КРЫМ ГИРЕЙ I - РОДОНАЧАЛЬНИК КЛАССИЧЕСКОГО ТЕАТРА В КРЫМУ (К ВОПРОСУ 257-ЛЕТИЯ ОПЫТА КРЫМСКИХ ТАТАР ПЕРВЫХ ТЕАТРАЛЬНЫХ ПОСТАНОВОК ЕВРОПЕЙСКОГО ТЕАТРА) Текст научной статьи по специальности «История и археология»

Культура

УДК 94; 7.03 (7.091) 001: 10.22378/кю.2020.1.100-135

Крым Гирей I - родоначальник классического театра в Крыму (к вопросу 257-летия опыта крымских татар первых театральных постановок европейского театра)

Исмет Заатов

(Институт истории им. Ш. Марджани АН РТ)

Аннотация. Процесс формирования крымскотатарского театра можно разделить на следующие периоды: - средневековый - народный (начальный хороводно-игрищный кукольный театр теней «Карагоз», театр одного актера «меддах», площадной театр «орта оюны»); ханский в середине XVIII в. (проникновение в Крым традиций европейского театра в эпоху крымского хана Крым Гирея I); возрождение традиций крымскотатарского театра конец Х1Х-ХХ вв. (деятельность группы театралов джадидистской крымскотатарской молодежи - последователей И. Гаспринского - под лидерством Дж. Меинова); период формирования и деятельности полупрофессиональных крымскотатарских трупп в Симферополе, Евпатории и Ялте 1914-1920 гг. усилиями крымскотатарских дворянок-мырзачек под лидерством А. Тай-ганской; организация профессиональной Симферопольской татарской театральной труппы при наркомате просвещения Крымской АССР в 1921 г. и создание возглавляемой А. Тайганской организационной группы Крымского государственного татарского драматического театра и его деятельность, а также крымскотатарское любительское движение в Крыму и среди крымскотатарской зарубежной диаспоры 1923-1944 гг. (советский додепортаци-онный период); воссоздание и деятельность по настоящее время крымскотатарского театра в Крыму - 1989 г. (последепортационный период).

В данной статье впервые в искусствоведческой практике речь пойдет о так называемом ханском периоде формирования крымскотатарского театра,

о революционной в сфере крымскотатарского искусства, подвижнической деятельности крымского хана Крым Гирея I по продвижению идей европейских театральных традиций и созданию классического театра в Крыму.

Картина предпринимавшихся крымским правителем в строительстве театрального дела в Крыму действий, а также его размышлений и высказываний о театре, воссоздана по текстам, опубликованных в XVIII в. воспоминаний о личных встречах и общении с Крым Гиреем I европейских авторов - немца фон дер Гольца, польки Пильштыновой, россиянина Никифорова, француза де Тотта, австрийца Клеемана. На основании этих воспоминаний выстраивается четкая и явная картина роли первопроходца Крым Гирея I в деле привнесения в культуру Крыма, тюркского и мусульманского мира европейских театральных традиций и создания классического театра.

Ключевые слова: Крым Гирей I, немецкий, российский, польский, австрийский, французский, крымскотатарский театр, Мольер, татарская комедия.

Для цитирования: Заатов И. А. Крым Гирей I - родоначальник классического театра в Крыму (к вопросу 257-летия опыта крымских татар первых театральных постановок европейского театра) // Крымское историческое обозрение. 2020. № 1. С. 100-135. БОГ 10.22378/кю.2020.1.100-135

Об эпохе правления крымского хана Крым Гирея I, его воинском искусстве, увлечении науками и длительной деятельности, связанной с организацией в Крыму классического театра европейского образца говорится в исследованиях австрийского историка XVIII-XIX веков Йозефа фон Хам-мера-Пургшталя, румынского историка XIX-XX веков Николае Йорга, современных американских исследователей Алана Фишера, Джона Т. Алек-сандера и Вирджинии Аксан, современного польского историка Дариуша Колоджейчика.

В середине XIX века английский историк и географ Томас Милнер написал свой труд «Крым. Ханы, султаны, цари», с альтернативным российскому и по своему беспристрастным взглядом на знаковые события прошлого Крыма, как бывшей восточной страны, ввергнутой в события, приведшие к очередной османско-российской войне, главенствующую роль в развитии начала которой принимал крымский хан Крым Гирей I.

Правление Крым Гирея I упоминается в исследованиях Георгия (Джорджа) Владимировича Вернадского (1887-1973) - русского и американского историка украинского происхождения, являвшегося профессором Йельско-го университета.

Деятельность крымского хана Крым Гирея I отражена в хрониках османских историков, в трудах ряда турецких авторов XVIII-XX веков, а также

в исследованиях современных турецких ученых. Еще до присоединения Российской империей Крымского ханства, в 1781 году в Турции был написан исторический труд о событиях Османо-Российской войны 1768-1774 годов, основным фигурантом начала которой являлся крымский хан Крым Гирей I. Автором написанной в критическом ключе личных впечатлений работы под названием «Ни1а8а1;й'Ы'йЬаг» («Выдержанная репутация») [17] является османский дипломат, государственный деятель и непосредственный участник этой неудачной для османской стороны военной кампании, уроженец критского местечка Рисмо, автор широкого круга изданий по истории и устройству Османского государства грек-мусульманин Ресми Ахмед бин Ибрагим Гириди (1700-1783). Ресми Ахмед-эфенди был послом Османской империи в Австрии (1757-1758), Пруссии (1763-1764) и России (1768-1774). Ресми Ахмед-эфенди возглавлял османскую правительственную делегацию на переговорах с российской стороной в Кучук Кайнарджи, завершившихся подписанием мирного договора 1774 года, предоставлявшего независимость Крымскому ханству и положившего конец этой продолжительной войне. Привлекает к себе внимание факт усиления дипломатической активности посланников крымского хана Крым Гирея I в Пруссии именно в тот период, когда послом Османской империи в Берлине был именно Ресми Ахмед-эфенди. Этот факт и детальная информированность Ресми Ахмеда-эфенди в вопросах Буджака, сераскером которого долгое время был Крым Гирей, наталкивают на предположение о том, что автор турецкой истории османо-российской войны и участвовавший в ней крымский хан могли быть знакомы между собой и в ходе своей деятельности встречаться друг с другом.

С большой долей вероятности можно предположить, что и автор исторического труда «1Ъге1пйта-уг Devlet» («Образцовое предупреждение государству»), описывающего исторические события, участником которых являлся Крым Гирей I, Мустафа Кесби-эфенди в своей служебной деятельности также соприкасался с этим выдающимся крымским ханом. Точные даты жизни османского историка неизвестны. Согласно исторической справке в предисловии к транскрибированному со староосманского на современный турецкий язык изданию труда Мустафы Кесби профессора Стамбульского университета Ахмета Огретена [16], Мустафа-эфенди был принят на государственную службу при османском дворе в период первого правления крымского хана Крым Гирея I в мае 1762 года и до 1765 года пребывал в землях Кубани, входивших в границы территории Крымского ханства. Находясь по служебным делам в горах Кубани (северные отроги гряды Большого Кавказа. - И. З.) на расстоянии пяти - шести дневных переходов («Ье§ аШ копак mesafede)» от крепости Тамань, Мустафа Кесби исследовал залежи золотоносной руды, о чем по возвращении в Стамбул доложил от-

ветственным лицам. Эти исследования османского чиновника проводились в период первого царствования Крым Гирея I и, по нашему предположению, вероятно, были напрямую связаны со словами, сказанными ханом Крым Ги-реем I посланнику прусского короля Фридриха II лейтенанту фон дер Гольцу, об организованных им геологических изысканиях и обнаружении в его горах (то есть в горах, находившихся на подвластной крымскому хану территории, в данном случае Кавказских гор, в данном случае слова хана «моих гор» были ошибочно восприняты фон дер Гольцем как название Крымских гор. - И. З.) золотоносной породы [3, с. 31]. Это предположение косвенно подтверждает в своих записках и австрийский негоциант и путешественник Николаус Эрнст Клееман: «Как хан знал, что Крымские горы изобиловали золотою рудой и прочими минералами, то и советовал всегда искать оных» [1, с. 210]. О том, что Крым Гирей I просил Порту прислать знающего человека для проверки полученных им сведений о нахождении золотой и серебряной руды в землях, заселенных подвластными ему черкесскими племенами Касай, Каспулат, Бесленей и Шегаке на Северном Кавказе, пока не добрались туда русские и не захватили эти сокровища в свои руки, чего он сильно опасался, сообщает и российский историк В. Смирнов [5, с. 81].

В ходе подготовки к войне Порты против Российской империи 1768-1774 годов главнокомандующим объединенными войсками Османской империи и Крымского ханства на Балканах был назначен крымский хан Крым Гирей I, а Кесби Мустафе-эфенди было поручено составить прогнозный бюджет предполагаемых военных действий. С 7 августа 1768 года Мустафа Кесби изучал казначейские книги Мектуби-и-Дефтери, в которых регистрировались расходы на проведение военных экспедиций русско-турецкой войны в период между 1737-1738 годами. Также к началу очередной османско-русской военной кампания ему было поручено проведение ремонта оборонительных сооружений острова и города Исакча на правом берегу Дуная в Добрудже, через который пролегал путь следования из Стамбула в Кавшан Крым Гирея I. Именно в период подготовке к военным действиям могла произойти встреча Крым Гирея I и Кесби Мустафы-эфенди.

Личности крымского хана Крым Гирея I в своих работах в разной степени касались также османский историк второй половины XVIII - начала XIX веков, принц крови правившей в Крыму династии Гиреев, внук Крым Гирея I Халим Гирей-султан (1772-1823), турецкие историки прошлого века Ис-маил Хаккы Узунчаршылы (1888-1977) и Исмаил Хами Данышменд (18991967), турецкий историк татарского происхождения Акдес Нимет Курат (1903-1971), турецкий историк искусств Октай Асланапа (1914-2013), крупнейший турецкий специалист по османской истории крымскотатарского происхождения Халил Инальджик (1916-2016), современные турецкие историки Альпер Башер, Кемаль Бейдили, Омер Быйик, Осман Кёсе,

Хакан Кырымлы, Николь Канчал-Феррари, Метин Хулагу. Информация о правлении крымского хана Крым Гирея I содержится в опубликованной Генеральной дирекцией государственных архивов Кабинета министров Республики Турции переписке османских султанов с крымскими ханами [11] и в османских документах Крымского ханства [12]. В 2018 году в Стамбуле студенткой из Крыма Адиле Эминовой была защищена дипломная работа, посвященная эпохе правления Крым Гирея I [7].

Самой объемной по широте хронологических рамок описываемого периода и использованию зарубежных, в основном османских письменных источников работой, освещающих историческую биографию крымского хана Крым Гирея I, являются посвященные его правлению главы труда выдающегося российского историка XIX - начала XX веков Василия Смирнова (1846-1922) «История Крымского ханства под верховенством Оттоманской Порты». Деятельность этого крымского правителя упоминается также в работах современников В. Смирнова, российских историков Федора Лашкова (1858-1917), крымского историка и краеведа Арсения Марке-вича (1855-1942), современных российских историков Михаила Мейера и Александра Широкорада. Хорошо известен перевод с немецкого на русский язык работы Теодора Мундта «Крым Гирей союзник Фридриха Великого», выполненный в начале XX века В. Остерманом, и студенческий реферат, выполненный в конце XIX века А. Татарчевским «Путешествие и деятельность барона Тотта в качестве консула в Крыму в 1767 году».

О личности крымского хана Крым Гирея I писали европейские и восточные авторы, соприкасавшиеся в своей деятельности с этим выдающимся крымскотатарским правителем, его современники историки, жившие и творившие в одно с ним время и наблюдавшие за деятельностью хана из-за пределов Крымского ханства, и исследователи, компилировавшие свои сведения из текстов различных воспоминаний об этой царствовавшей в XVIII веке в Крыму особе. Круг общавшихся лично с ханом европейских дипломатических и политических деятелей велик, но достоянием исследователей на сегодняшний день являются дневниковые записи и воспоминания об этой незаурядной личности и его увлечении европейским театром посланника к крымскому хану Крым Гирею I короля Пруссии Фридриха II лейтенанта барона фон дер Гольца, польской путешественницы и авантюристки Саломеи Пильштыновой, консула Российской империи в Крымском ханстве премьер-майора Александра Никифорова, консула французского короля Людовика XV в Крымском ханстве барона Франсуа де Тотта и австрийского негоцианта Николауса Эрнста Клеемана.

