CC BY
151
ликации. В целом, керамический комплекс характерен для позднегляденовских памятников (Рис. 4).
Найденный вещевой материал также датируется этим периодом, что подтверждается хронологией Гляденовско-го костища. К этому же времени относится тип постройки, исследованный на памятнике. Исходя из выше сказанного, изученный нами комплекс может быть датирован вв. н.э., и относиться к позднему этапу гляденовской культуры.
Неожиданной находкой, стал найденный на пахоте каменный выямчатый топорик (Рис. 3-12).
Эти топоры имеют достаточно широкий диапазон функционирования (от эпохи верхнего палеолита до эпохи мезолита -10-8 тыс. до н.э.). Так как ни в раскопе, ни в строительном котловане культурных напластований этой эпохи обнаружено не было, можно считать эту находку либо случайным местонахождением, либо выямчатый топорик относится к стоянке, находящейся на соседнем мысу.
Таким образом, изучение поселения Косогоры 1 дало интересный и оригинальный материал не только эпохи финального раннего железного века, но и каменного века.
А.В. Вострокнутов КУЛЬТ ВОДОПЛАВАЮЩЕЙ ПТИЦЫ В ВЕРХНЕМ ПРИКАМЬЕ В ЭПОХУ СРЕДНЕВЕКОВЬЯ
Поклонение водоплавающей птице появилось на обширной территории от Балтийского моря до западной Сибири в эпоху неолита и сохранялось до XIV в. н.э. Причём остатки его прослеживаются ещё в этнографическое время (сообщения Гр. Новицкого о поклонении обскими уграми гуся в XVIII в.). Для определения феномена культа водоплавающей птицы, думается, будет логичным рассмотрение его в двух ипостасях: мировоззренческой (мифы, предания и т.д.) и материальной (артефакты).
Мировоззренческий аспект.
Первое, на что ссылаются исследователи при рассмотрении культа водоплавающей птицы, это космогонические мифы финно-угров. Приведём некоторые из них:
В финском эпосе «Калевала» утка, сев на колено божественной девы Иль-матар, снесла 7 яиц, из которых появились: земля, звёзды, тучи и месяц (Кур-санов, 2005,с. 4).
У саамов существовал миф о том, как утка снесла на плавающую в мировом океане травинку пять яиц. Из них возникли растения, источники, рыбы и птицы, звери, мужчина и женщина (Петрухин, 2005, с. 155).
В легендах коми Ен (небесный бог) и Омоль (бог подземного царства) вылупились из двух яиц, снесённых уткой в воды первичного океана, куда упали ещё четыре яйца. Утка просит братьев достать утонувшие яйца и разбить их о её тело. Сама же она, ударившись о воду,
© Вострокнутов А.В., 2009
становится основанием земли. Из двух яиц, которые достал Ен, создаётся собственно земля, солнце и помощники Ена, из своих яиц Омоль творит луну, болота, озёра и злых духов (Петрухин, 2005, с. 198). В другом варианте Ен в образе лебедя, и Омоль в образе гагары, плавали по океану Ен заставлял Омоля нырять на дно и доставать ил, из которого создал землю. Часть ила Омоль утаил в своём клюве, но когда по приказу Ена ил стал расширяться, Омоль выплюнул его. Так на ровной земле появились горы (Петрухин, 2005, с. 198).
В удмуртской космогонии нет мифов об утке - создательнице мира, зато сохранился обряд почитания двух лебедей. Их специально откармливали и приручали. А летом при них совершали жертвоприношение, кланялись, каждому привязывали на шею серебряную монету и отпускали в р. Вятку. Если лебеди плыли на юг, то люди верили, что их просьбы достигнут бога Инмара (удмуртского Ена) (Петрухин, 2005, с. 230).
В представлениях марийцев утка снесла на поверхность океана два яйца. Из них появились два брата-селезня Юма и Йын. Они стали нырять на дно и доставать ил, из которого и появилась земля (Петрухин, 2005, с. 261).
