CC BY
71
РАЗВИТИЕ РУССКОГО НАЦИОНАЛЬНОГО МИРООБРАЗА В ПРОСТРАНСТВЕ МЕЖКУЛЬТУРНОГО ДИАЛОГА
УДК 82.0:801.6; 82-1/-9; 82-02.
С. В. Бурмистрова
КРИТИЧЕСКАЯ РЕЦЕПЦИЯ ЖЕНСКОЙ ЛИТЕРАТУРЫ В ПЕРЕПИСКЕ И. ГЕТЕ И Ф. ШИЛЛЕРА
Исследуется критическая рецепция женской литературы, представленная в переписке И. Гете и Ф. Шиллера 1798-1801 гг. В европейской литературе становление критического канона рецепции произведений авторов-женщин происходит в конце XVIII в. и связано с именами Гете и Шиллера. Женское литературное творчество в восприятии классиков пересекается с понятием «литературного дилетантизма» и отличается такими характеристиками, как субъективность, «текучесть», «грациозность» и др. Изучение корпуса текстов, представленных в отечественной критике первой половины XIX в., позволяет выявить критерии оценки женской литературы, которые оказываются идентичными немецкому, общеевропейскому канону.
Ключевые слова: критическая рецепция, женская литература, Гете, Шиллер, гендерные исследования, литературный дилетантизм, женское авторство, русско-немецкое литературное взаимодействие.
В настоящее время в гендерном литературоведении ключевыми являются вопросы о специфике женского письма и женского авторства, о топологии в литературном процессе и шире - патриархат-ной культуре - женской словесности и критериях ее оценки.
Критическая рецепция женской литературы начинает оформляться в последней трети XVIII в., когда собственно появляются первые литературные опыты женщин. Интересно отметить, что вошедшее в критический обиход в конце века слово «писательница», а чуть позже - в 1810-1820-х гг. слова «литераторка» и «поэтесса» обозначают не только пол автора, но и содержат определенную оценку творческой деятельности женщин. Так, по замечанию Д. Грин, «слово „поэтесса“ не только обозначало женщину-поэта, но и заключало в себе оценку ее творчества как второстепенного по отношению к мужскому» [1]. В этой связи очевидно, что решение авторов-женщин, в том числе Анны Ахматовой, позиционировать себя как поэта, а не поэтессу, демонстрирует оценочные коннотации асимметричной пары поэт - поэтесса.
Уже в середине XIX в. в России сложился устойчивый канон критической рецепции женской словесности. Большую роль в формировании этого канона сыграли В. Белинский, И. Киреевский, А. Григорьев, Д. Писарев и ряд анонимных авторов рецензий о женском творчестве. Проблема формирования и функционирования канона критического осмысления женской литературы так или иначе рассматривается в современных литературоведческих работах [2-4]. Однако тенденции, свя-
занные с формированием критериев оценки женской литературы в отечественной критике XIX в., как правило, исследуются вне контекста русско-европейских, в том числе русско-немецких, литературных связей.
В европейской литературе становление критического канона рецепции женского литературного творчества происходит в конце XVIII в. и связано с именами Гете и Шиллера. Отношение классиков к произведениям авторов-женщин с предельной ясностью выражено в их переписке 1798-1801 гг. Выступая в качестве издателей (Шиллер издавал журнал «Оры» в 1795-1797 гг.; Гете - журнал «Пропилеи в 1798-1800 гг.) и публикуя в том числе сочинения авторов-женщин, они активно обсуждали в письмах друг к другу «дамские упражнения» поэтесс Луизы Брахман, Анны Амалии Имхоф, Каролины фон Вольцоген и др. При этом следует отметить, что рецепция женского творчества, запечатленная в письмах Шиллера и Гете, всегда осуществляется в контексте их размышлений о дилетантизме. В это время дилетантизм становится весьма распространенным явлением и получает в целом положительное осмысление в обществе -как способ организации досуга культурного человека, как непрофессиональное, любительское занятие литературой, музыкой, театром. Однако в переписке немецких классиков выражено несколько отличное от общепринятого восприятие этого явления, которое никак нельзя охарактеризовать как благосклонное, положительное. Так, в письме от 29 мая 1799 г. Гете сообщает Шиллеру: «Наши исследования в области дилетантизма (заметим,
что Гете намеревался написать отдельную статью о дилетантизме в искусстве, однако замысел остался неосуществленным. - Прим. наше. — С. Б.) поставят нас, как я предвижу, в совершенно особое положение, ибо невозможно отчетливо рассмотреть его проявления, не проникнувшись нетерпимостью и неприязнью к ним» [5, с. 207]. Сущность дилетантизма, получившего в переписке классиков негативную коннотацию, раскрывается относительно размышлений по поводу женской литературы, т. е. в сферу литературного дилетантизма попадают в первую очередь произведения женщин. Пересечение понятий «женского» и «дилетантского» обнаруживается, например, в письме Шиллера от 6 февраля 1798 г., где поэт высказывает предположение об авторе сочинения, опубликованного в № 12 «Ор» за 1797 г.: «В том, что это женщина, нет никаких сомнений, и это совершенно естественное и дилетантское происхождение объясняет и оправдывает неумелость исполнения» [5, с. 39]. Речь идет об идиллии Л. Брахман «Часовня в лесу». По поводу поэмы А. Имхоф Шиллер пишет Гете в 1799 г.: «Я вполне понимаю, что поэма нашей дилетантки доставляет Вам тем меньше радости, чем детальнее Вы ее рассматриваете. Ибо дилетантизм... проявляется еще и в том, что поскольку он исходит из ложного принципа, то и не может создать ничего такого, что не было бы ложным в целом» [5, с. 207].
