CC BY
137
щ НА 1УЮ L1 ЮРИЯ. ПРАКТИКА
КРИМИНАЛИСТИЧЕСКАЯ ТЕОРИЯ ПРИЧИННОСТИ: НЕКОТОРЫЕ ФИЛОСОФСКИЕ И ТЕОРЕТИЧЕСКИЕ ОСНОВЫ
CRIMINALISTIC THEORY OF THE CAUSES: SOME PHILOSOPHICAL AND THEORETICAL BASES
УДК 343.98
И.М. КОМАРОВ,
доктор юридических наук, профессор (Московский государственный университет имени М.В. Ломоносова) [email protected]
I.M. KOMAROV,
doctor of law (Moscow state University named after M.V. Lomonosov)
Е.И. ЯН,
кандидат юридических наук (Московский государственный университет имени М.В. Ломоносова) [email protected]
E.I. YAN,
candidate of law (Moscow state University named after M.V. Lomonosov)
Аннотация: в статье рассматриваются отдельные положения, связанные с философским обоснованием понятий «причина», «следствие» и «причинность», проводятся научные параллели между философскими и криминалистическим подходами к указанным категориям, обосновывается их необходимая связь для определения теоретических основ криминалистической теории причинности.
Ключевые слова: причина, следствие, причинность, причинно-следственные связи, криминалистическая теория причинности.
Abstract: the article deals with certain provisions relating to the philosophical justification of the concepts of «reason», «investigation» and «causality», conducted research parallels between philosophical and forensic approaches to these categories, justified their necessary connection to justify the theoretical foundations of forensic theory of causality.
Keywords: cause, effect, causality, causal relationships, criminological theory of causality.
Проблема причинности достаточно давно является объектом исследования в юридических науках уголовно-правового цикла. Значение такого рода исследований методологически связано с тем, что использование категории причинности способствует получению достоверных знаний о причинах исследуемых явлений, событий и процессов, позволяет прогнозировать их поэтапное развитие, следовательно, планировать деятель-
ность правоприменителя и принятие им правильных правовых решений. На наш взгляд, современных исследований, где методологическое значение причинности как инструмента научного познания преступления раскрывалось бы в полной мере, недостаточно. Это должно быть восполнено исследованиями на основе оценки практики применения действующих уголовно-правовых и уголовно-процессуальных норм, связанных с
научно-обоснованными криминалистическими рекомендациями расследования преступлений.
Однако подход к решению этой задачи должен соответствовать правилам логики научного исследования, только тогда его результаты могут быть объективными, а их практическое использование принесет ожидаемый положительный результат. Поэтому начинать следует с первооснов проблемы.
Предварительное ознакомление с истоками проблемы свидетельствует о том, что закон причинности как первый универсальный объяснительный закон формировался в условиях обыденного познания человеком причинно-следственных зависимостей. Это познание реализовывалось посредством житейского опыта, связанного с устройством и преобразованием окружающего мира на основе практического знания о том, что появление одного события с необходимостью влечет за собой при прочих равных условиях другое событие.
Обыденный язык человека обозначал первое событие как «причину», а второе событие - как «следствие». Введение в бытовой оборот данных понятий позволило обнаружить, а в практической деятельности найти подтверждение действию в общественных отношениях причинно-следственных закономерностей.
Следует согласиться с широко распространенным у юристов мнением о том, что вряд ли возможно говорить об особом юридическом понимании причинной связи, которое существенно отличалось бы от философского понимания причинности, с одной лишь оговоркой в том, что предмет уголовного права, уголовного процесса, криминалистики и прочих юридических наук привносит в философское понятие причинности и механизм ее прикладной реализации некое предметное своеобразие, основанное на их теоретических основах (объект, предмет, принципы, терминологический и понятийный аппарат, категории, функции и пр.).
Причинность и причинно-следственные связи всегда находились под пристальным вниманием криминалистов потому, что установление их отношений в процессе выявления, раскрытия и расследования преступлений являлось и является важнейшим элементом системы доказывания, объективно объясняющим существенные обстоятельства возникновения и механизм преступного деяния непосредственно до момента наступления преступного результата. Это, так сказать, уголовно-правовой аспект доказывания, в основе которого всегда лежат уголовно-процессуальный и криминалистический аспекты, чье взаимодействие в процессе расследования преступления позволяет воссоздать полную, объективную и
всестороннюю картину преступления и установить истину о нем.
