CC BY
117УДК 316.42
В.Н. Петров (Краснодар)
Кризис как состояние социальной реальности в социологической интерпретации П.А. Сорокина
Статья тематически ориентирована на изучение богатейшего творческого наследия российско-американского социолога Питирима Александровича Сорокина. В качестве конкретного направления исследовательского внимания определена теория кризисов в ее приложении к социальным явлениям и процессам. Рассмотрены методологические посылки понимания социальной реальности и сорокинской парадигмы интегрализма, раскрыты общетеоретические компоненты теории кризисов, показаны структурные и процессуальные характеристики этого явления в работах П.А. Сорокина. Конкретное проявление кризисных явлений, их глубина и разрушительная сила, переход в катастрофы и дальнейший выход социокультурной системы в новое состояние изучены на материале широкомасштабных теоретических построений и доказательных фактических данных в основополагающих научных работах П.А. Сорокина.
Ключевые слова: Питирим Александрович Сорокин, творческое наследие, социальная реальность, социальное время, интегрализм, теория социальных кризисов, социокультурная динамика, социология революции в России 1917 года.
Petrov V.N. (Krasnodar). Crisis as a condition of social reality in sociological interpretation of P.A. Sorokin
The paper is thematically focused on study of rich creative legacy of Russian-American sociologist Pitirim A. Sorokin. As the line of research is defined theory of crisis in the matter of social phenomena and processes. This paper presents methodological aspects of analysis of social reality and paradigm of integralism by P.A. Sorokin, general-theoretical elements of theory of social crisis, structural and processual characteristics of this phenomenon in research paper by P.A. Sorokin. Specific aspects of crisis phenomena, its deep and destructive, escalation in disasters and continued transformation sociocultural system into new state were investigated on the materials of large-scale theoretical model and meaningful empirical data on foundational research paper by P.A. Sorokin.
Keywords: Pitirim A. Sorokin, creative legacy, social reality, social time, integralism, theory of social crisis, sociocultural dynamics, sociology of revolution in Russia in 1917.
Для цитирования: Петров В.Н. Кризис как состояние социальной реальности в социологической интерпретации П.А. Сорокина // Вестник Сыктывкарского университета. Серия гуманитарных наук. 2017. Вып. 6. С. 97-110.
For citation: V.N. Petrov. Crisis as a condition of social reality in sociological interpretation of P.A. Sorokin // Bulletin of Syktyvkar University. Series of humanitarian Sciences. 2017. №6. Р. 97-110.
Введение
П.А. Сорокин, наш знаменитый соотечественник, яркий публичный социолог, блестящий ученый и организатор науки, мыслитель и пророк ХХ века, оставил бо-
гатейшее творческое наследие в виде оригинальных теоретических концептов. По отношению к его личности и творческой деятельности сложилось пристальное и уважительное исследовательское внимание со стороны научной общественности в США. В 1990-е годы стало возможным широкое распространение творческого наследия П.А. Сорокина в современной России, что вызвало несомненный научно-исследовательский интерес российских ученых. В проведенных ими разработках затронут очень широкий круг вопросов, имеющих концептуальное значение в творческом наследии П.А. Сорокина. По некоторым из них написаны монографии и статьи, защищены диссертации. В данной статье читателю предлагается исследование одного из направлений неисчерпаемого разнообразия творческих идей научной социологической мысли П.А. Сорокина - теория социальных кризисов. Источником изучения методологических обоснований этой теории стали его работы, обращенные к проблематике данного социального феномена: «Социальная и культурная динамика», «Социология революции», «Кризис нашего времени», «Человек и общество в условиях бедствий»; «СОС: значение нашего кризиса», «Листки из русского дневника», «Долгий путь» и другие.
Система и структура социальной реальности в теории П.А. Сорокина
В самом начале становления П.А. Сорокина как ученого им были сформулированы структурные основы как самой науки социологии, так и представления о том, что составляет ее объектно-предметное поле. В дальнейшем эти концептуальные взгляды уточнялись, дополнялись. Характерно, что методологический дуализм в разделении социальной реальности на объективное и субъективное в соответствии с философскими парадигмами номинализма и реализма - неизменный спутник исследовательской культуры П.А. Сорокина.
Понимание Сорокиным объектно-предметного содержания социальной реальности находит свое отражение в предложенной им структуре социологии. По его модели она состоит из четырех главных отделов: общее учение об обществе, социальная механика, социальная генетика, социальная политика. Последний отдел, по определению ученого, представляется чисто практическим, прикладным, образно говоря, является социальной медициной или учением о счастье [10, с. 21].
По убеждению П.А. Сорокина, все социальное - множественная совокупность явлений надорганического типа. В работе «Преступление и кара, подвиг и награда» Сорокиным предлагается рассматривать в качестве основной методологической посылки в понимании социальной реальности утверждение: «социальное явление - объект социологии - есть, прежде всего, взаимодействие тех или иных центров или взаимодействие, обладающее специфическими признаками» [7, с. 39].
Отвечая на вопрос, что же это за специфические признаки, он поясняет: «Все процессы взаимодействия, обладающие психической природой, совершенно независимо от того, между кем или чем они совершаются, представляют социальное взаимодействие и тем самым являются объектом социологии» [7, с. 46]. В свою очередь, «каждое психическое взаимодействие имеет две стороны: одну внутреннюю - чисто психическую; другую внешнюю - символическую» [7, с. 66].