Имена авторов воспоминаний приведены в соответствии с датировкой очередности времени их общения с этим просвещенным крымским ханом.

Возможно, что в хранящихся в Архиве внешней политики Российской империи текстах донесений в Санкт-Петербург главы консульства Российской империи в Крымском ханстве времен первого правления Крым Гирея I Александра Никитина помимо сведений, указанных в «Журнале и извлечениях из журнала консула Никифорова о своей поездке в Крым 10.08 -20.09.1763 г.» и использованных при написании данной статьи, будут обнаружены и другие интересные факты, касающиеся исторической биографии этого крымского хана и в том числе его деятельности на поприще создания театра в Крыму. В данной статье была использована лишь часть текста его опубликованного в вышеуказанном журнале рапорта в Санкт-Петербург из столицы Крымского ханства Бахчисарая от 16 ноября 1763 года.

Автором самой объемной работы о Крым Гирее I является немецкий ученый историк и писатель Теодор Мундт (1808, Потсдам - 1861, Берлин), окончивший в 1830 году Берлинский университет и преподававший в звании профессора с 1842 года историю и литературу в Бреслау (Вроцлав) и Берлине, печатавший с 1832 года.

Одним из свидетельств, подтверждающим высокий уровень познаний в вопросах истории России и соседних с нею государств, профессионально работавшего с архивами Пруссии профессора-историка Мундта, является опубликованный им в 1861 году исторический роман «Царь Павел», посвященный одному из наитрагичнейших эпизодов русской истории - эпохе правления продолжателя царского рода Романовых, сына Екатерины II и Петра III, императора Павла I.

Свой исторический труд, содержание которого, проливая свет на историю дипломатии прусско-крымскотатарских политических отношений, знакомит читателя с личностью крымского хана Крым Гирея I и ролью хана в деле организации в Крыму классического европейского театра под названием «Крым-Гирей союзник Фридриха Великого. Пролог столкновения между Россией и Турцией», Теодор Мундт завершил в августе 1855 года.

Первая часть этой работы опирается на задокументированные воспоминания посланника короля Пруссии Фридриха II ко двору крымского хана лейтенанта барона фон дер Гольца, относящиеся к периоду первого правления в Крыму крымского хана Крым Гирея I (1758-1764 гг.). Крымские воспоминания фон дер Гольца были опубликованы в начале XIX века в издании Генерального штаба Пруссии «Nachrichten über die Gesandtschaftreise des Lieutenants von Goltz zu dem Tatar-Khan из Denkwürdigkeiten für die Kriegskunst u. Kriegsgeschichte» («Памятные записи искусства ведения войны и истории войны некоторых офицеров короля. В комплекте с 6 папками. Генеральный штаб Пруссии. Новости о миссии легендарного лейтенанта фон дер Гольца к татарскому хану». Берлин, 1819, тетрадь 6, с. 111) [3, с. 4].

События и действия, связанные с устремлениями крымского хана Крым

Гирея I в деле строительства театрального и музыкального дела европейского образца в Крыму, описанные Теодором Мундтом в своей работе на основании данных из изданных Генеральный штабом Пруссии воспоминаний лейтенанта фон дер Гольца о его миссии к «татарскому хану», происходили во дворце крымских ханов в Бахчисарае и в военном лагере армии крымского хана Крым Гирея I, базировавшемся под находившемся тогда у границ Крымского ханства с Польшей татарского селения Чекчаклы в Буд-жаке в период с февраля по декабрь 1762 года.

В октябре 1761 года в лагерь короля Пруссии Фридриха II, находившегося под местечком Штрелен в прусской провинции Бранденбург, прибыло посольство от крымского хана Крым Гирея I, которое возглавлял представленный королю в крымской придворной должности личного цирюльника хана Мустафа-ага. Отправка возглавляемого Мустафа-агою крымского посольства в Пруссию, явилось результатом деятельности дипломатического агента прусского короля при дворе крымского хана Крым Гирея I, бывшего корнета австро-венгерского гусарского полка, голландца по происхождению Кароля Боскампа, агитировавшего Крым Гирея I вступить в войну между Пруссией и Россией на стороне Пруссии, на условиях полной финансовой поддержки последней [3, с. 4]. В переданном Фридриху II письме Крым Гирея I крымской стороной в распоряжение прусского короля за денежное вознаграждение, размеры которого предстояло определить в дальнейшем, предлагался шестнадцатитысячный крымскотатарский кавалерийский корпус для использования его в военных действий против армии Российской империи [3, с. 3].

Приезд посольства Мустафы-аги был не первой инициативой Крым Гирея I в осуществлении дипломатических связей крымских татар с Пруссией. Еще будучи сераскером Буджакской Орды в 1750 году, Крым Гирей направил в Берлин к королю Фридриху II Великому свое посольство с целью передачи его чувств восхищения величием личности короля небольшой по площади страны, успешно ведущей войну с половиной Европы [3, с. 3]. На тот момент Крым Гирею было 33 года от роду, что указывает на то, что его западнофильские взгляды и проевропейские вкусы сформировались довольно в молодом возрасте, что в свою очередь может объяснить и делает вполне понятным происхождение его неподдельного интереса к европейской философской мысли и искусству, а также корни его серьезного увлечения французским театром, подтверждаемых его последовательной деятельностью в создании и содержании при своем дворе смешанной, состоящей из европейской (французской) и крымскотатарской театральной труппы и музыкальной капеллы.

Крымский посол Мустафа-ага возвращался в Бахчисарай в сопровождении обладавшего прекрасной памятью двадцатидвухлетнего лейтенанта фон дер Гольца, состоявшего в личной свите короля Пруссии Фридриха II.

Миссия фон дер Гольца при дворе крымского хана Крым Гирея I началась в конце зимы - начале весны 1762 года. В описании фон дер Гольца, имевший «крупную, высокую фигуру [3, с. 19], Крым Гирей, «представлял собою величественного, сильного мужчину крепкого телосложения, в то же время однако не лишенного известной грации и приятности; при характерном очертании головы на лице его соединялись решительное и строгое выражение воина с любовью к жизни и насмешливым настроением. Его большие, живые глаза метали странные, пронизывающие взгляды, показывая вместе с тем, что в этом сильном сыне природы развился не только дух повелителя и воина, но и необычайно деятельный ум. На его высоком челе и в глубокосидящих глазах проглядывало мягкое, ласковое выражение задумчивости, почти даже мечтательности, придавая лицу, носившему наиболее благородный отпечаток татарской расы, живую черточку умственной жизни европейца. В его манерах и движениях, с которыми он представился прусскому посланнику, сказывалось столько легкости, достоинства и грации, что и на европейских тронах могли бы ему позавидовать. К этому присоединялось известное добродушие в выражении, настолько же привлекательное, насколько быстрая перемена в лице обнаруживала следы дикости и даже жестокости, производивших устрашающее впечатление. Крым Гирей находился в цветущей поре сорокапятилетнего мужчины, так как в 1758 году, когда вследствие возмущения племени ногайцев он был посажен на татарский престол, ему было около 40 лет» [3, с. 20].

В качестве иллюстрации уровня степени владения ханом Крым Гиреем I тонкостями европейского музыкального искусства и европейской философской мысли следует прибегнуть к передаче некоторых фрагментов прямой речи хана, адресованной к прусскому посланнику во время его первой ханской аудиенции, воспроизведенной фон дер Гольцем в своих воспоминаниях и опубликованной в работе Теодора Мундта полностью: «После этого Крым Гирей, сопровождая речь той улыбкой, которая имела свойство одних ободрять, других же смущать, обратился к прусскому посланнику с вопросом: «Как чувствует себя великий прусский король? Я принадлежу к числу его почитателей и в то же время завидую ему, не только за его храбрость, но и за игру на флейте. Как часто я желал бы владеть этим искусством, если бы мне позволило достоинство властителя Крыма и моих татар (вплоть до установления в Крыму Советской власти профессиональное инструментальное музыкальное исполнительство считалось в крымскотатарской среде в высшей степени зазорным ремеслом и по этой причине у крымских татар этим занимались в основном сплошь крымскотатарские цыгане - чингене. -И. З.)! Во сне мне часто мерещится, будто я слышу нежный звук флейты вашего великого Фридриха, о которой так много говорил весь мир, и каждый раз думаю: жители Запада должны быть счастливы, если короли имеют

возможность управлять с помощью флейты! Я и здесь хотел бы устроить хорошее государство, и на этот счет у меня свои особые мнения. Между князем и его народами должен бы существовать особый дружественный договор, по которому король играл бы только первую флейту, а все остальные следовали бы за его игрой только исключительно потому, что они этого хотят, и потому, что любят слушать его игру. Хану следовало бы и тогда сохранить власть, а в случае надобности перевернуть флейту другим концом и в отношении своих подданных воспользоваться ею в качестве дубинки, если положение не меняется и они упорно не хотят исполнять мелодию, которую насвистывает им хан. Среди французов, как дошли до меня слухи, явились некоторые мужи, которые в своих книгах преподавали такого рода мудрость управления государством, и среди этих господ есть некий Монтескье, об идеях которого я на днях узнал от одного путешественника, и кое-что из них вполне совпадает с моими собственными представлениями, что я именно и хотел бы ввести у себя, если бы только мог решиться выступить перед моими татарами с флейтой наготове!» [3, с. 22].

Эти слова Крым Гирея I подтвердили характеристику хана, полученную ранее фон дер Гольцем из различных источников в том, что Крым Гирей I «был не только храбрым татарским воином, но являлся своеобразным и любознательным человеком, который до некоторых вещей доходил исключительно своим умом и собственными силами старался постигнуть и привить в своем обиходе идеи и устройство, возникшие на Западе» [3, с. 22], а также прекрасно для восточного человека разбирался в секретах европейского музыкального искусства. Завершил хан аудиенцию, данную им прусскому посланнику, следующими словами: «Я между тем льщу себя надеждой, что среди нашей дикой природы вы не будете думать, что покинуты всеми музами. Вы должны присутствовать как-нибудь и на одном из моих концертов, потому что я дорого ценю мою капеллу, состоящую, как вы увидите, из превосходных артистов по всем инструментам. При этом дворе имеется также труппа комедиантов и скоморохов, дающих нам прекрасные представления. Вы приглашаетесь к ближайшему представлению» [3, с. 23]. Сам тон явственного удовлетворения и нотки нескрываемой гордости, с какими были произнесены ханом слова об артистах капеллы и особенно об актерах своей придворной театральной труппы, позволяют исследователям истории театрального искусства сделать вывод, что деятельность ханской придворной театральной труппы и музыкальной капеллы ко времени приезда фон дер Гольца в Бахчисарай являлась делом, уже вполне устоявшимся и в некой степени традиционным, что, в свою очередь, дает повод отождествить время появления придворной театральной труппы и музыкальной капеллы в Крыму с датой восшествия Крым Гирея I на крымский престол, то есть 1758 годом. В этой связи нет смысла лишний раз

отмечать, что создание театральной труппы европейского образца и его дальнейшее развитие в Крыму являлось предметом особой важности для этого крымского правителя и занимало в его жизни особое место. О том, что Крым Гирей I был хорошо знаком с французским театром и живо интересовался французской драматургией, могут свидетельствовать следующие слова, сказанные им прусскому посланнику в ходе той же аудиенции: «Скажите ему (королю Пруссии. - И. З.), что хан Крым Гирей - человек веселый, любящий удовольствия и иногда позволяющий себе посмотреть умную французскую комедию...» [3, с. 23]. Гольцу во время его первого посещения ханского дворца в Бахчисарае была показана также и «высокая башня с террасою, обнесенной решеткой; с этой террасы жены хана могли видеть представления, даваемые ханскими телохранителями, а иногда и находящимися на его службе комедиантами и скоморохами» [3, с. 26].

