CC BY
77
© 2005 Л.В. Бурыкина УДК 94 (470.6)
ББК 63.3 (235.7) 521.1 - 3 Ф 91
Крестьянская миграция на Северо-Западный Кавказ в 20-е - 50-е гг. XIX в.
Аннотация:
В статье анализируется процесс миграции крестьян из центральных и южных районов Российской империи на Северо-Западный Кавказ в 20-е - 50-е гг. XIX в. Автор подчеркивает, что переселение крестьян не только закладывало фундамент для будущего экономического благополучия региона, но и способствовало ослаблению аграрного кризиса в других частях страны.
Ключевые слова:
Северо-Западный Кавказ, миграция, адыги, «государственные крестьяне», крепостные крестьяне, гражданская колонизация, иногородние.
Для крестьян центральных и южных районов России Северо-Западный Кавказ был большой приманкой. Малоземелье, неурожай хлеба, растущий гнет со стороны государства и помещиков, гонения официальной церкви побуждали крестьян искать на окраинах страны облегчения своего положения. В народных толках, сопутствующих массовым переселениям, которые походили на бегство и сплошь и рядом были несанкционированными, содержались рассказы о государственных льготах для переселенцев: крестьяне чувствовали, что делали сто-то необходимое для государства. Верно заметил С.Н. Южаков: «нигде русское движение не было
исключительно военным, но всегда всюду вместе с тем и земледельческим»1.
По свидетельству Л.М. Мельникова, «чуть ли не одновременно с возникновением на берегах Кубани бывшего Черноморского войска, ставшего потом главной составной частью Кубанского войска, иногородние проникли в этот почти пустынный край в качестве ремесленников, торговцев, наконец, простых чернорабочих в области земледелия, скотоводства и рыболовства»2.
Иногородними называли тех, кто, не будучи приписан к казачьему сословию, жил на войсковой территории либо постоянно, либо временно, в качестве сезонных работников. Однако прилив в этот край пришлого населения до окончания Кавказской войны был незначительным. Во-первых, адыги не хотели примириться с мыслью о том, что их независимости может прийти конец и воспрепятствовали формированию российских поселений на их землях. Во-вторых, существовавшее в России крепостное право являлось серьезным препятствием свободному притоку в регион иногороднего населения. Тем не менее находились смельчаки, решавшиеся противозаконным путем свергнуть с себя крепостную зависимость.
Переселение является важнейшим орудием колонизации3. Можно утверждать, что в большинстве случаев переселений имеется сложное переплетение всевозможных мотивов, поводов, причин ближайших и более отдаленных, из которых далеко не все осознаются самими переселенцами4. Прибавление населения всегда
ведет к усилению развития труда и производительных сил в осваиваемом регионе. Г осударственные крестьяне внесли свою лепту в процесс заселения и освоения территории Северо-Западного Кавказа. Они занимали промежуточное положение между крепостным и свободным населением. Считаясь лично свободными, государственные крестьяне фактически полностью оставались зависимыми от государства: за пользование землей они платили
феодальную ренту5. Термин «государственные крестьяне» впервые появился в 1724 г. Он объединял различные сословные группы: черносошных крестьян,
экономических, удельных, однодворцев, отставных солдат и т.д. Даже к 1858 г. к категории государственных крестьян относились 23 подгруппы, одной из которых были собственно государственные крестьяне, поглотившие 39 ранее существовавших других подгрупп6. Именно государственное крестьянство отличалось наибольшей сословной подвижностью. Оно пополняло численность черноморского и кавказского линейного казачества и сыграло решающую роль в формировании городских сословий края.
Следует подчеркнуть, что межсословное движение переселенцев и населения Черномории превосходило по масштабам уровень сословной мобильности населения России в целом. Это явилось результатом политики царизма, направленной на расширение военно-казачьей колонизации Северо-Западного Кавказа за счет зачисления в казаки государственных крестьян. Так, в 1823 г. по решению правительства в Кавказское линейное казачье войско было зачислено 2244 души мужского пола
7
государственных крестьян , что увеличило численность войска до 28325 человек. С массовым переселение украинцев в Черноморию только в 1849 г. в казаки было приписано 1274 души мужского пола и 1079 душ женского пола государственных крестьян Полтавской губернии8.
