CC BY
80
№3. 2014
К. Ю. Пеляшенко
Кружковидные черпаки раннескифского времени лесостепной части Среднего Поднепровья
Keywords: Middle Dnieper region, Scythian culture, Early Iron Age, ceramics, pottery tradition, cup-type scoop.
Cuvinte cheie: Niprul de Mijloc, cultura scitica, epoca fierului timpuriu, ceramica, traditie ceramica, polonic Tn forma de cupa.
Ключевые слова: Среднее Поднепровье, скифская культура, ранний железный век, керамика, гончарные традиции, кружковидный черпак.
K. Yu. Pelyashenko
Cup-Type Scoops of Early Scythian Time from Forest-Steppe Area of the Middle Dnieper Region
The appearance of new categories of objects in material culture has always woken up a special interest of researchers. The paper presents a comprehensive analysis of a category of molded pottery of Early Scythian time (cup-type scoops) like classification, spatial and chronological characterizing, comparing with other regions. This kind of scoops was quite innovative and had no prototypes in previous period. The area (forest-steppe zone of the Middle Dnieper region) and chronological frames (2nd half of the 7th — turn of the 6th—5th centuries BC) of this tradition were determined. The evidences of connection of this category of pottery with outflow of Scythians of Northern Caucassus were given. It seems that this tradition appeared as a result of influence of nomadic "fashion" on population of Dnieper region.
K. Yu. Pelyashenko
Polonicele Tn forma de cupa din perioada scitica timpurie din silvostepa Niprului de Mijloc
Aparitia Tn cultura materiala a unor noi categorii de piese totdeauna a trezit interesul deosebit al cercetatorilor. Articolul prezinta analiza multilateral (clasificarea, caracteristica spatial-cronologica, compararea cu teritoriile Tnvecinate) a unuia dintre tipurile veselei lucrate cu mana din perioada scitica timpurie — polonicele Tn forma de cupa. Acest tip de polonic este unul inovativ si nu-si gaseste paralele Tn perioada premergatoare. A fost stabilit teritoriul (silvostepa Niprului de Mijloc) si limitele cronologice de raspandire a polonicelor (a doua jumatate a sec. VII — hotarul sec. VI—V T. Hr.). Este argumentata originea acestei categorii ceramice, care poate fi legata de Tntoarcerea scitilor din Caucazul de Nord si influenta modei „nomadice" asupra traditiei locale ceramice din regiunea Niprului.
К. Ю. Пеляшенко
Кружковидные черпаки раннескифского времени лесостепной части Среднего Поднепровья
Появление в материальной культуре новых категорий предметов всегда вызывало особый интерес исследователей. В статье приведен всесторонний анализ (классификация, пространственно-временная характеристика, сопоставление с соседними территориями) одного из типов лепной посуды раннескифского времени — кружковидных черпаков. Данная разновидность черпака является инновационной и не находит параллелей в предшествующее время. Определена территория (лесостепная часть Среднего Поднепровья) и хронологические рамки бытования черпаков (в пределах второй половины VII — рубежа VI—V вв. до н. э.). Высказаны аргументы в пользу происхождения данной категории керамики, связанной с оттоком скифов из северокавказского региона и влиянием кочевой «моды» на местную гончарную традицию Поднепровья.
Одной из главных задач в изучении керамики из археологических памятников является реконструкция историко-культурных процессов прошлого. Особенно актуально это для домашнего керамического производства, при котором местные изделия выступают одним из основных археологических маркеров этнических групп, межплеменных контактов и миграционных процессов. Особый интерес вы-
зывает появление в составе керамического комплекса новых форм посуды, происхождение которых не связано с местной традицией предшествующего времени.
В последнее время опубликован ряд исследований, посвященных проблемам трансформаций в гончарной традиции населения раннего железного века Восточной Европы. Среди них можно отметить недавно вышед-
© Stratum plus. Археология и культурная антропология. © К. Ю. Пеляшенко, 2014.
шую статью, авторы которой приводят убедительные аргументы относительно генезиса т. н. низких черпаков с высокой ручкой (Кашуба, Левицкий 2011). Эта статья послужила отправной точкой для специального исследования следующей, более поздней группы черпаков, целью которого стало решение вопроса об их генезисе и дальнейшем развитии.
В данной работе будут проанализированы лепные черпаки, ставшие новацией в местной гончарной традиции племен Среднего Поднепровья в раннескифское время. Имеются в виду сосуды с невысокой поднятой над венчиком ручкой и выделенным отростком в верхней части, имеющие глубокую чашечку, плоское, реже округлое дно (рис. 1). Большинство подобных форм имеет сужающееся кверху коническое горло, реже со слабо выделенным отогнутым венчиком. Характерной особенностью большинства аналогичных сосудов является выраженное ребро посередине или в нижней части туло-ва, в то же время некоторые образцы данной серии имеют плавный абрис. Как и во многих других случаях, в литературе отсутствует единая терминология для обозначения таких сосудов. Встречаются термины «бикониче-ский» или «округло-биконический», характеризующие абрис корпуса (Бессонова, Скорый 2001: 72—73). Называют глубокие черпаки «грушевидными» (Ильинская 1975: 119; Шрамко 1983: 87; Ковпаненко, Бессонова, Скорый 1989: 77) или «кувшиновидными» (Ковпаненко 1967: 119; 1981: 86).
Учитывая морфологическую вариативность, выраженную в профиле, по нашему мнению, более корректно называть такие черпаки «кружковидными», поскольку основным критерием для выделения этих сосудов для питья является пропорция основных параметров тулова (соотношение общей высоты и диаметра) и наличие ручки, что соответствует термину «кружка».
Попытка решения вопроса о генезисе и дальнейшем развитии кружковидных черпаков подразумевает обзор имеющегося материала, классификацию сосудов, уточнение ареала их распространения и времени бытования, а также поиск аналогий или производных форм в соседних, хронологически синхронных историко-культурных образованиях.
Одна из первых классификаций черпаков скифского времени была предложена Г. Т. Ковпаненко при описании керамического комплекса памятников бассейна Ворсклы. Исследователь отдельно отметила кувши-новидные сосуды, обозначила их датиров-
№3. 2014
ку в пределах второй половины VI в. до н. э. и привела ближайшие аналогии на памятниках Днепровского Лесостепного Правобережья (Ковпаненко 1967: 119, 120).
По материалам курганов раннескифско-го времени бассейна р. Тясмин, исследованным Г. Т. Ковпаненко, В. А. Ильинская выделила глубокие грушевидные неорнаментиро-ванные сосуды, относящиеся к позднейшей группе, которые «завершают цикл развития черпаков на Правобережье». При этом исследователь отметила, что «в их форме как бы возрождается древняя изначальная форма глу -боких кружковидных черпаков, бытовавших в позднечернолесское и раннежаботинское время» (Ильинская 1975: 119), тем самым признавался определенный хронологический разрыв между ранними и поздними формами.
Рассматривая материалы погребений По-росской группы памятников, Г. Т. Ковпанен-ко также выделила глубокие черпаки с высокой шейкой и плоским дном в отдельный тип (тип 3 группа 3). Как и на Тясмине, они были отнесены к самой поздней группе черпаков, при этом Г. Т. Ковпаненко отметила, что сосуды из Поросья «имеют свои местные особенности, проявляющиеся в форме» (Ковпаненко 1981: 86).
Возражения относительно изменения морфологии черпаков «от глубоких к мелким, а затем снова к глубоким (грушевидным)» были высказаны В. Н. Горбовым (Горбов 1986: 41, 42). Автор настаивает на сосуществовании глубоких и мелких черпаков, указывая на недостатки предшествующих типологий, опиравшихся на незначительный объём материала из погребений, и призывая к широкому использованию стратифицированных поселенческих материалов.
В обобщающей монографии, посвященной памятникам скифской эпохи Днепровского Лесостепного Правобережья, помимо погребальных комплексов, впервые были привлечены многочисленные керамические материалы поселений (Ковпаненко, Бессонова, Скорый 1989). Было установлено, что глубокие грушевидные черпаки (тип 5, отдел 1) известны в небольшом количестве на памятниках сред-нескифского периода, тем самым была обозначена верхняя хронологическая граница их бытования (Ковпаненко, Бессонова, Скорый 1989: 56, 77, 85). По материалам раскопок Мотронинского городища С. С. Бессоновой и С. А. Скорым была разработана классификация глубоких черпаков, а именно были выделены четыре типа и определена хронология их бытования на памятнике (Бессонова, Скорый 2001: 73, 74).
