Культура, история, традиции в работах поэтов Кабардино-Балкарии Текст научной статьи по специальности «Языкознание и литературоведение»

© 2007 г. Л.М. Курманова

КУЛЬТУРА, ИСТОРИЯ, ТРАДИЦИИ В РАБОТАХ ПОЭТОВ КАБАРДИНО-БАЛКАРИИ

Каждая эпоха порождает идеи, претендующие на всеобщность. Возникновение же современных идей преследует характерное явление, преобразующее глобальный пафос всеобщего в общее дело. Образцом этого могут послужить популярные во все времена призывы к всечеловеческому единению, чья необходимость особенно заострилась в наши дни. Необходимость остается, однако не препятствует при этом ни не реализуемости идеи, ни переходу ее в слишком привычное созвучие. То ли смысл желаемого громоздок и неконкретен, то ли нет достаточных способов его воплощения в жизнь, но, даже объективируясь, идеи чаще всего предстают в самых примитивных формах. Так, межчеловеческое объединение, всеобщая коммуникация нуждаются в упразднении границ, отчуждающих людей друг от друга, и, в частности, межнациональных различий, что в свою очередь нередко оборачивается уничтожением национальных черт, пренебрежением национальными традициями, а стало быть и культурой.

На этой почве буйно распространяются мечты о выработке синтезированной культуры и единого языка общения. Но мысль, преодолевающая естественный язык, вырываясь из размеченного им бытия, обнаруживает себя все в той же среде, пусть и трансформированной собственным усилием по ее преодолению. Мысль без языка - нема, а для откровения необходимо подыскивать язык, чтобы не остаться на уровне личного мистического опыта. Однако язык без мысли легко может сорваться в болтовню, т.е. ослепнуть, потому кажется закономерным рассматривать естественный язык как системопорождающую среду мысли, преодолеваемую мыслью в попытке положить языку предел, актуализируя тем самым скрытые потенции и языка, и мысли.

Поэзия, во многом опираясь на свою полисе-мичность, взывает к субъективному, а значит - к личностному, которое находит доступ к множественному, оставаясь тем, что оно есть. Здесь верность своим истокам - залог относительной неслиянности с чем-то другим, выраженности, следовательно, подлинности существования. Это - область культуры, рефлексивная природа кото -рой через индивидуальное, отдельное пытается вернуть человеку самого себя. Хотя не исключаются и крайности, что непосредственно касается национальной поэзии: нередко углубленность в единичное провоцирует отрыв от того смыслово-

го общего, вне которого сама категория единичности вообще перестает быть таковой.

Но с другой стороны, необходимо учитывать самозначимость единичного, поскольку оно в том или ином виде конструирует общее. Напряжение, существующее между этими тенденциями, пронизывает рассматриваемые в настоящей работе поэзию Кязима Мечиева, Кайсына Кулие -ва, Алима Кешокова. Проблемное поле семиози-са культуры, ее семиосферы занимает сегодня одно из главных мест в программе культурологических исследований. Большая часть этих исследований сосредоточилась вокруг проблем вербального языка, который в силу своей содержательной универсальности является основным средством передачи информации и общения людей и потому выполняет в культуре особые функции. Исследования вербального языка, являющегося естественной знаковой системой, способствовали становлению в начале ХХ в. семиотики как научной самостоятельной дисциплины и во многом повлияли на методологию анализа вторичных моделирующих систем. В семиотике язык описывается в трех измерениях - семантическом, синтаксическом и прагматическом. Семиотический подход, таким образом, позволяет осмыслить язык как феномен культуры, исследовать строение семиозиса культуры в целом.

