CC BY
51
ВЕСТН. МОСК. УН-ТА. СЕР. 8. ИСТОРИЯ. 2015. № 1
С.А. Гриценко
(аспирант кафедры новой и новейшей истории стран Европы и Америки исторического факультета МГУ имени М.В. Ломоносова)*
«КРЕСТЬЯНСКИЙ ПОХОД» И ПОЛИТИЧЕСКИЙ КРИЗИС
В ШВЕЦИИ В 1914 г.
В статье исследуются причины и последствия политического кризиса, охватившего Швецию в 1914 г., вершиной которого стал так называемый «крестьянский поход». Автором рассматриваются условия его организации и проведения, влияние манифестации на шведскую внутреннюю политику. Делается вывод, что события 1914 г. способствовали решению «оборонного вопроса», а также временному возвращению к власти прогермански и милитаристски настроенных политиков накануне Первой мировой войны.
Ключевые слова: «крестьянский поход» 1914 г., «речь во внутреннем дворе», внутренняя политика Швеции, Густав V, Свен Хедин, прогерманизм.
The article explores causes and effects of the governmental crisis in Sweden in 1914, which apex is known as so-called «Peasant march». The author examines its organization and realization conditions, the demonstration's influence on Sweden domestic policy. The outcome of the investigation is that events of 1914 furthered the «defence problem»'s solution, and also pro-German and militarist political figures' temporary return to power just before the First World War.
Key words: «Peasant march» of 1914, «Courtyard speech», Sweden's domestic policy, Gustav V, Sven Hedin, pro-Germanism.
* * *
Первая мировая война 1914—1918 гг. повлияла на судьбы всех европейских народов, даже не принимавших в ней непосредственного участия. Так, в нейтральной Швеции сама угроза общеевропейской войны в 1914 г. катализировала политические процессы, которые через несколько лет изменили всю политическую систему страны. Задачей данной статьи является рассмотрение причин и последствий политического кризиса 1914 г., вызванного так называемым «крестьянским походом» на Стокгольм, его влияния на шведскую внутреннюю политику накануне и на протяжении Первой мировой войны.
К драматичному 1914 г. Швеция подошла в обстановке накалявшегося политического противостояния, которое стремительно
* Гриценко Святослав Александрович, тел.: 8-916-857-04-98; e-mail: syjatoslav11@bk.ru
перерастало в общий кризис, осложнявшийся становлением демократических институтов в стране1. Правительство К. Стаафа, пришедшее к власти в 1911 г. благодаря введению всеобщего избирательного права, по-прежнему пыталось устоять на антимилитаристских и антивоенных позициях, составлявших политическую платформу либеральной партии. Либералы упорно настаивали на шведском нейтралитете, в то время как их противники-консерваторы продолжали уповать на военный союз с Германией, видя прямую угрозу войны в Европе в начавшемся переделе сфер влияния между великими державами, в частности, на Балканах2. Так, видный ученый и правый политик Рудольф Челлен прямо говорил о приближении войны в европейском и мировом масштабах3, и прогермански настроенные шведы стремились занять свое место в будущем конфликте. Влиятельные консервативные круги в этих условиях склонялись к идее вернуть стране ее былое величие военным путем, прежде всего за счет России. Внешнеполитические реалии, казалось, позволяли им опереться на такого мощного союзника, как Германия, и даже взвалить на нее основную тяжесть войны, присвоив себе часть плодов предполагавшейся немецкой победы.
Особенно важным представляется, однако, то обстоятельство, что прогерманизм консервативной элиты превратился в сильное оружие против демократических перемен внутри страны. Лидер социал-демократов Яльмар Брантинг резонно утверждал, что, по-пытаясь усилить милитаристские и прогерманские настроения, правые «берут реванш за выборы 1911 г.», принесшие победу либералам и левым4.
Тут стоит сказать, что «старое шведское государство крестьян и бюрократов»5 в начале XX в. еще далеко не осталось в прошлом, как и поддерживавшие его силы. Шведские правые, обладая устойчивым электоратом из представителей всех слоев населения, продолжали отстаивать традиционные требования: сохранение сильной королевской власти, ограничение прав риксдага и скорейшее перевооружение ради усиления военной мощи, с тем чтобы в перспективе проводить и более активную внешнюю политику6.
1 Torbacke J. «Försvaret främst». Tre studier tili belysning av borggärdskrisens Problematik. Stockholm, 1983. S. 165.
2 КанА.С. История Швеции. М., 1971. С. 420-421.
3 Kjellen R. Stormakterna. Konturer kring samtidens storpolitik. Första delen. Stockholm, 1914. S. 11.
4 BrantingH. Pä bondetägets dag // Den politiska krisen. Stockholm, 1914. S. 15.
5 Tingsten H. Mitt liv: Ungdomsären. Stockholm, 1961. S. 110-111.
6 Gustafsson A. Mellan „höger och vänster". Branting och Palmstjerna // Bilder av Branting. Stockholm, 1975. S. 248.
Либеральное правительство и лично К. Стааф не вызывали восторгов и у короля-прогерманиста Густава V, и не только из-за их стремления отодвинуть вопрос об усилении шведской армии на второй план, что угрожало его замыслам внешнеполитической «дружбы» с Германией. Сложившаяся при Стаафе система взаимодействия риксдаг—правительство исключала монарха из политической системы в принципе. Поэтому король вынужден был все больше сближаться с радикальными консерваторами, став, по сути, «прикрытием» для их дальнейших действий7.
