CC BY
12
УДК 902
DOI: 10.24412/2658-7637-2022-21-86 -94
К.А. Руденко1
КРИЗИСНЫЕ ТРАНСФОРМАЦИИ В ВОЛЖСКОЙ БУЛГАРИИ В Х - XIII ВВ. (ПО ДАННЫМ АРХЕОЛОГИИ)
1Казанский государственный институт культуры, Казань, Российская Федерация
История Волжской Булгарии в настоящее время рассматривается как единый поступательный процесс, наступивший в Х веке и продолжавшийся до начала XIII столетия, когда это государство завоевали монгольские армии. В эту схему были включены и археологические материалы. Однако, даже в публикациях материалов раскопок городищ и селищ, были описаны случаи, когда их существование заканчивалось каким-либо событием, связанным со значительными разрушениями и следами насилия над жителями. Первые такие случаи были описаны при исследовании больших городищ - Булгара и Биляра. Они, как правило, связывались с монгольским нашествием или вторжениями иноземных войск ордынских правителей во второй половине XIV столетия. Для домонгольского периода также имелись сведения о случаях опустошительных разрушений, однако, ученые, как правило, ограничивались только констатацией этого факта. Комплексное изучение этого вопроса, показало, что было четыре кризисных трансформации, самыми важными из которых были те, что пришлись на рубеж XI - XII и XII веков, а самым ужасающим по своим последствиям - монгольское завоевание в первой трети XIII столетия. Археологическими признаками кризисных трансформаций являются зарытые в это время клады, следы разрушений на поселениях с человеческим жертвами, прекращения по этой причине функционирования поселений или замедление их развития. При наличии данных, можно к этому добавить антропологические изменения в составе населения, инновации в погребальном обряде или изменения в уже существовавшем. Также должны прослеживаться и инновации в материальной культуре. Выдвинутая автором гипотеза, дает возможность понять динамику развития поселенческой булгарской структуры на протяжении домонгольского времени и тенденций развития материальной культуры этого периода.
Ключевые слова: Волжская Булгария, кризисные трансформации, кочевники, клады, хронология, булгарская поселенческая структура.
K.A. Rudenko1
CRISIS TRANSFORMATIONS IN THE VOLGA BULGARIA IN X - XIII CENTURIES (ACCORDING TO ARCHEOLOGY)
1Kazan State Institute of Culture, Kazan, Russian Federation
The history of Volga Bulgaria is currently regarded as a single progressive process that began in the 10th century and continued until the beginning of the 13th century, when this state was conquered by the Mongol armies. Archaeological materials were also included in this scheme. However, even in the publications of materials from excavations of settlements and settlements, cases were described when their existence ended with some event associated with significant destruction and traces of violence against the inhabitants. The first such cases were described in the study of large settlements - Bulgar and Bilyar. They, as a rule, were associated with the Mongol invasion or invasions of foreign troops of the Horde rulers in the second half of the 14th century. For the pre-Mongol period, there was also information about cases of devastating destruction, however, scientists, as a rule, limited themselves to stating this fact. A comprehensive study of this issue showed that there were four crisis transformations, the most important of which were those that occurred at the turn of the 11th - 12th and 12th centuries, and the most horrifying in its consequences was the Mongol conquest in the first third of the 13th century. Archaeological signs of crisis transformations are treasures buried at that time, traces of destruction in settlements with human casualties, cessation of functioning of settlements for this reason or slowdown in their development. Given the availability of
data, one can add to this anthropological changes in the composition of the population, innovations in the burial rite, or changes in the already existing one. Innovations in material culture should also be traced. The hypothesis put forward by the author makes it possible to understand the dynamics of the development of the settlement Bulgar structure during the pre-Mongolian time and the development trends of the material culture of this period.
Keywords: Volga Bulgaria, crisis transformations, nomads, treasures, chronology, Bulgar settlement structure.
