CC BY
66УДК 94(47).081+343.3 DOI
А. А. Рубцов
Корпус жандармов в системе организации следствия по политическим преступлениям в Российской империи в 1870-е годы: между наблюдением и расследованием
Корпус жандармов традиционно считался исполнительным органом III Отделения. Из этого должно следовать вполне ясное представление о том, что собой представляло это учреждение — полицейский орган власти, занимавшийся обеспечением безопасности государства. В действительности на протяжении всей своей истории жандармы имели противоречивый набор компетенций, запутанную систе-Ц му подчинения и подотчетности, а иногда расплывчатое понимание
^ своих прав и обязанностей. Это учреждение совмещало различные
« полномочия (чрезвычайные, полицейские, следственные) и зависело
по разным сферам своей деятельности от различных ведомств. В отвоем купности это всё создавало комбинированный характер данного госу-s§ дарственного института, что определяло особый модус власти в самом ^ учреждении. Как отмечают исследователи, до сих пор многие аспекты HU положения корпуса в системе государственной власти империи ис-g следованы недостаточно, что не позволяет полноценно оценить роль
s жандармов1. В частности, А. Н. Бикташева отмечает, что малоизу-=s
§ ченными остаются местные административные практики и роль жан-
^ дармских штаб-офицеров в саморегулируемых процессах имперского управления2. При этом значение чинов корпуса в формировании по-
£ литики центральных властей было крайне высоким, и роль жандарм-
С ских офицеров могла быть значительной в формировании принципов
обеспечения общественной безопасности на местах. Перемены второй половины XIX в. создавали ситуацию, когда предшествующие административные практики неожиданно оказались криминализованными новым правовым порядком3. Характеризуя систему, складывающуюся в пореформенный период, известный правовед А. Д. Градовский в статье об «административном распоряжении» писал, что «каждый орган управления и суда обязан искать в законодательных определениях границу своей компетенции и степень своей власти»4. Задача статьи состоит в том, чтобы продемонстрировать, как в 1870-е гг. жандармы встраивались в юридический порядок посредством усвоения новой риторики «законности» и использовали ее для легитимации своих предшествующих практик в иных условиях.
До начала 1870-х гг. основной функцией жандармов было прежде всего наблюдение за работой должностных лиц и настроением населения в губерниях. По мнению А. Х. Бенкендорфа, власть жандармов не должна была быть исполнительной, ее действия необходимо было ограничить одними наблюдениями. В связи с этим целенаправленно проводилась политика по обеспечению особого статуса жандармских штаб-офицеров. Размытость в определении компетенций и обязанностей жандармов должна была обеспечить им независимость от местных властей, чтобы они беспрепятственно могли осуществлять надзор за положением дел в губерниях. Ни конкретные права офицеров корпуса, ни их взаимоотношения с представителями других ведомств не были точно оговорены вплоть до введения «Правил о порядке действий чинов корпуса жандармов по исследованию преступлений»5. Приняты они были 19 мая 1871 г.6 и расширяли полномочия офицеров губернских жандармских управлений7 (далее — ГЖУ), созданных в 1867 г. Согласно принятым правилам, изменялся порядок дознания по государственным преступлениям. Прежде оно производилось полицией под непосредственным руководством лиц прокурорского надзора, т. е. ®
(N
точно так же, как и другие уголовные расследования. После 1871 г. полиция за- § менялась офицерами корпуса жандармов, тем самым министерство внутренних ^ дел и губернаторы в лице полиции устранялись от вмешательства в следствие по государственным преступлениям. Роль прокуроров как надзорного органа ¡з сохранялась, без их ведома жандармы не могли совершить ряд важных след- ^ ственных действий8. Одной из причин введения новых правил было недоволь- .У ство представителей высшей бюрократии опробованным в деле «нечаевцев» судебно-следственным механизмом, созданным Уставами 1864 г. Министер- ¿g ство юстиции и подчиненные ему чины судебного ведомства до 1871 г. полно- 53 стью контролировали процесс расследования государственных преступлений. £ Корпус жандармов должен был стать органом власти, который уравновесил бы ^ влияние чиновников министерства юстиции и на начальной стадии дознания, и на стадии принятия решения о дальней судьбе расследуемого дела9. $