25 лет спустя это разделение на внутреннюю и внешнюю составляющие социальных явлений, в несколько ином виде, находит свое продолжение в «Социальной и культурной динамике», где ученый методологически полагает, что интегриро-
ванную систему культуры можно рассматривать с двух сторон: внутренней и внешней. Первая относится к сфере внутреннего опыта. «Это - сфера разума, ценности и смысла» [8, с. 56]. Ее он определяет понятием «культурная ментальность». Внешняя сторона «состоит из неорганических и органических объектов чувственного восприятия: предметов, событий, процессов, в которых воплощается, организуется, реализуется или облекается внутренний опыт» [8, с. 56].
Выстраивая модель первоэлементов социальной реальности, П.А. Сорокин полагает в качестве таковых индивидов, их действия и взаимодействия. Взаимодействию в этой логической цепочке придается ключевое значение. Именно в нем действующие оказывают влияние друг на друга, образуется взаимозависимость. Во взаимодействии каждое действие актора нацелено на то, чтобы вызвать у партнера ответную, ожидаемую реакцию.
Особую роль в формировании и функционировании всех состояний и всего разнообразия проявлений социальной реальности П.А. Сорокин отводил действию проводников, обеспечивающих наличную и действительную социальную связь в общественных системах. К таковым он относит «проводники взаимодействия, передающие, подобно телеграфной проволоке, влияние или раздражение, идущее от одних людей другим. Под проводниками взаимодействия следует разуметь все те средства, при помощи которых раздражение, идущее от одних людей, доходит до других» [6, с. 23].
По мнению П.А. Сорокина, все человеческое население распадается на ряд более тесных групп, образующихся из взаимодействия одного с одним, одного с многими и одной группы с другой. «Какую бы социальную группу мы ни взяли - будет ли ею семья, или класс, или государство, или религиозная секта, или партия - все это представляет или взаимодействие двух, или одного со многими, или многих людей со многими. Все бесконечное море человеческого общения составляется из процессов взаимодействия: односторонних и двусторонних, временных и длительных, организованных и неорганизованных, солидарных и антагонистических, сознательных и бессознательных, идейных, чувственно-эмоциональных и волевых» [6, с. 29-38].
Методология и метод в научном познании П.А. Сорокина
Сорокинская система социологии как ни одна из теоретических конструкций проникнута духом непосредственного анализа реальной социальной действительности. Уже в самом начале своего пути как творческого ученого Сорокин уверенно встал на позиции естественно-научного подхода в познании социальной реальности, используя идеи и экспериментальные решения набирающего популярность в научном сообществе того времени метода, который связан с именами Павлова и Бехтерева. Такова, например, его трактовка социальной реальности, существующей в виде раздражителей, реакций, проводников [6]. Таковы его характеристики причин революции, кроящихся в ущемленных инстинктах [9]. Естественно -научным является его понимание социальных явлений и процессов, логические конструкции и лексика. Он часто прибегает к формулированию постулатов и алгоритмов. Его письменная речь пестрит такими понятиями, как мембраны, лифты, сита, кумулятивные социальные группы, общество как сложный социальный агрегат, ей свойственно сравнение его устройства с автомобилем, радио и другими
техническими устройствами. В работе «Преступление и кара, подвиг и награда» он формулирует основные теоремы мотивационного поведения [7, с. 170-174].
Огромное значение в творческом познании социальной реальности Сорокина приобрели исторические эмпирические факты, дух и логика историзма. Его историзм проникнут стремлением обрести в прошлом, в состоявшейся социальной реальности надежную опору при исследовании действительного и настоящего. Громадный массив исторических и эмпирических фактов позволяет ему добиться детальнейшего рассмотрения исторических и происходящих сейчас событий, выстроить безупречную логику и добиться высокой степени полноты в раскрытии свойств и характеристик изучаемых социальных явлений и процессов. Работая с этим массивом, он определяет свои методы как логико-смысловой и причинно-функциональный, указывает, что сам он «систематически использовал скорее количественно-числовой, чем вербально-качественный метод и откровенно выкладывал перед читателем все данные, на которых основаны мои выводы» [8, с. 2728]. Тщательность, обстоятельность, скрупулезность в использовании эмпирических материалов для Сорокина - неизменные условия качественной науки.
Ранний позитивизм Сорокина в интерпретации изменений социального пространства и исторического времени существования социальной реальности ориентирует на понимание ее без однозначного представления о прогрессе как бесконечном восхождении ко всему все более совершенному. Сорокин различает изменения, происходящие в микро- и макромасштабном времени, и при этом отвергает вариант линейного развития, настаивает на конструировании моделей сложных состояний и форм: циклических, синусоидальных флуктуаций, спиралевидных. Он часто апеллирует к необходимости выявлять тенденции, присущие длительным историческим фазам и периодам [5, с. 3-14].
Социальное время - методологический инструмент в теориях П.А. Сорокина
Социальное время занимает особое место в методологическом арсенале соро-кинских теоретических построений. Социологическое исследование этого феномена представлено в статье, опубликованной в 1937 году в соавторстве с Р.К. Мерто-ном, и здесь чувствуется преобладание стиля Учителя по отношению к своему молодому 27-летнему коллеге.