В Х - начале XIII в. в Волжско-Камском регионе политической и экономической доминантой являлось государство Волжская Булгария. Это была страна с многочисленным населением и развитой поселенческой структурой. Последняя, в археологическом выражении, представлена 152 городищами и более чем полутора тысячью селищ [Фахрутдинов, 1975; Фахрутдинов, 1990, с. 71-78]. Остатки булгарских поселений (городищ и селищ) составляют поселенческие агломерации нескольких уровней [Руденко, 2014, с. 186-193]. На формирование и развитие агломераций разного уровня оказывало влияние большое количество факторов. В самом начале формирования булгарской поселенческой структуры в Х в. решающую роль играли экономика (развитие земледелия, торговли, ремесел) и политика (ослабление метрополии - Хазарии, и в последней трети столетия достижение булгарами независимости). С XI в. стали проявляться и постепенно нарастать экологические проблемы (истощение пахотных земель, вырубка лесов в результате хозяйственной деятельности и расширения запашки, остепнение ряда территорий и т.п.).
Самыми действенными в функционировании булгарской поселенческой структуры с Х и до первой трети XIII в. были так называемые «кризисные трансформации», которые являлись результатом внутренних и внешних военных конфликтов, приводивших к разрушению поселений или серьезным экономическим потерям. Этот термин был использован при исследованиях структуры расселения в XXIII вв. в Суздальском Ополье, и вполне применим к Волжской Булгарии [Макаров, Федорина, Шполянский, 2018, с.23].
Определенными маркерами этих событий, являются:
1) клады монет, монетных слитков и ценных предметов, зарытые в эти периоды* [Фахрутдинов, 1975, с. 196, 197; Руденко, 2001, с. 322 - 331; Руденко, 2020, 7 - 33; Руденко, 2021, с. 122-135];
2) археологические памятники (городища и селища), прекратившие свое существование или имеющие следы значительных разрушений, что отразилось в стратиграфии и планиграфии;
3) останки жертв нападений: одиночные и коллективные захоронения, совершенные непосредственно на территории поселения. Эти признаки могут фиксироваться вместе или по отдельности, что зависит от степени изученности археологических памятников того или иного периода.
Источники по данной теме хорошо известны археологам-булгароведам. В первую очередь это 5-томная Археологическая карта, а также Свод булгаро-татарских памятников Р.Г. Фахрутдинова [Фахрутдинов, 1975, с. 28-48]. Так же им была создана классификация булгарских, ордынских и казанско-ханских городищ с указанием хронологических периодов их существования [Фахрутдинов, 1990, с. 71-78, табл.]. Равиль Габдрахманович опубликовал планы значительной части обследованных им городищ и, к сожалению, только частично, собранный на распаханных памятниках подъемный материал, с аналитическими выкладками по керамике [Фахрутдинов, 1981, 254-257, рис. 7-12]. Дополнительные сведения имеются в Своде памятников археологии РТ [Свод, 2007].
*Информация о них содержится в Археологической карте ТАССР (1981 - 1987).
87
Необходимо сказать и о исследованиях по фортификации булгарских городищ. Ее исследовал А.М. Губайдуллин, причем в вопросах датировки памятников и их интерпретации он следовал историографической традиции [Губайдуллин, 2002; 2019].
Особого внимания к датировке большинства городищ в целом, так и времени возведения укреплений авторы не уделяли, относя их, вслед за Р.Г. Фахрутдиновым в целом к домонгольскому времени - Х - первой трети XIII в., даже в тех случаях, когда исследователи предлагали более узкую датировку памятника, например, Андреевского или Тигашевского городищ. Исключение составили Булгарское и Билярское городища, фортификация которых изучались длительное время в том числе и вышеупомянутыми учеными, а также укрепления Старо-Куйбышевского городища, исследованного А.М. Губайдуллиным [Губайдуллин, 2019, с. 74-75]. А.М. Губайдуллиным также привлекались данные по укреплениям булгарских городищ из публикаций материалов исследований Суварского, Тигашевского, Андреевского, Джукетаусского и др. городищ [Губайдуллин, 2019, с. 67-69, 71-73]. Отметим, что Р.Г. Фахрутдинов, все же в ряде случаев, определял время существования булгарских памятников в рамках первой и второй половины домонгольского периода, хотя, в целом, исходя из имеющегося материала, датировал большую часть остальных домонгольским временем [Фахрутдинов, 1975, с. 35].
Также Р.Г. Фахрутдиновым были описаны фортификационные булгарские укрепления в виде длинных валов и рвов [Фахрутдинов, 1984, с. 67-70, рис. 8]. Правда время их сооружения Равилем Габдрахмановичем не уточнялось, поскольку специального их изучения не проводилось. Впрочем, исследователь предполагал, что их строительство было связано с монгольским нашествием.
