CC BY
513
«КУЛАК» ВО ВТОРОЙ ПОЛОВИНЕ XIX в. - 20-е гг. ХХ в.: ОБЩЕУПОТРЕБИТЕЛЬНОЕ СЛОВО - НАУЧНЫЙ ТЕРМИН - ИДЕОЛОГЕМА
Г.Ф. Доброноженко
До конца 1920-х гг. существовали различные теоретические традиции в трактовке терминов «кулак» и «сельская буржуазия». В статье рассматривается обиходное понятие «кулак», распространенное в крестьянской среде, приводится характеристика двух типов сельской буржуазии и определение понятия «кулак» в узком смысле лишь как деревенского ростовщика и торговца в художественнопублицистической и аграрной литературе, в дореволюционных работах Ленина. С 1918 г. в большевистской идеологии термин «кулак» превращается в идеологему, внедряемую в общественное сознание для обозначения классового врага в крестьянстве. Термин «кулак» стал использоваться в качестве синонима понятию «крестьянская буржуазия».
Ключевые слова: типы сельских эксплуататоров, деревенский ростовщик и торговец, кулак, идеологема.
В советской исторической литературе термины «кулак» и «сельская (крестьянская) буржуазия» рассматриваются как синонимические. «Кулачеством» называют социальноэкономический слой «капиталистических предпринимателей в земледелии, живущих за счет капитала, накопленного на эксплуатации трудящегося крестьянства». К признакам кулаков (крестьянской буржуазии) исследователи относят «эксплуатацию наемного труда, содержание торгово-промышленных заведений, ростовщичество» [1-3].
Эта традиционная дефиниция кулака как представителя сельской буржуазии сохранилась и в современной литературе.
Однако до конца 1920-х гг. в научной литературе существовали различные теоретические традиции в трактовке терминов «кулак» и «сельская буржуазия». По справедливому утверждению современников, «ясного понимания того, что скрывается за этим популярным выражением "кулачество" нет совершенно» [4, 5]. Терминологическая путаница, в результате которой в понятие «кулак» вкладывался совершенно разный смысл, вызывала неоднократно предпринимаемые попытки «точно договорится о терминах». Разнообразие в понимании используемой в 1920-е гг. терминологии объясняет парадоксальное (с точки зрения общепринятой в современной исторической литературе дефиниции) мнение видных аграрников, партийных публицистов и местных практических работников о том, что «в современной деревне кулака нет, а сельская буржуазия, сельские эксплуататоры есть».
Слово «кулак» появилось еще в дореформенной российской деревне. «Кулаком» в деревне называли крестьянина, нажившего богатство на закабалении односельчан и державшего весь «мир» (общину) в зависимости («в кулаке»). Презренную кличку «кулак» получали в деревне крестьяне, имевшие, по мнению односельчан, нечестный, нетрудовой доход - ростовщики, скупщики и торговцы. Происхождение и рост их богатства связывали с неправедными делами1 [6]. В слово «кулак» крестьяне вкладывали, прежде всего, моральное содержание и применялось оно как бранное, соответствующее «плуту», «негодяю», «мерзавцу». Крестьяне, которых клеймили в деревне словом «кулак», были объектом всеобщего презрения и морального осуждения.
Определение слова «кулак», распространенного в крестьянской среде, приводится в «Толковом словаре живого русского языка» В. Даля: «Кулак. Скупец, скряга, перекупщик, переторговец, сводчик... живет обманом, обсчетом, обмером» [7]. Все это социальные фигуры, действующие на рынке, а не в производстве. В энциклопедическом словаре товарищества «Бр. А. и Г. Гранат и К°» дается определение не кулака как персоны, а
1 Осуждение торговцев и ростовщиков не было особенностью мировоззрения исключительно русского крестьянства. На протяжении всей истории человечества «торговцы были объектом всеобщего презрения и морального осуждения.., человек, покупавший задешево и продававший втридорога, был заведомо бесчестен». «Такие предрассудки питаются представлениями
о богатстве, добываемом физическим напряжением, мускульными усилиями, потом и кровью» [6].
«кулачества» как образа действия: «Кулачество как обиходное понятие - пользование стесненным положением другого для извлечения прибыли, преимущественно при покупке товаров...» [8].