В определенной мере о том, что Крым Гирей I был хорошо знаком не только с западным театром, но и с творчеством крупнейших философов Запада и Востока, свидетельствует также его высказывание посланнику короля Пруссии Фридриха II фон дер Гольцу, сделанное им в июне 1762 года во время обсуждения крымской и прусской сторонами статей крым-скотатаро-прусского военного договора в военном лагере крымских войск, располагавшемся возле татарского местечка Чепчаклы в Буджаке (на картах того времени Чекчаклы. - И. З.): «Так, великий арабский государственный мудрец Ибн Халдун, который не уступит вашему Монтескье, сказал следующее: «Слово верующего решает мир и войну, смотря по тому, к чему будет сказано; ибо сила всего созданного живет в чистом слове верующего, из которого произрастают государства, расцветают города и народы, как дерево, как дерево от своего корня!» У вас все произрастает из написанного, и поэтому у вас один не доверяет другому; ибо бумага все терпит и, не краснея, принимает всякую ложь; но живое слово, оскверненное дыханием лжи, останавливается на устах. Поэтому никогда не сомневайтесь в слове, данном мною, между тем как ваше писание мне приходится обсуждать день и ночь, чтобы проверить его при свете солнца и луны!» [3, с. 45-46].

Крым Гирей I в ходе переговоров с посланником прусского короля проявил себя опытным переговорщиком и человеком, сведущим в вопросах дипломатии. Для того чтобы максимально оттянуть время для окончательного ответа прусскому посланнику о времени и способах военного выступления крымских войск против российских войск на прусской стороне, он во время пребывания Гольца в Бахчисарае отправил новое посольство к Фридриху II в Пруссию во главе со своим придворным переводчиком Якубом с новыми вопросами и поручениями и сроки своего ответа связывал с возвращением этого посольства в Крым [3, с. 26]. Упомянутое крымское посольство, возглавляемое придворным переводчиком и дипломатом Якубом, обратно в

Крым выехало от двора короля Пруссии Фридриха II из Бреслау (современный Вроцлав в Польше. - И. З.) 14 февраля 1762 года [3, с. 35]. Вскоре после возвращения крымского посольства к хану из Пруссии прибыл посланный для его лечения Фридрихом II личный доктор короля господин Фрезе [3, с. 36].

Осуществление постановок драматургических произведений европейских авторов и в том числе пьес Жана Батиста Мольера смешанной придворной театральной труппой, состоявшей как из местных крымскотатарских придворных артистов - мукалидов, так и из приглашенных ко двору лично ханом иностранных актеров и музыкантов из Франции, Австрии и Польши, как это выяснилось из текста воспоминаний фон дер Гольца, де Тотта и Клеемана, было весьма распространенным при дворе хана Крым Гирея I явлением. О степени интенсивности проведения придворной бахчисарайской капеллой и комедиантами концертов и спектаклей можно сделать вывод из слов хана, сказанных им прусскому посланнику дер Гольцу в ходе очередной аудиенции, когда он официально приглашал посланника на представления своих артистов: «А пока желаю вам приятно проводить время; почаще бывайте на моих концертах, каковую честь я прошу оказать мне завтра вечером, и рассказывайте мне больше о том, как живут у вас, что сказали ваши философы и ученые» [3, с. 30]. То, что представления французских и крымскотатарских артистов при дворе хана Крым Гирея I весной 1762 года было делом обыденным и постоянным, говорят также сведения фон дер Гольца об ожидании членами прусского посольства очередной аудиенции хана, за время которого членам дипломатической делегации пришлось многократно присутствовать на обставленных с чрезмерной расточительностью роскошных придворных празднествах, в ходе которых обязательным было выступление «французских артистов и татарской придворной капеллы» [3, с. 35]. Предположительно основным местом проведения выступлений придворной труппы и капеллы мог быть окончательно восстановленный и отреставрированный в начале первого правления Крым Гирея I так называемый зал ханского Дивана, в котором проходили приемы иностранных послов и заседания высшего совета Крымского ханства, так как по своим размерам, форме, комфорту для зрителей и артистов и освещенности являлся наиболее подходящим для этих целей помещением ханского дворца.

Актеры и артисты капеллы Крым Гирей-хана сопровождали его также и в военных походах и почти ежедневно давали свои представления. Об этом свидетельствуют следующие строки из книги Теодора Мундта, описывающие период нахождения прусского посольства в военном лагере ханской армии под татарским местечком Чепчаклы в Буджаке: «По вечерам регулярно устраивались его капеллой концерты, на которых в его (крымского хана. - И. З.) свите появлялись Гольц и Боскамп (соответственно - посланник и

дипломатический агент прусского короля. - И. З.); но в разговоре с ними он не касался вопросов, состоявших в связи с деловыми сношениями, а говорил о музыке, об искусствах, о философии, которые, по его словам, составляли его конек, и просил Гольца рассказать об операх и пьесах, назначаемых Фридрихом Великим к постановке при его дворе, причем он слушал с напряженным вниманием и некоторые особенности в передаче толмача заносил на доску, которую позади него держал слуга» [3, с. 46-47]. Количество личного времени и неподдельное внимание, которые Крым Гирей I уделял в своих беседах с фон дер Гольцем вопросам развития музыкального и театрального искусства, и в том числе его бесконечные расспросы прусского посланника о постановках театральных пьес и опер при дворе прусского короля, а также конспектирование ханом рассказов посланника об театральных особенностях драматургических и оперных постановок при дворе прусского короля являются дополнительным свидетельством той серьезности, с какой крымский правитель относился к вопросу создания и развития театрального дела в своей стране.

Несмотря на то что Крымское ханство являлось мусульманским государством, управлявшимся по законам шариата, пением и музыкальным инструментальным исполнительством в нем увлекались не только мусульмане-мужчины, но и мусульманки - крымскотатарские женщины. Об этом хорошо свидетельствует описанный Тунманном эпизод, в котором фигурирует дочь ханского придворного толмача Арманда по имени Зейнеб, исполнявшая крымскотатарские песни под собственный аккомпанемент на восточном щипковом струнном музыкальном инструменте кануне, известным тогда в Пруссии и Австрии под названием «цитра» (zither) [3, с. 50].

Смеем предположить, что, достраивая или отстраивая «с безумной роскошью» в период своего первого царствования ханский дворец в Кавшане, Крым Гирей I задумал строительство одного из залов этого дворца в качестве театрального зала, предназначенного специально для осуществления в нем постановок пьес своего придворного тетра. Об этом в какой-то мере могут свидетельствовать строки из мемуаров фон дер Гольца, опубликованные Тунманом: «Хан со своим войском прибыл уже 29 июля (1762 года. - И.З.) к Кавшанам, расположенным на Ботне (река, протекающая по территории современной Молдавии. - И. З.), в четырех милях от Бен-дер, городку, в котором находился недавно построенный по распоряжению хана дворец его, где он теперь и устроил свою главную квартиру» [3, с. 48]. Можно предположить, что одним из действий Крым Гирея I, подтверждающим его планы довершить в декабре 1768 года обустройство интерьера нескольких помещений достроенного им в период своего первого царствования нового ханского дворца в Кавшанах именно в русле создания в них неких театральных помещений, явился заказ, сделанный крымским ханом

представленному ему главой ханских придворных лекарей («геким баши») этническим французом Бланшетом и французским консулом бароном де Тоттом австрийскому негоцианту Клееману чрезмерно большего, нежели это было потребно для жилища восточного правителя, количества зеркал и люстр. В связи с этим можно также предположить, что один, возможно, самый большой зал дворца хан планировал обустроить в качестве своеобразного театрального зрительного зала [1, с. 52-53]. Вероятно, что увиденная де Тоттом в конце ноября 1768 года в ханском дворце Крым Гирея I «новая татарская комедия, основанная на смешных положениях и запутанных приключениях» [3, с. 65], игралась крымскотатарскими, французскими и предположительно польскими артистами именно в этом зале.

Фон дер Гольцу, возможно, одному из первых представителей прусского двора, пришлось увидеть результаты строительных и отделочных работ, организованных Крым Гиреем I в продолжение реставрации и восстановления бахчисарайского дворцового комплекса, начатых его дядей - крымским ханом Арслан Гиреем I - после варварских разрушений и поджога дворца, учиненных солдатами российской армии под командованием фельдмаршала Бурхарда Миниха в 1736 году. Вот как описал увиденное в ханском дворце в марте 1762 года сопровождаемый переводчиком Мустафой-агою на первую аудиенцию к крымскому хану этот прусский офицер: «Стены зала были сплошь покрыты живописью, изображавшей пейзажи, острова, морские заливы, дворцы в фантастически перемешанной композиции, между тем как пол был усеян изречениями из корана, изображенными золотыми буквами по темному полю». Из этой аванзалы Гольца провели через «ряд небольших, но изящно обставленных зал, сверкавших золотом, серебром и кристаллами; через разноцветные стекла окон распространялся в них магически окрашенный полумрак» [3, с. 19]. Выполненная по заказу и в соответствии с художественными вкусами Крым Гирея I великолепная отделка дворца лишний раз подчеркивает наличие у этого крымского монарха утонченного художественного вкуса и его глубокую осведомленность в вопросах декоративно-прикладного и изобразительного искусства.

Доказательством того, что уже в период первого царствования Крым Гирея I осуществлялся руководимый этим крымским ханом процесс создания профессиональной придворной музыкальной капеллы и театральной труппы могут послужить также и материалы донесений в Санкт-Петербург консула Российской империи в Крымском ханстве премьер-майора Александра Никифорова.

Из рапорта консула России в Бахчисарае 16/27 ноября 1763 года (в оригинале текста):

«Сего ноября, 2-го дня вдовствующая и летами престарелая польская шляхтянка Соломанида Ефимова дочь (Саломея Пильштынова - И.З.), ко-

торая для лечения от очных болезней пред сим несколько времени жила в Киеве, в Москве, и в Санктпетербурге, а после в Константинополе в султанском доме, а на конец когда прошедшего лета (1762 года. - И. З.) из Константинополя ехала в Польшу, то в Хотине здешним ханом (Крым Гиреем I. -И. З.) сдержана и ныне живет в Бахчисарае, пришед ко мне по протчим разговорам, говорила:

1-е. Почти по всякий день для посещения страждущих очною болезнию в ханском дворце, а нередко и у самого хана бывает, оной хан чтоб был безумен или очень умен, того не видно, однако довольно приметила в нем ветреное непостоянство, а ктоб ему что ни сказал, тому всему верит, особливо же от непостоянниц, слушая их внушений и принимая оныя за справедли-выя, поступает так радно, как малый ребенок.

2-е. В бытность ее у хана 31-го минувшего октября пришед туда ханской тайной секретар и первый фаворит Абдулах-эфенди и принес полученные через прибывшего к хану от молдавского господаря капу кегаю («капу кя-хья» или «капу кетхуда» - титул мажордома, советника-секретаря. - И. З.) многое число турецких и других писем, да от негож господаря два ящика и один сверток, обернутыя полотном и запечатанныя. По раскупорению оных видела она в первом ящике до десяти штучек парчевых и шелковых материй, а в другом четыре скрипицы, а в свертке самыя малыя серебряныя блюдца. Письмож хан, приняв сам, читал, между которыми одно упомянутого господаря прочитав, зделался вдруг веселым, и как Абдуле так и бывшим тогда чегодарям («чухадар» - крымскотатарское и турецкое слово - суконщик. - И. З.) объявил: «пишет де господарь, что польской король умер, то надобно де нам стараться кормить лошадей», и то письмо положил в карман, протчия турецкия и другия для перевода отдал Абдуле.

3-е. Хан был с соседами и поддаными своими так хорошо обходился, как и прежния, но с постоянного пути збивает и на всякое зло наставляет вышеописанный Абдулаг, також и из жидов побусерманившийся находящийся при лекаре прусской нации толмачем Мустафа, и советывала от сего последнего крайнеб я остерегался и ни в какия подробныя с ним разговоры не входил, называя ево великим плутом» [2, Опись 8, единица хранения 1144, Фолиант 25а-26Ь].