Уточнение датировок булгарских памятников и их топографии было сделано по материалам разведочных работ автора в 1988 - 2007 гг. Некоторые коррективы по вопросам датирования булгарских поселений были сделаны после знакомства с археологическими коллекциями в Музее археологии ИА РТ.
Отметим, что Ф.Ш. Хузин и А.М. Губайдуллин считают булгарскими некоторые средневековые городища в современной Пензенской и Пермской областях, выделенные ими в отдельный тип, правда без аргументации такой атрибуции. При этом, если Ф.Ш. Хузин считал булгарскими 2-3 городища за пределами основной территории Волжской Булгарии, то А.М. Губайдуллин причислил к ним уже 6 памятников только в Пензенской области [Хузин, 2001, с. 182, 184; Губайдуллин, 2019, с. 37,39,87-91, 97,98]. Мы эти памятники не рассматриваем [Руденко, 2007, с. 7, прим. 15].
Возвращаясь к теме кризисных трансформаций, отметим, что на булгарском археологическом материале такие ситуации зафиксированы четырежды. Первые два из них приходятся на Измерский этап булгарских древностей, по Е.П. Казакову (60-е гг. Х - 80-е гг. XI в.) [Казаков, 2000, с. 24]. Это соответствует, упоминавшемуся в булгароведческой литературе понятию, «первая половина домонгольского периода». Третий этап - последняя треть - первая половина XII в. Последний этап - первая треть XIII в.
Первый период, который затронул только центральные районы проживания булгар, приходится на 960-е - 970-е гг. и связан, в основном, с поселениями в приустьевой части р. Камы: прекращением активной жизнедеятельности на Усть-Иерусалимском и Семеновском I селищах, и возрастании роли Измерского поселения, начало функционирования Билярского II селища [Казаков, 1991, с. 161]. Е.П. Казаков и Е.А. Беговатов считают, что причиной этого были военные события на волжском пути в середине 960-х гг. [Казаков, 1991, с. 161, 162]. Он маркируется несколькими кладами восточных монет, в том числе и с единичными монетами чекана Булгара: Болгарский (1895), Русско-Юруткульский (2010), Бураковский (2012).
Второй период 1020-е - 1050-е гг. определяется в основном по крупным кладам восточных монет, зарытых в первой трети XI в.: Крещено-Баранский (1905)
88
состоявший из 614 монет и обломков, Билярский (2001) из 1768 целых и обломанных монет. Оба этих клада локализуются в непосредственной близости от Билярского городища [Беговатов, 2005, 3-42; Беговатов, Черняев, Храмченкова, 2012, с.23-28]. К этому же времени относится и ряд небольших кладов на поселениях в нижнем течении р. Камы в которых, как и в Крещёно-Баранском, присутствовали и западноевропейские денарии конца Х - первой половины XI в. [Беговатов, Черняев, Храмченкова, 2012, с.23-24]. К кладам этого периода относится и Татарско-Толкишской денежно-вещевой клад 1907 г., зарытый в первой четверти XI в. [Даркевич, 1976, с. 50, 51, табл. 45/7]. В этот период прекращается поступление восточного монетного серебра на Среднюю Волгу и начинается выпуск литых монетовидных подвесок [Лебедев, Беговатов, Храмченкова, 2012, с. 173].
Первая половина XI в. была первым всплеском булгарской урбанизации, когда стали формироваться мезоагломерации и мегаагломерации. Примером последнего является рост территории Билярского городища. Вероятно, в это же время складываются и основные компоненты Суварского археологического комплекса. Одновременно происходит замедление роста территории Булгарского городища, а также ряда селищ, таких как Измерское, Рождественское VI и др. Вероятно, что аналогичные процессы шли и поселениях близ Волги, в частности на Маклашеевской агломерации.
Но при этом, поселения этого времени, судя по монетным находкам, появляются в среднем течении р. Казанки (Русско-Урматское селище) на севере, и на востоке - на р. Шешме, [Бугарчев, Степанов, 2021, с. 12, табл. 1, фототабл. 1/1,2,3].
