Можно говорить только о создании неких условий, кото- ^ рые способствовали переходу бурят к земледелию, но | условия эти имели очень опосредованную природу. § Скажем, санкционированное властями массовое засе- ^ ление русскими Сибири, приводило к более тесным ^ контактам последних с бурятами. |
Лишь в период губернаторства в Иркутске 3 Н. И. Трескина (1806-1819) начинается целенаправленная поддержка распространения у бурят земледелия, вследствие чего, как говорится в отчете Трескина за 1812 г., скотоводство у большей части «братских
дарственная поддержка «инородческого» земледелия
1 Российский государственный исторический архив (РГИА). Ф. 1281. Оп. 11. Д. 45. Л. 164.
2014. Т. 15, № 3. С. 567-584
&
приходит в упадок, так что можно считать его «ни- § чего не значащим»1. После отставки Трескина госу- Н
3
я
прекратилась, власти сосредоточились на торговой политике, которая также способствовала распространению среди бурят хлебопашества, но опосредованно («все перекупщики и монополисты» в торговле хлебом устранены «совершенно», что создало благо* приятные условия для развития земледелия1), на что £2 и указывал знаменитый восточносибирский гене-5= рал-губернатор Н. Н. Муравьев в своем пояснении к её отчету о состоянии Восточной Сибири в 1848 г., пе-Ц няя местному начальству, что то в течение 30 лет по" сле Трескина, занимаясь торговлей, «мало внимания || уделяло распространению среди инородцев земледе-Ц лия»2. Последовательная политика местных властей на поддержание земледелия у «инородцев» (создание хлебных магазинов, помощь семенами и кормами и т. д.) привела к увеличению темпов его развития. Так, в 1827 г. иркутские «кочующие инородцы» (к которым относилось подавляющее число западных бурят) засеивали 30 714,75 десятин3, в 1851 г. — 111 6674, а в 1889 г. — уже 333 036,7 [9, прил. IV, с. 18-20; 10, с. 60-61]. На рубеже XIX-XX столетий «инородческое» земледелие на территории Иркутской губернии получило дополнительный стимул к интенсификации «благодаря» сокращению землепользования вследствие проводимой правительством реформы сибирского ¿0 землеустройства.
Таким образом, вмешательство государства в процессы развития бурятского земледелия в Предбайка-лье начинает ощущаться лишь в XIX в. До этого мы ? можем говорить лишь о возможном косвенном влиянии государственных институтов на поддержку традиции хлебопашества в регионе. В целом приходится признать, что земледельческая традиция в Предбай-
.5
^ 1 РГИА. Ф. 1264. Оп. 1. Д. 714. Л. 106.
2 Там же. Ф. 1281. Оп. 5. Д. 152. Л. 63-63об.
£ 3 Там же. Ф. 1264. Оп. 1. Д. 715. Л. 163-164, 167об.
а " '
^ 4 Там же. Ф. 1281. Оп. 5. Д. 138. Л. 133об.
калье имеет древнюю историю, однако она до при- 2 < хода в Сибирь русских никогда не являлась основой - : регионального хозяйства, оставаясь таковой лишь для 88 " отдельных групп населения в составе их комплексного («синтетического» по определению А. П. Окладни- | кова) хозяйства.
Переходя ко второму из поставленных в начале настоящей работы вопросу, необходимо сразу оговориться, что, по мнению большинства исследователей, буряты являются народом относительно молодым и сложенным из различных по происхождению этнических групп (впрочем, как и подавляющее большинство современных народов). Формирование бурятского народа из отдельных этнических групп Прибайкалья началось в конце XVI в., т. е. непосредственно перед приходом в Сибирь русских, а закончилось уже в составе Российской империи. По крайней мере три крупных племенных союза в это время претендовали на гегемонию в Предбайкалье — булагаты (долины Ангары и ее притоков — Куды, Иды, Осы, Ир-кута, Китоя, Унги), эхириты (верховья Куды, Мурина, Лены, долина Манзурки), сэгэнуты (верховье Лены, ^ течение Ангары ниже впадения в нее Унги, частич- | но — долина Илима). К этому же времени относится миграция из Внутренней Монголии на о. Ольхон и в приольхонские степи хоринцев, ставших четвертой ^ крупной монголоязычной этнической группой реги- | она [11, с. 33]. Булагаты и сэгэнуты активно продвига- ^ лись на запад и северо-запад, обращая местное тунгусское население в своих «кыштымов» (данников). | В начале XVII в. как отдельные племена упоминаются § также группы, отделившиеся от ранее перечисленных ^ племенных союзов — икинаты (среднее течение Ан- | гары), ашибагаты (течение Оки); шарануты (течение Алари) и др. [11, с. 34]. Особняком стояли хонгодоры, пришедшие в Прибайкалье с юга в конце XVII в. и заселившие Аларские степи и Тункинскую долину. Ве-
&
&
|
575
роятно, у различных этнических групп, составивших в итоге бурятский народ, существовали и различные сочетания способов природопользования. Попытка идентифицировать даже только западных бурят с носителями какого-либо одного типа хозяйства заранее обречена на неудачу. Поэтому остановимся лишь на ! тех группах, которых традиция считает основой бу-: рятского народа.
