CC BY
108
_______МЕЖДУНАРОДНЫЙ НАУЧНЫЙ ЖУРНАЛ «СИМВОЛ НАУКИ» №7/2015 ISSN 2410-700Х______
УДК 304.2
Мельников Михаил Васильевич
канд. социол. наук, доцент НГТУ г. Новосибирск, РФ, E-mail: Halkidon [email protected]
КРИТИЧЕСКАЯ ОЦЕНКА ПРИВАТИЗАЦИИ СОБСТВЕННОСТИ В РОССИИ В 1990-е ГОДЫ И
ЕЕ ВЛИЯНИЕ НА ПРИМЕНЕНИЕ ТЕРМИНА «ПРИВАТИЗАЦИЯ» ПО ОТНОШЕНИЮ К
НЕКОТОРЫМ ОБЪЕКТАМ
Аннотация
Статья посвящена изучению применения термина «приватизация» по отношению к государству, памяти о войне и значимой исторической фигуре. Доказывается, что сложившийся в российском общественном сознании образ приватизации собственности как нелегитимного, несогласованного с обществом и несправедливого процесса, переносится на три указанных объекта по принципу сходства оценки действий, предпринимаемых над этими объектами, с действиями, предпринимаемыми над государственной собственностью в 1990-е годы.
Ключевые слова
Приватизация, общественные последствия, оценка значения слова, выбор слова, принцип сходства
объектов
Понятие «приватизация» принадлежит не только миру науки. Известно множество объяснений приватизации её защитниками и критиками. П. Старр начинает статью «Значение приватизации» (1988) со слов «приватизация - это неясное понятие, вызывающее острую политическую реакцию» [1, с. 6]. В основном, приватизация рассматривается как передача на тех или иных условиях, например, продажа чего-либо, находящегося в собственности государства в частную собственность. Однако в некоторых словарях приводятся содержательно иные трактовки приватизации. В уэбстеровском словаре английского языка (1971) приватизация определяется как присущая человеку (личности) склонность дистанцироваться от участия в социальной жизни, особенно в политической жизни, и стремиться в мир личных интересов и забот. Эта склонность объясняется в связи с испытываемым человеком ощущением своей незначительности и отсутствием у него понимания сложных социальных процессов [2, с. 1805]. Весьма похожим образом приватизация определяется в «Большом толковом социологическом словаре» [3, с. 79] и в социологическом словаре издательства «Пингвин» [4, с. 241].
Приведенные примеры могут служить подтверждением слов Старра о приватизации как о «неясном понятии». Но в литературе, посвященной приватизации, используется, в основном, первый вариант её определения. Неясность, на которую обратил внимание Старр, связана с содержанием и значением приватизации, относящимся к экономике. Что касается «острой политической реакции» на приватизацию, то история России 1990-х годов показала, что такую реакцию может вызывать и сама передача собственности в частные руки, и её конкретные условия, и последствия этой передачи.
В работах российских исследователей приватизация описывается и оценивается как процесс изменения формы владения различными объектами, например, промышленными предприятиями, осуществлявшийся в условиях, далеких от социальной справедливости и открытости [5, с. 301; 6, с. 136; 7, с. 15; 8, с. 166; 9, с. 382; 10, с. 56].
Данные опросов, посвящённых приватизации, свидетельствуют о том, что осуждение у россиян вызывало не появление частных собственников, а методы, какими формировалась частная собственность. Опросы показали неверие респондентов в справедливое деление государственной собственности в рамках приватизации [11, с. 43; 12; 13, с. 92; 14, с. 361]. Люди с осуждением относились к тем, кто не просто ставил свои частные интересы выше общественных, но и стремился к достижению первых за счет последних. В сознании россиян доминировали коллективистские ценности.