№3. 2014
Рис. 1. Кружковидные черпаки Среднего Поднепровья: 1 — Журовка, к. 406; 2 — Фляровка; 3—5 — Малая Офирна; 6 — Журовка, к. 407; 7—10 — Репяховатая Могила, п. 2; 11 —12 — Захарейкова Могила; 13 — Гру -шевка, к. 395; 14 — Журовка, к. 447; 15 — Гуляй-Город, к. 49; 16 — Пастырское гор.; 17 — Бобрица, к. 35; 18 — Берестняги, к. 82; 19 — Лазурцы, к. 2; 20—25 — Мотронинское гор.; 26 — Хотовское гор.; 27—29 — Пирогово, п. 25, 80, 82; 30—33 — Западное Бельское гор.; 34 — Лихачевка; 35 — Пожарная Балка-2; 36 — Мачухи, к. 19; 37 — Мачухи, к. 18; 38 — Мачухи, к. 37; 39, 41 — Скоробор, к. 8; 40, 42—43 — Скоробор, к. 22; 44—45 — Ца-рина Могила; 46—47 — Восточное Бельское гор.; 48 — Полковая Никитовка; 49 — Герасимовка, к. 1; 50 — Ге-расимовка, к. 2; 51 — Лубны, к. 4; 52 — Лубны, к. 11; 53—54 — Басовское гор.; 55—56 — Гладковщина, к. 4 (1, 6, 13—15 — по Ильинская 1975: табл. 1: 1; 4: 5; 9: 9; 10: 19; 12: 22; 2 — по Ковпаненко 1984: рис. 2: 12; 3—5 — по Петровська 1968: рис. 6: 3, 4, 6; 7—12 — по Ильинская, Мозолевский, Тереножкин 1980: рис. 24: 5—8; 33; 16, 26 — по Ковпаненко, Бессонова, Скорый 1989: рис. 6: 28—29; 17—19 — по Ковпаненко 1981: рис. 8: 16; 10: 22; 26: 2; 20—25 — по Бессонова, Скорый 2001: рис. 43: 5, 7—8; 44: 3—5; 27—29 — по Петровська 1970: рис. 15: 3; 17: 2; 19: 6; 30, 35 — по Ковпаненко 1967: рис. 21: 7; 30: 9; 31 — по Шрамко 1995: рис. 1: 1; 32—33, 46 — по Шрамко 1987: рис. 47: 7, 8; 34 — по Моруженко 1982: табл. 15: 1; 36—38 — по Ковпаненко 1970: 4: 33; 5: 1; 7: 6; 39—43 — по Шрамко 1994: рис. 4: 3, 4; 13: 3, 4, 7; 44 — по Мурзин и др. 2001: рис. 24: 1; 45 — по Мурзин и др. 1998: рис. 25; 49—52 — по Ильинская 1968: табл. 45: 2; 46: 6; 67: 6, 7; 58 — по Ильинская 1952: табл. 2: 23).
Fig. 1. Cup-type scoops of Middle Dnieper region: 1 — Zhurovka, b. 406; 2 — Fljarovka; 3—5 — Malaja Ofirna; 6 — Zhurovka, b. 407; 7—10 — Repyakhovataja Mogila, gr. 2; 11 —12 — Zakharejkova Mogila; 13 — Grushevka, b. 395; 14 — Zhurovka, b. 447; 15 — Gulyay-Gorod, b. 49; 16 — Pastyrskoe hill.; 17 — Bobritsa, b. 35; 18 — Berestnjagi, b. 82; 19 — Lazyrtsy, b. 2; 20—25 — Motronino hill.; 26 — Khotovskoe hill.; 27—29 — Pirogovo gr. 25, 80, 82; 30—33 — Western Belsk hill.; 34 — Likhachevka; 35
— Pozharnaja Balka-2; 36 — Machukhi, b. 19; 37 — Machukhi, b. 18; 38 — Machukhi, b. 37; 39, 41 — Skorobor, b. 8; 40, 42—43
— Skorobor, b. 22; 44—45 — Tzarina Mogila; 46—47 — Eastern Belsk hill.; 48 — Polkovaja Nikitovka hill.; 49 — Gerasimovka, b. 1; 50 — Gerasimovka, b. 2; 51 — Lubny, b. 4; 52 — Lubny, b. 11; 53—54 — Basovka hill.; 55—56 — Gladkovshchina, b. 4 (after: 1, 6, 13—15 — Ильинская 1975 : табл. 1: 1; 4: 5; 9: 9; 10: 19; 12: 22; 2 — Ковпаненко 1984: рис. 2: 12; 3—5 — Петровська 1968: рис. 6: 3—4, 6; 7—12 — Ильинская, Мозолевский, Тереножкин 1980 : рис. 24: 5—8; 33; 16, 26 — Ковпаненко, Бессонова, Скорый 1989: рис. 6: 28—29; 17—19 — Ковпаненко 1981: рис. 8: 16; 10: 22; 26: 2; 20—25 — Бессонова, Скорый 2001: рис. 43: 5, 7—8; 44: 3—5; 27—29 — Петровська 1970: рис. 15: 3; 17: 2; 19: 6; 30, 35 — Ковпаненко 1967: рис. 21: 7; 30: 9; 31 — Шрамко 1995: рис. 1: 1; 32—33, 46 — Шрамко 1987: рис. 47: 7, 8; 34 — Моруженко 1982: табл. 15: 1; 36—38 — Ковпаненко 1970: 4: 33; 5: 1; 7: 6; 39—43 — Шрамко 1994: рис. 4: 3, 4; 13: 3, 4, 7; 44 — Мурзин и др. 2001: рис. 24: 1; 45 — Мурзин и др. 1998: рис. 25; 49—52 — Ильинская 1968: табл. 45: 2; 46: 6; 67: 6, 7; 58 — Ильинская 1952: табл. 2: 23).
Интерес представляют также исследования керамического комплекса Жаботинскго поселения, где М. Н. Дараган были выделены черпаки типа 3 — глубокие слаболощеные или нелощеные с короткой шейкой и иногда с намеченным ребром-перегибом, которые составляют весьма немногочисленную группу (Дараган 2011: 405). Появляются они в финале горизонта Жаботин III и могут рассматриваться как переходные формы к более поздним грушевидным (Дараган 2011: 408, 535).
Территория распространения глубоких кружковидных черпаков в целом ограничивается лесостепной частью левого и правого берега среднего течения Днепра, где они широко представлены как в погребальных комплексах, так и среди материалов поселений. Значительная коллекция таких сосудов происходит из памятников бассейна р. Тясмин (рис. 1: 1—2, 6—16, 20—25). Большинство целых форм найдено в архаических погребениях: Грушевка, к. 395, Гуляй-Город, к. 49, Журовка, к. 406, к. 407, к. 447, Фляровка «Червона могила», Репяховатая Могила, п. 2, Захарейкова Могила, а также ряда не паспортизированных комплексов (Ильинская 1975: табл. 1: 1; 4: 5; 9: 9; 10: 19; 12: 22; 32: 6; 33: 3; 35: 5; Ильинская, Мозолевский, Тереножкин 1980: рис. 24: 5—8; 25: 5—7; 33: 1—2; Ков-паненко 1984: рис. 2: 12). Целые черпаки и их фрагменты найдены при раскопках Мотронинского и Пастырского городищ (Ков-паненко, Бассонова, Скорый 1989: рис. 7: 26, 28; Бессонова, Скорый 2001: 73, рис. 43—44). Представительная серия происходит из погребальных комплексов бассейна р. Рось: Малая Офирна, Берестняги, к. 82, Бобрица, к. 35, к. 40; Ковали, к. 55; Куриловка, к. 2, к. 19; Лазурцы, к. 2, к. 4 (Петровська 1968: рис. 6: 3—4, 6; Ковпаненко 1981: рис. 8: 16; 10: 22; 11: 8; 24: 6, 9; 26: 2, 37, 39) (рис. 1: 3—5, 17—19). Фрагменты глубоких черпаков с выделенным ребром были обнаружены при раскопках Трахтемировского городища (Ковпаненко, Бессонова, Скорый 1989: рис. 29; Фiалко, Болтрик 2003: табл. 18). Известны находки кружковидных черпаков и в северной части Днепровского Лесостепного Правобережья: на Хотовском городище и в шести погребениях Пироговского могильника (Петровська, 1970: рис. 5: 3, 6; 15: 3; 17: 2; 19: 6; Кубишев, Скиба, Скорий 1995: рис. 2: 2, 5; 4, 7) (рис. 1: 26—29).
