CC BY
25
номики, поднятия качества работы органов государственной власти и формирования действенных механизмов их взаимодействия с гражданским обществом, нацеленных на реализацию прав и свобод граждан РФ;
- необходимость достижения стратегических целей совершенствования национальной обороны, государственной и общественной безопасности, повышения качества жизни российских граждан, экономического роста, развития науки, технологий и образования, здравоохранения, экологии живых систем и рационального природопользования, достижения стратегической стабильности и равноправного стратегического партнерства с зарубежными странами.
По сравнению с «Концепцией 2020», мы оцениваем положения «Стратегии 2020» о культурной безопасности России и регионов РФ как в большей мере отвечающие развиваемой нами идее духовно-интегрального подхода к формированию и реализации новой культурной политики в России и регионах РФ. Сам факт недвусмысленной фиксации в «Стратегии 2020» главных угроз национальной безопасности России в сфере культуры и необходимости возрождения исконно российских идеалов духовности - «дорогого стоят» на фоне невнятных формулировок вызовов российской экономике в XXI веке и «отраслевого» понимания проблем культуры, обозначенных в «Концепции 2020».
УПРАВЛЕНИЕ ОБЩЕСТВОМ
В КОНТЕКСТЕ НОВЫХ ВНУТРИПОЛИТИЧЕСКИХ И ГЕОПОЛИТИЧЕСКИХ ВЫЗОВОВ: РОССИЙСКИЙ ОПЫТ В ЦИВИЛИЗАЦИОННОМ ДИСКУРСЕ
В. В. Тян
Московский государственный университет приборостроения и информатики
В статье с концептивно-парадигмальных подходов рассматриваются инновационные проблемы общественного управления.
Ключевые слова: власть, инновационные проблемы управления, политический менеджмент, социальный контроль, угроза безопасности.
In article with kontseptivno-paradigmalnyh approaches innovative problems of public management are considered.
Key words: the power, innovative problems of management, political management, the social control, safety threat.
1997-0803 ВЕСТНИК МГУКИ 5 (43) сентябрь-октябрь 2011 107-113
05_îàùànôâàÎN-Nëèôè+ànêîà_ôàçâèôèà.p65 107
01.12.2011, 15:51
Поскольку основная функция политической власти - управление обществом, то его развитие, характер и динамика во многом связаны с качеством управления, всецело зависящим от объекта и субъекта управления, от объективных и субъективных факторов. Субъекты управления - политические институты, государственная власть, политические лидеры - могут оказать определяющее влияние на развитие общества, на направление общественного развития, в рамках действующей политической системы, не нанеся ущерба ее безопасности. Обществу становились привлекательными структурно спаянные модели управления, так называемое корпоративное управление, на что обратил внимание еще Э. Бёрк, английский философ Нового времени, который говорил об опасности социальных бедствий, исходящей от правления, установившегося после смены власти корпорацией, преследующей свои интересы. «И однако эта двухтысячная корпорация столь далека от того, чтобы свободно наслаждаться плодами своего господства над остальными...», -подчеркивал Э. Бёрк (2, с. 52).
Начало политической модернизации в индустриально развитых странах совпало с возрастанием в мировом сообществе недовольных установившимся миропорядком, стремящихся восстановить историческую справедливость (источник международного терроризма), с возникновением социальной напряженности (проявления национализма, сепаратизма, недоверие власти), которая связана с нарушением законов и принципов общественного управления. В условиях трансляции внутриполитических и геополитических вызовов исключается традиционная схема обновления системы общественного управления. При этом колебание темпов обновления общественного управления синхронно с темпами развития общества. Оптимальна гибкая модель общественного управления. Изменение форм правления от тоталитарной, авторитарной к демократической, на наш взгляд, зависит больше от степени централизации и концентрации власти, чем от трансформации
или смены политической системы.
По методам и способам корпоративное управление является эффективной моделью стратегического управления. В условиях политической модернизации общества актуализируются инновационные проблемы управления, особенно на этапе его демократизации. Тип мобилизационного управления свойствен переходному обществу.
В этой ситуации А. де Токвиль напоминал о значении общественного контроля над государственной властью. Он отмечал: «Существуют такие страны, в которых власть, находясь как бы вне общественного организма, воздействует на него и вынуждает его следовать по тому или иному пути развития» (21, с. 53) . Более того, А. де Токвиль, напоминая о бедах дефектной демократии (термин введен в научный оборот в современной западной политологии), писал: «В каждом из небольших сообществ. всегда были озабочены интересами и правами корпорации, в которой существовали и собственное достоинство, и особые привилегии, которые стоило защищать. В корпорации никто не мог затеряться в толпе или скрыть за спинами товарищей трусливое угодничество...» (22, с. 94).
Заметим, что рациональный подход к проблеме эрозии власти можно найти и у Дж. Ст. Милля: «Все размышления о формах правления несут на себе более или менее исключительный оттенок двух противоположных теорий политического устройства . Некоторые понимают правление чисто практически как искусство, не поднимающее никаких вопросов, кроме вопросов о цели средствах. Правительственные формы являются средствами, как всякое другое, для достижения целей» (14, с. 7). Он считал, что изменение этих форм для общества является «житейским делом». Но это «житейское дело» в мире политическом сопряжено с конфликтами, для разрешения которых принимаются, по мнению Н. Лумана, подчас сиюминутные политические решения. Западногерманский теоретик считал, что коллективное решение является наилучшим, а политический менеджмент, со-
05_táüán0ááíít-iTeé0é^ánétá_6ágáé0éá.p65 108
01.12.2011, 15:51
пряженный с риском, состоит в соотносительном взвешивании политических решений с учетом ситуации и в создании их соответствующего имиджа, но реализация решений возможна благодаря упорядоченности бюрократических структур (25, р. 171-185, 201-214). Позднее Н. Луман ввел в оборот такое понятие, как «фактор самореференции», действенный в обновлении общества. Например, А. Файоль сформулировал 14 принципов рационального управления, взятых на «вооружение» не только топ-менеджерами, но и руководителями государств. Б. Жувенель исследует «естественную историю возрастания» власти (11), закладывая основы для понимания эволюции политической власти, а Ж. Бод-рийяр говорит о «продублированном мире», предлагает новые подходы в анализе сложных систем, а в рамках своей социологии расстановки ввел понятие «человек расстановки», который весьма важен для уяснения проблемы управления (5, с. 52).
В России, в такой многонациональной стране, с её культурным разнообразием, решение проблем управления при любой власти требовало нетрадиционных подходов. Реформы Петра I дали импульс инновационному развитию, в сочетании традиционализма и рационализма. Н.А. Добролюбов, критически подходя к социальным проектам Оуэна, задающим определенный характер грядущим переменам, писал о преобразовании: «Поразмыслив аккуратно, невольно приходишь к вопросу: кто же мог поступать таким образом, кроме человека самого непрактичного, преданным самым утопическим мечтаниям?» (10, с. 49).
Инновационный характер носили реформы императора Александра II в области государственного управления и местного самоуправления, в той или иной мере они коснулись и вопроса о сути верховной самодержавной власти, по мнению В.В. Розанова. Однако монархическая власть уже нуждалась в правовой нормализации. Модель «народной монархии» императора Александра III, хоть и не осуществилась по вине власти (к участию в решении
государственных дел представители народа не были допущены), она осталась в теории государственного управления. Есть определенная связь между формулой Л.А. Тихомирова «монархическая государственность» (19) -это «власть этическая», с розановским видением проблемы власти: «о подразумеваемом смысле нашей монархии» (18, с. 14). Имеет значение не только сущность власти, но и образ власти, сформировавшийся в общественном сознании.
Проблемы управления рассматривались с традиционных подходов, с пиететом соборности, то есть российского коллективизма, с оглядкой на веберовское признание индивидуализма и духа капитализма (попытки С.Ю. Витте и П.А. Столыпина образовать новую социальную категорию сельских хозяев - персон увенчались успехом).
А.А. Богданов предложил системный подход. Основоположник организационной науки - тектологии рассматривал общество как сложную систему, состоящую из множества элементов как внешних (окружающая среда, взаимодействие с другими обществами), так и внутренних, специфически общественных: государства, народы. При этом не преуменьшалось значение в управлении обществом трансляции определенных идей, отраженных в "национальных семантических кодах"» (4, с. 125). По мнению же П.А. Сорокина, «осуществлять власть в процессе манипу-лятивного управления - это способность делать так, чтобы то или иное имело место. Осуществлять власть - значит претендовать на то, чтобы быть больше по сравнению с тем, в отношении кого эта власть осуществляется» (16, с. 149-150). С таким выводом согласен Ф. Федье: «Воздействовать на других, брать верх над другими, манипулировать ими, принуждать их - значит тем или иным образом делать противоположное тому, что ... необходимо делать, а именно оставить им свободу» (23, с. 133-134). В подобных случаях, по мнению Л.А. Тихомирова, проявляется «фикция народной воли» (19, с. 14). В осмыслении динамики общественного управления, в частно-
05_Täuänöää[N-iTeeöe+äneTä_6ägäeöeä.p65 109
01.12.2011, 15:51
сти регионального управления, органов государственного управления, заметны работы современных исследователей И.А. Баталиной, О.Ф. Шаброва и др. При этом были микроскопические подвижки относительно десакрали-зации верховной власти. М.П. Ирошников отмечает: «... в России генезис и развитие государственности происходило в особо тесном взаимодействии с факторами культурно-идеологического порядка, которые выступали не просто "надстройкой" экономического, политического базиса, но и играли исключительную роль в утверждении, поддержке, оправдании сменявшихся режимов» (12, с. 358).
Российский опыт, особенно опыт ХХ столетия, представляет собой сложное соотношение традиционализма и рационализма общественного развития. Борьба адептов самодержавного правления против сторонников либерально-демократической модели политического устройства России усложнилась вступлением в политическое противостояние леворадикальных сил с их отрицанием всех существующих моделей как классовых. Но эволюция института политической власти в капиталистической и посткапиталистической России происходила и происходит под воздействием множества факторов, в том числе и инновационных. Отличалась своеобразием персонификация верховной власти с установлением советской политической системы, сложившейся в результате Октябрьского переворота 1917 года. Она сопровождалась ресакра-лизацией верховной власти. Революционные события 1917 года, в числе причин которых ряд обществоведов усматривают проявление пассионарной активности людей (Л.Н. Гумилев), которое наблюдается за пределами границ общества, внесли коррективы в процесс десакрализации образа верховной власти, оказавшейся действенным средством для демонтажа традиционной системы управления. Но образ власти не может быть стерт в одночасье в общественном сознании. Царь отрешен от трона.
И решительный глава Совета народных комиссаров занял вакантное с февраля 1917
года «святое» место в общественном сознании. В обществе надолго сохранилось трепетное отношение к высшей власти, традиционное чинопочитание и т.д. Ассиметричная модель общественного управления, с наделением полномочиями главы государства - лидера партии, долгое время не имела аналогов в мировой политической практике. Согласно западным теориям управления (Т. Парсонс, Р. Мертон, Л. Гьювик), последнее представляет собой сочетание искусства и научности. В 60-х годах ХХ века заговорили об «управленческом гуманизме», проведя сравнительный анализ действовавших репрессивных политических режимов при различных политических системах.
В России решение проблемы обновления власти, оптимизации управления, то есть его гуманизации, видели в сохранении традиции дворцовых переворотов. Институт верховной власти является стержнем политической системы. Функция верховной власти - интеграционная, а не конфронтационная. Другими словами, сосредоточение и управление механизмами принятия государственных решений и есть функциональная составляющая верховной власти. Последняя сохраняется и при трансформации политической системы. Монополия на власть не исключает возможности эволюции власти в рамках традиционной политической системы. В то же время со сменой политической системы верховная власть с ре-сакрализацией и персонификацией, естественных в переходном обществе, при обновлении лишь атрибутики и символики, не претерпела коренных изменений. Смена политической системы не могла заблокировать функциональную составляющую верховной власти.
В.В. Бибихин, размышляя о путях выхода из общественного кризиса, когда еще «положение осложняется тем, что традиция уже не имеет убедительной силы», считает: «В таком состоянии всего проще впасть в паническое принятие мер. Но этого как раз не надо делать» (3, с. 15).
Следует отметить, что такой тип управле-
05_táüán0ááíít-iTeé0é^ánétá_6ágaé0éá.p65 110
01.12.2011, 15:51
ния, в котором функциональными составляющими его механизма являются личная безопасность, патриархальная ментальность, стремление к порядку, можно назвать мобилизационным в сочетании с лидерским. Экспертное сообщество считает, что политический режим, действовавший в 20-40-х годах XX века в СССР, «держался» на «корпоративном духе» (К. Клаузевиц) правящей элиты, поддерживаемом футурологической идеологией. Координационное управление, осуществляемое легитимным главой государства -президентом страны, вождистскому восприятию ученика В.И. Ленина было чуждо, ибо «лило» на «мельницу капитализма». Модель мобилизационного управления переходным обществом (национализация, ограничение политических и экономических свобод), созданная И.В. Сталиным, предусматривала активное «участие народности» в индустриальной модернизации, тотальной коллективизации крестьянства, в политических репрессиях, устраиваемом верховным лидером против своих соратников, уличенных в отклонении от «генеральной линии партии», а именно в ускоренной милитаризации экономики («если завтра война»), героидизации труда в литературе и искусстве, а также в самоограничении, что включало в большей мере опыт прошлых империй (по мнению Г.П. Федотова). Уточним, в марксистской парадигме «корпоративный дух», поддерживавшийся «чисткой рядов» (по «номинациям» за нарушение корпоративной этики, за уклон от генерального курса, за оппозиционность, за административное рвение), тяга к «харизматическому господству» (М. Вебер) не способствовали упрочению подконтрольной политической власти закрытой административно-командной системы управления, о чем свидетельствует послесталинская борьба за «восстановление ленинского стиля коллективного руководства» и верхушечную демократизацию. Контент-анализ постсталинского политического опыта позволяет сделать два вывода: а) «коллективное руководство» не гарантирует от отступлений от нравственных норм управления; б) «коллективная
воля» высших партфункционеров есть не более как «фикция народной воли».
Латентный отход от принципов «коллективного руководства», начатый Н.С. Хрущевым, сопровождавшийся принятием ряда «волюнтаристских» решений (возведение «берлинской» стены в целях укрепления безопасности социалистического лагеря, борьба с низкопоклонством перед Западом, представлявшим серьезную угрозу советскому обществу, реорганизация парторганов, создание совнархозов и т.д.), носил инверсивный характер. Известно, что Л.И. Брежневу, Ю.В. Андропову, К.У. Черненко всё труднее становилось сохранить имидж «политического руководства» страны, ответственного за сохранность соцлагеря. Многие резонно считали, что управляют из одного центра. Стало очевидным, что нужны иные подходы в управлении обществом. Актуализировалась проблема культуры управления. Административно-командный стиль управления исчерпал себя.
Такое понимание ситуации складывалось у последнего Генерального секретаря ЦК КПСС М.С. Горбачев, введшего институт президентства, выведшего ядро политической системы за «штат», поддержавшего хозяйственную инициативу трудовых коллективов и давшего новый импульс демократизации советского общества. Ряд демократических преобразований, серьезные инновационные проекты в современной России были осуществлены постгорбачевским политическим руководством (Б.Н. Ельцин и демократы «первой волны»). К концу правления Б.Н. Ельцина общество столкнулось с новыми вызовами (экономический спад, политическая конфронтация, нападения экстремистов). Восстанавливая вертикаль власти, устанавливая суверенную демократию, второй президент России В.В. Путин ввел ряд политических новшеств, способствовавших укреплению системы государственного управления (образование административных округов, института полномочных представителей, назначение губернаторов и т.д.). При нем началось развитие системы регионального управления. Но финансовый
05_Тайап6ааимТёё6ё+апёТа_бадаё6ёа.р65 111
01.12.2011, 15:51
кризис 2008 года, ухудшивший качество жизни россиян, вызвал в обществе новый страх и тревогу. От власти требовались новые управленческие шаги решения. Президент РФ Д.А. Медведев осуществил ряд инновационных проектов в рамках курса на модернизацию (за программу консервативной модернизации выступает партия «Единая Россия»). Следует заметить, что при этом среди аналитиков не угасает благостный настрой, вызванный недавними успехами предыдущего правления. Так, И.Е. Дискин в 2007 году спешил зафиксировать этот успех: «Ушла в прошлое традиционалистская Россия со слепым подчинением авторитетам и государственным идеологиям. Впервые в истории появились массовые слои, ориентирующиеся на индивидуальный выбор и личную ответственность. Для них высокое значение имеют ценности суверенитета личной и партикулярной жизни, которые они стремятся защитить от любой экспансии государства» (9, с. 224) .
Л.Г. Бызов отмечает: «Если в начале 2008 года центральной темой общественно-политических дискуссий являлся вопрос о реализации механизма "преемственности" власти, то спустя год в авангарде экспертного интереса прочно закрепилась тема эффективности реагирования обновленного властного механизма на системные вызовы и его «стрессоустойчи-вости» (6, с. 52). При этом обращают внимание на влияние разнообразных факторов - внешние и внутренние вызовы, вынуждающие дисциплинировать управление. Как пишет А.Л. Андреев: «Смысловые тренды, которые сегодня определяют представления россиян с другими государствами и народами, о месте, которое Россия занимает или должна занимать в сообществе государств и народов мира. Тогда же в конце ХХ века сложились образы основных геополитических субъектов современного глобального мира». Но далее уточняет: «Запад стал восприниматься как источник разнообразных угроз, причем не только в военно-политическом смысле, но и социокультурном и отчасти экономическом.» (1, с. 130). «Пятидневная война» на Кавказе в ав-
густе 2008 года стала ответом новой российской власти на вызовы и основанием для обновления концепции национальной безопасности. Но в связи с тем, по мнению Л.Г. Бызо-ва, что «сам "переходный период", вероятно, в силу его априорной формальности, оценивался без алармистских настроений, в экспертном сообществе не ожидалось резкой смены курса.» (6, с. 52). То есть прогнозировалась «плавная» эволюция власти.
И возможность эта заложена в эмерд-жентности (новоприобретенное свойство) системы общественного управления, которую П.А. Сорокин охарактеризовал следующим образом: «... общество, или коллективное единство, как совокупность взаимодействующих людей, отличная от простой суммы не взаимодействующих людей, существует. В качестве такой реальности sui generic оно имеет ряд свойств, явлений и процессов, которых нет и не может быть в сумме изолированных индивидов» (17, с. 247). Если в начале утверждения индустриального общества М. Вебер писал об индивидуализме, рациональности в капиталистическом обществе (20, с. 3), о «протестантской этике и духе капитализма» (7, с. 5), то в конце ХХ века Э. Тоффлер отмечает новую тенденцию в политическом дискурсе: «... во времена быстрых перемен, когда требуются мгновенные и нестандартные действия, выход за пределы замкнутого круга министерств или департаментов является, по-видимому, единственным способом добиться чего-либо...» (22, с. 316). Существующее в социуме понимание может способствовать оптимальному выбору режима общественного управления. Ф. Тейлор, Ф. Шмиттер, О.В. Гаман-Голутвина и другие зарубежные и российские политологи говорят о тенденциях обновления власти с углублением цивилизационных процессов. Как отмечает Ю.В. Ирхин, с появлением Интернета завязалась в обществе и правоохранительных структурах дискуссия о «пределах» «электронного правительства» (13). Следует отметить, что президент Д.А. Медведев не сторонник установления таких «пределов», ограничения возможности пополнять
05_Тайап0ааш-иёё0ё+апёТа_бадаё0ёа.р65 112
01.12.2011, 15:51
управленческий ресурс. очевиден традиционный подход в решении
Власть пытается обратиться к обществу, проблемы при сохранении традиционного ас-
заявляя о своей готовности к диалогу в целом, пекта в условиях продолжающегося кризиса,
улучшению коммуникативных связей, реаль- что придает неокорпоратизму (24) в современной политической модернизации. При этом ной России концептивное своеобразие.
Примечания
1. Андреев, А. Л. Геополитика в образах массового сознания: симпатии, антипатии и опасения россиян / А.Л. Андреев // Россия на новом переломе: страхи тревоги. - М., 2009.
2. Бёрк, Э. Правление, политика и общество / Э. Бёрк. - М., 2001.
3. Бибихин, В. В. Предисловие переводчика / В.В. Бибихин // Везен Ф. Философия французская и философия немецкая... - М., 2002.
4. Богданов, А. А. Тектология: всеобщая организационная наука: в 2 кн. / А.А. Богданов. - М., 1989. - Кн. 1.
5. Бодрийяр, Ж. Система вещей / Ж. Ж. Бодрийяр. - М., 1995.
6. Бызов, Л. Г. Обновление власти: новые тревоги и новые перспективы / Л.Г. Бызов // Россия на новом переломе: страхи и тревоги. - М., 2009.
7. Вебер, М. Протестантская этика и дух капитализма / М. Вебер. - М., 2000.
8. Гайденко, П. П. История и рациональность. Социология М. Вебера и веберовский ренессанс / П.П. Гай-денко, Ю.Н. Давыдов. - М., 1991.
9. Дискин, И. Е. Революция против свободы: сборник / И.Е. Дискин. - М.: Европа, 2007.
10. Добролюбов, Н. А. Роберт Овэн и его попытки общественных реформ / Н.А. Добролюбов // Собрание сочинений: в трех томах. - М., 1987. - Т. 2.
11. Жувенель, Б. Власть. Естественная история её возрастания / Б. Жувенель. - М., 2010.
12. Ирошников, М. П. Государственность в России: традиции и современность / М.П. Ирошников // Исследования по русской истории. К 65-летию профессора И.Я. Фроянова. - СПб.; Ижевск, 2001.
13. Ирхин, Ю. В. Возможности и пределы «электронного правительства»: сравнительный анализ на примере Великобритании и России / Ю.В. Ирхин // Социально-гуманитарные знания. - 2005. - № 5.
14. Милль, Дж. Ст. Размышления о представительном правлении / ж. Ст. Милль. - СПб.,1863.
15. Розанов, В. В. О подразумеваемом смысле нашей монархии / В.В. Розанов. - СПб., 1912.
16. Сорокин, П. А. Избранное / П.А. Сорокин. - М. ; Прага, 1990.
17. Сорокин, П. А. Система социологии / П.А. Сорокин. - Пг., 1920.
18. Тихомиров, Л. А. Демократия либеральная и социальная / Л.А. Тихомиров. - М., 1896.
19. Тихомиров, Л. А. Монархическая государственность / Л.А. Тихомиров. - СПб., 1992.
20. Токвиль Ал. де Демократия в Америке / Ал. де Токвиль. - М., 2000.
21. Токвиль Ал. де Старый порядок и революция / Ал. де Токвиль. - М., 1997.
22. Тоффлер, Э. Метаморфозы власти: Знание, богатство и сила на пороге XXI века / Э. Тоффлер. - М., 2001.
23. Федье, Ф. Власть / Ф. Федье. - М., 2002.
24. Шмиттер, Ф. Неокорпоратизм / Ф. Шмиттер // Полис. - 1997. - № 2.
25. Luhmann, N. Soziologie das Risikos / N. Luhmann. N.Y., 1991.
05_täuänöääi[T-iTeeöe^änetä_6ägäeöeä.p65 113
01.12.2011, 15:51