Благодаря всем этим обстоятельствам внешнеполитический вопрос — об отношении Швеции к грядущей войне — оказался на некоторое время важным фактором внутриполитических дискус-сий8. Также несомненно, что рост прогерманских симпатий, в силу ряда причин, получил в шведском обществе накануне Первой мировой войны мощный импульс.
К концу 1913 г. шведское общество стояло на пороге очередного острого политического противостояния. Важнейшей причиной этого послужила речь К. Стаафа, произнесенная им в декабре 1913 г. в г. Карлскруна. Идя на уступки взбудораженному консерваторами общественному мнению, глава правительства признал принципиальную необходимость укрепления обороны, однако не предложил конкретных путей для этого9. Тем самым он дал важный козырь в руки своих «худших врагов»10 — теперь инициатива неминуемо должна была перейти к правым милитаристам. Характерно, что идеологи прогерманского «активизма» — географ Свен Хедин и историк Харальд Ярне — отмечали, что речь к Карлскруне была промахом премьер-министра, выпустившим инициативу из рук и фактически «подготовившим свое падение»11. Даже в среде либералов речь лидера вызвала разочарование: она открыла дорогу «оборонному направлению в политике». Вдобавок, вынужденный характер заявлений К. Стаафа способствовал «брожению умов» среди либералов и союзных им социал-демократов12 — чувствовалось, по словам политика-либерала О. фон Цвайбергка, что Стааф сам не верил в свои слова, и его позиции существенно пошатну-
7 Torbacke J. Op. cit. S. 161.
8 Кан А.С. Новейшая история Швеции. М., 1964. С. 26.
9 Carlsson S. Forsvars-och utrikespolitik i stormaktsalliansernas skugga 1905—1914 // Den svenska historien. 9. Industri och folkrorelser 1866-1920. Stockholm, 1968. S. 280-281.
10 Andersson G. Fran bondetaget till samlingsregering. Politiska minnen. Stockholm, 1955. S. 22.
11 Hedin S. Forsvarsstriden. 1912-1914. Stockholm, 1951. S. 259.
12 С начала XX в. либеральный «Союз свободомыслящих» и Шведская социал-демократическая рабочая партия (СДРПШ) сблизились по ряду вопросов (всеобщее избирательное право, социальные реформы, нейтралитет), создав долговременный политический союз, противостовший монархии и консерваторам.
лись. Тень «непостроенного броненосца»13, казалось, нависла над головами либералов.
Глава правительства также осложнил свое положение, позволив себе несколько выпадов против «высокопоставленных смутьянов», расшатывавших равновесие в обществе14. Тот факт, что Стааф не согласовал текст столь важной речи с королем, вызвал возмущение последнего, умело подогревавшееся его приближенными — Э. Трюггером, А. Линдманом, а также С. Хедином15. После речи в Карлскруне король Густав V оказался уже морально готов к открытому противостоянию с правительством.
Стоит отметить, что некоторые из «друзей обороны» не только желали использовать фигуру короля в борьбе с либералами, но и ратовали за возвращение монарху значительной власти в стране. Так, с осени 1913 г. молодые офицеры шведской армии, «активисты» Беннедих и Хеденгрен, в переписке между собой развивали идеи о неподобающем положении короля в Швеции. Беннедих считал, что либеральное правительство обращалось с Густавом V как с «малым дитем, никогда не получавшим прежде достойную пищу»16, имея в виду призрачное влияние короля на политику. Сильная монархическая власть в лице германского кайзера представлялась шведским прогерманистам образцом внутриполитического устройства.
Таким образом, в сложившейся ситуации консервативно-милитаристские круги решили, не медля, перейти к активным действиям. Они сумели подключить к борьбе своего «классового союзника» — зажиточное крестьянство с его традиционализмом и наивным монархизмом. Этот социальный слой, впрочем, традиционно не был склонен особо тратиться на оборону, но в преддверии общеевропейской войны, да еще и после «битвы за оборону», консерваторам удалось склонить крестьян на свою сторону17.
Движение монархически настроенного крестьянства началось в шведской провинции. Еще в ноябре 1913 г. на консервативном
13 В 1905—1907 гг. консервативное правительство Арвида Линдмана задумало построить в Швеции несколько броненосных крейсеров береговой обороны улучшенного типа F. Пришедшее в 1911 г. к власти под лозунгами мира и «дешевой обороны» правительство либералов первым делом отложило этот проект. Это вызвало взрыв недовольства правых и положило начало общественной дискуссии под названием «битва за оборону» (försvarsstriden), увенчавшейся сбором значительной суммы денежных средств среди населения и передачей их К. Стаафу на строительство первого броненосца. Подробнее см.: Hedin S. Ett varningsord. Stockholm, 1912; Höglund Z. Det befästa fattighuset. Stockholm, 1913.
14 Hedin S. Försvarsstriden. S. 262.
15 Franzen N.-O. Undan stormen. Sverige under första världskriget. Stockholm, 1986. S. 21.
16 Цит. по: Hedin S. Försvarsstriden. S. 161.
17 Скотт С. Династия Бернадотов: короли, принцы и прочие... М., 2011. С. 101.
Юге и в Свеаланде неоднократно высказывались предложения о проведении масштабной манифестации в поддержку обороны с участие короля Густава18. Наибольшее брожение умов было в Уп-планде, где и родилась идея «крестьянского похода».
Первоначально идея похода была высказана упсальским богатым крестьянином и общественным деятелем Уно Нюбергом: «Мы, земледельцы, должны собраться и отправиться к королю, чтобы сообщить ему — он может на нас положиться (в вопросе расходов на оборону. — Г.С.)!19». Нюберг поделился этим предложением со своим другом, чиновником Й. Мёллерсвэрдом, который вскоре нашел еще одного сторонника этой идеи. Им оказался влиятельный помещик Й.Е. Фрюкберг, в свое время активно участвовавший в сборе средств на броненосец20.
Организационное ядро будущего движения было создано, и по его инициативе 15 и 20 декабря 1913 г. в Упсале состоялись собрания 35 крестьян и помещиков лена, на которых было принято «Воззвание к крестьянам лена» о поддержке королевской власти и ее оборонных программ. В этом документе впервые был упомянут «крестьянский поход» (bondetaget) на Стокгольм в качестве формы манифестации, были сформулированы и понятные народным массам лозунги — «Превыше всех партий Отечество» и «С Божьей помощью за короля и Швецию!»21.
Конечно, широким массам крестьян были неведомы реваншистские планы шведской политической элиты, для них укрепление обороны было лишь гарантией привычного шведского нейтралитета в случае войны в Европе. Поэтому основной идеей воззвания было скорейшее укрепление обороны страны, а завершалось оно словами: «Защитим прекрасную землю, которая нас родила и вскормила, передадим ее свободной и независимой нашим потомкам!»22. Был образован и специальный комитет для согласования сроков выступления и привлечения участников из соседних областей.
Призыв упсальских собраний упал на благодатную почву. Уже к 27 декабря три тысячи шведских крестьян присоединились к движению, и решено было расширить масштабы будущего похода, наглядно показать королю и всей стране истинную волю многотысячных народных масс. Тогда же об инициативе уппландцев был уведомлен Фрюкбергом и сам монарх. Таким образом, несколько
18 Carlsson S. Op. cit. S. 281.
19 Цнт. no: Strandberg F. Bondetâget 1914 // Den svenska historien. S. 294.
20 Strandberg F. Op. cit. S. 294.
21 Ibid.
22 ^t. no: Franzen N.-O. Op. cit. S. 23.
провинциальных консерваторов сумели придать задуманной авантюре общешведское звучание23.
В Стокгольме также была развернута масштабная подготовка к принятию значительного числа гостей — участников выступления. 2 января 1914 г. для этого также был образован специальный комитет, который развил бурную деятельность: к приему крестьян готовились отели, постоялые дворы, часть гостей предполагалось разместить и помещениях школ. Комитет получил даже разрешение правительства на размещение участников похода в солдатских казармах, а кадеты Карлсбергского замка вызвались пожертвовать своими кроватями и провести одну ночь в походных палатках. Но самый эффектный жест сделал принц Евгений, родной брат короля: он согласился приютить 30 манифестантов в своем доме24.
Активные действия комитета в Стокгольме были с благодарностью приняты в провинции. Так, один из участников будущего похода через газету «Остъётландский корреспондент» от лица всех крестьян лена выражал благодарность столице за готовящийся радушный прием, а также за предоставленную гостям свободу выбора места ночевки. Автор не скрывал, что крестьяне-участники похода, помимо непосредственной цели выступления, надеялись на «хорошие покупки» в городе25, и это послужило еще одной причиной столь массового характера движения.
Была развернута и активная пропагандистская кампания в поддержку похода. Наибольшую активность развил С. Хедин, регулярно произносивший публичные речи в поддержку оборонных инициатив перед самой разной публикой. Лидеры консерваторов в риксдаге тем временем продолжали плести интриги против правительства Стаафа. В начале 1914 г. увенчались успехом закулисные переговоры А. Линдмана о создании группы «друзей обороны» внутри пацифистской либеральной партии. 17 января увидела свет программа «Свободомыслящих друзей обороны». Хотя эта группа депутатов на тот момент еще не выделилась из либеральной партии, возможность скорого раскола «Объединения свободомыслящих» явственно обозначилась26.
