CC BY
144
КРИЗИС ПРЕДСТАВИТЕЛЬНОЙ ДЕМОКРАТИИ В СИСТЕМЕ ПОЛИТИЧЕСКОГО УПРАВЛЕНИЯ В СОВРЕМЕННОМ ОБЩЕСТВЕ: ТЕОРЕТИЧЕСКИЕ ПРОБЛЕМЫ ИССЛЕДОВАНИЯ
УДК 323
Трансформация политической и экономической жизни российского общества, последовавшая за отказом от однопартийной системы, распадом Советского Союза, обозначила новые векторы развития демократических политических институтов в стране. Однако процесс демократизации российской политической системы столкнулся с целым рядом проблем, среди которых первостепенное значение имеют дебюро кратизация политической системы и преодоление политической пассивности подавляющего большинства российских граждан. Утверждение демократических институтов вряд ли возможно без включения в процесс политического участия широких слоев населения. Именно массовое участие граждан в политическом управлении и является одним из важнейших залогов существования зрелого гражданского общества.
Прежде чем перейти непосредственно к исследованию проблем представительной и партисипативной демократии в системе политического управления, необходимо сфокусировать внимание на определении понятия «партисипативность» и на анализе тех концепций партисипатив-ной демократии, которые вырабатывались отечественными и зарубежными учеными в процессе анализа существующих в мире политических систем, форм и моделей управления, функционирующих в современных государствах. Итак, партисипативность можно определить как участие, т.е. как непосредственную вовлеченность индивидов, будь то граждане государства или работники предприятия, в управленческий процесс. Партисипативность противостоит принципу представительности, т.е. передаче индивидами полномочий по принятию управленческих решений другим индивидам (депутатам) или группам (партиям), который лежит в основе практически всех существующих в настоящее время моделей представительной демократии.
Несмотря на многочисленные дискуссии по вопросу о природе демократии как формы политического устройства, до сих
Г.А. КРИВОРОТОВА
пор не выработано общепринятого определения понятия «демократия», более того, в большинстве случаев точки зрения на данный вопрос расходятся. Так, А.В. Фененко, анализируя существующие в зарубежной политологической науке подходы к данному вопросу, сводит концепции демократии к пяти блокам [7]. Согласно «минималистской концепции», к которой исследователь относит таких авторов, как В. Риккерт, А. Пшеворский и Й. Шумпетер, демократия представляет собой делегирование гражданами представителей, уполномоченных реализовывать их интересы, в законодательные органы власти посредством выборов. Г. Алмонд, Э. Доун и другие исследователи, которых можно отнести к «аггрегативной» концепции демократии, подразумевают под последней комплекс правовых механизмов, направленных на достижение консенсуса между различными индивидами и группами индивидов, составляющими общество.
Делиберативная концепция, представленная такими учеными, как Ю. Хабермас и Дж. Элстер, заключается в признании необходимости установления открытой коммуникации между властью и общественностью, при этом максимальная демократия означает и максимальное участие общественности в дискуссиях по важнейшим политическим вопросам. Юридический подход (М. Ориу, Г. ди Руджеро) рассматривает демократию как сочетание конституционных и гражданских свобод, т.е. признается независимость частной сферы социума от вмешательства со стороны государства. Наконец, партисипа-тивная демократия подразумевает прямое участие граждан в процессе управления государством, т.е. граждане получают право непосредственного участия в выработке и принятии политических решений, но при этом на них, соответственно, возлагается и ответственность за последствия принимаемых ими решений.
Исследователи отмечают, что современное общество все больше нуждается в
такой теории демократии, которая бы могла объединить существующие концепции и представить некий комплексный вариант, в наибольшей степени отвечающий вызовам современности. «Любой теории демократии, удовлетворяющей современным стандартам науки, - пишет Б. Гуггенбергер, - необходимо быть достаточно комплексной и одновременно гибкой. Теория демократии не может ограничивать себя одной единственной из каких-либо целей (соучастие или эффективность, правовое или социальное государство, защита меньшинства или власть большинства, автономия или авторитет); наоборот она должна комбинировать возможно большее число тех представлений о целях, которые выкристаллизовались в западной теории демократии, а также в демократической практике и оказались социально значимыми» [3, с. 7].
