CC BY
55Г. А. Куманев, академик РАН
КРАХ БЛИЦКРИГА В БИТВЕ ПОД МОСКВОЙ -ПРОЛОГ ВЕЛИКОЙ ПОБЕДЫ
Вторая мировая война была подготовлена и развязана гитлеровской Германией, а также ее сообщниками фашистской Италией и милитаристской Японией.
Началом этой войны, в которую было втянуто 61 государство и свыше на-
селения земного шара, явилось вероломное вторжение 1 сентября 1939 г. немецко-фашистских войск на территорию Польского государства. 3 сентября Великобритания и Франция, связанные с Польшей договорами о взаимной помощи, объявили Германии войну. Но какую-либо реальную помощь Польше они тогда не оказали.
Обладая подавляющим превосходством в живой силе и технике, германские войска, несмотря на мужественное сопротивление польской армии, менее чем за месяц разгромили ее, и Польша была оккупирована, превратившись в «область государственных интересов Германии».
С этого времени и до мая 1940 г. англо-французские войска бездействовали, а немецко-фашистские вооруженные силы, используя стратегическую паузу, названную «странной войной», активно расширяли свою агрессию. 9 апреля за один день подверглась оккупации Дания. При этом жители датской столицы — Копенгагена, видя марширующие по ее улицам части вермахта, приветствовали их, полагая, что это «чеканят шаг» оборонительные силы Дании, которые, видимо, следуют на киносъемки какого-то современного боевика... За два месяца и снова вероломно и без объявления войны была захвачена Норвегия. За 19 дней гитлеровская Германия поработила Бельгию, Голландию и Люксембург и через их территории нанесла молниеносный удар по Франции в обход французской укрепленной пограничной «линии Мажино». Танковые соединения вермахта прорвали оборону в районе Седана и 20 мая вышли к Ла-Маншу. Экспедиционной армии Англии
и частям французских войск, блокированным в районе Дюнкерка, удалось, бросив всю тяжелую технику, эвакуироваться на британские острова. 14 июня немецко-фашистские войска заняли Париж, а 22 июня после 44 дней сопротивления Франция капитулировала. При этом заметим, что французская армия — самая крупная в Европе — потеряла только убитыми 84 тыс. человек. Потери же вермахта были втрое меньшими — 27 074 убитых1.
Вслед за этими событиями вскоре последовал захват немецкими войсками ряда стран Балканского полуострова. К весне 1941 г., победоносно расширяя захваченную территорию в Европе, а также, превращая ряд государств в своих сателлитов, гитлеровский Третий рейх значительно увеличил свой экономический и военный потенциал. Теперь взоры нацистского фюрера и его приспешников были обращены на Восток, на Советский Союз. И 22 июня 1941 г. германский империализм сделал роковой шаг навстречу своей гибели.
Первоначально вооруженным силам фашистского блока в силу ряда объективных и субъективных факторов удалось добиться серьезных успехов на советско-германском фронте, оккупировав Прибалтику, Белоруссию, значительную часть Украины, западные и южные районы РСФСР. Они блокировали Ленинград, прорвались к Одессе, Севастополю, Киеву, Воронежу, Минску, Смоленску и другим важным политическим и промышленным центрам СССР.
И все же расчеты гитлеровского командования на низкую боеспособность Красной армии не оправдались. Уже в первые дни войны в невероятно тяжелых условиях ее бойцы и командиры оказывали врагу отчаянное и упорное сопротивление. Отходя на восток, они изматывали ударные группировки противника и наносили ему серьезные потери. В подтверждение тому можно
23
было бы привести немало документальных свидетельств о стойкости пограничников многих застав, защитников Перемышля, Лиепаи, Брестской крепости, Могилева, о храбрости воинов различных видов и родов войск.
Войска фашистской Германии и ее союзников до этого нигде не встречали такого сопротивления и никогда не несли таких больших потерь.
Вот что отмечал бывший начальник штаба 4-й немецкой армии генерал Г. Блюмен-трит: «Первые сражения в июне 1941 года показали нам, что такое Красная Армия. Наши потери достигли 50 %. Пограничники защищали старую крепость в Брест-Литовске свыше недели, сражаясь до последнего человека, несмотря на обстрел наших самых тяжелых орудий и бомбежку с воздуха. Наши войска очень скоро узнали, что значит сражаться против русских»2.
На 8-й день войны начальник германского генерального штаба сухопутных войск генерал Ф. Гальдер записал в своем дневнике: «Сведения с фронта подтверждают, что русские всюду сражаются до последнего человека... Упорное сопротивление русских заставляет нас вести бои по всем правилам наших боевых уставов. В Польше и на Западе мы могли позволить себе известные вольности. Теперь это уже недопустимо»3.
До середины июля 1941 г. противник терял на советско-германском фронте в среднем 4 тыс. человек в день, во второй половине июля — более 7 тыс., а к концу третьего месяца войны его общие потери превысили 500 тыс. солдат и офицеров. Для сравнения заметим, что до нападения на СССР за весь предшествующий период Второй мировой войны, т. е. почти за 22 месяца немецко-фашистская армия, завоевавшая почти всю Европу, потеряла только около 300 тыс. человек4.
