CC BY
21
УДК 343.97 DOI 10.47б29/2074-9201_2020_4_11_17
Дорофеев Игорь Николаевич,
кандидат юридических наук, доцент, доцент кафедры Уголовного права и процесса, АНО ВО Открытый гуманитарно-экономический университет, Москва, idor1965@yandex.ru
КРИМИНАЛЬНАЯ СРЕДА КАК ПРИЧИНА ОСТРОГО СОЦИАЛЬНОГО КОНФЛИКТА В РОССИЙСКОМ ОБЩЕСТВЕ
Аннотация. В статье проанализированы факторы, обусловливающие высокий уровень криминализации российского общества. Одной из причин негативных тенденций является существование в России криминальной среды и криминальной субкультуры. Автор на основе результатов собственного исследования рассмотрел проблематику взаимоотношений представителей криминальной субкультуры и священнослужителей русской православной церкви.
Ключевые слова: криминальная среда, криминальная субкультура, лидеры преступного мира России, коммуникация церкви и представителей криминалитета.
Igor N. Dorofeev,
PhD in Law, Associate Professor, Associate Professor of the Department of Criminal Law and Procedure, Open Humanitarian and Economic University, Moscow, idor1965@yandex.ru
CRIMINAL ENVIRONMENT AS THE CAUSE OF ACUTE SOCIAL CONFLICT
IN RUSSIAN SOCIETY
Abstract. The article analyzes the factors that determine the high level of criminalization of Russian society. One of the reasons for the negative trends is the existence of a criminal environment and criminal subculture in Russia. The author has examined the problems of relations between representatives of the criminal subculture and the clergy of the Russian Orthodox Church based on the results of his own research.
Keywords: criminal environment, criminal subculture, leaders of the Russian underworld, communication between the Church and representatives of the criminal community
Стратегия национальной безопасности Российской Федерации, являясь базовым документом стратегического планирования, декларирует основные цели, задачи и меры устойчивого развития государства на долгосрочную перспективу. Стратегия определяет, что состояние национальной безопасности страны напрямую обусловлено степенью реализации комплекса стратегических национальных приоритетов. В качестве одного из основных приоритетов рассматривается обеспечение общественной безопасности, угрозу которой представляют деятельность преступных организаций и группировок [1].
Криминальная среда и криминальная субкультура в России оказывает негативное влияние на поступательное развитие российского общества. Функционирование «криминальной общины» можно рассматривать как реальную угрозу общественной безопасности государства и как фактор криминализации экономики, активно формирующий ее криминальный и теневой сегмент [2; 4].
В научной литературе под криминальной средой понимается относительно устойчивая часть асоциальной среды, источником существования и воспроизводства которой являются доходы, получаемые от преступной и иной противоправной деятельности [2].
Под криминальной субкультурой рассматривается разновидность маргинальной (асоциальной) субкультуры, представители которой строго придерживаются принятых в криминальном (преступном) мире ценностей, образа жизни, правил поведения, ограничений, запретов, обеспечивающих обособленность и устойчивость криминальной среды.
К представителям криминальной субкультуры относятся лица, которые живут в условиях закрытого авторитарного сообщества (криминальной общины). Они придерживаются строгих канонов внешнего и внутреннего взаимодействия и общения, характеризующихся особыми психологическими, нравственными и этическими установками и правилами, обяза-
тельными к исполнению всеми участниками сообщества. Этим криминальная субкультура отличается от различных организованных преступных групп и сообществ, которые не позиционируют себя приверженцами «воровских обычаев и традиций». Иными словами не каждый ранее судимый может причислить себя к «воровскому миру», и не факт, что признанный представитель криминальной субкультуры имел факты прохождения «преступных университетов».
В теории широкое использование получил метод многофакторного подхода, который позволяет более полно охарактеризовать изучаемое явление. В этой связи автор считает целесообразным кратко рассмотреть общие факторы, обусловившие высокий уровень криминальных процессов, происходящих в российском обществе.
