CC BY
8DOI 10.31250/2618-8600-2023-3(21)-102-124
УДК 39( = 512.143) _
Крымский федеральный университет
Д. А. Прохоров им. В. И. Вернадского
Симферополь, Российская Федерация ORCID: 0000-0001-9162-470 E-mail: [email protected]
I Культура повседневности крымских караимов в этнографических исследованиях и музейных коллекциях XIX — начала XX века
АННОТАЦИЯ. В статье исследуются вопросы, связанные с началом научного изучения истории крымских караимов, культуры их повседневности в XIX — начале XX в. Проанализированы законодательные акты, определявшие юридический статус караимского населения, мероприятия правительства в рамках проводимого им курса по интеграции «инородческого» компонента в российское языковое и культурное пространство. Изучены этно-конфессиональные традиции, основные занятия и быт караимов Крымского полуострова. Акцентировано внимание на их месте и роли в полиэтничном социуме Российской империи в XIX — начале XX в. Первые академические исследования по истории и культуре иудейских общин Крыма проводились одновременно с законодательным оформлением статуса российских «инородцев» и в связи с дискуссией о происхождении крымских караимов. Рост интереса научной общественности к проблемам этногенеза, истории и культуры караимов приходится на вторую половину XIX в. Исследования по этому вопросу получили значительный импульс в связи с активизацией историко-краеведческого движения. Также прослежены этапы формирования этнографических и музейных коллекций по истории и культуре крымских караимов. Приведено описание музейных артефактов, имеющих важное историческое и культурное значение, рассмотрено современное состояние музейных коллекций. В рамках деятельности по сохранению историко-культурного наследия старожильческих народов Крыма необходимо осуществлять широкое введение в научный оборот археографических, археологических, эпиграфических, этнографических и других материалов.
КЛЮЧЕВЫЕ СЛОВА: Российская ДЛЯ ЦИТИРОВАНИЯ: Прохоров Д. А. империя, Крым, иудейские общины, Культура повседневности крымских
караимы, культура повседневности, караимов в этнографических исследованиях
этнография, музейные коллекции и музейных коллекциях XIX — начала XX
века. Этнография. 2023. 3 (21): 102-124. doi 10.31250/2618-8600-2023-3(21)-102-124
Vernadsky Crimean Federal University D. Prokhorov Simferopol, Russian Federation
ORCID: 0000-0001-9162-470 E-mail: [email protected]
I The Everyday Life and Culture of the Crimean Karaites in Ethnographic Research and Museum Collections of the 19 th - early 20 th century
ABSTRACT. The article discusses the beginning of academic research on Crimean Karaites in the 19th — early 20th centuries: of their history, everyday life, and culture. It analyzes the Karaite population's legal status granted by the state under the governmental policy to integrate the "inorodtsy" (ethnic minorities) into Russian cultural and linguistic space. The article examines ethno-confessional traditions, main occupations, and the life of the Karaites residing in the Crimean Peninsula, focusing on their place and role in the multi-ethnic society of the Russian Empire. The earliest academic studies of the history and culture of Crimean Jewish communities developed at the same time when Russian "inorodtsy" acquired legal status and in relation to the discussion about the origins of the Crimean Karaites. The second half of the 19th century saw the increased interest of the scientific community in the problems of ethnogenesis, history, and culture of the Karaites. The growing local history movement gave a significant impetus to the research on this issue. The article traces the stages in the formation of ethnographic and museum collections devoted to the history and culture of the Crimean Karaites. The paper describes the most historically and artistically significant museum artifacts and analyzes the current state of museum collections. The author argues for preserving the historical and cultural heritage of the autochthonous peoples of Crimea by introducing archaeographic, archaeological, epigraphic, ethnographic, and other materials into scientific circulation.
KEYWORDS: Russian Empire, Crimea, FOR CITATION: Prokhorov D. The Jewish communities, Karaites, everyday Everyday Life and Culture of the Crimean
culture, ethnography, museum collections Karaites in Ethnographic Research and Museum
Collections of the 19th — early 20th century. Etnografia. 2023. 3 (21): 102-124. (In Russian). doi 10.31250/2618-8600-2023-3(21)-102-124
ЭКОНОМИЧЕСКОЕ ПОЛОЖЕНИЕ И ПРАВОВОЙ СТАТУС КАРАИМОВ В РОССИЙСКОЙ ИМПЕРИИ В КОНЦЕ XVIII — СЕРЕДИНЕ XIX ВЕКА
В 1782 г. крымская караимская община насчитывала 1102 чел. «мужеского полу», а всего на полуострове накануне присоединения к России проживало до 2600 лиц караимского вероисповедания. В Литве, Галиции и Волыни числилось 1200 караимов1 (Водарский и др. 2003: 86; Куповецкий 1983: 77). Благодаря тесным торговым и общинным связям с караимами Крыма на полуостров стали переселяться представители караимских общин Литвы. Среди них была группа караимских интеллектуалов из Луцка: Й.-Ш. Луцкий, А. Й. Луцкий, А. С. Фиркович, М. Султанский и Д.-М. Мордкович (Кокизов), которые внесли существенный вклад в распространение идей Гаскалы (еврейского Просвещения) среди караимов Крыма. Миграция караимов из западных регионов на юг России обусловливалась постепенным угасанием общин Польши и Литвы и, напротив, экономическим ростом и перспективами, открывавшимися перед переселенцами в Крыму (Гаммал 2013: 267-270).
После 1783 г. крымская караимская купеческая верхушка предприняла шаги по закреплению гражданских прав караимов, при этом доминирующим фактором стало стремление к признанию их общностью, отличной от евреев — приверженцев талмудического иудаизма. В соответствии с указом императрицы Екатерины II в 1795 г. караимы освобождались от двойного налогообложения, уплаты «рекрутских денег» и солдатского постоя (ПСЗ РИ 1830: 705-706). В отношении евреев действовал двойной промысловый налог, введенный 1 июля 1794 г. Стремление караимов отмежеваться от иудейского этнического и религиозного компонента обуславливалось российской политикой «поражения в правах» приверженцев иудаизма и попыткой караимских духовных и светских лидеров избежать притеснений по конфессиональному признаку. В дальнейшем в рамках российского правового поля законодательно закреплялись гражданские права и экономические преференции караимов, а в 1863 г. они были уравнены в правах с христианским населением России (ПС ЗРИ 1866: 302-306).
НАЧАЛО НАУЧНОГО ИЗУЧЕНИЯ ИУДЕЙСКИХ ОБЩИН КРЫМА
Одновременно с законодательным оформлением юридического статуса караимов власти начали сбор сведений об их прошлом, культуре и религиозных установлениях, что было продиктовано внутриполитическим курсом на распространение русской культуры и образованности среди российских «инородцев», их интеграцию в российское
1 После похода в Крым в 1398 г. (по другим данным — в 1388 г. или 1399 г.) великий князь Литовский Витовт увел с собой небольшую орду татар и несколько сотен семей караимов. По некоторым данным, всего переселилось 383 семьи, которые осели затем в Троках; позже часть литовских караимов попала в Польшу и на Волынь (Луцк) [Чацкий 1827: 104; Ахиезер 2010: 282-283].
языковое и культурное пространство. Ключевым в данном направлении стал вопрос о происхождении караимов, их основных занятиях, а также о существовавших между караимами, крымчаками и евреями-ашкена-зами отличиях.
По предложению членов созданного в марте 1839 г. Одесского общества истории и древностей (ОИИД), заинтересовавшихся происхождением караимов, а также по распоряжению Новороссийского и Бессарабского генерал-губернатора князя М. С. Воронцова таврический гражданский губернатор М. М. Муромцов 31 января 1839 г. направил духовному главе караимов, Таврическому и Одесскому караимскому гахаму Симхе бен Шеломо Бабовичу (1790-1855) шесть вопросов, в том числе о древности проживания караимов на Крымском полуострове и отличии их религиозных догматов от еврейских (ГАРК. Ф. 241. Оп. 1. Д. 1. Л. 73-73 об.; Прохоров 2020: 54-55).
