CC BY
151
3) приказы-распоряжения или просьбы: «вы должны прийти к нам на помощь!» [1, с. 10], «Отберите нашу землю!» [1, с. 10], «Отдать коня!» [1, с. 16]; «Будь добр, ... помоги!» [1, с. 28], «Как же, жди!» [1, с. 28], «помоги, не то погибнем!» [1, с. 15], «заостри мне, пожалуйста, несколько.» [1, с. 15];
4) оценочные восклицания: «сколько неприятностей» [1, с. 8],«. слишком много!» [1, с.16], «отвалил за неё!» [1, с. 20], «Все у того же Тлостана!» [1, с. 25], «это почти калым!» [1, с. 26], «Но все это ложь!» [1, с. 27], «... сколько людей ограбил и убил!» [1, с. 27], «пролито столько крови!» [1, с.27], «мы останемся в долгу.» [1, с. 9], «начал по особенному носить!» [1, с. 12], «отдал лучшего в ауле верхового!» [1, с. 14], «не могу же я всегда жить только ...» [1, с. 15];
5) личностные характеристики: «... ничего не пожалеет для своего аула!» [1, с. 17], «что-то мнит о себе!» [1, с. 22], «ещё воображает о себе!» [1, с.22], «Ну и человек был!» [1, с. 23], «А уж меня как уважал!» [1, с. 23], «Вот уж настоящий выродок!» [1, с.11], «Одна походка чего стоит!» [1,с. 12];
6) сакральные восклицания: «Валлахи, никогда больше не отважусь.» [1, с. 19], «Валлахи, куда это годится!» [1, с. 21], «Валлахи, не велит!» [1, с. 12], «Ей-о-ой, аллах наказал меня.!» [1, с. 13], «Аллах мой, ...» [1, с. 15];
7) утвердительные: «Именно такое!» [1, с. 21], «А как же!» [1, с. 24], «Тлостан, конечно!» [1, с. 25], «Как ни говори, все же гость!» [1, с. 10], «Только глянуть!» [1, с. 12], «Это точно!» [1, с. 15];
8) условные: «Если вы мужчины, не бейте!» [1, с. 10].
Преимущественно присутствуют многочисленные, по несколько на страницу. Так, на стр.10 в эмоциональных речах дискутирующих героев восклицаний шесть либо на стр.12 - семь, и т. д.
В положении вынужденной экспрессии большая часть носителей стремится донести сведения, волнуясь и заикаясь. Так, если соотносить высказывания в покое и в волнении, во втором случае умножается как число, так и продолжительность интервалов, обозначаемых как «паузы нерешительности». Например, сидящие под прикрытием молодого месяца в горах пастухи. Налицо усиление разгорающейся беседы, которое подтверждается
Библиографический список
именно помощью паузы, вкрапливающейся в изложение: «Временами - то совсем близко, то издали - раздаются голоса ночных птиц и диких зверей» [1, с. 185]. Трудности в подборе лексики способны надвигаться при излишнем внедрении в речь всевозможных «холостых» шаблонов, в частом употреблении частиц и местоимений («ну вот»), слов «к примеру», «впрочем», «возможно», «может быть» и др., имеющихся и у героев Х. Ашинова.
Таким путём формируются определённые РП-модели, предлагаемые носителям разных языков для уточнения их коммуникационных контактов. Приобретая требуемые сведения, популярные и известные, личность берётся дублировать ближайшее (порой поверхностное), дотягиваться до него и строить на нём свой индивидуальный механизм. Например, сам стиль изложения демонстрирует социальный статус языкового носителя: «Вот так благополучно и унёс ноги Тугуз от тезки» [1, с. 188]. Так очевидна блатная отнесённость конкретного постраничного языкового ряда, принадлежащего пятому пункту повести «Укротивший молнию»: «мысли одолевают» [1, с. 189], «поглотил ненасытный лес» [1, с. 190], «хоть волком вой» [1, с. 191], «уложить несколькими выстрелами» [1, с. 193], «аул прилепился» [1, с. 194], «огрев кнутом» [1, с. 201], «если б мы ещё немного поднажали» [1, с. 203], «хочет заморочить голову» [1, с. 204].
