CC BY
158
УДК 343.9
Симоненко Александр Викторович Simonenko Aleksandr Viktorovich
доктор юридических наук, профессор, начальник
Краснодарский университет МВД России (350005, Краснодар, ул. Ярославская, 128) doctor of sciences (law), professor, head
Krasnodar university of the Ministry of Internal affairs of Russia (128 Yaroslavskaya st., Krasnodar, 350005)
E-mail: [email protected]
Криминологическое познание культуры в контексте теоретического наследия отечественной криминологии
Of criminological knowing of cultures in the context theoretical heritage national criminology
В статье рассматривается сущность и содержание социального феномена культуры через призму криминологической науки; анализируются различные криминологические оценки социокультурных процессов и точки зрения криминологов на взаимосвязи культуры и преступности, культуры и предупреждения преступлений на различных этапах развития советской и постсоветской криминологии; формулируются выводы о сущности, содержании и предназначении криминологической культуры.
Ключевые слова: культура, правовая культура, социокультурные процессы, преступность, предупреждение преступности, история криминологии, криминологическая культура.
The article deals with the nature and content of the social a cultural phenomenon through the prism of criminological science; analyzes the various criminological estimates sociocultural processes and point of view of the criminologist on the relationship between culture and crime, culture and the prevention of crime at various stages of development of the Soviet and post-Soviet criminology; draws conclusions about the nature, content and purpose of criminological culture.
Keywords: culture, legal culture, sociocultural processes, crime, crime prevention, the history of criminology, criminological culture.
Весьма многогранный по своему разностороннему наполнению и широкому социальному предназначению феномен культуры, олицетворяющий собой суть любой цивилизации, несущий в себе безграничные свидетельства ярких ценностей в развитии человеческой истории, обоснованно является объектом исследований всех без исключения наук гуманитарного направления, изучающих человека и его поведение. Известно, что применительно к области научного знания государства и права этот феномен часто сужается до более узких предметных рамок юридического понимания и объяснения социальной действительности и приобретает характерологические черты несколько специфичного, отчасти отличающегося от своего «материнского» источника социально-правового явления, оформленного научным юридическим разумом уже ставшим традиционным брендом — «правовая культура».
Обозначенная таким образом в качестве правового феномена, культура одновременно выступает объектом практически всех юридических наук, поскольку формируемое и развиваемое в их недрах системное предметное (с учетом той или иной юридической науки) знание о ней теперь выступает одной из гарантий его сохранения и соответствующего предметного научного прогресса. Ведь традиционно понимаемая как совокупность определенных ценностей (в нашем случае — научных, юридических, правовых, отраслевых, наконец), правовая культура несет в себе не только огромный теоретико-методологический и эмпирический массив предметной юридической информации, но вместе с ним являет собой особый культурно-правовой механизм формирования, регулирования и в определенной степени обеспечения безопасного функционирования общественных отношений.
Последнее обстоятельство, связанное с обеспечением защиты общественных отношений от всякого криминального произвола с использованием для этого всего арсенала отечественной и мировой культуры в большей мере интересует криминологию. В семье юридических наук, формирующих и развивающих системное знание о правовой культуре, криминологии принадлежит уникальное место. Являясь лишь частью системы юридического познания жизни, она своим изучением преступности выходит далеко за рамки собственно правовой сущности культуры, хотя общие нюансы таковой, безусловно, важны для криминологической науки, позволяют ей связать их с закономерностями преступного поведения, процессами, его стимулирующими и ему же препятствующими.
В означенном смысле культура всегда была объектом криминологического познания, а потому для более глубокого современного понимания взаимосвязи культуры с предметом криминологии следует всегда обращаться к истокам этого знания, научное наследие которого составляет теоретическую основу новых крими-нологическиханализов и обобщений.
