CC BY
4
Вестник Томского государственного университета. Культурология и искусствоведение.
2023. № 51. С. 85-96. Tomsk State University Journal of Cultural Studies and Art History. 2023. 51. pp. 85-96.
Научная статья
УДК 130.2+394.3
doi: 10.17223/22220836/51/8
КОРРЕЛЯЦИЯ ОБРАЗА ЧЕЛОВЕКА В ДРЕВНЕРУССКОЙ ФИЛОСОФИИ И НАРОДНОМ ТАНЦЕ
Надежда Владимировна Осинцева1, Ольга Васильевна Сарпова2
1 2 Тюменский индустриальный университет, Тюмень, Россия
1 ossintseva2002@mail.ru
2 sarpova-ov@yandex.ru
Аннотация. В статье рассматривается соотношение образа человека, сформированного в древнерусской философии, и образа, явленного в народном танце. В результате исследования выявлено, что образ человека, созданный древнерусскими мыслителями, в своих сущностных чертах совпадает с характерными особенностями человека, отражаемыми в народной культуре того времени. Этот образ характеризуется единством духовного и телесного начала в человеке, единством коллективистских и индивидуалистических черт. Человек, наделенный богатым внутренним миром, способен проявить силу духа, волю и свои нравственные качества во всех жизненных ситуациях, отраженных в том числе и в народном танце.
Ключевые слова: древнерусская философия, русский народный танец, образ человека
Для цитирования: Осинцева Н.В., Сарпова О.В. Корреляция образа человека в древнерусской философии и народном танце // Вестник Томского государственного университета. Культурология и искусствоведение. 2023. № 51. С. 85-96. doi: 10.17223/22220836/51/8
Original article
CORRELATION OF THE HUMAN IMAGE IN ANCIENT RUSSIAN PHILOSOPHY AND FOLK DANCE
Nadezhda V. Osintseva1, Olga V. Sarpova2
1 2 Industrial University of Tyumen, Tyumen, Russian Federation
1 ossintseva2002@mail.ru
2 sarpova-ov@yandex.ru
Abstract. Having embraced the world in diverse forms and manifestations, the process of globalization led to the development the inverse trend dialectically - the strengthening of the search for national identity. Initially, there was a process of the forming of the human image in any national culture. This process emerged in all forms of culture and was fixed in the mentality of the people. The investigation of human image in the range of the elite culture, represented philosophical thought of XI-XV centuries, and folk dance, the main elements of which were formed in the similar period, assists to identify more accurately and convincingly the characteristics of the Russian mentality.
The ancient Russian philosophical thought had a religious nature, moreover, it was influenced by the Byzantine spiritual culture and Slavic-Russian pagan culture. There is no any fictional and generalized images in the works of the XI-XV centuries, therefore, the thinkers of Ancient Russia reflected the type of personality characteristic of this era.
© Н.В. Осинцева, О.В. Сарпова, 2023
Majority of the people expressed their understanding of a man via accessible forms, including folk dance. Interpretation of folk dance in approach of anthropological ontology allows identifying the most characteristic features of the inner side of person and the spirit of ethnic culture.
The analysis of cultural occurrence of the history contributes to consciousness of current events. Throughout history, mentality refers to the level of "long duration", hiding in the depth of social life and occasionally emerging in social events.
Giving a comparative analysis of the human image, created by ancient Russian thinkers and revealed in folk dance, it can be concluded that basic characteristics of the human image, described in both elite and folk culture coincide.
Particularly, there is the idea of the unity of the spiritual and physical, which was repeatedly emphasized in the works and reflected in various elements of folk dance. The priority of the spirit over the body was observed in both images the religious era and folk dance through gestures and movements of dancer. The ability to concentrate, to use strength against outward difficulties and inner obstacles emerged in dexterous dance movements. Folk dances was required self-control, discipline, coordination with others from all participants. The individual and collective principles of a personality were most completely represented in both the round dance and interaction of people in community (economic and religious) life. Russian scribes perceived the labor as blessing and source of spiritual development of a person. This idea was reinforced by plenty of dances concerning with depiction of various types of work activity. The labor would not become the subject of folk dance otherwise. Searching for the origins of national culture allows be aware the most significant spiritual milestones currently and rely on fundamental values as timeless sustainable patterns. Keywords: ancient Russian philosophy, Russian folk dance, image of a man
For citation: Osintseva, N.V. & Sarpova, O.V. (2023) Correlation of the human image in ancient russian philosophy and folk dance. Vestnik Tomskogo gosudarstvennogo universi-teta. Kul 'turologiya i iskusstvovedenie - Tomsk State University Journal of Cultural Studies andArtHistory. 51. pp. 85-96. (In Russian). doi: 10.17223/22220836/51/8
Поиск форм идентичности является одной из важнейших экзистенциальных проблем современного общества в условиях глобализации. Обращение к национальной культурной традиции во всех ее видах становится мейстримом не только научных исследований в области философской антропологии, но и широкого общественного интереса. В любой национальной философии складывается свой идеальный образ человека, который становится близок и понятен каждому независимо от того, в какой форме он выражен: музыке, танце, былинах, литературных произведениях, моделях восприятия истории, философии. Если обретение идентичности человеком наиболее успешно осуществляется на основе национальной культуры, то потеря национальных корней формирует полуобразованного, полунравственного человека, который, по определению Й. Хейзинги, есть «смертельный враг личности» [1. С. 177].