В то же время А. Линдман налаживал контакты с консервативной прессой. К массированному наступлению в «вопросе обороны» особенно готовилась прогерманская газета «Нюа Даглигт Алле-ханда», большинством акций которой владел отставной адмирал27, а также ряд других изданий консерваторов.
23 Кан А.С. История Швеции. С. 418.
24 Скотт С. Указ. соч. С. 206.
25 Ett tack till Stockholms stad. Linköping, 1914 // http://www.stockholmskallan.se/ PostFiles/SKB/Politik_Ett_tack_till_Stockholms_stad_1914_1.jpg
26 Essajasson P. Svenska valkampanjer 1866-1988. Stockholm, 1990. S. 116.
27 Torbacke J. Op. cit. S. 90.
Социалисты и либералы, конечно, понимали, какая опасность для их положения исходит от запланированного «крестьянского похода». Однако они по-прежнему надеялись, что поход останется лишь плодом «богатой фантазии некоторых господ» (Фрюкберга, Челлена) и не сможет ослабить их политического влияния28.
В конечном итоге, утром 6 февраля 1914 г. около 30 тыс. крестьян со всей Швеции, многие в национальных костюмах и с флагами, стройными колоннами двинулись маршем на Стокгольм, предварительно подъехав к городу на 35 специально пущенных для этой цели дополнительных поездах29. Для участников похода была заблаговременно издана памятка с правилами поведения, где разъяснялись все организационные нюансы. Так, участники обязаны были пунктуально прибыть в указанные точки сбора, во всем подчиняться организаторам, соблюдать трезвость, а в самом Стокгольме держаться группами и избегать возможных провокаций. Также в памятке содержались рекомендации практического характера: не брать с собой слишком большие сумки, остерегаться карманников и т.п.30
Колонны демонстрантов вошли в город около 9 часов утра, где в их честь был отслужен молебен в церквях, затем крестьяне разошлись в места будущей ночевки. Для обеспечения их безопасности на главных улицах столицы были выстроены отряды военных. Впрочем, в этом не было необходимости: в большинстве случаев горожане встречали демонстрантов овациями31.
К 11 часам участники похода организованно собрались в Стокгольмском замке короля. Когда внутренний двор замка оказался заполнен, крестьяне начали собираться также во внешнем дворе и позади дворца. Вскоре на трибуне внутреннего двора появился король Густав в сопровождении принцев Карла и Евгения. При появлении короля бонды почтительно сняли шапки и запели здравицу. От имени 30 тысяч собравшихся и еще 40 тысяч подписавшихся под воззванием крестьян Уно Нюберг провозгласил «надежную защиту родины» «общим желанием» собравшихся и всего шведского народа32, а «оборонный вопрос» — подлежащим «решению во всей полноте в течение года». Выступавший вторым Й.Е. Фрюкберг также передал собранию пламенный привет от 80 тысяч шведов, поддержавших манифестацию по телеграфу.
28 BrantingH. Bondetäget som folkrepresentation // Den politiska krisen. S. 6—7.
29 Strandberg F. Op. cit. S. 294.
30 P.M. for deltagarne i Bondetäget // http://www.stockholmskallan.se/PostFiles/SKB/ Politik_PM_for%20deltagarne_1914_1.jpg
31 Strandberg F. Op. cit. S. 294-295.
32 Цит. по: Одельберг А. Невыдуманные приключения Свена Хедина. М., 2011. С. 223.
Затем настала очередь ответного слова короля. Это был исторический момент: последний раз в шведской истории монарх обращался к своему народу с политической речью. Король произнес краткое воззвание, названное позднее «Речью во внутреннем дворе» (borggardstalet)33. Густав V начал ее с традиционных призывов «сплотиться вокруг трона в момент опасности», а затем солидаризировался с требованием скорейшего решения вопроса обороны. В завершении монарх выразил уверенность в поддержке народом королевской власти, а равно в «славном будущем» Шведского королевства34. Неоднократно в своем выступлении король апеллировал к божественному происхождению собственной власти, а также употреблял выражения «мой флот» и «моя армия», что в начале XX в. было, мягко говоря, устаревшей доктриной35, которая, однако, была глубоко укоренена в умах уважавших традиции крестьян.
Речь была восторженно принята собравшимися во внутреннем дворе, а затем и снаружи замка, где ее еще раз зачитал принц Карл36. В устах короля многие вещи звучали особенно весомо. Однако участникам похода остались неизвестны истинные авторы монаршей речи — а ими, как выяснилось полвека спустя, были все те же Хедин и Беннедих, окончательно же убедили короля произнести эту речь его жена вместе с Э. Трюггером. Таким образом, как справедливо отмечали противники «активистов», король оказался лишь орудием правой политики37 — как в вопросе обороны, так и в борьбе против демократизации страны.