В переписке немецких классиков литературный дилетантизм выступает как синоним непрофессионализма, не требующего специальных знаний о законах художественного творчества. Поэтому «дамские упражнения» А. Имхоф (речь идет о ее поэме «Сестры с Лесбоса») представляются Гете «слабыми и поверхностными» [5, с. 247]. В своем письме к Шиллеру от 29 мая 1799 г. Гете указывает на объективные причины, обусловившие эстетическое несовершенство поэмы Имхоф: «Здесь совершенно отсутствует ретардация, из-за чего все теснится и давит друг на друга, и в поэме вообще нет покоя и ясности. Во всей песне не обозначено ни одного раздела. очень долгие периоды скорее запутывают изложение. Здесь встречается немало сомнительных парентез и связок, слова зачастую представляются вне зависимости от нужд эпоса, использование причастий не всегда удачно» [5, с. 206-207].
Вместе с тем литературный дилетантизм, в представлении классиков, не отменяет возможности эстетического развития. Однако для женщины художественное совершенствование предполагает обязательное сотворчество с мужчиной-на-ставником, учителем. Именно в таких ролях выступают и Гете, и Шиллер. Так, Гете с оптимизмом сообщает Шиллеру, что с поэмой А. Имхоф «дело
идет уже лучше - с тех пор, как я серьезно поработал над первой песнью и обдумал в деталях, чем тут можно помочь. наши подруги, кажется, не слишком ужаснулись моим ригористическим требованиям, так что я могу надеяться на завершение дела согласно нашим желаниям» [5, с. 209].
В 1801 г. Шиллер, отправляя Гете вместе с письмом роман жены Ф. Шлегеля Доротеи Фейт «Флорентин», с иронией отмечает: «Роман этот, представляющий собой диковинную карикатуру, позволил мне составить более лестное представление о сочинительнице; кроме того, он служит новым доказательством того, сколь много может достичь дилетант хотя бы в сфере механического и чистой формы» [5, с. 340].
В качестве важной характеристики литературного дилетантизма и одновременно женского творчества выступает субъективность. По мысли Шиллера, дилетант никогда не выходит за пределы своей субъективности, он выражает всегда только самого себя (и поэтому искусство для него - не дело жизни, а способ уйти из жизни). О субъективности как атрибутивном признаке женской литературы пишет также Гете. Так, в письме от 7 февраля 1798 г. он сообщает Шиллеру по поводу романа К. фон Вольцоген «Агнесс фон Лилиен», что «автор в силу своей природы едва ли найдет какой-либо другой сюжет, в котором сможет столь же счастливо выразить себя» [5, с. 40]. Фрагмент данного письма примечателен не только тем, что в нем с предельной ясностью обозначено представление о специфике женского творчества как творчества прежде всего субъективного. В этом отрывке сформулирован критерий, который станет основополагающим в оценке произведений авторов-женщин как в критике XIX столетия, так и отчасти в современном литературоведческом дискурсе (имеются в виду работы Ж. Дерриды, Ж. Лакана, а также представительниц феминистского литературного критицизма - Э. Сиксу, Л. Иригарэ). Данный критерий касается обусловленности женского письма женским телом, поэтики женской литературы природой женской личности. В начале XIX в. в отечественной и зарубежной критике сложилось устойчивое представление о поэтике женской литературы, детерминированной женской физиологией и психологией. В плане содержания женские тексты, не выходя за рамки женской природы, должны описывать, по мнению критиков, особенности женского бытия: любовного и семейного. В плане выражения неизменными атрибутами женского стиля, в представлении мужской критики, становятся «изящность», «грациозность», «повышенная описательность» («длинноты», «отступления»).