Исследование представления человека в разных культурных формах, с одной стороны, дает возможность сделать его более объемным, с другой стороны, позволяет осуществить компаративный анализ наиболее характерных черт, явленных в том или ином облике. Сопоставление образов человека в элитарной и народной культуре дает возможность обнаружения ментальных характеристик, укорененных в национальной культуре и потому продолжающих оказывать влияние на жизнь современного общества.
Целью данной работы является компаративный анализ характеристик образа человека, который создается в текстах древнерусских мыслителей и в народной танцевальной культуре.
Древнерусская философия и народный танец могут быть хронологически соотнесены. Теоретик танца О.В. Чашкина выделяет пять этапов развития
русского народного танца с IV по XX в. [2], в которых происходило изменение «содержательной основы русского танца, которое напрямую связано с жизненным укладом этноса, его нравами и моралью» [3. С. 35]. Несмотря на то, что в разные периоды на танец оказывали влияние «религиозные формы общественного сознания, экономические, административные и политические условия» [2. С. 358], в нем можно выделить предельно общие черты, которые характеризуют внутренний духовный мир человека. В большей части они оформились в период с XI по XV в.
В языческий период танцевальная культура в большей степени отражала общечеловеческие черты, нежели этнические. Автохтонность танца начинает проявляться с XI в. и усиливается в связи с укреплением национального государства в XIV-XV вв. И если на уровне религиозной культуры процесс становления централизованного государства проявляется в поклонении Святой Троице, отражавшей складывающиеся ментальные установки общества на объединение страны и единство народа, то в народной культуре, явленной в феномене скоморошества еще с XI в., проявляются те же тенденции. Скоморохи, являясь «первыми профессиональными исполнителями русской пляски», развивали и усложняли «лексику, рисунок, смысловую составляющую... бережно сохраняли и создавали новые виды танца» [Там же. С. 361]. Народные гулянья, игрища с исполнением песен, веселых плясок, хороводов поднимали народный дух, сплачивали общество. И хотя христианская церковь не приветствовала народные празднества, гулянья, но искоренить их полностью не могла. Совершить подобное в принципе невозможно, поскольку внутренний мир человека представляет собой определенное духовное единство, в котором глубокая вера в Христа не исключает, а причудливо сочетается с народным духом. Эмоциональная окраска танцевального действия, без которой нельзя помыслить народный танец, усиливает сплоченность. «Установившаяся таким образом согласованность и одновременность эмоциональных реакций обеспечивает группе относительно большую безопасность и силу: сложение подлинной системы эмоций подчас оправдывается полезностью этой системы. Эмоции превращаются в некий общественный институт. Они регламентируются наподобие ритуала» [4. С. 112].
В то же время образ человека, описываемый древнерусскими авторами, приобретает законченный характер к концу XV в. и в дальнейшем лишь дополняется. Поскольку в древнерусской литературе наблюдается отсутствие «вымышлено-обобщенных образов» [5. С. 201], то можно утверждать, что в ней зафиксирован тот тип личности, который характерен для действительности того времени. В отличие от низших слоев общества, которые проявляют свои ментальные установки в практической деятельности, высокая образованность элиты древнерусского общества давала ей возможность вербально выразить национальный менталитет. Светские, не говоря уже о религиозных, авторы находились под влиянием византийской культуры, однако они творчески перерабатывали ее. Одновременно на формирование древнерусского философствования оказывала и славяно-русская языческая культура, имевшая такое же значение, каким пользовалась в истории европейской мысли языческая философия античности [6. С. 14].
Запрет на карнавальную культуру в XVI в., восприятие народного танца как пережитка прошлого в петровскую эпоху и дальнейший период привели к
его вытеснению из городов. Однако в конце XIX - начале XX в. русский народный танец по праву был признан частью национальной самобытной хореографической культуры. Хореографы и балетмейстеры этого периода обращаются к народному фольклору, в результате народный танец превращается в самостоятельный вид и даже проникает в сферу высокого искусства -оперу и балет. Философия того времени, становясь профессиональной и восприняв достижения европейской мысли, обращается к своим корням, православной духовной традиции - исихазму, получившему распространение на Руси в XIV-XV вв., почти угасшему, но уверенно возрождавшемуся в духовном служении Серафима Саровского, старцев Оптиной пустыни и в изысканиях философов Серебряного века.
Образ человека, сложившийся в древнерусской культуре, относился к тому уровню исторической действительности, уровню «большой длительности» (longue duree), по определению Ф. Броделя, который, скрытый в глубине социальной жизни, прорывается на поверхность, накопив определенный запас сил [7].