Слово «кулак», применяемое крестьянами для негативной оценочной характеристики морали односельчан, не являлось понятием, используемым ими в отношении какой-либо экономической (социальной) группы сельского населения.
В художественно-публицистической и аграрной литературе второй половины XIX в., главной образом народнической, противопоставлялись кулаки (ростовщики и торговцы) и зажиточные земельные мужики (крестьяне-земледельцы), кулаческие и производственные методы хозяйствования. Кулаком считали зажиточного крестьянина, в хозяйстве которого доминировали торговая и ростовщическая формы капитала.
Г.П. Сазонов, автор одного из первых монографических исследований, посвященных «кулачеству-ростовщичеству», называет кулаком сельского посредника, ростовщика, «который не интересуется никаким производством», «ничего не производит». Кулаки «прибегают к беззаконным средствам наживы, даже мошенничеству», «быстро и легко обогащаются путем обирания ближнего, наживаются на обеднении народа» [9].
Знаток русского пореформенного крестьянства А.Н. Энгельгард так описывал в 70-е гг. XIX в. типичный облик деревенского кулака: «настоящий кулак ни земли, ни хозяйства, ни труда не любит, этот любит только деньги. Все у кулака держится не на хозяйстве, не на труде, а на капитале, на который он торгует, который раздает в долг под проценты. Его кумир деньги, о приумножении которых он только и думает». Капитал ему достался по наследству, добыт неизвестно какими, но какими-то нечистыми средствами» [10]. Хотя ростовщиков и торговцев в русской деревне и ненавидели, по мнению
А.Н. Энгельгарда, «кулацкие идеалы царят в ней». Отмечая эту особенность психических устоев русского крестьянина, он признавал, что «каждый крестьянин, если обстоятельства тому благоприятствуют, будет самым отличнейшим образом эксплуатировать всякого другого», «известной дозой кулачества обладает каждый крестьянин», «разве лишь в
редком из них нет кулака в зародыше», «каждый крестьянин мечтал при случае стать кулаком» [10].
В художественно-публицистической литературе проблема «кулака» рассматривается главным образом как моральная. Активность «кулаков» и «мироедов», «лишенная какого бы то ни было нравственного стержня, направленная на то, чтобы разбогатеть, «окулачиться» за счет крестьян», разрушает общинные начала в крестьянской психологии, «негативно отражается на душах людей», «развращает нравственность русского народа» [11-13]. Обличение алчности, хищных инстинктов кулака, который, «словно отвратительный паук, загородил своими сетями все входы и выходы и только поджидает беззащитную жертву, чтобы опутать ее, высосать из нее все соки», опасения перед мрачной тенью чумазого, который, «грядет, придет и слопает», становится традиционным мотивом российской литературы второй половины XIX в. [9, с. 149]. В произведениях писателей 70-80-х гг. (М.Е. Салтыков-Щедрин,
Н.Н. Злотовратский, Н.В. Успенский, Н.Г. Гарин-Михайловский, А.Н. Энгельгард и др.) нарисованы реалистические портреты представителей первого поколения российского капитализма в деревне.
«Кулацкие элементы», грабившие односельчан, противопоставлялись в аграрной литературе зажиточным крестьянам, которые «трудятся на земле, занимаются сами землей». Земельный зажиточный крестьянин «строит свое благополучие не на нужде других, а строит его на собственном труде. расширяет свое хозяйство не с целью наживы только, работает до устали, недосыпает, недоедает. У такого земельного мужика никогда не бывает такого брюха, как у настоящего кулака» [10].
Развернутый анализ основных черт зажиточных хозяйств («высшей группы крестьян»), которые «ведут коммерческое хозяйство и извлекают доход посредством сельскохозяйственных продуктов», приводится в исследованиях крупнейшего эконо-миста-статистика конца XIX - начала XX в. В.Е. Постникова.