Неблагоприятная обстановка и трудности, с которыми столкнулась Красная армия при вступлении в войну, наложили отпечаток не только на начальный этап военных действий, но и на последующие месяцы. Мужественное сопротивление и стойкость наших воинов не могли пока изменить ход вооруженного противоборства. Противник располагал огромными возможностями
и продолжал рваться к жизненно важным центрам страны и, прежде всего, к Москве. «Захват этого города, — отмечалось в плане «Барбаросса», подписанном Гитлером еще 18 декабря 1940 г., — означает как с политической, так и с хозяйственной стороны решающий успех, не говоря уже о том, что русские лишатся важнейшего железнодорожного узла»5.
Документы высших командных инстанций вооруженных сил гитлеровской Германии показывают, что овладение Москвой как стратегической целью постоянно присутствовало в приказах и директивах войскам и в дальнейшем.
Жизнь советской столицы с самого начала фашистской агрессии стала быстро перестраиваться на военный лад. Уже в первый день войны Москва и вся территория Московского военного округа (МВО) были объявлены на военном положении. Одновременно вводилось затемнение, были приведены в боевую готовность противовоздушная оборона Москвы, также налажена деятельность местной противовоздушной обороны (МПВО). По указанию МГК ВКП(б) в столице начал действовать комсомольско-молодежный полк противопожарной обороны в составе 5 тыс. человек. Только в течение лета 1941 г. он потушил 18 тыс. зажигательных бомб.
Изменила стиль своей работы, существенно повысив требовательность к кадрам, городская партийная организация, была усилена ее роль в решении наиболее важных военно-хозяйственных вопросов. Подчинялась нуждам фронта работа исполкома Моссовета и райсоветов. Новая задача встала перед профсоюзами — мобилизация рабочего класса на самоотверженный труд во имя скорейшего разгрома немецко-фашистских захватчиков. Московский комсомол также связал свою деятельность с задачами защиты Родины.
С первых дней войны массовый характер приняло движение за вступление добровольцами в ряды Красной армии.
Только за первую неделю войны 170 тыс. москвичей, в том числе 25 тыс. женщин, подали заявления о добровольном уходе на фронт6. Однако удовлетворялись далеко не все просьбы о призыве в армию.
Москвичи, которые не подлежали призыву по возрасту, состоянию здоровья, либо вовсе не являлись военнообязанными, избирали другой путь. Воскрешая и умножая патриотические традиции своих предков, они заявляли о желании добровольно вступить в народное ополчение.
4 июля созданный 30 июня 1941 г. высший в стране чрезвычайный орган военного времени — Государственный Комитет Обороны (ГКО), принял постановление «О добровольной мобилизации трудящихся Москвы и Московской области в дивизии народного ополчения»7. В каждой дивизии предусматривалось иметь 11,6 тыс. бойцов и командиров. Снабжение ополченских дивизий вооружением, продовольствием, обеспечение авто- и гужевым транспортом, полевыми кухнями осуществлялось за счет местных ресурсов и возлагалось на районные Советы.
Выполнение постановления ГКО о формировании в Москве дивизий народного ополчения стало одной из важных задач деятельности партийного комитета столицы. Большую организаторскую работу в этом направлении вели секретарь ЦК, МК и МГК ВКП(б) А. С. Щербаков, секретарь МК ВКП(б) Б. Н. Черноусов, секретари райкомов партии.
К 10 июля были в основном укомплектованы 12 дивизий народного ополчения различных районов Москвы. Наркомат обороны СССР разрешил военному совету Московского военного округа вывезти дивизии народного ополчения на боевые позиции, создаваемые в тылу Западного фронта. Ежедневно ополченцы по 6—8 часов строили оборонительные сооружения и 4—6 часов занимались боевой подготовкой.
Вскоре приказом Ставки Верховного Главнокомандования (ВГК) московские дивизии народного ополчения были реорганизованы в общевойсковые соединения, включены в состав кадровых войск Западного и Резервного фронтов и получили новые наименования. В ходе развернувшихся позднее ожесточенных боев многие ополченцы показали себя стойкими, мужественными и умелыми воинами.
В первоочередном порядке перестраивалось на военный лад сложное многоотрас-
левое хозяйство столицы, пересматривались плановые задания огромного количества гражданских предприятий, создавались сотни новых цехов, разрабатывались технологии выпуска военной продукции.
На третий день войны началась перестройка цехов Московского автозавода на выпуск продукции для фронта. Благодаря усилиям директора завода И. А. Лихачева, было налажено производство для изготовления деталей спецмашин. Затем начался выпуск отдельных узлов для артиллерийских орудий. С 1 июля завод прекратил производство автомашин ЗИС-101 и увеличил выпуск более надежных машин ЗИС-22, машин с санитарным оборудованием и полугусеничных автомобилей-вездеходов.
На заводе «Компрессор» было полностью прекращено изготовление холодильного оборудования. Коллектив предприятия приступил к производству знаменитых реактивных минометов. Высоких результатов в производстве военной техники и боеприпасов добились коллективы станкостроительных заводов имени Серго Орджоникидзе и «Красный пролетарий», ГПЗ-1 и многие другие. К осени 1941 г. выполнением фронтовых заказов было занято около 2 тыс. промышленных предприятий Москвы8.
Рабочие столицы стремились ежедневно перевыполнять производственные задания, работать за себя и товарища, ушедшего на фронт. На предприятиях развернулись движения двухсотников, трехсотников, скоростников, за совмещение профессий, за освоение смежных специальностей. Ряды рабочих пополнили тысячи жен и матерей фронтовиков, их сестер и младших братьев. Вернулись к станкам многие пенсионеры. Все они самоотверженно трудились над выполнением фронтовых заказов. Работали в три смены, нередко отдыхали прямо у станков. Поистине верно поется в популярной и любимой народом песне: «Дни и ночи у мартеновских печей не смыкала наша Родина очей».
