CC BY
117
РЕЦЕНЗИИ
«Красные» полководцы 1930-х: состав, взаимоотношения, судьбы
А.А. Падерин
С.Е. Лазарев. Социокультурный состав советской военной элиты 1931-1938 гг. и ее оценка в прессе русского зарубежья. Воронеж: Воронежский ЦНТИ Минэнерго России, 2012.312 с.)
Рецензируемая монография - результат исследования ее автором одной из острейших проблем социальной и социокультурной истории советского общества периода 1930-х гг. Такой подход отражает ведущую тенденцию распределения исследовательских усилий: нынешние историки не стремятся как можно шире охватить проблемное поле, общая картина которого в той или иной степени отчетливо прописана. Они сосредоточиваются на углубленном изучении лишь отдельных сегментов, но это позволяет им вносить определенные коррективы и обогащать существующую общую картину советской жизни.
Безусловно, вышесказанному в значительной мере способствуют изменившаяся общественно-политическая обстановка в России и связанный с этим расширившийся доступ к архивным документам и материалам. Вместе с тем в историографии отечественной исторической науки еще немало проблем, требующих дальнейшего более глубокого и объективного исследования. Обосновывая свой выбор, автор, по нашему мнению, вполне справедливо подчеркивает: «Нынешняя реформа Российской армии неизбежно влечет изменение ее высшего командного состава. Вновь возникают вопросы о том, какой должна быть военная элита, какими качествами и профессиональными навыка-
ми она обязана обладать, какое положение должна занимать в обществе» (с.5).
Изучив конъюнктуру в области военноисторических исследований, С.Е. Лазарев, по нашему мнению, вполне справедливо заключил, что «проблема формирования и эволюции советской военной элиты относится к числу наименее исследованных» (с. 6). Еще и поэтому его научная работа может быть оценена как весьма актуальная, вносящая существенный вклад в исследование социокультурного состава советской военной элиты 1931-1938 гг., необоснованного, противозаконного уничтожения по указанию И.В. Сталина большого числа ее лучших представителей.
Автор четко формулирует цель своей работы: «проанализировать социокультурный состав советской военной элиты 1931 - 1938 гг., гибель значительной ее части в период репрессий и отражение этих трагических событий в прессе русского зарубежья» (с. 26). Исходя из намеченной цели, он предусматривает решение следующих весьма непростых исследовательских задач:
- выявить социально-демографические характеристики советской военной элиты указанного периода;
- изучить проблемы взаимоотношений между представителями армейской верхушки, выделить основные группировки и наиболее яркие фигуры;
Падерин Александр Александрович - к.и.н., член-корреспондент РАЕН, полковник в отставке. Email: [email protected]
- проанализировать взаимоотношения между военной и политической элитой;
- изучить вопрос о присвоении персональных воинских званий;
- раскрыть факторы, повлиявшие на решение И.В. Сталина о массовых репрессиях против военных;
- исследовать процесс выдвижения новых командных и начальствующих кадров во 2-й половине 1930-х гг.;
- изучить вопрос о влиянии репрессий на боеготовность Красной армии;
- проанализировать воздействие периодических эмигрантских изданий на общественное мнение в СССР и за рубежом;
- исследовать реакцию русского зарубежья на репрессии в Красной армии (с. 26 - 27).
Как известно, важным основополагающим признаком серьезной научной работы является ее богатая библиография. Во введении к монографии представлен, на наш взгляд, весьма обстоятельный анализ отечественной, а также частично зарубежной научной литературы, имеющейся на нынешнем этапе развития историографии исследуемой проблемы, в том числе источниковой базы (стр. 6 - 39).
При решении исследовательских задач автор опирался на многочисленные и разнообразные источники. В первую очередь это архивные документы. Им использованы материалы 11 фондов из 4 архивов: 8 фондов Российского государственного военного архива (РГВА), по одному фонду Российского государственного военно-исторического архива (РГВИА), Российского государственного архива социально-политической истории (РГАСПИ) и Государственного архива Орловской области (ГАОО). Из хранящихся в РГАСПИ им использованы, в частности, материалы личного фонда И.В. Сталина.