Зажиточные хозяйства преследуют цель «не только удовлетворения собственных потребностей семьи, но и получения некоторого излишка, дохода». Эти хозяйства «сверх
собственного значительного надела, довольно много еще арендуют земли на стороне, «прикупают землю». «На такой площади, которая далеко превышает рабочую способность самих хозяйств», зажиточное хозяйство «пользуется в значительной мере наемными работниками». В.Е. Постников неоднократно подчеркивает, что посев в этой группе крестьян является «коммерческим предприятием», полученный излишек «накопляется и служит расширению хозяйства, улучшению его». Признавая существование в зажиточных земельных хозяйствах «элементов эксплуатации» (наем рабочей силы), Постников подчеркивает, что «никаких кулацких черт в нем нет» [14].
Отличная от господствовавшей в российской пореформенной литературе трактовка типов и методов хозяйствования крестья-нина-предпринимателя приводится в монографии Р. Гвоздева. По мнению автора, «представители народнической экономии неправильно смотрели на кулачество, видя в нем какой-то "нарост" на организме "народного производства"». Считая, что «кулачество-ростовщичество» является необходимым следствием перехода натурального хозяйства к товарно-денежному и «кулаки-мироеды являются фатальным историческим звеном, связующим два противоположных периода», автор показывает «объективную логичность появления кулака» («кулак - законное детище процесса первоначального накопления»). Кулаческо-ростовщические операции Р. Гвоздев рассматривает как «наиболее распространенный способ накопления капитала в пореформенной деревне. Разбогатевшие на кулаческо-ростовщической деятельности крестьяне стали вкладывать средства в сельскохозяйственное производство». В то же время «кулаческими» методами хозяйствования в силу их выгодности стали обращаться и «хозяйственные мужики». Это превращение «исправного и лучшего хозяина», т. е. хозяйственного мужика, сумевшего скопить деньги, «в кулака, скупщика, ростовщика» происходит только потому, что у него были капиталы, в которых нуждались его соседи - маломощные крестьяне». Таким образом, Р. Гвоздарев показывает тесное сосуществование в пореформенной деревне кулаческих и производственных методов хозяйствования и совершенно справедливо отмечает, что «крайне
трудно разграничить сферу кулаческо-ростовщических операций от предприятий чисто хозяйственного характера», нельзя указать «где кончается кулак и мироед и начинается исправный и лучший хозяин» [15].
В дореволюционных работах В.И. Ленина выделяются два типа сельской буржуазии: кулак (ростовщик, скупщик, торговец) и «капиталистический предприниматель в земледелии» («класса фермеров»).
Ленин различал две стадии развития капитализма в деревне - «зачаточную» («незрелую») и «новейшую» («развитую»), которым соответствовали и две стадии в капиталистическом разложении крестьянства. Первая стадия характеризовалась образованием на противоположных полюсах деревни кабально зависимых мелких товаропроизводителей и торгово-ростовщической буржуазии, вторая - ростом сельских пролетариев и ка-питалистов-предпринимателей.
В пореформенной российской деревне сельская буржуазия возникает в лице деревенского ростовщика, скупщика. Первоначально главной статьей дохода богатого крестьянства являлось не столько сельскохозяйственное производство, сколько торговые и ростовщические операции. Этот слой сельской буржуазии и называли «кулачеством». Преобладание натурального хозяйства определило, по мнению Ленина, огромное значение «всех этих кулаков» в жизни деревни: «Чем захолустнее деревня, чем дальше она стоит от влияния новых капиталистических порядков, железных дорог, крупного капиталистического элемента, тем сильнее подчинение им окрестных крестьян и тем более грубые формы принимает это подчинение. Число этих мелких пиявок громадно... и для обозначения их существует богатый набор местных названий. Вспомните всех этих прасолов, шибаев, щетинников, маяков, ивашей, булышей и т. д. и т. д.» [16].
Сельского кулака-ростовщика В.И. Ленин считает исторически преходящим типом буржуазии, соответствующим незрелым формам капитализма в деревне. К факторам, разрушающим первобытные формы кабалы и личной зависимости, устраняющим кулаческий характер деревенского капитализма, В.И. Ленин относит «развитие торговли, сближающее деревню с городом, вытесняющее примитивные сельские базары и подры-
вающее монопольное положение деревенского лавочника», «развитие европейски правильных форм кредита, вытесняющего деревенского ростовщика» (т. 3, с. 178-179).