В итоге, речевое поведение индивида проявляется в комплексе его знаний, умений и навыков, требуемых для коммуникативных актов (как личных, так и профессиональных). Высказывание советского классика-языковеда Л.В. Щербы о том, что «сознательность обыденной разговорной (диалогической) речи в общем стремится к нулю» [3, с. 25], разрешает отдельную точность: понимание излагаемого гарантируется в случае наличия условий, предопределяющих такое восприятие. К подобным ЗУН отечественные лингвисты обычно причисляют умения стремительно, верно разбираться на коммуникационном поле, точно конструировать собственный текст, подбирать обсуждаемую проблему, искать подходящие инструменты для трансляции, налаживать обратную связь. Языковая картина мира в форме этнических средств при этом занимает существенное место. Носители конкретного языка позитивно отвечают и адекватно воспринимают события, позволяемые языковой схемой своего этноса.
1. Ашинов Х.А. Сочинители песен. Москва: Советский писатель, 1976.
2. Алефиренко Н.Ф. Лингвокультурология. Ценностно-смысловое пространство языка: учебное пособие. Москва: ФЛИНТА, 2016.
3. Щерба Л.Б. Языковая система и речевая деятельность. Ленинград: Наука, 1974.
References
1. Ashinov H.A. Sochinitelipesen. Moskva: Sovetskij pisatel', 1976.
2. Alefirenko N.F. Lingvokul'turologiya. Cennostno-smyslovoe prostranstvo yazyka: uchebnoe posobie. Moskva: FLINTA, 2016.
3. Scherba L.B. Yazykovaya sistema irechevaya deyatel'nost'. Leningrad: Nauka, 1974.
Статья поступила в редакцию 04.06.18
УДК 801.81
Bogatyreva Zh.V., senior lecturer, Department of History and Philosophy, Kuban State Technological University (Krasnodar, Russia), E-mail: bogatzhanna@mail.ru
Zimina N.Yu., senior lecturer, Russian language Department, Kuban State Technological University (Krasnodar, Russia), E-mail: bogatzhanna@mail.ru
Pakhomov R.A., Cand. of Sciences (Engineering), senior lecturer, Department of Heat Power and Heat Engineering, Kuban State Technological University (Krasnodar, Russia), E-mail: bogatzhanna@mail.ru
THE CONCEPTS OF "WOMAN" AND "MAN" IN THE BELARUSIAN AND RUSSIAN PROVERBS AND SAYINGS. The article is dedicated to an analysis of Belarusian and Russian proverbs and sayings about women and men. Gender is undoubtedly reflected in the language, and the most colorful and expressive means are the parem sayings that carry restrictions on gender, which contain information about the ethnic and cultural specificity, traditional culture and history of a particular people. Socially and culturally conditioned model of femininity adopted in a particular society reflects the process of interaction between women and society, so the concept of "woman" is classified as key in the language picture of the world, but the study of the image of men, its features and quality are presented in the study is widely and differentiated. Key words: concept, gender, man, woman, proverb.
Ж.В. Богатырева, ст. преп. каф. истории и философии, Кубанский государственный технологический университет, г. Краснодар, E-mail: bogatzhanna@mail.ru
Н.Ю. Зимина, ст. преп. каф. русского языка, Кубанский государственный технологический университет, г. Краснодар, E-mail: bogatzhanna@mail.ru
Р.А. Пахомов, канд. технич. наук, доц. каф. теплоэнергетики и теплотехники, Кубанский государственный технологический университет,г. Краснодар, E-mail: bogatzhanna@mail.ru
КОНЦЕПТЫ «ЖЕНЩИНА» И «МУЖЧИНА» В БЕЛОРУССКИХ И РУССКИХ ПОСЛОВИЦАХ И ПОГОВРКАХ
Данная статья посвящена анализу белорусских и русских пословиц и поговорок о женщинах и мужчинах. Гендер, несомненно, находит своё отражение в языке, а наиболее колоритными и экспрессивными средствами являются паремические изречения, несущие ограничения по полу, которые содержат информацию об этнокультурной специфике, традиционной культуре и истории конкретного народа. Социально и культурно обусловленная модель женственности, принятая в конкретном обществе, отражает процесс взаимодействия женщины с социумом, поэтому концепт «женщина» относится к категории ключевых в языковой картине мира, однако и изучение образа мужчины, его черты и качества представлены в исследовании широко и дифференцировано.
Ключевые слова: концепт, гендер, мужчина, женщина, пословица, поговорка.