Хорошим подспорьем для исследователя являлись уже опубликованные архивные материалы. По признанию автора, в решении соответствующих исследовательских задач ему очень помогла публикация ранее засекреченных стенограмм заседаний Военного совета при наркоме обороны СССР (1934 - 1940 гг.). Они содержат ценную информацию об отношениях военной элиты с политическим руководством, затрагивают важнейшие вопросы строительства Вооруженных сил. На заседаниях Совета обсуждались сложные кадровые проблемы, порожденные репрессиями против военных, а также личные и профессиональные конфликты между военачальниками. Эти трения отражены и в рассекреченных документах Центрального архива ФСБ РФ о «деле военных», которые были опубликованы Ю.З. Кантор в «Истории государства и права» в 2006 г.
Этот далеко не полный перечень использованных С.Е. Лазаревым источников дает нам основание согласиться с его следующим выводом: «Введение в научный оборот столь обширного круга источников позволяет решить поставленные задачи. Современное состояние источ-
никовой базы дает возможность с достаточной полнотой осветить вопрос о советской военной элите 1931-1938 гг.» (с. 39). Важным фактором, способствовавшим успешному достижению намеченной исследователем цели, безусловно, является опора на большой массив научной литературы. Об этом свидетельствует впечатляющий библиографический список, представленный в конце монографии (с. 245- 272).
Список изученных исследователем научной литературы и источников, как показывает содержание его научной работы, достаточно репрезентативен. Весьма убедительным свидетельством существенного личного вклада автора монографии в историографию разрабатываемой им темы является солидный перечень его статей в периодических изданиях и различных научных сборниках, текстов докладов в публикуемых материалах научных конференций и т.д. (всего 30 публикаций). Опора на весь освоенный библиографический «багаж» позволила С.Е. Лазареву, по сути, достаточно полно разработать избранную проблему, хотя и с различной степенью глубины, в основном решить все исследовательские задачи.
Прежде всего позволила раскрыть в первой главе выявленные в процессе исследования социально-демографические характеристики советской военной элиты 1931-1938 гг. В центре внимания автора находятся персональный состав элиты, ее лидеры, внутрикорпоративные межличностные связи и отношения, степень их влияния на решение профессиональных и политических вопросов. Это, на наш взгляд, наиболее успешная часть рецензируемой научной работы. В главе на основе глубокого комплексного исследования охарактеризован социокультурный состав советской военной элиты 1930-х гг. Дана развернутая характеристика высших руководителей Вооруженных сил СССР: наркома по военным и морским делам (с июня 1934 г. - наркома обороны), председателя РВС СССР К.Е. Ворошилова, трех его заместителей - Я.Б. Гамарника, М.Н. Тухачевского, С.С. Каменева.
Одновременно с переименованием Наркомата по военным и морским делам в Наркомат обороны был упразднен РВС СССР. Вместо него в ноябре 1934 г. был образован Военный совет при наркоме обороны СССР - коллективный орган руководства Вооруженными силами с совещательными функциями. В монографии показана эволюция количественного и персонального состава Военного совета вплоть до 1937 г. По состоянию на этот год автор осуществил весьма важный статистический анализ сообщества членов Совета - по возрасту, социальному происхождению, национальной принадлежности, партийному стажу, службе в старой русской армии, военному образованию, имеющимся наградам.