Например, Шиллер сообщает Гете 19 марта 1799 г.: «На днях Имхоф прислала мне две последние пе-
сни своей поэмы, доставившие мне очень большую радость. Здесь все развивается изящно и естественно. с необычайной привлекательностью» [5, с. 40].
Таким образом, в переписке Шиллера и Гете 1798-1801 гг. закладываются основы канона критической рецепции произведений авторов-жен-щин, неизменно попадающих в разряд литературного дилетантизма и отличающихся субъективностью, поэтологическими особенностями в плане содержания и стиля.
В силу прежде всего типологических схождений в отечественной критике первой половины XIX в. обнаруживается идентичный канон интерпретации женской литературы. Типологическая близость возникает благодаря схожей в России и Европе социокультурной ситуации, обозначаемой современными исследователями патриархат-ной, в которой женщина по сравнению с мужчиной выступает всего лишь как «второй пол», как отклонение от нормы, в качестве которой выступает мужчина; женщина связана со сферой чувств, нежности, красоты, а мужчина - с рассудочностью, отвагой и т. п. Здесь достаточно вспомнить такие стихотворные сочинения Шиллера, как «Добродетель женщины», «Достоинство женщин», «Достоинство мужчин», «Идеал женщины» и др., в которых сфокусированы авторские представления о качествах женской личности.
Для того чтобы охарактеризовать один из наиболее распространенных в России мужских взглядов на женскую природу, можно сослаться на статью В. Г. Белинского середины 1830-х гг. «Жертва. Литературный эскиз. Сочинение г-жи Монборн». По мысли критика, «природа дала мужчине мощную силу и дерзкую отвагу, мятежные страсти и гордый, пытливый ум. женщине дала она красоту вместо силы, избытком нежного и тонкого чувства заменила избыток ума» [6, с. 225]. Исходя из представления о природном предназначении женщины, Белинский делает вывод об односторонности женского мировидения по сравнению с всесторонним мужским взглядом на мир: «Только прекрасные стороны бытия должны быть открыты ее ведению, а обо всем прочем она должна оставаться в милом, простодушном незнании; в этом смысле ее односторонность в ней достоинство; мужчине открыт весь мир, все стороны бытия» [6, с. 225]. Именно отсутствие всеохватности, полноты восприятия бытия (заметим, что, по Белинскому, «всезнание» в женщине «ужасно, отвратительно») делает невозможной для женщины самореализацию в профессиональной литературной сфере. «Уму женщины известны только немногие сферы бытия или, лучше сказать, ее чувству доступен только мир преданной любви и покорного страда-
ния. а для поэта должен быть открыт весь беспредельный мир мысли и чувства, страстей и дел» [6, с. 225]. Кроме того, Белинский развивает мысль о том, что женщина в силу своей природы не может быть творцом и гением: «Знаем много жен-щин-поэтов, но ни одной женщины-гения; их создания недолговечны, ибо женщина только тогда поэт, когда любит, а не тогда, когда творит. Природа уделяет им иногда искру таланта, но никогда не дает гения» [6, с. 225]. Подводя итоги своим рассуждениям, критик делает вывод о том, что литературная деятельность противоречит женскому предназначению - любви, супружеству и материнству: «Нет, никогда женщина-автор не может ни любить, ни быть женою и матерью, ибо самолюбие не в ладу с любовью. и только в одном ху-дожнике-мужчине эгоизм самолюбия может иметь даже свою поэзию, тогда как в женщине он отвратителен. Словом, женщина-писательница с талантом жалка; женщина-писательница бездарная смешна и отвратительна» [6, с. 226].
Проблема критической рецепции женского литературного творчества в России на рубеже XVIII-XIX вв. весьма обстоятельно рассмотрена в работах И. Савкиной. Разбирая критические отзывы карамзинской эпохи, исследовательница пришла к выводу, что в тот период оценка произведений авторов-женщин носит мадригально-комплиментарный характер. «Литература для женщин, - отмечается в заметке «Некоторые мысли издателя», опубликованной в 1805 г. в журнале «Московский Меркурий», - одни розы без шипов. ибо какой педант, какой варвар осмелится не похвалить того, что нежная, белая рука написала» [7].