У обских угров была похожая легенда: гагара, по приказу Нуми-Торума (верховного бога), ныряла на дно океана, доставая ил, из которого была создана земля (Петрухин, 2005, с. 337). Но в гагаре сидел злой дух - Куль-отыр, который утаил часть ила, создав из него своё Подземное царство.
Так же есть версия, что с неба к поверхности океана слетели две гагары. Одна большая, другая маленькая. Сначала они ныряли по очереди, но достигнуть дна не смогли. Тогда договорились нырять вместе, и на третий раз смогли поднять на поверхность маленькую ча-
стичку земли. Но от долгого пребывания под водой у большой гагары пошла горлом кровь. Поэтому у неё теперь грудь красная. А у маленькой кровь пошла из затылка, и теперь затылок у неё тоже красный. А из крупицы земли, поднятой гагарами, выросла большая земля (Легенды и мифы Севера, 1985, с. 102 - 103).
У близких к финно-уграм нганасан сохранилось поверье, что сотворённая богом утка нырнула на дно океана и принесла крупицу земли, из которой выросла первая сопка, а на её вершине родилось солнце (Легенды и мифы Севера, 1985, с. 122).
Сама водоплавающая птица, в частности утка, гусь, является в угорской мифологии ипостасью Калташ-эквы, супруги верховного бога - Нуми-Тору-ма. Богиня эта считалась покровительницей женщин, плодородия и деторождения, её называли «мать-богиня» (Кры-ласова, Иванов, 2006, с. 61 - 63, 68). Кроме того, эта богиня была своеобразной угорской «мойрой» - она отмечала на специальных бирках весь жизненный путь людей (Мифы народов мира, 2001, с. 216). Костюм Калташ-эквы, по мнению Н.Б. Крыласовой, отчасти воспроизводился в женских костюмах Прикамья (Крыласова, Иванов, 2006, с. 61 - 63).
С гусём ассоциировался и Мир-Сус-не-Хум, «За миром наблюдающий», младший сын Нуми-Торума, один из главных героев угорских мифов. Одним из его имён было Лунт-отыр - «Гусь-богатырь» (Мифы народов мира, 2001, с. 219).
Создатель зверей, Эква-пыриш (одно из имён Мир-сусне-хума), также обращается в гуся, когда за ним, похитителем Солнца и Луны из подземного царства, погнался Куль-отыр (Мифы народов мира, 2001, с. 220).
Вообще в финно-угорской мифологии герои часто обращаются в водоплавающих птиц для более быстрого пере-
движения.
У угров водоплавающая птица в некоторой мере являлась «мерилом». По легенде, периодически грехи всех людей накапливаются, давят на землю, она проседает, вода поднимается и топит всё живое. Когда вода доходит почти до Нуми-Торума, расстояние между ней и богом остаётся с лебединую шею, он делает так, что всё в мире начинается заново (Фёдорова, 1996, с. 130).
У коми-зырян ранний прилёт уток означал раннюю весну. У чирков внимательно осматривали хлуп (область спины в районе крестца). Если он был белый, то лето должно было быть ясное, красным - дождливое, с красными пятнами - непостоянное; передняя часть хлупа белая, а остальная красная - начало лета ясное, а далее - дожди. Кроме этого по тому, где по берегу бегают утки-чирки, определяли уровень поднятия воды (Конаков, www.komi.com/Folk/ komi). Даже после христианизации грудная кость утки считалась оберегом, и хранилась рядом с божницей, а на спине уток-солонок часто делали изображение утят, что похоже на отражение космогонического мифа коми. На лебедя не охотились и мясо его не употребляли в пищу (Белицер, 1958, с. 323). В 2007 году, в недавно заброшенной дер. Тошиб (Гайнс-кий район Пермского края), кокоры крыш домов (поперечные рёбра), изогнутые концы которых были вырезаны в форме утки или лебедя. Таким образом, положительная роль водоплавающей птицы сохранилась не только в мифологии, но и в повседневной жизни финно-угорских народов.