I Если приход хоринцев и хонгодоров из монголь-
> ских степей зафиксирован в конце XVI-XVII вв., то бу-! лагаты, эхириты и сэгэнуты традиционно считаются потомками монголоязычных «лесных» племен, жив> ших здесь уже во времена Чингис-хана. Если это так, то они должны были быть соседями и современниками носителей усть-талькинской культуры, которые считаются тюркоязычными. Согласно другому мнению, предки бурят жили первоначально в Забайкалье, а в Предбайкалье проникли после распада Монгольского каганата в XV-XVI вв. [18, с. 145].
В хозяйственном отношении традиция называет все бурятские племенные союзы XVII в. скотоводческими. Однако скотоводство западных бурят было полуоседлого типа, с регулярными кочевками между «зим-^ никами» и «летниками». Кроме того, часть бурятских I групп занималась регулярным земледелием, а сами (х, «братские люди» в первых донесениях русских земле-'I проходцев названы «пашенными людьми». В этих ус-^ ловиях наличие развитого скотоводства у ранних бу-« рят, которых застали русские в середине XVII в. в При? байкалье, могло быть связано с хозяйственной тради-
5 цией, привнесенной из центрально-азиатских степей 8 (в этом случае переход их к земледелию и полуоседлому быту связан с влиянием добурятского автохтонно-
^ го населения и обусловлен природными факторами, § рассмотренными выше). «Многие из сих Буреттов, по ^ причине разных препятствий в скотоводстве от суро-3 вости климата и местоположений совокупили оное с
6
земледелием», — пишет И. Г. Георги, исследовавший 2 < сибирские народы в 1770-е гг. [2]. Либо, А. П. Окладников, появление кочевого скотоводства у 88 « западных бурят было связано с трансформацией изна- : чально «синтетического» земледельческо-скотоводче- | ского хозяйства путем выделения кочевого скотоводства в отдельный хозяйственный тип [14, с. 291-292]. | При кажущемся противоречии этих точек зрения они схожи в том, что земледелие как способ природопользования привязано к месту, а не к этносу. А. П. Окладников считал бурят преемниками курыкан в хозяйственном отношении, но ни в генетическом. И в том, и в другом случаях получается, что буряты Предбайкалья занимались земледелием именно потому, что жили в Предбайкалье, с его географическими условиями и древней земледельческой традицией. Соответственно, говорить об этническом характере западно-бурятского земледелия не приходится.
«Второе пришествие» земледелия в среду западных бурят в XVIII-XIX вв. принято связывать с хозяйственным влиянием русского населения, этот тезис принят большинством исследователей и под- ^ тверждается многочисленными примерами перехода | бурятских скотоводов и охотников к земледелию, а » бурятских хлебопашцев — к интенсификации зем- ^ леделия после контактов с русскими. Однако следу- ^ ет отметить и влияние иных земледельческих этнических групп на группы предков бурят. До сих пор ^ слабо исследованы, хотя и критикуемые известным востоковедом Е. М. Залкиндом, но все же возможно имевшие место связи бурятского земледелия с земледелием монгольским, испытавшим, в свою очередь, влияние китайской традиции. Хотя между очагами | бурятского и монгольского земледелия лежала территория нынешней Бурятии, где хлеб почти не сеяли, не будем забывать, что хоринцы пришли в Прибайкалье из Внутренней Монголии — ближайшей к Ки-
&
&
таю. И именно хоринцы позднее, в XVIII-XIX вв. выступали пионерами земледелия в Забайкалье. Вспомним и о старинном центре земледелия в Унгинском поселении, просуществовавшем до XIV в., население которого, как считается, среднеазиатского происхождения, могло передать пришельцам-бурятам навыки ! хлебопашества. Именно унгинские буряты называют: ся русскими первопроходцами в числе сеющих просо. I И именно у унгинских (балаганских) бурят к концу i XIX в. площадь запашки на мужскую душу будет пре-! вышать не только среднюю величину по бурятским ведомствам, но и среднюю по русским волостям — > 5,5 десятин [9, прил. IV, с. 43].