Логика рассуждений авторов понятна. Они считают, что «астрономическое время однообразно, однородно; оно чисто квантитативно, лишено качественных свойств. Можно ли такими же характеристиками наделить время социальное? Очевидно, нет. «Мы видим, - считают они, - что система обозначения времени отражает социальные действия группы. Источники ее возникновения - коллективы. Обычай их соблюдения - социальная необходимость. Они возникают из жизненного цикла групп и в целом детерминированы религиозными действиями и трудовым распорядком дня. Их подкрепляет потребность в социальной координации. В сущности своей они продукт социальной интеракции. Дюркгейм точно подметил в этой связи, что «календарь выражает ритм коллективных действий, и в то же время его функция - обеспечение их регулярности» [11, с. 115].
«Отсюда, - утверждают ученые, - не обязательно следует, что у социального времени нет квантитативных аспектов. Однако, как представляется, оно не чистое количество, однородное во всех своих частях, всегда сопоставимое с собой и точно
измеряемое. В суждениях о времени присутствуют соображения способности, возможности, преемственности, постоянства, сходства. Равенство ценностей, относимых к интервалам времени, не обязательно есть измеренное равенство.
Различия в качестве порождают зависимость относительных ценностей отрезков времени не только от их абсолютной протяженности, но и от природы и интенсивности их качеств.
«В целом, - констатируют П.А. Сорокин и Р.К. Мертон, - можно сказать, наше исследование обнаружило к настоящему времени следующие факты: социальное время, в отличие от времени в астрономии, обладает качествами, а не только количеством; эти качества производны от верований и обычаев группы, они также служат обнаружению ритмов, пульсаций, биений обществ, в которых найдены» [11, с. 116].
Даже сегодня, - продолжают они, - очевидна распространенность «окраски» астрономического времени соображениями социальными. Достаточно вспомнить недавно введенное «зимнее время», - экономия за счет светлого времени суток. Того же результата: увеличение числа часов светлого времени суток для отдыха и здоровья - можно достигнуть и просто переходом на рабочий день с 8 до 4-х часов. Но формула «с девяти до пяти» так укоренилась в нашей экономике, что сочли предпочтительным менее резко сменить числовое обозначение единиц двадцатичетырехчасового цикла. Тем самым вновь продемонстрирована конвенциональная природа обозначения времени [11, с. 117-118].
Религиозные церемонии, ритуалы, празднования времен года, охота, военные походы, торги, межплеменные сходы и т. п. требуют сложного взаимодействия множества людей в фиксированное время - источник четко определенной системы указания времени. Системы времени, принятые в малых, тесно сплоченных группах, участвующих в одном и том же социальном цикле, по мере расширения взаимодействия делаются недостаточными. Люди, собравшись вместе из разных социальных и культурных условий (background), нуждаются в некой темпоральной схеме, равно понятной всем, если они намерены синхронизировать и координировать свои действия.
Так, утверждают исследователи, социальная функция отсчета и обозначения времени как необходимого средства координации социальной деятельности послужила импульсом к появлению систем астрономического времени. Введение их стало необходимым из-за непригодности локальных систем в обстановке растущего числа контактов и организованной интеракции с вытекающей отсюда недостаточной однородностью ритмов социальных действий. Астрономическое время, своего рода «эсперанто в делах времени», явление социальное. Этот процесс шел быстрее по мере урбанизации и социальной дифференциации, когда по мере роста многомерности социального пространства стимулировал организацию ранее хаотично варьировавших действий индивидов [11, с. 118-119].
Итоговые выводы научного анализа сущности, места и функций социального времени в системе социальной реальности выражены в следующих утверждениях. «Локальные системы времени качественны, пронизаны выраженными местными значениями. Система времени, предназначенная для преодоления этого качества разных локальных систем, по необходимости должна абстрагироваться от индивидуальных свойств различающихся систем. Отсюда важный для нас социальный элемент определения концепции чисто квантитативного, однообразного и одно-
родного времени; одномерное астрономическое время было, в сущности, заменено многомерным социальным временем» [11, с. 119].
«Если мы хотим, - заключают они, - расширить наше знание темпоральных аспектов социальных перемен и процессов, мы должны шире трактовать нашу категорию времени, включив в нее понятие социального времени» [11, с. 119].
Теория факторов - продолжение П.А. Сорокиным научной традиции своего учителя М.М. Ковалевского
Важное методологическое значение для исследований П.А. Сорокина имеет теория факторов. П. Сорокин отрицает доминирование и сакрализацию однофак-торности, ведущих к монизму, будь то экономический или географический детерминизм [8, с. 54].
В отдельных исследованиях он концентрировался на ведущих факторах, определяющих социальное поведение. Например, так, как это представлено в его знаменитом исследовании «Голод как фактор».
Венцом теоретической и эмпирически инструментальной оснащенности исследовательского действа Сорокина стала методология интегрализма, которую в «чистой социологии» пытаются трактовать как абстракцию и эклектику и что на самом деле то, что сегодня мы понимаем как системность и полипарадигмальность.
В познании всего сущего П.А. Сорокиным определен собственный путь, в котором органично и по принципу взаимодополнения соединены рациональность, чувства и вера. Сорокин был убежден, что в познавательном процессе его результатом может быть открытие различных видов истин: иррациональная, рациональная и чувственная [8, с. 61-62]. Однако полное представление об объекте и предмете научного социального исследования может быть получено при соединении и сочетании способов и соответствующих им инструментов, характерных для иррационального (интуитивного), рационального (логического) и чувственного (эмпирического) познания. Именно это соединение позволило выработать его уникальную, парадигмального значения методологию интегрализма и осуществить с ее помощью глубокую теоретическую и эмпирическую проработку многих новаторских концептуальных идей.