Военная перестройка промышленности Москвы проходила в условиях эвакуации на Восток страны большого числа предприятий столицы и Подмосковья. К концу ноября из Москвы и Московской области в восточные районы страны было перебази-
25
ровано 498 предприятий союзного и союзно-республиканского подчинения, не считая предприятий республиканских и промкооперации, а также более 2 млн жителей столицы и области9.
Невольно задумываешься о том, как после эвакуации основных поставщиков военной продукции волей и мужеством оставшихся в Москве жителей наращивалось изо дня в день, казалось бы, на пустом месте производство всего, в чем так остро нуждался фронт.
Есть ли такая мера, такой определитель, которым можно измерить всю глубину патриотических чувств, любви к своему городу и к Родине, овладевших москвичами и нашедших конкретное выражение в самозабвенном труде? Наверное, есть. Этот определитель — наивысшая смертельная угроза над городом и страной. Суровое и героическое время без всяких скидок и оговорок, хотя тогда советские люди разных национальностей, конечно, меньше думали о подвигах. Они просто самоотверженно трудились, хорошо понимая, что только героизмом на фронте и доблестным трудом в тылу можно остановить немецко-фашистские полчища и повернуть их вспять.
Тем временем мощная военная машина агрессора неумолимо усиливала свой натиск.
8 июля 1941 г. начальник генерального штаба германских сухопутных войск генерал Ф. Гальдер отметил в своем дневнике: «Непоколебимо решение фюрера сравнять Москву и Ленинград с землей, чтобы полностью избавиться от населения этих городов. Задачу уничтожения этих городов должна выполнить авиация»10.
Главное командование немецких военно-воздушных сил для уничтожения советской столицы с воздуха передислоцировало в западные и центральные районы СССР авиационную группировку этого флота. В ее составе насчитывалось 1 390 боевых самолетов. Экипажи бомбардировочных эскадр были укомплектованы опытными летчиками
и штурманами, которые ранее бомбили города республиканской Испании, Польши, Франции, Англии, Югославии и Греции. Они были уверены в своей быстрой победе в небе Москвы.
Перед советским государственным и военным руководством с особой остротой встала задача защиты от воздушного нападения. 9 июля 1941 г. Государственный Комитет Обороны принял постановление «О противовоздушной обороне г. Мо-сквы»11. В соответствии с постановлением развернулась широкая программа увеличения сил и средств ПВО столицы.
Вслед за этим ГКО вынес решение о строительстве Можайской линии обороны в 120—130 км от Москвы. Возглавила строительство специальная оперативная группа под руководством заместителя председателя исполкома Моссовета М. А. Яснова. Возводили оборонительные сооружения многотысячные отряды москвичей. Ведущая роль в этой тяжелой изнурительной работе принадлежала героическим женщинам столицы. В нелегких бытовых условиях и в непогоду они трудились с рассвета до темна.
В то время, когда москвичи приступили к строительству оборонительных укреплений на дальних подступах к столице, германское командование осуществило воздушную операцию по уничтожению города с воздуха. В ночь на 22 июля, когда был совершен на город первый массированный налет, началась воздушная битва за Москву. Ее выиграли защитники советской столицы и прежде всего войска противовоздушной обороны (ПВО), наши летчики и личный состав МПВО. Подобной системы противовоздушной обороны на протяжении всей Второй мировой войны не имел ни один крупный город Европы, ни одна столица зарубежного государства*.
Планируя операцию «Барбаросса», немецко-фашистское руководство рассчитывало прорваться к столице СССР с ходу через Смоленск. Однако войска Западного,
* Конечно, за годы войны определенный ущерб столице авиация противника все же смогла нанести. Так, в результате бомбардировок только за пять военных месяцев пострадали 6360 человек, были разрушены 22 промышленных объекта, 83 культурно-просветительных, учебных, научных, общественных здания и другие объекты.
Резервного и Брянского фронтов в тяжелых летних оборонительных боях, и в ходе Смоленского сражения, сорвали его замыслы. Под Смоленском ударные группировки врага были основательно измотаны. 30 июля германское командование впервые за весь предшествующий период Второй мировой войны отдало приказ группе армий «Центр» перейти к обороне. Вражеская доктрина «молниеносной войны» испытала сильнейшее потрясение. Это был первый стратегический успех наших войск. Советское руководство выиграло время для подготовки защиты столицы.
Но Гитлер не отказался от своего намерения любой ценой захватить Москву. Его ставка по-прежнему делалась на сокрушение советской обороны мощными стремительными ударами. Поэтому и сама готовившаяся операция на центральном направлении получила многозначительное название «Тайфун». Нацистский фюрер определил ее как «решающее сражение года», а значит, и всего Восточного похода.
О подготовке данной операции главное командование сухопутных войск вермахта, дало указание 17 сентября 1941 г. в директиве, подписанной начальником генерального штаба германских сухопутных войск Ф. Гальдером. В ней говорилось: «Главное командование сухопутных войск обращает внимание на то, чтобы перегруппировки войск группы армий «Центр», необходимые операции «Тайфун», оставались по возможности скрытыми от русских, в особенности передвижения моторизованных соединений в район расположения армий группы «Центр», а также перемещение главных сил авиации.»12.