Чарльз Тилли рассматривает сущность демократии в ракурсе качества взаимоотношений между государством и обществом, способности государства выполнять те обязательства, которые оно имеет перед гражданами, и, соответственно, способности граждан следовать обязательствам перед легитимной государственной властью [6, с. 17]. Если в этих отношениях действительно достигнут определенный баланс, то в таком случае можно говорить о том или ином обществе как о демократическом.
По мнению П. Бахраха, следует обращать внимание не столько на непосредственное участие рядовых граждан в управлении государством, сколько на соблюдение государственной властью основных демократических прав и свобод, включая, в первую очередь, всеобщее избирательное право для граждан данного государства [9, с. 94]. Также и выборы, обеспечивающие легитимность государственной власти, должны проводиться с необходимой регулярностью.
Исследователи, придерживающиеся концепции «демократического элитизма», признавая, что в современном обществе элита во многом отстранила рядовых граждан от реального участия в политическом управлении, низведя их до уровня электоральной массы, обеспечивающей посредством голосования на выборах легитимность власти, в то же время уверяют, что элита вынуждена в процессе принятия решений руководствоваться не только своими групповыми интересами, но и интересами рядовых граждан, поскольку включает в свои ряды их представителей - лидеров политических партий, депутатов, профсоюзных вождей и т.д. [10]. Однако данную точку зрения можно подвергнуть сомнению, поскольку включаемые
в состав элиты политические фигуры априори теряют реальную принадлежность к тому социальному слою, чьи интересы они первоначально представляли или собирались представлять, и становятся частью правящей элиты. Между партийными и профсоюзными лидерами, с одной стороны, и государственными чиновниками завязываются всевозможные деловые и неформальные отношения, которые способствуют дальнейшей интеграции «народных представителей» в состав элиты и, соответственно, прогрессирующему их отрыву от широких масс граждан и от их интересов. Более того, что особенно актуально для постсоветского пространства, интересы элиты часто вступают в противоречия с интересами общества в целом, а их реализация, воспрепятствовать которой из-за несовершенства партисипативных механизмов общество не может, приносит последнему прямой вред.
Начиная со второй половины ХХ в., получили широкое распространение различные технологии, позволяющие манипулировать общественным сознанием, причем по мере развития электронных средств массовой информации данные технологии стали играть основную роль в обеспечении электоральной поддержки кандидатов или популяризации принимаемых властью политических решений. С.Г. Кара-Мурза подчеркивает, что «манипуляция сознанием как средство власти возникает только в гражданском обществе с установлением политического порядка, основанного на представительной демократии. Это - «демократия западного типа», которая сегодня благодаря промыванию мозгов воспринимается просто как демократия-антипод множеству видов тоталитаризма» [4].
В «обществе зрелища», как окрестил современное информационное общество французский леворадикальный мыслитель Ги Дебор, действительно манипулятивные технологии, «спектакль», низводящий подавляющее большинство индивидов на роль пассивных зрителей, становятся ключевыми инструментами управления, и в данной ситуации уже не имеет значения, насколько действенны в том или ином конкретном государстве демократические политические институты, насколько прозрачна процедура выборов и существует ли она вообще. Выхолащивается само содержание понятия «представительная демократия», поскольку законодательная и исполнительная власти давно не представляют интересы избирателей, а лишь играют в защиту этих интересов так же, как и избиратели в конечном итоге создают видимость доверия, которое они якобы
оказывают одерживающим на выборах победу кандидатам.
Параллельно с технологиями манипуляции сознанием в современных обществах западного типа, априори претендующих на статус истинных демократий, достигает невиданных масштабов и контроль власти над индивидами. На это обратили внимание философы-постмодернисты, утверждающие, что на смену прежним «дисциплинарным» обществам, в которых власть использовала для управления населением различные инструменты и механизмы прямого подавления и насилия, приходят «общества контроля», в которых технологии управления становятся гораздо мягче, но одновременно и тоталь-нее. Контроль власти пронизывает все сферы общества, мало соответствуя тем представлениям о демократическом устройстве, которые навязываются обществу официальной идеологией.