Путь к этому был вовсе не прост. Он проходил через мировоззренческий кризис в теориях самого Сорокина, его «творческой эволюции» от позитивизма и бихевиоризма к интегрализму.
Общие положения теории кризисов П.А. Сорокина
Социальный кризис рассматривается П.А. Сорокиным как появление и развитие различных деформаций социальных явлений, их состояний и процессуальных изменений. Сами по себе деформации - искажение и утрата, частичная или полная, заданных социальных свойств и качеств. Они могут быть поняты как нарушение и отклонение от сложившегося и устоявшегося причинно обусловленного порядка. Деформации происходят на уровне личностей, групп и общностей людей, в социально-институциональном пространстве, экономике, политике, в социокультурной сфере. Деформации социальной реальности становятся характеристикой определенного социального времени.
Исследуя современную ему общественную ситуацию в региональном, страно-вом и глобальном масштабе, П.А. Сорокин указывает на бесконечное многообразие непрекращающихся больших и малых кризисов. Кризисы политические, аграрные, финансовые, промышленные. Кризисы производства и распределения. Кризисы моральные и религиозные. Кризисы в науке и искусстве. Кризисы собственности, государства, семьи, предпринимательства, республики и монархии, автократии и демократии, диктатуры и самоуправления, капитализма и социализма, фашизма и коммунизма, национализма и интернационализма, пацифизма и милитаризма, консерватизма и радикализма. Кризис всей системы ценностей нашей культуры. «Каждый из этих кризисов являл собой, так сказать, часть большой ужасающей симфонии, и каждый был замечателен своей силой и интенсивностью» [8, с. 787].
С присущей ему литературно-художественной образностью П.А. Сорокин вводит понятие «кризисные фестивали», указывает на их оркестры и хоры. Этот фестиваль, считал он, в ХХ веке начался с 400 млн китайского оркестра в 1911 г., затем продолжился кризисами режимов и стран в Европе, а с конца 1929 г. разразился в США. Оглушительный военный марш был исполнен духовым оркестром из многих сот наций в Первой мировой войне. Не успел еще закончиться этот фестиваль, как русский оркестр в составе почти 160 миллионов виртуозов разыграл свою собственную вариацию под названием «коммунистическая революция» [8, с. 787].
В кризисных гала-концертах мелодика и последовательность подчинены всем правилам исполнения музыкального произведения: начинаются они pianissimo и далее по нарастающей moderatto, staccatto, fortissimo.
Совокупность кризисных явлений, достигших пика своей разрушительной силы, квалифицируется П.А. Сорокиным как катастрофа. Говоря о политическом кризисе июля 1917 г. в России, он обращает внимание на его катастрофические последствия, предопределенные идеологией большевизма: довести революцию до конца, разрушая все до основания. Революция 1917 г. - это катастрофа, вызвавшая обрушение всего общественного здания. Она стала хирургическим разрешением социальных противоречий, в отличие от возможности терапевтического пути.
Вместе с тем общественные кризисы и происходящие в результате их разрушительной силы катастрофы не являют собой конец истории ни человечества в целом, ни его отдельных общностей и групп. Кризисы представляют собой особые переходные состояния социальной реальности, в которых резко проявляется острота противоречий между отжившим и уходящим, отмирающим старым и становящимся новым, а также противоречий в самом новом.
Общественный кризис в процессах флуктуации базовых ценностей культурных суперсистем
Одной из центральных проблем научного внимания П.А. Сорокина стала теоретическая разработка теории флуктуации определенных состояний культуры. На огромном историческом и современном фактическом материале он детальнейшим образом исследовал, типологизировал и классифицировал содержание и формы культурной ментальности. Отвергая линейный подход в исследовании социальных явлений и процессов, на множестве конкретных фактов и примеров он доказал, что флуктуация культур - это исторический процесс, в котором происходит утверждение, распространение и практическая реализация выделенных им типов культуры
(чувственная, идеациональная, идеалистическая). Каждая из культур в своих ареалах распространения образует суперсистемы с господствующей системой ценностей. Каждая из них во множестве разновидностей представляет собой комплекс ментальных особенностей в восприятии действительного и трансцендентного миров и его отображение в отношениях с ними. В каждом из них происходит акцентирование действий на соответствующем, специфическом виде и способах деятельности.
Смена состояний флуктуационной синусоиды, процессы перехода от одного к другому неизбежно находят свое выражение в совокупности явлений, свидетельствующих о кризисе уходящей культуры и трудностях становления и утверждения идущей на смену. Остановимся на нескольких аспектах теории общественного кризиса П.А. Сорокина: кризисе как необходимости разрешения противоречия между чувственной и идеациональной ценностными системами; социальной революции как кризисном явлении и процессе; революционном кризисе и катастрофе в России 1917 г.
Приоритетное положение в системе объяснений существа культуры П.А. Сорокин отводил «культурной ментальности» - сфере внутреннего опыта, включающей разум, ценности и смысл [8, с. 56]. Он постоянно напоминал, что определяющее влияние на формирование и существование базовых ценностей культурной мен-тальности идеационального и идеалистического вида оказывают религиозные учения. Связывая созидательный альтруизм (Любовь) с идеациональной культурой, ученый подчеркивал: «Если на один момент мы представим христианство устраненным из исторической жизни, социальных институтов и культуры Запада; конфуцианство, даосизм и буддизм - из жизни и культуры Китая; индуизм, буддизм и джайнизм из социокультурного универсума Индии - только хаотическая масса развалин останется от культуры, социальных институтов и исторической жизни этих стран. Без этико-религиозных систем вся история становится непонятной» [8, с. 251].