На левом берегу Днепра основным ареалом бытования глубоких черпаков является бассейн Ворсклы (рис. 1: 30—48). Данный тип посуды широко представлен в архаических слоях поселений и городищ: Западного
№3. 2014
и Восточного укрепления Бельского городища, поселений Лихачевка, Пожарная Балка-2, Царина Могила, городища Полковая Никитовка (Ковпаненко 1967: рис. 21: 7; рис. 30: 9; Шрамко 1987: рис. 47: 7—8; 48: 8; 1995: рис. 1: 1; Моруженко 1977: табл. 12: 3—4; 1982: табл. 15; Мурзин и др. 1998: рис. 25; 2001: рис. 24; Черненко и др. 2004: рис. 5: 8). Среди погребальных комплексов ворсклинской группы кружковидные черпаки известны только в двух могильниках: Мачухи, к. 18, к. 19, к. 37 и Скоробор, к. 8, к. 22 (Ковпаненко 1970: рис. 4: 32—33; 5: 1; 7: 6; Шрамко 1994: рис. 4: 3—4; 13: 3—4, 7).
В небольшом количестве черпаки известны в могильниках Посулья и Приднепровской террасовой Лесостепи (рис. 1: 49—56): Герасимовка, к. 1, к. 2; Лубны, к. 4, п. 3, к. 11; Гладковщина, к. 4 (Ильинская 1968: табл. 45: 2; 46: 2; 57: 6—7; Григорьев, Скорый 2012: рис. 13: 1, 3). Несколько форм обнаружено при раскопках Басовского городища (1ллшська 1952: табл. 2: 23) (рис. 1: 53—54).
Заметим, что глубокие кружковидные черпаки в лесостепных памятниках Среднего Днестра и Южного Буга, а также на поселениях сейминской и северскодонецкой группы, т. е. на соседних территориях со Средним По-днепровьем, неизвестны.
Несмотря на целый ряд общих признаков, среди кружковидных черпаков можно выделить несколько вариантов, которые отличаются морфологически и параметрами. В ряде случаев, безусловно, выделение вариантов является довольно условным из-за наличия переходных форм.
Выделяются пять вариантов. Вне зависимости от них, черпаки имеют невысокую петельчатую ручку, округлую в разрезе, с несколькими вариантами оформления отростка в верхней части: с сужающимся заостренным или округлым окончанием (рис. 1: 2, 11, 12, 16, 27—30, 35, 42, 56), с коническим, ровно срезанным окончанием (рис. 1: 3, 6—10, 14—15, 17—19, 21, 26, 31, 34, 36, 39, 41, 48, 55), с «гвоз-девидным» утолщением (рис. 1: 1, 5, 20, 25, 33, 37, 40, 44, 50—52), в редких случаях с раздвоенным отростком (рис. 1: 32).
К варианту 1 относятся наиболее низкие черпаки с биконическим или округло-биконическим туловом, наибольшее расширение которого приходится на середину высоты (рис. 1: 2—5, 8, 35, 49, 50, 54). В сравнении с другими сосудами они имеют довольно широкое устье (соотношение диаметра ту-лова и диаметра верхней части 1: 0,8—1: 0,9) и более приземистые пропорции (соотношение высоты к диаметру тулова 1: 1,2—1: 1,4).
№3. 2014
Высота их колеблется в пределах 5—12 см, наибольший диаметр тулова 7—14 см и диаметр венчика — 6—12 см.
Черпаки варианта 2 — биконические, с выраженным ребром в средней части корпуса или немного смещенным вниз (рис. 1: 17—19, 21, 25, 32—34, 36—37, 39—41, 43). Так же, как и предыдущие, они приземистых пропорций (соотношение высоты к диаметру тулова 1: 1—1: 1,25), но, в отличие от варианта 1, имеют сужающееся коническое горло (соотношение диаметра тулова и диаметра верхней части 1: 0,6—1: 0,8). Высота черпаков 6—13 см, наибольший диаметр тулова 7—14 см, диаметр венчика 5—9 см.
Вариант 3 — высокие черпаки с выделенным ребром посередине или ниже середины корпуса (рис. 1: 6—7, 9—10, 14, 16, 20, 22, 24, 38, 44). Отличает их, прежде всего, отношение высоты к диаметру тулова (1: 0,8—1: 0,9) и коническая форма, сужающаяся верхняя часть тулова (соотношение диаметра тулова и диаметра верхней части 1: 0,5—1: 0,7). Часть этих черпаков имеет большие размеры (высотой 23—24 см), приближающиеся к кувшинам, поэтому в литературе встречаем термин «кувшиновидные» (рис. 1: 6—7). В то же время основная часть сосудов имеет средние размеры: общую высоту 12—16 см, наибольший диаметр тулова 10—14 см, диаметр верхней части 7—10 см.
Вариант 4 — высокие сосуды с асим-метрично-биконическим корпусом и выраженным ребром в нижней части тулова (рис. 1: 23, 27—29, 46, 51—52, 56). Морфологически сходны с черпаками предыдущего варианта, имеют близкие пропорции (соотношение высоты к диаметру тулова 1: 0,8—1: 1, соотношение диаметра тулова и диаметра верхней части 1: 0,5—1: 0,7), однако отличаются сильно смещенным вниз наибольшим расширением корпуса, из-за чего их нередко называют «грушевидными». Целые формы представлены сосудами средних размеров: высотой тулова 9—15 см, наибольшим диаметром 8—13 см, диаметром верхней части 4—8 см.
Вариант 5 — глубокие черпаки с плавным абрисом корпуса без выраженного ребра, наибольшее расширение в нижней части тулова (рис. 1: 1, 13, 15, 31, 42, 55). Преобладают сосуды высоких пропорций (соотношение высоты к диаметру тулова 1: 0,9—1: 1, соотношение диаметра тулова и диаметра верхней части 1: 0,7—1: 0,8). Большая часть черпаков имеет округлое дно, иногда с ямкой в центре (рис. 1: 1, 13, 15, 55).
Общим для кружковидных черпаков всех вариантов является практически полное от-
сутствие декора, в тех же случаях, где орнамент нанесен, он довольно однообразен.
Главным отличием от черпаков с мелкой чашечкой является отсутствие резной геометрической орнаментации. Известен только один сосуд из раскопок Восточного Бельского городища, на котором, помимо насечек, был нанесен заштрихованный треугольник (Ков -паненко 1967: рис. 33: 9).
Еще Г. Т. Ковпаненко отметила, что часть ворсклинских глубоких черпаков орнаментирована насечками по ребру, что отличает их от правобережных образцов, которые, как правило, не орнаментированы (Ковпаненко 1967: 119—120). Действительно, при сравнении поселенческих и погребальных материалов эта разница заметна. Орнаментацию насечками на сосудах Днепровского Лесостепного Правобережья встречаем в единичных случаях только на Мотронинском городище и в погребении кургана у с. Фляровка (Ковпанен-ко 1984: рис. 2, 12; Ковпаненко, Бессонова, Скорый 1989: рис. 7, 26), в то время как на Левобережье такой орнамент известен на большинстве памятников. В ряде случаев насечки зафиксированы не только на ребре, но и на ручке сосуда (рис. 4: 3). Однако необходимо подчеркнуть, что и на левом берегу Днепра косыми насечками по ребру украшена только часть черпаков.
При решении вопроса о причинах появления традиции изготовления кружковид-ных черпаков установление времени бытования той или иной формы, особенно нижней хронологической границы, наиболее важно. Поскольку современное состояние абсолютной хронологии раннескифской культуры (РСК) остается дискуссионным из-за различных подходов к датированию материала (см.: Алексеев 2003: 15—37), во избежание путаницы мы будем придерживаться относительной периодизации. За её основу мы принимаем трехступенчатую схему РСК Г. Коссака с дополнениями И. Н. Медведской (Медведская 1992). Кроме того, учитываются и комплексы финального этапа РСК или РСК-3ф, выделенные Д. С. Гречко (2013).