В этот период формируется комплекс памятников в левобережье р. Шешмы, на востоке булгарских земель. Часть из них (Елховская и Екатерино-Слободская агломерации) составляли единый поселенческо-фортификационный комплекс из земляных валов и расположенных вблизи их селищ и небольших городищ, иногда непосредственно связанных с валом и со своеобразной материальной культурой [Руденко, 2003, с. 251, 252, табл. 73,74; он же, 2007, с. 33]. В правобережье р. Шешмы известна только одна агломерация - Саклыкская [Руденко, 2007, с. 34, рис. 25/2; 28/Г, Д]. Судя по имеющемуся материалу, значительная часть этих поселений датируется концом Х - первой половиной XI в. Во второй половине XI - XII вв. часть их прекращает свое существование, часть продолжает существовать, но площадь их существенно сокращается. Связаны с этими агломерациями поселения (преимущественно селища) в бассейне рек Челнинки и Толкишки - левых притоков р. Шешмы. Керамический комплекс этих селищ относится, преимущественно, к первой половине XI в. [Руденко, 2003, с. 242-246, табл. 64-68]. Не исключено, что в этот период сооружаются оборонительные валы в районе р. Елховки [Руденко, 2007, с. 33].
Появление и развитие вышеотмеченных агломераций связано с торговыми путями по р. Шешме и ее притокам в центральные районы Булгарии и на р. Каму. Судя по железным наконечникам стрел, найденных на поселения расположенных в бассейне рр. Толкишки и Шешмы, можно предположить, что прекращение их развития, а где-то, видимо, и функционирования, приходится на XI в. [Руденко, 2003, с. 456, табл., №№ 917-923, табл. Ь]. Возможной причиной этого могли быть набеги кочевников. Косвенно, это подтверждают и данные антропологии, по изученным краниологическим сериям из Измерского, Старо-Куйбышевского, Семеновского II, «Четырехугольник» в Булгаре могильниках [Ефимова, 1991а, с. 46]. На основании этого было установлено, что в центральных районах Булгарии происходили процессы метисации различных групп населения.
Можно предполагать, что присутствие кочевников стимулировало частичный отток немногочисленных групп булгарского населения из Закамья в Предкамье, обозначив первую волну колонизации северных земель. Через несколько десятилетий, это же стало причиной прекращения поступления аскизских изделий из Южной
89
Сибири, что активировало начало производства местных их дериватов [Руденко, 20226, с. 163-190]. Следствием вышеуказанных явлений стало формирование и развитие XIII группы традиционной керамики волжских булгар, выделенной Т.А. Хлебниковой [Хлебникова, 1984]. Также можно отметить, что в этот период происходит начало широкого использования эскарпа при возведении укреплений и увеличение числа городищ с круговой планировкой.
Третий период «кризисной трансформации» приходится на конец XI - первую половину XII в. К этому времени относятся вещевые клады: Кожаевский 1990 г., Курналинский 1958 г., Балыкульский, Сабакайский, а также клад слитков - СтароКуйбышевский 1896 г. [Руденко, 2001, с. 330; он же, 2020, с. 27, №4; Кавеев, 1992, с. 105-109].
Этот период можно считать одним из пиков булгарской градостроительной активности и развития поселенческой структуры государства. Особенно много домонгольских памятников этого периода зафиксировано в Закамье. Но одновременно с этим, фиксируются и другие события: в это время были разорены или даже разрушены такие городища как Тигашевское на Буле, Андреевское на Волге, Красно-Сюндюковское в бассейне Свияги. Судя по имеющимся данным, следы пожара и разрушений имеются на Богдашкинском городище в Предволжье, которые, по материалам находок из котлованов погибших объектов, относятся к XI в. В Закамье пострадали городища Белогорское, Городок, Булгарское, Войкинские, Алексеевское и Старо-Куйбышевское. Помимо этого, также понесли урон селища: Остолоповское, Алексеевско-Лебяжское, Алексеевское VI и XII, Кожаевское IV, Старо-Куйбышевское V, возможно, Измерское и Саконское.
Стоит остановиться на Остолоповском селище, на котором зафиксированы не только следы сильных разрушений, причем настолько значительных, что поселение, практически полностью запустело, но и человеческие останки - целые костяки и части скелетов, как в объектах, так и в культурном слое, при этом и сам культурный слой оказался насыщенным мелкими костями от человеческих скелетов, например, фаланг пальцев рук и ног. Человеческие останки связаны со слоем разрушения, который датируется концом XI - началом XII в. [Руденко, 2017, с. 301]. Аналогичные случаи зафиксированы на Алексеевском VI и IV Старо-Куйбышевском селище. В Предкамье та же участь постигла Рождественское VI и Лаишевское селища.