В теории П.А. Сорокина кризис, переживаемый в современную ему эпоху, практически глобального масштаба - это кризис чувственной культуры, которая господствовала в западном мире в течение последних пяти столетий и ныне достигла состояния перезрелости. Вместе с тем это кризис тесно связанного с ней договорного (капиталистического) общества [8, с. 786]. Обосновывая противоречия, порожденные чувственной культурой, как источник современного кризиса, П.А. Сорокин тем не менее подчеркивал, что его теория «не предрекает ни неизбежной смерти, ни упадка западной культуры и общества. Признавая закат нынешней чувственной фазы и вероятность мучительного перехода, она вместе с тем показывает и возможность рождения новой величественной идеациональной или идеалистической культуры, нового общества и человека» [8, с. 793]. «Возможность упадка, - заключал П.А. Сорокин, - нынешней культурной фазы не наполняет меня пессимизмом. Каким бы глубоким ни был современный кризис - а он значительно глубже, чем думают большинство людей, - после трудного переходного периода смутно видится не пучина смерти, а горная вершина жизни, с которой открываются новые горизонты созидания и обновленный вид вечных небес» [8, с. 29-30].
Указывая на перспективы выхода из кризиса, П.А. Сорокин обозначил их в названии одной из глав «Социальной и культурной динамики» так: «Сумерки
нашей чувственной культуры и ближайшие перспективы. Кризис... Катарсис... Харизма... И Воскресение» [8, с. 880-887]. Поскольку, по убеждению ученого, это способ, посредством которого была преодолена большая часть предыдущих великих кризисов, то увенчается этот путь благополучным исходом. Наступит время, когда «народы Запада войдут в конструктивный период новой, более интегралистской суперсистемы». Что касается сроков реализации своих прогнозов, то Сорокин был уклончив в их определении. Часто употребляемое им понятие «age» переводится как время, эпоха, век, но конкретного ответа на вопрос, сколько будет длиться эта переходная эпоха, эпоха кризиса, и какое время еще предстоит проявляться негативным кризисным последствиям, в работах ученого нет.
Социальная революция как самое яркое проявление общественного кризиса
П.А. Сорокин вскрыл глубокие имманентные причины напряжений в общественной системе, вызывающие возникновение малых и больших кризисов, как-то: социального беспокойства, волнений и революций. В самом общем виде - это специфическое состояние социокультурной структуры отношений и ценностей. «Поскольку рано или поздно, в силу изменения присущего во всякой социокультурной системе, любая система неизбежно приходит в расстройство, «увядает» и разрушается, социокультурный строй всякого общества должен переживать переходные периоды и заодно испытывать нарастающие волны беспорядков» [8, с. 762]. Теория социальной революции П.А. Сорокина, основанная на огромном историческом фактическом материале, подкрепленная конкретными доказательными примерами, включает несколько ключевых положений. Основное место среди них занимают: а) указание на факторы, выступающие в качестве причин революции (ущемленные «инстинкты» - социальные потребности); в) трактовка субъекта революции (представители средних социальных слоев - «головастики»); с) представление о контрсубъекте революции (аристократия и власть).
Рассматривая в целом революцию как кризисный процесс, он выделяет в ней несколько фаз: предреволюционную, непосредственно революционную и постреволюционную. На каждом из указанных этапов действуют свои обусловливающие революционное движение факторы и условия, свои особенности развертывания кризиса.
Первым и основным комплексом признаков, свидетельствующих о надвигающемся революционном кризисе, по убеждению Сорокина, становится общественное состояние, в котором со все большей силой проявляются ущемленные «рефлексы» (они тождественны социальным потребностям). К таковым Сорокин относит: потребность питания (или пищевые рефлексы) значительной части населения; рефлексы индивидуального самосохранения; рефлексы группового самосохранения; потребность в жилище, одежде, тепле; рефлексы половые; инстинкты собственности; инстинкты самоуважения и собственного достоинства; инстинкты драчливости; борьбы и конкуренции; творческой работы, разнообразия и приключений и «рефлексы свободы» [9, с. 309-310].
Обострение лишений в виде ущемленных инстинктов составляет содержание предактивной фазы революции. Возросшее давление ущемленных рефлексов (инстинктов, социальных потребностей) переводит ее в фазу действий. «1) Рост ущемленных главных инстинктов, 2) массовый характер этого ущемления, 3) бес-
силие групп порядка уравновесить пропорционально усиленным торможением возросшее давление ущемленных рефлексов - таковы необходимые и достаточные условия наступления революций» [9, с. 312].
Кризисное состояние в области удовлетворения потребностей может перейти в фазу активной революции при наличии ее субъекта, то есть сил, способных совершить решительные действия. Под таковыми Сорокин понимает достаточно развитый слой представителей среднего класса, у которых, по его мнению, сформировалась способность и готовность управлять. Однако в существующей системе власти, в силу искусственно закрытых каналов вертикальной социальной мобильности, путь наверх им закрыт закостеневшей элитой. Сорокин именует таких представителей «головастиками» [9, с. 386].
Еще один комплекс факторов, создающих революционный кризис, - состояние правящей элиты и представляемой ею власти. «Предреволюционные эпохи, - констатировал П.А. Сорокин, - просто поражают бездарностью власти и вырождением привилегированно-командующих слоев, не способных успешно выполнять ни функции власти, ни противопоставить силе силу, ни разделить и ослабить оппозицию, ни уменьшить ущемление, ни канализировать его в формах, отличных от революции» [9, с. 380].