Заявленная тема данного исследования представляет определённый интерес как в лингвистике, так и в психологии. Актуальность выбранной темы определяется повышением интереса к проблемам пола в современном мире, сопоставительному анализу гендерных стереотипов в различных языках и культурах, изучением позиций, занимаемых мужчиной в нём, и отношения к ним в схожих языковых культурах. В любом языке можно найти соответствие для каждой пословицы и поговорки другого языка, именно соответствие, а не точный аналог. Главной причиной сходства пословиц и поговорок из разных языков является сходство в общности их основных языковых и фольклорных функций. В общем, известно, что пословицы и поговорки - это «своеобразная энциклопедия жизни народа» в разные исторические эпохи. Паремии (пословицы и поговорки), касающиеся предложенной темы, позволяют не только узнать, но и лучшее понять особенности внешности, характера, нрава белорусских и русских женщин и мужчин, а также особенности менталитета, культурно-национальный опыт, историю, традиции и жизненные ценности представителей этих социумов [1 - 4]. Невозможно найти точный эквивалент для пословицы или поговорки одного языка в другом языке, но можно подобрать соответствие для каждой поговорки или пословицы. Благодаря общности основных языковых и фольклорных функций становится возможным отыскать сходство паремий разных народов.
Пословицы и поговорки являются языковыми средствами выражения национальной лингвокартины мира, и так как в них содержится история, культура, образ жизни и мышления того или иного народа, то они имеют большую ценность. И пословица, и поговорка несут в себе концепт, но определить чёткую границу между ними практически невозможно. Пословица представляет собой малую форму народного поэтического творчества, которое несёт смысловую нагрузку, определённый вывод, опирающийся на жизненный опыт человека. Иными словами, в пословице на первом месте стоит смысл, а красота выражения - на втором. Последнее занимает главное место в поговорке, которая является, таким образом, видом пословицы, в котором над содержанием перевес приобретает форма. Пословица относится к какому-либо определённому факту, применяется в житейской практике, поговорка применяется к слову, то есть не столько подтверждает мысль, сколько красит речь, делает её более оживлённой [5, с. 159].
В русских и белорусских пословицах и поговорках часто можно найти сходство концепта. Это свидетельствует об общности мышления, обусловленной общими условиями, общим уровнем культурного развития человека и общностью человеческих наблюдений. В русских и белорусских паремиях ярко выражено отношение данных социумов к женщине в роли матери. Например: «У сына болит пальчик, а у матери сердце», «Мила та дорожка, куда я к маме хаживал» (белорус.); «Для матери ребёнок до ста лет детёнок», «Нет такого дружка, как родимая матушка» (рус.) [6]. Смело можно сказать, что и для русского, и для белорусского народов мать является самым родным, дорогим и близким человеком, который всегда с трепетом окружит заботой, лаской и теплом, окажет необходимую поддержку в трудную минуту.
Сопоставительное сравнение пословиц и поговорок в белорусском и русском языках позволяет увидеть сходство как значения, так и интерпретации паремий родственных народов. Например: «На женские прихоти (причуды) не напасешься» (белорус.); «На женский нрав не угодишь» (рус.) [6]. Эти паремии раскрывают такую черту женского характера, как прихотливость. Но данную черту нельзя считать только отрицательной, так как именно она также говорит и об аккуратности, трепетности белорусских и русских женщин.
О значимости выбора жены для мужчин русского и белорусского народов, о том, какими качествами, навыками в быту должна обладать хорошая жена, говорят следующие пословицы: «Девка красива - прясть годится» (белорус.); «Выбирай жену не в хороводе, а в огороде» (рус.). Однако можно встретить паремии, которые иллюстрируют и отношение девушек-невест к замужеству, и их внимательный выбор избранника. Например: «Агата - девушка скромная, по местечку ходит, ребят за ручки водит» (белорус.); «Много женихов, да суженого нет» (рус.) [6].
Некоторые поговорки и пословицы указывают на важность и необходимость для русского и белорусского народов не только удачного замужества, но и женитьбы. Например: «Женись, чтоб дурни не перевелись» (белорус.); «Без мужа, что без головы; без жены, что без ума» (рус.) [6].