Следствием этого стал отток части населения на рубеже XI - XII вв. и в первой трети XII в. вверх по Меше и появлению в ее среднем течении небольших поселений [Руденко, 2004, с. 109-110]. Аналогичные события происходили и в бассейне р. Казанки, только здесь беженцы переселялось на уже освоенные земли, например, на Русско-Урматское селище. Это была вторая волна внутренней колонизации в направлении с юга на север.
Следы кризисных событий были зафиксированы и на крупных булгарских городищах. Так, А.П. Смирнов, исследуя Суварское городище, отметил, что выявленная и изученная им кирпичная постройка в центре памятника была возведена в начале XI в. и разрушена в начале XII в., а затем восстановлена [Смирнов, 1941, с. 135137]. На городище Кашан I при раскопках зафиксировано, что северная часть этого поселения была полностью разрушена, а в котлованах построек и вне их были обнаружены человеческие останки [Перескоков, 2014, с. 278-284]. Судя по сопутствующему материалу, это произошло не ранее конца XI в. - XII в.
Интересен и такой факт. Е.А. Халикова по итогам раскопок II некрополя на Билярском городище утверждала, что это кладбище перестало функционировать после «каких-то событий, связанных с массовой гибелью людей» которое произошло либо в конце XI в., либо в первой половине XII в. [Халикова, 1976, с. 121]. Она предполагала, что причиной этого могло быть военное нападение [Халикова, 1976, с. 130]. Кладбище возобновило свою деятельность в XII в. после некоторого перерыва, во время которого
90
здесь отложился культурный слой [Халикова, 1976, с. 128, 131]. В конце XII в. территория II Билярского могильника была перекрыта насыпью второй линии оборонительных укреплений внутреннего города Билярского городища, куда была включена и кладбищенская баня (т.н. «караван-сарай»).
В начале XII в. начал функционировать Билярский I могильник за валами внешнего города, в котором умершие хоронились в деревянных гробах, скрепленных железными коваными гвоздями с прямоугольными шляпками [Халикова, 1976, с. 136137, 140]. Причем погребения в северной части некрополя (раскопы XI, XII) имели существенные отклонения от традиционного обряда: положение костяка, рук, поворота головы и т.п. Е.А. Халикова, исследовательница этого памятника, предположила, что это связано с «притоком в Биляр нового населения, у которого мусульманская обрядность окончательно еще не сформировалась» [Халикова, 1976, с. 148].
К этому можно добавить антропологическую характеристику этого населения. По данным антрополога С.Г. Ефимовой, оно составляет большинство не только на I могильнике, но также и на III и IV Билярских некрополях и представлено индивидуумами, которые по краниологическим параметрам, связано с коренным населением степной зоны Европейской части России [Ефимова, 1976, с. 169-185; она же, 1991, с. 122; 1991а, с. 66]. При этом, это население отличатся от индивидуумов в ранней группе захоронений II Билярского могильника: у них длинная и узкая черепная коробка, менее выступающие носовые кости и более узкое лицо, что, по мнению С.Г. Ефимовой характеризует местное финноязычное население Волго-Вятского междуречья. Исследовательница считает, что это население составляло значительную часть городского населения Булгарии, причем в Биляре этот компонент преобладал среди женщин [Ефимова, 1991, с. 121-122, 129].
Мы выдвинули гипотезу, что кризис начала XII в. был связан с регулярными набегами кочевников [Руденко, 2022, с. 175-180; он же, 2022а, с. 242-257]. Можно предполагать, что все эти события разворачивались не единовременно, а на протяжении определенного времени. Главное, что они привели к новым вариантам развития агломераций, на большей части территории Булгарии, за исключением, возможно, восточных и южных областей. Судя по опубликованным материалам, именно после этих событий в Прикамье и в Посурье возникают или начинают активно развиваться булгарские анклавы, например, Рождественское городище в Пермском Предуралье [Белавин, Крыласова, 2008].