Таким образом, мы можем сделать вывод, что водоплавающая птица занимала важное мифологическое и мировоззренческое место у финно-угров как в древности, так и в наше время. О первом свидетельствуют различные мифы,
сказки, предания, дошедшие до нас, а о втором - приметы и поверья, которые, разумеется, имеют под собой древнюю мифологическую подоснову.
Материальное проявление.
Следы присутствия культа водоплавающей птицы у финно-угорских народов мы встречаем и в костюме, а также в быту (орнамент посуды и т.д.).
Сразу стоит оговориться, что в рамках этой статьи будут рассматриваться только украшения. Эту категорию средневековых артефактов (с признаками водоплавающей птицы) можно разбить на несколько больших групп: про-низки, привески-лапки, подвески-лапки, ложечки. Отметим, что все эти украшения являются женскими, т. е. мы говорим о женском культе.
Пронизки в виде водоплавающей птицы можно разделить на 5 типов, в каждом из которых несколько вариантов. Рассмотрим основные типы:
Тип I. (2 экз.) Небольшие уточки с Рождественского городища, выполненные из кости, размером 2 х 1 см, в центре просверлено отверстие (для шнурка) (рис.1, 1). Головка небольшая (Белавин, Крыласова, 2008, с.443, рис. 204, 9,10).
Подобные пронизки широко представлены на городище Иднакар в Удмуртии, а также встречены в материалах Большетиганского могильника IX - X вв. в Татарстане (Белавин, Крыласова, 2008, с.443), на территории Восточного Приднепровья в XI - XII вв. и в материалах Муромского Тумовского селища IX -XI вв. (Рябинин, 1981, с. 35 - 36).
Тип II. (4 экз.) Бронзовые уточки с большим полым туловищем (4 х 2 см) и небольшой головкой в виде крючка. Низ тулова обрамлён валиком (рис. 1, 2 - 5).
Пронизки, подобные этому типу найдены в материалах памятников ЮгоВосточного Приладожья и Прионежья X
- XI вв. (Голубева, 1979, с. 17), в матери-
алах Кочергинской культуры (XI век) (Голдина, 2004, с. 320), в Печёрском При-уралье (поселение Киско) X - XI вв. (Мурыгин, 1992, с. 90, рис. 42, 9). Следует также отметить, что Л.А. Голубева считает появление петелек на уточках Типа II прикамским новшеством (Голубева, 1979, с. 17).
Тип III. (10 экз.) Небольшие (2 х 1,5 см) стилизованные фигурки. Головка в виде крючка расположена на довольно длинной, по отношению к туловищу, шее. У большей части пронизок этого типа на голове присутствуют маленькие рожки (рис. 1, 6 - 16). Рядом исследователей, благодаря этому, подобные украшения идентифицируются как «барашки», что на наш взгляд неправильно. Дело в том, что и среди водоплавающих птиц есть «рогатые», то есть с хохолком из перьев (например, чомги), кроме того, «рожки» вообще могут символизировать уши, и тогда головка уточки может интерпретироваться как голова лося, такой синтез среди пронизок есть, о нём будет сказано ниже.
Подобные пронизки известны в могильниках XI - XIII вв. Северо-Западной Руси, в поломско-чепецких древностях этого же времени (Белавин, Крыласова, 2008, с. 444), в материалах конца X -начала XII вв. вымских могильников, на городище древней корелы Паасондвуо-ри XII - XIII вв. (Кочкурина, 1981, с. 82, табл. 9, 9), а также на памятниках При-обья и Западной Сибири XIII - XV вв. (Белавин, Крыласова, 2008, с. 444).
Тип IV. (6 экз.) Довольно крупные (3-5 х 2-3 см) уточки с большой головой и вытянутым телом (рис. 1, 17 - 23).
На территории Поволжья пронизки, подобные этому типу, встречены на Младшем Ахмыловском и Подболотьев-ском могильниках VI - VII вв. (Голубева, 1979, с. 17), на Вычегде - в материалах Веслянского I могильника VI в. и
могильника Борганъёль этого же времени (Археология республики Коми, 1997, с. 448).