В 90-е годы прошлого столетия, со сменой социалистической формации, произошли кардинальные изменения не только в экономике, но в и идеологии государства. Слом старой экономической модели и последующее построение «невнятной капиталистической», неминуемо отразился на изменении общественного сознания россиян, в том числе на нравственно-этических основах российского общества. Идеология индивидуализма, потребления, личного обогащения стали превалирующими ориентирами. Пример стяжательства стал демонстрировать не вновь народившийся класс предпринимателей, а представители власти и чиновники различных уровней, которые развернули беспрецедентное разворовывание общественной собственности на средства производства.
Мощнейшая экономика СССР, сформированная десятилетиями, в условиях сталинского ГУЛАГа, в том числе за счет «дармового труда» репрессированных и осужденных, была приватизирована (поделена) не в результате действия рыночных механизмов и работы эффективных собственников, а в ходе «криминального дележа» собственности между узким кругом чиновников и лиц, приближенных к власти. По этой причине такой передел не вызывал в российском обществе масштабного социального протеста. [3]
Так, пятьсот крупнейших приватизированных предприятий России стоимостью не менее 200 млрд долл. были реализованы за 7,2 млрд долл. [4]
С 1992 года в России фиксируется появление принципиально новых видов преступлений экономической направленности, которые ранее не были характерны для плановой социалистической экономики - рейдерство, обналичивание,банковские и финансовые мошенничества, использование оффшорной юрисдикции для ухода от налогов, легализация криминальных доходов и др.
Возникшим нравственно-этическим вакуумом воспользовались представители криминальной среды.
Необходимо отметить, что при социализме идеология криминальной субкультуры относилась к категории маргинальной и находилась под строгим запретом.
В новых социально-экономических условиях «криминальный мир» предложил российскому обществу альтернативу капиталистической и религиозной идеологии:
- доступность и понятность восприятия воровского закона (жизнь по понятиям);
- идею социальной справедливости в криминальной среде для всех;
- обеспечение защиты каждого члена криминальной общины от любых проблем;
- возможность находиться среди равных и открыто высказывать свою позицию или точку зрения;
- совместное решение важных вопросов функционирования криминальной общины;
- решение материальных проблем и надлежащее финансовое, материально-техническое обеспечение;
- право на справедливый суд;
- обязательное подчинение мнению большинства и др.
Это, к сожалению, в полной мере не смогли дать ни государственные институты, ни религиозные конфессии.
На фоне волокиты и продажности правоохранительной и судебной системы криминальная община предложила гражданам сферу достаточно востребованных криминальных услуг:
- крышевание и охрана бизнеса;
- оперативное решение вопросов истребования проблемных долгов;
- «наказание» обидчиков;
- запугивание, устрашение или устранение конкурентов;
- захват (рейдерство) прибыльного бизнеса;
- совершение заказных убийств и др.
В современных условиях преступность сформировалась в самостоятельную сферу криминального бизнеса с появлением криминальных профессий: киллер, кидала, решала, обнальщик, рейдер и др.
По заключению экспертов профессиональная организованная преступность экономического характера стала основным фактором существования и воспроизводства в стране теневой и криминальной экономики. [5]
«Общак» отдельных преступных общин и криминального мира России в целом стали активно пополняться не только за счет отчисления значительных финансовых средств от совершения преступлений общеуголовной направленности, но и вследствие «крышевания» ими как отдельных нелегальных (подпольных) производств и «цеховиков», так и целых сфер (отраслей) экономики. [2]
Данное обстоятельство обусловило взаимный интерес и сращивание криминалитета и отдельных представителей власти. Вследствие этого лидеры преступного мира России получили доступ к значительным финансовым потокам, а чиновники озаботились гарантиями своей физической защиты. В итоге консенсус был найден. В результате этого процесса криминалитет активно пошёл во власть, что неминуемо сказалось на инициировании отдельными представителями криминальной субкультуры пересмотра базовых позиций воровского закона. Сложился жесткий конфликт внутри криминальной общины, который стал разрешаться исключительно путем устранения непримиримых оппонентов.