Сегодня можно однозначно констатировать отсутствие прямой хронологической связи кружковидных черпаков с подобными сосудами предскифского времени. Как показали исследования керамического комплекса Жаботинского поселения, новая разновидность черпаков — более глубоких с намечающимся ребром-перегибом, — появляется в финале горизонта Жаботин-Ш (Дараган 2011: 535). До этого времени самой распространенной формой являются низкие черпаки с вы-
сокой ручкой (тип 2 по М. Н. Дараган), которые в слоях горизонта Жаботин-11 составляют 62—92% (Дараган 2011: 533). Кружковидные черпаки не известны в отложениях горизонта А зольника № 5 Западного укрепления Бельского городища, появляясь только в следующем горизонте Б (Шрамко 2006).
Наиболее ранние погребальные комплексы с интересующей нас формой посуды относятся к периоду РСК-2: Герасимовка, к. 1, к. 2, Журовка, к. 406, Бобрица, к. 35 (рис. 2: 3; 3: 3; 4: 10—11). Видимо, к этой же группе можно отнести погребения: Малая Офирна, Фляровка, Мачухи, к. 37 (рис. 2: 8; 3: 4; 4: 5). Исходя из этого, самыми архаичными мы можем считать сосуд грушевидной формы с плавным профилем из к. 406 у с. Журовка и черпаки варианта 1 (рис. 1: 1—5, 49—50). Определенное сходство сосуды данного варианта находят с более низкими и широкими черпаками с короткой шейкой, происходящими из погребений той же хронологической группы: Синявка, к. 100, Перепятиха, — аналогичные черпакам типа 3, выделенным на Жаботинском поселении (Ковпаненко 1981: рис. 41—42; Скорий 1990: рис. 7: 2; Дараган 2011: рис. IV. 5: 1, 4—6). Интерес вызывают также два черпака из к. 15 Стеблевского могильника (Клочко, Скорий 2003: рис. 5: 3—4). Из-за определенных морфологических отличий (высокая ручка, более широкие пропорции тулова) они не были включены в нашу группу. Несмотря на дискуссию по поводу даты данного комплекса (см.: Могилов 2008: 106), эти сосуды, как представляется, можно считать переходными к глубоким кружковид-ным черпакам.
Ве сьма важным является фиксация в одном погребальном комплексе черпаков с глубокой и мелкой чашечкой (Фляровка, Малая Офирна, Мачухи, к. 37), что указывает на параллельные линии развития форм (рис. 2: 8; 3: 4; 4: 5). Это подтверждается и поселенческими материалами. В частности, в раскопе 1 поселения Лихачевка на площадке культового сооружения, рядом с остатками жертвоприношения было обнаружено два черпака: низкий и глубокий (Моруженко 1977: 9). Одновременное бытование низких и глубоких черпаков на протяжении середины VII — первой половины VI в. до н. э. подтверждается материалами из Западного Бельского городища и поселения Царина Могила.
С учётом абсолютных дат комплексов с античным импортом появление кружковидных черпаков можно отнести ко второй-третьей четвертям VII в. до н. э.
№3. 2014
Большинство известных форм происходит из погребальных комплексов следующего этапа РСК-3: Репяховатая Могила, п. 2, Захарейкова Могила, Лазурцы, к. 2, Беретняги, к. 82, Гладковщина, к. 4, Мачухи, к. 18 и, вероятно, Скоробор, к. 8, к. 22 (рис. 2: 1—2; 3: 1, 3; 4: 1, 6—7). Переходную позицию между вторым и третьим этапами РСК занимает к. 407 у с. Журовка (Медведская 1992) (рис. 2: 7).
К финальному этапу раннескифской культуры можем отнести несколько погребений: Журовка, к. 447 и Лубны, к. 11 (рис. 2: 6; 4: 8). Оба содержали античную керамику (ионийское блюдце и коринфский арибалл), датирующуюся в пределах второй — третьей четвертей VI в. до н. э. (Гречко 2013: 150). К этой же группе принадлежит и к. 18 у с. Мачухи с зеркалом «ольвийского» типа (рис. 4: 2).
Верхняя дата бытования кружковидных сосудов и вообще черпаков определяется как погребальными комплексами, так и поселенческими материалами. Наиболее поздними являются грунтовые погребения конца VI — начала V в. до н. э. Пироговского могильника — самого северного памятника в ареале распространения черпаков (Петровська 1970: рис. 14—19; Кубишев, Скиба, Скорий 1995). Черпаки здесь обнаружены в шести могилах, и все имеют асимметрично-биконическое вытянутое тулово (вариант 3). Целые формы найдены в слоях среднескифского периода Хотовского городища (Петровська 1970: рис. 5: 3, 6). Кружковидные черпаки преобладают и среди материалов Мотронинского городища. Основное время их бытования исследователи относят к середине — второй половине VI в. до н. э., при этом несколько форм достоверно происходит из закрытого комплекса, датированного концом VI в. до н. э. (Бессонова, Скорый 2001: 74).
В бассейне Ворсклы верхняя дата кружко-видных черпаков также определяется в рамках конца VI — начала V в. до н. э., что установлено на основании материалов из Восточного Бельского городища, поселений Царина Могила (зольник № 3) и Лисовой Кут, а также городища Полковая Никитовка (Шрамко 1983: рис. 6: 14—15; 11: 3; Мурзин и др. 2001: рис. 24: 1, 3, 8; Скорый 2008: рис. 9: 11).
Одной из причин появления высоких кружковидных черпаков, вероятно, следует считать затухание импульсов гальштатской традиции изготовления чернолощеной геометрической керамики и возвращение к глубоким неорнаментированным формам, бытовавшим на правобережье Среднего Днепра
№3. 2014
Рис. 2. Погребальные комплексы бассейна р. Тясмин с кружковидными черпаками: 1 — Репяховатая Могила, п. 2; 2 — Захарейкова Могила, п. 1; 3 — Журовка, к. 406; 4 — Гуляй-Город, к. 49; 5 — Грушевка, к. 395; 6 — Журовка, к. 447; 7 — Журовка, к. 407; 8 — Фляровка (1, 2 — по Ильинская, Мозолевский, Тереножкин 1980: рис. 11; 14—20; 24; 27; 33—36; 3—7 — по Ильинская 1975: табл. 8—10; 8 — по Ковпаненко 1984: рис. 2). Масштаб произвольный.
Fig. 2. Burial complexes with cup-type scoops from the basin of Tyasmin river: 1 — Repyakhovataja Mogila gr. 2; 2 — Zakharejkova Mogila; 3 — Zhurovka, b. 406; 4 — Gulyay-Gorod, b. 49; 5 — Grushevka, b. 395; 6 — Zhurovka, b. 447; 7 — Zhurovka, b. 407; 8 — Fljarovka (after: 1, 2 — Ильинская, Мозолевский, Тереножкин 1980: рис. 11; 14—20; 24; 27; 33—36; 3—7 — Ильинская 1975: табл. 8—10; 8 — Ковпаненко 1984: рис. 2). Image scale is arbitrary.
Рис. 3. Погребальные комплексы бассейна р. Рось с кружковидными черпаками: 1 — Берестняги, к. 82; 2 — Бо-брица, к. 35; 3 — Лазурцы, к. 2; 4 — Малая Офирна (1 —3 — по Ковпаненко 1981: рис. 8; 22: 2—35; 4 — по Пе-тровська 1968: рис. 4—7). Масштаб произвольный.
Fig. 3. Burial complexes with cup-type scoops from the basin of Ros river: 1 — Berestnjagi, b. 82; 2 — Bobritsa, b. 35; 3 — Lazurtsy, b. 2; 4 — Malaja Ofirna (after: 1 —3 — Ковпаненко 1981: рис. 8; 22: 2—35; 4 — Петровська 1968: рис. 4—7). Image scale is arbitrary.
№3. 2014
с эпохи поздней бронзы. Глубокие черпаки известны в Лесостепи на памятниках белогру-довской и чернолесской культуры (Теренож-кин 1961: 58, 64). Представлены они в степных памятниках Северного Причерноморья белозерского и киммерийского времени, галь-штатских памятниках Карпато-Подунавья (Мелюкова 1958: рис. 16, 21; 1979: рис. 17—18;
Гаврилюк 1979: рис. 3; Махортых 2005: рис. 44: 10—15). В то же время факт наследования предшествующей местной традиции вызывает сомнения: на это указывают некоторые отличия в морфологии сосудов, их пропорциях и оформлении ручек; при этом круж-ковидные формы черпаков отсутствуют в материалах поселений жаботинского этапа.