Перерастание незрелых форм капитализма в развитые сопровождалось изменениями и в процессе классового разложения крестьянства: «противоположность богача-скупщика и бедняка-крестьянина превращается в противоположность рационального буржуазного хозяина и свободного продавца свободных рук» (т. 1, с. 507). Торговоростовщическая буржуазия (кулачество) начинает вкладывать капитал не в торговлю и ростовщичество, а в сельскохозяйственное производство (т. 3, с. 179). Сила ее, по утверждению В.И. Ленина, основывается уже не на грабеже производителей (как сила ростовщиков и «кулаков»), а на самостоятельной организации производства (т. 1, с. 110). Эти крестьяне отличались не денежным богатством, а, прежде всего, «размером и постановкой земледельческого производства» (т. 3, с. 178).
Главным объектом хозяйственной деятельности нового слоя сельской буржуазии («капиталистических предпринимателей в земледелии», «класса фермеров») выступает сфера производства. Они были владельцами средств производства, крупного посева, большого количества скота. Среди основных признаков этого типа сельской буржуазии В.И. Ленин выделил «развитие предпринимательской аренды земли для увеличения производства зерна на рынок, причем арендованная земля стала преобладать над надельной землей». «В высшей степени и характерным признаком крестьянской буржуазии» В.И. Ленин считает наем рабочей силы как необходимое условие развития зажиточного крестьянства («размеры хозяйства превышают в большинстве случаев рабочие силы семьи»), причем труд наемных рабочих стал превалировать над трудом членов семьи. «Свободные деньги эти хозяйства вкладывали в покупку земли, инвентаря, машин, в улучшение хозяйства и, по-прежнему, в торговые и ростовщические операции» (т. 3, с. 169, 179; т. 17, с. 88-89, 93).
В.И. Ленин показал сложность и своеобразие структуры зажиточной верхушки деревни, объединявшей лавочников, ростовщиков, скупщиков и прочих представителей
непроизводственного капитала (в обиходном понятии - «кулаков»), связанных с полу-крепостническими (докапиталистическими) отношениями, и собственно крестьянскую буржуазию (фермеров, представителей аграрного капитализма).
В. И. Ленин опровергает обычное народническое воззрение, по которому «кулак» и «хозяйственный мужик» представляют из себя не две формы одного и того же экономического явления, а ничем между собой не связанные и противоположные типы явлений» (т. 3, с. 69, 177; т. 4, с. 55). По его мнению, «они существуют одновременно, составляют неразрывное единство. В чистом виде они не существовали. все они один экономический тип». В руках крестьянской буржуазии «сходятся нити и торгового капитала (отдача денег в ссуду, под залог земли, скупка разных продуктов и пр.) и промышленного капитала (торговое земледелие при помощи найма рабочих и пр.)» (т. 3, с. 69-70). При всей малочисленности крестьянской буржуазии (не более 1/5 доли дворов, что соответствует 3/10 крестьянского населения») «по своему значению во всей совокупности крестьянского хозяйства, - в общей сумме принадлежащих крестьянству средств производства, в общем количестве производимых крестьянством земледельческих продуктов, - крестьянская буржуазия является, безусловно, преобладающей. Она господин современной деревни» (т. 3, с. 169).
Таким образом, в работах дореволюционного периода В.И. Ленин выделяет два типа сельской буржуазии: «торгово-ростовщическая буржуазия» и «капиталистические предприниматели в земледелии». В качестве синонима понятию «торгово-ростовщическая буржуазия» он использовал широко распространенные в обществе термины: «кулак», «мироед», «ростовщик», «спекулянт». Капиталистических предпринимателей в земледелии в экономических исследованиях 1890-х гг. Ленин называл, как правило, «хозяйственными мужиками», «зажиточными хозяевами», а в работах, посвященных анализу столыпинской аграрной реформы, он употреблял термины «фермерство» («буржуазное», «свободное фермерство») (т. 16, с. 405, 424; т. 17, с. 124, 128, 130).
В работах 1917 г., анализируя классовый состав крестьянства, Ленин использует в от-
ношении сельской буржуазии термины: «деревенские эксплуататоры», «крестьянская
буржуазия», «зажиточное (богатое) крестьянство», «буржуазное крестьянство». Термин «кулак» Ленин употребляет лишь один раз: «опора правительства Керенского на кулаков, капиталистов и помещиков» (т. 34, с. 285).