Исследователи утверждают, что в современных условиях ряд преступлений экономической направленности принципиально невозможно совершить без «тесной связки» организованной профессиональной преступности и представителей органов власти. [2;5]
В качестве примера глубокого влияния криминальной среды на современное российское общество могут служить массовые явления среди молодежной субкультуры. В настоящее время молодежные группировки присягают на верность криминальному миру и воровскому закону. В Главном управлении уголовного розыска МВД России создано 4 отдела по противодействию деструктивному влиянию молодежным течениям криминального толка.
Отбросив в сторону различные мифы и излишнюю популяризацию криминального образа жизни, необходимо констатировать, что криминальные лидеры и криминальная субкультура являются факторами существования и воспроизводства самой преступности в государстве. Причина проста. Экономическим базисом криминальных общин являются средства, полученные, прежде всего, от совершения преступлений и предоставления криминальных услуг. Поэтому именно по этой логике ряд зарубежных законодательств относит факт получения статуса «вора в законе» к законченному тяжкому преступлению. По этому пути частично пошло и российское законодательство.
В российском обществе сформировалась не только уникальная по своему содержанию субкультура, объединённая криминальной средой, но и группа лиц, которая управляет различными криминальными процессами.
Проводниками криминальной субкультуры и ядром преступной общины современной России выступают профессиональные преступники - лидеры и авторитеты преступного мира. При этом криминальная община обеспечивает экономический базис и условия существования на свободе и в местах лишения свободы профессиональным преступникам. Их присутствие уже само по себе обусловливает появление,
формирование и воспроизводство криминальной субкультуры. Они принимают активное участие в создании и руководстве организованной преступной структурой, координируют совершение различных противоправных деяний, поддерживают устойчивые связи между различными самостоятельными преступными сообществами, принимают участие в распределении сфер своего влияния и др. [2]
Одним из направлений влияния на негативные процессы в российском обществе является привлечение к решению вопросов правоохранительной направленности общественных и религиозных организаций. По мнению автора статьи, данная проблематика требует самостоятельного научного исследования. Мотивация такого подхода обусловлена тем, что различные социологические исследования свидетельствуют о существенном росте авторитета и влияния на российское общество религиозных организаций, так как простые граждане видят в ней защитницу и носителя общечеловеческих идей морали и справедливости. Об этом также свидетельствуют независимые социологические исследования зарубежных организаций. По мнению экспертов, наиболее авторитетными и наименее коррумпированными в России являются: церковь, религиозные и общественные организации.
В этой связи в научной литературе актуализируется вопрос о необходимости привлечения священнослужителей к коммуникации с осужденными в местах лишения свободы, как важный элемент их социализации. Однако такое общение имеет существенную специфику, которая ограниченно представлена в научной литературе, чем и был обусловлен предмет авторского исследования.
В 2019 году в рамках заявки религиозной организации автором было проведено исследование по специфике взаимоотношений представителей криминальной субкультуры с православной церковью, в рамках которого было проинтервьюировано 18 священнослужителей, ранее окроплявших различные исправительные учреждения, а также 20 сотрудников пенитенциарной системы, в чьи функции входила работы по взаимодействию с религиозными организациями.
В рамках НИР заявленной проблематики перед автором были сформулированы следующие вопросы, имеющие актуальное значение в деятельности священнослужителя православной церкви:
Первый вопрос: Что первично для представителя криминальной субкультуры или лица, отбывающего уголовное наказание, закон божий или воровской (тюремный) закон.
Интервьюирование священнослужителей, имевших опыт работы с представителями криминальной среды, а также с лицами, отбывающими уголов-
ное наказание в местах лишения свободы, показало, что лица такой категории в целом уважительно относятся к служителям православной церкви, в отличие от прихожан «в миру», которые могут допустить оскорбительные высказывания или недопустимые действия.
Как пояснили респонденты, это связано в большей мере с наличием в психологии осужденных определенных суеверий, как элемента их субкультуры. Например, «плохо поступить - обидеть попа», иными словами плохая примета или неправильный поступок в глазах окружающих сидельцев.