Напомним, что первые попытки осмысления языка можно увидеть уже в античной философии - диалоги Платона и «логос» Гераклита, работы Аристотеля и стоиков. За знаменитым спором средневековых номиналистов и реалистов также стоит стремление разрешить вопрос об онтологической природе языка. Однако только в наше время становится возможным исследование языка как феномена человеческой культуры. Впервые это удалось Вильгемльму фон Гумбольдту, создателю деятельно-энергетической концепции языка. Последняя органично вошла в современную философию культуры, философию языка и антропологию. По В. Гумбольдту, каждый язык имеет свою «внутреннюю форму», специфическую структуру (грамматический строй и присущие ему способы словотворчества - например, «способ обозначения»), обусловленную «самобытностью народного духа» [1]. Понимая язык как орган, образующий мысль, В. Гумбольдт подчеркивал зависимость от мышления и обусловленность его каждым конкретным языком, заключающим в себе национальную самобытную классификационную систему, которая

определяет мировоззрение носителей данного языка и формирует их картину мира. Говоря о том, что, овладевая другими языками, человек расширяет «диапазон человеческого существования», В. Гумбольдт имел в виду именно постижение при помощи языка - через «языковое ми-ровидение» картины мира и культуры другого народа.

Продолжая в целом заложенные В. Гумбольдтом традиции - интерес к семантической стороне языка, изучение языка в неразрывной связи с культурой конкретного народа, подчеркивание активной роли языка в мышлении и познании, -неогумболидианская школа (в основном в основе ее европейские представители) опирается на философское учение Эрнеста Кассирера, который являлся самым последовательным приверженцем кантовской трактовки символической природы культуры. На первый план он выдвигал изучение роли языка в культуротворчестве - «критике языковых форм мышления» [2]. Философская кон -цепция Э. Кассирера впервые прямо совпала с предметом философии культуры, которая понимает как продукт символической деятельности человека, в свою очередь опосредованной символикой речи.

Исходя из взаимообусловленности существа человека и культуры, Кассирер во «Введении в философию культуры» анализировал основные из существовавших в истории концепций человека и пришел к выводу, что «символ - ключ к природе человека». Человек, по Э. Кассиреру, живет отныне не только в физическом, но и в символическом универсуме; язык, миф, искусство, религия - части этого универсума, те разные нити, из которых сплетаются символическая сеть, сложная ткань человеческого опыта. Философ утверждал, что весь человеческий прогресс в мышлении и опыте утончает и одновременно укрепляет эту сеть, человек уже не противостоит реальности непосредственно, но не сталкивается с ней лицом к лицу. Физическая реальность как бы отдаляется по мере того, как растет символическая активность человека.

Трудность адекватного языка поэтического описания рассматриваемых поэтов - К. Мечиева, К. Кулиева и А. Кешокова - подразумевает преодоление инерции смысловой нагруженности, закрепленной за используемыми терминами, включенных в другой контекст во времена своего возникновения. Более того, из этого следует закономерное создание иного языка описания, ибо эволюция поэтической мысли приводит к неотделимости описываемого предмета от языка, на котором предмет описывается.

Информация о мире в целом и отношении человека к этому миру, и комплекс принципов по-

знания, как всеобщий метод познавательной деятельности - все это художественная картина мира.

Художественное отображение действительности всегда представляло особый интерес для исследователей культуры. Картина мира, преломляясь в сознании художника, визуализирует как его собственные, так и эпохальные представления о мире, т.е. сама как бы является реципиенту через произведения искусства.

Тема культуры, быта, истории, традиций и обычаев народа прослеживается с самых первых работ поэтов Кабардино-Балкарии: Кязима Мечиева, Кайсына Кулиева, Алима Кешокова. За отдельными характеристиками, наблюдениями, оценками, содержащимися в их трудах, выстраивается определенная система взглядов на историко-культурный процесс. Они понимают культуру как накопление опыта, знаний, потребностей, привычек, житейских удобств, улучшающих частную личную жизнь отдельного человека, устанавливающих и совершенствующих отношения между людьми, не делают различия между понятиями культуры, истории и цивилизации. Их трактовка культуры, восходящая к исконному значению этого слова - «возделывание», в то же время близка к современному пониманию культуры как способа человеческой жизнедеятельно -сти, способа передачи опыта и информации. Главным в культуре Кязим Мечиев, Кайсын Кулиев, Алим Кешоков считали человека и человеческое общение, связь развития человека и общественных отношений. Потому неслучайно греческое понятие, к которому возводят слово «история», соединяет в себе способность человеческого мышления и духа: расследование, узнавание, установление.