Тип V. (15 экз.). Реалистичные пронизки - лебеди. Имеют крупное (4 х 2,5 см) тулово и крупную голову на длинной шее (рис. 1, 24 - 31).
Пронизки, подобные Типу V, встречаются в артефактах мыдланьшайской стадии Поломской культуры (конец VIII
- IX вв.) (Голдина, 2004, с. 349). Для варианта В аналогия имеется в виде полой фигурки лебедя (гуся), найденной близ с. Филинского на Нижнем Приобье. В.Н. Чернецов датирует это изображение IV в. (Чернецов, 1957. с. 184, табл. XVIII, 1). Обращает на себя внимание отсутствие аналогий подобным прониз-кам на территории Поволжья и Руси, что позволяет считать их исключительно прикамскими.
Лапки-привески довольно трудно систематизировать ввиду их огромнейшего разнообразия. Можно выделить два основных центра существования этих привесок - Прикамье и Поволжье. Зачатки их, появившиеся в чегандинских памятниках как подвески, датируются В.Ф. Генингом и Р.Д. Голдиной I в. до н.э. (Генинг, 1970, с. 93). Затем этот вид украшений «мельчает» и переходит в ранг привесок. Из Среднекамья они проникают на территорию Поволжья и Верхнюю Каму. Причём, поволжские лапки скоро приобретают индивидуальные черты: они больше по размерам, чем камские, и имеют плоский нижний край, тогда как лапки с территории современной Удмуртии и Пермского края ромбовидной формы. Расцвет этих привесок приходится на конец I - начало II тыс. н.э. При этом, лапки могут служить и датирующим материалом: у привесок VIII -IX вв. петля для привешивания располагается перпендикулярно плоскости лапки, тогда как в X - XI в. - в одной
плоскости. На территории Верхнего Прикамья подобные привески исчезают в XII в (рис. 2).
Лапки-подвески.
Особый интерес представляют собой сильно стилизованные лапки, которые были самостоятельными украшениями демёнковской стадии ломоватовской культуры (VII - VIII вв.) (Голдина, 1985, с. 270), а также бартымской стадии не-волинской культуры (VII - VIII вв.). Они представляют собой металлические пластины трапецевидной формы с прорезями, благодаря которым на изображении угадываются «пальцы» (Голдина, 1985, с. 46). Поверхность украшения покрывалась узорами. По краям - пять отверстий. Размер: приблизительно 6 х 4 см. Эти подвески напоминают собой более ранние чегандинские подвески (Генинг, 1970, с. 93).
Лапки-подвески найдены в могильниках Мало-Аниково (VIII - IX вв.; 1 экз.), Демёнки (VII - VIII вв.; 3 экз.), Неволино (VII - VIII вв.; 9 экз.), Верх-Сая (VII - VIII вв.; 1 экз.), Бродовсий (VII - VIII вв.; 2 экз.) и близ д. Миха-лево (1 экз.).
Типологически их можно разделить на три неравные группы:
Тип I. (17 экз.; рис. 3, 1). Трапецевидной формы. По краям расположены четыре выступа. На лопасти четыре под-треугольных выреза, благодаря чему создаётся подобие «лапки». Внизу - три «пальца». Происходят с Демёнковского, Верх-Саинского, Бродовского могильников, а также из материалов д. Михалево и Мало-Аниковского могильника. Аналогии этим подвескам находятся в Печёрском Приуралье VIII - IX вв. (Археология республики Коми, 1997, Рис. 28). и на Вычегде в X - XI вв. (Археология республики Коми, 1997, с. 606, рис. 18, 29 - 30), а также в сибирских материалах обских угров (Чернецов, 1957, табл.
XXVIII, 12 - 18, 22 - 27).
Тип II. (1 экз.; рис. 3, 2). Отличается округлыми формами, прорезей на лопасти две, подвеска покрыта кружковым орнаментом. Происходит из материалов Бродовского могильника (Голдина, Во-долаго, 1990, Табл. XXXIX, 21).