Сущность и дух народа отражаются именно в народном танце. «Я верю во внутреннюю правду всех народных танцев. Это сок земли, дающий жизнь чудному цветку - искусству», - отмечал реформатор балетного искусства М.М. Фокин [8. С. 422].
Рассмотрение народного танца через призму антропологической онтологии позволяет утверждать, что в нем отражен менталитет народа [9] и, следовательно, истинный образ человека. О проявлении в народном танце ментальных особенностей писали авторы прошлого и настоящего времени:
B.И. Уральская, М.М. Фокин, К.Я. Голейзовский, Е. Луцкой, Л.П. Морина, И.А. Герасимова, О.В. Чашкина, М.С. Кузнецова, М.А. Чистякова. В частности, Т. Устинова, основатель танцевальной группы Государственного академического русского народного хора им. М.Е. Пятницкого, подчеркивает: «В народном танце живет обобщение, осмысленное отношение к событиям жизни, и если иллюстративные моменты встречаются, то лишь как обдуманный прием в общем решении танца» [10. С. 11]. Не остались в стороне и русские литераторы. Н.В. Гоголь пишет: «Откуда родилось такой разнообразие танцев? Оно родилось из характера народа, его жизни и образа занятий. Народ, проведший горделивую и бранную жизнь, выражает ту же гордость в своем танце; у народа беспечного и вольного та же безграничная воля и поэтическое самозабвение отражаются в танцах; народ климата пламенного оставил в своем национальном танце ту же негу, страсть и ревность» [11. С. 15].
Танец способен одухотворить движения человека, наполнить их живой мыслью [12]. Основатель инэстетики А. Бадью полагает, что искусство само по себе мыслит и производит истины, субъектами которых становятся отдельные произведения. «Танец - это прежде всего образ мысли, лишенной духа тяжести» [13. С. 64], - пишет философ. Танец выражает менталитет народа. Каждый жест, каждая фигура в танце являются сами по себе источником движения, а не следствием внешних причин. Тело в танце забывает, что его тяготит, «танец упраздняет негативное, порочное тело» [Там же.
C. 65]. Поэтому танец на своем языке успешно говорит о радости и горе, о мечтах и деяниях народа.
Эти теоретические положения позволяют выявить соотношение образов человека, созданных древнерусскими мыслителями, и в народном танце. Изначально древнерусская философия соизмеряла образ человека с двойственной природой Христа, в котором единовременно присутствовало и Божественное, и человеческое: «.сугубо есть бытие наше: словесно и бессловесно, и бесплотно, и телесно» [14. С. 77]. Душа и тело понимались как единое целое. В танцевальном творчестве это единство представлено наиболее ярко. Идея гармонии души и тела отражена в словах Т.А. Устиновой: «В медленных девичьих и парных хороводах столько благородства, словно поет сама душа русского человека» [10. С. 13].
Функциональное различие души и тела не препятствует их совместному развитию. Напротив, «совершенствовать их необходимо совместно» [5. С. 198]. Кроме того, бессмертная душа может действовать свободно только в единстве с телом, поскольку именно тело делает душу реальной. Без тела ее возможности находятся лишь в потенции» [15. С. 123]. Но и тело не имеет силы без души. Митрополит Никифор отмечает: «.и исполнищи все тело силою своею» [14. С. 78]. Принципиальной является мысль о принадлежности силы душе, а не телу. Телесное с необходимостью нуждается в духовном, но сила души проявляется через действия тела. Танец нужен человеку, чтобы через тело выразить внутреннюю энергию, силу души. Слияние внутренней и внешней, духовной и телесной энергии становится возможным в танце. Народный танец материализует дух культуры посредством движений и поз человеческого тела. В танце сквозь имманентное появляется возможность увидеть трансцендентное [16. С. 133]. Источником, инструментом и результатом народного танца выступает человеческое тело.
Свойственного западной теологии категорического осуждения телесного в древнерусской мысли нет. И хотя Никифор Грек считает тело голым субстратом, но у него нет требования «к полной аскезе, прекращению трудовой деятельности, социальных контактов, не рекомендуют всем и сразу отказаться от семьи, имущества» [5. С. 200]. Телесное не воспринимается только как греховное. Несколько веков церковь допускала народные гулянья, праздники, выступления скоморохов, которые имеют свою хореографичность и социальную функцию. В аллегорический притче Кирилла Туровского «О слепце и хромце» (XII в.) также проводится мысль о нераздельности души и тела, которые грешат совместно: «телесно человек хром нравственно, а душа слепа морально, ибо не может разглядеть таящиеся на ее пути опасности» [17. С. 45]. В XV в. продолжатель аскетической традиции Нил Сорский сформулирует положение о совместном исправлении души и тела. «Условием гармоничного существования должно быть не насилие духа над телом, а их союз» [18. С. 162].
Слова древнерусских мыслителей о соотношении души и тела находят подтверждение в народной танцевальной культуре. Танцующие показывали силу духа через ловкие, статные движения тела. О.Н. Князева дает описание мужского танца: «Парень, выходя на танец, делает круговую проходку, расправляя грудь и раскрывая руки, как крылья. от всего этого создается впечатление большой физической силы» [19. С. 9].