На этом день «крестьянского похода» еще далеко не окончился. Непосредственно после королевской речи часть крестьян прошествовала по дворцу, хотя придворные беспокоились за сохранность полов38. В обеденное время во всех ресторанах Стокгольма обсуждали утренние события и играли «гимн крестьянского похода», а к 6 часам вечера все участники похода были приглашены на большой праздник в Скансене, этнографическом музее под открытым небом. В программе торжеств значились, кроме обильной трапезы и танцев под аккомпанемент военного оркестра, также и политические речи, объединенные общим названием «Шведское решение» («Svensk lösen»). Среди выступавших на нескольких площадках были высокие военные чины, а также патриотически настроенные профессора. Праздник закончился фейерверком, сопровождавшимся общим пением шведского национального гимна39.
33 МелинЯ., Юханссон А.В., Хеденборг С. История Швеции. М., 2002. С. 221-222.
34 Gustaf V. Borggärdstalet // http://sv.wikisource.org/wiki/Borgg%C3%A5rdstalet
35 Franzen N.-O. Op. cit. S. 115.
36 Strandberg F. Op. cit. S. 296.
37 Andersson G. Op. cit. S. 19-20.
38 Скотт С. Указ. соч. С. 101.
39 Festen pä Skansen // http://www.stockholmskallan.se/Soksida/Post/?nid=20147
Тем самым еще раз был подчеркнут политический характер меро-приятия40.
Стоявшие за кулисами всех событий того памятного дня правые, разумеется, считали «крестьянский поход» выдающимся событием. В то же время демарш короля вызвал возмущение правящей партии либералов, так как шел вразрез с установившимся правилом согласования подобных акций с правительством. Хотя король и не нарушил формально положений конституции 1809 г., по которой он являлся «верховным сувереном» и «носителем единоличной власти», его поступок противоречил политической традиции, при которой монарх лишь «царствовал, но не правил». Создавшаяся после похода ситуация рассматривалась многими как конституционный кризис.
На следующий день К. Стааф в своем заявлении сначала предложил официально оформить «предложения короля по оборонному вопросу», а после отказа Густава V потребовал признать речь неофициальным актом. На это король по наущению «твердолобого» Э. Трюггера заявил об исконном праве монарха «общаться напрямую с собственным народом»41. В результате конфликта либеральное правительство 10 февраля ушло в отставку. Фактически это означало капитуляцию42.
Стремительное падение Стаафа вызвало взрыв ликования в милитаристских, прогерманских кругах. Журналист А. Молин писал, что теперь пацифистам осталось либо согласиться на довооружение, либо потерять всех своих избирателей43. Х. Ярне вовсе отказывался видеть в данной ситуации «конституционный конфликт»: ведь вопрос обороны страны — дело короля и шведского народа, а всякие отсылки к сложившейся «конституционной практике» не имеют значения по причине ее нелегитимности. По его мнению, в Швеции никогда не было «дуализма» власти, а король являлся сувереном44. Таким образом, поход крестьян, казалось, вернул из небытия своеобразные формы старомодного консерватизма. В этой связи прав был Стааф, написавший в конце 1914 г., что участники «крестьянского похода» не до конца осознавали, какие отжившие политические традиции они невольно вернули к жизни45.
40 О событиях того памятного дня был даже снят 20-минутный документальный фильм, который запечатлел всех важнейших участников демонстрации (Нюберга, Фрюкберга, короля Густава), а также тысячи крестьян на улицах Стокгольма. — Film frän bondetaget 6 februari 1914 // http://www.stockholmskallan.se/Soksida/Post/?-nid=29330
41 Ett saningsord // http://www.stockholmskallan.se/PostFiles/SKB/Samlingarna/ Ett_sanningsord_1914_ocr.pdf
42 Кан А.С. История Швеции. С. 419.
43 Molin A. Det politiska läget // Det nya Sverige. 1914. S. 154-155.
44 Hjärne H. Konungadömet och folket // Frän försvarssriden. Uppsala, 1914. S. 1-4.
45 Staaf K. Det konsitutionella styrelsesättet. Stockholm, 1914. S. 3.
Действительно, своей пропагандой консерваторы достигли ощутимого успеха. Так, молодежь в Стокгольме искренне радовалась, когда король «наконец избавился» от Стаафа, кричала «Да здравствует король!» и «Да здравствует армия!» — словом, поддерживала всех, кто выступал за «Нацию и Империю». Подобные идеи были по-прежнему распространены и в шведской армии46.
Впрочем, у социал-демократов нашелся достойный ответ реакционерам: уже 8 февраля по улицам Стокгольма прошел 50-тысячный «рабочий поход», оперативно организованный усилиями СДРПШ и отдельных представителей либералов с целью «выражения общественного мнения по вопросу обороны»47. Участники этого похода выразили поддержку либеральному правительству: Я. Брантинг вручил главе кабинета соответствующую декларацию на состоявшейся встрече делегатов с К. Стаафом48. Манифестанты поклялись «не подчиняться единоличной королевской власти», творившей произвол по отношению к народу и правительству, поддержанному всенародно избранной второй палатой риксдага49. Примечательно, что в своей речи в риксдаге в день крестьянского похода Брантинг также выразил убеждение, что вся эта авантюра — лишь «происки Гогенцоллерновских шпионов»50.
Стоит подчеркнуть, что шведские социалисты всегда вызывали особое неприятие у консерваторов. СДРПШ представляла интересы рабочих, которые, по известному выражению кайзера Вильгельма II, являлись «людьми без Отечества». По примеру Германии времен Бисмарка правые упорно боролись с этой новой политической силой, подрывавшей, по их мнению, государственные устои51.
Таким образом, СДРПШ и консерваторы заняли непримиримые позиции по отношению друг к другу, и каждая сторона заявляла о поддержке шведского народа. И если правые видели «народное мнение» в крестьянах, внимавшим словам короля, «которых они давно ждали»52, то социалисты видели его в рабочих Стокгольма. Соответственно, «крестьянский поход», с точки зрения СДРПШ, — совсем не то, за что его пытались выдать правые. «Существует ли человек, который поверит, что всеобщее проявление патриотизма способно вызвать возражения или протесты?» — вопрошал Бран-тинг на страницах газеты «Социал-демократен»53. Король лишь
46 Tingsten H. Op. cit. S. 112-113, 120.
47 Inbjudan till Stockholms befolkning // http://www.stockholmskallan.se/Soksida/ Post/?nid=21747
48 Кан А.С. История Швеции. С. 419.
49 Peters J. Branting und die schwedische Sozialdemokratie. Berlin, 1975. S. 83-84.
50 Hedin S. Försvarsstriden. S. 286-287.
51 Torbacke J. Op. cit. S. 39.
52 Hjärne H. Konungadömet och folket // Frän försvarsstriden. S. 7.
53 BrantingH. Pä bondetägets dag // Den politiska krisen. S. 12.
поддержал группу «фанатиков-националистов», влияние которых будет низвергнуто, «когда получит слово шведский народ»54. Другие левые политики предлагали видеть в «крестьянском походе» либо акцию зажиточных крестьян — классовых союзников «высшего класса», либо собрание крестьянской молодежи, «привлеченной духом приключений»55.
Либералы, однако, не решились воспользоваться столь мощным ресурсом поддержки СДРПШ и предпочли уклониться от дальнейшей борьбы. Возможно, они побоялись эскалации конфликта с королем ввиду радикализации антимонархических настроений. «Мысль о республике витала в воздухе», и лидер СДРПШ уже провозгласил социал-демократов «партией республиканцев»56. Карл Стааф предпочел отступить перед угрозой нарушения гражданского мира, хотя и остался принципиальным сторонником парламентской монархии57. Таким образом, «крестьянский поход» объективно обернулся «крупнейшим успехом правых со времен строительства броненосца»58.
В результате этих событий король оказался перед необходимостью формирования нового правительства. Поскольку в накаленной обстановке февраля — марта 1914 г. невозможно было воссоздание однородного правого правительства, при содействии А. Линдмана был организован «технический кабинет» из управленцев и промышленников во главе с беспартийным консерватором Яльмаром Хаммаршёльдом. Он начал свою работу 3 марта 1914 г.59 Это правительство было «более буржуазным», чем кабинет Линдмана начала столетия, и в нем были люди, стоявшие на выраженных прогерманских, «активистских» позициях. Так, политик Д. Брустрём и профессор Вестман ранее были либералами, но во время «битвы за оборону» поддержали строительство броненосца, а О. фон Зюдов был владельцем текстильных фабрик, тесно связанным с немецкой буржуазией. Новое правительство было «боевым кабинетом»60, и бороться оно должно было за монархию и оборону.
Поскольку при либеральном большинстве в риксдаге никакая усиленная оборонная программа была невозможна, первым делом новый кабинет провел выборы во вторую палату риксдага. Предвыборная кампания весны 1914 г. носила ожесточенный характер. Особенно усердствовали правые, добавившие к старому лозунгу
54 BrantingH. Bondetägets kung mot Sveriges folk // Ibid. S. 22.
55 Andersson G. Op. cit. S. 20.
56 BrantingH. Höger-manifestet // Den politiska krisen. S. 27.
57 Staaf K. Op. cit. S. 35.
58 BrantingH. Pä bondetägets dag. S. 16—17.
59 Hedin S. Försvarsstriden. S. 293.
60 BrantingH. Höger-manifestet. S. 28-30.
«Оборона прежде всего!» новый — «Стааф или король». Против бывшего премьер-министра была развязана масштабная и крайне некрасивая кампания: неизвестные лица забрасывали Стаафа оскорбительными письмами и терроризировали телефонными звонками с обвинениями в «предательстве» и «шпионаже в пользу русских». А известный своими ультраправыми взглядами математик Й. Миттаг-Леффлер публично обвинил К. Стаафа в тайных переговорах «с известнейшими лицами за границей». Суд приговорил его за клевету к штрафу в 400 крон, но вышестоящая инстанция отменила приговор. По свидетельствам современников, Стааф в это время резко сдал и постарел буквально на глазах61.