Тотальность контроля облегчается развитием электронных технологий, позволяющих содержать колоссальные базы данных на всех членов общества, фиксировать их перемещения и поведение в общественных местах, к которым, в последние годы, во многих странах относят даже подъезды домов, в которых устанавливаются видеокамеры. Облегчению контроля над обществом способствует и постоянный рост количества документов, которыми обладает современный гражданин. Чтобы препятствовать нежелательным тенденциям в политической жизни общества, власти теперь совершенно необязательно прибегать к методам прямого репрессивного насилия, поскольку существует возможность пресечь любую оппозиционную деятельность в корне либо воспользоваться ее продуктами в своих интересах, чему будут способствовать средства массовой информации, с помощью манипулятивных технологий способные легко изменить содержание и направленность действий оппозиции на прямо противоположные.
В этой связи расширение демократических свобод, участия граждан в процессе управления, как полагают многие современные исследователи, является единственной возможностью противостоять нарастающим тенденциям формирования нового «псевдодемократического» тоталитаризма информационного общества. По мнению Негри и Хардта, именно «желание демократии» детерминирует многочисленные социальные движения, которые в современном мире выступают в качестве оппозиции существующему социально-политическому порядку [11]. Современное общество суть общество «множества», в котором, как писал Ж.Ф. Лиотар, универ-
сальные и претендующие на абсолютную истинность «метанарративы» уступают приоритетные позиции малым нарративам,со-вокупность которых и формирует мозаичную палитру глобализированного и муль-тикультурного мира эпохи постмодерна [5]. И именно в самой структуре современного социума, мира «множества», заключены, по мнению Негри и Хардта, потенциальные возможности для развития подлинной демократии, в которой политическое и социальное управление будет максимально децентрализовано, передано в ведение непосредственно граждан, что повлечет за собой и кардинальные изменения в практике функционирования тех политических институтов управления, которые существуют в настоящее время [11].
В зарубежной науке, исследовавшей проблемы политического управления в современном обществе, концепции пар-тисипативной демократии получили распространение в последние десятилетия ХХ в., когда стало очевидно, что система представительной демократии в том виде, в котором она существует в странах Запада, не говоря уже о «фасадных демократиях» в странах третьего мира, являющихся фактическим прикрытием тоталитарных и авторитарных режимов, не обеспечивает должной степени вовлеченности широких масс населения в процесс принятия политических решений, необходимого уровня самоуправления и самоорганизации, адекватного потребностям современного общества в политически активных и политически грамотных гражданах.
Вспоминаются слова, произнесенные никарагуанским диктатором Анастасио Со-мосой (младшим) после очередной избирательной кампании: «вы выиграли выборы, а я выиграл подсчет голосов», которые с достаточной точностью иллюстрируют реальный уровень демократии в большинстве государств мировой периферии, ориентированных на внедрение западной модели политического управления при сохранении авторитарных и тоталитарных тенденций, местных политических традиций, основанных на трайбалистских, клиентельных и клановых отношениях». Робер Буайе подчеркивает, что, во многом, именно пример стран «третьего мира», в которых демократические институты в действительности являлись лишь ширмой, прикрывавшей авторитарные и клановые режимы, заставил исследователей и общественных деятелей Запада говорить о несовершенстве системы представительной демократии [2, с. 127].
Даже такой идеолог западной демократии, как Фрэнсис Фукуяма, рассматривая проблемы, с которыми сталкиваются
современные государства «третьего мира», ориентирующиеся или ориентируемые на американскую модель демократии, пишет: «стремление к либеральной демократии не всегда сочетается со способностью жить по её правилам. Подход, который исповедует администрация Буша к проблеме постсад-дамовского Ирака, даёт основание думать, что и демократия, и рыночная экономика понимаются чиновниками администрации скорее как некое утраченное обществом состояние, к которому последнее вернется, стоит только свергнуть тирана, а не как совокупность сложных, взаимозависимых институтов, которые возводятся кропотливо, шаг за шагом. Достижение либеральной демократии только тогда становится возможным, когда задолго до этого неоспоримым фактом является наличие функционирующего государства (которое никогда не исчезало в Германии или в Японии после поражения этих стран во Второй мировой войне). Это как раз то, о чем нельзя сказать наверняка в отношении многих развивающихся стран, включая Ирак» [8].