Русское население также испытывало влияние со стороны бурятского хозяйства. Например, русские заимствовали у бурят практику орошения покосов, которая была известна в Прибайкалье со времен ку-румчинской культуры. Но в целом именно земледелие русского типа вытеснило кочевое скотоводство бурят в Иркутской губернии, а не наоборот, несмотря на не очень удобные природно-географические условия. И связано это было не только (и не столько) с политикой государства, которое, как отмечалось, лишь с на-£ чала XIX столетия стало предпринимать системные § шаги по распространению среди бурят земледелия, а с тем, что плужное хлебопашество в варианте, привне-'I сенном русскими (залежная и двупольная, позднее — ^ трехпольная системы севооборота) вкупе с использо-| ванием мельниц предоставляли больше преимуществ, ? чем кочевое скотоводство или примитивное абыльное земледелие местного происхождения.
В результате в XIX в. хозяйство бурят постепенно из скотоводческо-земледельческого превращается в земледельческое (при сохранении комплексного § характера в отдельных территориальных группах). ^ В 1819 г. из «инородцев» Иркутского уезда (где прожи-3 вало большинство западных бурят) занимались только
скотоводством 1552 (4,1 %), скотоводством и зверолов- 2 • ством 2135 (5,6 %), только звероловством 3 524 (9,3 %), - [ земледелием, скотоводством и звероловством 2 105 88« (5,6 %), земледелием и скотоводством 9 419 (24,9 %), : только земледелием — 19 114 человек (50,5 %)1. В 1851 г. | генерал-губернатор Восточной Сибири отмечал, что идинцы, аларцы и балаганцы — «первые ученики » Трескина» — превзошли по успехам хлебопашества даже русские лучшие волости, что начинают переходить к хлебопашеству кудинцы, капсальцы, ленские и верхоленские буряты, а «инородцы» в целом начинают из-за падежа скота и по настоянию властей привыкать к тому, чтобы создавать запасы кормов на зиму2. С 1867 по 1887 г. посевы иркутских бурят увеличились на 42,5 % [6, с. 88].
К концу XIX столетия изменения бурятского хозяйства позволяют говорить о свершившейся трансформации. По данным местной подворной переписи 1887-1889 гг., предпринятой в интересах исследования сельских районов губернии в преддверии грядущей реформы, в Иркутском, Балаганском и Нижнеудин-ском округах площадь пашни по отношению ко всей ^ «удобной» земле среди русских волостей варьирова- | лась от 8,0 до 37,9 %, среди бурятских ведомств — от 2,8 0 до 30,8 % [9, с. 39]. В Верхоленском округе среди ино- ^ родческих ведомств этот показатель колебался в пре- ^ делах 4,7 — 31,5 % при среднем значении 15,2 % в волостях [10, с. 67]. Конечно, в силу разнообразия природ- ^ но-географических условий региона, и в конце XIX в. в губернии были районы с преобладающим скотовод- | ческим населением (например, Тункинская долина). § Но существовали и инородческие ведомства исклю- ^ чительно земледельческие. Так, в Боханском и Укыр- | ском ведомствах Балаганского округа, где «почти все
&
&
1 РГИА. Ф. 1264. Оп. 1. Д. 265. Л. 123. ^
2
2 Там же. Ф. 1281. Оп. 5. Д. 138. Л. 43об., 59об.
I
579
население занято земледелием»1, площадь пашни составляла 7,5 и 9,5 десятин на приписную душу соответственно (последнее значение — наибольшее в губернии). В трех ведомствах из четырех Иркутского округа этот показатель превосходил среднюю величину по крестьянским волостям того же округа. В состав пашни входят как запашка («мягкая пашня»), непосредствен-= но обрабатывающаяся, так и залежи. Площадь запаш-= ки в ведомствах в целом по губернии была даже выше, | чем в волостях. По данным переписи 1897 г., 21 491 из | 24 377 самостоятельных хозяев-бурят (98 786 человек с с членами семей из 108 867), или 88 % (91 % населения), » основным своим занятием назвали земледелие, и лишь 6 449 человек (около 6 % населения) считали себя скотоводами [16, с. 115].