При финансовом содействии С. Бабовича и официальной поддержке администрации Таврической губернии к работе по поиску рукописей, связанных с историей иудейских общин, приступил караимский газзан Авраам бен Шемуэль (Самуилович) Фиркович (1787-1874). Личность известного коллекционера, положившего начало обширному собранию караимских, еврейских и самаритянских рукописей, а также результаты его многолетних исследований являются не только предметом научного интереса нескольких поколений исследователей, но и темой научной полемики, связанной с подлинностью сделанных А. С. Фирковичем открытий. Наряду с обнаруженными ценными артефактами (среди которых более 1500 рукописных книг и документов, написанных в основном на древнееврейском языке; документы религиозного, светского содержания из общин караимов и крымчаков Кафы, Солхата, Карасубазара, Бахчисарая, Гезлёва; документы, письма частных лиц XV — начала XIX в., приобретенные во время поездок в Иерусалим и Стамбул, а также по Крыму, Кавказу и Литве) наследие А. С. Фирковича включает и фальсифицированные, по-видимому, им самим документы. Археографическое наследие и эпиграфические находки коллекционера неоднократно становились предметом научного обсуждения. Так, например, полемика об аутентичности найденных им рукописей и надгробных камней (мацев) на крымских караимских некрополях (прежде всего — на иудейских кладбищах в Иосафатовой долине под Бахчисараем и под Мангупом) длится уже более столетия, и точка в ней до сих пор не поставлена (Гам-мал 2012: 265-286).
В октябре 1862 г. Императорская Публичная библиотека по рекомендации Особой комиссии Академии наук и по распоряжению императора Александра II приобрела за 125 тыс. руб. коллекцию рукописей, собранную А. С. Фирковичем в ходе его двухлетнего путешествия по Крыму, Кавказу, а также по Палестине и Египту. В состав коллекции вошли 975 свитков и рукописей на коже и пергаменте, 703 документа (подлинники и копии), 734 снимка надгробных надписей и копии с надгробных
надписей. Собрание, которое включало и надгробные плиты с караимского кладбища Чуфут-Кале, по словам современников, «обратило на себя внимание всего ученого мира, не только в России, но и вне ее» (Вих-нович 2012: 135-136, 167).
В 1876 г., уже после смерти коллекционера, Публичная библиотека выкупила у родственников А. С. Фирковича второе собрание рукописей за 50 тыс. руб., выделенных для этой цели из средств государственного казначейства. В состав коллекции, известной как «Второе собрание А. С. Фирковича», вошли 200 свитков Торы, более 200 пергаментных кодексов и другие рукописи религиозного, философского, медицинского, астрономического, астрологического и литературного характера в основном на иврите и арабском языке (Вихнович 2012: 207, 214-224). Ныне коллекция караимских и крымчакских рукописей хранится в фондах Российской национальной библиотеки в Санкт-Петербурге.
Академические изыскания, связанные с историей иудейских общин, велись на Крымском полуострове многими российскими и зарубежными учеными. Результаты их деятельности нашли отражение в научных трудах, заложивших фундамент изучения истории еврейского населения и караимов южной части России. Тогда же были сформулированы основные концепции происхождения крымских караимов: по одной из версий, они были потомками хазар, половцев и других тюркских народов и этносов и проживали в Крыму уже в УИ-1Х вв. н. э. Согласно второй теории, караимы происходят от этнолингвистической или этноконфес-сиональной группы евреев, исповедовавших иудаизм караимского толка, в Крыму они появились не ранее XIII в. н. э. (Чижова 2003: 17-19).
Основателем караимизма считается Анан бен Давид, почитаемый караимами как основоположник данного вероучения. Известно, что он происходил из ортодоксально-иудаистского аристократического рода и обладал значительными познаниями в еврейской религиозной литературе. Жил в Багдаде, где в 762-767 гг. н. э. создал секту, ее члены, опиравшиеся, по-видимому, на домишнаитские традиции саддукеев, первоначально именовались «ананиты». Непосредственно сам термин «караимы» (в переводе с древнееврейского «кара» — букв. 'читать, звать, призывать'; «бней Микра» — 'сыны Священного Писания') впервые упомянут в трудах теолога IX в. Биньямина бен Моше На Гавенди. Основополагающая характеристика данного движения — почитание Ветхого Завета как единственного и прямого источника религиозной истины. Такое обращение к Танаху выражено в установленном Ананом бен Давидом принципе: «Исследуй основательно закон [Тору], не полагаясь на мое мнение».
Дискуссия по вопросу о происхождении крымских караимов и времени их появления в Крыму продолжается и в наши дни, при этом зачастую порождает малонаучные спекуляции и полемику, нередко выходящую за рамки конструктивного диалога (Прохоров 2021: 629-655). На начальном этапе изучения иудейских общин юга Российской империи
основное внимание уделялось этнографическому исследованию евреев и караимов, вопросам их этнической истории, религии, фольклору, а также изучению культуры повседневности.
Содержательными источниками по изучению прошлого евреев и караимов, их культуре являются различные травелоги, географические описания, реляции дипломатов, в разное время и с различными целями посетивших Крымский полуостров (Kizilov 2003: 789-818; Кизилов 2011: 151-171; Храпунов 2022). Приведенные в этих сочинениях сведения в большинстве своем носят субъективный характер и зачастую отличаются многочисленными неточностями. То же касается источников иллюстративного характера, отражающих культуру повседневности евреев и караимов юга России. Так, например, одними из первых работ, на страницах которых появились изображения жителей Крыма в традиционных костюмах, стали описания путешествий И. Г. Георги и П. С. Палласа в 1793-1794 гг. с иллюстрациями художника Г. Х. Гейслера (Георги 1799; Паллас 1999). Итогом поездок по Крыму в 1799 г. и 1802-1803 гг. российского чиновника и литератора П. И. Сумарокова стало издание книги «Путешествие по всему Крыму и Бессарабии» (вышла двумя отдельными частями и снабжена 56 листами с видами и картами Крыма) (Сумароков 1800; 1803; 1805: 63-65). В качестве иллюстраций к изданию использовались рисунки французского художника А. де Палдо, затем выправлявшиеся А. Сергеевым; гравюры выполнены А. И. Казачинским, А. Я. Колпашниковым, А. Г. Рудаковым, А. М. Калашниковым, В. П. Пядышевым, Я. Евсеевым, Н. Я. Саблиным и В. Ивановым (Долгодрова 2015: 130-137) (рис. 1).
В 1837 г. русский и французский меценат А. Н. Демидов организовал научную экспедицию, одним из участников которой стал художник Д.-О.-М. Раффе, выполнивший 64 литографии с изображениями особенностей быта, одежды, обычаев и традиций этносов Крыма, в том числе и крымских караимов (Демидов 1853). В 1862 г. увидела свет книга Г.-Ф. Х. Паули «Этнографическое описание народов России», где приведены изображения евреев и караимов в традиционной одежде (Раи1у 1862). В альбоме Ж. Х. Рауля «Несколько народных типов России» (1878) опубликованы портреты представителей полиэтничного населения Российской империи, среди которых встречаются фотографические изображения членов еврейских общин Новороссийской, Херсонской, Бессарабской губерний, а также Одесского градоначальства (Рауль 1878).
Относительно источников иконографического характера следует сделать ряд уточнений, так как не во всех случаях соблюдалась историческая достоверность. Например, на одном из рисунков Д.-О.-М. Раффе, изобразившего семью крымских караимов, при изготовлении в парижской мастерской О. Бри мастерами, братьями Жио, литографии с рисунка служанке были приданы негроидные черты, что на оригинальном рисунке отсутствовало. Вероятно, это было сделано для того, чтобы придать ей сходство с африканской прислугой, поскольку это было более
Рис. 1. Еврейская свадьба в Симферополе, 1800-е гг. (оттиск из: Сумароков П. И. Досуги крымского судьи или второе путешествие в Тавриду. СПб., 1805. Ч. 2); БИКАМЗ, КП-8124/ Г753
Fig. 1. Jewish wedding in Simferopol (1800s). Sumarokov P. I. Idle Reflections of a Crimean Judge, or A Second Journey to Taurida. St. Petersburg, 1805. Part 2. The Bakhchysaray Historical, Cultural and Archeological Museum-Preserve collection. KP8124/G753
привычным для французской читательской аудитории (Фшас 2018: 270271, 438; Храпунов 2022: 163) (рис. 2).