Комплиментарные оценки и превосходные эпитеты журналистов и литераторов, по мнению И. Л. Савкиной, были вызваны тем, что женское творчество рассматривалось ими скорее не как авторство, писательство, а как форма образования женщины, одно из украшающих ее «умений и навыков», как милый каприз, детская забава [8] или, если мы обратимся к терминологии Гете и Шиллера, как «литературный дилетантизм».
В 1830-е гг. характер критической рецепции меняется, что обусловлено претензией женщины на самореализацию в профессиональной литературной сфере. Именно в это время на страницах отечественных журналов появляются многочисленные сочинения как критического, так и художественного плана, авторы которых размышляли о том, способна ли женщина творить на литературном поприще, каковы границы для реализации женского дарования, в чем специфика женской литературы.
Изучение корпуса критических текстов 18301850-х гг. позволяет выявить критерии оценки
женской литературы, которые оказываются идентичными немецкому, общеевропейскому канону. Критики-мужчины указывают на субъективность как главную особенность женского творчества: «произведение женского пера никогда почти не бывает объективным творчеством», т. е. женщина пишет о себе («героиней обыкновенно является сама писательница»), своем опыте, раскрывая «любопытные» стороны «женского ума и сердца», отмечает в 1850 г. анонимный критик «Отечественных записок» [9]. Особенности поэтики женской литературы также связываются с особенностями женской природы, в силу чего писательнице следует ограничиться изображением любовной и семейной сферы. Так, статья М. Каткова, посвященная анализу произведений С. Ф. Толстой, содержит типичные размышления о женщине и «женственном». В частности, он пишет, что «назначение женщины - оставаться во внутренней сфере жизни, в том кругу именно, которым природа обвела ее, <.> она должна определяться привязанностью и преданностью» [10].
К стилю женского письма общим становится требование «изящности», «грациозности», «текучести». Например, в рецензии 1850 г. на рассказ Панаевой «Необдуманный шаг» критик определяет его как «грациозный рассказ». А. В. Дружинин в заметке о повести Ю. Жадовской «Непринятая жертва» упрекает писательницу за то, что текст ее повести не соответствует представлениям о женской литературе - в нем мало «описаний», а «психологического анализа нет и в помине, а каждая мыслящая женщина владеет даром подобного анализа, особенно в деле страсти» [11].
Проблема несоответствия женской литературы смоделированным в мужской критике представле-
ниям о женской литературе становится очевидной в первую очередь для самих пишущих женщин. Например, Е. П. Ростопчина в 1840 г. публикует стихотворение «Как должны писать женщины», в котором имитируется мужской взгляд на женское творчество и тем самым раскрывается уничижение автора-женщины.
Если обратиться к переписке Шиллера и Гете, то в ней содержится интересный фрагмент, иллюстрирующий несовпадение абстрактных моделей женской и мужской литературы с реальным женским и мужским авторством. Так, в 1798 г. Шиллер пишет Гете о драме, автор которой ему неизвестен, высказывая предположение, что данный текст -женское творение, поскольку он обнаруживает хорошую школу, а также признаки женского письма, в частности длинноты и отступления: драма «напоминает о хорошей школе, хотя и представляет собой всего лишь дилетантское творение, к которому невозможно приложить мерки искусства. Если даже она и не написана женщиной, то хотя бы напоминает о некоторой женственности души - в той мере, в какой это возможно для мужчины. Если очистить драму от многих длиннот и отступлений, а также от некоторых вычурных оборотов речи. то она, несомненно, будет читаться с интересом» [6, с. 105]. В ответном письме Гете признается Шиллеру, что драма «Эльпенор» принадлежит ему и что теперь он начинает «задумываться о причине, по которой это произведение опротивело мне» [6, с. 106].
Таким образом, процесс формирования канона критической рецепции женского авторства в немецкой и русской литературе обнаруживает сходные тенденции, носящие отпечаток гендерной дифференциации.
Список литературы
1. Эконен К. Творец, субъект, женщина: стратегии женского письма в русском символизме. М.: Новое литературное обозрение, 2011. С. 27.
2. Савкина И. Л. «Пишу себя...». Автодокументальные женские тексты в русской литературе первой половины XIX века. Tampere, 2001.
3. Рюткёнен М. Гендер и литература: проблема «женского письма» и «женского чтения» // Филологические науки, 2000, № 3. С. 5-17.
4. Свиясов Е. Сафо и «женская поэзия» конца XVIII - начала XX веков // Русские писательницы и литературный процесс в конце XVIII -первой трети XX вв.: сб. научных статей / сост. М. Файнштейн. Verlag F. K. Wilhelmshorst, 1995. С. 1-12.