Анализируя паремии родственных народов, можно заметить сходство их значения. Например: «Жена хранит дом за три угла, а мужик за четвёртый» (белорус.); «Без жены дом не крыт» (рус.) [6]. Данные паремии раскрывают уникальную способность белорусских и русских женщин содержать своё жилище в порядке, поддерживать благосостояние и уют своего родного дома. В белорусском и русском языках также представлены пословицы и поговорки и об отваге, мужестве, смелости и выносливом нраве женщин. Например: «Этой бабе (барыне) только бы штаны надеть» (белорус.); «Коня на скаку остановит, в горящую избу войдет» (рус.)
Встречаются у русского и белорусского народов паремии, схожие по значению, интерпретации и обладающие метафорическим характером, которые при использовании в определённой ситуации приобретают индивидуальный смысл. Например: «Баба с телеги - телеге легче» (белорус.); «Бабу с возу - кобыле легче» (рус.) [6]. Эти паремии имеют несколько другое значение: если кто-либо уйдет или откажется от чего-либо, то оставшимся от этого будет только лучше (говорится так тогда, когда кто-либо уходит (хочет уйти) или отказывается от чего-либо).
Благодаря анализу поговорок родственных языков, можно выявить такую специфическую черту женского характера, как чрезмерную разговорчивость и любопытство к обсуждениям чего-либо. Это можно наблюдать в следующих поговорках: «Три бабы - базар, а семь - ярмарка» (белорус.); «Женщина без разговора, что двор без забора» (рус.) [6]. В паремиях белорусского и русского языков можно найти и такие, которые наглядно показывают чрезвычайно требовательное отношение женщин данных социумов к обязанностям супруга. Например: «Жена не жена, а чёрт в юбке» (белорус.); «В людях - ангел, не жена, дома с мужем - сатана» (рус.) [6].
Изучение паремий белорусского и русского языков позволяет как больше узнать, так и лучше понять традиции, жизненные ценности, особенности менталитета, национальные стереотипы поведения, культурно-национальный опыт представителей данных народов.
Проведя анализ белорусских и русских пословиц и поговорок о женщинах, можно прийти к следующему:
1. Прослеживается андроцентричность белорусского и русского языков, отражающая преимущественно мужской взгляд и мужское восприятие образа женщины.
2. Всегда можно найти соответствие для каждой паремии в обоих языках.
3. Пословочно-поговорный фонд уделяет внимание внешности женщины, с применением образных сравнений, так как красота женщины ценится выше, чем мужчины; так же социальным ролям и функциям (жена, мать, хозяйка) и личностным характеристикам (добрая, вежливая).
4. Также есть присутствие отрицательных характеристик женщин, таких как болтливость, семейное главенство, неряшливость.
5. Смысловое соответствие паремий разных языков в большей мере заключается в общности их основных и фольклорных функций, а не в наличии общих генетических корней и сходства культуры этих народов.
Несмотря на интерес современных психологов и лингвистов к образу «мужчины» в пословицах и поговорках, исследование этого понятия нельзя назвать завершённым, поэтому мы обратились к данному исследованию.
В творчестве белорусского народа пословицы и поговорки пользуются наибольшей популярностью. Они, так же, как сказки и былины, ярко отражают его мудрость, психологию и мировоззрение, морально этнические и эстетические идеалы. В некоторых из них отразились языческие представления о вселенной, природе, человеке, растениях, животных. Пословицы учат любить свой край, Родину, её героев и ненавидеть врагов. Метко выражает народ свои мысли о счастье, судьбе и доле, добре и зле. Пословицы и поговорки о значении образа «мужчина» также нашли своё отражение в белорусском народном творчестве. Приведём в пример белорусские пословицы о трудолюбии и лени мужчин, а также пословицы, подчёркивающие ум и смекалку мужчины: «Еду на завтра отложи, а работу нынче сделай», «Где лодырь ходит, там земля не родит» [7]. Они нашли аналогию в русской фольклорной культуре. Например: «Мужичок-то гол, да в руках топор: есть надежда, что будет и одежда», «Мужик хитрее черта», «Мужик, хоть и сер, да ум у него волк не съел». Любовь к труду тоже ставится в ряд достоинств русского народа, что нашло отражение в пословице: «Мужик добрый не проказник, работает и в праздник» [8].
