CC BY
46
вом и информационном плане мирового пространства). Поэтому мегаполисы начинают бесконтрольно расти, а проводимые время от времени искусственные меры по ограничению величины не дают желаемых результатов.
Таким образом, взаимоотношения города и провинции в социокультурном измерении сложны и неоднозначны. Провинция во многом служит основой для существования города, однако парадокс заключается в том, что городу свойственно становиться выше своего культурного основания, пы-
таться «перерасти» его и даже абстрагироваться от своих истоков. Взаимоотношения города и провинции в России всегда отличаются остротой, особенно в современный период, что, на наш взгляд, не самым лучшим образом сказывается на экономическом, политическом, социальном и культурном развитии страны в целом. Поиск эффективных путей социокультурного взаимодействия города и провинции, безусловно, должен стать одним из приоритетных направлений развития социально-гуманитарных наук.
Примечания
1. Бердяев, Н. А. Судьба России / Н.А. Бердяев. - М., 1990.
2. Город как социокультурное явление исторического процесса. - М., 1995.
3. Инюшкин, Н. М. Провинциальная культура: взгляд изнутри / Н.М. Инюшкин. - Пенза, 2004.
4. Каганский, В. Россия. Провинция. Ландшафт [Электронный ресурс] / / В. Каганский. - Режим доступа: www.strana-oz.ru/?numid=32&article =1351
5. Шпенглер, О. Закат Европы / О. Шпенглер. - М., 1993.
К ОРПОРАТИВНАЯ ЭТИКА И ВЛАСТНЫЕ ОТНОШЕНИЯ В УСЛОВИЯХ МОДЕРНИЗАЦИИ ОБЩЕСТВА: НОВЫЕ МОМЕНТЫ
В. В. Тян
Московский государственный университет культуры и искусств
В статье с новых подходов рассматриваются проблемы корпоративной этики и властных отношений в условиях модернизации общества. Концепция обособленности корпоративной этики от этических основ государственной власти как фактора регуляции неформальных отношений при правовой неупорядоченности властных отношений в переходный период определяющая в характеристике эволюции политического режима.
Ключевые слова: корпоративная этика, власть, политический режим, неформальная регуляция, модернизация общества.
In article from new approaches it is considered problems of corporate ethics and imperious relations in the conditions of society modernisation.
The concept of isolation of corporate ethics from ethical bases of the government as factor of regulation of informal relations at legal disorder of imperious relations in a transition period defining in the characteristic of evolution of a political mode.
Key words: corporate ethics, the power, a political mode, informal regulation, society modernisation. 30 1997-0803 ВЕСТНИК МГУКИ 1 (45) январь-февраль 2012 30-36
И
г
Приверженность части системной политической элиты корпоративной этике (одной из составляющих политической этики), развившейся на основе определенных традиций и способствующей единению перед угрозами и вызовами в разных сферах, а также выполняющей функцию духовного щита, имеет ряд мотиваций, в том числе минимизацию политических рисков. Обособленность корпоративной этики от этических основ государственной власти определяет её как фактор регуляции неформальных отношений при правовой неупорядоченности властных отношений в переходный период в условиях модернизации общества (обновление регулятивного потенциала права). Но перенос норм корпоративных отношений во властные отношения чреват правовыми коллизиями, что неизменно волнует общество, как в период его становления, так и при его кризисе. Конечно, этическое учение, разрабатываемое ещё со времен античности, и в настоящее время находится в центре внимания современной философии, социологии и политологии.
Корпоративная этика сформировалась в ходе деятельности первых корпораций. Со времени своего появления корпорация сохраняла тренд самоутверждающегося сообщества. Добившись власти, корпорация (политическая партия) продолжает действовать в духе самоутверждения, особенно в обществах, ушедших от старых порядков и традиций.
На это обратил внимание английский философ Нового времени Э. Бёрк: «... с не-присталой мужьям роскошью, с помощью которой она развращает своих подданных. Последние обнищали до крайности. Их содержат в постоянном страхе перед ужасами государственной инквизиции . И однако эта ... корпорация столь далека от того, чтобы свободно наслаждаться плодами своего господства над остальными.» (1, с. 92). Признавая корпорацию как таковую, философ укоряет её в забвении универсальных принципов, позволяющих бороться за политическую власть, свои интересы. Но в том, что часть политической эли-
ты, обретя политическую власть, озабочена складывающейся ситуацией, ставящей под угрозу ее социальный статус, нет сомнения. Это имело место еще на стадии становления корпоративной этики. При этом не исключен элемент спонтанности при осуществлении своей политики. Поскольку она является в той или иной мере выразителем интересов отдельных групп и слоев структурированного общества, постольку конфликт в элите не носит личностного характера. В экспертном сообществе бытует мнение, что укрепление «корпоративной солидарности», поддержание «корпоративного духа» (К. Клаузевиц) является «правилом хорошего тона» в корпорации. Сказанное не противоречит умозаключению М. Вебера от «противного»: этика (протестантская) влияет на дух капитализма (2). Отталкиваясь от этих суждений, можно отметить, что «корпоративный дух» не противоречит «духу капитализма», а протестантская этика способствует формированию корпоративной этики.
Следовательно, можно предположить, что становление корпоративной этики в процессе перехода традиционного общества к индустриальному имеет серьезное основание. Сочетание духовно-нравственных и рациональных начал в корпоративной этике придавало её регулятивным функциям неформальный характер. В период структуризации и социального расслоения общества этические нормы потеряли эффект универсальности, находясь в очевидной взаимосвязи политической культуры и поведенческого абриса участников политического действа. Деятельность политическая элиты не могла выйти за рамки этических норм, принятых в обществе, хотя некоторые обособления от понятий общепринятой морали возможны, ибо политика - это в какой-то мере вызов общественной морали.
В иерархической системе политическая элита стремится к сохранению своего статуса. В условиях модернизации общества, важным направлением которой является политическая перестратификация, властная элита должна выработать модус-
И
г
вивенди, способствующий сохранению статуса. Политическое поведение элиты диктуется ее стратовой идентификацией, всегда присутствующей при принятии решений в институтах власти. Однако политическое поведение нейтрализуется социальным контролем и одновременно корректируется неписаными нормами корпоративной этики. Исследователи отмечают, что такое явление наблюдается не только в этических обществах. Как известно, в этических государствах можно жить, что называется, «по понятиям». Но в правовом государстве, где ограничено пространство для политического маневра и морально-этических канонов, такой образ жизни становится источником трудноразрешимых правовых коллизий. Приверженность корпоративной элиты к выработанной ею корпоративной этике приводит к искажениям в модус ви-венди. Извлекая из текущей политики политические дивиденды, совершенствуя при этом способы их извлечения, то есть технологию, политики давно не заботятся об общественном благоденствии, что вступает в противоречие с традиционной моралью. Однако парадокс заключается в том, что политики считают свои действия законными, полагая, что не преступают этических норм, принятых в своей среде, куда попасть «чужаку» практически невозможно. Фрустрация социально-политического процесса вызывает определенное беспокойство у той части элиты, которая принимает решение, и это является важным моментом.
По И.А. Ильину, «политика есть прежде всего служение» (4, с. 356), по мнению В. Парето, политическая элита должна поддерживать равновесие в обществе. Правящая элита восполняется лучшими представителями из низших слоев общества. Равновесие нарушается при накоплении высших элементов в низших классах и низших элементов в высших классах (7, с. 63-64). Продвижение же по политической вертикали возможно лишь в открытых системах, а в закрытых системах имеет место только ротация элиты в рамках эволюционного развития. Если полити-
ческая элита представляет особую страту, то можно говорить и о соответствующем ее проявлении в морально-этическом отношении. В античное время мораль и политика были тесно взаимосвязаны. Макиавеллистский, то есть инструмента-листский, подход к политике неизбежно предполагал отрыв политики от этики, но в политической практике дело обстоит гораздо сложнее. Формула И.А. Ильина «политика есть прежде всего служение» выделяет ценностный фактор, что свойственно реальной политике. Духовность в политике (М. Вебер, С. Франк) и является гарантией ее эффективности. Американский социолог Л. Хосмер на основе достижений мировой общественно-политической мысли (категорический императив И. Канта и другие универсальные принципы) сформулировал десять этических принципов корпоративной этики, которые вошли в этику власти.
Генезис этики публичной власти - клановая, монархическая, корпоративная -предопределяет политическое поведение, модус вивенди верхов общества. Однако, как показали европейская политическая практика и российская политическая традиция, приверженность к корпоративной этике не может стать основанием для регуляции излюбленной для аристократии системы корпоративного управления, близкого к региональному управлению. Более того, в случае его встраивания в систему государственного управления происходит эрозия макросистемы, потому что корпоративное управление взаимодействует с государственным управлением в соответствии с философской категорией общего и особенного. Таким образом, корпоративная этика скорее способствует искажению политических процессов. Роль морально-этических принципов, добродетели в сфере политики прослеживается от античности до современности, но в социально-политической практике она умалена из-за приоритета рациональности и эффективности, вошедших в политическую практику в эпоху Ренессанса. То или иное изменение в политике связывается с именем деятеля, ратовавшего за них, то есть, по существу,
И
Г
авторизуется. Так, внутренняя политика правительства императора Александра III и первых лет правления императора Николая II во многом связывается с именем обер-прокурора Святейшего Синода К.П. Победоносцева, с его недоброй волей. Будучи глубоко верующим православным русским человеком, добрым, отзывчивым, примерным семьянином и добрым отцом, К.П. Победоносцев в то же время, как политический актор, пребывая в сфере корпоративной этики, сыграл политическую роль, явно противоречащую его истинным политическим целям и государственному мышлению. Побудительным мотивом для участия в принятии некоторых недальновидных решений для него был так называемый синдром охранительности, свойственный властной (политической) элите. Следовательно, даже выдающимся представителям политической элиты подчас бывает нелегко выйти за рамки корпоративной этики.
Разрешение политического конфликта зависит от политических нравов, бытующих в обществе, то есть от уровня политической культуры. Политическая элита формируется в конкурентной политической борьбе при соблюдении правил политического нормативного порядка. Одним из каналов, по которым идет пополнение элиты, в демократическом обществе можно считать реальные выборы. В честной политической борьбе выявляются реальные политические акторы: партийные и бюрократические лидеры. В традиционных, особенно в переходных, обществах вполне эффективны, по мнению П.А. Сорокина, «лифты», по которым люди попадают в элитарную среду, во многом характеризуя тип общества.
Известно, что властная элита не проявляет желания «потесниться», а тем более - добровольно сойти со сцены. Она возглавляет преобразования ради сохранения, прежде всего, своих корпоративных интересов. Ее амбициозность как лидера общества сочетается с корпоративностью в политике, в связи с чем властная элита не всегда выступает с общегосударственной
позиции. Известно, что традиционная элита не склонна к политической модернизации и, находясь на гребне модернизацион-ного процесса, происходящего в обществе, рискует быть объектом, субъектом, жертвой всеобщей критики, находясь в плену собственного эгоизма.
Следует отметить, что политическая элита является приверженцем той или иной религиозной этики. М. Вебер связывал протестантскую этику с развитием капитализма. Л.А. Тихомиров утверждал, что монархическая власть - власть этическая (10). При этом Л.А. Тихомиров имел в виду православную этику. Исламские этические принципы, при всей своей сегментарности, находятся в плоскости общемировых ценностей. В кризисной ситуации несколько ослабляется приверженность религиозной этике и проявляется склонность к прагматичности, а также в равной мере к обособленности и закрытости. В философии замкнутости как условия безопасности и жизненности очевидны изоляционистские тенденции. Такой является первая реакция политической элиты в кризисной ситуации - она не может выйти за рамки сословных предрассудков. Корпоративная этика, с одной стороны, способствует переменам, позволяя властной элите выступить сплоченно, но, с другой стороны, канализирует общественное мнение.
В период общественно-политического кризиса отчетливо ощущается противостояние двух полюсов: правый радикализм и левый экстремизм, которые во многом определяют политическую жизнь переходного периода. Политический конфликт, возникший в противостоянии официальных и неофициальных реформаторов, не признает компромисса. Репрессивная политика власти, с одной стороны, терроризм «выразителей народной воли» - с другой, делали политический конфликт неразрешимым. Утверждение терроризма не только как идеологии, но и в качестве основного метода борьбы с политическим противником, способствует актуализации проблемы личной безопасности. Тем самым высшая власть уходит от выполнения своих
Н
Г
функциональных задач обеспечения национальной безопасности. Причин и факторов, влияющих на это явление, несколько, но самым главным следует считать ведение внутренней и внешней политики в отрыве от общества, что и ставит под угрозу национальную безопасность.
Эгоизм власти, проявившийся при подведении баланса интересов элитарных групп, усугублял политический конфликт, не гасил тревоги и страхи, возникшие в обществе. При отсутствии политической культуры, а также механизма по преодолению противоречий конфликт стал этически нерегулируемым.
В России на рубеже Х1Х-ХХ веков в условиях общественного кризиса сформировались устойчивые хозяйственные и первые политические корпорации (партии). Властные отношения нуждались в серьезных переменах. Между субъектом и объектом власти отсутствовало взаимопонимание. Прогрессивная элита, в отличие от правящей, добивалась реального участия в государственных делах. Отказ же Императора Николая II в этом ускорил появление оппозиционных партий (корпораций). Противоречие между властью этической (монархической государственностью) и политической оппозицией, выражающей корпоративные интересы, усиливалось.
Более того, для российского общества Первая мировая война стала тяжелым испытанием. Взывание к власти добиться «замирения» с врагом успеха не имело, так как она опасалась критики со стороны далеко неоднородной оппозиции, завладевшей думской кафедрой. Как подчеркивает П.А. Кропоткин: «без известной нравственной связи между людьми, без некоторых нравственных обязательств, добровольно принятых и мало-помалу перешедших в привычку, никакое общество невозможно...» (5, с. 388). Корпорация стремится, чтобы эти обязательства неукоснительно выполнялись. Офицерский суд чести, дворянское собрание и другие институты были закрытыми или полузакрытыми. Решения, принятые в них, обретали силу закона только для членов корпораций. Как извест-
но, император Николай II ввел пост председателя совета министров. На эту должность назначались только представители из правящей элиты, поэтому вполне объясним выбор нравственных обязательств, что они на себя возлагали. При этом не следует забывать, что в то же время сторонниками обновления власти были либеральные лидеры, сыгравшие заметную роль в политической жизни страны в первые десятилетия ХХ века.
В ситуации, когда страна действительно нуждалась в некоторой демократизации, нападки на царя означали вызов всей государственной системы. Радикальная оппозиция стремилась изменить систему даже ценой отречения царя от трона. Заговорщики считали это этичным. Как известно, царь назвал заговорщиков изменниками и предателями, то есть людьми, преступившими этические нормы. С точки зрения монарха - это вполне уместно, но заговорщики, естественно, придерживались другого мнения. Нервозное поведение политической элиты, ставшее прелюдией к ее расколу, отнюдь не способствовало мобилизации власти.
Следует отметить, что появление политического института в ходе первой русской революции - Государственной думы, и преобразование Госсовета представляло собой, по мнению М.Я. Острогорского, «химический процесс взаимного проникновения» старого и нового; ученый возражал против «механического процесса» формирования политических институтов вне рамок политической культуры - культуры толерантного взаимодействия свободных, рационально мыслящих индивидов, ориентированных на бескорыстное служение общественному благу (9). Особую озабоченность ученого вызывали политические партии, овладевшие техникой манипулирования массовым сознанием и профанирующие парламентскую деятельность. В этих условиях социальные слои лишались возможности заявить о своих нуждах (6), что способствовало дихотомии власти, ибо Думе добавлялась одна из главных забот исполнительной власти. Корпоративная эти-
Н
Г
ка принимала черты политической этики.
В Советском Союзе существовала система номенклатуры, о чем довольно обстоятельно пишет О.В. Гаман-Голутвина (3). Партийная этика, «репродуцированная» В.И. Лениным с корпоративной этики, способствовала не только поднятию высокого коммунистического духа, но и приводила к тиражированию недостатков советской властной элиты: демонстрация личной преданности, келейность в принятии решений.
Особое совещание как политический институт при экстремальной ситуации был возрожден в памятные годы советской власти. Корпоративное управление, дополненное И.В. Сталиным мобилизационными идеологемами, требовало соблюдения корпоративной этики, в связи с чем почти все явные и мнимые отступники от генеральной линии партии (корпорации) в час расплаты «разоружались» перед партией и народом. Механизм самозащиты был действенным. Заметим, этот механизм с успехом «запускали» и в наши дни ультралевые и ультраправые политические силы.
В этой ситуации корпоративный кодекс приобретает регулятивное значение. В условиях модернизации общества для политической элиты корпоративная этика явилась средством самозащиты и одновременно личной безопасности. В дальнейшем, особенно в обществах, где живучи традиции, в частности в советском обществе, жесткая привязка к корпоративной этике неизбежно ставит элиту в положение заложницы, в результате - выбытие из политического процесса, а то и полное устранение с политической арены.
Если политическая элита создает политическую реальность, в том числе и стиль политического поведения, то этический аспект в политике существен при определении самой политики, долженствующей служению (И.А. Ильин) обществу.
Следует отметить, корпоративная этика в период кризиса политической власти проявляет симптомы консерватизма, который становится явным со второй половины ХХ века. Современный «неокорпоратизм» (Ф. Шмиттер) (12, с. 14), как нам представ-
ляется, не размывает, а укрепляет основы корпоративной этики (преемничество). Как отмечает Ф. Шмиттер: «В 1974 году ... обратились к понятию "корпоратизм" для описания ряда особенностей политической действительности развитых демократий. » (12, с. 15). Далее он пишет: «...неокорпоратизм есть система представительства интересов, составные части которой организованы в несколько особых, принудительных, неконкурентных, иерархически упорядоченных, функционально различных разрядов, официально признанных или государственных, а то и просто созданных государством, наделяющим их монополией на представительство в своей области» (12, с. 15).
При этом реальное обновление власти возможно при пересмотре норм корпоративной этики. Последняя в силу своей специфики и как средство самозащиты корпоративных институций не может стать альтернативой этическим основам государства. С.Н. Перегудов, опираясь на идею Ф. Шмиттера и осмысливая российский неокорпоратизм, пишет: «... стоит нам чуть внимательнее приглядеться к корпоративным тенденциям в современной России, как мы тут же обнаруживаем, что наряду и (одновременно) с возникновением иных форм корпоративного взаимодействия . В свое время я определял суть такого рода взаимодействия формулой "бюрократический корпоратизм"» (8, с. 23). В последнее время общество сталкивается с проявлениями кланово-бюрократического корпоратизма. Неокорпоратизм присутствует в подборе кадров, в разделении людей по принципу лояльности. Происходит смешение духовно-нравственных ориентиров. Но поиск эффективных моделей корпоративного развития, по мнению И.Н. Ткаченко, продолжается (11). Эволюция корпоративных отношений в постприватизационный период во многом была предопределена эволюцией политической власти.
Появились новые обстоятельства развития корпоративной этики и властных отношений. Корпоративная этика способствует нормализации отношений, но предоставля-
И
Г
ет нравственное убежище личности, придерживающейся принципа корпоративности. При формальной многопартийности с появлением партии власти государство, фактически, являет собой корпорацию. И всем другим корпорациям приходиться или адаптироваться к изменившимся условиям, или стремиться к «самостоянию» (И.А. Ильин), или к самозащите. Корпоративная этика становится фактором самозащиты элиты. Корпоративный кодекс обретает правовое значение для таких индивидуумов. Во властных отношениях возникают моменты напряженности между субъектом и объектом власти. Получают распространение неформальные договорные отношения. Бюрократический аппарат точит коррупция. Однако это не означает кризиса современной корпоративной этики. Заметен процесс изживания политического эгоизма, что вызывает к жизни политический дискурс-диалог. Произошли эволюционные подвижки власти: фактор самозащиты элиты не является определяющим - с включением в действие таких норм, как взаимная помощь и сотрудничество во благо общества. Политическая власть при сложившейся де-факто однопартийной политической системе считает этичным расширение со-
става субъектов власти во взаимодействии с обществом.
Таким образом, в политической практике корпоративная этика, сохраняя свои регулятивные возможности в сфере властных отношений, способствует поляризации и мобилизации элиты на высшей фазе общественно-политического кризиса, является фактором, корректирующим процесс политического взаимодействия, снижающим регулятивные возможности в сфере властных отношений. Модернизация общества - процесс болезненный, затрагивающий интересы политической элиты консервативного толка. Разделяя идеологию консерватизма, основанного на мировоззренческом уровне на пиетете к традициям в политике, элита вынуждена вести курс на сохранение, то есть обновление сложившейся системы, не акцентируя свою ответственность в сфере корпоративной ответственности. Но неокорпоратизм в силу своей специфики не может претендовать на универсальность в сфере этических и властных отношений. Исходя из природы современного неокорпоратизма, возможны два пути его развития: 1) коррекция инновационных процессов; 2) адаптация к практике модернизации общества.
Примечания
1. Бёрк, Э. Правление, политика и общество / Э. Бёрк. - М., 2001.
2. Вебер, М. Протестантская этика и дух капитализма / М. Вебер. - М., 1990.
3. Гаман-Голутвина, О. В. Политические элиты России: вехи исторической эволюции / О.В. Гаман-Голутвина. - М., 1998.
4. Ильин, И. А. Путь к очевидности / И.А. Ильин. - М., 1993.
5. Кропоткин, П. А. Этика / П.А. Кропоткин. - М., 1991.
6. Острогорский, М. Манифест 17 октября и Учредительное собрание / М. Острогорский // Наша жизнь. - 1905. - 15-17 ноября.
7. Парето, В. Коллоквиум по общей социологии / В. Парето // Антология мировой политической мысли: в 5 т. - М., 1997. - Т.1. Зарубежная политическая мысль: истоки и эволюция.
8. Перегудов, С. П. Новый российский корпоратизм: демократический или бюрократический? / С.П. Перегудов // Полис. - 1997. - № 2.
9. См.: Ostrogorski, M. Democracy and the Organization of Political Parties / M. Ostrogorski. - London; New York, 1902. - Vol.1. - P. 580-581; Письмо М.Я. Острогорского П.Б. Струве от 22.2.1906 // Российская национальная библиотека. Отдел рукописей. Ф. 753. Д. 77. Л. 3.
10. Тихомиров, Л. А. Монархическая государственность / Л.А. Тихомиров. - М., 1991.
11. Ткаченко, И. Н. Эволюция внутрифирменных корпоративных отношений / И.Н. Ткаченко. - Екатеринбург: Институт экономики УрО РАН, 2001.
12. Шмиттер, Ф. Неокорпоратизм / Ф. Шмиттер // Полис. - 1997. - № 2.
и
г