В значительной мере врагу удалось сохранить в тайне подготовку этой операции. К началу наступления фашистское командование сосредоточило на западном направлении 74 дивизии, в том числе 14 танковых и 8 моторизованных, или 64 % всех германских подвижных соединений, действовавших к этому времени на Восточном фронте. Этой мощной группе армий «Центр» к 30 сентября противостояли соединения трех фронтов — Западного, Резервного и Брянского, составлявшие 30 % от всего состава нашей действующей армии. К тому же
многие из этих соединений и частей были укомплектованы не полностью.
Напрашивается вопрос: почему после тяжелых боев летом сорок первого года, когда враг рвался к жизненным центрам страны и захватил значительную часть ее территории, наше военное командование не сумело предугадать возможность возобновления наступления противника на московском направлении?
Такая возможность не исключалась. Принимались и соответствующие предупреждающие меры. Так, еще 10 сентября Ставка Верховного Главнокомандования (ВГК) направила командованию Западного фронта директиву, в которой предписывалось «перейти к обороне, прочно закопаться в землю и за счет второстепенных направлений и прочной обороны вывести в резерв шесть-семь дивизий». 27 сентября Ставка ВГК вновь возвращается к обстановке на Западном, а также Брянском фронтах, ставит задачу перейти к жесткой и упорной обороне, создать фронтовые и армейские резервы, вести систематическую разведку и повышать боеготовность войск.
Подготовка к обороне шла и на дальних рубежах. Еще в июле, как уже нами отмечалось, по решению Ставки ВГК на московском направлении началось сооружение оборонительных укреплений, включавших Вяземскую и Можайскую линии обороны и Московскую зону обороны. Общая протяженность противотанковых препятствий вокруг Москвы составила 211 км, противопехотных — около 210 км, а число железобетонных огневых точек превысило 1 280. За чрезвычайно короткий срок было вынуто 2 377 тыс. кубометров земли. Такого объема оборонительных работ не знала ни одна столица воевавших стран мира за весь период Второй мировой войны.
Дальнейшие события, однако, показали, что меры, предпринятые при обороне Москвы, не были достаточными и к тому же далеко не все из намеченного удалось осуществить полностью. Степень готовности тех же оборонительных рубежей не превысила к концу сентября 40 %.
Операцию «Тайфун» немецко-фашистские войска начали внезапно. 30 сентября против войск левого крыла
27
Брянского фронта была брошена 2-я танковая группа. На следующий день на Западном и Резервном фронтах перешли в наступление главные силы группы армий «Центр» и правофланговые соединения 16-й армии группы армий «Север». Сильным ударом на стыке между 30-й и 19-й армиями Западного фронта враг прорвал оборону наших войск и уже в первые дни наступления на Москву значительно продвинулся вперед, захватив Орел, Ярцево, Дорогобуж, Ельню, Спас-Деменск, Брянск и ряд других городов. 5 октября он овладел Юхновым. Дорога на Москву через Малоярославец оказалась открытой.
Положение создавалось чрезвычайно опасное. ГКО и Ставка ВГК принимали экстренные меры для укрепления подступов к столице. Были подняты по боевой тревоге и срочно переброшены к линии обороны запасные части, курсанты Подольского военного училища, подразделения зенитной артиллерии ПВО. Вступив с ходу в кровопролитные неравные бои, почти все они пали смертью героев, но помогли на какое-то время задержать врага.
Утром 6 октября ГКО принял дополнительные меры по усилению Можайского рубежа13.
7 октября третья и четвертая группы противника соединились в районе Вязьмы, окружив войска 16-й, 19-й, 20-й, 24-й и 32-й армий Западного и Резервного фронтов. В окружении оказались и двенадцать дивизий народного ополчения, которые были сформированы непосредственно для обороны Москвы, а затем переброшены с Можайского оборонительного рубежа на Вяземский. Тяжелое положение сложилось и в полосе Брянского фронта, враг расчленил войска фронта на три части. Их отход происходил в исключительно сложной обстановке.
К тому моменту — 6—10 октября — сплошного фронта на московском направлении не существовало, и крупными резервами в районе столицы Ставка Верховного Главнокомандования не располагала. Как позднее отмечал Маршал Советского Союза А. М. Василевский, «неудача, постигшая нас под Вязьмой, в значительной мере была следствием не только превосходства
противника в силах и средствах, отсутствия необходимых резервов, но и неправильного определения направления главного удара противника Ставкой и Генеральным штабом, а стало быть, и неправильного построения обороны»14.
Враг надеялся, что окруженные части Красной армии не смогут долго сопротивляться и сдадутся в плен. Однако, оказавшись в отчаянном положении, почти обреченные на гибель или пленение, бойцы 16-й, 19-й, 20-й, 24-й и 32-й армий
не сложили оружия и совершили великий подвиг. Они бились насмерть, сковав своим сопротивлением действия 28 фашистских дивизий. До середины октября 14 из них так и не смогли перейти к дальнейшему наступлению на Москву15.
Маршал Советского Союза Г. К. Жуков, назначенный 10 октября 1941 г. командующим Западным фронтом, в своей знаменитой книге «Воспоминания и размышления» так оценил подвиг советских воинов, окруженных под Вязьмой: «Благодаря упорству и стойкости, которые проявили наши войска, дравшиеся в окружении в районе Вязьмы, мы выиграли драгоценное время для организации обороны на Можайской линии. Пролитая кровь и жертвы, понесенные войсками окруженной группировки, оказались не напрасными. Подвиг героически сражавшихся под Вязьмой советских воинов, внесших великий вклад в общее дело защиты Москвы, еще ждет должной оценки»16.