О переселении части булгарского населения, носителей керамики групп VII и VIII по Т.А. Хлебниковой, в Пермское Прикамье писала Н.А. Кокорина, утверждая, что это могло произойти в XII в., ссылаясь на материалы Кыласова городища, где она зафиксирована в слое XII - XIII в. вместе с круговой булгарской посудой [Кокорина, 2002, с. 29].
Появление на селищах в Волго-Камской пойме предметов конского снаряжения характерного для степных территорий [Руденко, 2007, с. 173, рис.62: 1,2], в том числе и с декоративным оформлением имеет аналогии в степных древностях конца XI - XII в. и у населения Северо-Восточного Причерноморья [Армарчук, 2006, с. 24, 30, 31].
Четвертой, последней «кризисной трансформацией» в истории Волжской Булгарии было монгольское нашествие 1232 - 1236 гг., которое стало причиной кардинального изменения системы поселенческих агломераций и их характера [Руденко, 2009, с. 444-451]. Пострадали многие крупные города, например, Биляр, а также Булгар [Полубояринова, 2003, с. 103-107]. По мнению Р.Ф. Шарифуллина и Ф.Ш, Хузина, Сувар после монгольского нашествия прекратил свое существование. Вероятно, что подобная участь постигла и многие поселения булгар, однако, пока точно подтвердить это археологическими изысканиями нет возможности.
Таким образом, на динамику развития булгарской поселенческой структуры домонгольского времени, а также на формирование облика материальной культуры
91
Волжской Булгарии оказали критические трансформации. Природу их в настоящее время не всегда точно можно выяснить: не хватает археологического материала для анализа. Наиболее вероятными причинами могут быть внешние факторы, причем достаточно регулярные. Таковыми могут быть кочевники, с которыми булгары граничили с юга. Нельзя исключать и внутренние конфликты, о которых мы практически ничего не знаем, за единичными упоминаниями в русских летописях о таких случаях.
По имеющимся материалам, можно предполагать, что на протяжении последней трети Х - начала XI в. влияние кризисных явлений, вероятно, было не очень заметным. Но уже с конца XI века и в XII столетии, мы наблюдаем на различных памятниках следы разорений и разрушений, сопровождавшиеся человеческими жертвами. Где-то это привело к фатальным явлениям, когда поселения прекращали функционировать, где-то, спустя некоторое время, селения отстраивались заново. Кроме того, события этого периода, сопровождались возникновением новых поселений на северном пограничье булгарских земель. Очевидны и инновации в материальной культуре в этот период: появлении новых групп керамики, предметов вооружения и конского снаряжения. Последним таким событием, катастрофическим для всей Волжской Булгарии, было монгольское нашествие, после которого на протяжении не мнее 50 лет произошло переформатирование булгарской поселенческой структуры, кардинальных перемен в материальной культуре.
Библиографический список
1. Армарчук Е.А. Конское снаряжение из могильников Северо-Восточного Причерноморья Х - XIII веков. М. : ИА РАН, 2006. 226 с.
2. Беговатов Е.А. Заметка по нумизматике Прикаспийских государств рубежа Х^! вв. (Саманиды, Симджуриды, Буиды, Зийариды // Древности Поволжья: эпоха средневековья. (Исследования культурного наследия Волжской Булгарии и Золотой Орды). Материалы II Всерос. конф. / Науч. ред. К.А. Руденко. Казань: Школа, 2005. - С. 3-42.
3. Беговатов Е.А., Черняев А.А., Храмченкова Р.Х. Новые находки западноевропейских монет и серебряных слитков в низовьях реки Кама // Исследования по средневековой археологии Евразии / Науч. ред. К. А. Руденко. Казань : «Школа», 2012. -С. 23-28.
4. Белавин А.М., Крыласова Н.Б. Древняя Афкула: археологический комплекс у с. Рождественск. Пермь: ПФ ИИиА УрО РАН, 2008. - 603 с.
5. Бугарчев А.И., Степанов О.В. Монетные находки на территории Иски-Казанского археологического комплекса. Материалы Х - XV вв. Казань : «Отечество», 2021. - 95 с.
6. Губайдуллин А.М. Фортификация городищ Волжской Булгарии. Казань : ИИ АН РТ, 2002 - 232 с.