Весной 1918 г. в условиях проведения в деревне политики классового раскола крестьянства ленинская терминология претерпевает существенные изменения. В пропагандистских целях для обозначения «классового врага» Ленин начинает широко использовать слово, которое было не только известно и понятно в деревне, но и, главное, негативно эмоционально окрашено - «кулак».
Приведем хорошо известные ленинские характеристики: «Кулаки - бешеный враг советской власти. Либо кулаки перережут бесконечно многих рабочих, либо рабочие беспощадно раздавят восстание кулацкого, грабительского меньшинства народа против власти трудящихся... Кулаки - самые зверские, самые грубые, самые дикие эксплуататоры... Беспощадная война против кулаков! Смерть им!» (т. 37, с. 40, 41). В общественном сознании формируется негативный имидж «врага» в виде хорошо известного плакатного кулака в зверином обличии.
Объявив «кулаками, мироедами, спекулянтами» всех крестьян, владельцев хлеба, срывающих хлебную монополию, большевики в то же время признают, что «по наклонности своей спекулянтом является всякий крестьянин, имеющий возможность нажиться и воспользоваться на отчаянной нужде и мучительном голоде», «только деревенская беднота хлебом не торгует», «крестьянская среда настроена по-кулацки» (т. 36, с. 510; т. 37, с. 16, 416).
Ленинские характеристики кулака приводятся почти без изменений в официальных партийных документах, декретах, обращениях и воззваниях ВЦИК и СНК, которые фактически и писались лидером партии.
Приведем в качестве примера две выдержки из этих документов.
Из декрета ВЦИК от 9 мая и СНК от 13 мая 1918 г. о предоставлении чрезвычайных полномочий по борьбе с деревенской буржуазией народному комиссару по продовольствию: «Хлеб находится в руках «кулаков и богатеев, в руках деревенской буржуа-
зии», «этому упорству. деревенских кулаков и богатеев должен быть положен конец», «призвать всех трудящихся - неимущих и не имеющих излишки крестьян - к немедленному объединению для беспощадной борьбы с кулаками», «объявив всех владельцев хлеба, имеющих излишки и не вывозящих их на ссыпные пункты,. врагами народа» [17].
Из обращения СНК к населению о борьбе с голодом, 29 мая 1918 г.: «Почти все хлебные излишки - у деревенских кулаков», «хлеб надо взять силой у кулаков», «хлебные излишки немедленно изъять у богачей-кулаков», «война кулакам» [17, с. 352-354].
Таким образом, с 1918 г. термин «кулак» превращается в идеологему, внедряемую в общественное сознание для обозначения классового врага в крестьянстве. В послереволюционный период в большевистской идеологии термин кулак стал использоваться в качестве синонима понятию «крестьянская буржуазия»
В аграрной литературе 1920-х гг. сохранилась дореволюционная традиция выделения двух типов сельской буржуазии и определение понятия кулак в «узком смысле» лишь как деревенского ростовщика и торговца. Разграничение между двумя «типами носителей капитализма» в деревне проводили как сторонники «семейной трудовой теории», так и многие аграрники-марксисты.
В аграрной литературе 1920-х гг. помимо новой советской трактовки кулака как сельской буржуазии сохранилась и дореволюционная традиция выделения двух типов сельской буржуазии, и определение понятия кулак в «узком смысле» лишь как деревенского ростовщика и торговца.
Многие видные экономисты, главным образом сторонники «семейной трудовой» теории, проводили четкое разграничение между двумя «типами носителей капитализма». А.В. Чаянов, анализируя основные социальные типы крестьянских хозяйств, выделяет два типа эксплуататорских хозяйств. К первому типу он относит «классическое кулацкое хозяйство, центр тяжести доходов лежит в торговых оборотах, ростовщическом кредите, а также сдаче инвентаря и других средств производства на кабальных условиях малоимущим хозяйствам. Численность этих хозяйств невелика, но экономическое влияние в деревне очень сильное». Второй тип
эксплуататоров - «хозяйства, которые постоянно и в большом количестве используют наемный труд наряду с собственным в целях получения от его использования предпринимательского дохода» [18].