В процессе широкого межсословного движения кроме государственных крестьян участвовали крепостные крестьяне и отставные солдаты. В Черномории процент крепостных был минимальный. Если в 1810 г. крепостных в крае было 0,1 % от всего мужского населения9, то через 40 лет число крепостных составило 0,6 %10 Владельцами
крепостных здесь выступала казачья верхушка, получившая вместе с армейскими чинами права потомственных дворян. Несмотря на то, что юридически казачье офицерство не владело землей на правах собственности, а следовательно, и не имело права иметь крепостных, численность крепостных в Черномории возрастала.
Увеличение казачьего населения региона потребовало от российского правительства решения вопроса об обеспечении его жителей продовольствием, который можно было разрешить только с помощью развития земледелия в заселяемых казаками районах. Достижение этой цели правительство видело в планомерной гражданской колонизации края. Оно стало щедро раздавать казенные земли Черномории помещикам, при условии, что те заселят их своими крепостными крестьянами. Так называемая «дворянская колонизация» достигла в регионе определенных результатов, так как имелись значительные массивы неиспользуемых плодородных земель. Кроме того, около 40 русских и украинских поселений в крае были основаны по приказу правительства «казенными» поселянами, прибывающими из внутренних губерний России, и отставными солдатами11.
Так, селение Новорожественское было основано в 1797 г. «на пустопорожней казенной земле из переселенцев - государственных крестьян Курской, Харьковской, Воронежской, Екатеринославской губерний»12. Станица Николаевская, расположенная на правом берегу Кубани, построена в 1822 г. и заселена жителями селения Николаевского, которое находилось в тридцати верстах от нее. При основании станицы Николаевской в ней было водворено 150 семейств донских казаков13. Станица Расшеватская, расположенная в 175 верстах от г. Екатеринодара по обоим берегам реки Расшеватки, в 1801 г. была заселена крестьянами-выходцами из Орловской губернии Елецкого уезда, Воронежской губернии сел Хохла и Турова и Курской губернии14. Главным занятием жителей являлось земледелие и скотоводство. Кроме того, каждая женщина занималась ткацким производством для своей семьи15. Указом Николая I от 28 декабря 1832 г. крестьяне станицы Расшеватской с первого января 1833 г. были обращены в казаков для усиления военных сил Кавказского линейного войска.
Были случаи и перехода на российскую сторону и адыгских крестьян, искавших свободы от власти своих владельцев, занимавших враждебную по отношению к русским позицию16. В целях удержания переселенцев на контролируемых российскими властями территорий, предпринимались шаги по ограничению их контактов с «немирными» соплеменниками. Например, жителям Гривенского аула и селения Ады в Черномории запрещалось выдавать дочерей замуж в Закубанье17. Горцев старались отселить подальше от их непокорных земляков, опасаясь их участия в набегах18. Впрочем, такие
19
запретительные меры касались и русского населения . Известно немало примеров побегов солдат, казаков и крестьян к горцам в силу самых разных обстоятельств, и решить эту проблему правительству так и не удалось20.
Недостаток в рабочих руках и обширное скотоводческое хозяйство привлекали ежегодно в Черноморию массу свободного рабочего люда на заработки. Многие из прибывших в край сельскохозяйственных рабочих по окончании полевых
работ оставались здесь на зиму, а затем и на постоянное жительство21. К началу 30-х годов выяснилось, что в юртах некоторых станиц Черномории иногородние не только живут оседло, имеют дома и хозяйственные постройки, но и пользуются всеми предоставленными казакам выгодами: хлебопашеством, сенокошением, рыбной ловлею и прочим, без несения каких бы то ни было повинностей в пользу войска. Такими лицами первоначально были родственники зачисленных в казаки лиц или женившиеся на казачьих вдовах и девицах. Войсковое правительство стало энергично бороться против этого «зла», защищая права и привилегии казачества. Было предписано всем
иногородним распродать свою недвижимость в
22
шестимесячный срок .