Научный анализ основных положений криминологии, касающихся оценки преступности, ее детерминации, личности преступника и жертвы преступления, разнообразных мер социально-правовой превенции в ее историческом развитии позволяет ответить на многие вопросы, относящиеся опять-таки к криминологическому пониманию феномена культуры. К примеру:
— насколько активно и адекватно для целей криминологии изучаются общественно-культурные проблемы, как они вписываются в предмет криминологических исследований;
— как и в какой степени взаимодействуют между собой культура и преступность;
— как в аспекте культуры рассматриваются и оцениваются объективные и субъективные детерминанты преступности;
— насколько взаимосвязаны между собой культурные процессы и формирование личности в контексте причин индивидуального преступного и виктимного поведения;
— каково состояние и каковы перспективы взаимопроникновения культуры и предупредительной деятельности в отношении преступности и ее детерминации и др.
Над всеми этими вопросами задумывались ученые задолго до формального обозначения предмета криминологической науки. Еще Р. Га-рофало в своей известной, ставшей, по мнению многих криминологов, началом развития са-
мостоятельного научного криминологического знания, монографии «Криминология», опубликованной в конце XIX века, уже рассматривал преступление как «оскорбление основополагающих альтруистических чувств — милосердия и справедливости», как «непременное условие социальной адаптации индивида среди равных себе» [1, с. 52].
Г. Тард считал, что нет прямого влияния социальных факторов на поведение человека, механизм этого влияния более сложен. В связи с этим он первым обратил внимание на такие каналы опосредованного социального влияния, как религия, мода, традиции [2]. Он не назвал эти явления объединяющим их словом «культура» или «воспитанность», однако, по существу, был к этому очень близок. Доказав наличие социально-психологического феномена подражания, Г. Тард сблизил позиции антропологического (Ч. Ломброзо) и социологического (А. Кетле) подходов. По его мнению, социальный организм является по своему существу подражательным, и подражание в обществе играет роль, аналогичную с наследственностью в живом организме. Стало быть, культуру, обычаи, правила культурного и правопослушного поведения можно унаследовать кактрадицию.
Изучая общественные условия, которые порождают преступность, П. Лафарг отмечал, что в государствах с одинаковым уровнем культуры, со сходным политическим и экономическим устройством обнаруживаются одни и те же тенденции в движении общественных явлений, в том числе в качественном и количественном формировании преступности. Тем самым П. Лафарг выделил уровень культуры в одно из общественных условий формирования преступности, но, к сожалению, не развил это положение [3, с. 343—346].
Значительный вклад в обоснование зависимости феноменов культуры, как продуктов групповой социальной деятельности, в том числе криминологического свойства, внес выдающийся французский социолог Э. Дюркгейм. Социальные явления, по его мнению, так же объективны, как и природные, и их возможно изучать научными методами. Социальные явления должны изучаться как вещи, то есть как внешние по отношению к индивиду реальности. К таковым явлениям, или социальным факторам, относятся традиции, религия, мода, моральные нормы и т. д. Они объективны в том смысле, что индивид при появлении на свет застает их уже в готовом виде, они существуют независимо от его индивидуального сознания, они
решающим образом влияют на его поведение. С помощью этих институтов осуществляется социальное регулирование и социальный контроль со стороны общества за своими членами. Они же формируют внутреннюю целостность общества, его сплоченность, солидарность между его членами. Причем в идеале это регулирование может быть настолько мягким, что индивид его не замечает и не воспринимает как внешнее воздействие, поскольку оно совпадает с его личным образом действий [4, с. 335—336].
«Духовные потребности нуждаются в каком-нибудь регулирующем начале, играющем по отношению к ним ту же роль, какую организм выполняет в сфере физических потребностей. Эта регулирующая сила, конечно, должна быть... морального характера» [5]. Таким регулирующим началом для индивида является общество. Но не всякое общество, а обладающее моральным авторитетом. Когда же общество теряет моральную власть над своими членами, когда оно теряет способность регулирования и ограничения ненасытных потребностей индивидов — наступает дезорганизация, хаос, аномия.
Криминологическая наука в России, как в зеркале, отражала всю сложность и неоднозначность ее исторического развития, в той или иной степени сопровождающегося различными криминальными явлениями, в одних случаях влияющими на общественное развитие и связанные с ним культурные преобразования, в других, — напротив, испытывающие влияние общественного развития и культурных преобразований на себе.
Авторы первого в нашей стране учебника криминологии, изданного в 1966 году, считали, что «предметом советской криминологии являются: а) преступность, ее формы, состояние, динамика; б) причины преступности; в) государственные и общественные меры борьбы с преступностью, в особенности экономические, социально-культурные, воспитательные, правовые, и иные меры, направленные на искоренение и предупреждение преступлений» [6, с. 8].
В позиции авторов, таких видных криминологов, как A.A. Герцензон, В.К. Звирбуль, И.И. Карпец, Н.П. Косоплечев, Г.И. Кочаров, В.Н. Кудрявцев, Н.Ф. Кузнецова, Г.М. Миньков-ский, С.С. Остроумов, С.С. Степичев, В.Г. Та-насевич, A.C. Шляпочников, A.M. Яковлев и другие, предметом криминологии признавались социально-культурные и воспитательные меры борьбы с преступностью. Ученые отмечали необходимость использования не только материалов статистической отчетности милиции,
прокуратуры, суда, исправительно-трудовых учреждений, но и материалов экономической, демографической, социально-культурной статистики для анализа данных, позволяющих выяснить связь преступности и ее причин с различными процессами в общественной жизни [6, с. 11—12]. «Социально-культурная статистика, — по мнению этих ученых, — снабжает криминологию важными для нее сведениями об уровне образования и воспитания населения, о культурно-бытовом обслуживании его и т. д.» [6, с. 16]. Соглашаясь с этим соображением, следует лишь добавить, что изучение социально-культурной ситуации в обществе позволяет еще и прогнозировать развитие ее криминологических последствий.
В комплексе предупредительных мер по устранению причин и условий, способствующих совершению преступлений, специалистами того времени выделялись: экономические, технические, организационные, культурно-воспитательные и правовые [6, с. 18].
Авторы «Криминологии» 1976 года считали необходимым выявить зависимость преступности «...от различных социально-демографических, экономических, идеологических, культурных и прочих факторов (рост народонаселения, изменение его возрастного состава, культурно-образовательный уровень, миграционные процессы и др.) и на этой основе предвидеть изменения, которые могут произойти в преступности, то есть обеспечить научный прогноз и тем самым поднять борьбу с ней на более высокий уровень» [7, с. 6]. Культурно-воспитательные факторы, от которых зависит преступность, выделяются в этот период в одно из главных, приоритетных в анализе социальных явлений. Делается акцент на том, что изучение изменений культурного, образовательного и воспитательного уровня граждан дает возможность прогнозировать состояние преступности не только в стране, но и в отдельных регионах, областях, городах.
Следует признать, что развитие общественных наук в те годы, в частности, криминологии, и внедрение их рекомендаций в практику сыграло не менее важную роль в развитии духовной жизни общества, чем использование достижений естественных наук в сфере материального производства. Однако, несмотря на то, что лучшие педагогические силы советского времени были мобилизованы на разработку теории и методики воспитания и образования всесторонне и гармонически развитой личности, а также одновременно — педагогических средств про-
филактики правонарушений, в частности, несовершеннолетних, отечественные криминологи тогда необоснованно отвергали тезис Э. Дюрк-гейма о том, что преступные деяния зависят от социально-культурного феномена.
В конце 70-х годов прошлого века советские криминологи вообще отошли от изучения взаимосвязи культуры и преступности. Уже в 1979 году в учебнике «Криминология» для студентов его авторы подчеркивают связь криминологии, в основном, с юридическими дисциплинами. Среди прочих наук указывается психология, прежде всего социальная, а также выделены разделы социологии. К сожалению, (а может и не случайно), педагогика в этом списке не определяется вообще. В результате из научного анализа уходят и воспитательные и культурные аспекты дезадаптации личности как предпосылки противоправного поведения. Причины же преступности ограничиваются авторами совокупностью негативных социальных явлений, которые приводят к нарушениям уголовного закона.
Между тем, рассматривая личность преступника в рамках одного из разделов криминологии, авторы обращают внимание на необходимость изучения в ряду прочих ее характеристик культурно-образовательные и нравственно-психологические.
Пожалуй, единственным активным исследователем криминологических свойств культуры был в то время ученый-криминолог профессор М.М. Бабаев. В 1983 году он опубликовал знаменательную научную статью «Духовная культура и преступность», в которой обосновал необходимость «специального рассмотрения вопроса о влиянии социокультурных факторов на формирование таких важнейших характеристик личности, как потребности и интересы, система ценностей и ролевые представления... Очевидно, насколько важно все это для объяснения причин антиобщественного поведения» [8, с. 63—64]. Более того, была предпринята попытка представить социокультурные «пружины» противоправных поступков, то есть определенные культурные стереотипы, присущие представителям тех или иных социальных групп и в значительной степени определяющие тип поведения в различных жизненных ситуациях. Всю совокупность признаков культурной характеристики личности или социальной группы он делил на две части или два комплекса:
а) социально-культурные знания, а также ориентация (предпочтения) и лежащие в их основе потребности и интересы — «культура сознания»;
б) социально-культурные навыки, привычки, стереотипы поведения — «культура поведения» (навыки, привычки, стереотипы поведения — «культура поведения» — формируются воспитанием).
На основании проведенных научных исследований М.М. Бабаев делает вывод «о существовании в среде правонарушителей гораздо более значительной по своей величине прослойки людей с существенными дефектами в сфере нравственной и духовной культуры. Им свойственны стремление к упрощенным формам развлечения, отсутствие интереса к занятиям интеллектуального плана и, наоборот, тяга к малоинформативным, не требующим определенного умственного и эмоционального напряжения зрелищам и к иным способам интеллектуально пассивного времяпрепровождения. Интеллектуальная пассивность — характерная черта культурного облика большинства лиц, совершивших преступления. Она неразрывно связана с их недостаточным интеллектуальным развитием, то есть таким уровнем этого развития, который явно не соответствует требованиям сегодняшнего дня и не позволяет человеку усваивать полностью достижения нашего общества в области образования, культуры, техники ит. п.» [8, с. 66—67].
Таким образом, М.М. Бабаев существенно продвинул научные идеи Э. Дюркгейма и одним из первых в отечественной криминологии сосредоточил внимание на феномене культуры и воспитания в системе механизмов возникновения и существования преступности. При этом он попытался ответить на вопрос, как и каким образом дефекты воспитания, образованности и культуры, привычки, чувства, ценностные ориентации, личностные качества, потребности и интересы объективируются в преступном поведении личности.
В перестроечное время (конец 80-х гг. прошлого века) более детально культурные механизмы детерминации преступного поведения попытались осмыслить авторы учебного пособия «Криминология и профилактика преступлений» под редакцией профессора А.И. Алексеева. Были определены социологические типы микросреды (производственно-трудовая, семейно-бытовая, учебно-воспитательная, общественно-политическая, культурно-просветительская, воинская, спортивная, религиозная), способные формировать противоправное поведение, либо препятствовать такому формированию [9, с. 125].
При этом нельзя не заметить, что каждая из перечисленных микросред может быть оха-
рактеризована с точки зрения наличия уровня культуры и способов ее передачи новым поколениям, а потому в каждой есть свой криминологический смысл. Так, к недостаткам производственно-трудовой сферы ряд криминологов в конце 80-х гг. прошлого века относили «упущения в идеологической, культурно-воспитательной, индивидуальной воспитательно-профилактической работе», «безразличие к духовным запросам работников, грубость». В такой социальной микросреде, как «бытовое окружение вне семьи» обращалось внимание на то, что «здоровое бытовое окружение, продуманный досуг способствуют нравственному, эстетическому, физическому и иному развитию личности, обогащению ее духовной культуры, повышению уровня внутренней и внешней воспитанности» [9, с. 129—130]. Проблемы, упущения и недостатки в этом направлении, по справедливому мнению криминологов того периода, могут быть источниками и проводниками отрицательных влияний на личность.
Таким образом, потребностно-мотивацион-ный, личностный подход к рассмотрению причин преступности позволил ученым связать культурологические явления с отклонениями в нравственном развитии личности, приводящими к преступному поведению.
Криминологически значимые культурологические аспекты предупреждения преступности нашли отражение в учебнике криминологии под редакцией И.И. Карпеца и В.Е. Эминова, увидевшем свет в 1992 году. Рассматривая борьбу с преступностью в широком смысле, связывая ее с использованием экономических, социально-культурных, воспитательных и, наконец, правовых мер, к одному из общесоциальных видов предупреждения преступности авторы этого учебника относят повышение уровня культуры членов общества, улучшения их образования, а следовательно, воспитанности, установления нравственных взглядов, основанных на всем том лучшем, что накопило человечество в данной области за весь период своего развития. «Эти меры, — замечают ученые, — конечно, не прямо направлены на борьбу с преступностью. Более того, развивая, скажем, культуру и искусство, люди меньше всего думают о борьбе с преступностью, но высокая культура и воспитанность — надежные гаранты уменьшения преступности (хотя и не гаранты ее исчезновения, с чем люди, вероятно, должны смириться)» [10, с. 26]. В итоге отмечается, что такие меры «...косвенно влияют на состояние преступности, и чем выше уровень экономического, техни-
ческого, культурного состояния общества, тем больше оснований полагать, что преступность в таком обществе будет ниже, нежели в обществе, прозябающем в экономической разрухе, социальной и политической неустойчивости, в обществе, где забота о людях декларируется, но не претворяется в жизнь» [10, с. 27—28].
Обращает на себя внимание подмеченная авторами учебника общая криминологическая закономерность: «чем более низок уровень культуры, воспитанности и образованности преступников, тем грубее по характеру и примитивнее по мотивации совершаемое ими преступление. Чем выше образование, социальный статус преступника, тем изощреннее способы совершения преступлений, умение их скрывать и «утонченнее» мотивы преступлений, хотя, в конечном счете, они столь же, если не более, опасны, чем все другие виды преступности либо преступлений» [10, с. 59].
Особый научный интерес в контексте криминологического осмысления культуры проявляется в оценке отечественной преступности постперестроечного периода. Беспрецедентные по своим масштабам инновационные процессы российской преступности конца XX столетия позволили прямо связать их с социокультурными проблемами общества. В курсе лекций по криминологии, вышедшем в 1998 году, профессор А.И. Алексеев, глубоко и подробно анализируя причинный комплекс преступности в современной России, отмечал, что «.в настоящее время в духовно-нравственной сфере общества накопилось множество негативныхявлений, отрицательно влияющих на состояние правопорядка, играющих роль сильно действующих субъективных причин и условий преступности. Если общество в целом, государство, его структуры, а также отдельные люди руководствуются идеями добра и справедливости, живут по законам нравственности, то они могут успешно противостоять криминогенному прессу экономического кризиса, социальных бедствий и неурядиц, других криминологических детерминант базисного, глубинного свойства. И, наоборот, если ведущим жизненным ориентиром становятся аморальные ценности, то даже в условиях материального благополучия легко срабатывают механизмы противоправного поведения. Сознание многих людей деформировано, противоречиво, поскольку пытается сочетать несовместимые стереотипы и установки. Накопление негативных эмоций, разносторонних раздражителей и стимулов порой достигает запредельного напряжения, часто угрожает криминальным
взрывом» [10, с. 69—71]. Соответственно, противопоставить этому социальному напряжению, выражающемуся в эскалации преступности, следует разнообразные усилия по утверждению в жизни общества идей добра и справедливости, законов высокой нравственности, по устранению явлений моральной безнормативности и деградации, эффективному противостоянию так называемой массовой культуре, пропаганде эгоцентризма, насилия, жестокости, сексуальной распущенности [11, с. 118].
Подводя итог обозначенному экспресс-анализу трансформации взглядов отечественных криминологов на криминологические аспекты культуры, ее связи с преступностью, детерминацией и предупреждением преступлений, можно констатировать, что рассмотрение проблем культуры в современной криминологии есть не растворение ее предмета во множестве проблем, так или иначе связанных с преступностью, а его уточнение и дополнение тем аспектом, который наряду с прочими составляет социальные и психолого-педагогические причины преступности. С учетом исторического опыта научного осознания криминологических проблем культуры такой подход позволяет сформулировать особую область криминологического знания о культуре, который обоснованно может быть обозначен как криминологическая культура.
Представляется, что криминологическая культура, являясь составляющей частью социальной культуры, с ориентацией на субъекта правоохранительной деятельности и объект превентивного правоохранительного воздействия означает, прежде всего:
а) научное знание о культурной детерминированности преступлений и преступности, возможностях и пределах превентивного воздействия на нее соответствующими социокультурными средствами;
б) научное понимание сущности и значения криминологической социокультурной детерминации правопослушного поведения, необходимости компромиссных традиционным в отечественной системе предупреждения преступности культурологических механизмов репрессивных и превентивных мер воздействия на преступников;
в) научно-просветительское криминологическое воздействие на массовое общественное сознание (криминологическое просвещение), способное формировать соответствующий уровень криминологической культуры личности, общества, государства, создающий благоприятный фон успешного предупреждения преступности и обеспечения надежной криминологической безопасности.
Примечания
1. Стручков Н.А. Введение в криминологию. Л., 1977.
2. Тард Г. Законы подражания. СПб., 1892.
3. Лафарг П. Соч. М., 1928. Т. 2.
4. Дюркгейм Э. Самоубийство. СПб., 1912.
5. Дюркгейм Э. Норма и патология // Социология преступности. М., 1966.
6. Советская криминология: учебник. М., 1966.
7. Криминология. 3-е изд. М., 1976.
8. Бабаев М.М. Духовная культура и преступность // Влияние социальных условий на преступность. М., 1983.
9. Криминология и профилактика преступлений: учебник/ под ред. А.И. Алексеева. М., 1989.
10. Криминология: учебник / под ред. И.И. Карпе-ца и В.Е. Эминова. М., 1992.
11. АлексеевА.И. Криминология. М., 1998.
Notes
1. Struchkov N.A. Introduction to criminology. Leningrad, 1977.
2. Tarde G. The laws of imitation. St. Petersburg, 1892.
3. Lafargue P. Works. Moscow, 1928. Vol. 2.
4. Durkheim, E. Suicide. St. Petersburg, 1912.
5. Durkheim E. Norm and pathology // Sociology of crime. Moscow, 1966.
6. Soviet criminology: textbook. Moscow, 1966.
7. Criminology. 3rd ed. Moscow, 1976.
8. Babayev M.M. Spiritual culture and crime // The Impact of social conditions on crime. Moscow, 1983.
9. Criminology and crime prevention: textbook / ed. A.I. Alekseyev. Moscow, 1989.
10. Criminology: textbook / ed. I.I. Karpets and V.E. Eminov. Moscow, 1992.
11. Alekseyev A.I. Criminology. Moscow, 1998.