Два типа эксплуататорских хозяйств выделяет и видный статистик 1920-х гг., автор известных публикаций по дифференциации крестьянских хозяйств А. И. Хрящева. «Не все хозяйства эксплуататорские, - пишет она, -являются кулацкими. Функции кулачества лежат в сфере ростовщичества, скупничест-ва, грабительских операций», единственно верной почвой для кулачества является торговый капитал. По мнению Хрящевой, в условиях советской власти «кулачество» как специфическая категория собственников-эксплуататоров на почве кредита (ростовщики) и на почве испольных аренд не может расцвести махровым цветом [19-21].
Термин «кулак» в качестве синонима «сельской буржуазии» использовали в середине 1920-х гг. главным образом аграрники-марксисты, партийные функционеры радикально-революционного («левого») направления. Так, Ю. Ларин, считая, что «кулацкое хозяйство является интегральным, сложным по составу источников доходов, но единым по эксплуататорской сущности его частей», выделяет четыре типа «кулаков»: «кулак-производственник», использующий в сельскохозяйственном производстве труд наемных рабочих, «кулак-скупщик», «кулак-
торговец» и «кулак-ростовщик» [22].
Многие аграрники-марксисты, трактующие понятие «кулак» в широком смысле как сельскую буржуазию, предпочитали не использовать в своих исследованиях термин «кулак» ввиду того, что он «не вполне научен», стремясь таким образом развести научный и пропагандистский подходы к классовому анализу крестьянства. Для обозначения класса (слоя) сельских эксплуататоров в 1920-е гг. употреблялись термины «мелкокапиталистические хозяйства», «капиталистические предприниматели», «частнокапиталистические хозяйства», «предприниматель-
ская группа», «хозяйства кулацко-предпри-нимательского типа» [24].
Особый интерес представляет характеристика вопроса о влиянии используемой терминологии на дискуссии об особенностях эксплуататорских отношений в деревне и
перспективах предпринимательского хозяйства, развернувшиеся в середине 1920-х гг.
На страницах центральных и местных партийных журналов появились публикации, авторы которых считали, что «ростовщичество и другие отсталые формы эксплуатации, типичные для прежнего кулака, ушли в область преданий, кулаков-ростовщиков почти нет в современной деревне» [25-27].
Эта идея наиболее последовательно проводится в статье В. Богушевского «О деревенском кулаке или о роли традиции в терминологии», опубликованной в 1925 г. в журнале ЦК ВКП(б) «Большевик». Статья вызвала огромный общественный резонанс (преимущественно в партийной прессе) и резкую критику на партийных съездах и пленумах. В. Богушевского обвинили в отрицании существования сельской буржуазии в нэповской деревни.
Анализ статьи В. Богушевского приводится почти в каждой работе современных исследователей, анализирующих дискуссии 1920-х гг. вокруг проблемы «кулака». Как и в 1920-е гг., взгляды В. Богушевского историки однозначно трактуют как отрицание существования в деревне эксплуататорских хозяйств (сельской буржуазии) [28, 29].
Дискуссия, развернувшаяся вокруг статьи В. Богушевского, резкая партийная критика его вывода «об исчезновении кулачества» - типичный пример путаницы, возникшей в связи с различным смыслом, вкладываемым в употребляемые термины. Трактовка терминов «кулак», «сельская буржуазия», «сельский эксплуататор», «капиталистический предприниматель в сельском хозяйстве» как терминов синонимических настолько прочно вошла в сознание партийных функционеров, что важность для автора статьи смысловой нагрузки используемых терминов (о чем говорит само название статьи) остается ими не замеченной.
Между тем В. Богушевский пришел к заключению об исчезновении в советской деревне «кулаческого типа деревенского капитализма» и кулачества «как специфического типа сельского эксплуататора».
Вывод В. Богушевского «об исчезновении кулачества» не означает отрицание существования «капиталистического крестьянского хозяйства» (сельской буржуазии)!
В. Богушевский неоднократно подчеркивает,
что он «ни на минуту не отрицает процесса расслоения деревни со всеми вытекающими отсюда последствиями», и речь идет о вымирании» кулака как «определенного», «специфического экономического типа» сельского предпринимателя. «Говорить о кулаках как общественном слое, - по мнению Богушев-ского, - сейчас можно только в том случае, если считать, что всякий сельскохозяйственный предприниматель есть кулак», т. е. если рассматривать термин «сельский эксплуататор», «сельская буржуазия» и «кулак» как термины синонимы [30].