Из текста этого донесения российского консула интересным для темы данной статьи является его второй абзац. В нем со слов польской шляхтян-ки Саломеи Пильштыновой говорится о присылке молдавским господарем крымскому хану четырех скрыпиц, то есть скрипок европейского образца. Господарем Молдовы на тот момент являлся слывший покровителем ученых грек-фанариот Григорий Каллимаки (1761-1764 и 1767-1768). Основным смычковым инструментом в пользовании крымскотатарских, армянских и греческих музыкантов Крымского ханства на тот момент являлся

кеман - близкий родственник персидской кеманчи. Шарообразный корпус инструмента изготавливался в основном из абрикосового дерева, тыквы, кокосового ореха или других материалов и обтягивался кожей. Кеман в персидском языке означает слово «смычок» (в крымскотатарском - «яй» или «джай»), отсюда происходит и название самого инструмента. Кеман производился на тот момент как крымскими мастерами, так и поставлялся из-за рубежа, а так называемый стамбульский кеман являлся одним из основных предметов импорта в Крымское ханство [13, с. 62]. Отсюда и европейская скрипка (виола) вошла в крымскотатарскую музыкальную терминологию под названием « кемане». Возникает вопрос: зачем Крым Гирею I тогда понадобились скрипки именно европейского образца? На тот момент при дворе хана продолжала работать увиденные до этого в марте 1762 года прусским посланником фон дер Гольцем музыкальная капелла и театральная труппа европейского образца, составленные в основном из приглашенных из Европы артистов и музыкантов, в достаточной степени владевших мастерством игры на этом инструменте, и эти скрипки по какой-либо причине понадобились для них. Но нам кажется, что основной ответ на этот вопрос дает в своих воспоминаниях (речь о них будет вестись дальше) австрийский негоциант и путешественник Клееман. Крым Гирей I при заключении контракта с актерами театра и музыкантами оркестра, приглашаемыми для работы в его придворном театре, одним из обязательных условий их работы вменял им обязательство обучать своему искусству местных крымскотатарских артистов. По этой причине эти присланные 31 октября 1763 года молдавским господарем Григорием Каллимаки, вероятно, по просьбе крымского хана четыре скрипки, предназначались именно для добавленных в оркестр европейского образца четырех крымскотатарских музыкантов.

Третьим по хронологии описанных в них событий и основным по важности для темы данной статьи приведенных в них сведений, касающихся истории развития театра европейского образца у крымских татар и вообще в Крыму, а также о личности и деятельности крымского хана Крым Гирея I источником являются воспоминания французского дипломата словако-вен-герского происхождения барона Франсуа (Франтишека, Франца) де Тотта. В

1785 году в Париже вышло книжное издание мемуаров Ф. Тотта под названием «Mémoires sur les Turcs et les Tartares. Paris, 1785» - «Воспоминания о турках и татарах. Париж, 1785». Это издание в четырех книгах вызвало огромный читательский интерес. В том же году вышло еще три издания мемуаров, которые были также переведены на английский и датский языки. В

1786 году вышел немецкий перевод во Франкфурте и Лейпциге. В 1788 году мемуары были изданы в Вене и Голландии (Амстердаме). «Описания турок и татар» барона де Тотта были изданы в польской столице Варшаве в 1791 году (Opisy Turkow y Tatarow przez barona de Tott, Warszawa, 1791).

В венгерском Пеште 10-томное собрание мемуаров вышло в 1836 году. Мемуары Ф. Тотта читала вся Европа. Часть мемуаров в переводе Алексея Татарчевского была опубликована на русском языке в 1883 году в Киеве. В самом конце XX века его мемуары были переведены на турецкий язык и под названием «Tott, François baron de. Türkler ve Tatarlara Dair Hatiralar, Istanbul: Tercüman» (Тотт, Франсуа барон де. Воспоминания о турках и татарах. Стамбул: Терджуман») изданы в Турции. Эта чрезвычайно интересная работа была выполнена показавшим себя образованным и талантливым, остроумным и деятельным дипломатом, философом и литератором де Тот-том в жанре мемуаров и дневника путешествий. Всё, описанное им в своих мемуарах, де Тотт пережил лично.

Темы пребывания барона де Тотта при крымском дворе и в связи с этим деятельности и личности крымского хана Крым Гирея I в своих работах касались и такие европейские исследователи, как венгерские историки XIX века Коломан Талый, Ференц Тотт, Ян Янко, Елена Точек, начала и конца XX века Эдгар Палочи и Йозеф Захар, современные словацкие историки Зденек Хорбулак и Мирослав Даниш. В 2015 году вышла развернутая статья профессора, заведующего кафедрой всеобщей истории Университета имени Я. А. Коменского (Братислава, Словакия) Мирослава Даниша «Дипломат словацкого происхождения барон Франтишек Тотт при дворе крымского хана Гирея» («Baron Frantisek Tott, a diplomat of the Slovak origin at the court of the Crimean Khan Giray». Miroslav Danis). В статье на основе малодоступных историографических источников автор анализирует дипломатическую деятельность французского барона Франтишека (Франца) Тотта, консула короля Людовика XV, при дворе крымского хана в последней трети XVIII века. Особое внимание уделено дипломатическим усилиям французского посла в подстрекательстве крымского хана принять участие в русско-турецкой войне против России. Приведены малоизвестные факты биографии Ф. Тотта, касающиеся его деятельности в Бахчисарае и его контактов с крымским ханом Крым Гиреем I.

Находившийся в Бахчисарае на момент вторичного восшествия на крымский престол хана Крым Гирея I, аккредитованный при крымском дворе консул Франции барон де Тотт выехал навстречу следовавшему из Стамбула в Кавшан хану и встретил его на берегу Дуная в Измаиле [3, с. 63].

Одним из дополнительных свидетельств к подмеченному современниками в поведении крымского хана Крым Гирея I признаку западнофильства или, по-другому, если так можно выразиться, его проевропейской жизненной философии могла служить его редкая для восточных правителей, как хан сам говорил барону де Тотту, «принадлежность к числу почитателей французской нации и ее удивительного ума», а также причисление себя к числу «поклонников французской кухни» [3, с. 63]. Барон де Тотт также

передает некоторые детали туалета крымского хана на торжественном приеме ханом членов крымского двора и деятелей крымскотатарского государства в день вступления Крым Гирея I во дворец после прибытия из Константинополя 24 ноября 1768 года. На нем была татарская шапка, украшенная двумя султанами, на которых сверкали алмазы, и традиционный для крымскотатарских правителей воинский аксессуар, призванный подчеркнуть их принадлежность к степным кочевникам - лук и колчан со стрелами [3, с. 64].

Очень важным свидетельством, если так можно выразиться, процесса привития стараниями хана Крым Гирея I традиций европейского классического театра в крымскотатарской среде является письменное замечание французского консула при крымском дворе барона де Тотта о сделанном им наблюдении в день вышеупомянутого торжественного приема крымским ханом членов своего двора и первых лиц крымскотатарского государства во дворце в Кавшанах (24.11.1768 г.): «По окончании обеда артистами Крым Гирея, которые обязательно сопровождали его даже в походах, была поставлена новая татарская комедия, основанная на смешных положениях и запутанных приключениях» [3, с. 65]. Следуя логике, слова де Тотта об осуществлении татарскими артистами в тот день постановки «новой татарской комедии» означали то, что к этому времени должны были существовать и «старые», уже к этому времени сыгранные другие, в данном случае крымскотатарские комедии. Но, к огромному сожалению, мемуары барона де Тотта и другие источники не сообщают названия этой новой татарской комедии или же названий уже к этому времени сыгранных артистами театральной труппы крымского хана Крым Гирея I старых татарских комедий. Но сам факт осуществления этих крымскотатарских театральных представлений артистами крымской ханской театральной труппы в середине XVIII века, благодаря литературным стараниям французского дипломата, стал фактом исторической реальности, вслед за вышеприведенными сообщениями фон дер Гольца об увиденных им в 1762 году в Бахчисарае первых постановках классического европейского театра в тюркском и исламском мире носителями тюркского языка и исламской культуры - крымскими та-тарами.То, что «новая татарская комедия, основанная на смешных положениях и запутанных приключениях», артистами придворной труппы была поставлена именно в день прибытия хана из Стамбула в свой кавшанский дворец, может предположительно указывать на то, что ханская театральная труппа следовала в обозе свиты Крым Гирея I, сопровождая его на всем пути следования ханского кортежа из Румелии. Так как мы не находим сведений, подтверждающих наличие театральной труппы в распоряжении предшественника его второго воцарения на крымском троне - крымского хана Максуд Гирея I, эта труппа, следовательно могла, быть набрана в пери-

од междуцарствия Крым Гирея I, во время его пребывания в находившемся в европейской части Османской империи в окрестностях населенного в основном греками города Визе имении Пынарбаши-Сарай. То есть предполагается, что Крым Гирей I приступил к созданию своей театральной труппы или же вновь ее собрал сразу же после своего возвращения из ссылки на остров Родос в свое вышеназванное поместье. В случае верности нашего предположения это может послужить лишним подтверждением безмерной любви и привязанности Крым Гирея I к своим артистам и к театральному искусству как таковому вообще.

Также французский консул пишет о том, что ко времени их знакомства с Крым Гиреем I этот крымский хан был уже хорошо знаком с личностью и произведениями великого французского драматурга Жана Батиста Мольера и с французским театром как таковым. Об этом свидетельствуют следующие строки из работы Теодора Мундта «Французский дипломат (де Тотт. - И. З), столь решительно завладевший расположением хана, должен был и на этом представлении сидеть рядом с ханом и отвечать на его непрерывные вопросы о французском театре, в особенности же о произведениях Мольера, о которых ему приходилось много слышать» [3, с. 65]. В беседе с крымским монархом французский дипломат выяснил, что Крым Гирей I обладает не только познаниями о французском театре, но и то, что хан также знаком с творчеством и личностью гениального французского драматурга Жана Батиста Мольера. Оказалось, что хану хорошо известны некоторые драматургические произведения Мольера как по сюжету, так и по искусству их обработки. Особенно его интересовал Тартюф, об образе которого хан много размышлял и даже высказал барону де Тотту свое мнение о том, что «в каждой стране имеются свои Тартюфы, и, вероятно, в татарских странах имеются свои» [3, с. 65]. В продолжении этой беседы, Крым Гирей I обратился к французскому консулу с просьбой, чтобы он заказал для хана перевод с французского языка на крымскотатарский язык этой превосходной комедии [3, с. 65]. В примечаниях к своей работе Теодор Мундт, ссылаясь на страницу 116 II тома воспоминаний барона де Тотта (Memories du Baron de Tott. II, 116.), пишет, что о переводе «Тартюфа» Мольера на татарский язык барон де Тотт доносил своему начальству в Париж и обратился к Руффину, секретарю французского консульства в Бахчисарае и переводчику французского короля Людовика XV, и что в действительности эта работа была поручена, но не была исполнена [3, с. 65]. Неисполнение данной работы по переводу этой пьесы Мольера, на наш взгляд, в первую очередь объясняется тем, что вскоре не стало самого заказчика перевода - крымского хана Крым Гирея I и, следственно, отпала надобность в ее исполнении. Сам же секретарь французского консульства в Бахчисарае месье Руффин после драматического бегства из разоряемого буд-жакскими татарами (ногайцами) Кавшана барона де Тотта в Стамбул возгла-

вил французскую дипломатическую миссию в Крымском ханстве [6, с. 24].

Далее французский консул де Тотт, подводя итог своим наблюдениям за театральными пристрастиями Крым Гирея I и влиянием на его мировоззрение театрального искусства как такового, делает вывод, что утверждаемые философией французского классического театра «правила драматического искусства, законы приличия и вероятности, внушали крымскому хану большее уважение, нежели театральные зрелища турок» [3, с. 65]. Под «театральными зрелищами турок» в свое время несколько лет проживший в Стамбуле французский консул, по всей видимости, имел в виду распространенные тогда и в Крыму традиционные виды турецкого народного театра «орта оюны», кукольный театр теней «Карагез и Хадживат» и своеобразный турецкий театр одного актера «меддах».