Неудивительно, что прошедшие выборы принесли победу консерваторам и социал-демократам (80 и 74 мандата) и поражение и раскол либералам (70 мандатов и 6 у отколовшихся «свободомыслящих друзей обороны»). Казалось, что впереди новые дебаты по выдвинутой правительством программе быстрого довооружения62, поскольку СДРПШ по-прежнему настаивала на недопущении «усиления обороны и увеличения сроков службы»63. Однако влияние ее антивоенных, а равно антимонархических идей было серьезно подорвано.
После такой перегруппировки власти многим казалось, что оставшиеся голоса пацифистов, уверявших общественность в «миролюбии» соседней России, в приоритете социальных реформ и т.п., будут в скором времени заглушены милитаризмом, прогерма-низмом и реваншизмом. «Вся консервативная Швеция» во главе с королем Густавом и королевой Викторией, которую российский посланник в Стокгольме А.В. Неклюдов считал «главным проводником и оплотом немецкого влияния»64, настаивала на укреплении обороны и военном союзе с Германией.
На волне прогерманских настроений, вызванных политической победой консерваторов, продолжил свою агитацию Свен Хедин. Летом 1914 г. он опубликовал брошюру под названием «Второе предостережение», лейтмотивом которой было скорейшее вооружение Швеции и вступление в войну на стороне Германии65. Этот период отмечен новым всплеском общественного интереса к «славному прошлому» Швеции, проявившимся, в частности, в статье Р. Челлена в журнале «Новая Швеция», где ученый пытался напомнить современникам об идеалах «христианского общества»,
61 Carlsson S. Op. cit. S. 283.
62 Андерссон И. История Швеции. М., 1951. С. 384.
63 Manifest till Sveriges folk // http://www.stockholmskallan.se/PostFiles/SKB/Sam-lingarna/Manifest_i_protest_mot_bondetagets_budskap_1914.pdf
64 Чернышева О.В. Шведы и русские: образ соседа. М., 2004. С. 62.
65 Одельберг А. Указ. соч. С. 231.
воинственного патриотизма времен «славного короля Густава Адольфа»66.
Парадокс ситуации заключался в том, что многие социал-демократы, и прежде всего Я. Брантинг, по-прежнему сохраняли определенные связи с Германией, но то были связи с немецкими социалистами-интернационалистами. Поскольку интернационализм предполагал, по мнению консерваторов, умаление национальных интересов, их пресса заклеймила Брантинга и социал-демократов как «предателей», «купленных русским царем»67. Я. Брантинг, со своей стороны, не без оснований разоблачал «происки немецкой агентуры» и ее преступные замыслы по втягиванию Швеции в войну: от строительства броненосцев — к внепарламентскому правительству и новой оборонной программе. Впрочем, подобную линию проводили и «активисты», видевшие в ней, напротив, развитие «воли шведского народа»68.
Таким образом, «знаковый, поворотный год в человеческой истории»69 — 1914-й — обернулся пиком успехов прогерманистов по раздуванию в Швеции военной истерии. Как никогда ранее «друзья Германии» оказались близки к воплощению своих внешнеполитических замыслов, а равно — к реализации идеала внутреннего устройства: сильной монархии и ответственного перед ней консервативного правительства, откладывавшего реформы на отдаленное будущее. Характерно, что и «активисты» (С. Хедин, Р. Челлен, А. Молин), и унаследовавшие отчасти их взгляды консервативные историки (Э. Эрикссон и др.), и даже их левые оппоненты (Г. Андерссон, Я. Брантинг) воспринимали политическое развитие «оборонного вопроса» — от сбора средств на броненосец и «Слова предостережения» до «крестьянского похода» и падения Стаафа — как единый процесс, завершившийся успехом правой, прогерманской политики70. Но если «активисты» видели за этой последовательностью событий «народную волю» и законное противодействие «предательской» политике либералов, то сами либералы и социалисты объясняли ее возросшей с начала столетия активностью части политической элиты, стремившейся, вопреки желанию народа, втянуть Швецию во «внешнеполитическую авантюру» на стороне Германии71.
66 Kjellen R. Gustaf-Adolfs idealet och var tid // Det nya Sverige. 1914. S. 472-473.
67 Mehr H. Hjalmar Branting — människan, ledare, statsmannen // Bilden av Bran-ting. Stockholm, 1975. S. 412, 426.
68 Hedin S. Försvarsstriden. S. 286-287.
69 Ibid. S. 262.
70 Andersson G. Op. cit. S. 20.
71 Peters J. Op. cit. S. 73-74.
По результатам «битвы за оборону» Швеция потеряла больше, чем приобрела: осложнение международного положения и торможение демократического развития. В случае сохранения в 1914 г. либерального правительства, поддержанного СДРПШ, нейтралитет Швеции во время мировой войны мог бы быть «более полным», а отношения с «Востоком» — лучше72. Однако и в усилиях правых был определенный резон: страна не могла оставаться беззащитной перед лицом большой войны, угрозу которой многие политики не замечали вплоть до лета 1914 г.