Днем и ночью шли ожесточенные бои. Гитлеровцы не рассчитывали встретить такое активное сопротивление скованных в плотном кольце воинов обессиленных армий.
В архивных материалах, связанных с битвой под Москвой, сохранились документы командования вражеских соединений. Они очень показательны в смысле оценки событий со стороны врага.
Например, 10 октября генералу М. Ф. Лукину была передана перехваченная радиограмма, направленная командиру 7-й немецкой танковой дивизии генералу Функу. «Почему вы топчитесь? Идите на Москву», — говорилось в ней. Отвечая на это требование, Функ сообщал: «Команду-
ющий 19-й армией русских также рвется к Москве — я едва сдерживаю. Я пустил своих гренадеров, использую последних, нет сил держать».
Лишь небольшой части окруженных удалось осуществить прорыв и с тяжелыми боями выйти на Можайскую линию обороны.
Между тем обстановка ухудшалась буквально с каждым часом. Враг рвался к столице, предвкушая скорую победу.
В приказе по группе армий «Центр», направленном в войска 15 октября, падение Москвы преподносилось, как неизбежный факт: «Капитуляция Москвы не должна быть принята, если она будет предложена противником. До захвата она должна быть измотана артиллерийским обстрелом и воздушными налетами, а ее население — обращено в бегство».
И вот наступила, пожалуй, самая критическая ситуация. В вечернем сообщении Совинформбюро 15 октября говорилось: «В течение ночи с 14 на 15 октября положение на западном направлении фронта ухудшилось. Немецко-фашистские войска бросили против наших частей большое количество танков, мотопехоты и на одном участке прорвали нашу оборону»17.
15 октября ГКО под грифом «Сов. секретно» выносит постановление «Об эвакуации столицы СССР г. Москвы»18.
Несмотря на ограничительный гриф документа, об этом решении, подтверждающим вечернюю сводку Совинформбюро от 15 октября, узнала вся Москва, и в городе началась паника. Она сопровождалась нарушениями общественного порядка, грабежами складов, банков, сберегательных касс и магазинов. Огромный поток москвичей устремился к вокзалам и пристаням, куда были поданы железнодорожные составы и речные суда. Шоссейные дороги восточного направления оказались забитыми грузовиками, легковыми автомашинами и повозками. Многие покидали Москву пешком. Но уже к вечеру почти все торговые и финансовые объекты, склады и госучреждения были взяты под контроль рабочих отрядов, патрулей НКВД и истребительных батальонов. Грабители и мародеры расстреливались на месте. 16 октября со всякими проявлениями хаоса и паники было покончено.
По решению Государственного Комитета Обороны с 20 октября в столице и прилегающих к ней районах было введено осадное положение. Оборона столицы на рубежах 100—120 километров западнее города возлагалась на командующего Западным фронтом генерала армии Г. К. Жукова, а на ее ближайших подступах — на начальника гарнизона г. Москвы генерал-лейтенанта П. А. Артемьева.
Москва дополнительно послала на фронт около 500 тыс. человек. Среди защитников столицы сражалось до 250 тыс. коммунистов. Успешно отражались налеты на город вражеской авиации. Средствами ПВО Москвы было сбито в октябре 1941 г. 278 немецких самолетов.
Партийные и советские органы немало сделали в тяжелые октябрьские дни для поддержания порядка не только в Москве, но и в прифронтовых районах области, где развернулась подготовка к партизанской борьбе.
В последних числах октября наступление немецко-фашистских армий захлебнулось у порога столицы. К 29 октября дивизии 2-й танковой армии генерала Г. Гудериана продвинулись от Мценска до Тулы, но, так и не взяв города, были остановлены.
В начале ноября на фронте наступило кратковременное затишье. Выигранное время было использовано для укрепления обороны, создания резервов и их переброски к подмосковным рубежам.
Ряды защитников Москвы пополнялись за счет дивизий, срочно доставлявшихся из Сибири, Дальнего Востока, Средней Азии, а также соединений, переданных с соседних фронтов.
В канун 24-й годовщины Великого Октября в Москве на станции метро «Маяковская» по инициативе И. В. Сталина, который принял решение не эвакуироваться, было проведено торжественное заседание с его докладом, а 7 ноября на Красной площади состоялся традиционный военный парад. В морально-политическом отношении это имело исключительно важное значение для укрепления уверенности народа, что Москва не будет сдана врагу, и Красная армия непременно одержит победу.
29
В положении на фронте происходили значительные изменения. В середине ноября Красная армия предприняла контрнаступление в районах Тихвина и Ростова-на-Дону, нанеся противнику серьезные удары. Это оказало большую помощь защитникам столицы, лишив вражеское командование возможности перебросить под Москву войска с других направлений.
Между тем фашистское командование не оставляло своих планов захвата Москвы до наступления зимы. «Хотя начиная с середины октября неоднократно шел снег, у солдат Восточной армии и к началу ноября не было зимнего обмундирования и снаряжения», — отметил в своей книге «Поворот под Москвой» западногерманский военный историк К. Рейнгардт. — На предостережения обер-квартирмейстера штаба сухопутных войск вермахта о предстоящих в зимнее время трудностях в отношении снабжения войны Гитлер заявил: «Я не хочу больше слышать этой болтовни о трудностях снабжения наших войск зимой. Никакой зимней кампании не будет. Сухопутные войска должны нанести русским еще только несколько мощных ударов. И тогда мы увидим, что русский колосс стоит на глиняных ногах. Поэтому я категорически запрещаю говорить мне о зимней кам-
19
пании» .