Дознание стало новой заметной функцией в работе офицеров корпуса жандармов. Согласно Уставу уголовного судопроизводства 1864 г., первая стадия уголовного процесса — предварительное расследование — начиналась с дознания. На этом этапе оформлялись первоначальные данные, выяснялись факты и признаки преступления, дознаватель закреплял следы и не допускал побега преступника. Таким образом, оно являлось несудебным актом и имело значение «осведомительное»10. На практике результаты дознания фактически могли предопределить судьбу всего дела, так как на основании собранных сведений строилась дальнейшая стратегия расследования. Жандармы, тем самым, получая доступ к проведению следственных действий, могли приобрести значительную долю влияния на направление политики в отношении государственных преступлений. При этом К. П. Краковский в своей работе о дознаниях по политическим преступлениям указывает, что жандармы столкнулись с тем, что после принятия закона 19 мая им предстояло освоить новые следственные обязанности, кардинально отличавшиеся от их прежних наблюдательных функ-ций11. Прежде на протяжении десятилетий они часто имели дело не с фактами, а намерениями. Теперь ситуация кардинально изменилась. Жандармы должны были проводить дознание, опираясь на Судебные уставы и закон 19 мая 1871 г., по фактам совершённых противоправных действий и готовить дело, т. е. закреплять факты для суда, в соответствии с нормами действовавшего порядка уголовного судопроизводства. Однако имелось и обратное влияние, когда жандармы приносили опыт своей работы в следственные действия по расследованию государственных преступлений.
«Правила» были приняты в условиях растущего числа политических дел. Возникла острая необходимость решить проблему взаимодействия между министерством юстиции и корпусом жандармов12. Выше отмечалось, что до начала 1870-х гг. наблюдение было основной обязанностью жандармов, тем самым ^ в ГЖУ поступали все основные сведения о «неблагонадежных» подданных и их связях. Во время проведения расследований прокурорам необходима была ^ подобная информация, обмен которой с жандармами не был регламентирован « до принятия «Правил». Прокуроры, в свою очередь, обладали соответствующими юридическими навыками, что обеспечивало законность расследования госу-^ дарственных преступлений. Таким образом, чины корпуса жандармов и проку-5§ ратуры должны были дополнять полномочия друг друга во время проведения у следствия, обеспечивая, с одной стороны, полноту информации, а с другой — Ци законность совершаемых действий. В декабре 1871 г. штаб корпуса издал цир-£ куляр, смысл которого был объяснен министру юстиции следующим образом: ® «Наивозможно большее упрощение отношений между чинами вверенного мне § Корпуса и Прокурорским надзором, составляет главнейшую цель упомянутой ^ инструкции»13. Такая же цель преследовалась и при издании самих «Правил» 19 мая, содержание которых данный циркуляр уточнял. Таким образом, упо-£ мянутые отношения заключались прежде всего в согласовании функций чинов С
двух ведомств для более эффективного расследования государственных преступлений. При этом оказавшись встроенными посредством принятых «Правил» в новый юридический порядок империи офицеры корпуса претендовали на равноправное отношение с чинами судебного ведомства, ссылаясь на свое исключительно важное положение в деле расследования политических преступлений. Однако в ходе дознаний постоянно возникали конфликты между прокурорами, нередко считавшими собранные доказательства недостаточными для обвинения подследственных, и жандармами, часто настаивавшими на продолжении хода следствия14. В связи с этим офицерам корпуса необходимо было усваивать риторику законности, чтобы эффективно отстаивать свои позиции в спорах с другими ведомствами. На это указывал, например, начальник московского ГЖУ И. Л. Слёзкин. В одном из циркуляров он настоятельно рекомендовал подчиненным подробно изучать свои права и обязанности, «ибо в противном случае, всякое незнание своих прав порождает робость, положительно вредную службе и совершенно несвойственную лицу, облеченному полномочиями Правительства»15.