Революционный кризис и социальная катастрофа в России 1917 г.
Революционный процесс в России 1917 г. П.А. Сорокин рассматривает как взаимосвязанную цепь кризисных состояний: предреволюционный (думская сессия и речь Милюкова), февральские события 1917 г. и падение самодержавия, апрельский (нота Милюкова), июльский, августовский, сентябрьский кризисы и, наконец, катастрофа, вызванная октябрьским большевистским переворотом. Предреволюционный кризис в российском обществе носил всеохватывающий характер. Его явным признаком стало катастрофическое падение авторитета, а значит, доверия и поддержки государственной власти в лице царской семьи и институтов самодержавия. Усталость от ее векового существования и раздражение от неспособности адекватно реагировать на изменившуюся действительность создала глубокие трещины в психологии и сознании масс.
Наблюдая за происходящими кризисными переменами, П. Сорокин замечает: «На вчерашнем заседании депутатов, политиков, ученых и писателей в доме Шу-бина-Поздеева даже самые убежденные консерваторы высказывались о приближающейся революции как о чем-то неизбежном. Графы и бароны, помещики и капиталисты - все шумно одобряли едкую критику, прозвучавшую в адрес правительства, и приветствовали начинающуюся революцию» [4, с. 51].
Кризисным стало состояние армии от ее поражений и накопления общей усталости от тягот бессмысленной и бесперспективной войны. В политической области - это кризис думской власти, не способной добиться от царизма уступок в вопросе реформирования органов управления государством посредством создания «ответственного правительства». Война до крайних пределов обострила продовольственный кризис.
В этой кризисной среде подобно пожару глубоко и масштабно распространились революционные настроения и произошли революционные действия. Царизм пал легко, как карточный домик. Устранение его из политической жизни было встречено с ликованием в самых различных слоях российского общества.
В 1917 году П.А. Сорокин, как и многие представители российской научной и общественно-политической интеллигенции, не мог остаться просто отстраненным наблюдателем происходящих событий. Вполне логичным выбором, вытекающим из его предшествующего жизненного пути, стало активное, непосредственное участие в революционном процессе, более того, он оказался в эпицентре революционного водоворота. Его неуемная энергия, проникнутая чувствами тревоги и ответственности за настоящее и будущее любимой России, нашла свое применение в самых разнообразных формах: обсуждение со сторонниками, дискуссии с оппонентами по поводу происходящего и перспектив; выступления с речами и докладами, редактирование газеты «Воля народа», злободневные публикации в прессе, организационная работа по созыву Всероссийского крестьянского съезда, подготовка резолюций по итогам работы, участие в выборной кампании избрания делегатов Учредительного собрания. В этот необычайно насыщенный и по содержательному значению, и по интенсивности период жизни политическая деятельность всецело поглощала его. Повествуя о первых днях революционного подъема в феврале 1917 г., он намечает свой выбор в новой ситуации: «Я взглянул на свои книги и рукописи, подумал, что придется отложить их на время в сторону. Сейчас не до занятий. Надо действовать» [2, с. 86]. Внимание и интерес к научным занятиям уступили место политике. Даже знаменательнейшее событие личной жизни - заключение брака с Еленой Баратынской - произошло быстро и крайне скромно. «26 мая 1917 г. был днем моей свадьбы. Она представляла собой действительно революционное бракосочетание. После церемонии венчания в церкви, на которую я явился прямиком с какого-то важного митинга, мы с женой и друзьями имели только полчаса на обед, а затем мне уже надо было поторапливаться на другое окаянное мероприятие» [2, с. 97].
В накале политических страстей Сорокин-ученый вынужден уступить Сорокину-революционеру, однако эта уступка оказалась неполной и временной. Сорокин-социолог во всех обстоятельствах оставался исследователем. Уже через полгода революции он записывает в дневнике: «Я приступил к более глубокому изучению Великой французской революции. Как повторяется история! Кто мы, как не русские жирондисты? Какая ждет нас судьба? Такая же как у них? Что случится с Отечеством? Вероятно, тот же ужас, кровопролитие и разруха... » [4, с. 104].
В целом его отношение к революционным событиям можно определить как сдержанный оптимизм. Однако это отношение корректируется наблюдением и анализом конкретных ситуаций. Достаточно часто в нем присутствуют пессимистические нотки, драматизм, трагедийность. Временами же Сорокин-политик, оставаясь стойким приверженцем правого крыла партии эсеров, демонстрировал взгляды и высказывал предложения бескомпромиссно-радикального характера. Он очень резко осуждал провокационное выступление большевиков 5-6 июля 1917 г. в Петрограде и призывал к жесткой реакции на него. «Мы, умеренные, не кровожадны, тем не менее, чтобы предотвратить повторение таких бунтов, мы должны проявить большую твердость. Если необходимо казнить несколько тысяч бандитов, чтобы спасти миллионы жизней русских людей, мы должны быть готовы сделать это» [4, с. 92-93].