О всепоглощающей страсти Крым Гирея I к музыкальному искусству или по другому, о том, что этот человек абсолютно не мыслил своего существования без музыкального искусства, свидетельствует также и факт присутствия при нем в последние минуты его жизни небольшого инструментального оркестра, состоящего из шести музыкантов, вероятно, отобранных самим ханом, которые в момент прощания его с жизнью «начали чудно звучащий концерт, пьесы для которого были заранее намечены Крым Гиреем» [3, с. 86].

Также и о факте сохранения древней музыкальной традиции воинского хорового пения тюркских и монгольских народов в крымскотатарской армии во второй половине XVIII века и искусстве крымскотатарских воинов хором исполнять свои песни на марше в конном строю во время длительных конных переходов мы узнаем из этой работы Теодора Мундта со слов сопровождавшего крымского хана Крым Гирея I во время ведения последним военных действий против российских войск в Новой Сербии консула французского короля Людовика XV при крымскотатарском дворе барона де Тотта [3, с. 71].

Практически в одно и то же время с бароном де Тоттом и в основном благодаря протекции этого французского консула в так называемой северной столице Крымского ханства Кавшане (совр. Каушаны, Молдова) побывал и встречался с ханом Крым Гиреем I австрийский негоциант и путешественник Николаус Эрнст Клееман (1736-1801), посетивший затем Крым во время своего большого путешествия в 1768-1770 гг. из Вены по Черноморью в Стамбул и через Малую Азию, Архипелаг и Триест снова в Вену.

В год присоединения Крымского ханства к Российской империи в Санкт-Петербурге в переводе на русский язык с французского вышла его работа «Клееманово путешествие из Вены в Белград и Новую Килию, також в земли буджатских и нагайских татар и во весь Крым, с возвратом чрез Константинополь, Смирну и Триест в Австрию в 1768, 1769 и 1770 годах,

с приобщением достопамятностей крымских». / Переведенное с немецкаго на французский, а со онаго на российский язык Государственной военной коллегии секретарем Иваном Одинцовым. - В Санкт-Петербурге: при Госу -дарственной Военной коллегии, 1783. - 250 с.

Первое издание немецкого оригинала труда Клеемана, было опубликовано в Вене в 1771 году под названием «Reisen von Wien über Belgrad bis Kilianowa» («Путешествие из Вены через Белград в Килианову»). Второе издание его книги было опубликовано Иоганном Паулем Краузе в 1773 году в Лейпциге. В 1780 году в Невшателе (Нушатель) Типографским обществом печати был опубликован уникальный французский перевод этого труда с немецкого языка, выполненный Анри Рие. Именно текст этого перевода с немецкого на французский язык впоследствии перевел на русский язык секретарь Государственной военной коллегии Российской империи Одинцов. В 1783 году в чешской Праге, в которой с 1776 года Клееман занимался торговлей табаком, Шенфельдом был издан третий, увеличенный тираж этой книги. В том же 1776 году ее издали в голландском городе Хаарлем. Известна еще одна работа Клеемана «Письма о судоходстве и деятельности в Венгрии, Славонии и Хорватии, написанные о поездке в эти страны в 1773 году», что является свидетельством того, что литературная деятельность для него была, отнюдь не случайной.

Подробное перечисление и упоминание в тексте данной статьи количества воспоминаний, научных работ и статей, а также стран их издания, в тексте которых в той или иной степени отображена деятельность крымского хана Крым Гирея I в области создания театрального дела в Крыму, указано в данной статье с целью выявления географии знакомого с этой темой научного мира.

К слову, воспоминания фон дер Гольца, де Тотта и Клеемана о крымском хане Крым Гирее I в XVIII-XIX веках читала вся Европа.

Во владения крымского хана Клееман прибыл со своим переводчиком, армянином из крымского города Карасубазара 20 декабря 1768 года и провел свою первую в Крымском ханстве, сопровождаемую снежной бурей ночь в доме у крымских татар в одной из татарских деревень. Хозяева этого дома, чьи человеческие качества он оценил во много раз выше, нежели достоинства турок, обогрели их, высушили их промокшую одежду. Через три дня следования по территории Крымского ханства, в полдень 23 декабря он прибыл в его северную столицу ханства - татарский город Кавшан. Этимология топонима Кавшан (молдавские Каушени) предположительно можно вывести из тюрко-татарских терминов «кавша» - «впадение» (возможно, от близости данной местности к месту впадения реки Ботна, на которой расположен Кавшан, в Днестр), или «кавшак» - «пересечение дорог», в Кав-шане сходились дороги шести направлений. В этом наполненном татарами,

турками, евреями и армянами городе он остановился на постоялом дворе (хане) у некоего перса.

Не найдя на месте консула (по нашему предположению, консула французского короля в Крымском ханстве барона де Тотта, находившегося в это время в османском городе Бендер, где по просьбе крымского хана Крым Гирея I присутствовал при переговорах крымской стороны с представителями польских конфедератов), Клееман через секретаря консула (предположительно, это был месье Кустель. - И. З.) выразил свое почтение господину консулу [1, с. 43-44]. Переводчиком между ними был приглашен некий немецкий еврей (ашкеназ). На другой день, 24 декабря, Клееман встретился с французским консулом и получил его покровительство в своем желании получить от хана паспорт на дальнейшее свое свободное передвижение вместе с привезенными им товарами вглубь территории Крымского ханства [1, с. 45]. На удовлетворение просьбы Клеемана французский консул барон де Тотт попросил три дня. Через четыре дня, то есть 29 декабря, Клееман, не дождавшись ответа консула, обратился к нему вторично с просьбой о содействии в получение ханского фирмана, на что консул уверил его, что все приготовит до отъезда хана (выступления хана в поход во главе войск в пределы Новосербии. -И. З.). Тот факт, что Клееман предоставил консулу де Тотту рекомендательные письма от некоторых лиц, указывает на то, что у них, возможно, были общие знакомые по причине австрийского гражданства немца и происхождения французского консула с территории, по Карловицкому миру 1699 г. с турками отошедшей к австрийским Габсбургам [1, с. 46].

Особое место в своих воспоминаниях и роль в вопросах влияния на хана Крым Гирея I лиц из его окружения путешественник отводит личности главного лекаря хана, которого он называет на татарский манер геким-баши (Глава лекарей). На личности главы ханской лекарской службы стоит остановиться особо. По сведениям Клеемана, он являлся родившимся на острове Хиос, где его отец был консулом Франции, «отатарившимся французом», и носил французскую фамилию Бланшет. Медицинское образование и докторский диплом (докторскую шапку) геким-баши получил в Италии, в Риме. Бланшет неотступно находился рядом с Крым Гиреем, начиная с момента его первого восшествия на крымский престол и до момента кончины хана, включая ссылку хана на остров Сакыз и остров Родос, а также во время его нахождения в имении Пынарбаши в период его междуцарствия. Клееман очень высоко оценивал познания Бланшета в вопросах традиционной восточной медицины и его хорошее отношение к себе. Общались между собой они на латыни [1, с. 47]. Благодаря содействию Бланшета, Клееман смог вечером того же дня встретиться с ханом в одном из помещений ханского дворца, куда Клеемана пригласил толмач - переводчик хана, для того чтобы австриец разъяснил хану при помощи переводчика способы использования

привезенных им различных металлических механических инструментов. Демонстрация хану и его свите инструментов длилась около часа. На обращение Клеемана к хану с просьбой о выдаче фирмана последний ответил, что поговорит об этом с геким-баши. Через два дня от того же геким-баши Клееман узнал об отданном ханом распоряжении о выдаче австрийскому путешественнику фирмана, а на следующий день, 30 декабря, он был удо -стоен официального приема Крым Гиреем в кавшанском дворце [1, с. 49].

Приведенные выше сведения Клеемана о личности главного лекаря хана являются свидетельством особого положения Бланшета при крымском дворе и большого его влияния на личность Крым Гирея I. По всей видимости, влиянием этого француза и других членов его двора - европейцев объясняется происхождение познаний Крым Гирея I в философии его современника Шарля де Монтескье, а также его увлечение французским театром и природа толкований ханом драматургических произведений Жана Батиста Мольера.

В ходе вышеупомянутой аудиенции хан обратился к Клееману с поручением доставить ему во дворец 150 зеркал, каждое в 6 четвертей в длину и 3 четверти в ширину, а также полдюжины потолочных и дюжину боковых настенных люстр (четверть (четь) - мера длины в ХУ1-ХУ11 вв.).

В ХУ1-ХУ11 вв. четвертью (или четью) называли также % казённой (трёхаршинной) сажени; эта четверть в современных единицах равнялась 54 см. - И. З.) [1, с. 51]. Хан просил Клеемана доставить все это как можно скорее, обещая для избежания задержек и лишних поборов на таможнях Османской империи исходатайствовать в Стамбуле у султана специальный фирман, в котором Клееман и его люди будут указаны представителями (комиссарами) крымского хана. По всей видимости, как говорилось об этом выше, эти зеркала были заказаны ханом для оборудования отдельных площадей своего дворца в качестве театральных и репетиционных помещений.

Наряду с этим поручением Крым Гирей I отдельно попросил Клеемана привезти ему из Австрии 12 музыкантов, играющих на различных музыкальных инструментах, для его дворцового театра, с выполнением при этом всех международных юридических формальностей по заключению с этими музыкантами контракта на три года работы в ханском оркестре с выяснением суммы и условий оплаты их работы в Крымском ханстве, с представлением ханского дозволения им выехать обратно в Австрию по истечении срока данного контракта. Со своей стороны Крым Гирей I предложил приглашаемым музыкантам в качестве оплаты за их работу до 3000 пиастров в год. Помимо этого артистам давались одинаковые права наравне с другими работниками при ханском дворе, а также предоставлялись бесплатно покои (жилье при дворе), платье (одежда), мясо, пшено, хлеб, дрова и сено (фураж). Контракт, как говорилось выше, хан предлагал заключить сроком

на три года с условием подготовки к сроку окончания контракта каждым австрийским музыкантом на свое место в оркестре музыканта из числа местных музыкантов, подданных хана. При этом переводчик хана (толмач) объяснил Клееману, что он может обращаться к хану при необходимости через геким-баши (главу лекарей), который уведомит австрийца о воле хана [1, с. 52-53]. Последнее являлось лишним доказательством важности роли при крымском дворе и степени влияния Бланшета на крымского хана.

Среди приближенных Крым Гирея I находилось достаточное число европейцев, которые, как отмечалось выше, наряду с Бланшетом также могли оказывать влияние на формирование тех вкусов, познаний и пристрастий хана в отношении искусства европейского театра, которыми был приятно удивлен французский консул де Тотт в ходе его бесед с Крым Гиреем I о театре. Одним из близких к хану людей был также немец - переводчик, происходивший из самой крупной провинции Пруссии Бранденбурга, перешедший на службу к крымскому хану и принявший ислам вместе с новым именем Мустафа. Выше, в тексте рапорта российского консула в Крымском ханстве Никифорова, если речь идет об одном и том же человеке, то он почему-то назван человеком «из жидов побусерманившийся находящийся при лекаре прусской нации толмачем Мустафа» [2, фол. 25а]. Этот крымский придворный сановник Мустафа-ага, являвшийся одним из ханских переводчиков, ожидал в момент нахождения Клеемана в Кавшане своего назначения на должность посланника крымского хана в Вене при дворе австрийского императора Иосифа Габсбурга II [1, с. 54].