Образ матери Т.А. Устинова воссоздает следующими словами: «А как взмахнет она своим неповторимым жестом платочком и пройдется по разом
раздвинувшемуся кругу - будто в сказочную царевну превращалась и статью и красотой» [10. С. 4]. В этих словах очень глубокий смысл народного танца, затрагивающий онтологическое преобразование человека. «Неповторимым жестом» - это не о движении мышц и связок, это о движении души, потому как душа человека неповторима и уникальна. Неповторимость движению придает душа, которая наполняет тело. «Разом раздвинувшийся круг» свидетельствует о том, что девушка нежная, хрупкая обладает неслыханной силой, но не физической, а духовной. Эта внутренняя энергия, передаваемая через шаги и жесты, впечатляет окружающих. Как возможно превращение в царевну? Не физически, не костюмом или украшениями, а через образ. Образ прекрасной царевны присутствует во всех народных сказках: скромна, умна, красива, добра и т.д. Чтобы превратиться девушке в царевну, нужно станцевать ее образ, пластикой человеческого тела показать душевную красоту и доброту. Интересное определение слову «стать» дает В.И. Даль: «...телосложенье, склад, стройность стана, роста, соразмерность всего тела и членов» [20. С. 310]. То есть через «стать» человека выражается то, кем он стал, его сущность. В этом смысле танец - это могучая сила преобразования человеческой души. Культура нуждается в телесном воплощении, мало знать - надо многое уметь. Недостаточно знать о достоинстве - нужно быть достойным, т.е. стать таковым.
В древнерусской литературе человек, стремящийся к чистоте своей души и достигающей ее, называется подвижником. Человек должен быть способен «к преодолению внешних трудностей, внутренних препятствий на пути. к духовному совершенству и общению человека, борющегося за самого себя, свое общество (род) и Родину» [21. С. 275]. Такой же образ волевого, сильного духом человека создается в танцах «Брянские игрища», «Смоленский гу-сачок», «Сапожники» и др. В народной танцевальной культуре воспевается активная жизненная позиция, и монахи подавали пример активно действующей личности в мирской жизни. Таким был Феодосий, один из основателей Киево-Печерской лавры.
Лишь тот человек, кто способен бороться с внутренними страстями, размышлять над собственными деяниями, формировать в себе навык самоконтроля, обретет свое личностное начало с ценностным и смысловым содержанием. Люди, не способные на это, не могут создать такие танцы, как «Сказ о русской земле», «Золотая цепочка», «Уральская шестёра», «Тверские ложкари» и др. Танец требует от человека своеобразной дисциплины, внутреннего самоконтроля. У «танцующего всегда присутствует ощущение равновесия, центра, т.е. танцор всегда находится в системе координат. За танцевальной пластикой мы можем видеть не только создание поз, геометрических фигур, рисунка, но и точный расчет силы прыжка, количество поворотов, длины и ширины шага, ускорения и замедления движений» [16. С. 133]. В русском народном танце, помимо спокойных лиричных движений и фигур, в большом количестве присутствует сложная трюковая лексика как у юношей, так и у девушек. Присядки, дроби, хлопушки, крутки, прыжки, вращения, броски ног, сальто, проходка на руках и пр. исполняются, как правило, сольным выходом и демонстрируют физическую силу, ловкость, удаль, смелость. В то время, когда солистом выполняется трюковая связка, остальные участники танца обязательно выражают свое удивление и восхищение. Это
говорит о том, что в народе ценят, любят и уважают сильного и волевого человека.
Семантика движений и положений рук в русском народном танце совпадает с образом борющегося, стремящегося к самораскрытию человека, описанного в древнерусских источниках. Руки в народном танце играют исключительно важную роль. Порой даже в сказках рукам приписывали сакральные свойства. Они не только дополняют пластический рисунок тела, но и очень тесно взаимосвязаны с характером исполнения и определением взаимоотношений между танцующими. Перемена позиции рук в народном танце - это своеобразный разговор, целая история отношений людей друг к другу. Если это дуэт мужчины и женщины, то внимательное и любящее отношение проявлялось в положении рук юноши, который слегка касался рук или корпуса девушки. И в то же время захваты под локоть в паре, повороты под рукой партнера демонстрируют раскованные (на равных) взаимодействия.
Кроме прочих, общим положением в русском народном танце у юношей и девушек были широко открытые в сторону руки. Широкое, приподнятое положение рук в русском народном танце олицетворяет внутреннюю готовность к принятию мира, каким бы трудным он не оказался. С верой и радостью человек устремлен к самодвижению и самораскрытию. В народном танце «рассказ о красоте и величии нашей природы, о гордом и свободолюбивом русском человеке, его трудовой жизни и прекрасных мечтах» [10. С. 13], -пишет Т.А. Устинова.
Традиционной чертой русского национального характера всегда считался коллективизм. Ж.В. Зарицкая называет его «индивидуализированным коллективизмом». Данная особенность сформировалась под влиянием географических и исторических факторов.
