CC BY
80
DOI 10.24411/2227-7315-2020-10174 УДК 343.2/.7, 342.9
Е.В. Кобзева
КРИТЕРИИ ОБЩЕСТВЕННОЙ ОПАСНОСТИ ДЕЯНИЯ, УЧИТЫВАЕМЫЕ ПРИ ДИФФЕРЕНЦИАЦИИ УГОЛОВНОЙ И ИНЫХ ВИДОВ ЮРИДИЧЕСКОЙ ОТВЕТСТВЕННОСТИ*
Введение: установив потребность общества в охране от социально вредного поведения, законодатель должен определить его отраслевую принадлежность и вид юридической ответственности за его совершение, что на практике нередко сопровождается ошибками. Особенно остро данная проблема проявляется в плоскости дифференциации уголовной и иных видов юридической ответственности. Цель: выявить и раскрыть критерии общественной опасности деяния, которыми может руководствоваться законодатель при дифференциации уголовной и иных видов юридической ответственности. Методологическая основа: общенаучные и частнонаучные исследовательские методы (диалектический, анализ, синтез, индукция, дедукция, системный, структурно-функциональный, логический, формально-юридический и др.). Результаты: сформирована теоретическая модель системы критериев общественной опасности деяния, которая будет способствовать не только своевременному выявлению деяний, представляющих опасность для общества, но и установлению их уголовной противоправности посредством раскрытия общественной опасности в тексте уголовного закона. Выводы: система критериев общественной опасности деяния включает в себя обязательные и факультативные элементы. Обязательные критерии в процессе межотраслевой правовой дифференциации учитываются всегда. Роль факультативных критериев проявляется индивидуально, поэтому разработка универсального алгоритма их учета невозможна. В качестве критериев общественной опасности деяния не должны выступать количественные показатели предмета посягательства и общественно опасных последствий, а также повторность деяния и наличие специального рецидива преступлений.
Ключевые слова: дифференциация юридической ответственности, уголовная ответственность, криминализация деяний, общественная опасность, преступление, уголовный проступок, административная преюдиция.
© Кобзева Елена Васильевна, 2020 03
Кандидат юридических наук, доцент, профессор кафедры уголовного и уголовно-исполнительного °
права (Саратовская государственная юридическая академия) © Kobzeva Elena Vasilyevna, 2020
Candidate of law, associate Professor, Professor, Criminal and penal enforcement law department (Saratov State Law Academy)
* Исследование выполнено при поддержке РФФИ в рамках научного проекта № 18-011-00665 А «Межотраслевая дифференциация уголовной и иных видов юридической ответственности: разработка теоретической модели и перспектив ее внедрения в законотворческую практику Российской Федерации». 207
E.V. Kobzeva
CRITERIA OF PUBLIC DANGER OF ACTION TAKEN INTO ACCOUNT IN THE DIFFERENTIATION OF CRIMINAL AND OTHER TYPES OF LEGAL LIABILITY
Background: having established the need of society for protection from socially harmful behavior, the legislator must determine its industry affiliation and the type of legal responsibility for its commission, which in practice is often accompanied by errors. This problem is especially acute in the plane of differentiation of criminal and other types of legal liability. Objective: to identify and disclose the criteria for the social danger of an act, which the legislator can be guided by when differentiating criminal and other types of legal liability. Methodology: general scientific and specific scientific research methods (dialectical, analysis, synthesis, induction, deduction, systemic, structural-functional, logical, formal-legal, etc.). Results: a theoretical model of the system of criteria for the public danger of an act has been formed, which will contribute not only to the timely identification of acts that pose a danger to society, but also to establish their criminal wrongfulness by disclosing public danger in the text of the criminal law. Conclusions: the system of criteria for public danger of an act includes mandatory and optional elements. Mandatory criteria in the process of intersectoral legal differentiation are always taken into account. The role of optional criteria is manifested individually, so the development of a universal algorithm for their accounting is impossible. The criteria for the social danger of an act should not be quantitative indicators of the object of the encroachment and socially dangerous consequences, as well as the repetition of the act and the presence of a special recidivism of crimes.
Key-words: differentiation of legal responsibility, criminal liability, criminalization of acts, social danger, crime, criminal offense, administrative prejudice.
Одной из значимых проблем российской правовой действительности выступает проблема межотраслевой дифференциации юридической ответственности, которая с особой остротой проявляется в плоскости размежевания уголовной и иных видов правовой ответственности.