Положение иногородних было тяжелым, так как они оставались фактически бесправными в экономической и политической областях. Так из поручения генерал-лейтенанта Заводовского от 19 мая 1849 г. известно, что в Черномории «с посторонних людей, пользующихся сенокошением на казачьих землях», берут плату два рубля серебром за стог сена23. Иногородним запрещалось пользоваться всякими угодьями и обзаводиться постройками на войсковой земле24. За пастьбу скота на пастбищах в пределах войска с них взималась пошлинная сумма25. Иногородним воспрещалось заниматься распашкой земли26, пользоваться войсковыми выгонами27.
Войсковое правительство регулярно проводило розыск лиц, не принадлежавших к казачьему сословию и высылало на прежнее место жительства помещичьих крестьян. Так, в 1860 г. было предписано разыскать и «немедленно выслать установленным порядком» крестьянина Бородина и его сына Илью28. В сентябре 1860 г. в станицах шестой бригады проживало 163 человека из «посторонних лиц». Это были государственные крестьяне, мещане, купцы, отставные солдаты, два помещичьих крестьянина29. В феврале 1861 г. в станицах четвертой бригады Кубанского казачьего войска проживало 30 человек «посторонних лиц»: государственные крестьяне и отставные солдаты30.
Отставным нижним чинам регулярных войск, служившим на Кавказе, как и другим невойсковым жителям, было воспрещено водворяться на войсковой земле и без разрешения обзаводиться какой-либо недвижимостью и заниматься скотоводством. Они могли зачисляться в казачье сословие с разрешения войскового начальства, обязуясь приписываться в казаки навсегда и с потомством31.
Но несмотря на особые правила об отставных нижних чинах регулярных войск, к 1843 г. оказалось, что многие из последних, оставшихся в Черномории после отставки и женившихся на казачьих вдовах и девицах, обзавелись уже оседлостью и хозяйством.
Некоторые же из отставных солдат, привыкнув к месту за время долголетней солдатской службы, оставались жить в той же местности. Для них начальством отводилось особое место на принадлежавшей к крепости земле. Постепенно при каждой крепости по Кавказской линии образовывались из отставных нижних чинов форштадты, к которым присоединялись другие лица невойскового сословия. Жители форштадтов подчинялись войсковому крепостному начальству и не отбывали никаких повинностей. Источником их существования являлись доставка дров и различных продуктов для
крепостей. Кроме того, они занимались хозяйством на отведенной им в пользование бесплатно земле при крепостях.
Однако с упразднением крепостей жителям форштадтов было предложено либо зачислиться в казачье сословие и переселиться на передовые линии, либо расселиться по малолюдным станицам. В Усть-Лабинской, Кавказской, Прочно-Окопской, Темнолесской крепостях и Усть-Джегутинском, Хумаринском редутах и редуте святого Николая проживало 3101 лицо воинского звания и 503 лица гражданского ведомства32.
В 1859 г., когда возникла острая потребность, иногородних, проживавших в войске Черноморском и «временно призванных на службу для укрепления границы, а равно и для участия в экспедициях против горцев», распоряжением войскового начальства стали содержать наравне со служащими природными казаками33. Безусловно, подобное «равенство» стало возможным только в период необходимости.
Одной из главных причин, побуждавших российскую администрацию усиливать темпы колонизации, была нарастающая военная напряженность в регионе, которая подталкивала к переводу на Северо-Западный Кавказ все новых переселенцев, размещавшихся в стратегически важных точках Кавказской линии, Черномории и Закубанья. Но все это, в свою очередь, приводило к стеснению автохтонного населения и раскручивало новый виток эскалации Кавказской войны34.
Продолжавшееся переселение на Северо-Западный Кавказ крестьян из центральных губерний Российской империи не только закладывало фундамент для будущего экономического благополучия региона, но и способствовало ослаблению аграрного кризиса в других частях страны.
Примечания:
1 Южаков С.Н. Англо-русская распря. - СПб., 1885. - С. 57.
2 Мельников Л.М Иногородние в Кубанской области. Исторический очерк. // Кубанский сборник. - Екатеринодар, 1900. - Т. 6. - С. 73.
3 Гинс Г. Переселение и колонизация. - СПб., 1913. - Вып. 1. - С.4.
4 Матвеев О.В., Ракачев В.Н., Ракачев Д.Н. Этнические миграции
на Кубани: история и современность. - Краснодар, 2003. - С. 19.