К. Мечиев был духовным пастырем балкарского народа, вовсе не претендуя на роль лидера. Трудно не заметить, что его поэтические произведения поднимаются до высот мировой философии. Об этом свидетельствует такой шедевр его философской лирики, как «Мир - тяжкая тропа...»:

«Мир - тяжкая тропа, где скорбь и горе, По той тропе чьи ноги не прошли? Мир - это взбаламученное море, -И чьи в нем не тонули корабли?» [3].

(перевод С. Липкина).

Глубокое постижение веры К. Мечиевым видим в зикирах - песнопениях на исламские темы - и его светских стихах. В них есть и то философское содержание, которое безошибочно чувствует сердце - может измениться и исчезнуть все, но всегда будет внутренний мир человека и его связь с Абсолютом, Создателем. По

мнению К. Мечиева, это делает жизнь человека осмысленной и самодостаточной, это позволяет душе человека не раствориться в бедах, невзгодах и несчастье.

У К. Мечиева было «вечное дело», и он был приговорен к пожизненному постижению философской истины через поэтическое слово.

Влияние русской философии на язык, стиль мышления можно проследить в философской лирике К. Кулиева, сыгравшей большую роль в процессе формирования и развития национального самосознания и менталитета балкарского народа, становления его духовной культуры. По выражению Ст. Рассадина, поэзию Кулиева формировали русская поэтическая классика, народная поэзия балкарцев и вообще горцев, наконец, великая культура Востока [4]. Восточное мышление К. Кулиева опиралось на философскую лирику Ф. Тютчева, стремившегося к воссоединению духовности природы и духовности человеческого сознания. Поэт считал Ф. Тютчева одним из своих учителей.

Философская лирика К. Кулиева - явление глубоко национальное, в то же время она носит общечеловеческий характер, органично вписавшись в русскую поэзию. «Русский» Кулиев в лучших переводах Н. Коржавина, Н. Гребнева, С. Липкина, Дм. Кедрина, Н. Тихонова, сразу стал широко известен в нашей стране и прочно завоевал сердца миллионов читателей проникновенным лиризмом и глубиной философской мысли. Гармоничное соединение опыта развития русской и восточной философии, ее рационального зерна так или иначе способствовало формированию своеобразия кулиевского творчества, непосредственности восприятия им реального мира природы и жизни человека, особенно субъективности чувственного восприятия черного и белого цветов - в осмыслении человеческого бытия.

Поэтический дар К. Кулиева естественно впитал в себя российскую и западную национальную идею целостного гармоничного развития общества и человека, мира природы и Космоса. Так, для Н.Г. Чернышевского «человек - это высшее произведение природы» и на него надо смотреть как на одно существо, имеющее одну натуру; для философа Вл. Соловьева «человек есть вместе и божество и ничтожество», а для Н.А. Бердяева «человек есть микрокосмос. Он сотворен по образу и подобию Бога» [5]. Для К. Кулиева, поэта-мыслителя и лирика - «человек -это царь земной и Бог, сошедший с неба». Это разные, но и сходные точки зрения в философии и поэзии на природу и сущность человека. Новое мироощущение выразили русские философы, а художественно отразил глубинное, внутреннее ощущение целостности и гармоничности мира

поэт, гуманист конца ХХ в. Эти мотивы и идеи можно проследить в поэтическом решении К. Кулиевым «вечных тем» о быстротечности времени, старости, смерти, в философских рассуждениях о счастье, природе; гуманистической сущности человеческих деяний в пейзажной лирике, в стихах о загранице, о родном крае и земляках; в гуманистическом решении темы войны и мира; о гуманных традициях, преемственности поколении людей, о женщине-матери, любви и в ее лирико-философском решении. В его стихах, посвященных старости и смерти, легко проследить линию трагического пафоса, идущего от античного искусства, фольклорно-трагедийных жанров и русской философии.