Наряду с уголовно-правовыми и уголовно-процессуальными закономерностями установления причинно-следственных связей преступного события криминалистические закономерности имеют решающее значение для разработки средств и методов познания связей указанного вида, чем и обусловливается научно-практический криминалистический интерес к данной проблематике.
Все процессы научного познания, как отмечалось выше, в основе имеют обусловленные предметом познания философские и теоретические положения, не являются исключением в этой связи и положения криминалистической причинности.
Справедливо подмечено, что «проблема причинности - одна из важнейших философских проблем правовой науки» [1, с. 508], под которой понимается философская категория для обозначения необходимой генетической связи явлений, из которых одно (называемое причиной) обусловливает другое (называемое следствием или действием).
Причина как условие, порождающее определенное явление, обладает определенной степенью вероятности, то есть возможностью наступления в обстоятельствах определенной ситуации. Данная возможность основана на том, что порождающее условие для каждого явления существует в бесконечном множестве, а это в свою очередь обусловливает «проблему выбора причины из порождающих условий» [7, с. 34]. Факторы выбора могут быть различными, но, как верно подмечено в профильных исследованиях, доминантами в этом процессе являются факторы «конкретной деятельностной или теоретической ориентации субъекта» [6, с. 124]. В этой связи нам бы хотелось экстраполировать данное положение на предмет криминалистики и внести некоторое уточнение в его теоретическое толкование. Действительно, установление причинно-следственных связей между явлениями в процессе расследования преступлений в определенных поисково-познавательных ситуациях - сложная и многофакторная криминалистическая процедура. Она связана усмотрением уголовно-правовой характеристики расследуемого деяния следователем и использования в этой связи им соответствующих процессуальных норм. Однако успех в прохождении этой процедуры от возбуждения уголовного дела до принятия законного решения при окончании его расследования зависит от избранного тем же следователем деятельностного подхода на основе использования полноценных криминалистических знаний. Такой путь в самом общем виде представляется нам правильным
для объективного установления всех причинно-следственных связей, отражающих событие преступления.
Отношение к причине в философии дуально. Это означает, что система данного мировоззрения, которой философия собственно и является, различает в категории причинности полную причину и причину специфическую. В основе данной классификации лежит совокупность обстоятельств, образующих собой условия действия причины. Другими словами, полной может считаться причина, которая характеризуется совокупностью всех обстоятельств, при наличии которых необходимо наступает следствие, а специфической - совокупность ряда обстоятельств, проявление которых (при наличии множества других обстоятельств, уже имевшихся в данной ситуации и до наступления следствия и образующих собой условия действия причины) ведет к появлению следствия. Деление причинности на полную и специфическую причины имеет важное теоретическое и прикладное криминалистическое значение, так как позволяет усмотреть в поисково-познавательных ситуациях раскрытия и расследования преступлений все существенные ре-трообстоятельства события, дать им правильную оценку и учитывать при наступлении следствия, то есть объективизировать характер установленной причинно-следственной связи явлений.
Прикладное значение данной классификации следует признать важным еще и потому, что установление полной причины возможно практически всегда и это сравнительно простые, очевидные ситуации, но специфические причины, которые обычно включают наиболее существенные в данной ситуации компоненты полной причины, дают возможность понимания и выделения компонентов, выступающих лишь как условия действия специфической причины того или иного явления. Значение этого обстоятельства связывается нами с возможностью более всестороннего и полного изучения ситуации, например, поисково-познавательной ситуации следователем, для принятия точных процессуальных и криминалистических действий по ее разрешению и достижению целей уголовного судопроизводства.
Несмотря на свое философское содержание и значение, причина все-таки больше практическое понятие, так как она обусловлена стремлением к деятельности. В этой связи справедливо подмечена ее нацеленность «на возможное практическое действие, и выделение таким образом, чтобы подчеркнуть возможность некоторого действия» [6, с. 124]. Данный прикладной аспект позволяет следователю в процессе расследования преступлений выделить причину из множества логически равноправных условий в определенной
конкретной поисково-познавательной ситуации, что достаточно часто связывается с процессом версионного анализа, планирования расследования и принятия тактического решения.
Выступая в качестве одной из форм связи, причинность в практике расследования преступлений никогда не выступает обособленно, она всегда реализуется в системе всеобщей связи явлений. Однако особое значение оценки и учета причинно-следственной связи для целей расследования требует от следователя использования метода абстрагирования с тем, чтобы в «чистом» виде вскрыть причину, по которой складывается вся система общественных отношений, связанных с расследуемым преступлением.