Во-первых, дуализм ценностей характерен для крестьянской общины, в которой существовали индивидуальная собственность и индивидуальный труд, равенство каждого определялось правом участвовать в общинном сходе и правом высказывать свое мнение. Значимость личности определялась и правом выхода из общины. В то же время община являлась «общественно-хозяйственным организмом, характеризующимся совместным пользованием земли, совместным ведением хозяйства» [22. С. 49], где в «межличностных отношениях сложились принципы взаимопомощи и взаимоподдержки» [Там же. С. 50].
Во-вторых, дуализм ценностей закреплялся на основе православия, которое утверждало идею индивидуального свободного выбора между добром и злом, персональной ответственности за этот выбор и, следовательно, определяло индивидуальный характер спасения. Однако, провозглашая спасение души главной целью, православие указывало, что оно возможно только «через индивидуально-коллективное взаимодействие людей внутри Церкви» [Там же. С. 51].
Личностное начало активно проявляло себя в периоды исторических изломов, когда элита общества находилась в состоянии раскола. Сила народа проявлялась в единстве, сплоченности и жертвенности во благо общества. «Понимание этого присутствует и в элите русского общества, которая при необходимости умела извлекать из народной среды наиболее способных и сознательных представителей, а при обращении к народу взывала не к корыстным интересам, а к высшим духовным ценностям» [23. С. 14].
Ярчайшим примером единства индивидуального и коллективного начал в русском танце является хоровод. «В хороводах передаются коллективные процессы труда и бытовые сцены, они несут отпечаток местных условий жизни, природы, традиций, истории» [10. С. 37]. Хороводный танец - одна из наиболее обобщенных форм народного эпоса. Медленные и торжественные хороводы Севера не сравнимы с бурными и веселыми хороводами Юга нашей страны. При всех этих различиях их объединяет одно - круг как основная фигура, имеющая древнее сакральное значение. Возникшие еще в древности хороводы были связаны с магическими действиями. Древние славяне пытались таким образом получить милость божества и урожаи, которые им давали возможность дожить до следующего года.
Весенние и летние гулянья на Руси непременно сопровождались хороводами, которые представляли собой разыгрывание сюжета исполняемой песни. Гармонично связанные между собой танец, игра и песня являлись составляющими элементами русского хоровода. «Каравод», или «карагод» (в народном произношении), объединял большое количество людей, которые, взявшись за руки, двигались по кругу. В.И. Даль дает такое определение хороводу: «.собрание сельских девок и молодежи обоего пола, на вольном воздухе для пляски с песнями» [20. С. 561]. Хоровод объединял людей в единый организм, каждый чувствовал себя частью этого коллектива, люди обобщены действом и настроением. Несмотря на большое количество людей в хороводе, присутствие импровизации, нерегламентированного выхода из танца, все равно хоровод представляет собой целостную фигуру, где множество единичного превращается в единое. Однако, с другой стороны, хоровод как коллективный танец никогда не принижал значимость индивидуальности танцующего и позволял исполнителю выразить свою личность. Эта ценность коллективного и индивидуального начал в образе русского человека очень удачно передается в описании Т.А. Устиновой одного из древних хороводов. «Хоровод закружился еще быстрее, еще стремительнее. Затем круг разомкнулся, образовался полукруг, в середину которого вошли девушка и юноша. Девушка плавно обошла юношу, а потом с увлекающей стремительностью понеслась по кругу, лукаво посматривая на юношу, который, исполняя сложную фигуру танца, едва поспевал за ней. За первой парой - вторая, третья, четвертая начинали свою пляску. И, наконец, все снова соединились в общий хоровод, закружились точно на карусели» [10. С. 38]. Во всех коллективных русских танцах участники не обезличены, каждый из них находит свой индивидуальный прием, чтобы подчеркнуть свою особенность: наклон головы, взгляд, взмах платком, движение руки.
Древнерусские мыслители дополняют образ человека еще таким качеством, как уважительное отношение к трудовой деятельности. Владимир Мономах относится к труду как к средству, необходимому для нравственного совершенствования человека. Он с гордостью отмечает, что Бог сделал его «к любому человеческому делу способным» [24. С. 163]. «Для Сергия труд -благословение, а не проклятие Божие: именно в труде человек приближается к аскетическому пониманию христианства, труд с духовной точки зрения становится не просто способом выживания, но прежде всего формой духовного делания и источником внутреннего роста человека» [25]. На примере собственной жизни Преподобный Сергий показывает соединение двух цен-
ностей - «любовь к Богу и деятельная любовь к ближнему» [25]. У В.О. Ключевского написано: «.пекарем, мельником, дровоколом, портным, плотником, каким угодно трудником, служил ей, как раб купленный, .ни на один час не складывал рук для отдыха, как потом, став настоятелем обители и продолжая ту же черную хозяйственную работу», «.указывал дело всякому по силам.» [26. С. 250]. Труд необходим человеку как источник к существованию, однако в понимании Сергия Радонежского любой труд может быть духовным. В конечном счете деятельный исихазм Сергия способствовал объединению русских земель.