Вслед за изменением хозяйства изменяется и образ жизни западных бурят. Например, в Нельхайском ведомстве Балаганского уезда к 1900 г. из 30 улусов 13 перестали кочевать и 7 продолжали делать это время от времени2. Количество скота у бурят, довольно значительное в сравнении с русским населением, но недостаточное с точки зрения кочевника, живущего скотоводством, не может являться свидетельством пре-^ обладания скотоводства над земледелием. Причина этого феномена состоит в недостатке покосов, имею-(х, щих в Иркутской губернии особую ценность. Об этом говорит тот факт, что условия аренды покосов пере-^ сматривались ежегодно, тогда как аренда пашни была, "1 как правило, долгосрочной. Регулярное сенокошение, ? сравнительно небольшое для «номадного» хозяйства 5 количество скота и постепенный отказ от кочевок род-8 нит бурятское скотоводство с животноводством рус-^ ских крестьян.
1 Государственный архив Иркутской области (ГАИО). Ф. 171.
| Оп. 1. Д. 378. Л. 7.
3 2 Там же. Д. 7. Л. 24.
Таким образом, к концу XIX в. бурятское хозяйство |; Иркутской губернии было земледельческим, но, вме- —; сте с тем, оно обладало специфическими чертами. Чер- 88' ты эти, связанные главным образом со значительной ролью скотоводства в некоторых районах, являются не столько «пережитками» традиционного хозяйства, приписываемого кочевникам, сколько оптимальными в данных географических и социальных условиях формами хозяйственной деятельности.
Итак, подведем итоги. Природа Предбайкалья пре- ! допределяет в условиях неразвитости земледельческого производства (примитивные орудия труда и системы севооборота) комплексный характер хозяйства (земледелие-охота-скотоводство). На этом историческом этапе основными факторами выступают природно-ге-ографические условия, этнические хозяйственные традиции предков бурят и государственная политика не играют определяющей роли. Переход к интенсивному земледелию в регионе в XVIII-XIX вв. связан с внешними факторами — влиянием русской земледельческой традиции и политикой развитого в бюрократическом отношении государства, которые нивелируют факто- ^ ры внутренние — природно-географические условия | и этническую хозяйственную традицию. При этом, в 0 силу изначально комплексного характера хозяйства ^ западных бурят, вряд ли следует констатировать лик- ^ видацию старого и формирование нового способов | природопользования. Бурятское хозяйство никогда ^ не было хозяйством кочевых скотоводов, сам бурят- * ский народ, а следовательно, и «бурятское» хозяйство, ^ сформировались в условиях распространения земледе- 2 лия (возможно, кочевыми скотоводами в чистом виде ^ были лишь пришедшие в Предбайкалье позднее дру- | гих хонгодоры и хоринцы). Скорее, можно говорить о | трансформации структуры традиционного хозяйства: 00 земледелие из вспомогательного способа природопользования превращается в основной. 1
Список использованной литературы
1. Винокуров М. А. Экономика Иркутской области: в 2 т. Т. 1 / М. А. Винокуров, А. П. Суходолов. — Иркутск: Изд-во ИГЭА: Изд-во ОАО «Облмашининформ», 1998. — 276 с.
2. Георги И. Г. Описание всех обитающих в Российском государстве народов, их житейских обрядов, обыкновений, одежд, жилищ, упражнений, забав, вероисповедании и других достопамятностей : в 4 ч. — Ч. 4 : О народах монголь-
= ских, об армянах, грузинах, индийцах, немцах, поляках и о ё владычествующих россианах с описанием всех именований = козаков, так же История о Малой России и купно о Курлан-' дии и Литве. — СПб., 1799 [Электронный ресурс] / И. Г. Ге-J орги // Руниверс. — URL: http://www.runivers.ru/upload/ iblock/4cd/Georgi_opisanie%20vsex%20obitayushix_4%20 5 kniga.pdf.
3. Гранина Н. И. Функционирование почв Южного Пред-байкалья в условиях антропогенеза / Н. И. Гранина, А. А. Козлова, Н. В. Вашукевич // Бюллетень ВСНЦ СО РАМН. — 2006. — № 2. — С. 22-28.
4. Зандараев Б. Б. Дореволюционная историография земледелия бурят / Б. Б. Зандараев // Вестник Бурятского государственного университета. — 2013. — № 7. — С. 118-123.
5. История Сибири с древнейших времен до наших дней : в 5 т. — Т. 1 : Древняя Сибирь. — Л. : Наука, 1968. — 454 с.
6. История Сибири с древнейших времен до наших дней : в 5 т. — Т. 3 : Сибирь в эпоху капитализма. — Л. : Наука,
Ii 1968. — 530 с.
а
S 7. Козьмин Н. Н. Хозяйство и народность. (Производствен-
ный фактор в этнических процессах) (1928) / Н. Н. Козьмин ; публ. и прим. А. М. Курышова // Историко-экономические Д исследования. — 2013. — Т. 14, № 1-2. — 118-147.
8. Маншеев Д. М. Земледелие аларских бурят в XIX веке / ^ Д. М. Маншеев // Историко-экономические исследования. — d 2011. — Т.12. — №1. — С. 17-29.
g 9. Материалы по исследованию землепользования и хо-
1g зяйственного быта сельского населения Иркутской и Енисей-S ской губерний. Иркутская губерния. — Т. 2. — Вып. 3. — Мо-§ сква, 1890. — 295 с.
10. Материалы по исследованию землепользования и хозяйственного быта сельского населения Иркутской и Енисей-¡^ ской губерний. Иркутская губерния. — Т. 2. — Вып. 6. — Ир-ä кутск, 1892. — 508 с.
11. Нанзатов Б. З. Расселение бурят и их соседей в конце 2 ■ XVI — первой половине XVII вв. / Б. З. Нанзатов // Вестник 88 ; БНЦ СО РАН. — 2011. — № 2. — С. 32-37. 4 \
8 I
12. Напрасников А. Т. Агросистемы Евразии: опыт гео- °° ( графической оценки фрактальных состояний и преобразова- j ний / А. Т. Напрасников // География и природные ресур- ! сы. — 2008. — № 1. — С. 175-184. I
13. Николаев В. С. Кочевники юга Средней Сибири в ! XII-XIV вв. / В. С. Николаев // Известия Алтайского го- : сударственного университета. — 2008. — № 4. — Т. 2. — ' С. 136-146. !
14. Окладников А. П. Очерки из истории западных бурят-монголов (XVII-XVIII вв.) / А. П. Окладников. — Л. : ОГИЗ, J 1937. — 428 с. !
15. Отчет о научно-исследовательской работе «Создание новых высокоурожайных сортообразцов и сортов зер- '• новых культур, устойчивых к неблагоприятным условиям внешней среды для возделывания в Иркутской области» [Электронный ресурс] // Министерство сельского хозяйства Иркутской области. — URL: http://sociely.irkobl.ru/sites/ agroline/Deyatelnost_ministerstva/Otchet_ministerstva/ otcht1.pdf.
16. Первая всеобщая перепись населения Российской империи, 1897 г. — Т. 75 : Иркутская губерния. — СПб. : Изд. Центр. стат. ком. МВД, 1904. — 171 с. ^
17. Почвы Сибири [Электронный ресурс] // Биофайл. ^ Научно-информационный журнал. — URL: http://biofile.ru/ g geo/7342.html.
18. Рязановский В. А. Монгольское право (преимуще- ^ ственно обычное). Исторический очерк / В. А. Рязановский. — к Харбин, 1931. — 306 с. + 42 (прил.) f
19. Савинов Д. Г. Взаимодействие кочевых обществ и |
/ S
оседлых цивилизаций в эпоху раннего средневековья / g
Д. Г. Савинов // Взаимодействие кочевых культур и древних g
цивилизаций. — Алма-Ата : Наука, 1989. — С. 305-313. g
Информация об авторе
Курышов Андрей Михайлович — кандидат исторических наук, доцент, кафедра истории, экономических и политических учений, Байкальский государственный университет экономики и права, 664003, г. Иркутск, ул. Ленина, 11, e-mail: akm77@yandex.ru.
f
*
а И
в
а £
a
Author
Kuryshov, Andrey Mikhailovich — PhD in History, Associate Professor, Department of Economic and Political Science History, Baikal State University of Economics and Law, 11, Lenin Street, Irkutsk, 664003, e-mail: akm77@yandex.ru.
Библиографическое описание статьи
Курышов А. М. Культура земледелия у западных бурят: факторы распространения и их значимость / А. М. Курышов // Историко-экономические исследования. — 2014. — Т. 15, № 3. — С. 567-584.
Reference to article
Kuryshov A. M. Western Buryats' farming culture: factors of dissemination and their significance. Istoriko-ekonomicheskie issledovaniya = Journal of Economic History & History of Economics, 2014, vol. 15, no. 3, pp. 567-584.