В населенном тогда в основном татарами, турками, армянами, евреями и молдаванами городе Кавшане крымскими ханами был выстроен в стиле местной, крымской архитектуры дворцовый комплекс, состоящий в основном из одноэтажных зданий. Вот, как о нем писал в своих дневниковых записях Клееман: «Сие строение зрению довольно приятное и снаружи выкрашенное белой и синей краскою, окруженное высокой стеною. Издали оно весьма походит на увеселительный (интересно, какое значение вкладывает Клееман в слово «увесилительный» - дом зрелищ, постановок? - И. З.) дом такой, какие бывают в немецкой земле; дворец нарочито велик, и внутри покои, как я видел, великолепны, покрытые коврами, и сделаны софы (веранды. - И. З.).» [1, с. 56]. В свою очередь, служители дворца - татары - произвели на Клеемана впечатление «честных и услужливых людей, молодых и пригожих» [1, с. 57]. Одежду мурз (дворянства) крымских татар путешественник характеризует следующим образом: «Платье их было из тонкого сукна, весьма чистое, и подбитая долгая епанча опоясана длинным шелковым поясом. Сие одеяние, похожее более на платье польское, нравилось мне лучше турецкого: ибо оно придает приятность стану и сидит весьма хорошо» [1, с. 57].

Внедряя в повседневную жизнь крымскотатарского двора традиции ев-

ропейской музыки и театра, Крым Гирей I не ослаблял внимания и к деятельности своего традиционного крымскотатарского военного оркестра «мехтеран», исполнявшего произведения крымскотатарской военной музыки и являвшегося неотъемлемой составной частью крымскотатарской армии. Бывший в год первого воцарения на крымском престоле Крым Гирея I консулом короля Франции Людовика XV в Бахчисарае Клод-Шарль Пейсонель о системе традиционного музыкального профессионализма у крымских татар писал, что «есть мехтер-баши или начальник музыки и двенадцати музыкантов; этот мехтер-баши получает подушную подать в ханском государстве со всех цыган, которые ему всецело подчинены» [4, с. 27]. Вероятно, Пейсонель, говоря о «получении подушной подати со всех цыган в ханском государстве», имел в виду налогообложение занимавшихся в Крымском ханстве профессиональной музыкальной деятельностью крымскотатарских цыган - чингене.

Именно о выступлении и своеобразном восприятии необычного звучания традиционного крымскотатарского военного оркестра Крым Гирея I для настроенного на европейскую оркестровую музыку слуха и музыкальных вкусов австрийца пишет в своих путевых записках Клееман: «Всякий день около ночи военная музыка слышна во дворце хана и продолжается целый час, и я никогда столь гадкой и разногласной музыки не слыхал. 10 человек играли на инструментах похожих на гобои, только в половину их менее, коих отверстие весьма узкое (зурна и борозан. - И. З.). Трое били в малые литавры столь запачканные, что с трудом узнать можно, из какого металла они сделаны (думбелек. - И. З.). Наконец, у 10 других на шее висели большие барабаны, покрытые красным сукном, в кои они ударяли весьма сильно толстою кривой палкою, а с другой стороны - другою гораздо малою (чубук давул. - И. З.). Сия музыка начинается то гобоями, которые несколько минут играют одним тоном; после чего один из них начиная играть, бьет такту, и делает разныя телодвижения и кривляния лица по тих пор, сколько его духу станет; напоследок играют они все в один раз, и спустя немного времени за литаврами слышен барабанный бой, и все кончится общим концертом, или лучше сказать, такою музыкою, что гадко. Когда ария кончится, то первый гобоист начинает, а за ним последуют и прочие, так, как я описал. Наконец один из сих музыкантов, крича изо всей силы, делает обещания оберегать хана, которыя повторяются криком всей кучи» [1, с. 58-59]. Интересным и показательным, в смысле наличия и использования крымскими татарами символики, знамен и штандартов Крымского ханства, является описание Клееманом церемонии выступления 7 января 1769 года хана Крым Гирея I и его армии в поход с целью начала военных действий против российских войск: «По правую сторону несли перед ним 12 штандартов, а именно: бунчук с шелковым знаменем, коего половина была красная, а другая зеленая;

два бунчука все зеленые, два небольших знамя, из коих одно зеленое, а другое желтое, весьма похожее на корабельный флюгер, три знамя красныя с широкими зелеными каймами, на коих вырезан полумесяц, а в середине изображалась двойная сабля зеленого цвета; два знамя желтыя с широкими красными каймами, и в середине те же самые знаки зеленые, и два знамя до половины красные и половина зеленые. Все эти штандарты были новые, украшенные многими висящими из красного шелку кистьми» [1, с. 60-61].

Не часто в европейской литературе встречается описание, как выглядел походный костюм крымских ханов. Для полноты картины отправления крымского хана в военный поход приводим описание Клееманом внешнего вида и выезда Крым Гирея I из ханского дворца в Кавшане: «На нем была шуба соболья, покрытая зеленым штофом (тяжёлая шёлковая или шерстяная ткань с тканым рисунком. - И. З.). Калпак, или челма турецкая была такого ж цвета, с широкою собольею опушкою, и в руке держал жезл, означающий верховное начальство. Оный жезл или палка весьма короткая, оправленная золотом, наверху коей была нарочитая четвероугольная головка с острым концом; при боку имел короткую саблю с золотым эфесом, коей ножны были зеленыя бархатныя, оправленныя также в золото. Лошадь, на которую он садился, была гораздо лучше всех тех, которых я до того видел: она была арабская, росту весьма высокого, белая с черными и темножелты-ми пятнами; прибор узды золотый, и наперст или нагрудник такого же металла (золотого), чепрак седла был светло-голубой бархатный, с широкою золотою бахромою. Перед сим владетелем, несли четыре штандарта, также напереди и позади за ним шло восемь драбантов высокого росту, у которых были большие колпаки, украшенные позолоченными гербами, изображающими ханское оружие. Кафтаны на них красные, и опоясаны широким золоченым поясом, с бляхою напереди такого же металла, шаровары были тафтяные желтые и сапожки сафьяновые такого же цвета. Оружие их состояло в длинной сабле, у коей ножны были позолоченные, и в большом кинжале. Два паша последовали верхом на лошади за ханом. Позади их шел его секретарь, одетый в татарское платье. Многие из Начальников сего народа шли в беспорядке, а позади несли прочие знамена, за коими следовали верхами музыканты. Свита была заключена другим народом, составленным из многих сотен татар. Вся сия свита представляла зрелище гораздо великолепнее, как я мог в уме своем представить, чтобы была такая у хана крымского, и мы обыкновенно полагаемся на прочих немцов, делающих, в разсуждении сем, свои описания» [1, с. 61-62]. Как видим, даже в ханском кортеже музыканты занимали одно из почетных мест сразу же за процессией ханских знаменосцев.

В Крым Клееман из Кавшана выехал 21 января 1769 года, получив фирман (разрешение) на дальнейшее следование от ханского секретаря 9

января. Разрешение на выезд Менсил (мензиль. - И. З.), из-за недостатка лошадей для его поездки он получил в день отъезда. До отъезда Клееман встретился и простился с французским консулом и главой лекарей крымского хана. До Бендер Клеемана провожал племянник геким-баши Бланше-та [1, с. 63], а сам глава лекарей хана Бланшет уверял Клеемана о том, что находится среди крымских татар более десяти лет [1, с. 204]. Характеризуя Бланшета, австрийский путешественник пишет о нем, как о любимце хана и преданном ему человеке, «который разделил с ним свое благополучие и злополучие» [1, с. 207].

Выходит так, что в окружении Крым Гирея I иностранцы - французы и немцы - занимали отнюдь не последнее место и существенно могли влиять на многие процессы при его дворе, и в том числе на привязанность крымского хана к театральному искусству и его усилия по внедрению канонов европейского театра при крымском дворе.

О смерти хана и о бунте буджакских татар (ногайцев), сжегших Кавшан, Клееман узнал в начале апреля, находясь в крымском Карасубазаре [1, с. 89].

После отъезда из Крыма в Стамбул, в Пере Клееман посетил вернувшегося туда барона де Тотта, который рассказал о том, что в Кавшане татары, виня консула в подстрекательстве хана на начало военного похода в неблагоприятное время, в результате которого заболел и умер их любимый хан, напали на его дом. Все находившиеся в нем вынуждены были бежать кто куда, пропал консульский секретарь (Кустильо. - И. З.). Сам барон три дня скрывался в какой-то яме, откуда его спас и вывез в Стамбул один хорошо относившийся к нему старый татарин [1, с. 165].

Вот какую характеристику крымским татарам дает в своих путевых заметках Клееман: «Татары, зависимые от хана малой Татарии (крымского хана. - И. З.), противу турок не столь грубы, и качества со всем отменнаго, и по большей части учтивые, добронравные, вежливые и к науке способные» [1, с. 199].

А вот как австриец характеризует Крым Гирея I в отдельно отведенной для описания личности крымского хана Крым Гирея I главе своей книги «Особливыя примечания о хане крымском Крым-Гирее, весьма известном при начале сей войны»: «Никогда малая Татария не была управляема величайшим владетелем, разумнейшим и любезнейшим народу, как ханом Гиреем, и он тот самый, о коем я предложить честь имею» [1, с. 205]. В продолжении Клееман пишет: «Его разум, способность и искусство в войне приобрели новую благосклонность к нему Султана турецкого <...> Татары во всяком случае оказывают много почтения и привязанности к фамилии Гирея, под руководством коего военные их предприятия почти все счастливы, а более привязаны любовью к сему последнему хану, возвышенному в другой раз в сие достоинство, потому что знали его великодушие. Многие

тысячи шли к нему на встречу в Константинополь, где и пробыли во все время его пребывания, провожая его и тогда, когда он возвратился в Крым» [1, с. 206].

Обстоятельством, послужившим поводом к началу дипломатической карьеры де Тотта при дворе Крым Гирея I, явилась серьезная болезнь прежнего консула Франции при дворе крымского хана, и министерство иностранных дел Франции озаботилось поисками достойной кандидатуры на освободившееся место. В итоге прежний французский консул в Бахчисарае Пьер Луи Форнетти (Фурнье) (1732-1790), в 1755-1758 годы работавший переводчиком при консуле Франции в Крымском ханстве Пейсонеля и в 1758-1768 годы исполнявший функции консула в Крымском ханстве [8, с. 158], был отправлен в отставку министром иностранных дел Франции месье Шуазелем, а его функции были переданы Франсуа де Тотту.

В этой связи возникает предположение, что увлечение Крым Гирея I французским театром и его взгляды на развитие европейского театра, а также его усилия по внедрению традиций европейского театра при своем дворе, вероятно, получили свое начало в самом конце консульской каденции в Крыму Клода-Шарля Пейсонеля, а основное влияние на эти процессы оказал все-таки Луи Фурнье, все шесть лет первого правления этого крымского хана тесно соприкасавшийся с ним по долгу своей службы. Немаловажной могла быть в этом процессе и роль обучавшегося в Европе и неразрывно следовавшего повсюду за Крым Гирем I в течение последних десяти лет его жизни его главного лекаря Бланшета, возможно, поступившего на службу к хану благодаря протекции Форнетти. Роль Форнетти (Фурнье) в приобщении Крым Гирея I к искусству французского театра, в какой-то мере подтверждает, что ко времени общения с ханом прусского посланника фон дер Гольца и французского консула де Тотта не выезжавший за этот период в западные страны Крым Гирей I предстал человеком, обладающим вполне твердыми и устоявшимися взглядами на искусство французского театра и драматургии.

Вернувшийся вскоре после ареста в Стамбуле российского посла Обре-скова на крымский трон хан Крым Гирей I по пути из Стамбула в Кавшан принял делегатов от польских конфедератов, возглавляемых епископом Адамом Станиславом Красинским и графом Петром Франтишеком Потоцким. На переговорах представителей крымского хана с польскими конфедератами присутствовал также и французский консул де Тотт. На переговорах обсуждалась возможность совместных военных действий против российских войск, но переговоры не принесли никаких реальных результатов.