Абсолютное большинство опрошенных сотрудников пенитенциарной системы обратили внимание, что ни при каких условиях, священнослужитель не будет допущен в закрытый «преступный мир» и никогда не будет признан там «своим». Поэтому священнику ни в коем случае не нужно пытаться заигрывать с криминалитетом, памятуя о том, что это люди иной социальной системы координат и практически параллельного мировосприятия, о котором мы либо ничего не знаем, либо морально эти правила не приемлем.
Одним из аргументов непримиримости двух законов приведем тот аргумент священнослужителей, что после посещения храма и исповеди, осужденные продолжают придерживаться и пропагандировать тюремный и воровской законы, присваивать себе криминальные имена, соблюдать правила общения с «опущенными», нередко заключенные в местах лишения свободы совершают преступления: кражи, убийства и др.
Опрошенные нами специалисты пенитенциарной системы сообщили, что в местах лишения свободы повсеместно соблюдаются нормы жизни по «понятиям» тюремного закона; делимость на касты: воры, работяги - мужики, бугры, смотрящие, блатные, обиженные и др. Все это дополнительно свидетельствует о незыблемых нормах криминального мира в местах лишения свободы.
В ходе интервьюирования священнослужители указали, что в некоторых учреждениях пенитенциарной системы, в которых сильны криминальные традиции, они вынуждены проводить раздельное богослужение и применять разные кресты и чаши для отдельных категорий осужденных. В начале службы они демонстрируют заключенным разные чаши и кресты. Безусловно, это вынужденная и возможно временная мера, и однозначно здесь нельзя вынести вердикт. В противном случае это вызывало открытый бойкот и отказ принять участие осужденных в богослужении. Данный факт дополнительно свидетельствует не в пользу главенства божиих заповедей. Хотя «в миру» вряд ли кто то из бывших сидельцев или криминальных авторитетов будет требовать выяснения «тюремной кастовости» у прихожан.
Результаты исследования убедительно свидетельствуют, что в общении с представителями криминальной субкультуры, священнослужитель в обязательном порядке должен обладать необходимым комплексом знаний, позволяющим ему учитывать определенную специфику коммуникации с такой категорией граждан, в том числе в области общей и криминальной психологии.
Все без исключения респонденты-священнослужители подтвердили, что первые встречи с осужденными в местах лишения свободы им дались с определенной долей сложности, так как были неожиданно подвергнуты «проверочным испытаниям» и действиям со стороны сидельцев и даже попыткой их «перепрофилировать» под свои противоправные нужды. Такие действия выразились:
- в подозрении, в том, что перед осужденным сидит переодетый сотрудник правоохранительных органов;
- в подозрении, что священнослужитель работает на администрацию пенитенциарного учреждения, которому предложили выяснить обстоятельства совершенного преступления или сокрытых вещественных доказательств;
- попытка решить свои личные проблемы (поговорить с администрацией об улучшении режима содержания);
- попытка привлечь священнослужителя для совершения противоправного действия (передача письма в другую камеру и др.);
- некоторые сидельцы мотивируют приглашение священника как возможность пообщаться с интересным человеком по «душам».
Имеется пример, когда в камере следственного изолятора, по настоятельной просьбе заключенных и с подачи священнослужителя был оформлен иконостас, за которым сидельцами был пробурен туннель в другую камеру для передачи данных. Администрация учреждения не могла понять, каким образом идёт утечка важной следственной информации.
Сотрудник пенитенциарной системы привел пример, когда осужденные в рамках икон делали «схроны», в которых прятали деньги, сотовые сим-карты и др., считая, что сотрудники учреждения не посмеют трогать или ломать иконы.
Специалисты отмечают, что на эффективность организации коммуникативного общения священнослужителя и представителей криминальной среды, оказывает односторонность получаемых психологических знаний в семинариях, которые ставят священника в зависимость от мнения и психологического состояния собеседника, делая его нередко «заложником ситуации». Это выражается в запрете:
- категорически говорить слово «нет» собеседнику;
- инициативно свернуть общение, даже если он видит ложь или неприятие.
Для выхода из такой ситуации автору представляется, что священнику, прежде всего, необходимо четко определить цель общения, что в итоге призвано обеспечить и предметную направленность диалога и существенно сэкономить время.