Тип III. (1 экз.; рис. 3, 3). Подвеска для этой группы украшений наиболее реалистична. Эта подвеска имеет аналогии из материалов Печёрского и вычегодского Приуралья, где подобные украшения типичны начиная с XI в. (Археология республики Коми, 1997, С. 606, рис. 18, 29 - 30), а также из западносибирских угорских материалов, откуда она, скорее всего, и попала на территорию Пермского Прикамья - такие украшения были типичными для обского населения в середине I тыс. н.э. (Чернецов, 1957, табл. XXVIII, 12 - 18, 22 - 27).
Подобные подвески существуют на территории Пермского Прикамья около столетия (с VII по начало VIII вв.), затем они исчезают, но продолжают существовать на территории республики Коми и в Западной Сибири. Они интересны тем, что составляют своеобразный пережиток влияния подобных среднекамских подвесок, вышедших из употребления за три века (в III - IV вв.) до появления подвесок-лапок на территории Пермского Прикамья.
Ложечки.
Ложечки с территории Пермского Прикамья подробно рассмотрены Н.Б.Крыласовой в монографии «Археология повседневности. Материальная культура средневекового Предуралья». Из всего многообразия этих изделий нас интересуют только две группы: первая -тип AI.1 (по типологии Н.Б. Крыласо-вой), относящиеся к отделу А -«ложки с укороченной рукоятью» (Крыласова, 2007, с. 59, рис. 24) - имеют навершие рукояти напоминающее голову лебедя,
Н.Б. Крыласова считает, что это лосиные, либо лошадиные головы; вторая -ложечки подгруппы АП.2 - с шумящими лапчатыми привесками (Крыласова, 2007, с. 66 - 68, рис. 28).
Ложечки первой группы имеют миниатюрные размеры: 5,5 - 6 см, рукоять округлого сечения и неглубокий черпак овальной формы, вытянутый вдоль рукояти. Происходят они из Демёнковско-го, Щукинского, Висимского, Загарско-го могильников и деревни Батуевой (Крыласова, 2007, с. 59, рис. 24). Аналогии имеются ещё в древностях Усть-Полуя I в. до н.э., Варнинского могильника IX - X вв., а так же городища Ид-накар IX - XIII вв. в Удмуртии. Н.Б. Кры-ласова датирует их VIII - IX вв. (Крыла-сова, 2007, с. 59 - 60).
Ложечки второй группы имеют ещё меньшие размеры: 4,5 - 5 см. Черпак также овальной формы расположен перпендикулярно рукояти. На ручке имеются две петельки для крепления привесок. Н.Б. Крыласова считает, что в качестве привесок использовались только лапки. Ложечки этой группы найдены на Боя-новском могильнике, близ д. Михалева, в Редикарском кладе, Чашкинском II селище, Кудымкарском городище, около д. Галинка на р. Обва и в материалах Кудымкарского селища. Похожая ложечка была найдена в Болгаре. Н.Б. Крыла-сова датирует эту группу ложечек концом X - первой половиной XI вв. (Кры-ласова, 2007, с. 67 - 68).
Украшения в виде водоплавающей птицы носились не только как собственно «украшения», но и наделялись смыслом и функцией. Следовательно, мы можем задать вопрос: что они значили для населения средневекового Прикамья?
Надевая на себя амулет-пронизку в виде утки, средневековая женщина с анимистическими представлениями одевала не просто красивую металлическую
фигурку, а некоего посредника между собой и внешним миром. Поскольку, возможно, эта фигурка служила амулетом, то посредничество заключалось в защите от «злых духов», которыми люди населяли окружающую среду - пронизка-уточка должна была отразить нападки со стороны враждебных сил. Но, в тоже время, утка - символ плодородия, птица-демиург, существо верхнего мира и «страны птиц» («Мартим ма» у угров), и, следовательно, ношение её изображения принесёт, через передачу качеств, какие-либо блага, например: защиту от болезней, сильных детей, удачу и т.д. При всём этом, украшение имело своё, строго определённое место в костюме (Леви-Стросс, 1999, с. 121), поскольку, одетая «не туда» уточка разрушала единый комплекс амулетов, тем самым понижая уровень защиты носителя. Говоря о ношении украшений, связанных с водоплавающей птицей, мы говорим о простейшей культовой практике.