«Законность» становилась частью риторических стратегий служащих корпуса, к которой они апеллировали в спорах, касавшихся границ их собственных компетенций. Корпус жандармов по инспекторской, строевой и хозяйственной части входил в систему военного министерства, и большая часть внутренней жизни корпуса регламентировалась Военными постановлениями16. Однако в 1872 г. между Штабом корпуса жандармов и Военно-Кодификационным комитетом военного министерства возникла полемика относительно внесения изменений в «Правила» 19 мая, т. е. вопроса, касавшегося полномочий жандармов и не являвшегося предметом, регулируемым Военным министерством. В замечаниях комитета среди прочего была затронута проблема границ законных полномочий жандармов. В документе было указано, что во вновь проектируемых статьях слово «наблюдение» заменено выражением «предупреждение разного рода действий преступного характера». По мнению членов комитета, выражение это не совсем верно отражало деятельность чинов ^ Корпуса жандармов, и предлагалось оставить прежнее слово «наблюдение» С! как более подходящее для описания направления их деятельности. В своем ^ ответе Штаб корпуса возражал против представленных замечаний, отстаи- ^ вая мнение, что жандармы теперь выполняют обязанности судебной поли- | ции, и, следовательно, «слово "наблюдение", имевшее смысл относительно ^ прежней, негласной деятельности Жандармов, совершенно непригодно для -с обозначения их настоящих обязанностей потому что понятие о неопре- ^л деленном наблюдении было признано вполне несоответствующем для выра- ^ жения будущей, строго законной деятельности (курсив мой. — А. Р.) чинов ^ этого учреждения»17. В данной записке чиновники Штаба корпуса жандармов § дистанцировались от своего прежнего образа наблюдательного органа, действующего тайно, и создавали новый образ — учреждения, чья деятельность я
устроена на законных основаниях, и потому может быть гласной и открытой. При этом в том же году начальник Московского губернского жандармского управления писал начальнику одного из дивизионов о необходимости жандармам во время исполнения ими обязанностей исполнительной полиции в особенности во время охранения ими «порядка тишины и спокойствия при стечении публики» руководствоваться 320-й статьей I части III книги свода Военных постановлений18. Последнее подразумевало выполнять, помимо наложенных на чины корпуса обязанностей, те распоряжения, которые поступают от непосредственного начальства. В данном случае такое распоряжение заключалось в том, что жандармам следует наблюдать за разговорами в толпе и обращать внимание на разного рода толки и слухи, в особенности если они содержали признаки государственного преступления19. Процитированный документ демонстрирует, что в корпусе жандармов продолжали считать функции «наблюдения» важной частью своих непосредственных обязанностей. Например, в апреле 1872 г. III Отделение направило начальникам ГЖУ циркуляр, в котором подтверждались требования предшествующих инструкций, рассылаемых с 1869 г. В них содержалось предписание следить за молодыми людьми, отправляющимися «в разные места империи, одни к родным, а другие на практические занятия», с целью своевременного пресечения противоправительственной пропаганды среди крестьян20. Следовательно, после принятия правил 19 мая наблюдение за положением дел в губерниях оставалось важной частью деятельности жандармов, которая стала и одной из практик расследования политических преступлений в 1870-е гг. Таким образом, в споре с Военно-Кодификационным комитетом, дистанцируясь от понятия «наблюдение», корпус жандармов скорее старался не отказаться от своих прежних обязанностей, а придать всем своим действиям новый «законный» статус. Используя в своей внутренней службе положения
5 Военных постановлений, корпус тем не менее заявлял о своей самостоятельности как субъекта в отношении с военным министерством. Это была давняя тенденция в эволюции положения корпуса, который по сравнению, например,
« с жандармерией Франции постепенно оказывался в подчинении не военного
Л
jH министерства и МВД, а политической полиции, т. е. III Отделения21. Необхо-
^ димость доказывать собственную независимость в отношениях с различными
s ведомствами была определена и самим характером расследуемых правонару-
6 шений. Государственные преступления представители высшей бюрократии HU относили к категории «самой первой важности»22. Тем самым практики рас-£ следования подобных дел должны были отличаться от тех, которые были при-s няты в следствии по общеуголовным преступлениям. Поэтому положение чи-§ нов корпуса, с одной стороны, зависимых от различных ведомств, а с другой, ^ находящихся в особом положении агентов политической полиции, создавало & ситуации, когда они могли устанавливать собственные правила того, как не-£ обходимо вести следствие по государственным преступлениям.
