CC BY
53
УДК 820(091)20
«КРИЗИС КУЛЬТУРЫ» И ПУТИ ЕГО ПРЕОДОЛЕНИЯ В РОМАНЕ И. МАКЬЮЭНА «ЧЕРНЫЕ СОБАКИ»
© Екатерина Сергеевна Веденкова
Тамбовский государственный университет им. Г.Р. Державина, г. Тамбов, Россия, аспирант кафедры зарубежной литературы и языкознания, e-mail: vedenkovaes@mail.ru
Роман «Черные собаки» помещается в философско-эстетический ландшафт ХХ - начала XXI в. и рассматривается в контексте культурологических и литературно-художественных концепций «философии кризиса», исследуюшдх проблему упадка культурных ценностей.
Ключевые слова: «закат» культуры; западная цивилизация; кризис сознания; «Черные собаки»; проблема зла.
ХХ в. представляет собой эпоху страшных потрясений, ознаменовавшуюся социальными переворотами, революциями, войнами, господством тоталитарных политических систем, экономическими катаклизмами. Поэтому неудивительно, что в эпоху масштабных потрясений и нестабильности человечество ощущает сильную тревогу за свою судьбу и судьбы всего мира. Начиная с 20-х гг. ХХ в. тема всеобщего кризиса западноевропейской культуры становится одной из центральных тем размышлений философов, культурологов, писателей и других мыслящих людей. Общественное сознание
людей ХХ в. характеризуется ощущением кризиса эпохи: революции, войны, массовые убийства породили пессимизм и вопрос «Что дальше?». «Неотступное чувство катастрофы», отмеченное еще А.А. Блоком на рубеже Х1Х-ХХ вв., не утратило своей остроты на протяжении целого столетия.
Кризисное сознание особенно наглядно проявляется в культуре Запада, вероятно, потому, что, во-первых, эта европейская цивилизация является одной из древнейших мировых культур с богатейшим духовным наследием, а во-вторых, это та часть мира, где капитализм, являющийся по мнению
многих мыслителей завершающей стадией развития Запада, «утвердил себя раньше и могущественнее всего» [1].
Понятие «кризис культуры» мы будем рассматривать исходя из тех мировоззренческих концепций, которые представлены в трудах теоретиков культуры и которые отразились в литературном процессе ХХ в. Это понятие уже успело закрепиться в современной философии и науке о культуре. Приведем пример его толкования в энциклопедическом словаре по культурологии К.М. Хо-руженко: «Кризис культуры - культурологическое понятие, фиксирующее ситуацию, возникающую в результате разрыва между культурой со всеми ее институтами и структурами и резко изменившимися условиями общественной жизни. На судьбе культуры сказывается столкновение духовно-нравственных идеалов с реальной жизнью. Иссякает энергия культур, ценностей, творческий дух покидает культуру, неспособную утолить духовный голод общества» [2]. В соответствии с этим определением понятия мы будем рассматривать философско-культурологический материал и его рецепцию в искусстве, в частности литературе, ХХ в.
Начать разговор о проблеме кризиса культуры целесообразно с трактата немецкого философа и эстетика О. Шпенглера (18801936) «Закат Европы» (1922), который одним из первых провозгласил гибель западной культуры. ««Закатом Европы», - пишет Г.М. Тав-ризян, - Шпенглер как бы открывал первые страницы нового тревожного века, тем самым присваивая себе право на подчеркнуто профетический, вызывающий, безапелляционный характер суждений» [1, с. 7].
По Шпенглеру, каждая культура, подобно живому организму, развивается и восходит к своей весне, лету, осени, а затем неизбежно умирает: «Душа каждой эпохи неизбежно совершает свой круг от жизни к смерти, от культуры к цивилизации» [3]. В отличие о того смысла, который вкладывали в слово «цивилизация» французские просветители (общественное состояние, следующее за дикостью и варварством и означающее прогресс), «цивилизация» для Шпенглера является регрессивным явлением. «Цивилизации суть самые крайние и самые искусственные состояния, на которые способен более высокий тип людей» [3].