Диалектика познания учит, что причинно-следственные связи всегда выявляются путем совокупности методологических и теоретических подходов к изучению обусловленности одних явлений действительности (следствие) другими (причина). Эта совокупность определяется как причинный анализ, чье назначение - прогнозировать следствие из причины на основе предварительного эмпирического анализа отношений между ними.
Причинный анализ в криминалистике в качестве «инструмента» установления причинно-следственных связей может рассматриваться как в узком, так и в широком смысле слова.
В узком смысле - это уголовно-правовой способ установления причинно-следственных связей в системе элементов объективной стороны преступления. В криминалистике структура объективной стороны преступления в значительной степени соответствует понятию и структуре механизма преступления. В широком смысле слова причинный анализ есть способ установления причинно-следственных связей и отношений в системе досудебного производства и судебного разбирательства по уголовному делу (криминалистические аспекты расследования, реализуемые в досудебном производстве и судебном разбирательстве по уголовному делу).
Приведенный тезис свидетельствует о том, что рассматриваемая проблема достаточно объемна по своему содержанию, и раскрыть ее в рамках одной публикации не представляется возможным. Поэтому на основании значимости вопросов установления причинно-следственных связей механизма преступления в системе уголовного судопроизводства мы первоначально и сосредоточили свое внимание на философских и теоретических основах данной части проблемы.
С этой целью следует определиться с тем, как объективная сторона преступления связана с механизмом преступления.
В уголовном праве объективная сторона преступления - это один из элементов состава
преступления, включающий в себя признаки, характеризующие внешнее проявление преступления в реальной действительности, доступное для наблюдения и изучения. Объективная сторона преступления может также определяться как процесс общественно опасного и противоправного посягательства на охраняемые законом интересы, рассматриваемый с его внешней стороны с точки зрения последовательного развития тех или иных событий и явлений, которые начинаются с преступного действия (бездействия) субъекта и заканчиваются наступлением преступного результата. К числу признаков объективной стороны относятся: действие или бездействие, посягающее на тот или иной объект; общественно опасные последствия; причинная связь между действием (бездействием) и последствиями; способ, место, время, обстановка, средства и орудия совершения преступления.
Научно обоснованного определения механизма преступления, которое, по нашему мнению, объективно отражало бы его содержание как криминалистического явления, мы в специальной литературе не встретили. На наш взгляд, в этой связи вполне приемлемой можно признать методологию определения этого понятия через выделение структуры его элементов, совокупность которых представлена А.М. Кустовым следующим образом:
1) деятельность (реже - отдельные действия и движения) субъекта преступного события (преступника, преступной группы, группы лиц по предварительному сговору, организованной группы, преступного сообщества);
2) комплекс (совокупность) действий, поступков и иных движений жертвы преступления;
3) комплекс (совокупность) действий, поступков и иных движений лиц, оказавшихся косвенно связанных с преступным событием;
4) отдельные элементы обстановки, используемые участниками события; предмет преступного посягательства [4, с. 39-40].
Выделяя структуру элементов механизма преступления, А.М. Кустов отмечает, что эти элементы создают основу единой динамичной функциональной системы взаимодействия между участниками преступного события и окружающей средой, а ее составные части находятся в постоянном движении и развитии [5, с. 152].
Несложная логическая операция, основанная на анализе понятий «объективная сторона преступления» и «механизм преступления», позволяет свидетельствовать, что, если не прибегать к детализации структур этих понятий, они практически совпадают, однако в уголовном праве это имеет значение только для преступлений с материальным составом. Это означает, что «лицо подлежит
ответственности лишь за то виновно совершенное деяние, которое состоит в причинной связи с наступившими общественно-опасными последствиями» [8, с. 13]. При отсутствии релевантной причинной связи уголовная ответственность лица, совершившего деяние, исключается. К преступлениям с формальным составом этот вопрос не относится, так как считается, что уже сам факт совершения деяния свидетельствует о причинении вреда охраняемым законом объектам или создании угрозы причинения им вреда. Фактически в норму с формальным составом преступления законодатель как бы уже вложил и оценил и вредный результат, и причинную связь, в связи с чем казуальный анализ при уголовно-правовой оценке этого вида преступления признается действием избыточным. В этих обстоятельствах действия современной уголовно-правовой доктрины может создаться впечатление, что следователь, квалифицируя преступление с формальным составом, специально не доказывает «момента причинения, создания реальной угрозы причинения вреда объекту уголовно-правовой охраны» [8, с. 14]. Однако это далеко не так, нельзя игнорировать необходимость процессуальной и криминалистической деятельности следователя по расследованию преступления в рамках уголовного дела по установлению генетической (причинно-следственной) связи между деянием лица и объектом преступления как обязательной составляющей уголовной ответственности. В противном случае неизбежно возникают вопросы законности и обоснованности принимаемых следователем решений. На этом основании процессуальные, а в большей степени криминалистические аспекты установления причинно-следственных связей расследуемого деяния носят обязательный характер для всех составов, определенных Особенной частью Уголовного кодекса Российской Федерации.