Кто в русской избе главный, народ, как в древности, так и сейчас не определился. Взаимоотношения супругов в семьях обоих культур всегда были сложны, проблема пьянства также присутствовала в культурах обоих народов. На основе этого стереотипа сложилось множество пословиц и поговорок об алкоголизме, ведь в семье с ролью кормильца и защитника, как известно, не всегда мужчины справлялись, и, таким образом, сложились поговорки о лени и зависимости мужчин от женского диктата. Всё же в большинстве русские пословицы и поговорки свидетельствуют о том, что главой семьи является муж. Это отражает традиционную иерархически упорядоченную систему с древних времен, в которой один повелевает, а другой подчиняется: «Без мужа жена - всегда сирота (кругом сирота)». Тонкой, с наблюдательной точки зрения, является пословица: «Муж - глава в доме, а все-таки дети таковы, какова у них мать». Про семьи же, где муж является подкаблучником, в русских пословицах отзываются так: «Муж пашет, жена пляшет», «Жена поёт, а муж волком воет» [8; 9], а в белорусских: «Если жена - сатана, то она и чёрту подметки оторвет», «Обора течёт - хозяйка блины печёт, а если гумно течёт - хозяин из дома бежит», «Ленивец - хлеб не спрашивай» [8; 9].
Библиографический список
Сходство пословиц и поговорок в родственных языках указывает на то, что оно является генетическим. Русский и братский по языковой культуре, культуре нравов и традиций белорусский народ жили на протяжении многих веков на одной территории и являлись одним целым единой страны. Поэтому чёткого различия в пословицах и поговорках обоих народов как такового не существует. Также нет чёткой определённости принадлежности той или иной пословицы какому-то из народов.
Русский язык отражает и создаёт картину мира русского народа. Пословицы и поговорки можно сравнить с яркими красками, которые расцвечивают нашу речь и позволяют коротко и ёмко выразить мысли и чувства. Особенно если речь заходит о мужчинах.
Естественно, что история оказала влияние на формирование образа русского мужчины. Он предстаёт в русском языке и в роли царя, и в роли мастера, и в роли казака, и в роли барина. Однако многие из стародавних устойчивых выражений не утратили актуальности сегодня. Про мужа, отца, сына или просто благодетеля мы говорим: «Он для нас царь и бог». А когда машем рукой на безнадёжного тупицу, вздыхаем: «Уродился без царя в голове». До сих пор мы часто повторяем: «Гром не грянет, мужик не перекрестится», «Седина в бороду - бес в ребро», «Не урод, так и красавец», «Мужик сказал, мужик сделал».
Исходя из вышеизложенного анализа материала, можно сделать следующие выводы:
1. Уважение к национальной культуре, к родным языкам братских народов невозможно без знания культуры этих народов, без хотя бы самой общей осведомлённости в этих языках.
2. Пословицы и поговорки как константы языковой картины мира обнаруживают своеобразие, вобравшее в себя мировоззрение этноса.
3. Был выявлен первичный пласт информации о репрезентативности образа «мужчины», отраженного в устойчивых выражениях русского и белорусского языков, как основы традиционной модели взаимоотношений мужчины и женщины, их поведения и образа жизни.
4. Черты и качества мужчины представлены широко и дифференцировано. Он должен быть сдержанным, обладающим волевым характером и физической силой, а так же немногословным. Мужчина в доме хозяин, глава семьи. Характеристики внешности мужчины не зарегистрированы, что, вероятно, говорит о том, что внешняя красота ценится выше в женщине, нежели в мужчине.
В заключение хотелось бы отметить, что пословицы и поговорки, являясь частью культуры белорусского и русского народов, всегда оставались и останутся актуальными, несмотря на техногенное развитие, на прогресс и т.д.
Пословицы и поговорки переходили из века в век, из поколения в поколение и, несомненно, ещё пригодятся: ими не утрачена их жизненная и литературная важность. Такими они пришли в речь нашего поколения и такими от нас перейдут к людям грядущего столетия. Их время не минуло. Долгий век пословицы продолжается.
1. Богатырева Ж.В. Историко-философская реконструкция феномена сказки. Вестник Московского института государственного управления и права. 2015; 10: 102 - 105.
2. Арутюнян О.А., Богатырёва Ж.В. Структурный анализ текста. Мир науки, культуры, образования. 2015; 5 (54): 458 - 459.
3. Абдулаева П.З., Абдулаева Х.С., Алибекова З.Н., Алиева У.Г., Березова Н.В., Богатырева Ж.В., Везетиу Е.В., Вовк Е.В. и др. Психолого-педагогические проблемы развития высшего образования в России в условиях реализации ФГОС: коллективная монография. Москва, 2018.
4. Абдулгалимов Р.М., