CC BY
39
ЮРИДИЧЕСКИЕ НАУКИ
УДК 34 DOI 10.24411/2073-0454-2020-10399
ББК 67 © М.М. Анкоси, 2020
Научная специальность 12.00.08 — уголовное право и криминология; уголовно-исполнительное право
КРИМИНОЛОГИЧЕСКИЕ ОСОБЕННОСТИ ЛИЦ, СОВЕРШАЮЩИХ ПРЕСТУПЛЕНИЯ В СОСТАВЕ ЭТНИЧЕСКИХ ПРЕСТУПНЫХ СТРУКТУР
Муртаз Михайлович Анкоси, адъюнкт
Московский университет МВД России имени В.Я. Кикотя (117997, Москва, ул. Академика Волгина, д. 12) E-mail: [email protected]
Аннотация. Глубокое изучение и познание криминологической характеристики этнической организованной преступности невозможно без рассмотрения такого важного вопроса, как субъективные особенности лиц, совершающих преступления в составе этнических преступных сообществ и группировок. Сложность исследования такого вопроса коренится в самой этнической природе сообществ, занимающихся преступлениями. В основе анализа нравственно-психологического состояния личности этнического преступника должно лежать изучение не только его настоящего, но и прошлого, поскольку вряд ли склонность к преступному поведению является врожденным фактором, это, скорее, приобретенная форма поведения.
Ключевые слова: этническая преступность, организованная преступность, криминология, личность преступника, уголовное право.
CRIMINOLOGICAL CHARACTERISTICS OF PERPETRATORS OF CRIMES WITHIN ETHNIC CRIMINAL STRUCTURES
Murtaz M. Ankosi, Adjunct
Moscow University of the Ministry of Internal affairs of Russia named after V.Ya. Kikot' (117997, Moscow, ul. Akademika Volgina, d. 12) E-mail: [email protected]
Abstract. An in-depth study and knowledge of the criminological characteristics of ethnic organized crime is not possible without considering such an important issue as the subjective characteristics of persons who commit crimes within ethnic criminal communities and groups. According to the author of the article, the complexity of the study of such a question is rooted in the very ethnic nature of the communities involved in crimes. The moral and psychological state of the person of an ethnic criminal should be based on the study not only of his present, but also of the past, since it is unlikely that the tendency to criminal behavior is an innate factor, but rather an acquired form of behavior.
Keywords: ethnic crime, organized crime, criminology, identity of the offender, criminal law.
Citation-индекс в электронной библиотеке НИИОН
Для цитирования: Анкоси М.М. Криминологические особенности лиц, совершающих преступления в составе этнических преступных структур. Вестник Московского университета МВД России. 2020;(7): 128—137.
Следует согласиться с А.М. Чеченовым в том, что индивидуальная профилактика по предупреждению организованной, групповой преступности малоэффективна, если отсутствуют сведения, характеризующие личность преступника [8, с. 101]. В отличие от организованной преступности, действующей на территории того или иного государства, члены которой считают себя коренными жителями, этнические преступные сообщества и группировки являются весьма закрытым криминологическим сегментом, хотя, попадая под уголовное преследование, все же, представляется возможным оценить характеристики иностранных граждан, однако, не в порядке индивидуальной профилактики, а в процессе претерпевании ими мер уголовно-правового характера.
А.М. Чеченов отмечает, что посредством сведений об определенном лице раскрывается комплекс
определяющих его свойств, связей, отношений, нравственный и духовный мир, которые и стали причиной его преступного поведения [8, с. 101]. С этим можно согласиться, однако при следующих условиях: если нравственное и духовное состояние человека привели его к преступному поведению. Но, возможно ли такое? И есть ли у членов организованных преступных группировок, совершающих тяжкие и особо тяжкие преступления, нравственное и духовное состояние? Если ответить на последний вопрос в положительном аспекте, то следует констатировать у них ложное, искаженное понимание религиозной догматики, как это бывает в радикальных исламистских течениях, создавших идеологические условия для терроризма и экстремизма, но если ответить на этот вопрос в отрицательном аспекте, то следует согласиться с тем, что каждый потерпевший
от тяжкого и особо тяжкого преступления, признает в члене ОПГ нравственную и одухотворенную личность, скорее — наоборот.
В этом смысле позицию А.М. Чеченова о нравственном, духовном состоянии члена, действующего в составе организованной группировки, как причине преступного поведения следует считать весьма уязвимой с научной точки зрения. При оценке социально-демографический характеристики, как правило, опираются на пол, возраст, семейное положение, трудовую занятость и другие, социально статусные факторы личности преступника. По данным исследования, проведенного К.В. Кузнецовым, участниками организованных этнических преступных формирований в 96,3% случаев выступают лица мужского пола. При этом средний возраст участников таких группировок составляет 18-30 лет (72,0%), реже совершают преступления лица в возрасте 31-50 лет (16,3%), а общее количество участников этнических группировок в возрасте старше 50 лет и вовсе не превышает 4,7%. Количество участников возрастной группы 14-18 лет составляет около 7%, что свидетельствует о достаточно высоком уровне подростковой преступности среди этнических группировок [7, с. 67]. При этом, по исследованиям этого же автора, 53,5% из них официально не работают и не имеют постоянного легального источника доходов, а в зарегистрированном в установленном законом порядке браке состоят лишь 37,3%. А вот, по мнению А.М. Чеченова, наиболее часто преступники, участвующие в составе организованных преступных формирований, находятся в возрасте от 20 до 35 лет [8, с. 102].
Средний возраст участников этнических преступных группировок, функционирующих в Москве составляет 18-28 лет (всего около 63,5%), представителей таких группировок в возрасте от 28 до 50 лет составляет (26,8%), членов этнических преступных группировок в возрасте от 50 лет и старше насчитывается всего (5,7%), а несовершеннолетних, вовлеченных в этнические организованные преступные группировки достигает только 4%, что не свидетельствует о высоком уровне, вовлечения несовершеннолетних в ЭОПГ.
При этом необходимо отметить, что исследования, проведенные автором, не сильно отличаются от тех показателей, которые по тем же признакам были проведены К.В. Кузнецовым в 2017 г., а только лишь свидетельствуют о сокращении численности молодого состава членов ЭОПГ и возрастании количества лиц
среднего возраста. Вероятно, это обусловлено тем, что молодые люди больше подвержены рискам совершения необдуманных действий, что хоть и маловероятно в условиях управления ЭОПГ, однако имеет место быть, но все же они невыгодны для таких преступных группировок в плане их выявления и конспирации преступных действий.
К.В. Кузнецов, глубоко исследовавший проблематику этнической преступности, отмечает, что для осужденных на основании приговора Верховного суда Республики Дагестан ... была характерна общая для всех приверженность радикальной исламской идеологии [7, с. 67]. Однако, насколько глубоко органами предварительного следствия и судом была установлена такая приверженность? Ведь то, что говорит подозреваемый или обвиняемый, можно расценивать и как самооговор, что довольно часто встречается на практике.
В отличие в современной редакции УПК РФ, в УПК РСФСР закреплялась ст. 21, в соответствии с которой, при производстве дознания, предварительного следствия и судебного разбирательства уголовного дела, орган дознания, следователь, прокурор и суд обязаны выявлять причины и условия, способствовавшие совершению преступления1. К сожалению, данная норма утратила силу, равно как и принцип обеспечения всесторонности и объективности рассмотрения уголовных дел. К.В. Кузнецов отмечает, что нравственно-психологические признаки, играют важную роль в становлении личности участников этнических преступных группировок [7, с. 67].
Не оспаривая важности изучения взгляда преступника на нравственные устои общества, которые во многом отвергаются, поскольку, совершая общественно опасные деяния, особенно тяжкие, преступник с этническим признаком или иной преступник заведомо отказывается от правомерного поведения, от соблюдения законов государства, которые во многих случаях опираются, как сказал Президент Российской Федерации на «нравственные скрепы». Следовательно, преступник, принадлежащий к этнической группировке или какой-то еще, отказывается от соблюдения законов, и соответственно от соблюдения норм общественного порядка, которые во многом основаны на сложившихся социальных нормах.
1 Уголовно-процессуальный кодекс РСФСР (утв. ВС РСФСР 27 октября 1960 г.) // Ведомости ВС РСФСР. 1960. № 40. Ст. 592.
В этом смысле в основе нравственно-психологического состояния личности этнического преступника должно лежать изучение не только его настоящего, но и прошлого, поскольку вряд ли склонность к преступному поведению является врожденным фактором, а скорее приобретенной формой поведения в результате научения, габитуации. Сложность изучения нравственно-психологических признаков преступников, действующих в составе этнических организованных группировок, заключается в том, что анализ причин и условий, влияющих на их преступное поведение, важно проводить не в процессе их привлечения к уголовной ответственности, а в ходе мероприятий по предупреждению преступлений, совершаемых такой категорией лиц.
По мнению К.В. Кузнецова, приверженность каким-либо идеалам, ценностям, социальным установкам, религиозным убеждениям и т.п. играет важную роль в становлении личности участников этнических группировок. Однако, возникает вопрос: перечисленные признаки влияют на становление личности как члена ОПГ, или речь идет о становлении личности вообще? Ведь в первом случае становление члена организованной преступной группы происходит под влиянием социальных норм негативного характера — так называемых уголовных традиций и обычаев, которые продолжают действовать в местах лишения свободы, а во втором случае, воспитание личности происходит под влиянием общественных установок, законов государства, которые человек должен соблюдать до тех пор, пока на него не оказывают влияние негативная, криминальная среда, уголовная субкультура со своими обычаями и традициями, с которыми государство продолжает бороться уголовно-правовыми средствами.
В свое время в этой области глубокие исследования были проведены профессором В.М. Анисимко-вым, который отмечал, что поиск путей нейтрализации отрицательного влияния уголовных нравов, традиций и обычаев в среде лиц, лишенных свободы, является важнейшим направлением деятельности в теории и практике [2, с. 12].
В этом смысле нравственно-психологические признаки субъектов этнической организованной преступности удобно изучать и во время нахождения их в местах лишения свободы, поскольку, после отбытия срока наказания осужденные могут быть вовлечены в криминальное сообщество на воле, а поскольку такие харак-
теристики сохраняются в личных делах осужденных, то сотрудники правоохранительных органов могут воспользоваться ими в целях разобщения этнических преступных группировок, поэтому так важно налаживать системное взаимодействие оперативных структур МДВ и учреждений, исполняющих уголовные наказания в виде лишения свободы. Между тем, в анализируемом аспекте актуализируется вопрос о взаимосвязи нравственно-психологического состояния члена этнической преступной группировки со степенью отношения к соблюдению этнических традиций и обычаев.
Прежде всего, необходимо отметить, что основная масса членов ЭОПГ соблюдают этнические культурные традиции и обычаи, поскольку их соблюдение основано на факторе межэтнической коммуникации малочисленного этноса в крупном городе — мегаполисе. Это позволяет членам ЭОПГ смешиваться с остальной, законопослушной частью некоренного населения, проживающего в Москве. К тому же отношение членов этнических преступных группировок к соблюдению национальных традиций и обычаев показывает уровень индивидуального поведения, что является показателем для лидеров ЭОПГ, постоянно оценивающих такое поведение в криминальном коллективе.
Совсем другое дело — отношение членов ЭОПГ к соблюдению традиций и обычаев в стране проживания. Такое отношение может проявляться в игнорировании социальных норм и правил общежития, к которым иностранцы и мигранты не привыкли, содержание которых им порой непонятно. Вместе с тем, такое несоблюдение чревато межнациональными конфликтами, в результате которых могут совершаться преступления. Исследование, проведенное автором, показало, что из расчета 100%, около 46% лиц, совершающих преступления в составе этнических преступных структур, исповедовали ту или иную религию, а соответственно 54% таких лиц не проявляли активной позиции по отношению к вероисповеданию. В отличие от классических преступных группировок, созданных по этническому принципу, более сложная структура наблюдается в радикальных исламистских организациях. Так, «Хизб-ут-Тахрир», запрещенная во многих странах мира, имеет сложную и не всегда понятную структуру, представляющую собой своего рода пирамиду, которая включает в себя семь ступеней: мутамад (главный руководитель в масштабах одного государства), масуль (руководитель региональ-
ной организации), мусаид (помощник масуля), накиб (руководитель города, района), помощник накиба, мушриф (руководитель одного или нескольких кружков (халакат)), шабаб (активист, уже воспринявший идеологию до конца и ставший полноправным членом организации) и дарис (член кружка, являющийся пока послушником.
В Татарстане «Хизб-ут-Тахрир» появился с мигрантами из Узбекистана, одним из первых масулей был Алишер Усманов (не путать с известным крупным бизнесменом), развернувший свою деятельность в 1996 г. по приезду в Казань, начав работать в одном из местных медресе.
Поскольку организация в нашей стране была признана террористической и запрещена только в 2003 г. решением Верховного суда России, то длительное время Усманов осуществлял свою деятельность вполне легально1. Что касается численности членов «Хизб-ут-Тахрир» в Казани, то на сегодняшний день на учете в полиции состоят «более 140 человек из группировки «Хизб-ут-Тахрир аль-Ислами». При этом неизвестно, принимаются ли по отношению к ним хоть какие-то меры. По некоторым данным, однако, требующим проверки, численность членов и сочувствующих «Хизб-ут-Тахрир» во всем Татарстане составляет 400 человек2.
Коренные жители российской столицы не раз высказывались о несоблюдении иностранными гражданами, прибывающими из стран СНГ, социальных норм, принятых в московском обществе. Более того, своими национальными традициями и обычаями иностранные граждане и мигранты порой создают кон-фликтогенную ситуацию в Москве, которая обосновано вызывает возмущение в политической и общественной среде крупного мегаполиса. Так, в 2018 г. столичной полицией были задержаны девять автомобилей и 15 человек, представителей Дагестанской диаспоры, которые в центре Москвы производили выстрелы из автоматического оружия в честь свадьбы одного из членов общины. Аналогичные ситуации встречаются и в других городах, но вовсе не одобряются коренными жителями городов и поселков, наоборот свидетельствуют о наличии у представителей этнических обществ оружия, возможно находящегося в незаконном обороте, либо незарегистрированного в установленном порядке.
Это и многое другое свидетельствует в пользу культурологического аспекта правопонимания в этни-
ческой среде граждан, проживающих на территории Москвы, а в контексте настоящего исследования о вопросе когнитивной характеристики лиц, совершающих преступления в составе этнических преступных структур, исследование которой дает возможность понять интеллектуальный и культурный уровень таких субъектов. По данным исследования, полученного автором в результате исследования 100 уголовных дел, возбужденных в отношении активных членов ЭОПГ, функционировавших на территории Москвы, большинство членов таких группировок — 89,6% имели лишь основное среднее или среднее профессиональное образов ание. 6,3% представителей таких гр уппир о вок обучались в высших учебных заведениях, а 4,1% имели оконченное высшее образование. Эти показатели свидетельствуют в пользу фактора недостаточного интеллектуального и, соответственно, правокультурного уровня членов этнических организованных преступных группировок.
Вместе с тем, при анализе конкретных этнических преступных группировок следует констатировать, что имеются определенные различия. Так, если в составе армянского преступного сообщества наблюдается более высокий уровень профессионального образования членов ЭОПГ, то в азербайджанской криминальной среде этот показатель в два раза ниже, что хоть и косвенно, свидетельствует о различиях в криминальной направленности таких сообществ, в тех преступлениях, которые они совершают. Как уже было отмечено выше, армянские преступные группировки, в отличие от азербайджанских, при разновидности совершаемых преступлений специализируются на финансовых преступлениях, а это, как известно, требует определенных знаний, которые могут быть получены в высших учебных заведениях.
По исследованиям, проведенным К.В. Кузнецовым, из осужденных на основании приговора Ногайского районного суда Республики Дагестан от 27 октября 2015 г. по делу № 1-10/2015 за совершение преступлений, предусмотренных п. «а», «б» и «в» ч. 4 ст. 158, ч. 1 ст. 215.3 УК РФ, 13 участников этнической группировки, специализирующейся на хищении нефтепродуктов, высшее образование имел лишь один член группы, в то время как у остальных 12 участни-
2 Исламский законовед будет сидеть // Время и Деньги (Казань). 2005, 2 июня.
3 В Казани объявили, что 140 членов» «Хизб-ут-тахрир» стоят на учете // URL://http://www.regnum.ru/news/polit/1598205.html
ков группировки было неполное среднее или основное среднее образование [7, с. 67].
Вместе с тем, необходимо отметить, что данные показатели подчиняются логике теории относительности, поскольку при анализе когнитивной характеристики лиц, совершающих преступления в составе этнических преступных структур следует учитывать такой важный фактор как специализация преступной группировки. Если преступная группировка специализируется на экономических преступлениях, то очевидно, что показатель образованности ее членов может быть высоким.
Сами же лидеры ЭОПГ заинтересованы не столько в количественных, сколько в качественных, интеллектуальных показателях преступного сообщества, поскольку от этого зависит как длительность существования группировок, так и успешность осуществления ими преступных замыслов, особенно в экономической и финансово-бюджетной сферах.
При анализе когнитивной характеристики лиц, совершающих преступления в составе этнических преступных структур, как представляется, имеет значение уровень воспитания членов ЭОПГ, а именно то, в каких условиях воспитывался человек, в полной, неполной семье, получал ли он образование в сельской или городской школе, либо вообще обучался на дому, например в сельском ауле, на территории какого региона происходило формирование личности члена ЭОПГ, и в какой период обучения они мигрировал на территорию Москвы, например до 5-го класса обучался в Дагестане, а после переехал в Москву и уже в московской школе получил среднее общее образование. Уровень воспитания и семейное положение хоть и относятся больше к социально-демографической характеристики личности преступника, все же сильно взаимосвязаны с интеллектуальным состоянием человека, его отношение к соблюдению правопорядка и законов, установленных в государстве.
С этой позиции имеет значение характеристика правового статуса лиц, совершающих преступления в составе этнических преступных структур. По данным, полученным автором в результате исследования наличия судимостей членов этнических преступных группировок, оказалось, что 67,9% из всех изученных уголовных дел в отношении активных членов ЭОПГ имели неснятые и непогашенные судимости, а 32,1% судимостей не имели. Такой высокий показатель отсутствия судимостей членов ЭОПГ объясняется фак-
тором обновления составов преступных группировок, а также тем, что не имеющие уголовного прошлого члены ЭОПГ не создают те риски выявления и обезвреживания преступного сообщества, которые могут создавать лица, уже привлекавшиеся к уголовной ответственности и которые, естественно, находятся в поле зрения оперативных структур правоохранительных органов. При этом выявилось, что в составе ЭОПГ присутствует 32,6% лиц, имеющих две и более судимостей. Исследование также позволило установить, что 27,2% лиц, совершающих преступления в составе этнических преступных группировок, имели зарегистрированный брак, а 14,6% проживали с гражданском браке, 58,2% не состояли в брачных отношениях.
По данным исследования И.Х Касаева, осужденные участники этнических преступных группировок в 48% случаев — исполнители, 40% — пособники и только 12% — организаторы, отсюда мы можем предположить, что организаторы этнических преступных группировок все чаще привлекают в свои ряды на роль исполнителей и пособников лиц с криминальным прошлым [5, с. 63-66]. В процессе изучения материалов уголовных дел в отношении членов этнических организованных преступных группировок выяснилось, что 73,8% подвергшихся исследованию лиц не имели постоянного места работы по трудовым договорам, а 21,2% имели такую постоянную работу.
Здесь необходимо отметить, что если бы такому исследованию подвергались не лица, действовавшие с составе этнических организованных преступных группировок, а этнические мигранты, иностранные граждане, приехавшие в Москву для поиска лучшей жизни, то процентное соотношение в части постоянного места работы было бы другое, поскольку иностранные граждане в основном устраиваются на работу либо по договору подряда, либо по срочному трудовому договору, что конечно значительно реже. Лица же, вовлеченные в этническую организованную преступность, либо не трудоустроены вообще, либо предоставляют документы о постоянном месте работы от индивидуальных предпринимателей и юридических лиц, когда это требуется при расследовании в отношении них уголовных дел, с целью смягчения наказания, в основном при совершении преступлений небольшой и средней тяжести.
По данным официальной статистики в г. Москве, 24% мигрантов трудоустроены в сфере строительства, 13% заняты в сфере услуг, 5% — в сфере обра-
батывающей промышленности, 7% заняты в сельском хозяйстве, 22% — в сфере оптовой и розничной торговли, 3% — в сфере транспорта и связи, 26% — в иных отраслях московской экономической конъюнктуры. Исследование также позволило установить, что из расчета 100% исследованных уголовных дел 67,4% лиц, совершающих преступления в составе этнических преступных сообществ и группировок, не имели Российского гражданства, 32,6% преступников относились к категории лиц без гражданства.
По официальным данным МВД России, профилактика нарушений миграционного законодательства, а также противодействие нелегальной миграции являются одним из основных направлений деятельности правоохранительных органов по борьбе с этнической организованной преступностью. Прибыв на территорию России, мигранты обязаны исполнять требования миграционного законодательства, в том числе по миграционному учету. По прибытию в место пребывания (проживания) иностранного гражданина, принимающая сторона обязана уведомить непосредственно орган миграционного учета, представив утвержденный бланк уведомления о прибытии иностранного гражданина в место пребывания, либо через многофункциональный центр предоставления государственных и муниципальных услуг (МФЦ), либо направляет его в установленном порядке почтовым отправлением.
Вместе с тем, продолжают сохраняться факты фиктивной постановки иностранцев на миграционный учет на территории города Москвы, без предоставления жилого помещения по месту регистрации. Практика расследования преступлений по ст. 322.2, 322.3 УК РФ свидетельствует о том, что такие деяния совершают асоциальные, маргинальные лица с целью получения денежных средств, а также лица, не знающие требований действующего законодательства, тогда как за фиктивную регистрацию иностранного гражданина или лица без гражданства по месту жительства в жилом помещении на территории Российской Федерации предусмотрено наказание в виде штрафа в размере от 100 до 500 тыс. руб., а также лишение свободы на срок до трех лет. Проблема заключается в том, что противоправные действия граждан, связанные с фиктивной постановкой на учет иностранцев, влекут незаконное пребывание последних как на территории Москвы, так и всей территории России, а это препятствуют исполнению правоохранительными и контролирующими органами и учреждениями обя-
занностей по защите конституционного правопорядка и общественной безопасности. В этом плане необходимо отметить, что организация незаконной миграции является уголовно-наказуемым деянием и иногда носит характер организованного преступного бизнеса, к которому причастны как преступные группы, так и должностные лица государственных органов.
Следующий аспект лиц, совершающих преступления в составе этнических преступных сообществ и группировок — физиологический. Исследование этого аспекта позволило выявить различия в физическом состоянии членов ЭОПГ. Так, при анализе членов дагестанских организованных преступных группировок выяснилось, что у большинства таких лиц наблюдалось хорошее физическое здоровье, склонность к занятию силовыми видами спорта, борьбой. У представителей узбекской и таджикской этнических преступных сообществ, выявилось склонность к употреблению наркотических средств, запрещенных в обороте. Представители армянской этнической преступности были менее склонны к употреблению алкогольных напитков и наркотических средств, такие же физиологические особенности были выявлены и у представителей азербайджанских преступных группировок. Склонность к употреблению наркотических и иных психотропных веществ была выявлена у представителей — членов украинских преступных группировок. А по исследованиям К.В. Кузнецова, 24,2% участников, организованных по этническому принципу формирований, совершают преступления в состоянии алкогольного опьянения, 15,3% — под воздействием наркотических средств или психотропных веществ [7, с. 67]. Однако, такие данные являются общими и их корреляция зависит от конкретной этнической ОПГ, поскольку даже в криминальном сообществе сохраняются присущие ей национальные особенности, которые влияют на социальное поведение конкретного члена организованной преступной группировки.
Несколько иной позиции, чем К.В. Кузнецов, придерживаются Х.А. Асатрян и А.А. Христюк, которые отмечают, что при осуществлении преступной деятельности организованным преступникам не свойственно состояние опьянения. В исследуемый период в состоянии алкогольного опьянения совершалось не более 9% таких преступлений и практически не было преступлений, совершенных в состоянии наркотического опьянения. Это вполне закономерно, так как данная деятельность всегда спланирована и имеет протяженный во
времени характер. Интересно и то, что до заключения всего 30% осужденных за совершение преступления в составе организованной преступной группы не пили и не употребляли наркотики, больше половины (57%) умеренно выпивали, а 13% осужденных употребляли разного рода наркотики (по результатам анкетирования) [4, с. 40]. Следует отметить, что в свое время, в период распада СССР, обострения криминальной обстановки в России, набирали оборот преступные группировки, состоящее из бывших спортсменов. Они вели не только криминальный образ жизни, но и активно занимались спортом, чтобы в критических, конфликтных ситуациях быть способными оказать самое активное сопротивление не только конкурентам по криминальному бизнесу, но и правоохранительным органам. Вот почему, в исправительных учреждениях 1990-2000-х гг., администрации мест лишения свободы всячески старались исключать из литературного оборота книжную продукцию по обучению силовым приемам, использующимся в восточных единоборствах. Это делалось для того, чтобы минимизировать риски силового сопротивления администрации со стороны осужденных к лишению свободы. Впрочем, никто и ничто не мешало членам ОПГ улучшать свои физические возможности в условиях нахождения на воле. Поэтому в системе МВД России и других силовых структурах появилась необходимость усиления специальных силовых подразделений, которых практически не существовало в структуре советской милиции. В любом случае, такой мотива-ционный признак личности преступника, как физически развитый, способный на совершение насильственных преступлений исключать нельзя. Вместе с этим, Ю.М. Антонян и В.Е. Эминов выделили такие типы личности участников этнических преступных группировок, как корыстолюбивый, престижный, игровой и религиозно-фанатичный [3, с. 87]. Несомненно, в различных этнических преступных группировках присутствуют такие типы личности, однако на их физиологические характеристики оказывают влияние присущие тому или иному этносу особенности, традиции, обычаи и привычки, от которых сложно отказаться ввиду исторической силы их социального генезиса. Нельзя сказать, что ввиду хорошей физической подготовки члена ОПГ стало возможно совершение хищения, т.е. корыстного преступления, однако по причине хорошей физической подготовки преступника - члена ОПГ увеличиваются шансы успешного совершения разбойных нападений, грабежей, захвата заложников и т.п., умень-
шаются риски быть захваченным на месте совершения преступления насильственной и иной направленности, поскольку очевидно, что преступник, обладающий хорошей физической подготовкой может с легкостью уйти от погони, оказать активное сопротивление при его захвате. Поэтому распределение ролей в составе организованной преступной группы имеет значение при планировании совершения преступления. Ю.М. Антонян и В.Е. Эминов справедливо отмечая о корыстном типе преступника, говорят о распространенности такого типа, что не удивительно, ведь, как и лидеры, так и рядовые преступники надеются обогатиться, поправить свое финансовое и материальное положение за счет совершения преступлений. При этом исполнители насильственных преступлений отличаются хорошей физической силой (около 15% — кандидаты в мастера спорта), агрессивностью, импульсивностью, потребностью в самоутверждении, ослаблением волевого контроля [4, с. 41]. В любом случае, когда этническое преступное сообщество имеет отлаженную структуру, четко поставленную дисциплину с распределением ролей, она никогда не было заинтересовано, чтобы в ее составе были лица, страдающие алкоголизмом и наркоманией. Это и понятно, поскольку субъекты с такой характеристикой могут создать сложности для самой преступной организации, в самый ответственный момент подвести всю преступную группировку, раскрыть преступный замысел или иным образом навредить криминальной организации. По этой причине лидеры любых ОПГ старались держать таких людей подальше от информации, относящейся к приготовлению и планированию преступлений.
К.В. Кузнецов описывает и предлагает интересную классификацию типов личности участников этнических группировок — теневые предприниматели, гангстеры или налетчики, «белые воротнички», координаторы преступных формирований — «воры в законе» и «авторитеты», лидеры преступных формирований, рядовые участники или исполнители, специалисты, должностные лица органов публичной власти, вербовщики [7, с. 69], при этом отмечая, что типология личности участников ЭОПГ является достаточно обширной и может быть проведена по различным основаниям. Например, с учетом функционального фактора в состав ЭОПГ можно включить «духовных лидеров», «финан-систов»/«доверенных бизнесменов», «разведчиков» и т.д. Вместе с тем, такие понятия, как «воры в законе», «авторитеты» и т.п. распространяются на типологию
преступников не только этнических группировок, но всех остальных преступных групп и давно уже приняты, а «белые воротнички» вообще не криминальное понятие, вышедшее из обихода, используемого в банковской и офисной сферах компаний, занимающихся корпоративным бизнесом. Как представляется, типология личности преступника должна основываться на тех детерминантах, которые дают возможность наиболее глубоко и всесторонне оценить внутреннее состояние личности преступника во взаимосвязи с его внешними проявлениями—действиями антиобщественного, противозаконного характеров. Если не принять это во внимание, то границы типологии лиц, совершающих преступления в составе организованных преступных групп, построенных или непостроенных по этнических признакам, можно раздвигать до неочевидных пределов, что таит в себе риск нарушения методологической последовательности в изучении такого важного вопроса, которым обозначен наш параграф.
Специального внимания в контексте исследуемого в статье вопроса заслуживает виктимологический аспект лиц, совершающих преступления в составе этнических преступных группировок. Абсолютное большинство среди жертв участников этнических преступных группировок составляют мужчины (91, 1%). На наш взгляд, это связано с рядом факторов. Во-первых, организованная преступность в общем смысле, а этническая в частности, не терпит слишком большого участия в этом процессе женщин. Так называемые «стрелки», т.е. встречи конфликтующих или конкурирующих группировок по общей уголовной традиции принято проводить без женщин. Следовательно, и рискам быть подверженным насильственному преступлению больше подвергаются мужчины, чем женщины. Разумеется, такой подход не относится к тем преступлениям насильственного характера, которые совершают иностранные граждане и лица без гражданства в отношении женщин. Этот вопрос мы относим к общеуголовной этнической преступности, которая имеет косвенное отношение в этнической организованной преступности. Во-вторых, основные материальные и финансовые ценности преступного сообщества находятся в руках мужчин, что означает повышенные виктимологические риски совершения в отношении них насильственных преступлений с целью завладения чужими средствами. Вместе с тем, как уже было сказано выше, этническая организованная преступность неоднородна, поэтом если в одной группировке количество женщин в ее составе не будет
превышать и 5%, то в других, например, цыганских преступных группах, эта доля может даже превышать мужскую часть преступного сообщества.
По данным исследования, полученного автором в результате изучения уголовных дел в отношении активных членов этнических преступных группировок, выяснилось, что жертвами их преступлений становились следующие, по возрастному признаку: так лица в возрасте 1 года до 14 лет — 1,3%, 14-18 лет составили — 4,8%, 18-28 лет — 12,6%, 28-40 лет — 31,1%, 4050 лет — 36,4%, старше 50 лет — 13,8%. Таким образом, в большей степени от преступных посягательств участников этнических преступных группировок страдают лица в возрасте от 28 до 50 лет — всего 67,5%.
По мнению А.С. Аветисян, основная масса жертв преступных посягательств участников этнических преступных группировок (80,3%) являются представителями титульной нации—русскими. При этом преступная активность представителей различных этносов нередко концентрируется вокруг своих соотечественников (10,7%), проживающих на территории России или прибывающих в Российскую Федерацию с различными целями [1, с. 116]. С этими показателями можно согласиться, однако, во-первых, следует ответить на вопрос: кто относит себя к титульной нации русских? В современных уголовных делах, в протоколах допросов подозреваемых и обвиняемых в совершении преступлений нет указания на национальность гражданина Российской Федерации. В этом смысле следует привести один пример выдающегося человека, защитника Брестской крепости, героя Советского Союза Петра Михайловича Гаврилова. Многие Советские люди долгое время считали его русским, а если провести общественный опрос на тему: кем был по национальности легендарный майор П.М. Гаврилов? Многие люди, особенно молодежь, скажут, что он был русским.
Вместе с тем, стоит напомнить, что майор Гаври-лов никогда не был русским. Он был татарином и родился в селе Альведино, которое до сих пор существует на территории современного Татарстана, и в котором создан музей — памятник героя Советского Союза Петра Михайловича Гаврилова. В этом плане при всей многонациональной и многоконфессиональной России, следует с внимательностью подходить к выявлению принадлежности людей к тому или иному этносу, поскольку от этого, в конечном итоге, зависит, в том числе, уровень межнационального согласия, толерантная среда, в которой много социальных связей и отно-
шений, явлений социального характера. Это и многое другое следует учитывать в борьбе с этнической организованной преступностью.
Таким образом, 80,3% жертв преступных посягательств участников этнических преступных группировок, о которых пишет А.С. Аветисян, могут быть как русскими, так и носителями иных национальностей, как славянской, так и тюркской, финно-угорской этнической группы. Во-вторых, А.С. Аветисян пишет, что 10,7% жертв преступлений являются сами представители малочисленных этносов на территории России. Не оспаривая эти показатели, все же, следует отметить, что такие показатели больше подходят для этнической преступности среди иностранных граждан и лиц без гражданства в системе преступлений общеуголовной направленности, нежели в этнической организованной преступности, поскольку 38,4% преступлений насильственной направленности было совершено в результате конфликтов между этническими преступными группировками на территории Москвы, а жертвами явились участники ЭОПГ.
Вместе с тем, по данным МВД России уровень преступлений, совершенных мигрантами, иностранными гражданами и лицами без гражданства, остается достаточно высоким, до 70% изнасилований, до 40% убийств. Много женщин в Москве становятся жертвами насильственных действий сексуального характера со стороны представителей узбекской и таджикской этнической группы. При этом удивительно совпадают исследования А.С. Аветисян и исследования И.Х Касаева, в части национальной принадлежности жертв ЭОПГ. В частности, И.Х Касаев отмечает, что жертвами преступлений, совершаемых участниками этнических преступных группировок, чаще всего становятся граждане России (74,5%), мужского пола (88,3%), русские (80,3%), в возрасте от 30 до 50 лет (78,9%), обладающие определенным материальным достатком (59,4%), ранее не знакомые с преступником (70,5%) [6, с. 7].
И.Х Касаев выделяет четыре типа жертв преступных посягательств участников этнических преступных группировок — жертва, независимо от этнической принадлежности, с которой преступник ранее не был знаком, не состоял ни в каких отношениях (70,5%); жертва — представитель этнического большинства, проживающего на той территории, где было совершено преступление, ранее знакомый с преступником (16,4%); жертва — представитель того же этнического меньшинства, что и преступник, ранее знакомый ему
(8,2%); жертва — представитель иного этнического меньшинства, нежели преступник, ранее знакомый с преступником (4,9%).
Между тем, необходимо отметить, что ранее в криминологической науке вопрос о различиях и сходствах жертв преступных посягательств участников ЭОПГ, в качественном отношении продолжает оставаться малоизученным. Многие исследователи выделят жертв по общему контуру, т.е. берут всех пострадавших от преступлений, совершенных ЭОПГ, при этом следует отметить, что в основном жертвы не знакомы друг с другом, поэтому есть смысл различать индивидуальный и групповой (коллективный) аспект в виктимоло-гических исследованиях относительно преступлений, совершенных членами ЭОПГ. Так, возможно дополнить перечень, предлагаемый И.Х Касаевым, следующим типом жертв ЭОПГ — жертва «конкурент», когда одна этническая организованная преступная группировка старается устранить влияние другой преступной группировки путем совершения убийств и иным незаконным образом. При этом жертва «конкурент» не всегда индивидуальна, поскольку в условиях конфликтов и конфронтации враждующих ЭОПГ, от преступлений может пострадать целая группа участников таких группировок, что в истории борьбы с организованной преступностью было не раз.
Изложенное позволяет нам высказать несколько суждений и сделать ряд важных выводов.
1. В результате исследования выявлено, что средний возраст участников этнических преступных группировок, функционирующих в Москве составляет 1828 лет (всего около 63,5%), представителей таких группировок в возрасте от 28 до 50 лет составляет (26,8%), членов этнических преступных группировок в возрасте от 50 лет и старше насчитывается всего (5,7%), а несовершеннолетних, вовлеченных в этнические организованные преступные группировки составляет около 4%, что свидетельствует о невысоком уровне вовлечения несовершеннолетних в ЭОПГ.
2. Исследование, проведенное автором, показало, что из расчета 100%, около 46% лиц, совершающих преступления в составе этнических преступных структур, исповедовали ту или иную религию, а соответственно 54% таких лиц не проявляли активной позиции по отношению к вероисповеданию.
3. Выявлено, что большинство членов этнических организованных преступных группировок — 89,6% имели лишь основное среднее или среднее профессио-
нальное образование; 6,3% представителей таких группировок обучались в высших учебных заведениях, а 4,1% имели оконченное высшее образование. Эти показатели свидетельствуют в пользу фактора недостаточного интеллектуального и правокультурного уровня членов этнических организованных преступных группировок.
4. По данным, полученным автором в результате исследования наличия судимостей членов этнических преступных группировок оказалось, что 67,9% из всей факторы уголовных дел в отношении активных членов ЭОПГ имели неснятые и непогашенные судимости, а 32,1% судимостей не имели. Такой высокий показатель отсутствия судимостей членов ЭОПГ объясняется фактором обновления составов преступных группировок, а также тем, что не имеющие уголовного прошлого члены ЭОПГ не создают те риски выявления и обезвреживания преступного сообщества, которые могут создавать лица уже привлекавшиеся к уголовной ответственности и которые, естественно, находятся в поле зрения оперативных структур правоохранительных органов. При этом выявилось, что в составе ЭОПГ присутствует 32,6% лиц, имеющих две и более судимостей. Исследование также позволило установить, что 27,2% лиц, совершающих преступления в составе этнических преступных группировок, имели зарегистрированный брак, а 14,6% проживали в гражданском браке, 58,2% не состояли в брачных отношениях.
5. По данным исследования, полученного автором в результате изучения уголовных дел в отношении активных членов этнических преступных группировок, выяснилось, что жертвами их преступлений становились следующие, по возрастному признаку: лица в возрасте 1 года до 14 лет — 1,3%, 14-18 лет составили 4,8%, 18-28 лет — 12,6%, 28-40 лет — 31,1%, 4050 лет — 36,4%, старше 50 лет — 13,8%. Таким образом, в большей степени от преступных посягательств участников этнических преступных группировок страдают лица в возрасте от 28 до 50 лет — всего 67,5%.
Литература
1. Аветисян А.С. Особенности криминального поведения этнических групп // Юрист-Правовед. 2014. № 5.
2. Анисимков В.М. Криминальная субкультура и ее нейтрализация в исправительных учреждениях России: Автореф. дисс. ... докт. юрид. наук. М.-Саратов, 1998.
3. Антонян Ю.М., Эминов В.Е. Личность преступника: криминолого-психологическое исследование. М., 2010.
4. Асатрян Х.А., Христюк А.А. Характеристика личности преступника, занимающегося организованной преступной деятельностью // Криминологический журнал. 2014. № 3.
5. Касаев И.Х. Криминологические особенности участников этнических преступных группировок // Информационная безопасность регионов. 2011. № 1 (8).
6. Касаев И.Х. Предупреждение преступлений, совершаемых участниками этнических преступных группировок: Автореф. дисс. ... канд. юрид. наук. Саратов, 2013.
7. Кузнецов К.В. Личность участника организованного этнического преступного формирования: криминологическая характеристика и некоторые подходы к типологии // Ученые записки Казанского юридического института МВД России. 2017. Т. 2 (4).
8. Чеченов А.М. Характеристика личности членов организованных преступных групп // Теория и практика общественного развития. 2015. № 19.
References
1. Avetisyan A.S. Osobennosti kriminal'nogo pove-deniya etnicheskikh grupp // Yurist-Pravoved. 2014. № 5.
2. Anisimkov V.M. Kriminal'naya subkul'tura i eye neytralizatsiya v ispravitel'nykh uchrezhdeniyakh Rossii: Avtoref. diss. ... dokt. yurid. nauk. M.-Saratov, 1998.
3. Antonyan Yu.M., Eminov V.E. Lichnost' prestupni-ka: kriminologo-psikhologicheskoye issledovaniye. M., 2010.
4. Asatryan Kh.A, Khristyuk A.A. Kharakteristika lichnosti prestupnika, zanimayushchegosya organizovan-noy prestupnoy deyatel'nost'yu // Kriminologicheskiy zhurnal. 2014. № 3.
5. Kasayev I.Kh. Kriminologicheskiye osobennosti uchastnikov etnicheskikh prestupnykh gruppirovok // In-formatsionnaya bezopasnost' regionov. 2011. № 1 (8).
6. Kasayev I.Kh. Preduprezhdeniye prestupleniy, sovers-hayemykh uchastnikami etnicheskikh prestupnykh gruppirovok: Avtoref. diss. ... kand. yurid. nauk. Saratov, 2013.
7. KuznetsovK.V. Lichnost' uchastnika organizovan-nogo etnicheskogo prestupnogo formirovaniya: krimino-logicheskaya kharakteristika i nekotoryye podkhody k tipologii // Uchenyye zapiski Kazanskogo yuridicheskogo instituta MVD Rossii. 2017. T. 2 (4).
8. ChechenovA.M. Kharakteristika lichnosti chlenov organizovannykh prestupnykh grupp // Teoriya i praktika obshchestvennogo razvitiya. 2015. № 19.