В чем же, собственно, проявляется кризис, и в чем его причины? Основные проявления кризиса культуры Шпенглер выражает в понятии «мировой город», для которого характерны космополитичность, холодный практический ум, научная иррелигиозность и деньги как основополагающий фактор. Кризис европейской культуры проявился в резком контрасте между научно-техническим прогрессом и духовным регрессом.
Реального ответа на вопрос о причинах кризиса Шпенглер, по существу, не дает. Может, ответ кроется в скептицизме - главной черте европейского сознания ХХ в. Цивилизованный человек, по мнению Шпенглера, скептик, он не верит в Истину, Добро, Красоту. Вопрос этот он оставляет открытым для современников и потомков, на которых книга «Закат Европы» произвела огромное впечатление, надолго завладев умами.
Дальнейшее исследование проблемы кризиса культуры ХХ в. подтверждает то, что весь век прошел под ее знаком. ХХ в. начался и закончился мощным ощущением кризиса, это «скоба, сцепившая нашу культуру, внутри которой господствует ощущение фатального движения к концу» [4]. После Шпенглера о кризисе культуры писали
А. Тойнби (1889-1975), А. Швейцер (18751965), Й. Хейзинга (1872-1945). Хейзинга -автор «игровой концепции культуры». Признаки упадка в ХХ в. он видит в утрате игрового элемента в культуре (трактат «Homo ludens. Человек играющий» (1938)). Религиозные концепции современной философии культуры представлены именами Романо Гвардини (1885-1968) («Конец нового времени») и русских философов начала ХХ в. (Н. Бердяев, В. Соловьев). Главная особенность этих концепций заключается в констатации неразрывной связи культуры с религией. Проблему соотношения культуры с сознанием впервые всерьез поставили психоаналитики (З. Фрейд, К. Юнг, Э. Фромм). Понятие «сознание» у них «перерастает не только рамки индивидуального опыта, но и рамки социальные» [5]. К. Юнг считает причинами кризиса конфликт между сознанием и бессознательным, конфликт между безудержным ростом империализма и рационализма, с одной стороны, и упадком христианских верований и морали - с другой.
Достижения философии и культурологии своеобразно преломились в художественном творчестве ХХ в. Многие писатели ощущают кризис культуры и стараются осмыслить его художественно. Герой романа Г. Гессе «Степной волк» (1927) Гарри Галлер ощущает свое время как эпоху глубокого кризиса, как безвременье, когда утрачивается «всякое самосознание», «всякая нравственность».
Зрелище затмения цивилизации рождает у Гессе самые различные образы: судьба культуры ассоциируется с похоронами, кладбищем, смертью. Роман Д. Лоуренса «Любовник леди Чаттерлей» (1928) выражает кризисные умонастроения британской (и шире -европейской) молодежи, вышедшей из горнила I мировой войны с необратимой душевной утратой. В романе Т. Манна «Доктор Фаустус» (1947), посвященном кризису культуры, сделка с дьяволом интерпретируется как возможность преодоления этого кризиса. Через исследование человеческой природы в романе «Повелитель мух» (1954) У. Голдинг приходит к выводу об отчуждении человека от человека в современном капиталистическом обществе. О глубоком разломе в структуре культуры говорит и английский писатель, физик и государственный деятель Ч.П. Сноу в лекции «Две культуры и научная революция» (1959): между традиционной гуманитарной культурой европейского Запада и новой, т. н. научной, культурой, производной от научно-технического прогресса ХХ в., с каждым годом растет катастрофический разрыв. Вражда двух культур может привести к гибели человечества. Та же проблематика отражается и в цикле романов Ч.П. Сноу «Чужие и братья». В русской литературе рефлексия о кризисе культуры содержится в произведениях Л. Андреева, М. Булгакова, Вл. Соловьева, А. Платонова.