Вместе с тем, как бы ни были определены и понимаемы подходы к необходимости установления причинно-следственных связей в материальных и формальных составах преступлений, устанавливаемые в процессе расследования преступлений криминалистическими способами и средствами сами вопросы о причинных зависимостях в уголовно-правовых деяниях определяются до настоящего времени еще не вполне однозначно. Другими словами, для правоприменителя важно однообразное толкование содержания этой категории, тогда станет возможным единообразное применение правовых норм в соответствии с использованными процессуальными и криминалистическими средствами доказывания обстоятельств совершенного преступления.
В связи с тем, что криминалистическое понимание причинности в науке обосновано еще
недостаточно, а этот процесс тесно связан с философскими положениями причины и следствия и теоретическими основами причинности в уголовном праве, начать следует с них.
Толкование слов «причина» [2, с. 466] и «следствие» [9, с. 895] позволяет свидетельствовать, что в словосочетании это по смысловому содержанию означает «исходное уже существующее положение, которое является основанием того, что возникает, появляется вновь». С одной стороны, просто, чтобы понять бытовой смысл понятия «причина» и «следствие», с другой стороны, сложно, чтобы интерпретировать его на уголовно-правовые и криминалистические категории. Однако есть еще и понятие «причинности» - философской категории, которая служит для обозначения необходимой генетической связи явлений, из которых одно (называется причиной) обусловливает другое (называется следствием или действием) [10, с. 383-384]. Интересно определение причинности, которое принадлежит А.И. Чучаеву. По его мнению, это внутренняя связь между тем, что уже есть, и тем, что им порождается, что еще только становится [11, с. 100].
Приведенные толкования «причины», «следствия» и «причинности» в аспекте решения криминалистических задач досудебного производства о причинных зависимостях на бытовом уровне могут показаться вполне достаточными для принятия следователем тактических решений, если рассматривать это понятие не только в узком, но и широком смысле слова, то есть как решения стратегического порядка на основе прогностического вывода из действия генетических связей явлений процесса доказывания. Это обстоятельство подтверждают и данные опросов практических работников [8, с. 16-18], что означает - криминалистически значимая причинно-следственная связь устанавливается преимущественно с использованием бытового знания, конечно же с использованием профессиональных знаний и опыта.
Такой подход следователей вполне объясним, так как установление уголовно-правовой причинно-следственной связи в объективной стороне преступления и криминалистической причинности в механизме преступления имеет существенное различие. Уголовно-правовой аспект «жестко» связан с диспозицией правовой нормы, механизм преступления - структура более свободная, и главной связью для нее является ситуация расследования, чье изменение зависит от ряда как объективных, так и субъективных обстоятельств.
Однако из этого не следует, что в процессе установления криминалистической причинности отсутствуют научные знания и этот вид причинности устанавливается только на основе быто-
вого знания следователя и случайных факторов, которые возникают в процессе расследования преступлений. Криминалистическая причинность является продуктом, чьи свойства отражают данные экспериментов и опыта расследования преступлений, связанные с обыденным бытовым сознанием. Именно бытовое представление о причинно-следственных связях является необходимым для объяснения компонентов причинности в механизме преступления. «Отдельно взятый» следователь не может создать «только для себя» такое бытовое представление, оно должно быть объяснено обыденным познанием, которое вкладывается в понятие «причина» и «следствие». Их содержание не должно расходиться со смыслом, какой имеют эти слова в повседневном естественном языке.
Анализ практики расследования преступлений свидетельствует о том, что по ряду уголовных дел установить причинно-следственную связь событий преступлений, отраженных в их механизмах, возможно на основе обыденного понимания составляющих причинности. Такие обстоятельства свидетельствуют о том, что такое обыденное понимание во многом соответствует философскому познанию, а также познанию конкретно-научного свойства, ибо «вся наука является ничем иным, как усовершенствованием повседневного мышления» [12, с. 200].