Российский историк Василий Смирнов, отличавшийся особой, иронично-скептической манерой подачи материалов, в своей работе по истории Крымского ханства, ссылаясь на сто десятую страницу второго тома вос-

поминаний де Тотта (Tott, Memories, II: 183) также пишет: «Он (хан Крым Гирей I. - И. З.) и умер-то под звуки концерта, который играли ему шесть музыкантов, постоянно находившиеся в его покоях» [5, с 101]. Далее российский историк, характеризуя некоторые личные качества Крым Гирея I и его пристрастие к театральным представлениям, в присущей ему манере отмечал: «Подвергаясь во время похода всем неудобствам и трудностям зимнего путешествия и питаясь, зауряд с прочими татарами, толокном, Крым-Герай в то же время умел смаковать и хорошее венгерское вино, и очень любил наслаждаться фиглярскими зрелищами. Любопытно известие как относительно оргий, происходивших в Каушане, так и участие в них конфедератов, которые фигурировали в качестве вожатых в этой компании. Когда пронеслась молва о том, что в Каушане день и ночь происходят пляски да потехи, то «антрепренеры с большими издержками и хлопотами, в надежде на щедрость (хана), позабирали всех, какие оказались, мальчишек в банях и цирюльнях в Стамбуле и в Пере, посажали их в повозки и запрудили Каушанское поле (и это в условиях самой суровой за последнее время зимы в этом регионе?! - И. З.) <...> ...один из ляхских бояр, задушевный приятель ляхского же боярина по имени Потоцкого, с несколькими польскими ресторанными мальчуганами, под видом дружбы к нему, как будто бы бежал из Польши и пристал к ханской свите. Заставляя польских мальчуганов играть вместе со своими музыкантами, хан каждый день как следовало покучивал. Он вздумал взять с собой и в поход упомянутого антрепренера польского; но путешествие оказалось столь пагубным вследствие страшных морозов и массы снегов, что польский боярин, бывший в то же время и за проводника, во время пути исчез» [5, с. 102]. Это чрезмерно едкое и ироничное замечание Смирнова также в какой-то мере может служить подтверждением предположения об участии в выступлениях ханской театральной труппы в Кавшане наряду с французскими и крымскотатарскими актерами и польских артистов.

Говоря о деятельности Крым Гирея I в период своего первого и второго правления, будет справедливым коснуться и времени его междуцарствования.

В сентябре 1764 года на крымский трон был посажен сын хана Фетх Гирея II Селим Гирей III. Пребывавший на острове Сакыз (Хиос) Крым Гирей-хан, вступив в переписку со своими сторонниками в Крыму и посылая своих людей в Стамбул, пытался вызвать беспорядки в ханстве. По этой причине Селим Гирей III своими жалобами в Стамбул добился в сентябре 1765 года отправки Крым Гирей-хана, еще дальше - на остров Родос. В марте 1767 года Селим Гирей III был смещен, и вместо него на крымский трон во второй раз был возведен его дядя Арслан Гирей I. Вследствие противоречий, возникших между Крым Гиреем I и сообществом острова Ро-

дос, а также обращения его старшего брата хана Арслан Гирей I к турецкому султану Мустафе III Крым Гирею I было дано разрешение проживать в его румелийском поместье в окрестностях города Визе Пынарбаши-Сарай. Второе правление хана Арслан Гирея I продолжалось недолго. В июне 1767 года тело скончавшегося в Кавшане хана Арслан Гирея I было похоронено в Бахчисарае, а вместо него на крымский трон взошел сын хана Селямет Гирея II Максуд Гирей I [11, с. 144; 15, с. 26-27].

О том, что хан Крым Гирей I был умным, великодушным, влиятельным и по-настоящему выдающимся государственным деятелем своего времени говорит даже то, что в своем поместье Пынарбаши-Сарай в Румелии за короткий срок он принял более пятисот несправедливо смещенных со своих государственных должностей капуданпашей и беев Египта, Алжира и Боснии, пашей Албании и других ранее сосланных на острова государственных деятелей Османской империи [16, с. 73]. Вполне вероятным могло оказаться то, что часть театральной труппы, встретившей его в конце ноября 1768 года в ханском дворце в Кавшане постановкой «новой татарской комедии, основанной на смешных положениях и запутанных приключениях», и сцен из, предположительно пьесы Мольера «Тартюф» [3, с. 65], могла быть сформирована ханом во время его пребывания в своем поместье Пы-нарбаши-Сарай.

В довершение написания личностного портрета ценителя муз и театрального деятеля хана Крым Гирея I следует привести подчеркивающие уровень познаний хана в архитектурном искусстве слова австрийского путешественника Клеемана об умении им эти познания применить в организации реставрационных и строительных работ в столице и других поселениях ханства, даже находясь в это время за пределами Крымского полуострова: «Он (хан. - И. З.) также, во время своего отсутствия из Бахчисарая, приказал увеличить свой дворец и состроить в окрестностях сего города многие увеселительные дома» [1, с. 210]. Правда, не совсем понятно, что имел в виду автор под выражением «многие увеселительные дома».Воз-можно, речь шла об открытии в населенных пунктах Крыма, служивших крымским татарам в качестве своеобразных национальных клубов - кофеен («къаве-хане»), в которых зачастую проходили выступления бродячих артистов театра теней «Карагоз», странствующих артистов театра одного актера «меддах» и музыкально-поэтические выступления поэтов саза - ашиков.

Образ просвещенного крымского монарха, каковым являлся Крым Гирей I, прекрасно дополняют шутливые слова о своем увлечении науками, адресованные ханом прусскому посланнику фон дер Гольцу: «Раз уж сошлись в дружеской беседе добрый пруссак и веселый татарин, поэтому приходится решиться на признание, причем мне важно знать, понизится или повысится вследствие этого ваше мнение обо мне. Знайте же, что с некоторых пор я

очень усердно занимаюсь наукой о природе и приобрел некоторые познания в том, что у вас называется химией, физикой и астрономией» [3, с. 31].

Вот как, со слов австрийца Клеемана, отзывались о владении ханом Крым Гиреем I науками его приближенные: «По объявлению как его лекаря (Блан-шета. - И. З.), так и прочих при его свите беспрестанно бывших, хан одарен был чрезвычайными качествами, каких никто из преемником его не имел. Он знал разные науки, и весьма редко, чтоб из мусульманов хотя мало оным изучен был: как например архитектура, география, астрономия и химия. Алхимия была первая, к коей он имел великую страсть» [1, с. 210].

В качестве одного из доказательств уважения и симпатии, с которой относился к своему хану подвластный Крым Гирею I крымскотатарский народ, уместно привести заключительные слова путевых записок Клеемана, касающихся Крыма: «После всех сих действий, особливо касающихся до нравов и других новостей, народ много бы выиграть мог, ежели бы нечаянная и весьма скоропостижная смерть не опровергла бы вдруг великой надежды, которую народ полагал в жизни сего государя» [1, с. 210].

Российский историк Смирнов передает характеристику, данную крымскому хану современником хана османским историком Ахмедом Ресми: «Ресми Ахмед-эфенди, вообще не особенно щедрый на похвальные отзывы и, в частности, не слишком сочувственно относившийся к татарам и их ханам, так, однако же, описывает Крым-Герая: «Крым Герай был остальной богатырь из татар. Он был грозный человек, умевший осуществлять свою угрозу. Татары и казаки боялись его.» [5, с. 99]. В свою очередь Смирнов в завершении главы об эпохе этого крымскотатарского хана отмечает, что «Крым-Герай-хан был последний крымский хан, сколько-нибудь серьезно смотревший на свое властное положение и энергично пользовавшийся им сколько в свое удовольствие, столько же и для поддержания престижа сана, который он носил. С его смертью наступила и политическая смерть Крымского ханства» [5, с 103].

Теодор Мундт, в завершении своей работы об истории прусско-крымских отношений также называет Крым Гирея I последним великим ханом, правившим Крымским полуостровом, «пред тем, как им завладела императрица Екатерина» [3, с. 87]. Турецкие историки отмечали, что среди плеяды последних ханов Крымского ханства Крым Гирей I был самым внушительным и смелым, отличался своею настойчивостью и железной волей [9, с. 25]. Российский историк Соловьев писал, что «главным союзником Австрии и Франции в Константинополе был крымский хан Крым-Гирей» [5, с. 91]. Известный австрийский историк Хаммер-Пургшталь, также считал Крым Гирея I последним из великих ханов Крыма [10, с. 149] и что именно Крым Гирей I был последним ханом Крымского ханства, по-настоящему

использовавшим достигнутое им положение и не желавшим опираться в правлении своим государством на мощь власти Османов [10, с. 160].

Имеются прямые письменные свидетельства немецких, польских, российских, французских и австрийских авторов о существовании и функционировании при крымском дворе в период первого и второго царствования Крым Гирея I (1758-1764 и 1768-1769) придворной театральной труппы и музыкальной капеллы европейского образца, дававших представления как на крымскотатарском, так и на французском языках, в репертуар которых входили крымскотатарские комедии и драматургические произведения французских классиков («новая татарская комедия, основанная на смешных положениях и запутанных приключениях» [3, с. 65] и предположительно «Тартюф» Мольера, увиденные де Тоттом в Кавшане). Посланник прусского короля Фридриха II барон фон дер Гольц, консул короля Франции Людовика XV барон де Тотт и австрийский негоциант и путешественник Клееман наблюдали выступления придворных крымских артистов лично, мадам Пильштынова и Александр Никифоров также находились в этот период в Бахчисарае и также могли быть свидетелями показа театральных представлений. Эти письменно подтвержденные представителями европейских стран, в которых ко времени их появления в Бахчисарае столетиями существовал свой национальный классический театр, факты существования в период предположительно с 1758 по 1769 годы у крымских татар театральной труппы и музыкальной капеллы европейского образца значительно расширяют хронологические рамки бытования традиций европейского классического театра в Крыму и выводят их из первой половины XIX века к середине XVIII века.

Существование с середины XVIII века у крымских татар и вообще в Крыму постановок классического европейского театра, а также такой выдающейся исторической личности, как крымский хан Крым Гирей I, стараниями и усилиями которого эти театральные традиции были привнесены на крымскую землю, является предметом особой гордости крымскотатарского народа и всех крымчан. Крымской ханство стало первым тюрко-исламским государством, а крымские татары первым тюрко-исламским народом, воспринявшими и усвоившими традиции европейского классического театра. К слову, в Османской империи первая европейская театральная постановка была осуществлена итальянской оперной труппой при дворе султана. В 1807 году при дворе османского султана Селима III в первый раз было дано представление оперной труппы из Италии. В 1842 году в Турции были переведены на турецкий язык первые драматургические произведения европейских авторов. Ими стали «Bourgeois Gentilhomme» «Мещанин во дворянстве») и «Le Malade imaginaire» («Мнимый больной») Жана Батиста Мольера. В 1859 году турецким писателем Ибрагимом Шинаси была на-

писана и в 1860 году в газете «Терджюман и ахвал» опубликована первая пьеса на турецком языке «§аи Бу1епше8Ь> («Женитьба поэта»). Первой театральной постановкой на турецком языке стал спектакль классика турецкой литературы Намыка Кемаля <^а!ап уаЬШ; 8Ш81хе» («Родина или Силистра»). В 1873 году в Азербайджане была осуществлена первая театральная постановка на азербайджанском языке. Ею стала постановка пьесы основоположника азербайджанской драматургии Мирзы Фатали Ахундова «Ве-зирь Ленкоранского ханства». В остальных тюркоязычных республиках и регионах бывшего СССР первые театральные спектакли на национальных языках были сыграны в разные периоды ХХ века.

Просвещенный монарх, храбрый воин, ученый муж, одержимая театральным и музыкальным искусством индивидуальность, благородный, щедрый и великодушный человек, горячо любивший свою землю и служивший ей до конца, любящий сын. Все эти слова о славной исторической личности, унаследовавшей свою любовь к искусствам от своего знаменитого деда - композитора, поэта и одного из величайших крымских ханов Селима Гирея I, именем которого вправе гордиться Крым, крымскотатарский народ и весь тюркский мир. К сожалению, имя этого великого сына Крыма не увековечено на земле, народу и искусству которой он верно служил. Лишь в воспетой великим Пушкиным и Мицкевичем легенде о воздвигнутом по его велению бахчисарайском фонтане и в имени построенных им в Бахчисарае дюрбе - усыпальницы его покойной матери Диляры-Бикеч и разрушенной в 1946 году красавицы-мечети Ешиль Джами продолжает звучать его гордое и грозное имя - Крым Гирей.