Рис. 4. Погребальные комплексы Днепровского Лесостепного Левобережья с кружковидными черпаками. 1 — Гладковщина, к. 4; 2 — Мачухи, к. 18, п. 1; 3 — Мачухи, к. 18, п. 2; 4 — Мачухи, к. 19; 5 — Мачухи, к. 37; 6 — Скоробор, к. 8; 7 — Скоробор, к. 22; 8 — Лубны, к. 11; 9 — Лубны, к. 4, п. 3; 10 — Герасимовка, к. 1; 11 — Гера-симовка, к. 2 (1 — по Григорьев, Скорый 2012: рис. 12—14; 2—5 — по Ковпаненко 1970: рис. 4: 25—33; 5: 1 —5; 7: 1—7; 6, 7 — по Шрамко 1994: рис. 4: 3—5; 6: 28—31; 11: 20—22; 13; 8, 9 — по Супруненко 2000: 123, 182; 10, 11 — по Ильинская 1968: табл: 45, 46). Масштаб произвольный.
Fig. 4. Burial complexes with cup-type scoops from the Forest-Steppe region of the Left Bank of Dnieper river. 1 — Gladkovshina, b. 4; 2 — Machukhi, b. 18, gr. 1; 3 — Machukhi, b. 18, gr. 2; 4 — Machukhi, b. 19; 5 — Machukhi, b. 37; 6 — Skorobor, b. 8; 7 — Skorobor, b. 22; 8 — Lubny, b. 4; 9 — Lubny, b. 11; 10 — Gerasimovka, b. 1; 11 — Gerasimovka, b. 2 (after: 1 — Григорьев, Скорый 2012: рис. 12—14; 2—5 — Ковпаненко 1970: рис. 4: 25—33; 5: 1—5; 7: 1—7; 6, 7 — Шрамко 1994: рис. 4: 3—5; 6: 28—31; 11: 20—22; 13; 8, 9 — Супруненко 2000: 123, 182; 10, 11 — Ильинская 1968: табл: 45, 46). Image scale is arbitrary.
№3. 2014
По нашему мнению, решение вопроса генезиса глубоких черпаков упирается во время появления и контекст обнаружения их наиболее ранних образцов. Основная масса кружко-видных черпаков раннего (РСК-2) и основного (РСК-3) периодов их бытования происходит из погребений, которые большинством исследователей интерпретируются как захоронения скифской военной аристократии и содержат черты кочевнического погребального ритуала (Скорый 2003: табл. 2). Появление их совпадает со временем изменений в материальной культуре Лесостепи и внедрением комплекса предметов келермесского типа. С. А. Скорый
связывает древности этих двух этапов со второй «кавказской» волной скифов, инвентарь большинства погребений которой «имеет ярко выраженный кавказский и переднеазиатский колорит» (Скорый 2003: 77). В определенной степени это касается и керамического набора. Кружковидные черпаки из памятников Среднего Поднепровья обнаруживают некоторое сходство с лепными кружками из воинских захоронений Северного Кавказа на могильниках Нартан, Новозаведенное-11 и Краснознаменное (рис. 5).
По справедливому замечанию В. Е. Мас-лова, комплекс керамики из могильников
Рис. 5. Лепные кружки из погребальных комплексов конца VII — VI вв. до н. э. кочевников Северного Кавказа. 1 —16 — Нартанский могильник, к. 5—7, 9, 10, 15, 16, 20, 22; 17—22 — Краснознаменский могильник, к. 1, 3, 7—8; 23 — ст. Ассиновская, к. 10; 24—25 — Новозаведенное-11, к. 6, 14 (1 —16 — по Батчаев 1985: табл. 19: 4; 21: 2, 4; 23: 4—5; 27: 12—14; 29: 3; 39: 36—39; 41: 34; 48: 47, 48; 51: 34; 17—22 — по Петренко 2006: табл. 69; 23 — по Бурков, Маслов 2007: рис. 7: 1; 24 — по Петренко, Маслов, Канторович 2006: рис. 2: А; 25 — по Петренко, Маслов, Канторович 2000: рис. 9).
Fig. 5. Hand-molded cups from burial complexes of nomads of the Northern Caucasus (late 7th — 6th centuries BC). 1 —16 — Nartan, b. 5—7, 9, 10, 15, 16, 20, 22; 17—22 — Krasnoe Znamya, b. 1, 3, 7—8; 23 — Assinovskaja, b. 10; 24—25 — Novozavedenoe-II, b. 6, 14 (after: 1—16 — Батчаев 1985: табл. 19: 4; 21: 2, 4; 23: 4—5; 27: 12—14; 29: 3; 39: 36—39; 41: 34; 48: 47, 48; 51: 34; 17—22 — Петренко 2006: табл. 69; 23 — Бурков, Маслов 2007: рис. 7: 1; 24 — Петренко, Маслов, Канторович 2006: рис. 2: А; 25 — Петренко, Маслов, Канторович 2000: рис. 9).
№3. 2014
скифской дружинной знати Предкавказья «обладает столь выразительными особенностями, что его следует рассматривать как новое культурное явление» (Маслов 2006: 79). Наиболее распространенными среди новых форм посуды становятся кружки, генезис которых в гончарной традиции местных племен исследователь связывает с появлением на Северном Кавказе памятников скифской архаической культуры и господствующей моды, формировавшейся новой элитой. При этом происхождение самой формы кружек предлагается выводить из керамических форм Восточного Закавказья, с населением которого скифы поддерживали культурные контакты (Маслов 2006: 85—86). У нас не вызывает сомнения, что северокавказские образцы не являются импортом, а изготовлены местными масте-
рами. При сравнении лепных кружек из могильников Северного Кавказа заметны определенные локальные отличия, выраженные как в морфологии, так и в орнаментации, отражающие местные элементы гончарных традиций (рис. 5). Обращает внимание, что мода на наборы посуды (корчага, миска, черпак), характерная для захоронений скифской знати Кавказа, находит отражение и в погребальной традиции кочевников лесостепного Поднеп-ровья.
Аналогии кружковидным черпакам известны в комплексах западного варианта кобан-ской культуры и Восточном Закавказье (рис. 6: 6—12). Среди керамического комплекса меот-ских памятников правобережья Кубани также имеется ряд соответствий (рис. 6: 1—5). По Н. Ю. Лимберис и И. И. Марченко, это
Рис. 6. Лепные кружки из погребальных комплексов конца VII — VI вв. до н. э. меотов, западного варианта кобанской культуры и Восточной Грузии. 1 — Старокорсунское-2 п. 266в; 2 — хут. Ленина-2, п. 46; 3 — Старокорсунское-2, п. 332з; 4 — Старокорсунское-2-1999, п. N/«3»; 5 — Усть-Лабинский-2-1937, п. 18; 6—7 — Карабашево; 8—9 — Султан-гора 3; 10—12 — Грмахевистави (1 —5 — по Лимберис, Марченко 2013: рис. 9: 12—14; 13: 4; 100: 8; 6, 7 — по Козенкова 1989: табл. 44: 25, 26; 8, 9 — по Членова 1984: рис. 3: 6, 8; 10—12 — по Абрамова 1984: рис. 2: 9—11).
Fig. 6. Hand-molded cups from Maeotian burial complexes of the late 7th — 6th centuries BC (Western variant of Koban culture and Eastern Georgia). 1 — Starokorsunskoe-2 gr. 266v; 2 — Lenin khutor-2, gr. 46, 3 — Starokorsunskoe-2 gr. 332z; 4 — Starokorsunskoe-2, 1999, gr. II/"Z"; 5 — Ust-Laba-2, 1937, gr. 18; 6—7 — Karabashevo; 8—9 — Sultan-gora 3, 10—12 — Grmakhevistavi (after: 1—5 — Лимберис, Марченко 2013: рис. 9: 12—14; 13: 4; 100: 8; 6, 7 — Козенкова 1989: табл. 44: 25, 26; 8, 9 — Членова 1984: рис. 3: 6, 8; 10—12 — Абрамова 1984: рис. 2: 9—11).
№3. 2014
кувшинчики типа 5, которые не находят параллелей в протомеотское время и появляются лишь в комплексах первой половины VI в. до н. э., что также можно связывать с влиянием кочевых скифов (Лимберис, Марченко 2012: 20—21).
При сравнении кружковидных черпаков Среднего Поднепровья с указанными аналогиями из Предкавказья и Кубани заметна разница в некоторых признаках: оформлении ручки, орнаментации и некоторых отличиях профиля. При этом везде сохраняется общая форма кружки, размеры и пропорции, тулово с выделенным ребром или перегибом. Все это указывает на местное производство, а также на переработку этой идеи с учетом местных гончарных традиций.