Нельзя не обратить внимания на то, как в русском танце выражена любовь к труду и своей природе. В народных танцах «Ленок», Костеля», «Ка-пустка» изображается движение, связанное с тем или иным трудом: работа в поле, вышивание, шитье, тканье и др. О выращивании льна говорят слова песни «Ленок», а танцующие через движения и позы показывают, как сеют лен, как полют, как обрабатывают, превращая в пряжу и ткань, и наконец шьют из него рубашки. Например, во время рубки капусты исполняли танец «Капустка». Количество плясунов в нем было всегда нечетным, это связано с тем, что листьев в кочане нечетное число. Кроме этого, встречаются пляски, в которых благодаря рисунку и движениям танцующих раскрываются и имитируются процессы изготовления одежды и обуви, прядение ниток, ткачество -«Сновуха», «Толкуша», «Веретено», «Сапожники» [3. С. 33]. Вряд ли создавались бы народом танцы о том, что неприятно или не вызывает уважения.
В творческой деятельности Нила Сорского были продолжены идеи ис-ихазма. Он оставил значительное наследие, которое отличается от идей Сергия Радонежского усилением внимания на духовно-нравственное самосовершенствование человека. В целом можно отметить, что Нил Сорский пишет о внутреннем мире человека, «цель которого - гармония человека с окружающим его миром и полное согласие с Богом» [5. С. 209].
Характерные черты русского народного танца слагались на основе географических и климатических особенностей территории, где жил человек. Только чувствуя глубокую душевную гармонию с окружающим миром, ощущая себя равноценной частью природы своего края, можно создать такие танцы, как «Зимушка», «Метелица», «Завейница», изображающие картинки зимнего русского веселья. Явления природы и образы животного мира являлись вдохновляющим источником, на основе которого рождались русские народные танцы: «Цвети, земля», «Лебедь», «Уточка», «Журавель», «Гуса-чок», «Воробей», «Ивушка», «Березка» и др. Хоровод «Березка», известный даже современному зрителю по одноименному ансамблю, вызывает ощущение волнующей поэзии о безбрежных далях, березовых рощах. Зритель смотрит на «плывущих» девушек с веточкой молодой березки в руках и словно вдыхает аромат весны. Не может быть такого эффекта без трансцендентной связи человека со своей культурой, традициями и родной природой.
На основании проведенного анализа характеристик образа человека, который создается древнерусскими мыслителями и в русском народном танце, можно отметить, что письменные источники и танцевальное творчество выражают основные ментальные установки русской культуры. Гармония телесного и душевного начал, волевой и борющийся характер, достойное признание индивидуальности в коллективе, любовь к своему ремеслу и окружа-
ющей природе - все это выражено в учениях Сергия Радонежского, Владимира Мономаха, Никифора Грека, Кирилла Туровского, Нила Сорского, а также во всем многообразии русских народных танцев, которые полны благородства, патетической героики, задушевной лирики, искрящегося юмора. Обращение к образу человека в древнерусской философии позволяет не только глубже познавать специфику русской философии в целом, но и понимать традиции русской культуры, что крайне важно для полноценного становления современной личности. Процесс культурной идентичности непременно предполагает философско-культурный диалог во времени и пространстве, в ходе которого формируется понимание человека и его проблем в современности.
Список источников
1. Хёйзинга Й. Тени завтрашнего дня. Человек и культура. Затемненный мир: эссе / сост., пер. с нидерл. и предисл. Д. Сильвестрова. СПб. : Изд-во Ивана Лимбаха, 2010. 456 с.
2. Чашкина О.В. История становления и развития русского народного танца // Современные научные исследования и разработки. 2017. № 7 (15). С. 358-362.
3. Николаева Л.Я. Русский народный танец: истоки и современность // Культурное пространство русского мира. 2019. № 1 (9). С. 31-38.
4. Февр Л. Бои за историю. М. : Наука, 1991. 629 с.
5. Ионайтис О.Б. Антропологические идеи в философии средневековой Руси // Известия Уральского федерального университета. Серия 3: Общественные науки. 2014. Т. 125, № 1. С. 197-216.
6. Замалеев А.Ф. Философская мысль русского средневековья (XI-XVI вв.). Л. : Наука, 1972. 248 с.
7. Бродель Ф. История и общественные науки. Историческая длительность // Философия и методология истории. М. : Наука, 1977. С. 115-142.
8. ФокинМ. Против течения. Л. ; М. : Искусство, 1962. 639 с.
9. McFee G. Understanding dance. London ; New York : Routledge, 1996. 344 p.
10. Устинова Т.А. Избранные русские народные танцы. М. : Искусство, 1996. 593 с.
11. Гоголь Н.В. Собрание сочинений. М. : Гос. изд-во худ. лит. Гослитиздат, 1953. Т. 6. 2112 с.