Вышеизложенное позволяет сделать вывод о том, что преобладание отрицательных значений в оценке общественных последствий приватизации собственности в России в 1990-е годы могло повлиять на применение термина «приватизация» по отношению к иным объектам. Эти объекты могут не иметь
180
_______МЕЖДУНАРОДНЫЙ НАУЧНЫЙ ЖУРНАЛ «СИМВОЛ НАУКИ» №7/2015 ISSN 2410-700Х_________________
материально-вещественной формы, но занимать в сознании человека важное место. Реальности 1990-х годов обусловили наделение термина «приватизация» большим количеством негативных коннотаций («прихватизация» и пр.), которые были субъективными, но во многом заслуженными. Если для описания и определения сути каких-то объектов, которые не связаны с экономикой и изменением формы собственности, применяется термин «приватизация», причина выбора именно этого термина может заключаться в желании выбирающего дать отрицательную оценку каких-то действий, связанных с описываемым объектом. Причем, он может иметь основания рассчитывать, что оценка читателем этих действий, благодаря тому, что он понимает значение термина «приватизация» так же, как использующий это слово автор, будет близка его собственной оценке.
Попытаемся проверить это предположение, обратившись к примерам из российских источников. В работах, посвященных истории России 1990-х годов, встречается термин «приватизация государства». В идеале и публичных заявлениях первых лиц государство предназначено для служения общему благу политического общества и нации. Смысл его существования - сохранение закона, поддержание общего благосостояния и общественного порядка, а также управление общественными делами. Термин «приватизация государства» по отношению к тому, что происходило в России в 90-е годы XX века, используется для выражения мысли о существенном и глубоком очастнивании публичной власти и публичных институтов государства в эти годы. Вывод о том, что эта трансформация действительно произошла, был сделан не только учёными. Уже в первом Президентском Послании Федеральному Собранию от 8 июля 2000 года В. В. Путин заявил: «Вакуум власти привел к перехвату государственных функций частными корпорациями и кланами. Они обросли собственными теневыми группами, группами влияния, сомнительными службами безопасности, использующими незаконные способы получения информации. Между тем государственные функции и государственные институты тем и отличаются от предпринимательских, что не должны быть куплены или проданы, приватизированы или переданы в пользование, в лизинг» [15]. Сравним содержание слова «перехват» в послании и термин «захват государства» (state capture) Исследователи (Дж. Хеллмэн, Т. Фрай) применяют этот термин в значениях, близких к значению слова «перехват». Их работы посвящены попыткам частного сектора взять под свой контроль государство в странах Восточной Европе и государствах, возникших на территории бывшего СССР в 1990-е годы. Но не все поддерживают теорию захвата государства. Д. Боусер задается вопросом: «Что произошло на самом деле? Государство захвачено частным сектором или произошло слияние государства и частного сектора?» [16]. Подход Боусера позволяет трактовать «приватизацию государства» иначе. Происходит не «перехват», «покупка» или «аренда» государственных институтов бизнесменами вроде Б. Березовского, а использование государственными служащими своих служебных возможностей для ведения своих частных, нередко приватных дел. Ю. Ларин писал об этом в книге «Частный капитал в СССР» [17, с. 446]. О. А. Крыштановская использует термин «приватизация государства» по отношению к приватизации чиновниками государственной собственности, которая находилась в сфере их управления [18, с. 314]. Ещё один пример использования понятия «приватизированное государство» находится в книге И. М. Клямкина и Л. М. Тимофеева. «Российская система теневых отношений есть не что иное, как приватизированное государство, выступающее в роли всеобъемлющего теневого парагосударства, которое, вместе с тем, вполне укладывается в смысловые границы понятия «теневая экономика» [19, с. 12]. Содержание приведенных цитат позволяет заметить, что термин «приватизация государства» применяется для того, чтобы с его помощью не только описать изменения, происходившие с российским «общенародным» государством как основным институтом публичной власти в 1990-е годы, но и подвергнуть их критике. Содержание изменений, описываемых как «приватизация государства» в России 1990-х годов, и вместе с тем их критика, имеют существенное сходство с содержанием и критикой процесса изменения формы собственности. «Очастнивание» того, что рассматривалось в общественном сознании как принадлежащее всем, призванное служить общим интересам (коллектива предприятия, всего народа страны), подвергалось критике за методы, которые для этого использовались, за отсутствие прозрачности и публичности этого процесса, за последствия, с которыми пришлось столкнуться обычным людям. И в первом, и во втором случае попытки приватизация рассматривается и оценивается как нелегитимная, не открытая, несогласованная с другой
181
_______МЕЖДУНАРОДНЫЙ НАУЧНЫЙ ЖУРНАЛ «СИМВОЛ НАУКИ» №7/2015 ISSN 2410-700Х________
заинтересованной стороной, которую здесь представляет либо трудовой коллектив предприятия, либо весь народ, население России в целом.