Вместе с тем нам не известны аналогии кружковидным черпакам на территориях к западу от Среднего Поднепровья — на памятниках Среднего Поднестровья и По-бужья, Днестровско-Прутского междуречья. Некоторое сходство заметно только с глубокими кружками с биконическим туловом и высокой петельчатой ручкой из более поздних памятников Карпато-Подунавья VI в. до н. э. (Кетепс7е1 2001—2002: ЛЬЬ. 1: 3; 3: 29; 5: 6—8; 10: 20; 11: 11), в частности, погребений т. н. «ЛКоЫ-Огирре», с которой связываются
исторические судьбы носителей раннескифского комплекса украинской Лесостепи (Да-раган 2011: 632).
В конце VI — начале V в. до н. э. традиция изготовления черпаков у населения Среднего Поднепровья прерывается. Одновременно появляется ряд новых керамических форм, среди которых известны кружки. Именно в этой категории посуды находят своё продолжение глубокие черпаки. Практически все ранние образцы имеют лощеную или подлоще-ную поверхность и размеры, аналогичные кружковидным черпакам, а некоторые из них имеют приподнятую ручку (Петренко 1967: 22; табл. 7: 1, 2; 8: 1—4; Супруненко 1996: рис. 19). Особый интерес представляет кружка из Восточного Бельского городища, на ко -торой сохранился небольшой выступ на ручке, характерный для черпаков (Шрамко 1983: рис. 11: 2).
В целом, глубокие кружковидные черпаки, которые появляются в Среднем Поднеп-ровье одновременно с проникновением скифов «кавказской» волны, можно рассматривать как инновационное явление, связанное с традициями новых завоевателей, в значительной степени повлиявших на материальную культуру местного населения, в том числе и на керамический набор.
№3. 2014
Литература
Абрамова М. А. 1984. О происхождении северокавказской керамики с зооморфными ручками. В: Мелюкова А. И., Мошкова М. Г., Петренко В. Г. (ред.). Древности Евразии в скифо-сарматское время. Москва: Наука, 15—20.
Алексеев А. Ю. 2003. Хронография Европейской Скифии VII—IVвеков до н. э. Санкт-Петербург: Госу-дарственный Эрмитаж.
Батчаев В. М. 1985. Древности предскифского и скифского периодов. Археологические исследования на новостройках Кабардино-Балкарии 2. Нальчик: Эльбрус, 7—115.
Бессонова C. С., Скорый С. А. 2001. Мотронинское городище скифской эпохи (по материалам раскопок 1988—1996 гг.). Киев; Краков: Киевская типография ФПУ
Бурков С. Б., Маслов В. Е. 2007. Воинские погребения из курганов у станицы Ассиновской. В: Козен-кова В. И., Малашев В. Ю. (отв. ред.). Северный Кавказ и мир кочевников в раннем железном веке. Сборник памяти М. П. Абрамовой. Москва: ИА РАН ; Таус, 295—320.
Горбов В. Н. 1986. К вопросу о типологии черпаков Среднего Поднепровья. В: Андриенко В. П. (отв. ред.). Проблемы охраны и исследования памятников археологии в Донбассе. Обл. науч.-практ. семинар, 10—11 апр. 1986. Донецк: Донецкий областной краеведческий музей, 41—42.
Гречко Д. С. 2013. О памятниках киммерийцев и «ранне-скифской» культуре. Stratum plus (3), 133—154.
Григорьев В. П., Скорый С. А. 2012. Курганы у села Гладковщина — памятники эпохи скифской архаики в Левобережной Приднепровской террасовой Лесостепи. В: Blajer W. (red.). Peregri-nationes archaelogicae in Asia et Europa Joanni Chochorowski dedicatae. Krakow: Profil-Archeo, 441—459.
Дараган М. Н. 2011. Начало раннего железного века в Днепровской Правобережной Лесостепи. Киев: КНТ.
taie^ra В. А. 1952. Верхньосульська експедищя 1947 р. АП УРСР VI, 34—41.
Ильинская В. А. 1968. Скифы Днепровского Лесостепного Левобережья (курганы Посулья). Киев: Наукова думка.
Ильинская В. А. 1975. Раннескифские курганы бассейна р. Тясмин. Киев: Наукова думка.
Ильинская В. А., Мозолевский Б. Н., Тереножкин А. И. 1980. Курганы VI в. до н. э. у с. Матусов. В: Тере-ножкин А. И. (отв. ред.). Скифия и Кавказ. Киев: Наукова думка, 31—63.
Кашуба М. Т., Левицкий О. Г. 2011. Заметка о происхождении одной категории сосудов для питья позднейшего предскифского — раннескиф-ского времени в Северном Причерноморье. В: Посохов С. И. (отв. ред.). Древности Восточной Европы. Сборник науч. трудов к 90-летию Б. А. Шрамко. Харьков: ХНУ им. В. Н. Каразина, 148—159.
Клочко В. I., Скорий С. А. 1993. Курган № 15 бшя с. Сте-блева у Пороса. Археологiя (2), 71—84.
Ковпаненко Г. Т. 1970. Кургани поблизу с. Мачухи на Полтавщиш. Археологiя XXIV 146—169.
Ковпаненко Г. Т. 1981. Курганы раннескифского времени в басейне р. Рось. Киев: Наукова думка.
Ковпаненко Г. Т. 1984. «Червона могила» у с. Фляр-ковка. В: Мелюкова А. И., Мошкова М. Г., Петренко В. Г. (ред.). Древности Евразии в скифо-
сарматское время. Москва: Наука, 107—113.
Ковпаненко Г. Т., Бессонова С. С., Скорый С. А. 1989. Памятники скифской эпохи Днепровского Лесостепного Правобережья. Киев: Наукова думка.
Козенкова В. И. 1989. Кобанская культура. Западный вариант. САИ В2—6.
Кубишев А. I., Скиба Л. G., Скорий С. А. 1995. Похован-ня сюфського часу Пиропвського могильника. Археологш (1), 100—111.
Лимберис Н. Ю., Марченко И. И. 2012. Меотские древности VI—V вв. до н. э. (по материалам грунтовых могильников правобережья Кубани). Краснодар: Кубанский государственный университет.
Маслов В. Е. 2006. К вопросу о формировании керамического комплекса раннескифского времени в Центральном Предкавказье. РА (1), 79—87.
Махортых С. В. 2005. Киммерийцы Северного Причерноморья. Киев: Шлях.
Медведская И. Н. 1992. Периодизация скифской архаики и Древний Восток. РА (3), 86—107.
Мелюкова А. И. 1958. Памятники скифского времени лесостепного Среднего Поднестровья. МИА 64, 5—102.
Мелюкова А. И. 1978. Скифия и фракийский мир. Москва: Наука.
Могилов О. Д. 2008. Спорядження коня сшфсьmï доби у лкостепу Схiдноï Свропи. Кив; Кам'янець-Подльський: 1А НАНУ
Моруженко А. А. 1977. Отчет лесостепной скифской экспедиции Донецкого госуниверситета о разведках и раскопках в 1977 году. НА ИА НАНУ № 1977/87.
Моруженко А. А. 1982. Отчет лесостепной скифской экспедиции ДонГУ о работах в 1982 г. НА ИА НАНУ, № 1982/140.
Мурзин и др. 1998: Мурзин В. Ю., Ролле Р., Херц В., Махортых С. В., Белозор В. П. 1998. Исследования совместной Украинско-Немецкой археологической экспедиции в 1997 г. Киев: Институт археологии НАН Украины.
Мурзин и др. 2001: Мурзин В. Ю., Ролле Р., Херц В., Скорый С. А., Махортых С. В., Белозор В. П. 2001. Исследования совместной Украинско-Немецкой археологической экспедиции в 2000 г. Киев: Институт археологии НАН Украины.
Петренко В. Г. 1967. Правобережье Среднего Приднепровья в V—III вв. до н. э. САИ Д1—4.
Петренко В. Г., Маслов В. Е., Канторович А. Р. 2000. Хронология центральной группы курганов могильника Новозаведенное-II. В: Гуляев В. И., Ольховский В. С. (отв. ред.). Скифы и сарматы в VII—III вв. до н. э.: палеоэкология, антропология и археология. Москва: Ин-т археологии РАН, 238—248.
Петренко В. Г. 2006. Краснознаменский могильник. Элитные курганы раннескифской эпохи на Северном Кавказе. Москва; Берлин; Бордо: Палеограф.