Как отметили респонденты-священнослужители, в их практике не более 10% осужденных раскаиваются в своих грехах и нуждаются в церковном общении; 40% относятся к этому процессу нейтрально и не высказывают потребности в таком общении; 30% приглашают «батюшку» для решения своих личных «душевных проблем»; 20% от скуки или просто потому, что представилась возможность. Такая мотивация станет сразу понятной, если священнослужитель в процессе знакомства сразу четко определит цели своего прихода, которыми станут: примирение с Богом, покаяние и раскаивание.
Приведем пример: Священнослужитель был вызван по просьбе криминального авторитета в пенитенциарное учреждение. Длительный монолог, цитирование Евангелия, размышления о Боге, месте религии в обществе... итак три часа. На вопрос священнослужителя: «Вы будете исповедоваться?». Получил ответ: «Нет. А чего сказки-то рассказывать».
В ходе интервьюирования священнослужителей на вопрос автора приняли бы они снова предложение вернуться на богослужение в учреждения пенитенциарной системы, все без исключения дали отрицательный ответ.
Второй вопрос: Демонстрируют ли наколки осужденных с религиозной тематикой их приверженность к вере и Богу.
Анализируя тематику наколок у лиц, отбывших уголовное наказание в местах лишения свободы, обращает на себя внимание тот факт, что очень часто они содержат религиозную тематику: изображение церквей, куполов или образа Богородицы с младенцем Иисусом.
Необходимо учитывать, что наколки в криминальной среде выполняют особую информационно-индикаторную функцию. [2]
Однако, криминальные наколки, содержащие религиозную тематику, не призваны свидетельствовать о том, что ее носитель в обязательном порядке является приверженцем православной или иной веры. В данном случае имеет место использование системы общепризнанных общечеловеческих символов для создания собственного индикативного механизма распознания или утверждения в среде себе подобных.
Зачастую мусульмане «колят» себе на пальцах «перстни» с изображением креста. Безусловно, это не признак их отхода от канонов веры. Это информация
о том, что «сиделец» прошел «питерские Кресты» (название пенитенциарного учреждения).
Третий вопрос: О чем свидетельствует процедура посвящения в криминальную общину и принятие криминального имени.
Обращает на себя внимание, что в церкви существует важный институт инициации человека в лоно церкви. При таинстве крещения крещаемый нарекается христианским именем. При постриге монашеском, монах отрекается от всего мирского, как будто появляется на свете новый человек. По этой причине он не отмечает день своего рождения, а только день пострига (день ангела). Имя ему нарекается по выбору епископа, по местному Святому, по Святцам или по наитию.
Определенный (похожий) процесс посвящения (инициации) в криминальную общину имеется в преступном мире.
Принятие криминального имени (погоняло) -обязательный акт посвящения и перехода в воровскую среду. В этом «имени» или прозвище заключается особая гордость вора и является предметом его особого бережного охранения. [2]
Поэтому представитель криминальной общины может высказать агрессию на тот факт, если к его криминальному имени будет высказано пренебрежение или шутка. Особенно бывшие «сидельцы» обижаются, когда их «погоняло» называют кличкой. Клички имеют только животные. В этом нередко заключается причина нанесения ранее судимыми различного рода телесных повреждений монахам в трапезной.
Обратимся к истории. В специальной литературе приводится пример, когда одним из тюремных развлечений, связанных с так называемой «пропиской» заключенного, впервые попавшего в места лишения свободы, считается процедура, которая носит название «кидать на решку». Она выглядит следующим образом: неопытному заключенному, который не знает, какое прозвище (погоняло) себе выбрать, опытные сидельцы предлагают ему вынести этот вопрос на обсуждение всей тюрьмы. Для этого один из участников действа кричит в окно камеры: «Тюрьма, дай кличку». После этого все желающие из других камер кричат ему в ответ, как правило, смешные или унизительные прозвища. Из этих прозваний заключенный-новобранец должен выбрать себе одно, которое будет его прозвищем в течение всего срока отбытия заключения. [2]
Несмотря на то, что процессы посвящения в лоно церкви и принятия в криминальную общину имеют внешнее сходство по целям, они не являются идентичными - ни, по сути, ни по содержанию.