Несмотря на нюансы, связанные с недостаточно разработанными методиками изучения прошлого Крыма и допущенные составителями неточности, ценность этих трудов состоит в том, что, во-первых, на их страницах приведено описание культуры, обычаев, религиозных установлений, быта, традиционного хозяйства, фольклора, диалектов евреев и караимов, многие из которых до начала XIX в. практически не претерпели существенных трансформаций; во-вторых, зачастую это является единственным описанием имевших место событий и реалий повседневной жизни региона.
КУЛЬТУРА ПОВСЕДНЕВНОСТИ КАРАИМОВ КРЫМА В XIX — НАЧАЛЕ XX ВЕКА
В конце XVIII — начале XIX в. основными занятиями караимов являлись торговля, садоводство, ремесленное производство (в основном кожевенное, кузнечное и керамическое производство, соледобыча, солеварение и ювелирное дело) и ростовщичество. Наиболее многочисленной и состоятельной была караимская община Евпатории, а ее
представители занимались «внутреннею и заграничною торговлею, имея постоянные связи с Константинополем и пользуясь там особенным приемом». Крупные земельные владения, содержание постоялых дворов (ханов), «промен монет и другие городские занятия составляют источники всегдашнего благосостояния караимов» (А. Ш. 1838: 180). В Евпатории и Бахчисарае караимы являлись вторыми по численности после крымских татар. До начала XIX в. в «пещерном городе» Чуфут-Кале проживало до 700 жителей-караимов, а П. И. Сумароков насчитал в нем 227 домов (А. Ш. 1838: 180; Сумароков 1800: 58, 59, 143). Вскоре многие члены крымских караимских общин, приобретая на выгодных финансовых условиях земли эмигрировавших с полуострова крымских татар, существенно приумножили свои состояния. Тем самым они способствовали развитию на территории полуострова многих отраслей хозяйства (например, таких как садоводство, виноградарство, табаководство и др.). Караимы стали одним из связующих звеньев в развивавшихся торгово-экономических контактах Таврической губернии с городами юго-западных и центральных губерний России.
Местом отправления религиозных служб караимов служили кенасы, до начала XX в. называвшиеся синагогами2. В 1880-х гг. в Таврической губернии насчитывалось 10 караимских кенас (по две в Евпатории и Чуфут-Кале, по одной — в Симферополе, Перекопе, Бахчисарае, Севастополе, Феодосии и Мелитополе); кроме того, три молитвенных дома в наемных помещениях действовали в Ялте, Керчи и Бердянске (ГАРК. Ф. 241. Оп. 1. Д. 37. Л. 87; ГАРК. Ф. 241. Оп. 1. Д. 419. Л. 34). Годовой жизненный цикл караимов включал религиозные праздники — Песах, Шавуот (Матан-Тора, или Пятидесятница), Йом Теруа — День ликования, первый день Нового года, или Рош ха-Шана; Йом Кипур (День Прощения, Шаббат Шаббатон — «Суббота Суббот»); Суккот (Кущи, Праздник урожая) и Шмини Ацерет (Симхат Тора - «Торжество Торы»), а также Пурим (праздник Эсфири). Суббота (шаббат) считалась священным днем: по религиозным установлениям в этот день нельзя было зажигать огонь, посещать любой другой дом, кроме кенасы, а также вступать в супружеские отношения. Лица, заключавшие брак, должны были исповедать одну религию — караимскую, другое требование — вступающие в брак должны быть совершеннолетними. От них также требовалось обоюдное согласие на брак.
Караимы преимущественно жили в городах Таврической губернии; небольшая их часть селилась в сельской местности. Кварталы, в которых находились караимские дома, отличались высокой плотностью застройки. Жилые здания караимов строились наподобие домов крымских татар:
2 В 1911 г. Таврический и Одесский караимский гахам С. М. Панпулов ходатайствовал перед Министерством внутренних дел о переименовании караимских синагог в кенасы (ГАРК. Ф. 241. Оп. 1. Д. 1886. Л. 1, 2). Религиозная и расовая нетерпимость в обществе, черносотенное движение и еврейские погромы стали причиной обоснованной тревоги у представителей караимской общественности и духовенства, что, возможно, и послужило поводом для такого переименования.
многие из них были двухэтажными, обнесенными глухими стенами. Постепенно караимы переняли европейские строительные и архитектурные традиции, что придало их постройкам ярко выраженный эклектизм. Это особенно отразилось на стиле зданий караимских кенас (например, симферопольской, севастопольской, евпаторийских).
Вплоть до середины XIX в. внутриобщинную организацию караимов отличал замкнутый патриархальный характер, жизнь строго регламентировалась в соответствии с религиозными догматами. Любые попытки внешней модернизации рассматривались как потенциальная угроза устоям общества. Традиционные внутриобщинные нормы подразумевали полное и беспрекословное подчинение женщины мужчине. В семейном праве члены караимских общин руководствовались правилами, изложенными в Торе. Женщина до замужества была подвластна воле отца, а после выхода замуж всецело подчинялась мужу. Основными обязанностями караимских женщин являлись воспитание детей и ведение хозяйства, а наиболее доступными занятиями для них были рукоделие и посещение бани, где караимки «сходились и по целым часам вели беседы» [К этнографии... 1912: 30-31].
Видный представитель крымской армянской общественности XIX в. О. Тэр-Абраамян в 1865 г. рассказывал о крымских караимах:
[Рост у них] средний, внешность красивая и подобающая, волосы черные, телосложение крепкое. Носят красноватый капа, который спускается ниже колен, а поверх этого — такой же длины лодик (фараджу) черного цвета с примесью красного. На голове носят плоскую, округлую шапку, которая обычно сшита из черной овечьей или бараньей шкуры. Их женщины, подобно татаркам, носят широкую красную одежду; оформление головного убора немного походит на головные украшения тифлисских женщин, а на лбу носят золотые монеты. Как правило, сидят, согнув ноги; живут размеренно, и среди них почти нет нищих. Одежда молодых людей, за исключением шапок, сшитых из черного меха, по всему европейская; пожилые же до сих пор еще носят одежду старого [типа], а иногда [даже] вместо обуви ходят в тапочках, причем не только дома, но и на улице (Цит. по: Петросян 2009: 228-251).
Подчеркивалось, что одежда караимов схожа с турецкой, и только мужчины отличаются своими большими шапками из черных барашковых смушек, покрытыми сверху сукном белого цвета или же материей иного цвета (А. Ш. 1839: 182).
ФОРМИРОВАНИЕ ЭТНОГРАФИЧЕСКИХ И МУЗЕЙНЫХ КОЛЛЕКЦИЙ ПО ИСТОРИИ И КУЛЬТУРЕ КАРАИМОВ
Караимский газзан Шеломо бен Авраам Бейм (1817-1867), известный также и как один из пионеров археологических и археографических
изысканий в Крыму и за его пределами (Прохоров 2019: 511-538), в 1859 г. констатировал:
...усвоенные караимами костюмы, мужеские и женские, гражданские и церковные, бывают различны и представляют смесь татарского со славянским; цвет одежды, любимый караимами, обыкновенно кофейный, зеленый и синий; а красный, белый и другие цвета они употребляют редко; обыкновенные принадлежности их одежды: чистота, простота и отсутствие излишних украшений. Притом они стараются всегда подражать своими обрядами и обычаями господствующим народам, среди которых они живут покорно и миролюбиво <...> Желательно бы было, чтобы красивый и экономный костюм караимов, который они носят до настоящего времени, не изменялся и не уступал моде, влекущей за собою лишние расходы и нравственную порчу (Бейм 1862: 62).