Как бы то ни было, разразившаяся в августе 1914 г. Первая мировая война создала качественно новую внутриполитическую обстановку в Швеции. Даже последовательным пацифистам из рядов СДРПШ и «свободомыслящих» стало понятно, что стране не обойтись без серьезного укрепления обороны, осуществление которого снова начало было увязать в парламентских дебатах.
Однако в риксдаге был заключен «гражданский мир», и подавляющим большинством голосов второй палаты при единогласии первой была принята дорогостоящая оборонная программа, включавшая в себя увеличение сроков службы для всех категорий военнообязанных до 365 дней, строительство двух броненосцев типа Б, четырех тральщиков и нескольких подводных лодок, а также создание «народной милиции» в помощь армии по старому проекту социалистов73. «Оборонный вопрос», терзавший Швецию с конца XIX в., был, наконец, решен...
Какую же роль сыграл «крестьянский поход» в общественно-политическом развитии Швеции начала XX в.? Думается, что усилия крестьянства и короля действительно способствовали значительному продвижению «оборонного вопроса», а объективную необходимость оборонных мер доказала начавшаяся война. В этом отношении король Густав, его приближенные и участники похода оказались дальновиднее пацифистов.
Однако более значимые политические цели организаторов и многих сторонников похода, заключавшиеся в консервации политического строя страны и активизации ее внешней политики в сторону масштабного реванша, достигнуты не были. Конечно, недоброжелателям удалось в 1915 г. свести в могилу К. Стаафа, а внепарламентское правительство Хаммаршёльда просуществовало до 1917 г., однако демократизация страны была неминуема, и в 1920-е гг. началась длительная эпоха правления СДРПШ.
Что же касается роли монархии в политическом устройстве Швеции, то время показало достаточную эффективность «консти-
72 Andersson G. Ор. ей. 8. 22-24.
73 Carlsson Б. Ор. ей. 8. 282-283.
туционной формы правления» при сохранении традиционного института монархии — политической конструкции, о которой мечтал «великий идеалист» Стааф74. На протяжении 1920—1930-х гг. шведский король превратился в уважаемую, но не имеющую реальной власти фигуру, живой символ нации. В этом плане «крестьянский поход» 1914 г. был исторически последней попыткой шведского монарха оказать серьезное влияние на политику в стране.
С прогерманизмом же и милитаризмом старой шведской консервативной элиты и военщины практически покончила Первая мировая война, в ходе которой выяснилось, во-первых, что Россия не собирается нападать на Швецию, а «дружба» Германии, напротив, имеет свои границы и выраженный корыстный характер. Во-вторых, и это даже важнее, европейские события 1914—1918 гг. показали шведскому обществу очевидную выгоду нейтралитета, особенно в сфере экономики и торговли, что способствовало затуханию прогерманских идей уже к концу 1916 г.
Следовательно, консервативной элите страны в итоге не удалось «обмануть» народ в лице шведских крестьян, ясно и однозначно выступивших за «оборонный», а не «активный» нейтралитет из лозунгов правых75. В дальнейшем достижение взаимопонимания между элитой и народом в этом, а равно в других важнейших политических вопросах открыло возможность установления широкого общественного консенсуса, смысл которого — в бесконфликтном решении общественно-политических проблем. Может быть, именно в этом суть той модели политического устройства, которую Швеция блестяще продемонстрировала всему миру в XX столетии.
Список литературы
1. Андерссон И. История Швеции. М., 1951.
2. Кан А.С. История Швеции. М., 1971.
3. Кан А.С. Новейшая история Швеции. М., 1964.
4. Мелин Я., Юханссон А.В., Хеденборг С. История Швеции. М., 2002.
5. Одельберг А. Невыдуманные приключения Свена Хедина. М., 2011.
6. Табаровская К.А. Российско-шведские отношения накануне Первой мировой войны. Политический, экономический, военный аспекты. По материалам российских архивов: Автореф. дисс. ... канд. ист. наук. М., 2009.
7. Чернышева О.В. Шведы и русские: образ соседа. М., 2004.
8. Den svenska historien. 9. Industri och folkrôrelser 1866—1920. Stockholm, 1968.
74 Staaf K. Op. cit. S. 35-36.
75 См., например: Sveriges utrikespolitik i varldskrigets belysning. Stockholm, 1915.
9. Esaiasson P. Svenska valkampanjer 1866-1988. Stockholm, 1990.
10. Franzen N.-O. Undan stormen. Sverige under första världskriget. Stockholm, 1986.
11. Gustafsson A. Mellan „höger och vänster". Branting och Palmstjerna // Bilder av Branting. Stockholm, 1975.
12. Mehr H. Hjalmar Branting — människan, ledare, statsmannen // Bilden av Branting. Stockholm, 1975.
13. Peters J. Branting und die schwedische Sozialdemokratie. Berlin, 1975.
14. Torbacke J. «Försvaret främst». Tre studier till belysning av borggärdskri-sens problematik. Stockholm, 1983.
Поступила в редакцию 29 января 2014 г.