Наиболее суровый потенциал принуждения, присущий уголовной ответственности, ставит перед законодателем задачу предельно четко отграничивать ее от других видов юридической ответственности, что в свою очередь требует ясного понимания основания такой дифференциации. Однако именно на стыке уголовного права и других юридических отраслей чаще всего возникают ситуации, обнаруживающие всю сложность и неоднозначность исследуемого процесса. Так, в декабре 2011 г. клевета (ст. 129 УК РФ) была переведена в разряд административных правонарушений, однако, спустя восемь месяцев, в отсутствии каких-либо видимых изменений в общественной жизни, ей вновь был возвращен статус деяния, влекущего уголовную ответственность (ст. 1281 УК РФ^ЁЕще более запутанную картину можно наблюдать в отношении побоев2! Очевиден дефицит
1 1 См.: Федеральный закон от 7 декабря 2011 г. № 420-ФЗ (с изм. и доп. от 3 июля 2016 г. № 329-
£ ФЗ) «О внесении изменений в Уголовный кодекс Российской Федерации и отдельные законода-
тельные акты Российской Федерации» // Российская газета. 2011. 9 дек.; Федеральный закон от 28 июля 2012 г. № 141-ФЗ «О внесении изменений в Уголовный кодекс Российской Федерации и отдельные законодательные акты Российской Федерации» // Российская газета. 2012. 1 авг.
2 См.: Федеральный закон от 3 июля 2016 г. № З23-Ф3 «О внесении изменений в Уголовный кодекс Российской Федерации и Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации по вопросам совершенствования оснований и порядка освобождения от уголовной ответственности» // Российская газета. 2016. 8 июля; Федеральный закон от 7 февраля 2017 г. № 8-ФЗ «О внесении изменения в статью 116 Уголовного кодекса Российской Федерации» // Российская 208 газета. 2017. 10 февр.
критериев, позволяющих разграничивать многие правовые деликты, которые обладают внешней схожестью и могут ныне с примерно одинаковым успехом влечь уголовную либо иную юридическую ответственность. Размывает основание дифференциации уголовной и административной ответственности возвращение в уголовный закон административной преюдиции. Актуализирует проблему активное обсуждение вопроса о создании категории уголовных проступков.
Указанные и многие другие факторы вызывают озабоченность профессионального юридического сообщества, порождают непонимание своих прав и обязанностей лицами, исполняющими правовые нормы, но главное — обнаруживают потребность российского законодателя в инструментарии, который позволил бы ему успешно проводить градацию уголовной и иных видов юридической ответственности.
Исследования, проведенные нами ранее, позволили установить, что дифференциация уголовной и иных видов юридической ответственности должна базироваться на следующих принципиальных положениях. Адекватному учету социальных свойств правовых деликтов в значительной мере будет способствовать выделение в системе уголовно-противоправных деяний наряду с преступлениями уголовных проступков, с одновременным отказом от использования административной преюдиции. Основанием отнесения того или иного деяния к числу уголовно-противоправных служит достижение им такого уровня вредоносности, при котором не просто нарушаются формальные правила поведения, а создается угроза для общества в целом, подрываются условия его существования, сотрясается базовая система социальных ценностей. Таким образом, общественная опасность является сущностным ориентиром ме^котраслевои ш правовой дифференциации, свойством, которое выделяет преступления и по- и тенциально уголовные проступки среди иных правонарушений, подчеркивает а их качественное своеобразие, придает самостоятельность отрасли уголовного о права [1, с. 86-93]. К
Однако общественная опасность деяния не может быть просто заявлена за- о
п
конодателем. А.Э. Жалинский справедливо писал: «Вводя уголовно-правовой за- а прет, законодатель должен решать ряд задач, в частности ... на основе некоторых е предпосылок конституировать такую общественную опасность деяния, которая о необходима и достаточна для объявления его преступлением. Уголовно-правовой ю
Т5
запрет должен быть аргументирован раскрытием содержания общественной |
опасности, причем так, чтобы эта аргументация могла быть подвергнута про- К
верке» [2, с. 358, 359]. К
Базовым параметром общественной опасности является ее характер, который, |
на наш взгляд, определяется всей совокупностью обязательных объективных ии
и субъективных признаков основного состава соответствующего уголовно- №
правового деликта [1, с. 90]. В связи с этим, «раскрыть содержание общественной 1
опасности значит установить все признаки, участвующие в ее формировании и )
входящие в ее структуру» [3, с. 136]. 0
В обобщенном виде эти признаки представляют собой критерии общественной опасности деяния, которые должен учитывать законодатель в процессе межотраслевой дифференциации юридической ответственности, устанавливаемой за выявленное им отклоняющееся поведение, и конкретно при криминализации деяния в преступление или уголовный проступок. В свете изложенного, задача
уголовно-правовой доктрины — предложить законодателю систему критериев 209
общественной опасности деяния, способствующую не только своевременному выявлению деяний, представляющих опасность для общества, но и установлению их уголовной противоправности посредством раскрытия содержания общественной опасности в тексте уголовного закона.