Ш. Бейм по предложению Императорского географического общества, действительным членом которого он являлся, изготовил из дерева 12 фигурок (по другим сведениям, их было семь), представлявших типы караимов (Белый 2003: 643; Прик 1902: 117). «Они изображали газзана, жениха и невесту, мужчину и женщину средних лет, юношу и девицу. Потребные для них национальные, т. е. усвоенные Караимами восточные костюмы, особенно женские с богатыми украшениями, были исполнены по заказу в Константинополе и в Крыму исключительно караимками» (Прик 1902: 117-118). Для демонстрации этой первой этнографической коллекции Ш. Бейм в 1867 г. лично отправился в Санкт-Петербург, однако по пути в столицу неожиданно заболел и умер.
Часть собранной им коллекции оказалась в Дашковском музее — одном из отделов Московского публичного и Румянцевского музея. В 1911 г. среди музейных экспонатов значились фигура (манекен) невесты, а также фигурка караима в традиционном костюме, восстановленная сотрудниками музея по рисункам вместо утерянной; помимо этого, в музее также хранились табакерка, «калем»3 и чернильница (Из истории. 1911: 25, 28, 30; Кокизов 1911: 36). Во время научной командировки в Ленинград в 1928 г. севастопольский газзан Т. С. Леви-Бабович сообщал, что в Музее этнографии и антропологии хранилась фигурка в облачении караимского священнослужителя. Он также утверждал, что фигурок должно было быть семь (фигурки газзана, старика, старушки, жениха, невесты, парня и девушки) 2. 1928: 80). В описании коллекции Дашковского музея, составленном в 1887 г. профессором В. Ф. Миллером, упоминаются два манекена: один — работы Я. М. Яковлева («Караимка новобрачная Таврической губернии в свадебном наряде»), другой — работы С. П. Закревского
3 Калем (тюрк.) — досл. «ручка со стальным пером»; перья для таких ручек изготавливались также из камышовых стеблей.
(«Караим-старик Таврической губернии») (Систематическое... 1887: 160-161). При этом уточнялось, что традиционные костюмы караимов являлись даром музею от императора Александра III и великих князей Владимира и Алексея Романовых. (Очевидно, что речь идет об одном из караимских костюмов, преподнесенных Владимиру Александровичу Романову во время его совместного с великими князьями Николаем Константиновичем и Сергеем Александровичем визита в «пещерный город» Чуфут-Кале в 1866 г.).
Традиционный костюм караима, хранившийся в 80-х гг. XIX в. в коллекции Дашковского музея, состоял из следующих предметов: белой полотняной рубахи с косым воротом (кольмек, кулек), подштанников (дон), чулков белого цвета (чораб), сафьяновых полусапог (мест) и калош (катир), шаровар синего цвета (чахшир), полосатого жилета (елек), кафтана (антери), халата (джубе) с короткими рукавами, а также широкой верхней мантии черного цвета (биниш, или бунюш). Завершал наряд фес и суконная высокая шапка белого цвета с смушковым черным околышем — ак къалпак4. В боковом кармане мантии бунюш был вставлен носовой платок (яглык, яг иши) (Систематическое. 1887: 161).
В составе свадебного наряда на музейном манекене невесты-караимки были такие элементы: белая тонкая полотняная рубашка (кольмек), штаны (кончек, кончак, шальвар), чулки белого цвета (чораб), башмаки (папучи, или папуши), шерстяной кафтан (антери) серого цвета, лиф с вырезом на груди (зубун, искаженное «зипун»), парчовый пояс с большими серебряными пряжками (гюмюш), кашемировый халат серого цвета, обшитый широким золотым позументом (телли-джюбе). На голове — фес (инджи-тюпели-машалла), обшитый позументом, золотыми монетами, украшенный вышитой «впереди жемчугом еврейскою надписью "машалла" (храни Господь)», и налобная повязка, также вышитая жемчугом (перчем басти). Шею украшало ожерелье из бисерных нитей и монет (гердалык, гардынлык, гэрданлык — в переводе с перс. «гардан» — шея; украшение для шеи, колье, ожерелье); поверх феса надевалось венчальное кисейное покрывало (тувух) (Систематическое... 1887: 161).
Фундаментальный вклад в изучение прошлого Крыма внесла Таврическая ученая архивная комиссия (ТУАК, учреждена 24 января 1887 г. в Симферополе). Помимо задач по сохранению археографического и археологического наследия приоритетным направлением ее деятельности стало изучение истории иудейских общин полуострова. В 1920-е гг. организацию переименовали в Таврическое общество археологии, истории и этнографии (ТОИАиЭ). С ней сотрудничали многие известные российские, а затем и советские ученые и краеведы, которым принадлежит серия статей и заметок, посвященных вопросам истории, этнографии,
4 С крымск.-тат. и караимск. — «белая шапка» (головной убор цилиндрической формы черного цвета с белым верхом, который, как правило, носили караимские священнослужители газзаны).
Рис. 2. Молодая караимка. Чуфут-Кале около Бахчисарая (Крым) (худ. Д.-О.-М. Раффе, 1837 г.);
БИКАМЗ, КП-3376/Г493. Fig. 2. Young Karaim woman. Raffet, Denis-Auguste-Marie. 1837. Chufut-Kale near Bakhchysaray, Crimea. The Bakhchysaray Historical, Cultural and Archeological Museum-Preserve collection. KP 33376/G493
языкознания и фольклора народов Крыма. Музей комиссии пополнялся ценными экспонатами, в частности, документами и артефактами, переданными караимами, крымчаками, евреями-ашкеназами, крымскими татарами и представителями других этноконфессиональных групп населения Крыма (Прохоров 2020: 63-65).
В 1899 г. Таврический и Одесский караимский гахам С. М. Панпу-лов выступил с предложением об учреждении центра караимской истории и культуры. 24 сентября 1899 г. он обратился в письме к члену ТУАК, тюркологу и востоковеду С. М. Шапшалу, выразив надежду на сотрудничество между Комиссией и Таврическим и Одесским караимским духовным правлением (ТОКДП). Речь шла о создании центра караимской истории и культуры.
Имея в виду сосредоточить в Чуфут-Кале при вновь открываемом доме хранение древних предметов, относящихся к происхождению караимов, их быту, жизни, обычаям и всему тому, что может характеризовать караимов в научном и историческом значении, я позволю покорнейше просить Вас, милостивый государь, не отказать принять на себя труд обращаться к тому или другому члену нашего общества и к другим лицам, у которых могут оказаться интересные для этого дела предметы (ГАРК. Ф. 241. Оп. 1. Д. 727. Л. 1).
Гахам предложил, чтобы артефакты, относящиеся к караимской истории, либо приобретались за умеренную цену, либо их владельцы могли уступать предметы через пожертвования. С. М. Панпулов также просил С. М. Шапшала извещать его о каждом приобретенном предмете «редкости и древности»; сами же артефакты гахам предполагал размещать в музее «пещерного города» Чуфут-Кале.
Инициатива нашла отклик среди членов караимских общин, а С. М. Шапшал активно способствовал собиранию археологических, археографических и этнографических экспонатов для будущего музея. Собранную им коллекцию книг, рукописей и предметов старины впоследствии передали в созданную в 1916 г. в Евпатории караимскую национальную библиотеку «Карай-Битиклиги» (Протоколы. 1917: 22-23), чей фонд в дальнейшем пополнился книгами из частных собраний. В 1920-1930-е гг. С. М. Шапшал, избранный литовскими караимами гахамом, переехал в Вильно (Вильнюс), входивший тогда в состав Польши. Здесь он занимался научной и общественной деятельностью, в том числе и по созданию Караимского историко-этнографического музея, который в феврале 1941 г. включили в систему Академии наук Литовской ССР. Основу экспозиции музея составила коллекция караимских древностей и предметов караимского быта, произведений декоративно-прикладного искусства, документов, а также восточного оружия. Сегодня часть этой коллекции входит в экспозицию Караимского музея в Тракае, часть хранится в Литовской национальной библиотеке
в Вильнюсе. Ряд собранных С. М. Шапшалом артефактов находится в коллекции Евпаторийского краеведческого музея. Несколько караимских предметов в 1915 г. С. М. Шапшал передал в Этнографический отдел Русского музея императора Александра III (учрежденного по указу императора Николая II в 1895 г.), караимская коллекция которого начала формироваться в 1905-1906 гг. (Дмитриев 2010: 166).