Четвертый вопрос: Почему представители криминальной среды божатся.
В рамках изучения обозначенной проблематики необходимо обратить внимание на такой обя-
зательный сегмент криминальной субкультуры как клятва, под которой понимается слово осужденного (слово чести), обещание, которое необходимо им сдержать или выполнить.
В криминальной субкультуре такие процедуры связаны со специфическими выражениями как божба (клятва), божиться (забожиться), пробожиться (нарушить клятву). Клятвы носят бескомпромиссный и зачастую суровый характер. Лица, не выполняющие данной ими клятвы, как правило, подвергаются криминальным санкциям. [2]
В контексте рассматриваемой темы необходимо отметить, что несмотря на их название, они никакого отношения к церковным канонам не имеют. Лицо не несет моральной ответственности перед церковью и Богом за нарушение взятого на себя публичного обязательства.
Результаты собственного исследования показали, что осужденные, находясь в изначально лживой и агрессивной среде, внедряли в практику межличностной коммуникации механизмы оперативного выявления лжи или нейтрализации негласных источников. Тут достаточно логично, если люди в своём окружении не лгут и систематически не подвергаются лжи, то создание в их общении особых механизмов клятв не требуется.
Поэтому страх наступления негативных последствий за нарушение публичной клятвы выступает одним из своеобразных механизмов детекции лжи, а не способ продемонстрировать свою религиозность участниками криминальной общины. Более того в Евангелии содержится прямой запрет таким действиям - «не клянись».
Безусловно, при формировании данного сегмента криминальной субкультуры был лишь заимствован общепринятый в обществе символ для создания собственного индикативного механизма выявления лжи.
Пятый вопрос: Совершают ли ранее судимые лица преступления в монастырях.
Как свидетельствует анализ правоприменительной практики, нередки случаи совершения преступлений лицами, отбывшими уголовное наказание, в монастырях. В большинстве случаев это преступления против личности. Чаще всего такого рода преступления совершаются в трапезной во время принятия пищи, когда между братией могут возникнуть диалоги на различные темы, в том числе в отношении отдельных представителей криминальной среды или некоторых постулатов криминального мира. Несведущие люди могут негативно высказаться в отношении криминального имени (прозвища) ранее судимого или назвать его обидным словом, за которым может последовать мгновенная жесткая реакция. После чего на этой почве могут происходить конфлик-
ты, нередко с причинением телесных повреждений различной степени тяжести. Причина таких действий кроется, прежде всего, в психологических установках ранее судимого, выработанных в период отбытия им уголовного наказания, которые нередко носят форму психологической деформации личности.
Шестой вопрос: Какой элемент криминальной субкультуры оказывает самое негативное влияние на эффективность работы священника с представителями криминальной субкультуры.
В правилах поведения осужденных в местах лишения свободы имеются определенные табу (запреты), которые на уголовном жаргоне называются западло (в падлу). Осужденные не имеет право нарушать эти запреты.
В среде сидельцев довольно широко распространены следующие запреты:
- брать докуривать сигареты у «чушек», «помоек», «обиженных» и т.д.;
- прикасаться к посуде «опущенных» (для этого посуда пробивается);
- чистить картошку;
- работать на администрацию учреждения;
- быть членом актива и т.д.
Запреты и табу очень сильно оказывают влияние на поведение осужденных и могут существенно осложнить процесс богослужения, вплоть до его массового игнорирования.
Данные правила распространяются на процедуру богослужения, являясь дополнительным аргументом в антагонизме двух законов. В том случае если имеется одна чаша для причастия, и один крест для богослужения, то осужденные ни при каких условиях не будут участвовать в службе совместно с «опущенными». В противном случае к ослушавшимся будут применены жесткие криминальные санкции.