Приведенные доводы свидетельствуют о достаточно условной границе, существующей между обыденным и научным познанием, однако даже прикладная возможность использования представлений о криминалистических аспектах «причины», «следствия» и «причинности» в расследовании преступлений вряд ли может быть признана достаточной для их полноценного, а значит эффективного применения в системе уголовного судопроизводства. Установление криминалистической причинности между явлениями, образующими систему доказательств, как известно, одно из важнейших условий принятия законного решения по уголовному делу. Обыденное познание по своему существу не связано с данной системой доказательств, а следовательно, может быть ошибочным и противоречивым по своему содержанию в процессе реализации. Научное познание также может допускать подобные ошибки, но ему всегда свойственно стремление к устранению этих ошибок, на основе проверки полученных выводов другими научными и формально-логическими методами и средствами. За справедливость этого тезиса говорят следующие аргументы: причинная связь не то же, что «причина последствий», так как абстрактное понятие всегда точнее условно-житейского определения причинности; статус научно обоснованного за-
ключения основан не на бытовом представлении о нем, а научном обосновании данного понятия.
Нами приведены лишь некоторые простые доводы, которые свидетельствуют о научно-практической значимости развития системы научного познания криминалистической причинности. Они в значительной степени основаны на интерпретации некоторых философских аспектов причинности, однако вместе с ними проблемы причинности в уголовно-правовом и уголовно-процессуальном аспекте создают необходимые предпосылки для криминалистического изучения причинности в уголовном судопроизводстве для целей практического применения.
В этой связи Р.С. Белкин правильно определил предмет криминалистической теории причинности, под которым следует понимать «исследование ситуационных признаков явлений, позволяющих сделать вывод о наличии или отсутствии причинной связи, раскрыть процесс отражения, позволяющего проследить причинную обусловленность и зависимость результата отражения - «отпечатка» исследуемого явления от отражаемого объекта - преступления, со всеми его внутренними и внешними признаками, имеющими значение для процесса доказывания» [1, с. 511].
В соответствии с данным подходом кроме ранее выделенной нами прогностической функции криминалистической причинности актуальной можно считать и объяснительную ее функцию. То есть теоретические положения криминалистической причинности после их научно-практического исследования и методологического обоснования позволят не только предсказывать следствия события, относящиеся к условиям возникновения следствия, но позволят объяснять причины, если известно следствие, и формулировать новые явления, если известно событие, подлежащее объяснению, но не известны условия, необходимые для того, чтобы получить объяснение данного события.
Мы уже обращали внимание на то обстоятельство, что криминалистическая теория причинности должна исследовать механизм преступления, так как в структуре его содержания есть элементы, установление которых на основе причинно-следственных связей при расследовании обязательно и необходимо. Этим «занимается» так называемая содержательная сторона процесса установления механизма преступления, которая реализуется следователем на основе определенной общей структуры теоретических элементов, имеющих прикладное значение.
Первыми элементами этой структуры являются категории пространства и времени. На них основывается выявление в процессе доказывания характера и содержания механизма события
преступления, так как цепи причинения обладают пространственной или временной непрерывностью. Это означает, что «ни в каком месте любой цепи причинения нет разрывов, то есть не существует таких явлений, которые, будучи причиной и следствием, оказались бы разделенными конечным пространственным промежутком, не заполненным некоторыми другими явлениями, охватывающими все точки этого промежутка без каких-либо пропусков» [3, с. 8]. Это также значит, что «когда имеется причинная, генетическая, связь двух каких-либо явлений, находящихся в одной и той же области пространства, но разделенных конечным промежутком времени, тогда между этими явлениями существует множество других причинно-следственных событий, которые смежны во времени и в своей совокупности образуют непрерывный временной процесс, соединяющий указанные два события в органически слитое единство» [3, с. 8-9].
В системе механизма преступления в соответствии с закономерностями его совершения имеются следы-отображения, которые объективно служат установлению в процессе расследования полных обстоятельств происшедшего события. В соответствии с этим фактом вторым элементом рассматриваемой структуры следует считать процесс динамики структуры причинно-следственной связи, что выражается в «переносе структуры от причины к следствию, то есть воспроизведения в ходе причинения структуры причины в структуре следствия, "отображение" первой во второй» [3, с. 17].
Третий элемент установления содержательной стороны механизма преступления усматривается нами в необратимости фактора времени и, соответственно, необратимости процесса причинно-следственных связей во времени. Результат отражения как конечная фаза этого процесса является односторонне направленным во времени.