Материалы (снимки комплекса кенас Евпатории, фото младшего газ-зана С. М. Неймана в интерьере кенасы и др.) в 1905 г. привез из Крыма сотрудник музея К. А. Иностранцев. В ходе экспедиции 1906 г. для музея было приобретено 392 предмета быта, в том числе костюм караимского газзана, женская куртка кырха, разнообразная утварь и фотографии, сделанные в ходе поездки (Непомнящий 2019: 35-36). В 1914 г. музей приобрел коллекцию фотографий археолога Н. И. Репникова с видами Большой и Малой кенас в Евпатории. Музейные предметы по культуре крымских татар, караимов, крымчаков (в том числе и фотографии, переданные караимской общиной в дар музею в 1958 г.) составили ядро этнографического собрания по культуре народов Крыма в Российском этнографическом музее.
Существенную роль в становлении Крыма как туристического объекта сыграли первые в России экскурсионные общества. В 1893 г. в рамках выставки Крымско-Кавказского горного клуба, проходившей в Одессе, известная караимская благотворительница Р. С. Исакович (Мангуби) представила экспозицию «Караимская комната», состоявшую из предметов караимской традиционной одежды, быта, кухонной утвари и других предметов (С. И. 1893). Для будущего музея это была бы уже готовая коллекция, «первое ядро для этнографического музея» (К этнографии... 1912: 29-32).
Среди 41 экспоната коллекции Р. С. Исакович преобладали предметы традиционного караимского быта. В частности, в списке экспонатов значились: женская шелковая рубаха; бархатный кафтан малинового цвета с кофтой; две бархатные меховые куртки (малинового и зеленого цвета); шелковый кафтан зеленого цвета; фес и пояс; простыня для бани (силеджек) и купальный туалет. Фигурировали в описи несколько курама бохча — отрезов ткани в форме квадрата, в которые заворачивали одежду, белье и пр. и которые нередко сшивались из фрагментов разноцветной шелковой материи. Как правило, в несколько бохча упаковывался джегез (приданое невесты) (С. И. 1893: 10-14). При этом чем богаче была невеста, тем больше по размеру была бохча (их могло быть и несколько в зависимости от социального статуса, богатства семьи и размера приданого).
Детальное описание приданого, которое невеста приносила из дома отца в дом жениха, всегда приводилось в караимских свадебных договорах шетарах — частноправовых документах, квалифицируемых как брачные акты, заключавшиеся между членами караимских общин. В одной из частей текста шетара (шетар-тенай) передавалось основное
содержание брачного договора, перечислялись его фигуранты, а также обязанности супругов. Вторая часть — шетар-кетуббин — запись приданого, принесенного в дом жениха невестой: предметов гардероба и ювелирных украшений, бытовавших в караимской среде. Третья часть брачного договора представляла собой подписи свидетелей (шошби-нов). Шетар служил прежде всего юридическим подтверждением прав женщины, вступившей в брак (сегодня в архивном собрании Государственного архива Республики Крым и фондах крымских музеев хранятся 68 шетаров) (Eliashevich 2018: 93-108).
Далее в числе предметов собрания Р. С. Исакович упоминались: косынка на голову (для ношения на улице); пештумалы (простыни, использовавшиеся во время мытья в бане); полотенца для лица; косынка ручной работы (как утверждалось в аннотации к описи, этому артефакту было более 200 лет); шелковый платок; детская колыбель (люлька, или бешик), покрывало для нее и старинное одеяло5; детский костюм и детская шапочка (надевавшиеся в день наречения имени и дни больших праздников). Кроме того, в коллекции Исакович числились: мужской нижний (антери) и верхний (джубе) кафтаны, а также мужской пояс; женская куртка (кырха, или салтамарка); пять пристенных подушек (чатма йастык) для дивана (сэта)6; столетний персидский ковер темно-синего цвета (подобная расцветка, по словам составителей, была большой редкостью); удлиненный персидский ковер для сэта; ковер, специально изготовленный для покрытия сэта (0,71 х 4,62 м), а также напольный ковер; подушка угловая и две круглые «краевых» подушки (так называемые текинские); старинное ручное зеркало с инкрустацией из перламутра. В числе предметов обихода был указан мангал (предназначавшийся для топки древесным углем — его разжигали во дворе и вносили в комнату уже без угара); столики (как правило, они были шестигранными, инкрустированными перламутром и слоновой костью) для кофейного прибора и сладостей (курсю); сосуд для обмывания (куман), поскольку «караимы, как и все восточные народы, весьма ценили чистоту тела, а потому, несмотря на обязательное еженедельное посещение бани (гамама), кроме того, ежедневно обмывались» (С. И. 1893: 10-14). К сожалению, уникальная коллекция Р. С. Исакович не сохранилась,
5 Как следовало из пояснения к описанию колыбели, «под ребенка кладется матрас с отверстием в середине, в отверстие это вставляется глубокий глиняный сосуд. Ножки дитяти обматываются пеленками, которые, однако, не стесняют течения мочи, вливающейся в сосуд. Дитя плотно привязывается повязками, которые называются бешик-бау и очень часто весьма изящно расшиты золотом или цветными шелками». В покрывале для колыбели сбоку было сделано отверстие, через которое осуществлялось грудное вскармливание (С. И. 1893: 11-12).
6 Такие деревянные сэты, как правило, были 2 м в длину и 1 м в ширину и стояли на маленьких (8-10 см) ножках, без спинок. Сэты накрывали мандаром (тюфяком, набитым овечьей шерстью), а сверху — ковром, вдоль стен обкладывали подушками, также набитыми овечьей шерстью. В ящики сэтов днем убирали постельные принадлежности. Жители Бахчисарая называли сэтом глиняное возвышение, тянущееся на высоте 18 см вдоль внутренней части стен дома (Куфтин 1925: 10).
а все экспонаты, из которых она состояла, перешли к частным владельцам (К этнографии. 1912: 29-32).
В 1901 г. началась подготовка ко Всероссийской кустарно-промышленной выставке, проведение которой было запланировано в Санкт-Петербурге на март-апрель 1902 г. Основной целью выставки, организатором которой выступило Министерство земледелия и государственных имуществ, а покровительницей была императрица Александра Федоровна, декларировалось стимулирование развития кустарного производства. Председателем оргкомитета выставки стал ученый-географ П. П. Семенов-Тян-Шанский. Таврическая губерния должна была представить изделия местных кустарей и ремесленников, поэтому было принято решение задействовать потенциал местных мастеров из числа караимов. При сборе коллекций изделий караимов для экспонирования на Всероссийской кустарно-промышленной выставке в Санкт-Петербурге в 1902 г. организаторами выставки было принято во внимание, что в г. Евпатории и его уезде «существуют кустарные промыслы и весьма характерны домашние изделия местного производства, экспонирование коих. было бы желательно» (ГАРК. Ф. 241. Оп. 1. Д. 819. Л. 1). Гахам С. М. Панпулов, на которого возложили решение некоторых организационных вопросов, заметил, что фактически массовое изготовление традиционных караимских изделий к этому времени уже прекратилось. «Правда, и теперь в караимских семействах молодые женщины, — уточнял гахам, — занимаются изготовлением некоторых предметов, вышитых гарусом, шелком и отчасти даже золотом, но таковые являются предметами роскоши» (ГАРК. Ф. 241. Оп. 1. Д. 819. Л. 5).