Наряду с отмеченной выше кропотливой исследовательской работой автор скрупулезно изучил взаимоотношения между представителями армейской верхушки, выделил основные группировки и наиболее яркие фигуры. Посвя-
щенный полученным результатам раздел монографии читается с интересом, привлекает своей аргументированностью, новизной оценок. «Взаимоотношения в среде высшего комначсостава Красной армии отличались большой сложностью», - подчеркивает автор (с. 71). Он выделяет три влиятельные группы, объединявшие старых приятелей, боевых соратников, единомышленников в вопросах военного строительства:
- первая из них — группа К.Е. Ворошилова, находившаяся под покровительством И.В. Сталина. К ворошиловской группе, помимо соратников по Первой Конной армии, примыкали сослуживцы по Юго-Западному фронту в период советско-польской войны 1920 г. Членов этой группы объединяла неприязнь к М.Н. Тухачевскому, И.П. Уборевичу. В то же время она была неоднородна по своему составу и дробилась на части. Существовала, например, «команда» Буденного, Дыбенко и Егорова;
- автор условно выделяет вторую влиятельную группу М.Н. Тухачевского - И.П. Уборевича. В нее входили командиры - единомышленники в вопросах военного строительства в 1930-х гг.: Н.А. Ефимов, А.И. Корк, А.Я. Лапин, С.А. Ме-женинов, Н.М. Роговский, Б.М. Фельдман, И.А. Халепский, Р.П. Эйдеман. Этих военачальников объединяли образованность, безоговорочная поддержка радикальной технической модернизации РККА, новых родов войск, плодотворная работа над теорией глубокой наступательной операции. При этом между военачальниками часто возникали трения в деловых вопросах: Уборевич имел репутацию германофила, в то время как Тухачевский постоянно указывал на Гитлера как на самого вероятного и непримиримого противника;
- третью группу возглавляли Я.Б. Гамарник и И.Э. Якир - соратники по Южной группе войск в 1919 г. К ним примыкали И.И. Гарькавый, И.Н. Дубовой, В.Н. Левичев, С.А. Туровский, С.П. Урицкий. Некоторые историки называют эту группу «украинской». Их объединяли совместная служба, единство взглядов на процессы и явления общественной жизни, развитие военного дела. Гамарника некоторое время связывали хорошие отношения с Ворошиловым и Блюхером. Однако в 1935 - 1936 гг. они заметно испортились. Начальник Политуправления РККА и командующий Киевским военным округом неоднократно поддерживали Тухачевского в деловых вопросах. Известно, что, когда в 1929 - 1930 гг. двое арестованных военных на очной ставке показали на связь Тухачевского с «враждебными элементами», Гамарник, Дубовой и Якир вступились за Михаила Николаевича.
Вопреки сложившемуся мнению, Гамарник и Якир играли вполне самостоятельную роль. Они обладали большим авторитетом в военной элите, претендовали в ней на лидерские позиции, и с Тухачевским и Уборевичем у них существовала очевидная конкуренция. Недаром на процессе 11 июня 1937 г. Тухачевский говорил о Яне Борисовиче, что среди военных «авторитет его был
выше, чем у меня» (с. 74). Указанные группировки конфликтовали между собой. Прирожденные командиры, воспитатели войск Тухачевский, Уборевич, Якир внедряли в боевую подготовку новейшие достижения военной науки и практики, терпеть не могли самодовольных неучей, не желавших повышать свой профессиональный уровень, единственным достоинством которых было рабоче-крестьянское происхождение. Таких командиров Тухачевский, Уборевич, Якир называли «безкультурными». В свою очередь бывшие фельдфебели и унтер-офицеры, не получившие достаточного образования, смотрели на военспецов с завистью и с подозрением. Например, Белов, Дыбенко, Кулик неоднократно жаловались, что Тухачевский, Уборевич, Якир принижали командиров пролетарского происхождения, презрительно называли их безграмотными, отсталыми «ворошиловскими холуями».
«Взаимоотношения между представителями военной элиты находились в плену политической конъюнктуры. Это отчетливо видно на примере Тухачевского, у которого еще с периода Гражданской войны имелись конфликты и противоречия со Сталиным и его окружением. Возможно, если бы Сталин как член РВС Юго-Западного фронта не воспротивился передаче Конной армии Буденного в распоряжение Тухачевского во время советско-польской войны, события могли пойти по другому сценарию. Не только Михаил Николаевич, но и другие участники кампании считали, что своим губительным планом главного удара на львовском направлении Сталин помешал Красной армии победить в этой войне. Сам же вождь был убежден, что поражение под Варшавой было результатом «большой оплошности» Тухачевского» (с. 75 - 76).
Тухачевский и некоторые другие представители высшего командования Красной армии занимали в 1930-х гг. активную антифашистскую позицию, что препятствовало попыткам Сталина сблизиться с гитлеровской Германией. Михаил Николаевич еще в 1923 г. отметил, что Красная армия «должна быть готова к нападению мирового фашизма и должна быть готова в свою очередь нанести ему смертельный удар». При этом он полагал, что «руководство рейхсвера не стоит на высоте с точки зрения использования новейших технических средств... Над всеми этими генералами довлеет опыт империалистической войны и слава былой организации и тактики германской армии» (с. 77).