С начала 1930-х гг. в советских словарях и справочниках термин кулак трактуется как синоним сельского эксплуататора. Так, в одном из самых популярных словарей - «Толковый словарь русского языка» под редакцией Д.Н. Ушакова - написано: «Кулак - зажиточный крестьянин, эксплуатирующий односельчан. Кулаки, т. е. богатые крестьяне, к-рые угнетают чужой труд, либо нанимают работников, либо давая деньги в рост и т. п.». В словаре дается и обиходное значение термина: «перен. скупец (простореч.)» [31, 32].
В послереволюционный период для обозначения социальной группы сельской буржуазии вместо термина «кулаки» стали использовать термин «кулачество», встречающийся ранее очень редко. С провозглашением политики «ликвидации кулачества как класса» термин «кулаки» выходит из обихода. Уже в первом справочнике, изданном в 1930 г., говорится: «Кулачество, слой крестьянства, живущий за счет присвоения прибавочного продукта путем ростовщичества, частной торговли, дачи в наем рабочего скота, с-х. машин и т. п.» [33]. В советских справочных изданиях до конца 1980-х гг. использовался для обозначения «класса» эксплуататоров, как правило, термин «кулачество» [34-37].
Слово «кулак» в послереволюционный период дает новые производные термины и понятия. С начала 1920-х гг. для характеристики сущности и результатов борьбы с кулаками в годы гражданской войны стал широко употребляться термин «раскулачивание» (в обиходном словоупотреблении в деревне - «раскулачка»)1 [38-40]. Предшест-
1 В литературе высказывалась точка зрения, с которой нельзя согласиться, что термин «раскулачивание» вошло в обиход со второй половины 1929 г. [41].
венником термина «раскулачивание» был, по-видимому, термин «раскрестьянивание», популярный в крестьянской среде и используемый Лениным еще в работе «Развитие капитализма в России» (т. 3, с. 163). Со второй половины 1929 г. в документах появляется производная от «кулака» идеологема «подкулачник».
1. Великая Октябрьская социалистическая революция. Энциклопедия. М., 1987. С. 262.
2. Краткий политический словарь. М., 1980.
С. 207.
3. Трапезников С.П. Ленинизм и аграрнокрестьянский вопрос: в 2 т. М., 1967. Т. 2. Исторический опыт КПСС в осуществлении ленинского кооперативного плана. С. 174.
4. Смирнов А.П. Наши основные задачи по поднятию и организации крестьянского хозяйства. М., 1925. С. 22.
5. Першин А. Два основных источника расслоения крестьянства // Жизнь Сибири. 1925. № 3 (31). С. 3.
6. Хайек Ф.А. Пагубная самонадеянность. Ошибки социализма. М., 1992. С. 157, 159.
7. Даль В.И. Толковый словарь живого великорусского языка: в 4 т. М., 1989. Т. 2. С. 215.
8. Энциклопедический словарь Бр. А и Г. Гранат и К°. М., 1991. Т. 26. С. 165.
9. Сазонов Г.П. Ростовщичество - кулачество. Наблюдения и исследования. СПб., 1984. С. 86.
10. Энгельгард А.Н. Письма из деревни. 18721887 гг. М., 1987. С. 521-522.
11. Гарин-Михайловский Н.Г. Соч. М., 1986. С. 17.
12. Успенский Н. Издалека и вблизи. Избр. повести и рассказы. М., 1986. С. 14, 18.
13. Злотовратский Н.Н. Деревенские будни. Очерки крестьянской общины // Письма из деревни. Очерки о крестьянстве в России второй пол. XIX в. М., 1987. С. 279, 355.
14. Постников В.Е. Южно-русское крестьянство. М., 1891. С. XVII, 114, 117, 144.
15. Гвоздев Р. Кулачество-ростовщичество и его общественно-экономическое значение. СПб., 1899. С. 147-148, 154, 157-158, 160.
16. Ленин В.И. Полн. собр. соч. М., 1974. Т. 3.
С. 383. Далее издание цитируется с указанием тома и страниц.
17. Декреты Советской власти. М., 1959. С. 262265.
18. Чаянов А.В. Крестьянское хозяйство. М., 1989.
19. Хрящева А.И. Группы и классы в крестьянстве. М., 1926. С. 109-112.
20. Хрящева А.И. Социалистическое хозяйство. М., 1924. Кн. 2. С. 59.
21. Хрящева А.И. Условия и подъем деревни и дифференциация крестьянства // Большевик. 1925. № 5-6 (21-22). С. 24-25.
22. Ларин Ю. Сельскохозяйственный пролетариат СССР. М., 1927. С. 7.
23. ЛаринЮ. Советская деревня. М., 1925. С. 56.
24. Доброноженко Г.Ф. «Кулак» как объект социальной политики в 20-е - первой половине 30-х годов ХХ века (на материалах Европейского Севера России). СПб., 2008.
25. Першилов А. Два основных источника расслоения крестьянства (некоторые предварительные итоги обследования сибирской деревни) // Жизнь Сибири. 1925. № 3 (31). С. 3.
26. Как живет деревня. Материалы по выборочному обследованию Емецкой волости. Издание Архангельского губкома РКП(б). 1925.
С. 98.
27. Соскина А.Н. История социальных обследований сибирской деревни в 20-е гг. Новосибирск, 1976. С. 184-185.
28. Мельников В.И. Историческая судьба крестьянства и мелкотоварное производство. Полемика и дискуссии периода НЭПа (1921 - конец 20-х гг.) Н. Новгород, 1999. С. 113-115.
29. Ганжа О.И. Политика по отношению к кулачеству в украинской доколхозной деревне (1921-1927 гг.): дис. ... канд. ист. наук. Киев, 1989. С. 46.
30. Богушевский В. О деревенском кулаке или о роли традиции в терминологии // Большевик. 1925. № 9-10. С. 59-64.
31. Толковый словарь русского языка / сост. Г.О. Винокур, Б.А. Ларин, С.И. Ожегов и др.; под ред. Д.Н. Ушакова. М., 2007. Т. 1. С. 1543.
32. Купина Н.И. Тоталитарный язык: словарь и речевые реакции. Екатеринбург, 1995.
33. Малая советская энциклопедия. М., 1930. Т. 4. С. 442.
34. Малая советская энциклопедия. М., 1959. Т. 5. С. 228.
35. Политический словарь / под ред. Б.Н. Пономарева. М., 1956. С. 286.
36. Краткий политический словарь. Изд-е 2-е, доп. М., 1980. С. 207.
37. Великая Октябрьская социалистическая революция. Энциклопедия. М., 1987. С. 262.
38. Капитонов И. Хозяйственное оздоровление деревни (экономические корни роста политической активности крестьянства) // Большевик. 1924. № 14. С. 60.
39. Росницкий Н. Лицо деревни. (По материалам обследования 28 волостей и 32730 крестьянских хозяйств в Пензенской губернии). М.; Л., 1926. С. 20-21.
40. Ужанский С.Г. Дифференциация деревни. М.; Л., 1928. С. 39.
41. Фесенко А., Фесенко Т. Русский язык при советах. Нью-Йорк, 1955. С. 42.
Поступила в редакцию 23.05.2008 г.
Dobronozhenko G.F. “Kulak” in the second half of XIX century - 1920-ies: a common word - a scientific term - ideologema. Up to the end of 1920-ies there have been various theoretical approaches to interpretation of the terms “kulak” and “rural bourgeoisie”. An everyday notion “kulak” common in the peasant environment is reviewed in the article. The author gives characteristics of two types of the rural bourgeoisie and a definition of the notion “kulak” in the “narrow sense” of the word just as a rural usurer and a merchant in literary-publicistic and agrarian literature in Lenin's pre-revolutionary works. Since 1918 in the Bolshevistic ideology the term “kulak” has become an ideologe-ma, which was introduced into public consciousness to indicate a class enemy among peasantry. The term “kulak” began to be used as a synonym of the notion “peasant bourgeoisie”.
Key words: types of rural exploiters, rural usurer and merchant, kulak, ideologema.