7. Губайдуллин А.М. Фортификация в Среднем Поволжье в Х - первой половине XVI вв. // Археология Евразийских степей. 2019. № 3. - С. 4-322.
8. Даркевич В.П. Художественный металл Востока VIII - XIII вв. Произведения восточной торевтики на территории Европейской части СССР и Зауралья. М. : Наука, 1976. -200 с.
9. Ефимова С.Г. Антропологические материалы из Билярских некрополей // Исследования Великого города / Отв. ред. В.В. Седов. М.: Наука, 1976. - С. 169-185.
10. Ефимова С.Г. Формирование антропологического состава населения Биляра // Биляр - столица домонгольской Булгарии / Отв. ред. Ф.Ш. Хузин. Казань : ИЯЛИ КНЦ, 1991- С.117-130.
11. Ефимова С.Г. Палеоантропология Поволжья и Приуралья. М. : Изд-во унта, 1991а. - 95 с.
12. Кавеев М.М. Клад ювелирных изделий с Кожаевского IV селища // Археологические памятники зоны водохранилищ Волго-Камского каскада / Отв. ред. П.Н. Старостин. Казань: ИЯЛИ КФАН, 1992. - С.105-109.
13. Казаков Е.П. Булгарское село Х - XIII веков низовий Камы. Казань : Татар. кн. изд-во, 1991. 176 с.
14. Казаков Е.П. О становлении государственности Волжской Болгарии IX -XI вв. // Актуальные проблемы истории государственности татарского народа: Материалы научной конференции / Отв. ред. А. А. Арсланова. Казань: «Матбугат йорты», 2000. - С. 21-27.
15. Кокорина Н.А. Керамика Волжской Булгарии второй половины XI -начала XV веков (к проблеме преемственности булгарской и булгаро-татарской культур). Казань: ИИ АНТ, 2002. 383 с.
16. Лебедев В.П., Беговатов Е.А., Храмченкова Р.Х. Монетовидные литые подвески Волжской Болгарии // Нумизматика Золотой Орды. 2012. №2. - С. 163-174.
17. Макаров Н.А., Федорина А. Н., Шполянский С.В. Большие поселения Х -XI вв. и структуры расселения XII - XIII вв. в Суздальском Ополье: проблемы преемственности // Археология Владимиро-Суздальской земли. Материалы научного семинара. Вып. 8 / Отв. ред. Н. А. Макаров, сост. С. В. Шполянский. М. : ИА РАН, 2018. - С. 7-25.
18. Перескоков М.Л. Некоторые итоги исследования городища Кашан I в Республике Татарстан в 2013 г. // Проблемы сохранения и использования культурного наследия: история, методы и проблемы археологических исследований: Материалы VII научно-практической конференции «Сохранение и изучение недвижимого культурного наследия Ханты-Мансийского автономного округа - Югры», посвященной 90-летию со дня рождения В. Ф. Генинга (Нефтеюганск, 14-16 мая 2014 г.). Екатеринбург: Изд-во Горбуновой, 2014. - С. 278-284.
19. Полубояринова М.Д. Город Болгар в XIII веке // Русь в XIII в.: древности темного времени / Отв. ред. Макаров Н. А. , Чернецов А. В.; сост. : Коваль В. Ю. , Кузина И. Н. М. : Наука, 2003. - С. 103-107.
20. Руденко К.А. Булгарские клады (к вопросу о булгарской металлообработке XI — XIV вв.) // Древние ремесленники Приуралья: Материалы Всероссийской научной конференции (Ижевск, 21-23 ноября 2000 г.) / Отв. ред. В. И. Завьялов. - Ижевск: УИИЯЛ УрО РАН, 2001. - С. 322-348.
21. Руденко К.А. Железные наконечники стрел VIII — XV вв. из Волжской Булгарии. Исследование и каталог. Казань: Заман, 2003. 512 с.
22. Руденко К.А. Материалы к археологической карте Казанского ханства (по итогам работ в Западном Предкамье в 1995-1997 гг.) // Татарская археология. 2004. №12 (10-11).- С. 100-136.
23. Руденко К.А. Волжская Булгария в XI — начале XIII в.: поселения и материальная культура. Казань : «Школа», 2007. 244 с.