Тревоги и опасения П. Сорокина не беспочвенны. Всякий раз в изменяющейся действительности он стремится взглянуть на происходящее с максимально реалистичных позиций, прагматично видит расклад политических сил, трезво оценивает их исторический потенциал. Он хорошо понимает, что российское общество, не
успев толком выйти из катастрофического кризиса, вызванного падением царского самодержавия, сразу же погружается в пучину кризиса, создаваемого Двоевластием. Один за другим следуют кризисы, вызванные беспомощностью и бездействием Временного правительства, его откровенными просчетами и ошибками в политике и действиях. Эти кризисы углубляются и масштабируются: неопределенностью будущего государственного устройства России; разлагающейся и выходящей из повиновения армией, требующей мира; растущим напряжением в среде крестьянства, мечтающего получить землю; усугублением продовольственного снабжения; радикализацией требований и действий большевиков, подкрепленных созданием военно-революционных комитетов в воинских полках и вооруженных формирований в виде красногвардейских отрядов.
При всей приверженности Временному правительству Сорокин относится к нему очень скептически. «А что же правительство? Лучше, наверное, было бы вообще не говорить о нем. Благородные идеалисты, эти люди не знают азбуки государственного управления. Они сами не ведают, чего хотят, а если бы и знали, то все равно не смогли бы этого добиться» [2, с. 92].
Не более лестна его оценка государственной деятельности А.Ф. Керенского. Характеризуя его, он отмечает: «Керенский практически не занимается конструктивной работой... Как человек он честен, искренен и готов отдать свою жизнь ради блага страны. Но он некомпетентен, безволен, не имеет четкой позиции. Он ничего не знает об искусстве управления... Хороший человек, но слабый руководитель, типичный представитель русской интеллигенции» [4, с. 95].
В целом П. Сорокин оказался удивительно прозорливым публицистом, вполне реалистично оценивающим каждую конкретную социально-политическую ситуацию. Уже в самом начале существования двоевластия он предрекает победу Совета в противостоянии его с Временным («очень непрактичным») правительством.
При всем этом он последовательно и стойко остается непримиримым идеологическим противником большевизма и большевиков. Уже в условиях состоявшегося захвата и существования новой власти несгибаемый Сорокин бросает ей смелый вызов: «В редакции моей газеты я написал свою первую статью о победителях, клеймя их как убийц, насильников, бандитов и грабителей, и подписал ее полным именем, невзирая на протесты моих коллег и даже наборщиков. «Пусть стоит, сказал я, имея в виду подпись. Мы все, так или иначе, смотрим в лицо смерти» [2, с. 109]. (См.: статьи в газете «Воля народа»: «Победителям», «Во власти преторианцев» [3, с. 180, 182].).
В конце 1917 - начале 1918 г. в условиях большевистски-радикального этапа революции Сорокин остается верен своему революционному долгу, преданным и стойким приверженцем идеи мирного революционного преобразования Российского общества. Финалом этого этапа для него становится арест большевиками и отход от активной политической деятельности.
Заключение
Итак, П.А. Сорокин теоретически и на прочном фундаменте эмпирических фактов обосновал глобальной значимости вывод о кризисе, переживаемом современными ему модернизированными обществами: «Человечество должно быть благодарно чувственной культуре за ее замечательные достижения. Но теперь, когда она пребывает в агонии, когда ее продукт - это скорее отравляющий газ, чем све-
жий воздух, когда, благодаря своим достижениям, она вручила человеку ужасающую власть над природой, обществом и культурой, не обеспечив его при этом ни средствами самоконтроля, ни властью над своими стремлениями, чувствами, инстинктами, - теперь в руках такого человека со всеми достижениями ее науки и техники, она становится чрезвычайно опасной и для самого человека, и для всех его ценностей» [8, с. 793].
Ученый прогнозировал наступление царства умственной, моральной, эстетической и социальной анархии; нарастание атомизации чувственных ценностей; падение значения «общественного мнения» и «мирового сознания»; утрату в договорах и соглашениях остатков обязывающей власти; превращение грубой силы в право и как результат этого - масштабные социальные конфликты, потрясения и катастрофы; вырождение свободы и превращение ее в миф, лишение неотъемлемых прав; кратковременные правительства, которые создадут условия для замены: бомбы вместо хлеба, смерть вместо свободы, насилие вместо закона, разрушение вместо созидания; продолжение распада семьи; превращение чувственной суперсистемы культуры в базар, где она станет «местом культурного демпинга»; место настоящих мыслителей и ученых займут посредственности, одна вульгарнее другой; количественная гигантомания вытеснит качественную утонченность; мышление заменится «поиском информации»; величайшие культурные ценности прошлого подвергнутся унижению; творческие способности чувственной мен-тальности станут убывать; уменьшится безопасность жизни и имущества; произойдет раскол среди населения на гедонистов и аскетов и стоиков [8, с. 880-883].
Выход же из кризиса, как полагал П.А. Сорокин, может произойти через катарсис. «Западному обществу, очищенному огнем пережитой катастрофы, будет ниспослана благодать (харизма), а вместе с ней - воскрешение и высвобождение новых творческих сил» [8, с. 884].