Петренко В. Г., Маслов В. Е., Канторович А. Р. 2006. Погребения подростков в могильнике Новоза-веденное-II. В: Петренко В. Г., Яблонский Л. Т. (отв. ред.). Древности скифской эпохи. Москва: ИА РАН, 388—423.
Петровська G. О. 1968. Курган VI ст. до н. е. бшя с. Мала Офiрна на Кшвщиш. Археологш ХХ1, 164—174.
Петровська G. О. 1970. Ранньосюфсью пам'ятки на твденнш околищ Киева. Археологiя ХХ1У, 129—145.
№3. 2014
Скорий С. А. 1990. Курган Переп'ятиха (До етно-кулътурно! icmopñ Днтровсъкого Лкостепового Правобережжя). Кигв: Наукова думка.
Скорый С. А. 2003. Скифы в Днепровской Правобережной Лесостепи (проблема выделения иранского этнокультурного элемента). Киев: 1А НАНУ
Скорый С. А. 2008. Селище в ур. Лисовый Кут на Большом укреплении Бельского городища. Revista Arheologica (4), 146—179.
Супруненко О. Б. 1996. Розкопки Бшьського курганного некрополю «Б». В: Супруненко О. Б. (вщп. ред.). Быъсъке городище в контекстi вивчення пам 'яток раннъого залiзного вщ Свропи. Полтава: Археолопя, 88—120.
Супруненко О. Б. 2000. Археологiя в дiялъностi першого приватного музею Украти (Лубенсъкий музей К. М. СкржинсъкоТ). Кигв; Полтава: Археологм.
Тереножкин А. И. 1961. Предскифский период на Днепровском Правобережъе. Киев: АН УССР.
Ф1алко О. G., Болтрик Ю. В. 2003. Напад скiфiв на Трахmемирiвсъке городище. Кигв: КОРВ1Н ПРЕСС.
Черненко и др. 2004: Черненко Е. В., Ролле Р., Скорый С. А., Махортых С. В., Герц В., Белозор В. П.
Исследования совместной Украинско-Немецкой археологической экспедиции в 2003 г. Киев: Институт археологии НАН Украины.
Членова Н. Л. 1984. Могильник VI в. до н. э. Султан-гора III под Кисловодском. В: Мелюкова А. И., Мошкова М. Г., Петренко В. Г. (ред.). Древности Евразии в скифо-сарматское время. Москва: Наука, 235—241.
Шрамко Б. А. 1983. Архаическая керамика Восточного укрепления Бельского городища и проблема происхождения его обитателей. АСГЭ (23), 73—92.
Шрамко Б. А. 1987. Бельское городище скифской эпохи (город Гелон). Киев: Наукова думка.
Шрамко Б. А. 1994. Новые раскопки курганов в могильнике Скоробор. Древности 1994. Харьковский историко-археологический ежегодник. Харьков: Бизнес Информ, 102—126.
Шрамко И. Б. 1995. Раскопки на Западном укреплении Бельского городища в 1994 г. Древности 1995. Харьковский историко-археологический ежегодник. Харьков: Бизнес Информ, 174.
Kemenczei T. 2001—2002. Beiträge zur Schmuckmode der Alföld-Gruppe Skitischer Prägung. Folia Archaelo-gica XLIX—L. Budapest, 29—73.
References
Abramova, M. A. 1984. In Drevnosti Evrazii v skifo-sarmatskoe vremia (Antiquities of Eurasia in Scythian and Sarmatian time). Moscow: Nauka, 15—20 (in Russian).
Alexeev, A. Yu. 2003. Khronografiia Evropeiskoi Skifii VII— IV vekov do n. e. (The chronography of European Scythia in 7th—4th centuries BC). Saint Petersburg: Gosudarstven-nyi Ermitazh (in Russian).
Batchaev, V. M. 1985. In Arkheologicheskie issledovaniia na no-vostroikakh Kabardino-Balkarii (Salvage archaeological investigations in Kabardino-Balkaria) 2. Nalchik: Elbrus, 7—115 (in Russian).
Bessonova, C. S., Skory, S. A. 2001. Motroninskoe gorodishche skifskoi epokhi (po materialam raskopok 1988—1996 gg.) (Motroninskoe fortified settlement from Scythian epoch (basing on the materials from the excavations in 1988— 1996)). Kiev; Krakov: Kievskaia tipografiia FPU (in Russian).
Burkov, S. B., Maslov, V. E. 2007. In Severnyi Kavkaz i mir kochevnikov v rannem zheleznom veke (Northern Caucasus and nomadic world in Early Iron Age). Moscow: IA RAN; Taus, 295—320 (in Russian).
Gorbov, V. N. 1986. In Problemy okhrany i issledovaniia pamiat-nikov arkheologii v Donbasse (Problems of protection and investigation of archaeological sites in Donbass region). Donetsk: Donetskii oblastnoi kraevedcheskii muzei, 41— 42 (in Russian).
Grechko, D. S. 2013. In Stratum plus. Arkheologiia i kul'turnaia antropologiia (Stratum plus. Archaeology and Cultural Anthropology) (3), 133—154 (in Russian).
Grigoriev, V. P., Skory, S. A. 2012. In Peregrinationes archaelogi-cae in Asia et Europa Joanni Chochorowski dedicatae. Krakow: Profil-Archeo, 441—459 (in Russian).
Daragan, M. N. 2011. Nachalo rannego zheleznogo veka v Dneprovskoi Pravoberezhnoi Lesostepi (The beginning of Early Iron Age in the forest-steppe zone of the right bank of Dnieper). Kiev: KNT (in Russian).
Ilyinskaya, V. A. 1952. In Arkheolohichni pam'yatky URSR (Archaeological sites of URSR ) VI, 34—41 (in Ukrainian).
Ilyinskaya, V. A. 1968. Skify Dneprovskogo Lesostepnogo Levoberezh'ia (kurgany Posul'ia) (Scythians of the forest-steppe zone of the right bank of Dnieper (Posul'ie barrows)). Kiev: Naukova dumka (in Russian).
Ilyinskaya, V. A. 1975. Ranneskifskie kurgany basseina r. Tiasmin (Early Scythian barrows in the bassin of the river Tia-smyn). Kiev: Naukova dumka (in Russian).
Ilyinskaya, V. A., Mozolevskii, B. N., Terenozhkin, A. I. 1980. In Skifiia i Kavkaz (Scythia and Caucasus). Kiev: Naukova
dumka, 31—63 (in Russian).
Kashuba, M. T., Levitski, O. G. 2011. In Drevnosti Vostochnoi Ev-ropy (Antiquities of the Eastern Europe). Kharkov: KhNU, 148—159 (in Russian).
Klochko, V. I., Skory, S. A. 1993. In Arkheolohiya (Archaeology) (2), 71—84 (in Ukrainian).
Kovpanenko, H. T. 1970. In Arkheolohiya (Archaeology) XXIV, 146—169 (in Ukrainian).
Kovpanenko, G. T. 1981. Kurgany ranneskifskogo vremeni v baseine r. Ros' (Early Scythian barroes in the basin of Ros' river). Kiev: Naukova dumka (in Russian).
Kovpanenko, G. T. 1984. In Drevnosti Evrazii v skifo-sarmatskoe vremia (Antiquities of Eurasia in Scythian and Sarmatian time). Moscow: Nauka, 107—113 (in Russian).
Kovpanenko, G. T., Bessonova, S. S., Skoryi, S. A. 1989. Pa-miatniki skifskoi epokhi Dneprovskogo Lesostepnogo Pravoberezh'ia (Monuments from the Scythian epoch in the forest-steppe zone of the left bank of Dnieper). Kiev: Naukova dumka (in Russian).
Kozenkova, V. I. 1989. Kobanskaia kul'tura. Zapadnyi variant (Ko-ban culture. Western variant). Svod arkheologicheskikh istochnikov (Corpus of Archaeological Sources) V2—6 (in Russian).
Kubyshev, A. I., Skiba, L. E., Skory, S. A. 1995. In Arkheolohiya (Archaeology) (1), 100—111 (in Ukrainian).
Limberis, N. Yu., Marchenko, I. I. 2012. Meotskie drevnosti VI— V vv. do n. e. (po materialam gruntovykh mogil'nikov pravoberezh'ia Kubani) (Maeotae antiquities from 6"1—5"1 centuries BC (basing on the materials from the flat necropolises on the right bank of Kuban)). Krasnodar: Kubanskii gosudarstvennyi universitet (in Russian).