qj
С
Рассмотренные межведомственные разногласия демонстрируют процесс поиска оптимальных практик ведения следствия по государственным преступлениям. Многие представители имперской бюрократии воспринимали их как экстраординарные угрозы общественной безопасности. Поэтому власти старались оформить особый порядок расследования подобных преступлений, вводя новые правила ведения дознания и наделяя дополнительными полномочиями офицеров корпуса жандармов. Следствие становилось не только процедурой доказательства вины подозреваемого, важной частью оказывалась организация сбора сведений о потенциально «неблагонадежных» лицах. Если прежде добытые в ходе «наблюдения» данные не имели четкого правового статуса, то после 1871 г. они становились юридическими фактами. Офицеры корпуса жандармов тем самым не только пассивно усваивали новые «правила игры», но и активно участвовали в их производстве, с целью занять более весомое и самостоятельное положение в системе расследования государственных преступлений.
1 Daly J. W. Autocracy under siege: Security police and opposition in Russia, 1866-1905. DeKalb, 1998; Бибиков Г. Н. А. Х. Бенкендорф и политика императора Николая I. М. 2009; Рууд Ч., Степанов С.А. Фонтанка, 16: Политический сыск при царях. М., 1993 Страхов Л. В., Перегудов А. В. Воронежские жандармы в эпоху модерна. Воронеж, 2019 Абакумов О. Ю. Третье отделение на страже нравственности и благочиния: жандармы в борьбе со взятками и пороком: 1826-1866 гг. М., 2017.
2 Бикташева А. Н. Жандармы и модернизация местного управления в России (опыт и перспективы изучения). // Quaestio Rossica. 2015. № 2. С. 132-143.
3 В историографии отмечается, что в пореформенное время прежние административные практики оказались несовместимы с новой имперской легальной системой. Новый юридический порядок создавал возможности, которые прежде отсутствовали как у некоторых ведомств, так и у различных групп подданных. Ряд работ последних лет посвящены тому, как власти на местах, пытаясь действовать прежними административными методами давления, терпели неудачу в связи с тем, что и у населения, и у некоторых местных органов власти появлялись новые способы легального сопротивления. В такой ситуации успешность принимаемых властями мер зависела от уровня гибкости ведомств и новаторства совершаемых ими действий (Kirmse S. B. Law and Interethnic Relations in the Z; Russian Empire: The Tatar Riots of 1878 and their Judicial Aftermath // Ab Imperio. 2013. N 4. P. 49-77; Бербанк Дж. Связанные законом: подданные, служащие и имперский суверенитет в Казанской губернии, 1890-1917 годы // Там, внутри. Практики внутренней колонизации в культурной истории России / Под ред. А. Эткинда, Д. Уффельманна,
И. Кукулина. М., 2012. С. 349-375; Верт П. Православие, инославие, иноверие: очерки "С по истории религиозного разнообразия Российской империи. М., 2012). -g
4 Градовский А. Д. Закон и административное распоряжение по русскому праву. СПб., Д 1874. С. 4. g
5 Бибиков Г. Н. А. Х. Бенкендорф и политика императора Николая I. М., 2009. С. 162-163; «Россия под надзором»: отчеты III Отделения 1827-1869: Сборник документов / Сост. М. Сидорова, Е. Щербакова. М., 2006. С. 7.
6 Правила о порядке действий чинов корпуса жандармов по исследованию преступлений // ПСЗ. Собр. 2. Т. 46. № 49615.
d
d -Q
Л
7 Местный орган корпуса жандармов, образованный после упразднения жандармских округов.
8
И св К
«
S «
о
Sr1
S
¡^
о н о
S «
S «
о \о
Краткая записка о порядке производства дел о государственных преступлениях с указанием главных, относящихся к сему предмету узаконений, составлена 10 ноября 1880 года // РГИА. Ф. 1405. Оп. 530. Д. 1108. Л. 138 — 145 об.
О значении «Правил» 19 мая 1871 г.: Приложение к представлению министра юстиции за №5191 «О некоторых изменениях в правилах о судопроизводстве по делам о государственных преступлениях» // НСБ РГИА. Ф. Печатные записки. Шифр 909 (Материалы по вопросу о порядке производства дел о «государственных преступлениях»). С. 1; Троицкий Н. А. Безумство храбрых: Русские революционеры и карательная политика царизма 1866-1882 гг. М., 1978. С. 75-77; Краковский К. П. Политическое дознание во второй половине XIX — начале XX в. // Историко-правовые проблемы: Новый ракурс. 2012. № 5. С. 315-344.
Шиллинг М. Дознание по государственным преступлениям // Юридический вестник. 1886. Апрель. С. 758-764.
Краковский К. П. Политическое дознание во второй половине XIX — начале XX в. // Историко-правовые проблемы: Новый ракурс. 2012. № 5. С. 315-344. Краковский К. П. Политическая юстиция в России во второй половине XIX — начале XX в. М., 2012. С. 103-120.
Отношение шефа жандармов, 20 декабря 1871 года // РГИА. Ф. 1405. Оп. 71. Д. 6521. Л. 7-8.
Примеры подобных конфликтов между чинами прокуратуры и офицерами корпуса в деле о дворянине Н. П. Гончарове, распространявшем листовки и связанном с членами кружка «чайковцев». В июле 1871 г. началось следствие и были допрошены лица, проживавшие в квартирах Марка Натансона и Ольги Шлейснер, однако прокурор посчитал, что между подследственными не существует какой-либо организации с противоправительственными целями, поэтому к суду был привлечен исключительно Гончаров за распространение листовок (РГИА. Ф. 1405. Оп. 71. Д. 6512).
Проект циркуляра МГЖУ помощникам начальника управления, находящимся в уездах Московской губернии, 30 декабря 1872 г. // ГА РФ. Ф. 58. Оп. 1. Д. 5. Л. 64 об. Перегудова З. И. Политический сыск России, 1880-1917. М.: РОССПЭН, 2013. С. 25. Замечания Военно-Кодификационного Комитета и Главного штаба на проект изменения статей положения о Корпусе жандармов и штата Главного управления Корпуса // ГА РФ. Ф. 110. Оп. 3. Д. 1235. Л. 25-26.
В статье, на которую ссылался начальник московского губернского жандармского управления, пояснялось, что жандармские дивизионы, помимо возложенных на них обязанностей, «выполняют с тем вместе и те поручения, которые будут на них возложены их непосредственным начальством» (Свод военных постановлений: Издание 1869 г. Кн. 1-4. СПб., 1869. С. 200).
Письмо начальника МГЖУ полковнику В. А. Мею от 31 мая 1872 года за № 632 // ГА РФ. Ф. 58. Оп. 1. Д. 5. Л. 39-40.
Циркуляр III Отделения Начальникам губернских жандармских управлений. 28 апреля 1872 года // ГА РФ. Ф. 58. Оп. 1. Д. 5. Л. 28. В тексте циркуляра содержалась фраза с указанием на практику предшествующих годов: «в подтверждение циркуляров от 3-го Июня 1869 года и 26 Апреля 1871 года №№ 669 и 550».
Об этом см.: Emsley C. Gendarmes and the State in Nineteenth-Century Europe. Oxford, 1999. P. 236-251.
Приложение к представлению министра юстиции за №5191 «О некоторых изменениях в правилах о судопроизводстве по делам о государственных преступлениях» // НСБ РГИА. Ф. Печатные записки. Шифр 909 (Материалы по вопросу о порядке производства дел о «государственных преступлениях»).
9
10
11
12
13
14
15
16
17
18
19
20
21
22
References
ABAKUMOV O. Yu. Tret'e otdelenie na strazhe nravstvennosti i blagochiniya: zhandarmy v bor'be so vzyat-kami iporokom: 1826-1866 gg. [The Third Section, Guard of Morality and Deanery: Gendarmes in the Fight against Bribes and Vice: 1826-1866. In Russ.]. Moscow, 2017.
BIBIKOV G. N. A. H. Benkendorf ipolitika imperatora Nikolaya I [Benckendorf and the policy of Emperor Nicholas I. In Russ.]. Moscow, 2009.
BIKTASHEVA A. N. Zhandarmy i modernizaciya mestnogo upravleniya v Rossii (opyt iperspektivy izucheni-ya) [Gendarmes and the modernization of local government in Russia (experience and prospects of study). In Russ.]. // Quaestio Rossica. 2015. N 2. P. 132-143.
BURBANK J. Svyazannye zakonom: poddannye, sluzhashchie i imperskij suverenitet v Kazanskoj guber-nii, 1890-1917 gody [Related by law: subjects, employees and imperial sovereignty in the Kazan province, 1890-1917. In Russ.] // Tam, vnutri. Praktiki vnutrennej kolonizacii v kul'turnoj istorii Rossii [There, inside. The practice of internal colonization in the cultural history of Russia] / pod red. A. Etkinda, D. Uffel'manna, I. Kukulina. Moscow, 2012. P. 349-375.
DALY J. W. Autocracy under siege: Security police and opposition in Russia, 1866-1905. DeKalb, 1998.
EMSLEY C. Gendarmes and the State in Nineteenth-Century Europe. Oxford, 1999.
GRADOVSKIJ A. D. Zakon i administrativnoe rasporyazheniepo russkomupravu [Law and administrative order in Russian law. In Russ.] St. Petersburg, 1874.
KIRMSE S. B. Law and Interethnic Relations in the Russian Empire: The Tatar Riots of 1878 and their Judicial Aftermath // Ab Imperio. 2013. N 4. P. 49-77.
KRAKOVSKIJ K. P. Politicheskaya yusticiya v Rossii vo vtorojpolovine XIX — nachale XX v. [Political justice in Russia in the second half of the 19th — beginning of 20th centuries. In Russ.] Moscow, 2012.
KRAKOVSKIJ K. P. Politicheskoe doznanie vo vtoroj polovine XIX — nachale XX v. [Political inquiry in the second half of the 19th — early 20th centuries. In Russ.] // Istoriko-pravovye problemy: Novyj rakurs. 2012. N 5. P. 315-344.
PEREGUDOVA Z. I. Politicheskij sysk Rossii, 1880-1917 [Political Investigation of Russia, 1880-1917. In Russ.]. Moscow, 2013.
RUUD Ch., STEPANOV S. A. Fontanka,16: Polit. sysk pri caryah [Fontanka, 16: Political investigation under the tsars. In Russ.]. Moscow, 1993.
SHILLING M. Doznanie po gosudarstvennym prestupleniyam [State Crime Inquiry. In Russ.] // Yridicheskij vestnik. 1886. April. P. 758-764.
STRAHOV L. V., PEREGUDOV A. V. Voronezhskie zhandarmy v epohu moderna [Voronezh gendarmes in the modern era. In Russ.] Voronezh, 2019.
TROICKIJ N. A. Tsarizm pod sudom progressivnoj obshchestvennosti, 1866-1895 gg. [Tsarism is tried by a progressive public, 1866-1895. In Russ.]. Moscow, 1979.
WAGNER W. G. Tsarist Legal Policies at the End of the Nineteenth Century: A Study in Inconsistencies // The Slavonic and East European Review. 1976. Vol. 54. P. 371-394.