Картина мира универсальна в смысле единства всех ее компонентов. Художественная картина мира является диалектической стороной общего процесса постижения действительности. Как уже отмечалось нами, картина мира создается действительностью, но в то же время влияет на нее, активно меняя представления, суждения. Художественная картина мира, являясь компонентом универсальной картины мира, символически трактует действительность, являя ее в художественных образах и сюжете. Таким образом, символ, порождающий универсальную картину мира, трансформируется в художественной картине мира и вторично шифруется в сюжете и художе -ственных образах. Сюжет представляет собой некоторый сгусток всей информации, заложенной в художественной картине мира. С другой стороны, именно последняя «диктует» определенный сюжет, как бы являясь «геном» любого сюжета. Исследователю необходимо иметь в виду неослабевающую активно-преобразующую функцию искусства - оно не только отражает социальные процессы, не только свидетельствует о состоянии общества, но и непосредственно и опосредованно влияет на сам ход исторического процесса.

Любое художественное произведение ставит перед собой эту задачу и стремится решить ее. Целям более полного и адекватного познания и осмысления действительности служат специфические средства и способы ее художественного отображения. Так, например, цветовые нюансы в живописи, монтаж в кинематографе и т.д. В поэзии это - ритм, интонация, мелодия.

Беспокойное чувство гражданина земли пронизано глубоким раздумьем, доходившим до философских обобщений и в поэзии А. Кешокова. Существуют некие признаки, отсылающие читателя к реальной истории: осознание времени, тема памяти, исторические аллюзии, привходящие в произведение через название имен, событий.

На наш взгляд, история имеет место там, где в настоящее вступает момент саморефлексии, тогда и все категории, вроде «триединства времени», памяти и тому подобное активизируются как следствие. Важно не упустить при этом, что саморефлексия времени осуществляется, конечно, через рефлексию творца произведения.

В связи с ведущей ролью литературы в формировании личности А. Кешоков старался поднять не только злободневные вопросы современности, но и раскрыть сущность человека в экстремальных условиях, когда проявляется нравственный потенциал каждого. Ситуация нравственного выбора основана на «столкновении между уровнем нравственного сознания и требованиями нравственного идеала». Поступок в ситуации нравственного выбора становится мерилом нравственности человека, уровня его сознания.

В этой многосложной работе современных исследователей над художественным изучением внутренней (духовной, нравственной, психологической) жизни человека место А. Кешокова весьма значительно. А вместе с его влиянием на многогранный литературный процесс, кабардинскую национальную поэтическую систему, на отдельных авторов опыт его приобретает особый смысл. Он достоин самого внимательного изучения.

Размышляя об особенностях ХХ в., поэт считал, что необходимо было прежде всего вскрыть все те негативные явления, которые тяжелыми путами обвивали мысли, разум, волю человека. А. Кешоков через все свое творчество проносил и утверждал мысль о том, что в центре внимания поэта всегда стоит человек, с его исканиями, нравственными проблемами. постижения смысла жизни. Поэт не может оставаться в стороне от волнующих весь мир проблем, он обязан видеть и понимать, что представляет собой современный мир, современный человек, проникнуться его мыслями, страданиями, радостями, он обязан способствовать выработке подлинно современного мышления, предвидеть, как поведет себя человек в экстремальной ситуации, способствовать обогащению внутреннего мира, предотвратить деградацию личности.