5. И. Гете. Ф. Шиллер. Переписка: в 2 т. М.: Искусство, 1988. Т. 2.
6. Белинский В. Г. Жертва. Литературный эскиз. Сочинение г-жи Монборн // Собр. соч. в 13 т. М.: Искусство, 1953. Т. 1.
7. Лихачева Е. Материалы для истории женского образования в России. Санкт-Петербург, 1899. Ч. 1. С. 271.
8. Савкина И. Л. Провинциалки русской литературы: женская проза 30-40-х гг. XIX в. Wilhelmhost, 1998. С. 19.
9. Бурмистрова С. В. Любовно-семейная проблематика в русской литературе XIX века // Вестн. Томского гос. пед. ун-та (Tomsk State Pedagogical University Bulletin). 2010. Вып. 8 (98). С. 73-79.
10. Катков М. Сочинения в стихах и прозе графини С. Ф. Толстой // Отечественные записки. 1840. Т. 12, отд. 5. С. 23-26.
11. Татаркина С. В. Творчество А. Я. Панаевой в литературном контексте XIX века: гендерный аспект: дис. ... канд. филол. наук. Томск, 2006. С. 17.
Бурмистрова С. В., кандидат филологических наук, доцент.
Томский государственный педагогический университет.
Ул. Киевская, 60, Томск, Россия, 634061.
E-mail: [email protected]
Материал поступил в редакцию 06.02.2014.
S. V Burmistrova
CRITICAL RECEPTION OF WOMEN'S LITERATURE IN THE CORRESPONDENCE OF GOETHE AND SCHILLER
This article examines the critical reception of women's literature, presented in correspondence of Goethe and Schiller 1798-1801 years. In European literature the becoming of canon of critical reception of women-authors’ works occurs at the end of the XVIII century and is associated with the names of Goethe and Schiller. Women's literary works in perception of classics intersects with the notion of “literary dilettantism” and different characteristics such as subjectivity, “fluidity”, “grace”, etc. The study of the corpusof the texts represented in the domestic criticism of the first half of the XIX century, reveals the criteria for evaluating women's literature which are identical to the German, European canon.
Key words: critical reception, women's literature, Goethe, Schiller, gender studies, literary dilettantism, female authorship, Russian-German literary interaction.
References
1. Econen K. Creator, subject, woman: women's writing strategy in the Russian Symbolism. Moscow, Novoe literaturnoe obozrenie Publ., 2011. P. 27 (in Russian).
2. Savkina I. L. “I am writing to myself...’’Avtodokumentalnye female texts in Russian literature of the first half of the XIX century. Tampere, 2001 (in Russian).
3. Ryutkenen M. Gender and literature: the problem of “women's writing” and “female reader”. Philology, 2000, no. 3. Pp. 5-17.
4. Sviyasov E. Sappho and “women's poetry” of the late XVIII - early XX centuries. Russian writer and literary process in the late XVIII - early XX centuries: Sat scientific articles, comp. M. Feinstein. Verlag F. K. Wilhelmshorst, 1995. Pp. 1-12.
5. Goethe. Schiller. Correspondence in 2 vol. Moscow, Iskusstvo Publ., 1988. Vol. 2 (in Russian).
6. Belinsky V. G. Victim. Literary sketch. Essay Ms. Monborn. Collected. Op.: In 13. T. 1. Moscow, Iskusstvo Publ., 1953 (in Russian).
7. Likhacheva E. Materials for the history of women's education in Russia. St. Petersburg, 1899. Part 1. 271 p. (in Russian).
8. Savkina I. L. Russian literature of the provincial women's prose 30-40-es XIX century. Wilhelmhost, 1998. P. 19 (in Russian).
9. Burmistrova S. V. Love and family issues in the Russian literature in the middle of XIX century. Tomsk State Pedagogical University Bulletin, 2010, no. 8 (98), pp. 79-86 (in Russian).
10. Katkov M. Works in verse and prose Countess S. F. Tolstaya. Notes of the Fatherland, 1840, vol. 12, dep. 5, pp. 23-26 (in Russian).
11. Tatarkina S. V. Creativity of A.Ya. Panaeva in the literary context of the XIX century: the gender dimension. Dis. ... cand. phil. sci. Tomsk, 2006. p. 17 (in Russian).
Tomsk State Pedagogical University.
Ul. Kievskaya, 60, Tomsk, Russia, 634061.
E-mail: [email protected]