Как справедливо отмечает С. Аксененко, «главный недостаток демократии - в её иллюзорности. Дело в том, что ныне граждане демократических стран ничего не решают в сфере реального управления, так как центр принятия решений сместился. Все эти демократические выборы имели смысл в прошлом, а сейчас всенародно избранные президенты и парламенты мало что значат. Пока ещё нельзя сказать, что власть от них ушла полностью, но к этому всё идёт. Скоро граждане Запада будут голосовать за людей, которые ничем не управляют. Центр принятия решений медленно, но неуклонно перемещается от политических партий и органов государственной власти
к финансовым корпорациям. Партии и органы власти постепенно становятся лишь филиалами корпораций» [1]. Таким образом, еще одним доказательством кризиса представительной демократии в современном мире, по мнению исследователей, является постепенное смещение центра реальной власти от государственных органов управления в сторону крупнейших транснациональных корпораций, которые контролируют финансовые потоки, природные ресурсы, и, следовательно, имеют возможность диктовать свои условия правительствам и оказывать непосредственное влияние на внешне-и-внутриполитический курс того или иного государственного образования.
Таким образом, в качестве основного вывода в данной статье мы можем отметить следующее. Демократия как форма политического устройства общества в настоящее время признается наиболее актуальной и адекватной требованиям современности. Вместе с тем, в современной политологической науке до сих пор не выработано единого подхода к определению понятия «демократия». Различные модели представительной демократии, которые сегодня действуют в подавляющем большинстве государств мира, встречают обоснованную критику со стороны многих исследователей как несоответствующие действительным потребностям современного социума в партисипативном управлении. В современных представительных демократиях реальный уровень участия населения в управленческих процессах и возможность его влияния на принятие политических решений минимален, фактически полнота власти сконцентрирована в руках политических элит.
1. Аксененко, С. Кризис демократии. Краткий экскурс в историю современных демократий [Электронный ресурс] / С. Аксененко. - Режим доступа: http://www.hrono.ru/statii/2008/aks_demo.php (дата обращения: 15.02.2011).
2. Буайе, Р. Демократия и социал-демократия перед лицом современного капитализма: «регуляцио-нистский» подход [Текст] / Р. Буайе // Прогнозис. - 2009. - № 1 (17).
3. Гуггенбергер, Б. Теория демократии [Текст] / Б. Гуггенбергер // Полис. - 1991. - № 4.
4. Кара-Мурза, С.Г. Манипуляция сознанием [Электронный ресурс] / С.Г. Кара-Мурза. - Режим доступа: http://lib.rus.ec/b/68241/read (дата обращения: 15.02.2011).
5. Лиотар, Ж.-Ф. Состояние постмодерна [Текст] / Ж.-Ф. Лиотар. - М., СПб., 1998.
6. Тилли, Ч. Демократия [Текст] / Ч. Тилли. - М., 2007.
7. Фененко, А.В. Разновидности демократии: краткая хронология [Электронный ресурс] / А.В. Фенен-ко. - Режим доступа: http://hvylya.org/index.php?option=com_content&view=article&id=345:2009-06-11-08-41-07&catid=4:2009-04-12-12-01-18&Itemid=10 (дата обращения: 15.02.2011).
8. Фукуяма, Ф. Столкновение культур и американская гегемония [Электронный ресурс] / Ф. Фу-куяма. - Режим доступа: http://beztemy.usu.ru/?base=mag/0003%2801_2007%29&xsln=showArticle. xslt&id=a06&doc=../content.jsp (дата обращения: 15.02.2011).
9. Bachrach, P. The Theory of Democratic Elitism: A Critique [Text] / P. Bachrach. - Boston. 1966.
10. Dye, T. Who's Running America? The Clinton Years. Englewood Cliffs [Text] / T. Dye. - 1995.
11. Hardt, М. Multitude. [Text] / M. Hardt, A. Negri. - New York: The Penguin Press, 2004.