«Сталин недолюбливал независимого военачальника и искусственно создавал вокруг него атмосферу подозрительности и недоверия. Поэтому положение Тухачевского в Красной армии никогда не было прочным. Нельзя при этом сказать, что Сталин не уважал Тухачевского как полководца и теоретика, не отдавал должного его способностям и заслугам. Однако страх перед военным заговором победил здравый смысл. К командованию войсками Тухачевского в 1930-х гг. не допускали» (с.76 - 77).
Тухачевский неоднократно затрагивал вопрос о роли конницы в будущей войне и делал вывод, что значение ее будет уменьшаться, а роль авиации, бронетанковых войск и артиллерии возрастать. Однако Ворошилов и Буденный по-прежнему считали, что решающую роль будет играть конница. Отношения между Тухачевским и Ворошиловым не складывались. «Я Тухачевского, вы это отлично знаете, не особенно жаловал, не особенно любил, - признавался Климент Ефремович. - У меня с ним были натянутые отношения. Я Тухачевского невысоко ценил как работника, я знал, что Тухачевский больше болтает, треплет» (с. 78).
При обсуждении проблем обороны и военного строительства Климент Ефремович возражал против радикальных требований и «фантазий» Тухачевского. В своих практических рассуждениях нарком исходил не из модели будущего, а из потребностей настоящего. Нарком обороны проявил непонимание основ глубокого боя, считал, что, несмотря на новое оружие в армии, тактика должна остаться старой. Сталин знал о конфликте между военачальниками и рассматривал Ворошилова в качестве противовеса Тухачевскому. Сталин поощрял критику Тухачевского в адрес Ворошилова, стравливая их между собой. При формировании военной верхушки вождь явно стремился, чтобы в ней не было единства, заключает автор монографии.
22 сентября 1935 г. ЦИК и СНК СССР приняли постановление «О введении персональных военных званий начальствующего состава Рабоче-Крестьянской Красной армии» и об утверждении «Положения о прохождении службы командным и начальствующим составом Рабоче-Крестьянской Красной армии». «Введение персональных званий и регламентация порядка прохождения службы... способствовали дальнейшему росту профессиональной подготовки военных кадров и повышению их авторитета, а в целом - укреплению боевой мощи Красной армии» (с. 80). Автор научной работы пришел к следующему выводу: «Во время присвоения званий Сталин предполагал посеять рознь в советской военной элите, лишить ее единства. Ведь карьера военачальников развивалась примерно в одинаковых условиях, многие были ровесниками, имели серьезные заслуги в Гражданской войне, а звания получили разные» (с. 80). Всего звания высшего комсостава были присвоены 622 комкорам, 201 комдиву, 474 комбригам, 1713 полковникам. Именно эти люди должны были в будущей войне командовать армиями, корпусами, дивизиями, бригадами и полками (с. 83).
«Во время присвоения персональных воинских званий в Красной армии оказалось много командиров, считавших себя недооцененными. Свое негодование они обращали как в адрес наркома обороны, контролировавшего эту реформу, так и в адрес своих соратников, получивших более высокое признание своих заслуг. В советской военной элите развивались зависть, глубокие обиды и противоречия, мешавшие объединению перед
лицом общей опасности - грядущих репрессий» (с. 86).
Весьма информативным и аналитическим является также раздел монографии, посвященный так называемым земляческим группировкам, объединявшим ветеранов легендарных соединений по признаку совместной службы. Среди них автор условно выделяет следующие: «дальневосточники», «конармейцы», «котовцы», «примаков-цы», «самарцы», «чапаевцы», «щорсовцы и т.д.» (с. 86). Между ними развернулось соперничество за власть и привилегии в армии, возникали разногласия по поводу боевых заслуг тех или иных соединений. Симпатии руководства страны находились на стороне «конармейцев» - соратников И.В. Сталина по Гражданской войне. Это, в частности, отразилось во время присвоения персональных воинских званий в 1935 г., когда многие выходцы из Первой Конной армии получили звания выше, чем их конкуренты. В отношении других группировок военное руководство проводило политику «рассеивания»: лидеры различных соединений направлялись на второстепенные посты или в дальние округа, их заслуги всячески принижались. В разделе даются весьма обстоятельные и нелицеприятные характеристики лидерам земляческих группировок. Их патриотизм по отношению к своим соединениям доходил до антагонизма с соперниками, стремления присвоить себе их заслуги.
