Криминологические аспекты института соучастия в действующем уголовном праве России Текст научной статьи по специальности «Право»

Научное обеспечение

противодействия правонарушениям

УДК 343.95 © Л. М. Прозументов, 2016

Криминологические аспекты института соучастия в действующем уголовном праве России

Л. М. Прозументов

Рассматриваются вопросы, относящиеся к криминологическим аспектам института соучастия в уголовном праве. Определяются криминологические основания норм об ответственности соучастников: исполнителей (соисполнителей), организаторов, пособников, подстрекателей. Особое внимание уделено криминологическому анализу понятия «лидер», широко используемого как в теоретических исследованиях, так и в деятельности субъектов предупреждения преступности.

Ключевые слова: преступление, соучастие, совместная деятельность, исполнитель, организатор, пособник,

подстрекатель, лидер, общественная опасность.

Общеизвестно, что круг деяний, составляющих преступность, определяется действующим уголовным законом. Изменение последнего влечет за собой и изменения показателей преступности. В связи с этим уголовно-правовой характер преступности по своему содержанию есть явление объективное, поскольку уголовно-правовой запрет возникает из реальной потребности общества противодействовать отдельным видам человеческого поведения. Однако формализация этой объективно существующей потребности в уголовном законе в значительной мере зависит от воли законодателя, его правосознания. В современной жизни нередко объективная потребность в конкретном уголовно-правовом запрете не совпадает с ее субъективным отражением в действующем праве. В результате создается ситуация, в соответствии с которой круг деяний, образующих преступность, не в полной мере соответствует кругу деяний, противодействие которым необходимо вести уголовно-правовыми средствами.

Если представить преступность в целом, как относительно массовое социально-негативное явление, то можно условно ее разделить на две большие составные части — совокупность преступлений, совершенных преступниками индивидуально (в одиноч-

ку) и в соучастии, т. е. совместно с другими лицами. Институт соучастия в преступлении представляет собой совокупность уголовно-правовых норм, устанавливающих уголовную ответственность лиц, совершивших преступление совместно, во взаимодействии с другим лицом (другими лицами).

Действующее уголовное законодательство в ст. 35 УК РФ определяет конкретные формы совместного совершения преступления:

1) группой лиц;

2) группой лиц по предварительному сговору;

3) организованной группой;

4) преступным сообществом (преступной организацией).

Совершение преступления в группе предполагает повышенную уголовную ответственность. В частности, в действующем УК РФ совершение преступления группой лиц предусмотрено в качестве квалифицирующего признака в 12 составах преступлений, группой лиц по предварительному сговору — в 94 составах, организованной группой — в 108 составах. Кроме того, группа выступает в качестве конституирующего признака преступлений, предусмотренных ст. ст. 2054, 2055, 208, 209, 210, 2821, 239 УК РФ. При этом, по мнению законодателя, одни группы создаются исключительно

в целях совершения преступлений (ст. ст. 20 54, 2055, 209, 210, 2821), другие — без указания цели их создания (ст. ст. 208, 239 УК РФ), т. е. можно предположить, что такие группы могут и не совершать деяния, предусмотренные Особенной частью УК РФ в качестве преступлений. Подобный подход законодателя к группам обусловил ситуацию рассогласования положений норм Общей и Особенной частей УК РФ, чего не должно быть. Отметим, что участники таких групп становятся соучастниками преступления при совместном совершении других преступлений в рамках этих объединений, правовая природа которых иная, нежели групп, демонстрирующих соучастие (группа лиц, группа лиц по предварительному сговору, организованная группа, преступное сообщество).

Кроме того, на практике нередко возникают ситуации, когда преступление совершается группой лиц, лишь одно из которых обладает признаками субъекта преступления. В таких случаях следует говорить о преступной деятельности без признаков соучастия.

Предметом нашего исследования будут криминологические аспекты именно института соучастия в действующем уголовном законодательстве России.

Понятие «группа» вводится в уголовное законодательство для того, чтобы определить и ограничить круг конкретных лиц, принимавших участие в совместном совершении конкретного преступления, т. е. соучастников совместной преступной деятельности. Лица, совместно совершившие преступление, выступают как участники и одновременно соучастники преступной группы. А поскольку группа представляет собой общность людей, имеющую четкую структуру, то это помогает определять степень участия каждого члена группы в совершении конкретного преступления, т. е. установить меру вовлеченности лица в совместную преступную деятельность, меру ответственности каждого соучастника, которая через группу может быть указана более точно. Во многом этим обусловлено большое внимание законодателя к вопросам регулирования ответственности за совершение преступления в соучастии.

В соответствии с ч. 1 ст. 34 и ст. 67 УК РФ ответственность соучастников должна определяться характером и степенью фактического участия каждого из них в совершении преступления, значением этого участия для достижения общей цели, его влиянием на размер причиненного или возможного вреда. При этом как обстоятельство, отягчающее наказание, следует рассматривать особо активную роль лица в совершенном преступлении и совершение преступления в составе группы. В то же время совершение преступления в результате принуждения либо в силу зависимости, а также добровольно предпринятые организатором или подстрекателем попытки предотвратить доведение преступления до конца

признаются смягчающими обстоятельствами. Исключительные обстоятельства, обусловленные конкретной ролью соучастника в преступлении, а также его активное содействие раскрытию преступления в целом могут стать основанием назначения более мягкого наказания, чем предусмотрено за конкретно совершенное преступление.

Совместное участие двух или более лиц в совершении преступления может проявляться по-разному. О соучастии мы говорим и когда налицо разделение ролей и участие в преступлении заключается в пособнической, подстрекательской или организаторской деятельности (которая квалифицируется со ссылкой на ст. 33 УК РФ), и когда соучастник преступления выступает исполнителем (соисполнителем) преступления и его деяние квалифицируется без ссылки на ст. 33 УК РФ. Ответственность исполнителя предусматривается общими нормами уголовного права об умышленных преступлениях, а нормы о соучастии вносят лишь определенные коррективы в регулирование возникающих в этом случае отношений. Ответственность пособников, подстрекателей, организаторов предусмотрена специальными нормами о соучастии, которые и устанавливают противоправность и наказуемость их деяний.

В связи с этим все нормы, устанавливающие ответственность за соучастие в преступлении, можно разделить на две группы: первую группу составят нормы об ответственности исполнителей (соисполнителей), вторую группу — нормы об ответственности других соучастников (пособников, подстрекателей, организаторов). Криминологические основания этих норм неодинаковы.

Деяния пособников, подстрекателей, организаторов сами по себе непосредственно не посягают на основные объекты уголовно-правовой охраны, не причиняют им непосредственного вреда. В то же время они являются общественно опасными, поскольку создают либо увеличивают реальную угрозу причинения вреда общественным отношениям, охраняемым уголовным законом, способствуют возрастанию общественной опасности личности непосредственного исполнителя преступления.

Основные показатели групповой преступности (состояние, структура, динамика), общественная опасность деяний пособников, подстрекателей, организаторов, особенности личности указанных лиц обусловливают возникновение и детерминируют содержание норм, регулирующих основание, содержание и принципы индивидуализации уголовной ответственности соучастников-неисполнителей, и выступают в качестве их непосредственных криминологических оснований.

Широкая распространенность таких деяний, принципиальная возможность соучастия в любом

умышленном преступлении обусловили закрепление диспозиции большинства норм об ответственности организаторов, подстрекателей, пособников в Общей части УК РФ.

Иначе определяются криминологические основания норм об ответственности соучастников, выступавших в качестве исполнителей (соисполнителей) преступления. Для их установления необходимо выяснить, чем такой преступник отличается от лица, совершившего преступление в одиночку.

Представляется, что непосредственным криминологическим основанием этих норм являются имеющиеся в действительности многочисленные факты непосредственного причинения исполнителем вреда объектам уголовно-правовой охраны по согласованию, совместно с другими лицами, при их помощи и участии. Само наличие, а также характер и степень участия в совершении преступления подстрекателей, пособников, организатора могут существенно влиять (и влияют) на оценку общественной опасности, прежде всего личности исполнителя, на степень вероятности повторения аналогичного деяния (рецидива) с его стороны в будущем. Так, совершение преступления в результате физического или психологического принуждения, обусловленного материальной, служебной или иной зависимостью, как правило, свидетельствует об относительно меньшей степени общественной опасности личности исполнителя и признается обстоятельством, смягчающим наказание (ст. 61 УК РФ).

В то же время совместность совершения преступления может в определенных случаях влиять и на степень общественной опасности деяния исполнителя (соисполнителя). Это происходит, например, при совершении преступления в составе группы. Групповое преступление порождает у субъектов охраняемых законом общественных отношений большее чувство тревоги, неуверенность в своей безопасности, т. е. причиняет больший ущерб субъективному содержанию объекта посягательства, с одной стороны, с другой же стороны, объективно ухудшает качество жизни человека (людей) и потому признается более опасным, чем аналогичное деяние, совершенное лицом в одиночку. Эти обстоятельства (наряду с некоторыми другими) обусловливают необходимость существования специальных уголовно-правовых норм, устанавливающих ответственность за совершение преступления в составе группы.

Общественная опасность соучастия, рассматриваемого как криминологическое явление, и общественная опасность соучастия как конкретного деяния оказывают неодинаковое влияние на процесс обоснования норм, регулирующих уголовную ответственность соучастников. Если характер и степень общественной опасности в деянии непосредствен-

но отражаются на содержании санкции уголовно-правовой нормы, то опасность соучастия как криминологического явления влияет на всю систему мер предупреждения этого явления. Характер и степень социальной вредности соучастия как криминологического явления определяют содержание уголовной политики в этой сфере.

Сказанное выше позволяет утверждать, что общественная опасность деятельности лица, вносящего определенный вклад в преступление, совершаемое совместно, анализируется как опасность деяния конкретного субъекта, причиняющего или создающего угрозу причинения вреда общественным отношениям (т. е. в традиционном для уголовного права аспекте). Общественная опасность соучастия в целом как взаимосвязи (взаимодействия) соучастников по поводу причинения совместного преступного результата — это опасность социального явления, причем явления сложного, имеющего свое содержание, структуру, форму, анализ которого представляет, по существу, криминологический характер, поскольку имеет цель изучения детерминант, обусловливающих возникновение и существование данного явления, особенностей взаимосвязей между соучастниками и особенностей отношений между участниками различных групп, а также разработку мер предупреждения этого социально-негативного явления.

Как было отмечено, уголовное право делит всех участников совместной преступной деятельности в зависимости от роли, которую они играли в процессе совершения преступления, на исполнителей, организаторов, пособников и подстрекателей. В криминологических исследованиях при характеристике групп встречается термин «лидер», который нередко используют и практические работники. Более того, в соответствии с положениями Федерального закона от 3 ноября 2009 г. № 245-ФЗ термин «лидер» был введен законодателем в ст. 210 УК РФ, предусматривающую уголовную ответственность за организацию преступного сообщества (преступной организации) или участия в нем (ней).

И в криминологических исследованиях, и на практике вызывает сложности определение лиц, которых можно рассматривать в качестве лидеров преступных групп. Чаще всего исследователи и практические работники отождествляют понятие «лидер» с понятиями «организатор», «руководитель». Представляется, что подобное отождествление понятий без какой-либо научной аргументации не только не раскрывает сущность самих понятий, используемых исследователями при анализе практического материала, но и приводит к искажению научной обоснованности результатов конкретных исследований и далеко не лучшим образом влияет на восприятие этих дефиниций (и отношение к ним) практическими работниками.

Полагаем, что только в рамках уголовно-правовой или криминологической наук правильно подойти к решению вопроса о лидерстве в преступных группах не представляется возможным, поскольку данное понятие не является предметом изучения названных наук. Поэтому необходимо обратиться к исследованиям специалистов в области социальной психологии.

Термин «лидер» заимствован уголовно-правовой и криминологической науками из социальной психологии, где существует множество определений данного понятия. Приведем лишь несколько из имеющихся определений рассматриваемого понятия.

По мнению Н. С. Жеребовой, лидер — это участник группы, «который выдвигается в результате взаимодействия ее членов и организует вокруг себя группу при соответствии его норм и ценностных ориентаций с групповыми и способствует организации и управлению этой группой при достижении групповых целей» 1.

По определению А. В. Петровского, лидер группы — это индивид, обладающий «наибольшим статусом (закрепленными за ним правами и обязанностями) и престижем (отражение меры его заслуг и вклада в общее дело» 2.

В социально-психологических исследованиях приводятся и иные определения понятия «лидер». Отметим, что в них также констатируется жизнеспособность анализируемого понятия с такими категориями, как «выдвижение», «избрание», «организация совместной деятельности членов группы», «соответствие норм и ценностей лидера группы нормам и ценностям групп». В исследованиях подчеркивается, что с позиций социально-психологической науки лидерство связано с регулированием межличностных отношений, носящих неофициальный характер, т. е. лидерство представляет собой главным образом феномен микросреды. По мнению большинства исследователей, лидерство возникает и функционирует, как правило, стихийно. Поэтому ученые считают, что лидерство есть чисто психологическая характеристика определенных членов группы и содержательно отличается от руководства, являющегося преимущественно социальной характеристикой отношений, сложившихся в группе, и выполняющего функции распределения ролей управления и подчинения 3. Аналогичное разграничение понятий «лидерство» и «руководство» содержится в исследованиях других авторов 4.

Отметим, что практически все исследователи указывают на известную относительность различий феноменов лидерства и руководства, констатируя наличие их диалектической взаимосвязи и взаимопроникновения. Так, руководитель может одновременно быть лидером; лидерство, в свою очередь,

при определенных обстоятельствах способно перерасти в руководство. Значительная общность задач, решаемых руководителем и лидером, сближающая содержание реализуемых ими функций, придает их деятельности черты идентичности 5. Однако подчеркнем, что принципиально различной остается природа рассматриваемых феноменов.

Таким образом, лидер — понятие социально-психологическое. Оно обозначает лицо, имеющее наиболее высокий статус в группе (самый выбираемый), а поэтому отождествление лидера с выполняемыми лицом функциями в группе не совсем корректно. Конкретный член группы может быть организатором, руководителем, но не быть лидером в собственном смысле слова и наоборот.

Чем больше позиция лидера совпадает с осуществляемыми им функциями руководителя, организатора, тем устойчивее группа. Напротив, при отсутствии совпадения функций в реальной практике группа менее устойчива. Важно учитывать, что группа с лидером — это почти всегда группа с определенными ценностями, и по качествам лидера можно судить о культивируемых в группе нормах, ценностях.

Приведенные выше общие положения социально-психологической науки необходимо учитывать и при исследовании внутригрупповых связей, определении структуры в преступных группах. Безусловно, проблема лидерства в преступных группах имеет некоторые особенности по сравнению с аналогичной проблемой в любой иной социальной группе, поскольку любое противоправное поведение имеет свою психологическую специфику. Специфика таких групп проявляется в их закрытости, наличии элементов конспирации, искаженных моральных и нравственных ценностей, наличии своей особой субкультуры, «своих» норм, «своей» атрибутики и т. п.

Однако и в таких группах основной функцией лидера является создание связей, отношений внутри группы и за ее пределами. Создание, формирование и развитие связей в преступных группах мы рассматриваем как процесс создания нового продукта, т. е. считаем, что осуществляется производство отношений, чуждых тем отношениям, которые приняты в обществе, и эти новые отношения направлены во вред (представляют реальную угрозу) позитивному развитию одобряемых в обществе отношений. Следовательно, можно и нужно говорить о повышенной степени общественной опасности деятельности лидеров преступных групп.

Нередко исследователи, занимающиеся анализом преступных групп, пытаются осуществить такое изучение через анализ совершенного группой преступления (преступлений). Данный подход предполагает определение функций субъекта и его роли (речь идет именно о субъекте преступления),

выяснение конкретных связей субъекта с другими участниками преступления в процессе его подготовки и осуществления. С позиций уголовно-правовой науки подобный подход вполне правомерен, однако с позиции криминологической науки такой подход не является достаточным, поскольку не позволяет выяснить существующую структуру преступной группы, а следовательно, и установить ее лидера, в связи с чем отметим, что именно этим обусловлена ситуация, в соответствии с которой к уголовной ответственности, как правило, привлекаются лишь конкретные исполнители преступления, а также лица, причастные к его совершению (организатор, подстрекатель, пособник), а лидеры преступных групп остаются в стороне, поскольку чаще всего непосредственного участия в совершении конкретного преступления не принимали. Подобное положение приводит к тому, что сохранение лидеров в преступных группах позволяет последним не только не прекращать общественно опасную деятельность, но нередко активизировать ее и, что самое опасное, осуществлять экспансию на общественно значимые ценности, например, привлекая в группы новых членов, расширяя тем самым криминогенное пространство. В осуществлении такой деятельности лидерами мы также усматриваем их повышенную общественную опасность.

Таким образом, в криминологическом аспекте нас интересуют не только лица, совместно принимавшие участие в совершении конкретного преступления (в различных формах), но и другие участники

группы, как создававшие своей деятельностью в группе условия для ее жизнедеятельности, так и создававшие в ней условия для совершения преступлений. Именно поэтому в криминологии словосочетание «совместная деятельность» должно рассматриваться в более широком смысле, чем в уголовно-правовой науке, и включать в себя любую деятельность участников, направленную на формирование, функционирование, развитие преступной группы. Подобное понимание «совместности» в криминологической науке не выходит за пределы ее предмета и позволяет более точно проводить анализ такого сложного социального явления, как соучастие в преступлении в различных его формах.

Результаты криминологических исследований института соучастия могут служить основой для конструирования конкретных норм в уголовном праве.

1 Жеребова Н. С. Лидерство в малых группах как объект социально-психологических исследований // Руководство и лидерство / под ред. Б. Д. Парыгина. Л., 1973. С. 60.

2 Петровский А. В. Вопросы истории и теории психологии : избр. тр. М., 1984. С. 198-199.

3 Майерс Д. Социальная психология / пер. с англ. СПб., 1997. С. 286.

4 Андреева Г. М. Социальная психология. М., 1980. 320 с. ; Волков И. П. О личном авторитете руководителя // Руководство и лидерство / под ред. Б. Д. Парыгина. Л., 1973. С. 73-80 ; Роджерс К. О групповой психотерапии. М., 1993. 225 с. ; и др.

5 Обозов Н. Н. Психология малых групп и коллективов // Социальная психология. Л., 1979. С. 12.

УДК 340.114.5 + 343.1 © Е. С. Зайцева, П. В. Козловский, 2016

Аналогия права как способ преодоления пробелов в уголовном процессе

Е. С. Зайцева, П. В. Козловский

Анализируется сущность аналогии права, аргументируется возможность и потребность ее использования как способа преодоления пробелов в уголовном судопроизводстве различными субъектами правоприменения. Выявляются причины, препятствующие применению аналогии права в уголовном процессе.

Ключевые слова: аналогия, аналогия права, аналогия закона, пробелы, преодоление, уголовный процесс,

принципы права.

Современный законодатель предусмотрел воз- же время существуют отрасли права (например, можность использования аналогии в ряде мате- уголовно-процессуальное), в которых нормативное риальных и процессуальных отраслей права. В то закрепление аналогии отсутствует, равно как и нет