Рассмотрим другой пример. Изменения, происходящие во внутренней и внешней политики России в период с 2012 года, привели к увеличению авторитета главы государства и снижению критики в адрес власти в самой России, и к существенному охлаждению официальных отношений России с Украиной и рядом западных стран. Одним из заметных выражений этих изменений стало резкое усиление информационнопропагандистского противостояния в отношениях между сторонами с целью повысить поддержку общественным мнением своей версии объяснения происходящих в России изменений. Иллюстрацией могут служить недавние попытки «поделить» и «захватить» первенство в праве представлять главную силу, победившую гитлеровскую Германию. 30 апреля 2015 года в «Независимой газете» была опубликована статья «Великая Победа: действительно одна и действительно на всех». Её авторы (статья опубликована от имени редакции) пишут о недопустимости приватизации памяти о войне [20]. Раскрываются эти слова следующим образом. «Приватизация памяти о войне» рассматривается в редакционной статье как предпринимаемая «близкими к власти деятелями российских массмедиа» попытка привязать существующее в российском общественном сознании убеждение в том, что решающий вклад в разгром нацизма принадлежит Советскому Союзу, его руководству и народу, к принятию конкретной политической программы. Суть этой программы трактуется в статье как ожидание от населения России безусловной поддержки позиции официальной России относительно присоединения Крыма, действий антикиевских групп ополченцев на Юго-Востоке Украины и причин охлаждения отношений с Западом. Открытое обвинение в адрес этих деятелей массмедиа со стороны редакции «Независимой газеты» состоит в том, что осуществляемая посредством их выступлений, статей и передач «приватизация памяти о войне» создает «разделение в обществе». Несмотря на то, что «память о войне и победе бывает разной», она рассматривается и на самом деле является общим достоянием всего народа, а не только защитников и критиков нынешней российской власти. «Приватизация памяти о войне», усматриваемая в статье в попытках превратить интерпретацию украинского кризиса и его отражения внутри самой России «близкими к власти деятелями российских массмедиа» из частной точки зрения, представляющей собой частный и корпоративный интерес, в выражение мнения всего российского общества. Для достижения желаемого эффекта были предприняты попытки привязать Великую Отечественную войну и победу в ней советского народа к современным сложным для понимания политико-идеологическим разногласиям внутри России и между Россией и Западом. Кроме того, «приватизация памяти о войне» может включать в себя избирательность в освещении фактов, связанных с войной. «Приватизация» неудобной для какой-то стороны информации о войне является в этом случае формой её засекречивания, утаивания. Приведенные разъяснения могут помочь увидеть общее в употреблении слова «приватизация» по отношению к собственности, государству и исторической памяти. Субъект, осуществляющий приватизацию, делает это, не согласовывая свои действия с другими сторонами, интерес которых к объектам приватизации вполне обоснован. При этом с помощью разных способов привлечения внимания наблюдателей к одним фактам и отвлечения от других приватизация, выполняемая этим субъектом, преподносится коллективу, публике и обществу как деятельность, отвечающая их общим интересам.
Ещё одну попытку употребления термина «приватизация» по отношению к войне с нацизмом предпринял премьер-министр Украины А. Яценюк. В выступлении на заседании оргкомитета по подготовке празднования 70-летия победы во Второй мировой войне он заявил: "Попытки Российской Федерации переписать историю, приватизировать победу во Второй мировой войне и присвоить эту священную и историческую борьбу над нацизмом должны быть пресечены". Из других слов премьера Украины можно понять, что именно он имеет в виду под приватизацией Россией Победы. «Общий объем потерь Украины во время Второй мировой войны - это 40% человеческих и материальных потерь". Имелось в виду, что на Украину пришлись 40% от всех потерь Советского Союза. Вклад украинцев в Победу использовался Яценюком для утверждений о том, что Украина как "государство-победитель" во Второй мировой войне и одна из основательниц Организации Объединенных Наций должна достойно отметить годовщину Победы [21]. На этом примере можно убедиться, сколь болезненным и непростым может быть восприятие каких-то фактов или отношение к каким-то объектам, если для этого употребляется «неясное» понятие
182
_______МЕЖДУНАРОДНЫЙ НАУЧНЫЙ ЖУРНАЛ «СИМВОЛ НАУКИ» №7/2015 ISSN 2410-700Х_________________
«приватизация». В ответ на звучащие из России слова о недопустимости переписывания истории Второй мировой войны, предпринимаемого с целью принизить решающий вклад Советского Союза в разгром общего врага, звучат слова о том, что и в самой России занимаются недостойным делом. Ибо слово «приватизация» используется Яценюком применительно к спорному объекту общих интересов России и Украины в том же значении какого-то сомнительного с нравственной точки зрения и не признаваемого легитимным дела, в каком оцениваются процессы приватизации собственности и «приватизации» государства.