Специальный раздел посвящен еще двум лидерам советской военной элиты - командармам И.П.Уборевичу и И.Э. Якиру, возглавлявшим в 1930-х гг. соответственно Белорусский и Киевский военные округа. Оба полководца пользовались большим авторитетом в Красной армии. Им неслучайно было поручено дело особой государственной важности: в их приграничных округах проводились эксперименты по формированию новых механизированных соединений, проходила войсковые испытания новая боевая техника, на специальных учениях проверялись новейшие формы и способы ведения боевых действий. В монографии всесторонне показан большой вклад этих талантливых военачальников в строительство Вооруженных сил, их модернизацию, в обучение и воспитание командных кадров.
На наш взгляд, вполне логично, что главу о советской военной элите автор монографии завершает анализом состояния боевой подготовки РККА на период 1935 - 1937 гг. Ведь, как он справедливо подчеркивает, «одним из главных критериев компетентности военной элиты является ее способность действовать в боевой обстановке» (с. 121). А в мирное время наиболее объективной проверкой уровня выучки войск и подготовленности командования руководить ими были и остаются поныне учения в обстановке, максимально приближенной к боевой.
В 1935 - 1936 гг. были проведены крупные маневры войск Киевского и Белорусского военных округов. Маневры в основном подтвердили высокий уровень развития советского военного искусства, показали хорошую выучку личного
состава. Командиры и штабы умело управляли боем, обеспечивали взаимодействие всех родов войск в быстро меняющейся обстановке. Войска продемонстрировали умение смело десантироваться, быстро вступать в бой и решительно вести боевые действия. Маневры подтвердили верность основных положений теорий глубокой операции и глубокого боя. Их опыт использован при доработке проекта Временного Полевого устава РККА, введенного в действие приказом наркома обороны СССР от 30 декабря 1936 года.
Согласно официальным документам, обстановка в армии характеризовалась высоким уровнем боевой подготовки, готовностью военных кадров к выполнению задач по защите Родины, их преданностью воинскому долгу и Советскому правительству. Особых похвал удостоились командующие Белорусского и Киевского военных округов Уборевич и Якир. По признанию М.Н. Тухачевского и других военачальников, эти округа «за предыдущие годы настолько ушли вперед, что не так-то просто их догнать» (с. 122).
В приказе наркома обороны СССР № 00105 от 3 ноября 1936 г. о результатах боевой подготовки за 1936 г. было отмечено: «Успех маневров, достижение ими поставленных учебных целей, отсутствие потерь и аварий с личным составом и техникой при больших ее количествах свидетельствует о возросшей способности войск вести современный бой и способности командиров управлять этим современным боем...». В приказах Наркомата обороны столь высокая оценка оперативно-тактического мастерства командных кадров была дана впервые: ее не было как в предыдущие годы, так и в последующие (с. 123).
В то же время в выступлениях на Военном совете в октябре 1936 г. звучала не только похвала, но и критика, подчас весьма жесткая. Овладение новой техникой, поступавшей в больших количествах на вооружение войск, стало одной из важнейших задач боевой подготовки. Но эта задача решалась с большим трудом, так как ком-начсостав РККА по своей общей и военной подготовке не всегда был в состоянии осваивать ее (с.124). Отмечались и другие серьезные недостатки. Хромала боевая работа штабов, особенно из-за отсутствия надежной бесперебойной связи. Плохо было поставлено дело с обеспечением флангов и стыков с соседями, ведением разведки, медленно развивался Тыл Вооруженных сил. Таким образом, маневры 1935 - 1936 гг. выявили и серьезные недостатки в боевой подготовке РККА. Срочно были приняты конкретные меры по их устранению. В частности, в апреле 1936 г. начальником Управления боевой подготовки РККА - 1-м заместителем наркома обороны назначили М.Н. Тухачевского. Морские силы предполагалось вывести в отдельный Наркомат.
«Маневры 1935 - 1936 гг., - заключает автор монографии, - поставили вопрос о смене советской военной элиты. Ответственность за низкий уровень подготовки войск несли офицеры. Неудачи «генералов» развязали Сталину руки для про-
ведения масштабных «чисток». Возможно, вождь смело пошел на уничтожение высшего комсостава потому, что уже не считал его подготовленным для руководства армией в современных условиях» (с. 127). В связи с этим встал вопрос о подготовке новой военной элиты. Высших и старших офицеров обучала Военная академия Генштаба РККА. Одновременно она являлась ведущим военным образовательным учреждением по проведению научных исследований в области обеспечения военной безопасности государства и военного строительства.