WERTH P. Pravoslavie, inoslavie, inoverie: ocherki po istorii religioznogo raznoobraziya Rossijskoj imperii [Orthodoxy, non-Orthodoxy, religion: essays on the history of the religious diversity of the Russian Empire. ® In Russ.]. Moscow, 2012. 8
z;
ДЛЯ ЦИТИРОВАНИЯ ц
я d
А. А. Рубцов. Корпус жандармов в системе организации следствия по политическим
преступлениям в Российской империи в 1870-е годы: между наблюдением и расследованием //
Петербургский исторический журнал. 2020. № 4 (28). С. 204-212 о
Аннотация: В статье исследуется положение Корпуса жандармов после принятия 19 мая 1871 г. К «Правил о порядке действий чинов корпуса жандармов по исследованию преступлений». Данный закон ¡^ предусматривал предоставление жандармам исключительного права проведения дознаний по государ- -О ственным преступлениям, наделив их полномочиями судебных следователей. Автор статьи утверждает, Й что в пореформенное время жандармы изменяют практики расследования политических преступлений. Происходило это посредством адаптации прежних методов «наблюдения» — основной до 1870-х гг. обязанности жандармов — к новым функциям уголовного расследования. В пореформенное время в России
Oi
¡3
•3
со
всё более преобладающим в политической риторике становилось понятие законности, которому теперь должны были следовать все государственные учреждения Империи. Тем самым Корпус жандармов оказался в положении, когда его чины должны были использовать распространенную риторику законности для легитимации своих действий. На деле офицеры Корпуса могли успешно усваивать новую риторику, отстаивая свое мнение по различным вопросам перед теми или иными ведомствами, в зависимости от которых они находились. В статье обращается внимание на то, что особое положение рассматриваемого учреждения обеспечивалось присущим ему чрезвычайным характером его власти, который оно имело на протяжении всей своей истории. Однако успешное освоение жандармами новых условий пореформенного времени способствовало тому, что полномочия, носившие характер исключительных, становились на деле частью текущего законодательства, привнося элемент чрезвычайности в политику государства по обеспечению общественной безопасности Империи.
Ключевые слова: Корпус жандармов, закон 19 мая 1871 г., общественная безопасность, политическая полиция, законность.
FOR CITATION
A. A. Rubtsov. The Special Corps of Gendarmes in the system of organization the investigation of political crimes in the Russian Empire in the 1870s: between observation and investigation // Petersburg historical journal, no. 4, 2020, pp. 204-212
Abstract: The paper explores the situation of The Special Corps of Gendarmes after the adoption of the "Rules on the Procedure for the Officers of The Special Corps of Gendarmes for Crime Investigation" on May 19, 1871. This law provided the gendarmes with the exclusive right to conduct inquiries on state crimes, empowering them with judicial investigators, which they did not have before. The author claims that in the post-reform era, gendarmes change the practice of investigation of political crimes. It happened by adapting the previous methods of "surveillance" to the new functions of the criminal investigation. In the post-reform era, the notion of legality became more prevalent in political rhetoric, which all state institutions of the Empire should now follow. Thus, The Special Corps of Gendarmes was in a position where its ranks were supposed to use the widespread rhetoric of legality to legitimize their actions. In fact, the officers of The Special Corps of Gendarmes could successfully assimilate the new rhetoric of legality, defending their opinions on various issues to various departments, depending on which they were. The paper draws attention to the fact that, with all this, the special position of the institution in question was ensured by the inherent extraordinary nature of its power, which it had throughout its history. However, the successful development by the gendarmes of the ^ new conditions of the post-reform period contributed to the fact that powers that were extraordinary became in fact part of the current legislation, introducing an element of emergency into the state's policy to ensure the public safety of the Empire.
Key words: The Special Corps of Gendarmes, The Law of May 19, 1871, public security, political police,
% legality. «
Я Автор: Рубцов, Алексей Андреевич — ассистент на кафедре истории культуры, государства и пра-^ ва Санкт-Петербургского электротехнического института, аспирант Санкт-Петербургского института ^ истории РАН.
Author: Rubtsov, Aleksei Andreevich — assistant, Department of History of Culture, State and Law of о Saint Petersburg Electrotechnical University, Ph. D. student, Saint Petersburg Institute of History of Russian tr1 Academy of Science.
E-mail: rubtsov334@gmail.com ° ORCID: https://orcid.org/0000-0002-2211-7432
s «
s «
о
H <L»
С