Ещё один пример применения термина «приватизация» к отношениям между Россией и Украиной связан с фигурой Владимира Святославича, великого князя Киевского. В статье «Украина «приватизирует» Крестителя Руси» А. Крылов пишет об указе президента Украины П. Порошенко от 25 февраля 2015 года "О чествовании памяти князя Киевского Владимира Великого - создателя средневекового европейского государства Руси-Украины". Крылов подчёркивает, что попытка властей Украины «отобрать у России ее крестителя - это то же самое, что и попытки отобрать у Советского Союза честь освобождения Освенцима или тиражирование лжи об "агрессии СССР против Германии". В России, пишет далее Крылов, тоже намечено проведение мероприятий, посвященных памяти князя Владимира. В числе этих мероприятий -концерт на Красной площади и многодневный крестный ход из Крыма в Смоленск. Крылов сравнивает украинский и российский варианты почитания князя Киевского, используя для них термины «сепаратистский» (об украинском варианте) и «объединяющий» (о российском варианте), и заключает в конце статьи: «Ведь, по большому счету, исторических деятелей вовсе не обязательно делить и присваивать. В Южной Америке Симона Боливара почитают в Колумбии и Венесуэле, Перу и Эквадоре, а страна Боливия вообще названа в честь него. Вот о чем стоило бы задуматься Украине» [22]. Для критики указа Порошенко и того, что именуется в статье «приватизацией» князя Владимира, А. Крылов использует слова «отобрать», «делить» и «присваивать». Эти слова часто используются в работах, посвященных приватизации собственности в России в 1990-е годы, причем, с целью подчеркнуть разрушительную, а не созидательную сущность приватизации. Фигура князя Владимира, даёт понять автор, символизирует созидание и объединение. То есть то, чего, по мнению критиков, лишена приватизация. Указ Порошенко критикуется Крыловым как попытка фактического отчуждения фигуры Владимира Святого из истории России, которая имеет не меньше оснований, чем современная Украина, считать Владимира одним из своих самых выдающихся исторических деятелей.
Подведем итог. Термин «приватизация» получил широкое распространение в конце 1980 - начале 1990-х годов. В основном, он использовался в экономических работах в значение передачи ведения бизнеса и управления промышленными предприятиями из государственной собственности в частную собственность. В России этот процесс осуществлялся в условиях «шоковой терапии», которые были признаны и самими инициаторами приватизации, и экспертами, и рядовыми россиянами далекими от демократичности, открытости и справедливости. Социальные последствия приватизации оцениваются россиянами как разрушающие веру в справедливость, уважение к закону и доверие к власти. Всё это способствовало тому, что термин «приватизация» стал ассоциироваться с обманом, несправедливостью, недемократичностью. В рассмотренных выше примерах такое нагруженное негативными коннотациями значение термина «приватизация» переносилось на новые объекты (государства, память о войне, историческое значение Владимира Святого) по принципу сходства (смежности) оценки переносящим объектов, применительно к которым использовалось одно и то же слово - «приватизация». Но переносилось не только нагруженное негативными коннотациями, но и ценностно-нейтральное значение термина, производное от рrivate -частный, негосударственный. Рассматриваемое применение термина «приватизация» позволяет обнаружить общее (в содержании, во впечатлении, производимом на кого-либо, в оценке, производимых с ними операций) в объектах, на первый взгляд друг на друга не похожих и несопоставимых. Но во всех рассмотренных примерах мы имеем дело с использованием только первого из указанных в начале статьи значений приватизации, то есть операции, посредством которой происходит смена собственников. Второе значение, используемое при изучении снижения социальной солидарности и гражданской активности в обществе, для описания и объяснения сути действий, производимых над государством, памятью о войне и личностью князя Владимира, не применялось. Однако снижения солидарности и активности можно
183
________МЕЖДУНАРОДНЫЙ НАУЧНЫЙ ЖУРНАЛ «СИМВОЛ НАУКИ» №7/2015 ISSN 2410-700Х____________________________
рассматривать как одно из общественных последствий (реакцию общества) на приватизацию собственности, общих благ, ценностей и символов, осуществляемую на условиях, которые общественное мнение считает закрытыми и несправедливыми.