24. Руденко К.А. Монгольские завоевания и их отражение в материальной культуре народов Среднего Поволжья и Нижнего Прикамья (XIII — начало XIV в.) (по археологическим данным) // Диалог городской и степной культур на евразийском пространстве. Материалы IV Международной конференции, посвященной памяти профессора МГУ Г. А. Федорова-Давыдова. 30 сентября - 3 октября 2008 г. / Науч. ред. Л. Т. Яблонский. Азов: Издательство Азовского музея-заповедника Азов, 2009. С.444 -451 (Донские древности. Вып. 10).
25. Руденко К.А. Стратиграфия Остолоповского селища XI - XII вв. в Алексеевском районе Татарстана //. Археология Евразийских степей. 2017. №1. - С. 296-319.
26. Руденко К.А. Клады эпохи Волжской Булгарии на Старо-Куйбышевском археологическом комплексе в Татарстане: состав, датировка, интерпретация // Народы и религии Евразии. 2020. №4 (25). - С. 7-33. DOI: 10.14258/nreur(2020)4-01.
27. Руденко К.А. Перстни с чернью из Волжской Булгарии в контексте развития булгарского ювелирного ремесла // Средневековые искусства и ремесла. К 90-летию со дня рождения Татьяны Ивановны Макаровой / отв. ред. Н.В. Жилина. М. : Институт археологии РАН, 2021. - С. 122-135. DOI: 10.25681/IARAS.2021.978-5-94375-352-7-122-135.
28. Руденко К.А. Пойменные поселения Западного Закамья в XI - начале XV в. и кочевники // Археология евразийских степей. 2022. №3. - С. 175-180. DOI: 10.24852/2587-6112.3.175.180
29. Руденко К.А. Волжские булгары и тюркские кочевники в XI-XIV вв. (по археологическим материалам) // Степные миры в зеркале археологии. Сборник статей, посвященный 70-летию ученого-археолога М. К. Хабдулиной / Нед. Т.С. Садыков, Б.М. Хасенова. Нур-Султан: ИП ARD-Print, 2022а. - С. 242-257.
30. Руденко К.А. Об особенностях материальной культуры народов Среднего Поволжья и Предуралья в XI - XII вв. (аскизский круг древностей) // Пензенский археологический сборник. Международный сборник научных трудов. Вып. 5 / Ред. Г.Н. Белорыбкин. Пенза: Институт регионального развития Пензенской области, 2022б. - С. 163-190.
31. Смирнов А.П. Сувар. Итоги раскопок 1933-37 гг. // Работы археологических экспедиций. М. : ГИМ,, 1941. С. 135-171 (Труды ГИМ. Вып. XVI).
32. Свод памятников археологии Республики Татарстан. В 3-х т. Том 3 / Отв. ред. А. Г. Ситдиков, Ф. Ш. Хузин. Казань : ИИ АН РТ, 2007. 528 с.
33. Фахрутдинов Р.Г. Археологические памятники Волжско-Камской Булгарии и ее территория. Казань : Татар. кн. изд-во, 1975. 220 с.
34. Фахрутдинов Р.Г. Исследования булгарских городищ в Татарии и Ульяновской области (по разведкам 1967, 1970, 1971 гг.) // Советская археология. 1981. №1. - С. 242-260.
35. Фахрутдинов Р.Г. Очерки по истории Волжской Булгарии. М. : Наука, 1984. 216 с.
36. Фахрутдинов Р.Г. Классификация и топография булгарских городищ // Советская археология. 1990. №4. - С. 68-84.
37. Халикова Е.А. Билярские некрополи // Исследования Великого города / отв. ред. В. В. Седов. М. : Наука, 1976. - С. 113-168.
38. Хлебникова Т.А. Керамика памятников Волжской Болгарии. К вопросу об этнокультурном составе населения. М. : Наука, 1984. 240 с.
39. Хузин Ф.Ш. Булгарский город в Х - начале XIII вв. Казань : «Мастер-Лайн», 2001. 480 с.
Сведения об авторе
Руденко Константин Александрович, доктор исторических наук, профессор, Казанский государственный институт культуры (КазГИК), 420059, г. Казань, ул. Оренбургский тракт, 3. Email: murziha@mail .ru
Rudenko Konstantin A., Doctor of Historical Sciences, Professor, Kazan State Institute of Culture (KazGIK), 420059, Kazan, st. Orenburg tract, 3. E-mail: murziha@mail.ru