12. Clark J.O. Dance and Intrinsic Significance: A Phenomenological Approach // Thinking Through Dance: Philosophy of Dance Performance and Practices. Milton Keynes UK : Dance Books, 2013. P. 202-222.
13. Бадью А. Малое руководство по инестетике / пер. с фр. Д. Ардамацкой, А. Магуна. СПб. : Изд-во Европейского ун-та в Санкт-Петербурге, 2014. 156 с.
14. Послание Никифора, митрополита Киевского к великому князю Владимиру, сыну Всеволода, сына Ярослава // Послания Митрополита Никифора. М., 2000. С. 75-82.
15. Чумакова Т.В. Нравственный опыт в книжности Древней Руси // Мысль: Журнал Петербургского философского общества. 1999. Т. 3, № 1. С. 119-139.
16. Осинцева Н.В. Гносеологическое значение танца // Исторические, философские, политические и юридические науки, культурология и искусствоведение. Вопросы теории и практики. 2015. № 1-1 (51). С. 132-134.
17. Мильков В.В. Идейное своеобразие религиозных воззрений Кирилла Туровского // Древняя Русь: во времени, в личностях, в идеях. 2016. № 6. С. 36-65.
18. Чумакова Т.В. Образ человека в культуре Древней Руси: опыт философско-антропологического анализа: дис. ... д-ра филос. наук. СПб. : СПбГУ, 2002. 409 с.
19. Князева О.Н. Танцы Урала. Свердловск : Уральский рабочий, 1962. 168 с.
20. Даль В.И. Толковый словарь живого великорусского языка: в 4 т. М. : Русский язык, 2000. Т. 4. 688 с.
21. Иванов Д.В. Архетип российского воспитания: «образ человека борющегося» в исторических и литературных памятниках // Философия образования. 2000. № 1. С. 274-280.
22. Зарицкая Ж.В. О специфике русского коллективизма // Вестник НГУ. Серия: Философия. 2013. Т. 11, вып. 3. С. 48-54.
23. Сарпова О.В. Потенциал древнерусской философии в контексте самоидентификации современной молодежи // Контекст и рефлексия: философия о мире и человеке. 2017. Т. 6, № 2А. С. 5-21.
24. Поучение Владимира Мономаха // Изборник: Повести Древней Руси. М. : Худож. лит.,
1986.
25. Святейший патриарх Кирилл Главное чудо Сергия Радонежского - он сам. Интервью 21 июля 2014 г. http://www.patriarchia.ru/db/text/3693883 (дата обращения: 20.02.2020).
26. Ключевский В.О. Значение преп. Сергия Радонежского для русского народа и государства // Литературные портреты. М. : Современник, 1991. С. 245-257.
References
1. Huizinga, J. (2010) Teni zavtrashnego dnya. Chelovek i kul'tura. Zatemnennyy mir: esse [Shadows of Tomorrow. Man and culture. The Darkened World: An Essay]. Translated from Dutch by D. Silvestrov. St. Petersburg: Ivan Limbakh.
2. Chashkina, O.V. (2017) Istoriya stanovleniya i razvitiya russkogo narodnogo tantsa [History of the formation and development of Russian folk dance]. Sovremennye nauchnye issledovaniya i razrabotki. 7(15). pp. 358-362.
3. Nikolaeva, L.Ya. (2019) Russkiy narodnyy tanets: istoki i sovremennost' [Russian folk dance: origins and modernity]. Kul'turnoepro-stranstvo russkogo mira. 1(9). pp. 31-38.
4. Febvre, L. (1991) Boi za istoriyu [Fights for History]. Translated from French. Moscow: Nauka.
5. Ionaitis, O.B. (2014) Antropologicheskie idei v filosofii srednevekovoy Rusi [Anthropological ideas in the philosophy of Medieval Rus]. Izvestiya Ural'skogo federal'nogo universiteta. Seriya 3: Obshchestvennye nauki. 125(1). pp. 197-216.
6. Zamaleev, A.F. (1972) Filosofskaya mysl' russkogo srednevekov'ya (XI—XVI vv.) [Philosophical ideas of the Russian Middle Ages (11th - 16th century)]. Leningrad: Nauka.
7. Braudel, F. (1977) Istoriya i obshchestvennye nauki. Istoricheskaya dlitel'nost' [History and social sciences. Historical duration]. In: Kon, I.S. (ed.) Filosofiya i metodologiya istorii [Philosophy and Methodology of History]. Moscow: Nauka. pp. 115-142.
8. Fokin, M. (1962) Protiv techeniya [Against the Flow]. Leningrad; Moscow: Iskusstvo.
9. McFee, G. (1996) Understanding dance. London; New York: Routledge.
10. Ustinova, T.A. (1996) Izbrannye russkie narodnye tantsy [Selected Russian Folk Dances]. Moscow: Iskusstvo.
11. Gogol, N.V. (1953) Sobranie sochineniy [Collected Works]. Vol. 6. Moscow: Goslitizdat.
12. Clark, J.O. (2013) Dance and Intrinsic Significance: A Phenomenological Approach. In: Bunker, J., Pakes, A. & Rowell, B. (eds) Thinking Through Dance: Philosophy of Dance Performance and Practices. Milton Keynes, UK: Dance Books. pp. 202-222.