5 Дружинин Н.М. Государственные крестьяне и реформы П. Д. Киселева. - М., - Л., 1946. - Т. 1. - С. 25.
6 Водарский Я.Е. Население России за 400 лет (XVI - начало XX
века). - М., 1973. - С. 62.
7 Полное собрание законов Российской империи (ПСЗРИ): Собр.
1-е. - Т. 38. - Ст. 29682.
8 Государственный архив Краснодарского края (ГАКК). Ф. 249.
Оп. 1. Д. 1897. Л. 175.
9 ГАКК. Ф. 249. Оп. 1. Д. 1891. Л. 25.
10 Там же. Л. 26.
11 Заседателева Л.Б. Восточные славяне на Северном Кавказе в середине XVI - начале XX века (динамика этнокультурных процессов): Дис. докт. ист. наук в форме научного доклада. -М., 1996. - С. 15.
12 Черный К.Н. Ейский уезд (Статистическое описание). // Кубанский сборник. - Екатеринодар, 1883. - Т. 1 - С. 344.
13 Арканников Ф.Ф. Николаевская станица (Статистикоэтнографическое описание). // Кубанский сборник. -
Екатеринодар, 1883. - Т. 1. - С. 556-558.
14 Живило К. Станица Расшеватская, Кубанской области, Кавказского уезда. // Сборник материалов для описания местностей и племен Кавказа. - Тифлис, 1888. - Вып. 6. - Отд. 1. - С. 47.
15 Промысловые занятия в некоторых населенных пунктах Терской и Кубанской областей. // Сборник материалов для описания местностей и племен Кавказа. - Тифлис, 1889. - Вып.
16 8. - С.297.
16 Керашев А.Т. Беглые адыги в России в XVIII - 60-х гг. XIX в. // Культура и быт адыгов (этнографические исследования). -Майкоп, 1991. - Вып.'УШ. - С 227-245.
17 ГАКК. Ф. 229. Оп. 1. Д. 1325. Л. 2-4.
18 Российский государственный военно-исторический архив (РГВИА). Ф. 13454. Оп. 2. Д. 35. Л. 3.
19 Ламонов А.Д. Исторический очерк о заселении станицы Кавказской Кубанского казачьего войска и жизни её с 1794 по 1914 г. // Кубанский сборник. - Екатеринодар, 1914. - Т. 19. -С. 473.
20 Косвен МО. Этнография и история Кавказа. Исследования и материалы. - М., 1961. - С. 254-258.
21 Городецкий Б.М. Крестьянское землевладение и землеустроительные работы в Таманском отделе Кубанской области. Статистико-экономический очерк. // Кубанский сборник. - Екатеринодар, 1912. - Т. 17. - С. 293.
22 Шамрай В.С. Историческая справка об иногородних в Кубанской области по документам, извлеченным из дел Кубанского войскового Архива. // Кубанский сборник. -Екатеринодар, 1901. - Т. 7. - С. 79.
23 ГАКК. Ф. 249. Оп. 1. Д. 1877. Лл. 19, 19 об.
24 ГАКК. Ф. 254. Оп. 1. Д. 1848. Л. 243, 243 об.; Ф. 252. Оп. 1.
Д. 149. Лл. 179, 179 об.
25 ГАКК. Ф. 252. Оп. 1. Д. 1047. Лл. 85, 85 об.
26 ГАКК. Ф. 350. Оп. 1. Д. 238. Лл. 1, 1 об.
27 Там же. Д. 126. Л. 1, 1 об.
28 ГАКК. Ф 252. Оп. 2. Д. 148. Лл. 1, 1 об.
29 Там же. Лл. 54, 54 об., 55, 55 об., 68, 68 об.
30 Там же. Лл. 71, 71 об., 101, 101 об.
31 ГАКК. Ф. 260. Оп. 1. Д. 872. Л. 1.; Ф. 259. Оп. 1. Д. 11. Лл. 1, 1 об.
32 Шамрай В.С. - Указ. соч. - С. 84.
33 ГАКК. Ф. 261. Оп. 1. Д. 1917. Л. 2, 2 об.
34 Клычников Ю.Ю. Российская политика на Северном Кавказе (1827 - 1840 гг.). - Пятигорск, 2002. - С. 222.