Надежду на выход из общественного кризиса П.А. Сорокин связывал с новым человеком, носителем идеациональной и идеалистической культур, которому «можно будет доверить то стоящее, что создано чувственной культурой. При современном уровне развития техники он сумел бы построить культуру и общество менее бедное и несчастное, не знающее ни личной ни сословной ненависти, более благородное, справедливое, человечное и более благочестивое, чем наше чувственное общество в его нынешней фазе» [8, с. 794]. В записи (?) В.Ф. Булгакову от 19 апреля 1923 г. он формулирует основные принципы своего миропонимания и деятельности: «Жить и действовать при всех условиях, стремиться любить людей и мир... Жизнь, даже самая тяжелая - великое благо по сравнению со смертью, а любовь - душа жизни» [1, с. 40]. Завершая в этом же году полные душевного трагизма и драматических переживаний от случившегося в России «Листки из русского дневника», П.А. Сорокин с оптимизмом и светлыми надеждами был устремлен в будущее. Его жизненное кредо приобретает ясный и завершенный вид. «Чтобы не случилось со мной в будущем, я уверен, что три вещи останутся навсегда убеждениями моего сердца и ума. Жизнь, как бы ни была она тяжела, - это самая прекрасная, удивительная и чудесная вещь в мире. Только посвятив ее служению долгу, можно сделать ее счастливой и тем самым наполнить душу необоримыми силами, чтобы служить идеалам, - таково мое второе убеждение. И, наконец, в-третьих, я убежден, что жестокость, ненависть и несправедливость никогда не были и никогда не будут способны построить на земле Царство Божие» [4, с. 233-234].
Литература
1. Дойков Ю. Питирим Сорокин в Праге. 1922-1923. Архангельск, 2009. 146 с.
2. Сорокин П.А. Долгий путь: автобиографический роман: пер. с англ. Сыктывкар: СЖ Коми ССР, MÜ «Шыпас», 1991. 304 с.
3. Сорокин П.А. Заметки социолога. Социологическая публицистика. СПб.: Алетейя, 2000. 300 с.
4. Сорокин П.А. Листки из русского дневника. Социология революции / сост., подг. текста, вступ. ст. и коммент. В.В. Сапова. Сыктывкар: ООО «Анбур», 2015. 848 с.
5. Сорокин П.А. Обзор циклических концепций социально-исторического процесса // Социологические исследования. 1998. № 12. С. 3-14.
6. Сорокин П.А. Общедоступный учебник социологии. Статьи разных лет / Ин-т социологии. M.: Наука, 1994. 560 с.
7. Сорокин П.А. Преступление и кара: социологический этюд об основных формах общественного поведения и морали / сост., подг. текста, вступ. ст. и коммент. В.В. Сапова. Сыктывкар: ООО «Анбур», 2015. 496 с.
8. Сорокин П.А. Социальная и культурная динамика / Питирим Александрович Сорокин: пер. с англ., вст. статья и коммент. В.В. Сапова. M.: Астрель, 2006. 1176 с.
9. Сорокин П.А. Социология революции // Питирим Александрович Сорокин: вступ. статья Ю.В. Яковца; предисл. И.Ф. Куроса, И.И. Лукинова, Т.И. Деревянкина; подгот. текста, сост. и коммент. В.В. Сапова. M.: Астрель, 2008. 784 с.
10. Сорокин П.А. Человек. Цивилизация. Общество / общ. ред., сост. и предисл. А.Ю. Со-гомонов; пер. с англ. M.: Политиздат, 1992. 349 с.
11. Сорокин П.А., Mертон Р.К. Социальное время: опыт методологического и функционального анализа // Социологические исследования. 2004. № 6. С. 112-119.
References
1. Dojkov YU. Pitirim Sorokin v Prage. 1922-1923. Arhangel'sk, 2009. 146 s.
2. Sorokin P.A. Dolgij put': avtobiograficheskij roman: Per. s angl. Syktyvkar: SZH Komi SSR, MP «SHypas», 1991. 304 s.
3. Sorokin P.A. Zametki sociologa. Sociologicheskaya publicistika. SPb.: Aletejya, 2000. 300 s.
4. Sorokin P.A. Listki iz russkogo dnevnika. Sociologiya revolyucii / Sost., podg. teksta, vstup. st. i komment. V.V. Sapova. Syktyvkar: OOO «Anbur», 2015. 848 s.
5. Sorokin P.A. Obzor ciklicheskih koncepcij social'no-istoricheskogo processa // Sociolog-icheskie issledovaniya. 1998. №12. S. 3-14.
6. Sorokin P.A. Obshchedostupnyj uchebnik sociologii. Stat'i raznyh let / In-t sociologii. M.: Nauka, 1994. 560 s.
7. Sorokin P.A. Prestuplenie i kara: Sociologicheskij ehtyud ob osnovnyh formah ob-shchestvennogo povedeniya i morali / Sost., podg. teksta, vstup. st. i komment. V.V. Sapova. Syktyvkar: OOO «Anbur», 2015. 496 s.
8. Sorokin P.A. Social'naya i kul'turnaya dinamika / Pitirim Aleksandrovich Sorokin: per. s angl., vst. stat'ya i kommentarii V,V, Sapova. M.: Astrel', 2006. 1176 s..
9. Sorokin P.A. Sociologiya revolyucii // Pitirim Aleksandrovich Sorokin: vstup. stat'ya YU.V. YAkovca; predislovie I.F. Kurosa, I.I. Lukinova, T.I. Derevyankina; podgotovka teksta, sostavlenie i kommentarii V,V, Sapova. M.: Astrel', 2008. 784 s.
10. Sorokin P.A. CHelovek. Civilizaciya. Obshchestvo / Obshch. red., sost. i predisl. A. YU. Sogomonov: Per. s angl. M.: Politizdat, 1992. 349 s.
11. Sorokin P.A., Merton R.K.. Social'noe vremya: opyt metodologicheskogo i funkcional'nogo analiza // Sociologicheskie issledovaniya. 2004. № 6. S. 112-119.