13. Badiou, A. (2014)Maloe rukovodstvopo inestetike [A Short Guide to Inesthetics]. Translated from French by D. Ardamatskaya, A. Magun. St. Petersburg: St. Petersburg European University.
14. Metropolitan Nikifor. (2000) Poslaniya Mitropolita Nikifora [Messages of Metropolitan Nikifor]. Moscow: [s.n.]. pp. 75-82.
15. Chumakova, T.V. (1999) Nravstvennyy opyt v knizhnosti Drevney Rusi [Moral experience in the bookishness of Ancient Rus']. Mysl': Zhurnal Peterburgskogo filosofskogo obshchestva. 3(1). pp. 119-139.
16. Osintseva, N.V. (2015) Gnoseological meaning of dancing. Istoricheskie, filosofskie, politicheskie i yuridicheskie nauki, kul'turologiya i iskusstvovedenie. Voprosy teorii i praktiki -Historical, Philosophical, Political and Law Sciences, Culturology and Study of Art. Issues of Theory and Practice. 1-1(51). pp. 132-134. (In Russian).
17. Milkov, V.V. (2016) Ideynoe svoeobrazie religioznykh vozzreniy Kirilla Turovskogo [The ideological originality of the religious views of Kirill of Turov]. Drevnyaya Rus': vo vremeni, v lichnostyakh, v ideyakh. 6. pp. 36-65.
18. Chumakova, T.V. (2002) Obraz cheloveka v kul'ture Drevney Rusi: opyt filosofsko-antropologicheskogo analiza [The image of man in the culture of Ancient Rus: A philosophical and anthropological analysis]. Philosophy Dr. Diss. St. Petersburg.
19. Knyazeva, O.N. (1962) Tantsy Urala [Dances of the Urals]. Sverdlovsk: Ural'skiy rabochiy.
20. Dal, V.I. (2000) Tolkovyy slovar' zhivogo velikorusskogo yazyka: v 4 t. [An Explanatory Dictionary of the Living Great Russian Language: in 4 vols]. Vol. 4. Moscow: Russkiy yazyk.
21. Ivanov, D.V. (2000) Arkhetip rossiyskogo vospitaniya: "obraz cheloveka boryushchegosya" v istoricheskikh i literaturnykh pamyatnikakh [The archetype of Russian education: "The image of a struggling person" in historical and literary monuments]. Filosofiya obrazovaniya. 1. pp. 274-280.
22. Zaritskaya, Zh.V. (2013) O spetsifike russkogo kollektivizma [On the specificity of Russian collectivism]. VestnikNGU. Seriya: Filosofiya. 11(3). pp. 48-54.
23. Sarpova, O.V. (2017) Potentsial drevnerusskoy filosofii v kontekste samoidentifikatsii sovremennoy molodezhi [The potential of ancient Russian philosophy in the context of self-identification of modern youth]. Kontekst i refleksiya: filosofiya o mire i cheloveke. 6(2A). pp. 5-21.
24. Vladimir Monomakh. (1986) Pouchenie Vladimira Monomakha [Teachings of Vladimir Monomakh]. In: Dmitriev, L.A. (ed.) Izbornik: Povesti Drevney Rusi [Collection: Tales of Ancient Rus]. Moscow: Khudozhestvennaya literatura. pp. 59-70.
25. Patriarch Kirill. (2014) Glavnoe chudo SergiyaRadonezhskogo - on sam. Interv'yu 21 iyulya 2014 g. [The main miracle of Sergius of Radonezh is himself. Interview July 21, 2014]. [Online] Available from: http://www.patriarchia.ru/db/text/3693883 (Accessed: 20nd February 2020).
26. Klyuchevskiy, V.O. (1991) Literaturnyeportrety [Literary Portraits]. Moscow: Sovremennik. pp. 245-257.
Сведения об авторах:
Осинцева Н.В. - кандидат философских наук, доцент; доцент, кафедры гуманитарных наук и технологий Тюменского индустриального университета (Тюмень, Россия). E-mail: ossintseva2002@mail.ru
Сарпова О.В. - кандидат философских наук, доцент; доцент, кафедры гуманитарных наук и технологий Тюменского индустриального университета (Тюмень, Россия). E-mail: sarpova-ov@yandex.ru
Авторы заявляют об отсутствии конфликта интересов. Information about the authors:
Osintseva N.V. - Industrial University of Tyumen (Tyumen, Russian Federation). E-mail: os-sintseva2002@mail.ru
Sarpova O.V. - Industrial University of Tyumen (Tyumen, Russian Federation). E-mail: sar-pova-ov@yandex.ru
The authors declare no conflicts of interests.
Статья поступила в редакцию 23.05.2020; одобрена после рецензирования 08.07.2020; принята к публикации 05.08.2023.
The article was submitted 23.05.2020; approved after reviewing 08.07.2020; accepted for publication 05.08.2023.