Сотрудник пенитенциарной системы в ходе интервьюирования пояснил, что он видел сам, как в период проведения богослужения криминальная каста (блатные) не желали, чтобы с ними в службе принимали участие «обиженные». Во время причастия сначала причащались представители криминальной субкультуры, а уже потом все остальные осужденные. Хотя если взять условия мирской жизни, то никто не отслеживает, как должно происходить таинство причастия и в каком порядке.
Седьмой вопрос: А нужно ли вообще церкви проводить миссионерскую работу с осужденными в местах лишения свободы?
Специалисты пенитенциарной системы убеждены, что общение священнослужителя с осужденными однозначно дает положительные результаты. Многие осужденные, находясь в местах лишения свободы, искренне раскаиваются в своих грехах и обращаются к Богу, идут в церковь. В данном случае, мы
ведем речь об оступившихся людях, которые в душе не принимают законы воровского мира и, находясь в обществе осужденных с антисоциальным образом жизни, получают пример иного отношения к себе и к окружающим. В такой ситуации церковь уберегает людей от отчаяния, а также от совершения новых преступлений в условиях нахождения их в изоляции. Совет священника всегда будет кратким: «Читай молитвы и почитай Бога, а главное веруй в него, тогда ты почувствуешь радость в жизни. Даже в условиях содержания в изоляции».
В заключении автором статьи были сформулированы следующие выводы:
- криминальная субкультура России должна рассматриваться как угроза общественной и экономической безопасности Российской Федерации, так как криминальная субкультура является фактором воспроизводства самой преступности в государстве;
- в современных условиях существует объективная необходимость привлечения общественных и
религиозных организаций к решению задач правоохранительной направленности как структур, имеющих наивысший рейтинг доверия у населения;
- разделение тюремного и божьего законов имеет объективный характер, так как в их содержании включается принципиально иная система социальных координат, делая их принципиальными антагонистами;
- специфика функционирования пенитенциарных учреждений обусловливает необходимость специальной подготовки священнослужителей. Для лица, непосвященного в каноны криминальной общины, а также в тонкости тюремного бытия, сложно найти наиболее приемлемое решение. В этой ситуации всегда будет иметься недовольная сторона, которая впоследствии может создать негативный фон в работе священнослужителя, так как он посоветует принять решение исходя из своего внутреннего убеждения и совести... а не тюремного или воровского законов.
Список литературы
1. Указ Президента Российской Федерации «О стратегии национальной безопасности Российской Федерации» от 31 декабря 2015 года № 683 // contact@consultant.ru (дата обращения 17.12.2020)
2. Воронцов А.В. Теоретические и прикладные аспекты оперативно-розыскной характеристики криминальной среды России: монография. - М.: Академия управления МВД России. 2013.
3. Дорофеев Н.К., Дорофеев И.Н. Историческая эволюция использования труда осужденных в пенитенциарных учреждениях царской России //Научный журнал Историко-экономические исследования. - Иркутск. Т. 10. №1. 2009.
4. Дорофеев И.Н. и др. Организованная экономическая преступность как системный элемент российской модели рыночной экономики. - М.: Международный юридический институт. 2011.
5. Наумов Ю.Г. Институциональная коррупция как угроза экономической безопасности: тенденции и перспективы противодействия. - М.: Москва, 2012.
References
1. Decree of the President of the Russian Federation "On the National Security Strategy of the Russian Federation" dated December 31, 2015 No. 683 // contact@consultant.ru (date of access December 17, 2020)
2. Vorontsov AV. Theoretical and applied aspects of the operational-search characteristics of the criminal environment in Russia: monograph. - M .: Academy of Management of the Ministry of Internal Affairs of Russia. 2013.
3. DorofeevN.K., DorofeevI.N. Historical evolution of the use of the labor of convicts in the penitentiary institutions of Tsarist Russia // Scientific journal Historical and Economic Research. - Irkutsk. T. 10.No. 1. 2009.
4. Dorofeev I.N. and others. Organized economic crime as a systemic element of the Russian market economy model. -M .: International Law Institute. 2011.
5. Naumov Yu.G. Institutional corruption as a threat to economic security: trends and prospects for countering. - M .: Moscow, 2012.