Список использованной литературы
1. Starr P. The Meaning of Privatization // Yale Law and Policy Review. 1988. Number 6. P.6-41
2. Webster’s Third New International Dictionary of the English Language Unabridged. 1971. G.& C. Merriam company, Publishers Springfield, Mass. - 2664 p.
3. Большой толковый социологический словарь (Collins). Том 1. (П - Я): Пер. С англ. - М.: Вече, АСТ, 1999. - 528 с.
4. Аберкромби Н., Хилл С., Тернер Б. С. Социологический словарь. Казань: Изд-во Казанского ун -та, 1997. - 420 с.
5. Гайдар Е.Т. Власть и собственность: Смуты и институты. Государство и эволюция. СПб.: Норма, 2009.
- 336 с.
6. Приватизация по-российски. М.: Вагриус, 2000. - 368 с.
7. Приватизация: социальные последствия. М., 1995
8. Россия Путина. Руины и ростки оппозиции. М.: Центр: «Панорама», 2005. - 380 с.
9. Рывкина Р.В. Драма перемен. М.: Дело, 2001. - 472 с.
10. Приватизация промышленности: результаты и отношение населения / Доклады Центра проблемного анализа и государственно-управленческого проектирования. Вып. 7. М.: Научный эксперт, 2013. - 56 с.
11. Лякин А.Н. Российская приватизация и формирование национальной модели корпоративного управления. СПб.: Поиск, 2003. - 320 с.
12. Приватизация в зеркале социологии. Материалы заседания «круглого стола» Аналитического совета, 19 декабря 2006 г. / Под ред. А.Владиславлева, В.Никонова. М.: Фонд «Единство во имя России», 2006. - 43 с.
13. Иванов В.Н., Воротников В.П.. Анохин М.Г., Бабакаев С.В., Мазаев Ю.Н., Яковлев С.Д. Приватизация
- национализация: российские альтернативы. Результаты комплексного социологического исследования. М.: ИСПИ РАН, 2006. - 124 с.
14. Права собственности, приватизация и национализация в России. М.: Фонд «Либеральная миссия»; Новое литературное обозрение, 2009. - 504 с.
15. Послание Федеральному Собранию Российской Федерации. 8 июля 2000 года. // Президент России. Официальный сайт. http://archive.kremlin.ru/text/appears/2000/07/28782.shtml (Код доступа: 23.07.2015)
16. Bowser D. in a comment on “Measures addressing State Capture in Russia/Ukraine/Central Asia,” on the helpdesk page of the Anti-Corruption Resource Centre U4, Bergen, Norway. http: //www.u4.no/helpdesk/helpdesk/queries/qwery 18.cfm
17. Ларин Ю. Частный капитал в СССР // Антология экономической классики. В 2 - х томах. Т. 2. М.: ЭКОНОВ, 1993. - 486 с. - С.433-483.
18. Крыштановская О. Анатомия российской элиты. М.: Захаров, 2009. - 384 с.
19. Клямкин И.М., Тимофеев Л.М. Теневая экономика: Экономико-социологическое исследование. М.: Российский государственный гуманитарный университет, 2000. - 595 с.
20. Великая Победа: действительно одна и действительно на всех // Независимая газета. 30 апреля 2015 года. http://www.ng.ru/editorial/2015-04-30/2 red.html (Код доступа: 15.05.2015)
21. Яценюк обвинил Россию в «приватизации победы» во Второй мировой войне // Утро.т. http://www.utro.ru/news/2015/04/16/1241222.shtml (Код доступа: 15.05.2015)
22. Крылов А. Украина «приватизирует» Крестителя Руси // Религия и СМИ (портал). http://www.religare.ru/2 106152.html (Код доступа: 15.05.2015)
© М. В. Мельников, 2015
184