В итоге на выставку направили 43 предмета (размещенных там в отделе «Вышивки»), среди которых числились образцы ручной вышивки, ковры, скатерти, салфетки, полотенца, покрывала, подушки, кружевные накидки, чулки, рамка, веер и прочие изделия из бархата, полотна, кружев, сукна, атласа, тюля, гаруса, с вязкой, вышивкой золотом и шелком, мережкой белого, зеленого, кремового и красного цветов (ГАРК. Ф. 241. Оп. 1. Д. 819. Л. 10-11). Авторские работы (образцы вышивки золотом, гарусом и шелком) предоставили караимские мастерицы В. Баккал, Э. Узун, А. Узун, Т. Мамун, С. Бабаджан, С. Нейман, А. Бабаджан, Э. Нейман, Э. Туршу, С. Мерива, Б. Яшиш, Э. Пенбек, А. Эмельдеш, А. Майтоп, С. Казас, А. Гелелович, Э. Коген, С. Панпулова, Б. Крым, А. Хаджи, Н. Бобович, Т. Стамбули, Э. Мичри, Б. Гелелович, Р. Коген, А. Майтоп, А. Арабаджи, Б. Аайваз, М. Исакович, Э. Комен, Г. Хороз, С. Куба, С. Хаджи, А. Коген (Указатель 1902: 356). При этом часть экспонатов была продана здесь же, на выставке.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Некоторые итоги изучения исторического прошлого и культуры повседневности крымских караимов в XIX — начале XX в. нашли
отражение в научных трудах представителей российской и зарубежной академической науки. Продолжались научные штудии в этнографических экспедициях, проводившихся на общероссийском и региональном уровнях. Подвижники национально-культурного движения в рамках работы научно-краеведческих обществ и объединений формировали музейные коллекции по истории, религии, культуре, быту и традициям караимов. В печати появлялись материалы, в которых освещались актуальные темы, связанные с процессами законодательного оформления статуса российских «инородцев», проблемами их интеграции в российские социальные институты, а также обсуждались дискуссионные вопросы прошлого караимов. Внимание к истории и культуре крымских караимов обусловливалось запросом высшей администрации и интересом со стороны научной общественности на фоне действовавшего в стране антиеврейского законодательства, причем караимы, в отличие от евреев-ашкеназов и крымчаков, получили различные экономические и правовые преференции.
Информативным источником в изучении культуры и быта крымских караимов конца XVШ — начала XX в. могут служить брачные договоры — шетары, поскольку они представляют собой не только юридические документы, закреплявшие права и обязанности брачующихся. Это также своеобразная опись предметов обихода, ювелирных украшений, предметов одежды, кухонной утвари, составлявших приданое невесты, подарков жениха. Такие документы являются важной составляющей в реконструкции повседневной жизни и быта караимских общин указанного периода.
В ходе революции 1917 г., Первой мировой и Гражданской войн большинство предметов уникальных этнографических коллекций и фонды библиотек были распроданы или утрачены. Подъем национально-культурного движения в середине 1920-1930-х гг. возродил интерес к караимской истории и культуре: создавались музейные экспозиции, многочисленные кружки по изучению прошлого народов Крыма, национальные библиотеки и клубы, театры и пр. Большой популярностью пользовались лекции и доклады для населения в клубах, школах, избах-читальнях, на учительских конференциях.
Так, в феврале 1924 г. караимские активисты зарегистрировали устав Крымского объединения караимских общин (КрымОКО), главной задачей которого стала культурно-просветительская работа. Предлагалась направить силы на возрождение караимской культуры, воспитание у молодежи интереса к истории, сохранение памятников караимской старины — как архитектурных, так и археографических.
В этот период важную роль в собирании предметов караимской истории, этнографии и культуры играли музеи. Например, одним из основных направлений работы Евпаторийского краеведческого музея, открытого в феврале 1921 г., стало создание караимской этнографической коллекции. Одной из экспозиций действовавшего в Бахчисарае Музея тюрко-татарской культуры стала «Караимская комната», основу
которой составили предметы быта караимов. В 1923 г. этнографический отдел появляется и при Центральном музее Тавриды, которым были организованы экспедиции по изучению быта и культуры национальных районов: крымско-татарских, болгарских, греческих колхозов, еврейских (в том числе крымчакских) промыслов, фольклора.
Что касается Дашковского музея, то в 1924 г. он был преобразован в государственный Центральный музей народоведения (позднее — Музей народов СССР). После закрытия музея в 1948 г. его этнографические коллекции были переданы в Государственный музей этнографии народов СССР (ныне — Российский этнографический музей), где они хранятся и сегодня.
Одним из важных направлений в изучении прошлого старожильческих народов Крыма является научная систематизация коллекций, хранящихся как в музеях Республики Крым, так и в фондах ряда музеев Российской Федерации. Например, в фондах Крымского этнографического музея (г. Симферополь) собрано более 100 уникальных предметов, связанных с историей и культурой караимов. В коллекции Бахчисарайского историко-культурного и археологического музея-заповедника имеются ценные артефакты, относящиеся к прошлому караимских общин Чуфут-Кале и Бахчисарая. Коллекция из фондов Центрального музея Тавриды (г. Симферополь) насчитывает несколько десятков экспонатов, имеющих непосредственное отношение к истории караимов Крыма. Среди предметов перечисленных коллекций — манускрипты, старопечатные книги, элементы убранства караимских кенас, предметы религиозного культа, ювелирные и бытовые изделия, редкие фотографии ХК-ХХ вв. и различные документы.
Коллекции по истории и культуре караимов хранятся в Феодосийском музее древностей и Евпаторийском краеведческом музее. Что касается музеев за пределами Республики Крым, в которых собраны предметы, связанные с историей и культурой караимов, то следует указать на музейную коллекцию Государственного музея истории религии в Санкт-Петербурге. Ряд ценных артефактов (в их числе две фотографии фигур караимской новобрачной и старика из коллекции Дашковского музея 1880-х гг.; изготовитель фото Т. А. Митрейтер) имеется в коллекции Государственного исторического музея (г. Москва); ряд экспонатов содержится и в Государственном научно-исследовательском музее архитектуры им. А. В. Щусева (г. Москва). В этих коллекциях в основном представлены дореволюционные фотографии и снимки 1920-1930-х гг. с изображениями объектов культовой архитектуры караимов (кенас), традиционных жилых построек, фотопортреты видных караимских религиозных деятелей и ученых, а также другие предметы. В коллекции Российского этнографического музея (г. Санкт-Петербург), как уже говорилось выше, имеется ряд артефактов (одежда, обувь, предметы быта и т. п.), относящихся к истории и культуре иудейских общин Крыма. В частности, караимская часть коллекции насчитывает около 50 предметов
и 5 фотографий, а собрание предметов по истории и культуре евреев — до 100 экспонатов (Народы Крыма 2014: 10, 35). Всего же собрание этого музея по этнографии народов Кавказа и Крыма содержит свыше 24 600 наименований (по состоянию на начало 2022 г.). В числе предметов из коллекций Всероссийского музея декоративно-прикладного и народного искусства (г. Москва) и Государственного музея изобразительных искусств им. А. С. Пушкина (г. Москва) также присутствуют фотографические материалы по истории и культуре караимов.
Особую значимость в контексте данной тематики приобретают находки, полученные в результате археологических и эпиграфических исследований ряда средневековых центров Крыма — Чуфут-Кале, Ман-гуп-Кале, Солхата (г. Старый Крым). С их помощью возможно существенно уточнить даты появления караимских общин в Крыму. Это не только вносит коррективы в уже имеющуюся базу данных, но и позволяет не допустить фальсификаций вокруг такой сложной академической проблемы, как история караимских общин Крыма.
СПИСОК ИСТОЧНИКОВ И ЛИТЕРАТУРЫ
Государственный архив Республики Крым (ГАРК). Ф. 241. Оп. 1. Д. 1. Дело с ходатайствами караимского народа о предоставлении им льгот и преимуществ. 16 октября 1834 г. — 14 декабря 1856 г.
ГАРК. Ф. 241. Оп. 1. Д. 37. Отчеты и сведения о рождении, смерти и бракосочетании караимского населения. 30 ноября 1860 г. — 19 июня 1861 г.
ГАРК. Ф. 241. Оп. 1. Д. 419. Сведения о наличии караимских училищ, учеников, учителей, сведения о наличии синагог и молитвенных домов и др. 3 января 1886 г. — 31 декабря 1886 г.
ГАРК. Ф. 241. Оп. 1. Д. 727. Переписка с Таврической ученой архивной комиссией. 27 сентября 1898 г. — 6 декабря 1918 г.