15—16 ноября после двухнедельной паузы противник возобновил наступление на Москву. Ударные группировки гитлеровцев насчитывали здесь 51 дивизию, в том числе 13 танковых и 7 моторизованных. Соотношение сил на московском направлении было по-прежнему на стороне противника. Ноябрьские бои носили крайне ожесточенный характер.
Группа истребителей танков в составе 28 воинов из 1075-го полка 316-й стрелковой дивизии генерала И. В. Панфилова в районе Волоколамского шоссе у железнодорожного разъезда Дубосеково была атакована ротой вражеских автоматчиков и пятьюдесятью тремя танками. «Велика Россия, а отступать некуда. Позади Москва», — эти слова политрука В. Г. Клоч-кова прозвучали клятвой. Воины не отступили. Они уничтожили значительное число фашистских танков (18 из 53) и до роты
автоматчиков, задержав продвижение противника более чем на четыре часа, т. е. до подхода к Москве крупных резервов. Большинство из 28 воинов пало на поле боя. В живых осталось тогда только семь героев, включая одного смертельно раненого в живот.
Стойко сдерживали натиск врага защитники Тулы. Оборонявшие ее воины и ополченцы уничтожили десятки тысяч гитлеровцев у стен древнего русского города. В тылу вражеских войск чувствительные удары оккупантам наносили партизанские отряды.
Но, несмотря на большие потери, враг продолжал рваться к Москве. Захватив Клин и Солнечногорск, он попытался осуществить прорыв северо-западнее Москвы. В ночь на 28 ноября небольшими моторизованными силами противнику удалось выйти к каналу Москва — Волга и форсировать его у г. Яхромы. Однако дальнейшее продвижение противника северо-западнее Москвы было сорвано контрударами наших войск, 1-й ударной и 20-й армий, и враг оказался отброшенным на западный берег канала. Немецко-фашистские войска находились в 25—30 километрах от столицы. Но их наступательные возможности в столкновении с упорной и активной обороной Красной армии были уже исчерпаны. 30 ноября 1941 г. командующий группой армий «Центр» генерал-фельдмаршал фон Бок записал в своем дневнике: «Мысль о том, что противник перед фронтом группы армий, обессилев, «рухнет», оказалась, как показали бои за последние 14 дней, миражом......Наступление, таким образом, не
20
имеет ни смысла, ни цели» .
В сражении под Москвой наступил переломный момент. И в этих условиях развернулась подготовка контрнаступления Красной армии под Москвой. По свидетельству Маршала Советского Союза А. М. Василевского, идея контрнаступления возникла еще в начале ноября. Но от нее пришлось тогда временно отказаться из-за натиска врага, и лишь в конце ноября, когда гитлеровцы стали выдыхаться, Ставка возвратилась к этому замыслу.
«Общие замыслы контрнаступления, — рассказывал автору настоящего текста мар-
шал А. М. Василевский, — были первоначально достаточно скромными: снять самую непосредственную угрозу столице, контрударами отбросить врага от Москвы хотя бы на 20—30, а в случае удачи — на 40 километров. Но успех контрнаступления превзошел все наши ожидания»21.
Важная особенность наступательной операции советских войск под Москвой заключалась в том, что накануне ее, да и в ходе вновь разгоревшихся ожесточенных сражений противник продолжал почти по всем показателям обладать превосходством в живой силе и технике.
Во время одной из встреч и бесед с Маршалом Советского Союза Г. К. Жуковым на его московской квартире 27 ноября 1966 г. я спросил Георгия Константиновича: «Неужели правда, о чем сейчас поговаривают и пишут некоторые досужие журналисты, что успех нашего контрнаступления под Москвой в значительной мере был связан с будто бы огромным превосходством в живой силе и технике, которое обеспечило наше руководство перед переходом в наступление 5—6 декабря 1941 года?».
Он ответил: «Ресурсы нашей страны после больших потерь и разрушений в то время были крайне ограничены. Поэтому сравнительные данные показывают, что в тот период немецко-фашистские войска все еще имели перед нами громадное преимущество в военно-промышленном потенциале, превосходили войска наших трех фронтов в живой силе в 1,5 раза, в артиллерии — в 1,8 раза, в танках — в 1,6 раза, и только по боевым самолетам они уступали нам в 1,6 раза.
Надо, наконец, посмотреть правде в глаза и, не стесняясь сказать: мы отступали в первые дни войны по тысяче километров не перед дурачками, а перед сильнейшей армией мира.
И в связи с этим возникает вопрос: была ли твердая уверенность у нас, у нашего командования, что мы удержим линию обороны в результате мощного удара «Тайфуна»? И сможем ли остановить вражеские войска на Можайском рубеже? Должен Вам прямо сказать, что такой полной уверенности у нас тогда не было. С нашей стороны очень важно было в то время задержать передовые части против-
ника. И если бы он быстро двинул свою главную группировку, то, конечно, ее бы весьма трудно было остановить. Как раз в этот период неоценимую помощь оказали нам окруженные под Вязьмой, казалось обреченные, наши войска, которые дрались отчаянно, мужественно и героически.