Вторая мировая война явилась для Европы сильнейшим потрясением и вновь обострила проблему кризисности и чувство обреченности западной цивилизации. Современная «философия кризиса» исследует разнообразные факторы оскудения культуры в условиях развитого капиталистического общества: снижение влияния нравственно-этических ценностей на культурно-цивилизационный процесс; явление «массовой культуры» с засилием потребленческих, рекламных и торговых отношений как элементов
обесценивания культуры; техницизм, порождающий чрезмерную зависимость человека от машины, экологический кризис; глобализация; обнищание искусства и др. На эти темы размышляют Р. Мертон («Вызов демонов антисоциального поведения»), Г. Маркузе («Преобладание репрессивных потребностей», «Ассимиляция культуры»), Ж. Делез («Шизо-потоки и погребальная аксиоматика капиталистического социуса»), А. Бадью («Истина тел и языков»), Э. Фромм («Синдром распада», «Отделение от себя»), П. Ви-рилио («Низвержение в пустоту»), Э. ван ден Хааг («И нет меры счастью и отчаянию нашему»).
Стык ХХ-ХХ1 вв. - момент перехода от одной эпохи к другой, рубеж не только веков, но и тысячелетий. Усиливаются настроения напряженного ожидания, и поэтому проблема кризиса культуры актуальна и сегодня. Особое значение она приобретает в случае, если мы говорим о сознании художественном, авторском. Современная русская литература переполнена эсхатологическими и апокалиптическими сюжетами: «Пирамида» (1994) Л. Леонова, «Репетиции» (1992), «До и во время» (1993), «Мне ли не пожалеть...» (1995), «Воскрешение Лазаря»
(2002) В. Шарова, «Сорок лет Чанчжоэ» (1997) Д. Липскерова, «Первое второе пришествие» (1994) А. Слаповского. В современной английской литературе кризис культуры исследуют Дж. Барнс (его роман «История мира в 10 / главах» (1989) пронизан ощущением «конца истории»), М. Эмис, который пишет об упадке и главных ценностях нашей релятивистской эпохи - успехе, деньгах, информации как деструктивных силах (романы «Успех» (1978), «Деньги» (1985), «Информация» (1995)) и И. Макьюэн.
Роман современного британского писателя Иена Макьюэна (г. р. 1948) «Черные собаки», трактуемый нами как художественная рефлексия кризиса культуры, был написан в 1992 г. В историческом контексте это время завершения ХХ в., итогом которого стало множество событий мировой истории: фашизм, II мировая война, развал СССР, гибель коммунизма, падение Берлинской стены, крушение Британской империи. Эти вопросы стали историческим базисом романа «Черные собаки». События мировой истории рождают у писателя мысли, что современный
мир - духовная пустыня. Кризис культуры кроется в сознании человека. Проводя ироническую инвентаризацию всех материальных достижений современного мира, Макь-юэн констатирует, что сам человек в мире несчастен, что за ростом зарплат, телевизоров и автомобилей скрывается глубокий кризис духовности и нравственности.
Европа, пережив страшные события ХХ в., находится в состоянии культурной дезориентации. И кризис культуры - это прежде всего кризис ценностей, которых лишается общество. В романе показывается, что в послевоенное время была утрачена вера в коммунистические идеалы, найдены слабые и противоречивые его стороны, а новые идеалы не сформировались. Куда двигаться дальше и во что верить - непонятно. Современная молодежь не осознает масштабности зла, причиненного миру фашизмом. Молодые люди Дженни и Джереми посещают концентрационный лагерь в Майдайнеке (Польша), и их, конечно, ужасают тысячи человеческих жертв, размеры камер для убийств, горы обуви убитых людей - «жизнь, обращенная в хлам». Но они ощущают себя туристами, посетившими этот памятник, дабы не впасть в «историческое забытье»: «Мы были на другой стороне, мы передвигались по лагерю свободно, как когда-то передвигался здешний комендант или его политический наставник: указывая на ту или иную деталь, прекрасно зная, где отсюда выход, в полной уверенности в том, где и когда его ждет очередная трапеза» [6]. У входа они останавливаются, чтобы прочитать надпись о том, сколько здесь было уничтожено сотен тысяч русских, поляков, литовцев, французов, британцев и американцев. Но для них это просто статистика, цифры, за которыми не видно отдельно взятой человеческой жизни, являющейся самой большой ценностью. Макьюэн показывает, что фашизм обозначил неизмеримую глубину падения «цивилизации».
Таким образом, либо общество лишается ценностных ориентиров, либо они функционируют в нем как этикетные нормы, т. е. как пустые оболочки. Пример последнему - семья, которую Джереми встретил в ресторане. За видимой респектабельностью этой семьи -«конверт внутрисемейного напряжения»: жестокость родителей, прилюдно бьющих
своего сына, и несчастье ребенка, не знающего как себя вести. Семья для этих героев -формальность, оболочка, за которой можно скрыть ненависть друг к другу. «Семья обитает в неприкосновенном, замкнутом пространстве. За стенами, как зримыми, так и сугубо номинальными, она выстраивает свои правила, только для своих» [6, с. 187-188]. Макьюэн показывает, как в современном обществе обесценивается институт семьи.
Все герои романа люди думающие, они ищут нравственные и духовные ориентиры. Писатель подчеркивает, что в условиях современного мироустройства человеку нелегко выбрать правильный путь. Современный человек являет собой пример раздробленности: он вынужден разрываться между засильем мира материальных вещей и поисками духовно-нравственных ориентиров. Красной нитью через роман проходит мысль: «Во что верить?». Разочарование в идеологии рождает скептицизм и недоверие к самому себе. Так, Бернард к концу жизни начинает сомневаться в возможности рационального познания истины, но т. к. никакой другой путь ему неизвестен, он впадает в скепсис, приводящий его сознание в тупик. Складывается впечатление, что он теряет и саму потребность в истине, хотя и нельзя сказать, что он пребывает в полном безмыслии. Такова особенность человека, жизнь которого пришлась на ХХ в. Вся сознательная жизнь Бернарда проходила под знаком коммунистической истины, истины навязанной, с фиксированным этическим и социально-политическим содержанием, хотя он сам ее выбрал (подчеркнем еще раз, что Бернард герой думающий, рефлексирующий!). Но когда его постигает разочарование (разочарование даже не столько в идее, сколько в ее последствиях), для него наступает «кризис сознания».
Истина, которую открывает для себя Джун, - не фиксированная, не мертвая оболочка, а живая духовная вертикаль, которая не просто воздействует на нее как идея, а сливается с ее внутренним миром. И пусть эта истина далека от социальной и политической жизни общества, однако она является стимулом развития этой личности, возвышающим и приносящим духовное удовлетворение.
Роман исследует проблему соотношения двух типов мышления: рационализма и ин-
туитивизма, которые представлены особенностями мировоззрения двух этих героев, супругов Бернарда и Джун Тремейн. Оба начинали как материалисты, вступив после II мировой войны в коммунистическую партию, надеялись навести на земле порядок, построив светлое будущее. Со временем по разным причинам супруги разочаровываются в идеалах партии, но каждый по-своему: «Бернард оставался в партии вплоть до советского вторжения в Венгрию в 1956 г. После чего решил, что сдать билет нужно было гораздо раньше. В его случае за сменой взглядов стояла четкая, с опорой на факты, логика, история разочарования, пережитого вместе с целым поколением» [6, с. 32]. Уход из партии Джун и дальнейшее ее одиночество, замкнутость от внешнего мира - следствие встречи в горах с двумя черными собаками, «глубокий внутренний слом, метемпсихоз, который со временем нашел выражение в изменившемся рельефе ее лица» [6, с. 32]. На примере жизненного пути этой героини Макьюэн показывает утерянную веру человечества во власть разума.
На примере отношения этих персонажей к коммунизму и материализму Макьюэн строит оппозицию «рациональная мысль» / «духовное озарение», которые, по мнению писателя, представляют собой непересекаю-щиеся области, «и попытка их противопоставить изначально является ложной» [6, с. 16]. Вопрос соотношения рационализма и веры вырастает в глобальную проблему современного сознания: «В чем сейчас, на переломе тысячелетий, состоит главная беда нашей цивилизации: в избытке или недостатке веры?» [6, с. 26].
Это случилось во время свадебного путешествия супругов по Европе. Герои молоды, влюблены друг в друга и только что поженились. Фотография, сделанная в 1946 г., сразу после свадьбы и вступления в коммунистическую партию, символизирует невинность, молодость, доброту намерений, с одной стороны, и зловещий дух эпохи - с другой: «Невиннейшие времена! Десятки миллионов погибших, Европа лежит в руинах, о концентрационных лагерях до сих пор пишут в газетах в разделах новостей: они еще не успели стать общим местом наших рассуждений о врожденной порочности рода люд-
ского...» [6, с. 47-48]. И сам кадр создает только иллюзию невинности.