ГАРК. Ф. 241. Оп. 1. Д. 819. О сборе коллекции изделий караимского населения для экспонирования на Всероссийской кустарно-промышленной выставке в Петербурге в 1902 г. 14 июля 1901 г. — 1 августа 1902 г.
ГАРК. Ф. 241. Оп. 1. Д. 1886. Переписка Московского общества с ТОКДП о перемене слова «синагога» на «кенаса». 1909 г.
А. Ш. О караимах, преимущественно живущих в Евпатории // Новороссийский календарь на 1839 год. Одесса: гор. тип., 1838. С. 179-182.
Ахиезер Г. Караимы Польско-Литовского государства до конца XVII в. // История еврейского народа в России: от древности до раннего Нового времени / Под ред. А. Кулика. Т. 1: От Древности до раннего Нового времени. Иерусалим: Гешарим; М.: Мосты культуры, 2010. С. 282-320.
Бейм С. Память о Чуфут-Кале. Одесса: тип. Х. Алексомати, 1862. 82 с.
Белый О. Б. Новые материалы к биографии Соломона Бейма // Материалы по археологии, истории и этнографии Таврии. Симферополь, 2003. Вып. 10. С. 639-666.
Вихнович В. Л. Караим Авраам Фиркович: Еврейские рукописи. История. Путешествия. 2-е изд. СПб.: Академия исследования культуры, 2012. 368 с.
ВодарскийЯ. Е., Елисеева О. И., КабузанВ. М. Население Крыма в конце XVIII—конце XX веков (численность, размещение этнический состав). М.: ИРИ РАН, 2003. 159 с.
Гаммал М. Караимская историография в первой половине XIX века на примере полемических произведений А. С. Фирковича // Новые исследования по еврейской истории: материалы XIX Международной ежегодной конференции по иудаике. М., 2012. Т. III. С. 288-305. (Академическая серия; Вып. 42).
Гаммал М. И. Интеллектуалы против прагматиков: польские караимы в Крыму // Евреи: другая история / Сост., отв. ред. Г. Зеленина. М.: РОССПЭН, 2013. С. 265-286.
Георги И. Г. Описание всех обитающих в Российском государстве народов: их житейских обрядов, обыкновений, одежд, жилищ, упражнений, забав, вероисповеданий и других достопамятностей. СПб., 1799. Ч. 2: О народах татарского племени и других не решенного еще происхождения Северных Сибирских. 246 с.
Демидов А. Н. Путешествие в Южную Россию и Крым через Венгрию, Валахию и Молдавию, совершенное в 1837 г. М.: А. Семена, 1853. [2], 543 с.
Дмитриев С. В. Краткий обзор истории формирования коллекций Российского этнографического музея по народам Ближнего Востока // Антропологический форум. 2010. № 13. С. 160-172.
Долгодрова Т. А. Первые путеводители по Крыму // Наше наследие. 2015. № 114. С. 130-137.
Из истории трокских караимов // Караимская жизнь. М., 1911. Кн. 2, июль. С. 25-30.
К этнографии караимства // Караимская жизнь. М., 1912. Кн. 10-11, март-апрель. С. 29-32.
Кизилов М. Крымская Иудея: Очерки истории евреев, хазар, караимов и крымчаков в Крыму с античных времен и до наших дней. Симферополь: Доля, 2011. 336 с.
Кокизов Д. М. Русский язык или татарский // Караимская жизнь. М., 1911. Кн. 2, июль. С. 34-36.
Куповецкий М. С. Динамика численности и расселение караимов и крымчаков за последние двести лет // География и культура этнографических групп татар в СССР / Сост. И. И. Крупник. М.: МФГО, 1983. С. 76-94.
Куфтин Б. А. Жилище крымских татар в связи с историей заселения полуострова (Материалы и вопросы) / Мемуары Этнографического отдела ОЛЕАиЭ. М.: тип. Тайнинский печатник, 1925. 58 с.
Народы Крыма: выставка из собрания Российского этнографического музея / Министерство культуры Российской Федерации [и др.]; науч. ред. В. М. Грусман; фотограф О. Ф. Ганичева. СПб.: Славия, 2014. 35, [1] с.
Непомнящий А. А. Становление и развитие историографии истории Крыма: этнографы и экспедиции (XIX — начало ХХ века) // Ученые записки Крымского федерального университета им. В. И. Вернадского. Серия «Исторические науки». 2019. Т. 5 (71), № 4. С. 21-66.
Паллас П. С. Наблюдения, сделанные во время путешествия по южным наместниче-ствам Русского государства в 1793-1794 годах. М.: Наука, 1999. 246 с. (Науч. наследство; Т. 27).
Петросян В. М. Этнографическое описание армян, татар, ногайцев и караимов в книге О. Тэр-Абраамяна «История Крыма» // Крымский архив. Симферополь, 2009. № 9. С. 228-251.
Полное собрание законов Российской империи (ПСЗ РИ). Собр. 1. СПб., 1830. Т. 23. Отд. 1. № 17340. С. 705-706.
ПСЗ РИ. Собр. 2. СПб., 1866. Т. 38. Отд. 1. № 39460. С. 302-306.
Прик С. А. Беседы о караимстве. Одесса: центр. тип. Х. Нихамкина, 1902. 125 с.
Протоколы заседаний Общенационального караимского съезда, происходившего в г. Евпатории от 27 августа по 3 сентября 1917 года // Известия Таврического и Одесского караимского духовного правления. Евпатория, 1 ноября 1917. № 5-6. С. 5-25.
Прохоров Д. А. Проекты Шломо Бейма и Авраама Фирковича по сохранению «пещерного города» Чуфут-Кале // Материалы по археологии, истории и этнографии Таврии. Симферополь, 2019. Вып. 24. С. 511-538.
Прохоров Д. А. Крымские караимы в эпоху Средневековья и в Новое время: дис. ... д-ра сит. наук. Крымский федеральный университет им. В. И. Вернадского, 2020. 773 с.
Прохоров Д. А. Изучение истории крымских караимов в отечественной и зарубежной историографии // Материалы по археологии, истории и этнографии Таврии. Симферополь, 2021. Вып. 26. С. 629-655.
Рауль Ж. Несколько народных типов России. Одесса: лит. Г. Бекеля, [1878]. Ч. II. 78 с.
С. И. [Исакович С. И.] Два слова о караимах по поводу караимской комнаты г-жи Р. С. Исакович; Выставка Крымского горного клуба. Одесса: тип. В. Кирхнера, 1893. 15 с.
Систематическое описание коллекций Дашковскаго этнографическаго музея / Сост. хранителем Музея, проф. В. Ф. Миллером. М.: тип. Е. Г. Потапова, 1887. Вып. 1. [2], XIV, 161 с.
Сумароков П. И. Путешествие по всему Крыму и Бессарабии в 1799 году Павлом Сумароковым. С историческим и топографическим описанием всех тех мест. М.: Университетская тип., 1800. 238 с.
Сумароков П. И. Досуги крымского судьи или второе путешествие в Тавриду. СПб., 1803. Ч. 1. 276 с.
Сумароков П. И. Досуги крымского судьи или второе путешествие в Тавриду. СПб., 1805. Ч. 2. 273 с.
Фшас В. MВiзуальне освоення Швшчного Причорномор'я останньо! чверт XVIII — середини Х1Х ст.: джерелознавчий аналiз. Зат^жжя: вид-во Хортицько! национально! академй, 2018. 460 с.
Храпунов Н. Английские путешественники и Крым. Конец XVIII — первая треть XIX в. Симферополь: Альбатрос, 2022. 324 с.
Чацкий Т. Исследование о евреях-караитах // Северный архив. 1827. № 6. С. 97-111.
Чижова Л. В. Караимы // Тюркские народы Крыма: Караимы. Крымские татары. Крымчаки / В. А. Тишков, С. В. Чешко, Л. В. Чижова, Ш. Ф. Мухамедьяров и др.; под ред. С. Я. Козлова, Л. В. Чижовой. М.: Наука, 2003. С. 12-135.