Большой интерес, на наш взгляд представляет совмещение образов лося и утки. Оба этих образа появляются ещё в неолите. Это хорошо видно в сюжетах писаниц и орнаментах посуды (Оборин, 1976, с. 12). Лось, как и водоплавающая птица, почитался у многих племён лесной полосы как тотем (Оборин, 1976, с. 25). У манси этнографами зафиксирован миф о небесной охоте (Петрухин, 2005, с.347
- 348), где ковш Большой медведицы -это небесный лось, а три звезды (ручка ковша) - это преследующие его охотники. Учитывая, что созвездие Большой медведицы расположено в Млечном пути, который назывался «дорога перелётных птиц» и «гусиный путь» («Луд зазег сюррес»), но, в тоже время, считался лыжнёй охотника на небесного лося, можно предположить, что водоплавающую птицу и лося объединяло небесное положение в мифологическом пантеоне.
Кроме того, эти животные относятся к числу промысловых, то есть от них зависело выживание человека (хотя, от утки менее). Появление головы лося в синтезе с телом утки на женских про-низках, можно объяснить попыткой удвоения защитной силы подобных амулетов, при этом, лосиная голова не имеет рогов, что намекает на её женскую сущность, в этом случае мы имеем дело с симбиозом лосихи и утки, что было бы более логично для женских украшений.
Лапки служили привесками к различным украшениям: биконьковым, ум-боновидным, арочным подвескам. Наибольший интерес, на наш взгляд, представляет симбиоз образов коня и водоплавающей птицы. По утверждению А.Н. Павловой (Павлова, http:// vak.ed.gov.ru/), часть целого в магии символизирует целое, то есть лапка водоплавающей птицы означала саму эту птицу и наделялась такими же функциями, а именно: плодородие, покровительство, связь с небесным миром. На биконько-вых подвесках цепочки от привесок вполне могли символизировать воду (которая наверняка считалась животворной) - одну из стихий обитания уток. Т.е. здесь мы можем говорить об «усилении» функций украшения.
Что касается ложечек с головками лебедей и привесками лапками, то использовались они в качестве амулетов поясного набора. При этом исследователи не исключают и их утилитарное применение - размеры вполне приемлемы для приёма пищи, но, скорее всего, ритуального (Крыласова, 2007, с. 58). Возможно, что, во время трапезы, человек, берясь за рукоять ложки, увенчанную головой лебедя, отдавал определённую дань уважения божеству.
Сама ложечка как предмет для приёма пищи наверняка наделялась жизнетворческой энергией, а прикреплённые лапки, опять же, эту энергию усиливали.
Таким образом, мы можем прийти к выводу, что образ водоплавающей птицы занимал важное место в мировоззрении средневекового населения Пермского Предуралья. На это указывает большое количество археологических находок, в которых воплотился этот образ (сохраняя духовные функции), тем самым, перейдя в новое качество - материальность.
Рис. 1. 1 - 5, 8 - 10, 12,13 - Рождественский археологический комплекс, 6 - д. Михалева 7 - могильник Степаново плотбище, 11, 14 - коллекция Теплоуховых, 15 - 16, 18, 30 -могильник Мало-Аниково, 17 - Урьинский могильник, 19 - Больше-Висимский и Урьинский могильники, 20 - могильник Митинский, 21 - могильник Бурково, 22 - коллекция Теплоуховых, 22 - могильник Агафоново и могильник Плёс, 24 - могильник Плёс, 25 -селище Запоселье, 26 - могильник Бояново, 28 - могильник Грудята, 29 - неизвестно, 31 -
могильник Плёс
Рис. 2. Эволюция лапчатых привесок
Рис. 3. Лапки - подвески. 1 - Неволинский, Бродовский, Верх-Саинский, Демёнковский могильники, 2 - Бродовский могильник, 3 - Мало-Аниковский могильник