Прогуливаясь по горным дорогам, Джун встречает двух черных собак, огромных и напоминающих мифических чудищ. Сама их насыщенная чернота, то, как они держались вместе, и то, что рядом с ними не было хозяина, заставило Джун подумать о призраках. «Эти собаки словно были воплощением чего-то потустороннего» [6, с. 208]. Мысль о призраках возникла еще и потому, что эти твари были ей знакомы, они явились ожившим «символом зла, присутствие которого она ощущала, воплощением того безликого, бессмысленного, невыразимого страха, который она чувствовала с самого утра» [6, с. 208209]. Черные собаки являются в романе метафорой кризиса Европы, вселенского зла, поглотившего культуру ХХ в. С помощью этой сложной метафоры Макьюэн выходит на осмысление проблемы Зла: «Первородное зло - некая сила в делах человеческих, которая время от времени поднимается на поверхность, чтобы завладеть отдельными людьми и целыми народами и уничтожить их, а потом опять возвращается в небытие, чтобы дождаться следующего удобного случая, а отсюда всего один шаг и до противоборствующего, светозарного духа, милосердного и всевластного, бытующего в каждом из нас и доступного всем» [6, с. 24-25]. Таким образом, Добро и Зло есть две составляющие мирового устройства, а история представляет собой постоянную смену то одних, то других ориентиров, постоянную борьбу Добра и Зла. Может быть, две черные собаки символизируют два идущие всегда рядом противоборствующие начала мирового устройства?
Макьюэн заимствует метафору «черной собаки» из следующих источников: у политика и государственного деятеля Уинстона Черчилля, который, в свою очередь, заимствовал его у английского просветителя, лексикографа Сэмюэля Джонсона. Уинстон Черчилль именовал депрессию, связанную в основном с политическими неудачами, «the black dog on my shoulder» (буквально «черная собака на моем плече»), где «черная собака» - своего рода образ уныния, мрака в душе и тяжелой меланхолии. Сэмюэль Джонсон в одном из своих писем, написанном после перенесенного инсульта, говорит о
предчувствии смерти и одиночестве, рисующих в его воображении образ черных собак [7]. Еще раньше образ черной собаки встречается в британском фольклоре. Это и демонические чудовища в образе собак, к примеру, в легенде о собаках Блэк Шак (Black Shuck). Своими корнями они уходят в норвежскую мифологию, в легенды о Черной собаке Одина, отца всех богов, которую принесли с собой в Англию первые викинги-завоеватели. Согласно легенде, Блэк Шак (Black Shuck), норфолкская собака-чудовище, часто посещала Восточную Англию в течение сотен лет. Было много различных фольклорных вариаций относительно ее размеров, формы и цвета, но все же доминирует образ большой черной собаки с горящими глазами. Таким образом, собирательный образ черной собаки в истории культуры означает некое злое, разрушительное, демоническое начало и часто олицетворяет предвестника смерти и конца, посланника дьявола.
Макьюэн использует этот древний образ «призрачных гончих, воплощения зла» [6, с. 254] для обозначения упадка, духовного умирания культуры. Вот как объясняет скептик Бернард идею двух черных собак: «если одна собака символизирует депрессию личную, то две - это уже нечто вроде культурной депрессии, пакостного состояния души для всей цивилизации» [6, с. 148]. Черные собаки олицетворяют прорыв в мир темных, злых сил, которые находят для этого подходящее время и подходящие души. Душа человека представляет нечто незащищенное от этих сил, и зло беспрепятственно поселяется в душе человека, в семье, а затем, «при подходящих условиях, в разных странах, в разные времена прорывается кошмарная жестокость, преступления против человечности, и человек поражается тому, насколько глубокая в нем, оказывается, обитает ненависть» [6, с. 251]. Здесь очевидна параллель с идейной установкой романа «Повелитель мух» У. Голдинга, посвященного исследованию темных сторон человеческой природы. Писатели приходят к одинаковым выводам: выход состоит в том, чтобы напоминать людям о простых истинах - добре и здравом смысле.