Командиров оперативно-тактического уровня готовила Военная академия имени М.В. Фрунзе. С августа 1931 г. при ней существовал специальный Оперативный факультет, готовивший офицеров оперативных органов корпусов, армий, фронтов и Штаба РККА. Однако к 1936 г. он перестал отвечать возросшим требованиям.
Для подготовки специалистов Генерального штаба, высших соединений и объединений была вновь создана Военная академия Генерального штаба РККА. В нее были приняты молодые, перспективные офицеры, обладавшие к середине 1930-х гг. богатым жизненным и военным опытом, но до определенного момента находившиеся в Красной армии «на вторых ролях».
На этом заканчивается глава первая, в три раза превосходящая каждую из последующих. И, самое главное, наиболее фундаментальная по объему и значимости изложенных в ней результатов проведенной автором кропотливой исследовательской работы. В то же время вызывает сожаление тот факт, что столь большой систематизированный материал (почти 100 страниц) резко оборван, не «вдохновил» автора на соответствующие обобщения и выводы.
Вторая глава монографии, на наш взгляд, логически вытекает из первой. В ней автор раскрывает процесс «чистки» советской военной элиты в 1935 - 1938 гг. Она содержит анализ весьма сложных по характеру вопросов. Один из них - о факторах, повлиявших на решение И.В. Сталина осуществить массовые репрессии против военных. После смерти В.И. Ленина, когда Сталин оказался во главе большевистской партии, на рубеже 19201930-х гг. произошла подмена ленинской концепции социализма сталинским видением нового общественного строя. Вождь, в частности, считал -и это можно доказать на основе его «сочинений», а главное - подтвердить практикой тех лет, - что построить социализм - это значит прежде всего огосударствить все средства производства в промышленности и обеспечить стопроцентную коллективизацию крестьянских хозяйств. При этом вождь считал, что для достижения данной цели вполне приемлемы и беззаконие, и массовые репрессии.
Что повлияло на формирование у Сталина такого убеждения? Он, несомненно, обладал сильной волей и недюжинными организаторскими способностями, был упрям и жесток при достижении намеченных целей. Навязав свое пони-
мание социализма и партии, и государственному аппарату, он, организуя с их помощью повседневную деятельность масс, добился своего: в СССР к концу 1930-х гг. было реализовано его видение социалистического строя. Одним из проявлений этого «казарменного» социализма явилось во многом чрезвычайное по своему характеру уголовное законодательство, служившее «юридической базой» для сталинского произвола1. С принятием целой серии драконовских законов резко усилились репрессии и сильно ограничивались (можно даже сказать, уничтожались) элементарные судебно-процессуальные права и гарантии советских граждан. Развязанная Сталиным и его окружением кампания массовых репрессий, начавшаяся с 1929 г. и достигшая своего апогея в 1937 - 1938 гг., принесла неисчислимый вред Советскому государству. Она использовалась прежде всего для утверждения культа личности Сталина. Террором и социальной демагогией «вождь всех времен и народов» добился своей цели: установления личной диктатуры. Демократические институты, введенные Конституцией СССР 1936 г., остались на бумаге, превратившись в ширму сталинского режима.
Репрессии были направлены прежде всего против тех, кто имел большой политический опыт. Физически уничтожались буквально все, кто хотя бы внутренне, так сказать, мысленно мог быть в чем-то не согласен со сталинскими «методами» строительства социализма, в том числе - организации Вооруженных сил государства. Политические репрессии в РККА, заключает автор монографии, негативно сказались на боеспособности войск и сил флота, на обороноспособности страны в целом.
«Аресты как «врагов народа» и «предателей», тысяч командиров и политработников привели к подрыву доверия солдат к своим командирам и к тому, что сами командиры стали бояться проявлять инициативу, принимать самостоятельные решения, пассивно ожидали указаний «сверху». Вина Сталина в организации репрессий по отношению к советским гражданам, в том числе к военным кадрам, общепризнанна.