Указатель Всероссийской кустарно-промышленной выставки 1902 г. СПб., 1902. XIV, 432, XII с.
Eliashevich V. Karaite Marriage Contracts (Shetarot) from the Crimean Museums and Archives: Preliminary Results of Study // Moreshet Israel. 2018, November. Vol. 16. P. 93-108.
Kizilov M. The Karaites of the Crimea through the Travelers' Eyes // Karaite Judaism. A Guide to Its History and Literary Sources / Ed. by M. Polliack. Leiden: Brill, 2003. Р. 789818.
L. Z. Podröz naukowa T. S. Lewi-Babowicza // Mysl Karaimska. Wilno, 1 czerwca 1928. T. 1, z. 4-5. P. 79-81.
[Pauly Th., de]. Description ethnographique des peuples de la Russie / Par T. de Pauly. Publie a I'occasion du jubile millenaire de I'Empire de Russie. Saint-Petersbourg: F. Bellizard Publ., 1862. XIV, 72 p.
REFERENCES
Ahiezer G. [Karaites of the Polish-Lithuanian state until the end of the 17th century]. Istoriya yevreyskogo naroda v Rossii: ot drevnosti do rannego Novogo vremeni [History of the Jewish people in Russia: from antiquity to early modern times]. Vol. 1: From Antiquity to Early Modern Times. Jerusalem. Ed. by A. Kulik. Jerusalem: Gesharim; Moscow: Mosty kul'tury Publ., 2010, pp. 282-320. (In Russian).
Belyi O. B. [New materials for the biography of Solomon Beym]. Materialy po arkhe-ologii, istorii i etnografii Tavrii [Materials on archeology, history and ethnography of Tavria]. Simferopol', 2003, vol. 10, pp. 639-666. (In Russian).
Chizhova L. V. [Karaites]. Tyurkskiye narody Kryma: Karaimy. Krymskiye tatary. Krym-chaki [Turkic peoples of the Crimea: Karaites. Crimean Tatars. Krymchaks]. V. A. Tishkov, S. V. Cheshko, L. V. Chizhova, Sh. F. Muhamed'jarov & others; eds by S. Ja. Kozlov, L. V. Chizhova. Moscow: Nauka Publ., 2003, pp. 12-135. (In Russian).
Dmitriev S. V. [A brief overview of the history of the formation of the collections of the Russian Ethnographic Museum on the peoples of the Middle East]. Antropologicheskij forum [Anthropological Forum], 2010, no. 13, pp. 160-172. (In Russian).
Dolgodrova T. A. [The first guides to the Crimea]. Nashe nasledie [Our heritage], 2015, no. 114, pp. 130-137. (In Russian).
Eliashevich V. Karaite Marriage Contracts (Shetarot) from the Crimean Museums and Archives: Preliminary Results of Study. MoreshetIsrael, 2018, November, vol. 16, pp. 93-108. (In English).
Filas V. M. Vizual'ne osvoenn'aPivnichnogoPrichornomor'ia ostann'oi chverti 18 — seredini 19st.: dzhereloznavchii analiz [Visual development of the Northern Black Sea region of the last quarter of the 18th — mid-19"1 centuries: source analysis]. Zaporozhye: Khortytsk National Academy Publishing House, 2018. (In Ukraine).
Gammal M. [Karaite historiography in the first half of the 19th century on the example of the polemical works of A. S. Firkovich]. Novyye issledovaniya po yevreyskoy istorii. Materialy 19 Mezhdunarodnoy yezhegodnoy konferentsii po iudaike [New Studies in Jewish History. Proceedings of the 19 International Annual Conference on Jewish Studies]. Moscow, 2012, vol. 3, pp. 288-305. (academic series no. 42). (In Russian).
Gammal M. I. [Intellectuals vs. Pragmatists: Polish Karaites in Crimea]. Yevrei: drugaya istoriya [Jews: a different story]. Ed. by G. Zelenina. Moscow: ROSSPEN Publ., 2013, pp. 265286. (In Russian).
Khrapunov N. Angliiskieputeshestvenniki i Krym. Konets 18 — pervaia tret' 19 v. [English travelers and Crimea. Late 18th — first third of the 19th century]. Simferopol': Al'batros Publ., 2022. (In Russian).
Kizilov M. Krymskaja Iudeja: Ocherki istorii evreev, hazar, karaimov i krymchakov v Krymu s antichnyh vremen i do nashih dnej [Crimean Judea: Essays on the history of Jews, Khazars, Karaites and Krymchaks in Crimea from ancient times to the present day]. Simferopol': Dolja Publ., 2011. (In Russian).
Kizilov M. The Karaites of the Crimea through the Travelers' Eyes. Karaite Judaism. A Guide to Its History and Literary Sources. Ed. by M. Polliack. Leiden: Brill, 2003, pp. 789-818.
Kuftin B. A. Zhilishche krymskikh tatar v sviazi s istoriei zaseleniiapoluostrova (Materialy i voprosy): Memuary Etnograficheskogo otdela Obshchestva lyubiteley yestestvoznaniya, antro-pologii i etnografii [Dwelling of the Crimean Tatars in connection with the history of the settlement of the peninsula (Materials and questions). Memoirs of the Ethnographic Department of the OLEA&E]. Moscow: Taininsky printer Publ., 1925. (In Russian).
Kupovetsky M. S. [Dynamics of the number and resettlement of Karaites and Krymchaks over the past two hundred years]. Geografiya i kul 'tura etnograficheskikh grupp tatar v USSR [Geography and culture of ethnographic groups of Tatars in the USSR]. Ed. by I. I. Krupnik. Moscow: MFGO Publ., 1983, pp. 76-94. (In Russian).
Nepomnjashhij A. A. [Formation and development of the historiography of the history of the Crimea: ethnographers and expeditions (19th — early 20th century)]. Uchenye zapiski Krymskogo federal'nogo universiteta imeni V. I. Vernadskogo. Serija "Istoricheskie nauki" [Scientific notes of the Crimean Federal University named after V I. Vernadsky. Series "Historical Sciences"], 2019, vol. 5 (71), no. 4, pp. 21-66. (In Russian).
Petrosian V. M. [Ethnographic description of Armenians, Tatars, Nogais and Karaites in the book of O. Ter-Abrahamyan "History of Crimea"]. Krymskii arkhiv [Crimean archive]. Simferopol', 2009, no. 9, pp. 228-251. (In Russian).
Prokhorov D. A. [Projects of Shlomo Beim and Avraam Firkovich to preserve the "cave city" of Chufut-Kale]. Materialy po arkheologii, istorii i etnografii Tavrii [Materials on archeology, history and ethnography of Tavria]. Simferopol', 2019, vol. 24, pp. 511-538. (In Russian).
Prokhorov D. A. [The study of the history of the Crimean Karaites in domestic and foreign historiography]. Materialy po arkheologii, istorii i etnografii Tavrii [Materials on archeology, history and ethnography of Tavria]. Simferopol', 2021, vol. 26, pp. 629-655. (In Russian).
Prokhorov D. A. Krymskie karaimy v epokhu Srednevekov'ia i v Novoe vremia [Crimean Karaites in the Middle Ages and Modern Times]. Grand PhD in Historical sciences diss. V. I. Vernadsky Crimean Federal University, 2020. (In Russian).
Vikhnovich V. L. Karaim Avraam Firkovich: Evreiskie rukopisi. Istoriia. Puteshestviia [Karaim Abraham Firkovich: Jewish Manuscripts. Story. Travels.]. 2nd ed. St. Petersburg: Akademiya issledovaniia kul'tury Publ., 2012. (In Russian).
Vodarskij Ja. E., Eliseeva O. I., Kabuzan V. M. Naselenie Kryma v konce 18 — konce 20 vekov (chislennost', razmeshhenie jetnicheskij sostav) [The population of Crimea at the end of the 18th — the end of the 20th centuries (number, distribution, ethnic composition)]. Moscow: IRI RAS Publ., 2003. (In Russian).
Submitted: 23.09.2022 Accepted: 12.01.2023 Article published: 01.10.2023