В своих стихах поэты стремились создать поэтически-философскую картину мира, в которой ярко изображено вечное противостояние человечности и бесчеловечности, добра и зла. Утверждение подлинного гуманизма всегда ставит множество сложных и трудных задач. Социальное зло - реальная сила, и без победы над ним нет добра. К. Мячиев, К. Кулиев, А. Кешоков глубоко понимали эту истину, они, видевшие так много жестокого, бесчеловечного в жизни, воспевали в своих стихах мужественного, стойкого

человека, умеющего вести непримиримую борьбу со злом и несправедливостью.

Поэтов волновали интересы всего человечества. Об этом свидетельствуют такие их произведения, как «1914 год», «Выдержать!», «Мы победим», «Дождь в Братиславе», «Строки любви к Праге», «Прощание с Прагой», «В горах Монголии», «Стихи, написанные в городе Скопле», «Земля - наш дом», «Молодость», «Горсть земли», «Плечом к плечу, товарищи мои!» и многие другие.

В художественной деятельности и жизненной позиции поэтов Кабардино-Балкарии мы имеем дело с особым культурным, духовным и нравственным явлением, значение которого еще недостаточно осмыслено и оценено, и каждое новое поколение будет обращаться к творчеству К. Мя-чиева, К. Кулиева, А. Кешокова, чтобы понять сложные вопросы жизни, смысл бытия, восхищаться их поэзией, гармонией Земли и Космоса, тем, что они так великолепно воспели божественное творение - природу: красоту гор, даль степей, луну над рекой, созревшие колосья пшеницы, хлеб и розу, горные речушки, высокогорные луга и пастбища. Ведь действительно только родной край - Космос и Природа - способствует возникновению высоких художественных образов, философских, мифологических и религиозных символов в специфически национальном творчестве поэтов Кабардино-Балкарии.

Вклад народов Кавказа в передовую русскую культуру необычайно богат и многообразен. Без нартского эпоса, без творчества Коста Хетагуро-ва, Сулеймана Стальского нельзя представить образованного русского. Чеченский мальчик, ставший художником Петром Захаровым, оставил для русской культуры образы просветителя Грановского, доктора Иноземцева. Уже не удивляет никого, что сын кабардинского народа Те-мирканов руководил оркестром ленинградской оперы, держала в своих руках дирижерскую палочку Вероника Дударова. Великий сын чеченского народа Махмуд Эсамбаев стал символом содружества художественных культур народов всего мира, духа интернационализма и братства людей всех континентов.

Нет русской культуры без восприятия творчества азербайджанского поэта Низами Гяджева с его поэмами «Семь красавиц» и «Искандер-намэ»; духовно неполноценен тот, кто не знает «Витязя в тигровой шкуре» Шота Руставели, не слушал музыку Арама Хачатуряна, не любовался картинами Мартироса Сарьяна и Пиросмани. Русскую культуру обогатили своим творчеством Сулейман Стальский, Расул Гамзатов, Кязим Ме-чиев, Кайсын Кулиев, Алим Кешоков.

Современное поколение нашей республики выходит на уровень богатого мира духовной культуры народов Российской Федерации благодаря таким замечательным учителям художественного мастерства, какими были Кязим Мечиев, Кайсын Кулиев, Алим Кешоков. Они сыграли большую роль в формировании массового общественного миропонимания, национального сознания и самосознания, а это в свою очередь поставило вопрос о преобразовании и унификации современного комплекса информационных пото-

Южный федеральный университет

ков и системы распространения национальной художественной культуры в Кабардино-Балкарской республике на рубеже ХХ-ХХ1 вв.

Литература

1. Гумбольдт В. Язык и философия культуры. М.; СПб., 1998.

2. Кассирер Э. Философия символических форм. Т. 1. Язык. М.; СПб., 2002.

3. Мечиев К. Собр. соч. Нальчик, 1984.

4. БердяевН.А. Философия свободного духа. М., 1993.

14 марта 2007 г.