Как нам представляется, наиболее убедительно пишет об этом В.В. Кожинов: «В конце концов, даже если характер Сталина и был уникально «злодейским».. , все равно объяснение террора 1937 г. индивидуальной сталинской психикой - это крайне примитивное занятие ... То, что происходило в 1937 г., было своего рода завершением громадного и многогранного движения самой истории страны, начавшегося примерно в 1934 г. после периода коллективизации»2. Автор монографии подводит читателя именно к такому пониманию истоков трагедии 1930-х гг. Но, к сожалению, он недостаточно глубоко раскрыл связь между социокультурными особенностями советской военной элиты и весьма специфическим стилем руководства страной, вошедшим в историю под названием культа личности Сталина, сталинизма и даже сталинщины.
Нельзя считать научно-продуктивным подход, при котором «исследования, концентрирующиеся на проводившемся сталинским режимом терроре, часто оставляют в стороне культ вождя. На самом деле оба эти явления тесно переплетены»3. Комплексное раскрытие автором монографии этих явлений обеспечило бы, в частности, более точное понимание и строгое документальное подтверждение причин арестов групп военачальников, межличностных отношений среди них, а также достоверное объяснение поведения столь высокопоставленных персон в период «чистки».
Между тем автор монографии делает это недостаточно аргументированно. Например, он обвинил Уборевича и Якира в том, что они не заступились за своих соратников, которых хорошо знали. «Видимо, Уборевич и Якир не захотели себя компрометировать, интересы личной безопасности поставили выше дружбы» (с. 146). Правда, далее автор сам себя невольно поправляет. Так, в сюжете о Говорове (с. 181) он пишет: «Оставаться так долго на плаву командиру заметному, имевшему генеральское звание, было возможно лишь при условии благосклонности к нему самого вождя. Ведь даже поддержка других высокопоставленных «заступников» в те годы могла не сработать». К тому же едва ли чьи-то протесты Сталина остановили. Скорее всего, это просто подвигло бы его на новые аресты и расправы. Кстати, такие примеры в монографии приводятся.
Особо отметим четвертый, самый крупный раздел 2-й главы - о судьбе первых выпускников Академии Генерального штаба. На наш взгляд, материал этого раздела весьма информативен. В целом же по второй главе выскажем то же пожелание, что и по первой. Имеется в виду необходимость обобщений на основе проведенного анализа имевшихся документов и материалов, формулирования соответствующих выводов по главе. Тем более что в тексте есть мысли обобщающего характера. Например, о том, что «расправа Сталина и его окружения с подобными полководцами нанесла огромный ущерб интересам Советского Союза. Можно предположить, что тяжелых последствий начального этапа войны с Германией в 1941 г. удалось бы избежать, если бы комсостав РККА, обладавший большим опытом, знавший стратегию и тактику германской армии, не был ликвидирован» (с.148). Или мысль о том, что «версия о «заговоре» в Красной армии до сих пор не подтверждена никакими документами.
Особое место в монографии занимает третья глава, содержащая анализ публикаций прессы русского зарубежья о репрессиях против высшего командования Красной армии в середине 1930-х гг. Интерес автора к материалам таких многотиражных изданий, как «Новая Россия», «Возрождение», «Последние новости», «Русский инвалид», «Часовой», не случаен. «Все они, - пишет он, - выходили в Париже, который считался в предвоенные годы одним из главных центров свободной и творческой мысли. Указанные издания были тесно связаны с общественными и политическими кругами
западных стран, через них шел обмен информацией с зарубежной прессой» (с. 201).
Отслеживая внутриполитическое развитие Советской Республики, публицисты «Новой России» обращали внимание на противоречие между пропагандируемыми достижениями социализма, идеалами «светлого будущего» и реальной политикой властей, направленной на ограничение гражданских прав и свобод, установлением культа личности вождя. Они высказывали сомнение по поводу того, являются ли многочисленные арестованные военачальники действительно «врагами народа» или это все-таки политика Сталина, направленная на борьбу с остатками оппозиции. Причем в одних публикациях сквозило сомнение, а в других - откровенное недоумение по поводу происходившего.