Что же в таком случае обеспечило большой успех нашему контрнаступлению? — спросил маршал. И сам же ответил: — Особо следует выделить в числе других два важных фактора. Первый из них — это внезапность нашего перехода в контрнаступление против ничего не подозревавшего противника. Второй столь же действенный фактор — это высочайший моральный дух наших воинов, который значительно поднялся после знаменитого военного парада 7 ноября. А незадолго до нашего перехода в контрнаступление буквально каждый боец, каждый защитник нашей Родины спрашивал у своего командира или комиссара: «Когда же, наконец, мы перейдем в наступление, когда же по-настоящему будем бить врага и гнать его с родной земли?».
Что же касается состояния морального духа солдат вермахта в тот же период, то он стремительно падал до самого низкого уровня. Они видели, что блицкриг рухнул, гитлеровский «Тайфун» провалился, война приняла затяжной характер и всех вояк Третьего рейха ожидает бесславный конец».
«Вам, историкам, — сказал в заключение Георгий Константинович, — надо бы обстоятельно исследовать эту большую и очень важную военно-историческую проблему о значении морального фактора в жизни и борьбе народов»22.
Сейчас уже давно рассекреченные данные о соотношении сил трех фронтов, привлеченных к контрнаступлению, и противника свидетельствуют, что в составе Калининского, Западного и правого крыла Юго-Западного фронтов насчитывалось 1 100 тысяч человек, 7 652 орудия и миномета, 774 танка и 1 000 самолетов.
В группе же армий «Центр» находилось 1 708 тысяч человек, около 13 500 орудий и минометов, 1 170 танков и 615 самолетов.
На рассвете 5 декабря сильный удар по врагу нанесли войска левого крыла Калининского фронта, а утром следующего
31
дня в контрнаступление перешли ударные группы Западного и правого крыла Юго-Западного фронтов.
В течение первых дней наступления бои велись главным образом за опорные пункты и узлы сопротивления противника. Он их поспешно создавал в городах, селах и других населенных пунктах. Несмотря на сильные морозы и глубокий снежный покров, продвижение частей Красной армии развивалось в целом успешно. В ходе Клинско-Солнечногорской, Калининской, Тульской, Калужской и Елецкой операций советские войска в первые же дни вырвали у врага инициативу. Правда, воины Калининского фронта хотя и вклинились в первый день наступления в передний край вражеской обороны, но опрокинуть противника не смогли — этого им удалось достигнуть только после десятидневных упорных боев.
Как говорят документальные источники, в начале декабря фашистское военное руководство все еще не хотело примириться с провалом своих планов. Чтобы убедиться в этом, достаточно обратиться к документам генерала Ф. Гальдера. Вот запись его переговоров с начальником штаба группы армий «Центр» фон Грейфенбергом, состоявшихся 4 декабря. «Я заявил ему, — отметил Гальдер, — .если фельдмаршал фон Бок считает, что нет никаких шансов в ходе наступления северо-западнее Москвы нанести противнику большие потери, то ему предоставляется право прекратить наступательные действия. Фон Грейфенберг ответил: на фронте 4-й армии наступление уже приостановлено».
7 декабря Гальдер записал в своем дневнике: «События этого дня опять ужасающи и постыдны. Главком превратился в простого письмоносца. Фюрер, не замечая его, сам сносится с командующими группами армий. Самым ужасным является то, что ОКВ (Штаб верховного главнокомандования) не понимает состояния наших войск и занимается латанием дыр, вместо того, чтобы принимать принципиальные стратегические решения. Одним из решений такого рода должен быть приказ на отход войск группы армий «Центр» на рубеж Руза, Осташков».
Только 8 декабря Гитлер подписал, наконец, директиву № 39 о немедленном прекращении всех крупных наступательных операций и о переходе к обороне на всем советско-германском фронте23. 16 декабря в ответ на предложения ряда генералов о немедленном отводе группы армий на тыловой рубеж Гитлер запретил отвод, дав строжайшее указание: «Ни шагу назад, залатать бреши и держаться!».
9 декабря советские войска освободили Рогачево, 11 декабря — Истру, 12 декабря — Солнечногорск, 15 декабря — Клин, 16 декабря — Калинин, 20 декабря — Волоколамск. Учитывая благоприятную обстановку, Ставка ВГК потребовала от командующих фронтами расширить полосы наступления и вести безостановочное преследование.
Неуклонно продвигаясь на запад, советские воины во имя достижения боевых задач совершали сотни и тысячи беспримерных подвигов. Так, 6 декабря сержант 1319-го стрелкового полка 185-й стрелковой дивизии В. В. Васильковский в бою за деревню Рябинки (западнее канала Москва — Волга), уничтожая огневую точку, закрыл своим телом вражескую амбразуру. 27 декабря рядовой 355-й стрелковой дивизии Калининского фронта Я. Н. Падерин в бою в районе деревни Рябиниха повторил героический подвиг Васильковского, наиболее характерный для наступления. Таких примеров самопожертвования можно привести немало.
В начале января 1942 г. контрнаступление на Западном стратегическом направлении было завершено. Части Красной армии освободили свыше 11 тысяч населенных пунктов, ликвидировав опасность окружения Тулы. Преследуя отступавшего противника, они вышли на рубеж Селижарово, Ржев, Руза, Боровск, Мосальск, Белев, Мценск, Новосиль, отбросив немецко-фашистские войска на 100—250 километров от Москвы. Были разбиты 23 пехотные дивизии, 11 танковых и 4 моторизованных.