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

1. Клееман Н. Э. Клееманово путешествие из Вены в Белград, Новую Килию, також в Земли Буджатских и Нагайских Татар и во весь Крым с возвратом чрез Константинополь, Смирну и Триест в Австрию в 1768, 1769 и 1770 годах, с приобщением описания достопамятностей крымских / Н. Э. Клееман; пер. с нем. на фр., а с онаго на рос. яз. Гос. Военной Коллегии Секретарем И. Одинцовым. СПб, 1783. 250 с.

2. Копия из рапорта А. Никифорова от 16.11.1763 г. // Архив Внешней политики Российской империи. Ф. 89: Сношения России с Турцией. Оп. 8, единица хранения 1144, фолиант 25а-26Ь.

3. Крым-Гирей, союзник Фридриха Великаго. Пролог столкновений между Россией и Турцией. Теодора Мундта // Известия Таврической Ученой Архивной Комиссии. 1909, № 43. С. 1-88.

4. Пейсонель Ш. де. Записка о Малой Татарии; Пер. с фр. В. Лотошниковой. Днепропетровск: Герда, 2009. 110 с.

5. Смирнов В. Д. Крымское ханство под верховенством Оттоманской Порты

в XVIII в. до присоединения его к России. Том второй. М.: Издательский дом Рубежи XXI, 2005. 314 с.

6. Татарчевский А. Путешествие и деятельность барона Тотта в качестве консула в Крыму в 1767 году // Киевские университетские известия. 1873, № 10. С.2-24.

7. Adile Eminova. Kirim Giray'in hanlik dönemi (1758-1764; 1768-1769) Da-niçman: Dr. Ögr. Üyesi Zekeriya Türkmen Istanbul 29 Mayis Üniversitesi Edebiyat Fakültesi Lisans Bitirme Tezi. 2018. 39 s.

8. François Baron de Tott, Türkler ve Tatarlara Dair Hatiralar, / tercüme M. Re-çat Uzmen, ed. M. Fatih Topaloglu, yay. yönetmeni Cengizhan Orakçi Ankara: Kesit Tanitim Ltd. §ti., 2004. 324 s.

9. Halim Giray, Gülbün-üHanan (Kirim Hanlari Tarihi). Editör Dç. Dr. Bekir Gü-nay Yayina Hazirlayanlar: Alper Baçer, Alper Günaydin. Istanbul. 2013. 121 s.

10. Hammer-Purgçtall, Jozeph von. Kirim Hanligi Tarihi. Çevirmen: Seyfi Say. Însan yayinlari. Istanbul. 2013. 197 s.

11. Kirim HanlarinaName-i Hümayun (2 Numarali Name Defteri), Istanbul: T. C. Baçbakanlik Devlet Arçivleri Genel Müdürlügü, 2013. 288 s.

12. Osmanli Belgelerinde Kirim Hanligi, Istanbul: T. C. Baçbakanlik Devlet Arçivleri Genel Müdürlügü, 2013. 359 s.

13. Özdem Zeynep. Karçida bir yer: Kirim Karasubazar'da sosyo-ekonomik hayat (17. Yüzyilin sonlarindan 18. Yüzyilin ortalarina kadar) / Zeynep Özdem. - Ankara: Türk Tarih Kurumu. 2010. 197 s.

14. Tott F. Memoires sur les Turcs et les Tartares. Paris, 1785. 324 s.

15. Uzunçarçili ismailHakki, Osmanli Tarihi IV Cilt, I Bölüm (Karlofça Antlaç-masindan XVIII Yüzyilin Soniarina Kadar). Türk tarih Kurumu. Ankara. 2011. 687 s.

16. Kesbi, Mustafa. ibretnüma-yi Devlet (Tahlil ve tenkitli metin), haz. Ahmet Ögreten, Ankara: Türk Tarih Kurumu, 2002. 654 s.

17. Resmi Efendi, Ahmet. Hulas atü'l-i'tibar: (1768-1774 Osmanli-Rus Harbi Tarihçesi), haz. Osman Köksal, Ankara: Gazi Kitabevi, 2011. 183 s.

Сведения об авторе: Заатов Исмет Аблятифович - кандидат искусствоведения, ведущий научный сотрудник Крымского научного центра Института истории им. Ш. Марджани Академии наук Республики Татарстан (420111, Батурина, 7А, г. Казань, Российская Федерация); zaatov@gmail.com

Crym Girey I - the founder of the classical theater in the Crimea (on the issue of 257 years experience of the Crimean Tatar's first theatrical productions of the European type theater).

Ismet Zaatov

(Sh. Marjani Institute of History of Tatarstan Academy of Sciences)

Abstract. The formation process of the Crimean Tatar theater can be divided into the following periods: medieval - folk theater (the initial round dance and toy puppet theater of shadows "Karagoz", the theater of one actor "meddah", the arena theater "orta oyuny"); Khan's theater in the middle of the XVIII century (penetration into the Crimea of European theater traditions in the era of the Crimean Khan Crym Girey I); the revival of traditions of the Crimean Tatar theater late XIX-XX centuries (the activities of a theater-goers group of the Jadidist Crimean Tatar youth-followers of I. Gasprinsky, under the leadership of J. Meinov - the efforts of the Crimean Tatar noblewoman-myrzachkas under the leadership of A. Taiganskaya; organization of a professional Simferopol Tatar theater troupe under the People's Commissar of Education of the Crimean ASSR in 1921 and creation and activities of the Crimean Tatar Drama Theater, headed by A. Taigan, and the Crimean Tatar amateur movement in the Crimea, and among the Crimean Tatar foreign diaspora of 1923-1944 (Soviet pre-deportation period); recreation and current activities of the Crimean Tatar theater in the Crimea,1989 (post deportation period).

In this article, for the first time in the art history, is revealed the so-called Khans period in the formation of the Crimean Tatar theater, discussed the revolutionary activity in the field of Crimean Tatar art, the ascetic activity of the Crimean Khan Crym Girey I to promote the ideas of European theater traditions and create a classical theater in the Crimea.

The picture of the actions undertaken by the Crimean ruler in the construction of theater business in the Crimea, as well as his thoughts and statements about the theater, was recreated according to the text published in the XVIII century, memories of personal meetings and conversations with Crym Girey I of European authors: German - von der Goltz, Polish - Pilshtynova, Russian - Nikiforov, Frenchman - de Tott, Austrian - Kleeman. Based on these recollections is built a clear and explicit picture of a role of Crym Girey I as a pioneer in bringing European theater traditions and creation of a classical theater in the culture of the Crimea, the Turkic and Muslim worlds.

Keywords: Crym Giray I, German, Russian, Polish, Austrian, French, Crimean Tatar theater, Moliere, Tatar comedy.

For citacion: Zaatov I. A. Crym Girey I - the founder of the classical theater in the Crimea (on the issue of 257 years experience of the Crimean Tatar's first theatrical productions of the European type theater). Krymskoe istoricheskoe obozrenie=Crimean Historical Riview. 2020, no. 1, pp.100-135. DOI: 10.22378/ kio.2020.1.100-135

REFERENCES

1. Kleeman N. E. Kleyemanovo puteshestviye iz Veny v Belgrad i Novuyu Kiliyu, takozh v zemli budzhatskikh i nagayskikh tatar i vo ves' Krym, s vozvratom chrez Konstantinopol', Smirnu i Triyest v Avstriyu v 1768, 1769 i 1770 godakh, s priobshcheniyem dostopamyatnostey krymskikh [Kleeman's journey from Vienna to Belgrade and New Kilia, also to the lands of the BudjaK and Nogai Tatars and to the whole of Crimea, with coming back through Constantinople, Smyrna and Trieste to Austria in 1768, 1769 and 1770, with the attaching of the Crimean memorials] Translated from German into French and from French into Russian by the State Military Collegium Secretary Ivan Odintsov. In St. Petersburg: at the State Military College, 1783. 250 p.

2. Kopiya iz raporta A. Nikiforova ot 16.11.1763 g. [A copy from the report of A. Nikiforov from 16.11.1763 g.] Archive of the Foreign Policy of Russian Empire, F. 89: Relations of Russia with Turkey, Inventory 8, storage unit 1144, Folio 25a-26b.

3. Krym-Girey, soyuznikFridrikha Velikogo. Prolog stolknoveniy mezhduRossiyey i Turtsiyey. Teodora Mundta. [Crym Girey, an ally of Frederick the Great. Prologue of clashes between Russia and Turkey. Theodore Mundt] Translation from German by V. Osterman. Proceedings of the Taurida Scientific Archival Commission. No. 43. Simferopol 1909. P. 1-88.

4. Peyssonel', Sharl' Klod de. Zapiski o Maloy Tatarii [Notes on the Little Tatariya] Translated from French by V. Kh. Lotoshnikova. Dnepropetrovsk: Gerda, 2009.110 p.

5. Smirnov V. D. Krymskoye khanstvo pod verkhovenstvom Otomanskoy Porty v XVIII v. Do prisoyedineniya yego k Rossii [Crimean Khanate under the rule of the Ottoman Port in the XVIII century before joining it to Russia] Volume Two. M.: Publishing house Rubezhi XXI, 2005. 314 p.

6. Tatarchevskiy A. Puteshestviye i deyatel'nost'barona Totta v kachestve konsula v Krymu v 1767 godu [Tatarchevsky A. Travel and activity of Baron Tott as a consul in the Crimea in 1767] Kiyevskiye universitetskiye izvestiya [Kiev University News]. 1873. No. 10. Pp. 2-24.

7. Adile Eminova. Kirim Giray'in hanlik dönemi (1758-1764; 1768-1769) Dani§man: Dr. Ögr. Üyesi Zekeriya Türkmen Istanbul 29 Mayis Üniversitesi Edebiyat Fakültesi Lisans Bitirme Tezi. 2018. 39 s.

8. François Baron de Tott, Türkler ve Tatarlara Dair Hatiralar / tercüme M. Reçat Uzmen, ed. M. Fatih Topaloglu, yay. yönetmeni Cengizhan Orakçi Ankara: Kesit Tanitim Ltd. §ti., 2004. 324 s.

9. Halim Giray, Gülbün-ü Hanan (Kirim Hanlari Tarihi). Editör Dç. Dr. Bekir Günay Yayina Hazirlayanlar: Alper Baçer, Alper Günaydin. Istanbul. 2013. 121 s.

10. Hammer-Purgçtall Jozeph Von. Kirim Hanligi Tarihi. Çevirmen: Seyfi Say. Însan yayinlari. Istanbul. 2013. 197 s.

11. Kirim Hanlarina Name-i Hümayun (2 Numarali Name Defteri), Istanbul: T. C. Baçbakanlik Devlet Arçivleri Genel Müdürlügü, 2013. 288 s.

12. Osmanli Belgelerinde Kirim Hanligi, Istanbul: T. C. Baçbakanlik Devlet Arçivleri Genel Müdürlügü, 2013.359 s.

13. Özdem Zeynep. Karçida bir yer: Kirim Karasubazar'da sosyo-ekonomik hayat (17. Yüzyilin sonlarindan 18. Yüzyilin ortalarina kadar) / Zeynep Özdem. - Ankara: Türk Tarih Kurumu. 2010. 197 s.

14. Tott F. Memoires sur les Turcs et les Tartares. Paris, 1785. 324 s.

15. Uzunçarçili ismail Hakki, Osmanli Tarihi IV Cilt, I Bölüm (Karlofça Antlaçmasindan XVIII Yüzyilin Soniarina Kadar). Türk tarih Kurumu. Ankara. 2011. 687 s.

16. Kesbi, Mustafa. ibretnüma-yi Devlet (Tahlil ve tenkitli metin), haz. Ahmet Ögreten, Ankara: Türk Tarih Kurumu, 2002. 654 s.

17. Resmi Efendi, Ahmet. Hulasatü'l-i'tibar: (1768-1774 Osmanli-Rus Harbi Tarihçesi), haz. Osman Köksal, Ankara: Gazi Kitabevi, 2011. 183 s.

About the author: Zaatov Ismet Ablyatifovich - Cand. Sci. (Arts), Leading Research Fellow of the Crimean Scientific Center of Sh. Marjani Institute of History of Tatarstan Academy of Sciences (420111, Baturin

St., 7A, Kazan, Russian Federation); zaatov@gmail.com