Maslov, V. E. 2006. In Rossiiskaia Arkheologiia (Russian Archaeology) (1), 79—87 (in Russian).
Makhortykh, S. V. 2005. Kimmeriitsy Severnogo Prichernomor'ia (The Cimmerians of North Pontic Area). Kiev: Shliakh (in Russian).
Medvedskaya, I. N. 1992. In Rossiiskaia Arkheologiia (Russian Archaeology) (3), 86—107 (in Russian).
Melyukova, A. I. 1958. In Materialy i issledovaniia po arkheologii SSSR (Materials and researces on the archaeology of USSR) 64, 5—102 (in Russian).
Melyukova, A. I. 1978. Skifiia i frakiiskii mir (Scythia and Thracian world). Moscow: Nauka (in Russian).
Mogilov, O. D. 2008. Sporyadzhennya konya skifs'ko'i doby u lisostepu Skhidnoi Yevropy (Scythian-time horse garment in the forest-steppe zone of Eastern Europe). Kiev; Kamenets-Podolsky: IA NANU (in Ukrainian).
№3. 2014
Moruzhenko, A. A. 1977. Otchet lesostepnoi skifskoi ekspeditsii Donetskogo gosuniversiteta o razvedkakh i raskopkakh v 1977 godu (Report of the forest-steppe Scythian expedition of Donetsk State university on the fieldwalking and excavations in 1977). Naukovii arkhiv IA NANU (Scientific archive of the Institute of Archaeology of the National Academy of Sciences of Ukraine). № 1977/87 (in Russian).
Moruzhenko, A. A. 1982. Otchet lesostepnoi skifskoi ekspeditsii DonGU o rabotakh v 1982 g. (Report of the forest-steppe Scythian expedition of Donetsk State university on the field works in 1982). Naukovii arkhiv IA NANU (Scientific archive of the Institute of Archaeology of the National Academy of Sciences of Ukraine). № 1982/140 (in Russian).
Murzin, V. Yu., Rolle, R., Hertz, V., Makhortykh, S. V., Belozor, V. P. 1998. Issledovaniia sovmestnoi Ukrainsko-Nemetskoi arkheologicheskoi ekspeditsii v 1997 g. (Investigations of the joint Ukrainian-German archaeological expedition in 1997). Kiev: Institut arkheologii NAN Ukrainy (in Russian).
Murzin, V. Yu., Rolle, R., Hertz, V., Skory, S. A., Makhortykh, S. V., Belozor, V. P. 2001. Issledovaniia sovmestnoi Ukrainsko-Nemetskoi arkheologicheskoi ekspeditsii v 2000 g. (Investigations of the joint Ukrainian-German archaeological expedition in 2000). Kiev: Institut arkheologii NAN Ukrainy (in Russian).
Petrenko, V. G. 1967. Pravoberezh'e Srednego Pridneprov'ia v VIII vv. do n. e. (The right bank of the middle Dnieper basin in the 5'h—3rd centuries BC). Svod arkheologicheskikh is-tochnikov (Corpus of Archaeological Sources) D1—4 (in Russian).
Petrenko, V. G., Maslov, V. E., Kantorovich, A. R. 2000. In Skify i sarmaty v VII—III vv. do n. e.: paleoekologiia, an-tropologiia i arkheologiia (Scythians and Sarmatians in 7th—3rd centuries BC: paleoecology, anthropology and archaeology). Moscow: IA RAN, 238—248 (in Russian).
Petrenko, V. G. 2006. Krasnoznamenskii mogil'nik. Elitnye kurgany ranneskifskoi epokhi na Severnom Kavkaze (Krasnoznamenskii necropolis. Elite barrows from the Early Scythian period in Northern Caucasus). Moscow; Berlin; Bordo: Paleograf (in Russian).
Petrenko, V. G., Maslov, V. E., Kantorovich, A. R. 2006. In Drevnos-ti skifskoi epokhi (Antiquities from the Scythian epoch). Moscow: IA RAN, 388—423 (in Russian).
Petrovskaya, E. O. 1968. In Arkheolohiya (Archaeology) XXI, 164—174 (in Ukrainian).
Petrovskaya, E. O. 1970. In Arkheolohiya (Archaeology) XXIV, 129—145 (in Ukrainian).
Skory, S. A. 1990. Kurhan Perep'yatykha (Do etnokul'turnoi istorii Dniprovs'koho Lisostepovoho Pravoberezhzhya) (Perep'yatykha barrow (On the ethnocultural history of
the forest-steppe zone of the right bank of Dnieper)). Kiev: Naukova dumka (in Ukrainian).
Skory, S. A. 2003. Skify v Dneprovskoi Pravoberezhnoi Lesostepi (problema vydeleniia iranskogo etnokul'turnogo elementa) (Scythians in the forest-steppe zone of the right bank of Dnieper (the problem of emphasize of Iranian ethnocul-tural element)). Kiev: IA NANU (in Russian).
Skory, S. A. 2008. In Revista Arheologica (4), 146—179 (in Russian).
Suprunenko, O. B. 1996. In Bil's'ke horodyshche v konteksti vyvchennya pam'yatok rann'oho zaliznoho viku Yevropy (Bil's'ke fortified settlement in the context of research of Early Iron Age sites in Europe). Poltava: Arkheolohiya, 88—120 (in Ukrainian).
Suprunenko, O. B. 2000. Arkheolohiya v diyal'nosti persho-ho pryvatnoho muzeyu Ukrainy (Lubens'kyj muzej K. M. Skrzhyns'koi) (Archaeology in the activity of the first private museum of Ukraine (Lubensk museum of K. M. Skrzhyns'kaia)). Kiev; Poltava: Arkheolohiya (in Ukrainian).
Terenozhkin, A. I. 1961. Predskifskii period na Dneprovskom Pravoberezh'e (The Pre-Scythian period on the right bank of Dnieper). Kiev: AN USSR (in Russian).
Fialko, E. E., Boltrik, Yu. V. 2003. Napad skifiv na Trakhtemirivs'ke gorodishche (Scythian assault on Trakhtemirivs'ke fortified settlement). Kiev: Korvin Press (in Russian).
Chernenko, E. V., Rolle, R., Skory, S. A., Makhortykh, S. V., Hertz, V., Belozor, V. P. 2004. Issledovaniia sovmest-noi Ukrainsko-Nemetskoi arkheologicheskoi ekspeditsii v 2003 g. (Investigations of the joint Ukrainian-German archaeological expedition in 2003). Kiev: Institut arkheologii NAN Ukrainy (in Russian).
Chlenova, N. L. 1984. In Drevnosti Evrazii v skifo-sarmatskoe vre-mia (Antiquities of Eurasia in Scythian and Sarmatian time). Moscow: Nauka, 235—241 (in Russian).
Shramko, B. A. 1983. In Arheologicheskii sbornik Gosudarstven-nogo Ermitazha (Archeological Bulletin of the State Hermitage Museum) (23), 73—92 (in Russian).
Shramko, B. A. 1987. Bel'skoe gorodishche skifskoi epokhi (gorod Gelon) (Bel'sk fortified settlement of the Scythian epoch (the town of Gelon)). Kiev: Naukova dumka (in Russian).
Shramko, B. A. 1994. In Drevnosti 1994. Khar'kovskii istoriko-arkheologicheskii ezhegodnik (Antiquities 1994. Kharkov historical and archaeological annual). Kharkov: Biznes Inform, 102—126 (in Russian).
Shramko, I. B. 1995. In Drevnosti 1995. Khar'kovskii istoriko-arkheologicheskii ezhegodnik (Antiquities 1995. Kharkov historical and archaeological annual). Kharkov: Biznes Inform, 174 (in Russian).
Kemenczei, T. 2001—2002. Beiträge zur Schmuckmode der Alföld-Gruppe Skitischer Pragung. Folia Archaelogica XLIX—L. Budapest, 29—73.
Статья поступила в номер 14 января 2014 г.
Konstantyn Pelyashenko (Kharkov, Ukraine). Regional municipal institution "Kharkiv Historical Museum" 1. Konstantyn Pelyashenko (Harkov, Ucraina). Institutia municipalâ regionalâ „Muzeul de istorie din Harkov". Пеляшенко Константин Юрьевич (Харьков, Украина). Областное коммунальное учреждение «Харьковский исторический музей».
E-mail: [email protected]
Address: 1 University St., 5, Kharkov, 61003, Ukraine