Существо происходивших в Красной армии событий публицисты, по его мнению, трактовали в основном верно: «Сталин смещает всех красных командиров, в которых он не может быть до конца уверен, и назначает на их место своих людей, если даже они годятся всего лишь в денщики». Как отмечалось в «Русском инвалиде» и других изданиях, «чистка» верхов Красной армии совершенно изменила их внешний облик и внутреннее содержание. А именно: «Все мало-мальски грамотное и годное изгнано или расстреляно и на его место выдвинуты совершенно безграмотные командиры», единственным достоинством которых являлась их «беззаветная преданность отцу народов и гениальному вождю».
Автор приводит мнение о самом Сталине, сформулированное очень кратко, но весьма емко историком Е.Э. Месснером: «Военная история полна имен людей, прославившихся победами над вражескими армиями... Сталин войдет в Историю как человек, разгромивший собственную армию. Подвиг, единственный в своем роде. Разгром этот - военное поражение страны в дни мира» (с. 231). В связи с вышесказанным автор монографии, на наш взгляд, справедливо заключает, что для военно-политического руководства нацистской Германии эти «чистки» в Красной армии стали дополнительным стимулом к скорейшему развертыванию агрессии против Советского Союза, в успехе которой тогда на Западе мало кто сомневался (с. 232)4.
Автор, по нашему мнению, очень верно подметил еще одну общую характерную особенность деятельности эмигрантских изданий. Публикуемыми слухами о взаимоотношениях советского руководства с армией они вольно или невольно
провоцировали Сталина на жесткие действия. Особенно этим отличалась газета «Возрождение». Поставившая своей целью борьбу с большевизмом, она с удовлетворением воспринимала вести, доходившие с начала 1937 г. о «все возрастающем» разложении кремлевской власти, «о распрях не на жизнь, а на смерть на советских верхах, об арестах виднейших партийцев, о расстрелах».
«Не могли пройти мимо репрессий в Красной армии, - отмечает автор,- и офицеры-белоэмигранты, выпускавшие в Париже собственные печатные органы - газету «Русский инвалид» и журнал «Часовой». Для них характерны непримиримость к коммунизму, всемерная борьба против большевиков, непризнание (советской. - А.П.) государственной формы правления, верность заветам основателей белого движения» (с.223). «Русский инвалид» на события мая - июня 1937 г. откликнулся статьями Н.Н. Головина («Расстрел Тухачевского») и А.А. Зайцова («Разгром в Красной армии или разгром Красной армии?»). Обе вышли в июльском номере газеты. Головин утверждал, что между большевистским режимом и жизненными интересами армии существовало непримиримое противоречие. А именно: как только «Красная армия пытается перерождаться в народную, она становится опасной большевистскому режиму. И обратное, как только большевистские диктаторы принимают меры к упрочению своей власти над армией, они неминуемо подрывают ее боеспособность» (с. 225).
Главу автор завершает цитатами из публикаций газеты «Последние новости»: «Сталин расправился с вождями армии «на всякий случай»; «Никакой государственной измены не было»; «Сталин уничтожил верхушку собственной армии накануне мировой войны. Что могло быть нелепей? Отныне от России можно было ожидать чего угодно - таким был естественный вывод недоумевающей заграницы» (с.239).
К сожалению, ограничившись приведенными выше цитатами, автор монографии не высказывает четко и ясно собственную точку зрения, основанную на проведенном исследовании. Монография фактически не имеет настоящего заключения, в котором ее автор изложил бы результаты реализации заявленных во введении исследовательских задач (с. 26 - 27), раскрыл их научную новизну. Вместо всего этого мы читаем в концовке монографии под названием «Заключение» выхваченные из текста ее глав уже знакомые абзацы.
Paderin A.A. "Red" Сaptains 1930: Structure, Relationships, Destiny.
Примечания
1. См.: в частности: Мозохин О.Б. Право на репрессии. Внесудебные полномочия органов государственной безопасности. Статистические сведения о деятельности ВЧК - ОГПУ - НКВД - МГБ СССР (1918 - 1953): Монография. 2-е изд., расш. и доп. М.: Кучково поле, 2011. 752 с.
2. Кожинов В.В. Правда сталинских репрессий. М.: Изд-во «Алгоритм», Изд-во «Эксмо» . 2005. С. 227,231.
3. История сталинизма... С. 446.
4. Дневники Йозефа Геббельса. 1940-1941 гт.// Новая и новейшая история. 1995. № 3. С. 219.