Духовное начало, культурогенная, творческая роль личности противопоставляется в романе косному антикультурному началу -социальным установкам. В тот день в горах
Джун повстречала зло, которое «не в состоянии учесть никакая теория социума» [6, с. 251]. Истоки зла, насилия, несправедливости нужно искать не в историческом процессе, не в политическом устройстве, а в человеке. Нужно воспитывать и совершенствовать свою душу, чтобы история не знала ошибок, подобных фашизму. «Человеческая природа, человеческое сердце, душа, дух, сознание <...> - это единственное, над чем имеет смысл работать. Она должна развиваться и расширяться, иначе сумма наших несчастий никогда не пойдет на убыль» [6, с. 252].
В борьбе со злом человеку способна помочь вера как «особое знание, внутренняя связь с духовной реальностью» [6, с. 84]. «Я столкнулась со злом лицом к лицу и открыла для себя Бога», - говорит Джун [6, с. 85]. Нужно отметить, что Макьюэн разграничивает веру и религию. Религия как догма обесценивает веру: «.большая часть этого знания гибнет, растворяясь в канонах, ритуалах и жажде власти» [6, с. 85]. Внутри человека сокрыт «бездонный источник, возможность высшего бытия, благодать» [6, с. 85]. Ему нужно обрести связь со своим внутренним бытием, а затем ее расширить и укрепить, «а потом вынести ее во внешний мир, к другим людям» [6, с. 86].
Роман Макьюэна - результат активной реакции на кризисное состояние современной культуры. Анализ сущностных характеристик современного состояния культуры проводится с разных точек зрения: политической, исторической, мировоззренческой - но по большей части внимание уделено человеку как субъекту культуры. Состояние внутреннего мира человека в его психологическом, мировоззренческом, нравственном и религиозном аспектах обусловливает культурное пространство.
Роман Макьюэна исследует глубокие философские и нравственные проблемы современности. Писателю не безразличны судьба Европы и пути ее дальнейшего развития. В ближайшей истории он видит множество ошибок и несчастий. Человечество нового ХХ! в. испуганно глядит в будущее, провожая взглядом черных собак, скрывающихся за горами истории, с которых они еще спустятся, «чтобы не дать нам спать спокойно, где-нибудь в Европе, в иные времена» [6, с. 254].
1. Тавризян Г. М. Освальд Шпенглер, Йохан Хейзинга: две концепции кризиса культуры. М., 1989. С. 3.
2. Хоруженко К.М. Культурология: энциклопедический словарь. Ростов н/Д, 1997. С. 343.
3. Шпенглер О. Закат Европы. Очерки морфологии мировой истории / пер. с нем., вступ. ст. и примеч. К.А. Свасьяна. М., 1993. С. 163.
4. Дудник С.И. Кризис культуры в контексте современных дискуссий и оценок // Парадигмы исторического мышления: очерки по со-
временной философии культуры. СПб., 2001. С. 13.
5. Штуден Л.Л. Кризис сознания как феномен культуры: автореф. дис. ... д-ра филос. наук. Екатеринбург, 2000. С. 5.
6. Макьюэн И. Черные собаки / пер. с англ.
В. Михайлова. М., 2008. С. 160.
7. Watkins B.C. Perilous Balance: The Tragic Genius of Swift, Johnson, and Sterne. Cambridge, 1960.
Поступила в редакцию 8.02.2011 г.
UDC 820(091)20
“CULTURE CRISIS” AND ITS WAYS OF OVERCOMING IN NOVEL “BLACK DOGS” BY I. MCEWAN Ekaterina Sergeyevna Vedenkova, Tambov State University named after G.R. Derzhavin, Tambov, Russia, Postgraduate Student of Foreign Literature and Language Study Department, e-mail: vedenkovaes@mail.ru
The novel “Black dogs” is located in philosophical-esthetic landscape of 20 - beginning of 21st centuries and is considered in a context of culturological, literary and art concepts of “philosophy of crisis”, investigating a problem of decline of cultural values.
Key words: culture “decline”; western civilization; consciousness crisis; “Black dogs”; harm problem.