При этом проблему исследования причинно-следственных связей нельзя рассматривать в отрыве от всеобщей универсальной связи явлений, хотя всегда кажется, что причина и следствие являются представлениями, которые имеют значение только для конкретного определенного «отдельного случая». Однако как только мы станем рассматривать этот «отдельный случай» в системе механизма преступления, то обойти вниманием всеобщую связь и «отдельного случая», и механизма преступления с общественными отношениями представляется невозможным.
Рамки настоящей статьи не позволяют раскрыть все философские и теоретические положения, связанные с понятиями «причина», «следствие», «причинность». Не представляется также возможным рассмотреть и связь этих положений
с основными началами формирующейся частной криминалистической теории причинности. Этот процесс следует признать многотрудным, так как фактически он является исследованием и обоснованием основ указанной теории.
Цель настоящей публикации - обратить внимание криминалистов на эту несколько
подзабытую проблему, значение которой для общей теории криминалистики и практики правоприменения трудно переоценить, так как научная разработка и практическая реализация соответствующих криминалистических рекомендаций способны совершенствовать качество уголовного судопроизводства.
Литература
1. Белкин Р.С. Курс криминалистики: учеб. пособие для вузов. - 3-е изд., дополненное. - М.: ЮНИТИ-ДАНА, Закон и право, 2001.
2. Брокгауз Ф.А., Ефрон И.А. Энциклопедический словарь. Современная версия. - М.: Эксмо, 2005.
3. Кузнецов И.В. Категория причинности и ее познавательное значение / Теория познания и современная наука. - М., 1967.
4. Кустов А.М. Криминалистика и механизм преступления. Цикл лекций. - М.: Издательство Московского психолого-социального института; Воронеж: Издательство НПО «МОДЕК», 2002.
5. Криминалистическая теория механизма преступления: монография / под науч. ред. засл. юриста Российской Федерации докт. юрид. наук, профессора А.М. Кустова. - М.: Юрлитинформ, 2014.
6. Очерки по диалектическому материализму. - М., 1985.
7. Перминов В.Я. Проблема причинности в философии и естествознании. - М., 1979.
8. Соктоев З.Б. Причинность и объективная сторона преступлений: монография. - М.: Норма: ИНФРА-М, 2015.
9. Толковый словарь русского языка с включением сведений о происхождении слов. - М., 2007.
10. Философский словарь / под ред. И.Т. Фролова. Издание пятое. - М.: Политическая литература, 1987.
11. Чучаев А.И. Объективная сторона преступления / Уголовное право Армении и России. Общая и Особенная части / отв. ред. С.С. Аветисян, А.И. Чучаев. - М., 2014.
12. Эйнштейн А. Собрание научных трудов в четырех томах. Т. 4. - М., 1967.
= References =
1. Belkin R.S. Course Criminology: Textbook. manual for schools. - 3rd ed, supplemented. - M.: UNITY-DANA, laws and regulations, 2001.
2. Brockhaus F.A., Efron /.A.Encyclopedic Dictionary. The modern version. - M: Eksmo, 2005.
3. Kuznetsov/.V. The category of causality and its cognitive value / The theory of knowledge and modern science. - M., 1967.
4. KustovA.M. Forensic science and the mechanism of the crime. Lecture series. - M.: Publishing house of the Moscow Psychological and Social Institute; Voronezh: Publishing NGO «MODEK», 2002.
5. Forensic crime theory of the mechanism: a monograph / edited scientific. Ed. Hon. Lawyer of the Russian Federation, D-r jurid. Sciences, Professor A.M. Kustov. - M.: Yurlitinform, 2014.
6. Essays on dialectical materialism. - M., 1985.
7. Perminov V.Y. The problem of causality in philosophy and the natural sciences. - M., 1979.
8. SoktoevZ.B. Causality and the objective side of the crimes: a monograph. - M.: Norma: INFRA-M, 2015.
9. Dictionary of Russian language with the inclusion of information about the origin of words. - M., 2007.
10. Philosophical Dictionary / Ed. I.T. Frolov. Fifth Edition. - M.: Publisher political literature, 1987.
11. Chuchaev A./. The objective aspect of crime / Criminal Law of Armenia and Russia. General and Special Parts / hole. Ed. S.S. Avetisyan, A.I. Chuchaev. - M.: 2014.
12. Einstein A. Collection of scientific works in four volumes. T. 4. - M., 1967.
(статья сдана в редакцию 22.01.2017)