Красная армия провела 4 крупные наступательные операции, полностью очистив от врага оккупированные районы Московской, Тульской, Рязанской областей и районы ряда других областей.
Всего за период Московской битвы сентября 1941 г. — 20 апреля 1942 г.) советские воины разгромили более 50 вражеских
"24
дивизий .
При этом же следует учесть, что советская экономика, которая еще только перестраивалась на военный лад, пока далеко не полностью обеспечивала потребности фронта. Поэтому свою первую зимнюю наступательную операцию Красная армия проводила в условиях недостаточной обеспеченности войск материальными средствами, что в значительной мере помешало ей добиться в Московской битве (которая закончилась 20 апреля 1942 г.) более внушительных результатов. Но и достигнутое в сражениях у стен советской столицы трудно переоценить.
Впервые за весь предшествующий период Второй мировой войны немецко-фашистские захватчики понесли столь жестокие и сокрушительные удары. План «молниеносной войны» против СССР полностью провалился, и война приняла затяжной характер. В бессильной ярости Гитлер буквально «рвал и метал» в своей Ставке, обвиняя в бездарности еще недавно осыпаемых наградами и почестями генералов и фельдмаршалов вермахта. Вслед за Боком, Рундштедтом, Леебом, Браухичем и Гуде-рианом были сняты со своих постов Штраус, Вейхс, Гёпнер, всего до 40 высших военных чинов Третьего рейха.
За месяцы зимнего контрнаступления Красная армия разгромила десятки отборных вражеских дивизий, причем, по не-
мецким данным, только сухопутные войска вермахта потеряли свыше 832 тыс. человек. «Наступление на Москву провалилось, цель «победить Советский Союз путем быстротечной военной операции» не удалась. Более того, русские ввели далеко не все свои силы, чтобы остановить немецкое наступление. Теперь они видели, что пришло время самим нанести удар», — писал в своей книге «История Второй мировой войны» бывший гитлеровский генерал К. Типпельскирх25.
Мощь германской военной машины отказалась подорванной, что имело далеко идущие последствия. Усилилось национально-освободительное движение и в оккупированных вермахтом странах Европы. Отвлекая на себя десятки тысяч вражеских солдат, активную партизанскую борьбу против захватчиков вели патриоты Югославии, Греции, Албании, Польши, Чехословакии, Франции, Бельгии, Норвегии и других государств.
Первая военная катастрофа германского вермахта в битве под Москвой подняла дух народов СССР, вселила в них твердую уверенность в неминуемом сокрушении орд фашистских захватчиков. Через горечь неудач, потерь и отступлений пришли советские воины, труженики тыла к этой первой и столь желанной исторической победе. Предельно сконцентрировав свои материальные и духовные силы, Советский Союз развеял миф о непобедимости гитлеровской армии. Разгром нацистских полчищ у стен советской столицы стал зарей нашей грядущей Великой Победы.
Библиографические ссылки и примечания
1 Типпельскирх К. История Второй мировой войны : пер. с нем. — М., 1956. — С. 93.
2 Куманев Г. А. Проблемы военной истории Отечества (1938—1945 гг.). — М., 2007. - С. 109.
3 Гальдер Ф. Военный дневник : пер. с нем. — М., 1971. — Т. 3, кн. 1. — С. 60.
4 См.: Куманев Г. А. Указ. соч. — С. 71.
5 Нюрнбергский процесс над главными немецкими военными преступниками : сб. материалов. — М., 1954. — Т. 2. — С. 366.
6 См.: Алещенко Н. М. Московский Совет в 1941—1945 гг. — М., 1980. — С. 79.
7 Комаров Н. Я., Куманев Г. А. Битва под Москвой. Пролог к Великой Победе. — М.,
2005. — С. 33.
8 См.: Очерки истории Московской организации КПСС. — М., 1966. — С. 570.
9 См.: История Москвы в годы Великой Отечественной войны и в послевоенный период.
1941—1965. — М., 1967. — С. 71.
10 Гальдер Ф. Указ. соч. — Т. 3, кн. 2. — С. 101.
33
11 См.: Комаров Н. Я., Куманев Г. А. Указ. соч. — С. 39.
12 Москва военная 1941—1945 : мемуары и архивные документы. — М., 1995. — С. 430.
13 См.: Комаров Н. Я., Куманев Г. А. Указ. соч. — С. 104.
14 Василевский А. Дело всей жизни. — М., 1975. — С. 151.
15 ИРИ РАН. Документы и материалы. - Инв. № 04/467. - Л. 237.
16 Жуков Г. К. Воспоминания и размышления. — М., 1990. — Т. 2. — С. 220.
17 См. : Сообщения Советского Информбюро. — М., 1944. — Т. 1. — С. 308.
18 ИРИ РАН. Документы и материалы. — Инв. № 49. — Л. 76.
19 Рейнгардт К. Поворот под Москвой: Крах гитлеровской стратегии зимой 1941/42 года : пер. с нем. — М., 1980. — С. 143—144.
20 Там же. — С. 189.
21 Магнитофонная запись беседы автора с Маршалом Советского Союза А. М. Василевским — 15.07.1977 г.
22 Личный архив автора.
23 ИРИ РАН. Документы и материалы. — Инв. № 04/467. — С. 244.
24 См.: Правда. — 2011. 6—7 декабря.
25 См.: Типпельскирх К. Указ. соч. — С. 201.