Ниже приводится одна из возможных теоретических моделей системы таких критериев, подразделяемых нами на обязательные и факультативные.
Обязательные критерии общественной опасности деяния
1) значимые общественные отношения, которые нуждаются в уголовно-правовой охране от причинения им вреда социально опасным поведением.
Уголовное право — исключительная отрасль права, которая не регулирует общественные отношения, а только охраняет наиболее ценные из них от посягательств, представляющих опасность для всего общества. Поэтому законодателю необходимо выявлять круг общественных отношений, требующих уголовно-правовой охраны, и проводить постоянный мониторинг на предмет возникновения угроз причинения им существенного вреда.
В теории уголовного права практически общепризнано, что определяющую роль в формировании и определении общественной опасности преступления играет объект посягательства (наряду с деянием и его последствиями) [4, с. 240; 5, с. 20]. Согласно абз. 3 п. 1 постановления Пленума Верховного Суда РФ от 22 декабря 2015 г. № 58, при учете характера общественной опасности преступления следует иметь в виду прежде всего направленность деяния на охраняемые законом социальные ценности и причиненный им вред3. Данная правовая позиция Верховного Суда РФ в какой-то мере служит официальным закреплением выделенного критерия.
Какие же общественные отношения должны быть поставлены под охрану уголовного закона? Ответ на данный вопрос нужно искать в особой значимости отношений, в формировании ими «необходимых и достаточных условий существования человека, гражданина, общества и государства» [6, с. 183]. На особую социальную ценность определенных общественных отношений прежде всего указывает содержание Основного Закона РФ, с учетом которого в теории уголовного права в первую очередь принято вести речь об отношениях, обеспечивающих права и свободы человека и гражданина (глава 2).
Однако следует иметь в виду, что наряду с сугубо личными правовыми благами, касающимися условий существования и жизнедеятельности конкретного человека (жизнь, достоинство, личная свобода, тайна переписки, телефонных переговоров, почтовых, телеграфных и иных сообщений, право избирать и быть избранным, свобода труда и мн. др.), Конституция РФ гарантирует обеспечение некоторых наиболее важных интересов общества и государства. Они либо прямо упоминаются в тексте Основного Закона РФ («Российская Федерация обеспечивает целостность и неприкосновенность своей территории», ч. 3 ст. 4; «Земля и другие природные ресурсы используются и охраняются в Российской Федерации как основа жизни и деятельности народов, проживающих на соответствующей территории», ч. 1 ст. 9; и др.), либо выводятся из смысла отдельных конституционных положений. Так, в ст. 42 Конституции идет речь о праве каждого на благоприятную окружающую среду, однако в реальности таковая не может
3 См.: Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 22 декабря 2015 г. № 58 (с изм. и доп. от 18 декабря 2018 г. № 43) «О практике назначения судами Российской Федерации уголовного наказания» // Бюллетень Верховного Суда РФ. 2016. № 2.
быть поделена на индивидуально-персонифицированные зоны, а следовательно мы имеем дело с экологической безопасностью как значимым общественным интересом.
Бесплатность медицинской помощи и образования в государственных и муниципальных учреждениях, гарантируемые ч. 1 ст. 41 и ч. 2 ст. 43 Конституции РФ, порождают обязанности государства по их обеспечению, тем самым четко высвечивая соответствующие интересы государственной и муниципальной службы. Часть 2 ст. 22 Конституции РФ предусматривает: «Арест, заключение под стражу и содержание под стражей допускаются только по судебному решению. До судебного решения лицо не может быть подвергнуто задержанию на срок более 48 часов». Обеспечение данной нормы рождает соответствующие социально значимые интересы государства в сфере уголовного судопроизводства. Перечень примеров может быть продолжен.
С учетом изложенного правильным представляется подход А.Э. Жалинского, который в отличие от большинства ученых находил достаточным для признания деяния общественно опасным «причинение и возможность причинения не поддающегося полному возмещению существенного вреда любым конституционным ценностям, т.е. всем правовым благам, имеющим конституционный ранг» [7, с. 4-52], а не только конституционным правам и свободам человека и гражданина.
Помимо того, что в Конституции РФ прописано, выявлению социально значимых объектов, нуждающихся в уголовно-правовой охране, способствует содержание важных директивных документов государства (Стратегия национальной безопасности Российской Федерации, Стратегия государственной антинаркоти- е ческой политики и др.), где приоритетным признается обеспечение безопасности и государства, экономики, здоровья населения, иных общественных отношений. п
Среди отношений, имеющих особую ценность для общества, можно выделить: о
1) те, которые безоговорочно указывают на социально опасную природу любых К посягающих на них деяний. Это отношения, обеспечивающие жизнь человека, о
п
его здоровье, телесную неприкосновенность, неприкосновенность жилища, а неприкосновенность частной жизни, половую неприкосновенность и свободу, в
е
безопасность государства, конституционный строй, мир и безопасность челове- о чества и др. Посягательства на эти объекты должны криминализироваться как ю
Т5
минимум на уровне уголовных проступков; |
2) те, которым хотя и причиняется вред тем или иным деянием, но этого недо- К статочно для констатации общественной опасности поведения в целом. Последняя а формируется при условии наличия в содеянном определенных объективных и | (или) субъективных признаков, обладающих высоким уровнем антисоциаль- ии ности. Так, при любой подмене ребенка, страдают отношения, обеспечивающие № институт семьи, но одного деяния без дополнительных, характеризующих его 11 с негативной стороны признаков недостаточно для констатации общественной ) опасности, поэтому законодатель обоснованно усмотрел общественную опасность, 0 свойственную преступлению, в такой подмене ребенка, которая совершается под влиянием корыстного или иного низменного мотива (ст. 153 УК РФ).
Общественные отношения второй группы преобладают, в силу чего не представляется возможным поддержать суждение Е.В. Роговой о том, что посягательства на охраняемые уголовным законом отношения «должны всегда признаваться опасными и определять структуру и содержание УК РФ, тем самым 211
дифференцируя уголовную ответственность» [6, с. 183]. Согласно ч. 3 ст. 55 Конституции РФ, «права и свободы человека и гражданина могут быть ограничены федеральным законом только в той мере, в какой это необходимо в целях защиты основ конституционного строя, нравственности, здоровья, прав и законных интересов других лиц, обеспечения обороны страны и безопасности государства». Данное положение акцентирует внимание на необходимость выявления меры уголовно-правовой необходимости, которая, на наш взгляд, четко вытекает из задач отрасли (ч. 1 ст. 2 УК РФ) и связывается с охраной наиболее ценных общественных отношений исключительно от общественно опасных посягательств и с предупреждением их совершения.
В научной среде распространено мнение, что круг общественных отношений, охраняемых уголовным и административным правом, во многом совпадает. К таковым, в частности, относят права и свободы человека и гражданина, здоровье граждан, собственность, общественный порядок, общественную безопасность [8, с. 61]. Думается, что это не так, или, если быть точнее, такого быть не должно. Административное право регулирует общественные отношения, складывающиеся в сфере исполнительно-распорядительной деятельности органов государственного управления, и именно эти отношения, урегулированные нормами административного права (установленный правовой порядок в сфере экологии, экономики, избирательного процесса, обеспечения прав и свобод человека и т.д.), должны выступать объектом охраны со стороны данной отрасли права [6, с. 403-404]. Административные правонарушения сводятся лишь к формальному нарушению установленных правил поведения в указанных сферах и не порождают опасности для материальных общественных отношений. Однако данному критерию многие из них (мелкое хищение, незаконный оборот наркотиков) не отвечают, в связи с чем должны быть признаны уголовными проступками;
2) вредоносный потенциал деяния, чреватый причинением существенного вреда (созданием угрозы причинения такого вреда) объекту уголовно-правовой охраны.
Деяние — это стержень преступления. Либо оно по своей природе обладает непосредственными поражающими свойствами, либо способно приводить в действие внешние силы и обстоятельства, за счет которых страдает объект уголовно-правовой охраны. Помимо этого деяние должно обладать значительной спецификой, подчеркивающей его своеобразие и отличие от других общественно опасных деяний, что обусловливает необходимость установления за него самостоятельной уголовной ответственности;
3) наступление в результате совершения деяния общественно опасных последствий.
Эти последствия могут иметь различное (имущественное, физическое, организационное и иное) содержание, которое определяет характер общественной опасности преступления (уголовного проступка). Во всех случаях общественно опасными должны признаваться последствия в виде вреда жизни и здоровью человека, уничтожения и повреждения чужого имущества, выбытия имущества из обладания законного владельца.
По мнению большинства ученых, первые три выделенных критерия играют ведущую роль в формировании общественной опасности поведения. Разделяем эту позицию, поскольку именно в объективных, внешних признаках посягатель-
ства выражается специфика общественно опасного поведения, именно они, по общему правилу, сосредоточивают в себе ядро общественной опасности.
Чаще всего общественно опасное деяние и общественно опасные последствия неразрывно связаны, причинная связь между ними является непосредственной, прямой: опасные для общества последствия наступают именно в результате общественно опасной природы совершаемого деяния (вред здоровью человека как следствие насильственных действий). Однако возможны ситуации, когда деяние как таковое опасности для общества не представляет: оно выражается лишь в нарушении формальных правил поведения, установленного правового порядка, но приводит в действие некие внешние силы и обстоятельства, обусловливающие наступление общественно опасных последствий. Причинная связь между деянием и последствиями носит в таких случаях опосредованный характер. Описанные варианты поведения подчеркивают тесную неразрывную связь объективных признаков со следующим значимым критерием общественной опасности — формой вины;
4) виновное отношение субъекта, выраженное в форме умысла либо неосторожности.
Вина, наряду с выделенными объективными признаками, выступает стержневым критерием общественной опасности деяния, без которого последняя констатирована быть не может. Закрепленные в ст. 25 и 26 УК РФ дефиниции умысла и неосторожности предполагают, что, реализуя поведенческий акт, субъект сам воспринимает этот акт и (или) возможные его последствия (в случае с небрежностью должен и может воспринимать) как общественно опасные. Следовательно, этот субъективный критерий, выражая антисоциальность внутренних установок субъекта, непосредственно участвует в формировании общественной опасности поведения.
Вместе с тем, определяющая, ведущая роль первых четырех критериев в некоторых ситуациях может давать сбой и требовать подтверждения (подкрепления) другими объективными и (или) субъективными признаками. Эти признаки являются своего рода доказательством общественной опасности посягательства, указывая на интенсивность общественно опасного деяния и (или) глубину внутренних общественно опасных установок субъекта.
Отмеченные обстоятельства ставят нас перед необходимостью выявления факультативных критериев общественной опасности. Само значение слова «факультативный» («предоставленный собственному выбору, необязательный» [9]) говорит о том, что законодатель может использовать эти критерии выборочно, с учетом существа конкретного деяния, его специфики.
Факультативные критерии общественной опасности признаки предмета преступления и потерпевшего от преступления. Данные объективные обстоятельства обнаруживают общественную опасность совершаемого деяния и позволяют идентифицировать объект посягательства;
способ совершения преступления. Несомненно, об общественной опасности деяния свидетельствуют такие способы, как насилие (физическое и психическое), в особенности крайние его проявления (садизм, особая жестокость, издевательство, мучения, жестокое обращение); обман (в том числе документальный); подкуп; способы, создающие опасность причинения вреда множеству лиц (общеопасные способы: взрыв, поджог и т.п.). Законодателю следует проявлять
гибкость к учету возможных новых способов, формирующих общественную опасность посягательства;
время, место, обстановка, орудия и средства совершения преступления. Данные признаки тесно увязаны с особенностями конкретных видов деяний;
мотив преступления. Во всех случаях об общественно опасной направленности посягательства свидетельствуют такие низменные мотивы субъекта, как корыстный, хулиганский, экстремистский, месть за правомерные действия других лиц;
цель преступления. Явно выраженной антисоциальной направленностью обладают корыстная цель, цель эксплуатации человека, цель сбыта ограниченных или запрещенных в обороте предметов, цель воспрепятствования законной деятельности других лиц;
специальные признаки субъекта преступления. В числе таких признаков, например, учитываются должностное или служебное положение, совершеннолетний возраст, профессия.
Многообразие общественных отношений, нуждающихся в уголовно-правовой охране, и еще большее многообразие посягательств на эти отношения делает невозможной разработку универсального алгоритма учета выделенных факультативных критериев при межотраслевой дифференциации юридической ответственности и криминализации деяний. В каждом случае роль этих показателей общественной опасности поведения проявляется индивидуально.
Не должны выступать в качестве критериев общественной опасности поведения:
количественные показатели (размер, тяжесть, иная величина) предмета посягательства и его общественно опасных последствий. Они могут использоваться только в качестве средства внутриотраслевой дифференциации уголовной ответственности в рамках категоризации преступлений и выделения уголовных проступков;
повторность совершения деяния данного вида и наличие специального рецидива преступлений. Свойства личности деятеля, обнаруживающие его склонность к повторному совершению преступления, влияют лишь на индивидуальную степень опасности конкретного преступления. Характер и типовая степень общественной опасности преступления ими не определяются, поскольку соответствующие параметры личности не характеризуют само посягательство, его сущность.
Все признаки, указывающие на общественную опасность, должны четко высвечиваться в уголовном законе и подчеркивать существо (качественно-количественное своеобразие общественной опасности) преступления и уголовного проступка.
Библиографический список
1. Кобзева Е.В. Общественная опасность преступления как основание межотраслевой дифференциации уголовной и иных видов юридической ответственности // Наука и жизнь Казахстана: международный научный журнал. 2019. № 8. С. 86-93.
2. Жалинский А.Э. Уголовное право в ожидании перемен: теоретико-инструментальный анализ. М.: Проспект, 2008. 400 с.
3. Воднева М.А. Общественная опасность деяния как материальное основание криминализации: понятия и содержание // Вестник Тверского государственного университета. 2018. № 3. С. 134-142.
4. Кузнецова Н.Ф. Избранные труды / предисл. В.Н. Кудрявцева. СПб.: Юридический центр Пресс, 2003. 834 с.
5. Прозументов Л.М. Общественная опасность как основание криминализации (декриминализации) деяния // Вестник Воронежского института МВД России. 2009. № 4. С. 18-24.
6. Рогова Е.В. Учение о дифференциации уголовной ответственности: дис. ... д-ра юрид. наук. М., 2014. 596 с.
7. Жалинский А.Э. Оценка общественной опасности деяния в процессе уголовного правотворчества // Уголовное право: стратегия развития в XXI веке: материалы 6-й Международной научно-практической конференции. М.: Проспект, 2009. С. 48-52.
8. Маркунцов СА. О соотношении административно-правовых и уголовно-правовых запретов // Сибирский юридический вестник. 2012. № 4. С. 56-63.
9. Толковый словарь русского языка: в 4 т. / под ред. Д.Н. Ушакова. М.: Гос. изд-во иностр. и нац. слов., 1940. Т. 4. 1502 стб.
References
1. Kobzeva E.V. Social Danger of Crime as the Basis for Intersectoral Differentiation of Criminal and Other Types of Legal Responsibility // Science and life of Kazakhstan: international scientific journal. 2019. No. 8. P. 86-93.
2. Zhalinsky A.E. Criminal Law in Anticipation of Changes: Theoretical and Instrumental Analysis. Moscow: Prospect, 2008. 400 p.
3. Vodneva M.A. Social Danger of an Act as a Material Basis for Criminalization: Concepts and Content // Bulletin of Tver State University. 2018. No. 3. P. 134-142.
4. Kuznetsova N.F. Selected Works / Preface V.N. Kudryavtseva. Saint Petersburg: Legal Center Press, 2003. 834 p.
5. Prozumentov L.M. Public Danger as the Basis for the Criminalization (Decriminal-ization) of an Act // Bulletin of the Voronezh Institute of the Ministry of Internal Affairs of Russia. 2009. No. 4. P. 18-24.
6. Rogova E.V. The Doctrine of the Differentiation of Criminal Responsibility: doc. . Doct. of law. Moscow, 2014. 596 p.
7. Zhalinsky A.E. Assessment of the Public Danger of an Act in the Process of Criminal Law-making // Criminal law: development strategy in the XXI century: mater. 6th Int. scientific-practical conf. M .: Prospect, 2009. P. 48-52.
8. Markuntsov SA. On the Ratio of Administrative and Legal and Criminal Law Prohibitions // Siberian legal bulletin. 2012. No. 4. P. 56-63.
9. Explanatory Dictionary of the Russian Language. In 4 volumes. T. 4 / ed. D.N. Usha-kov. M .: State. publishing house foreign. and nat. words., 1940. 1502 stb.
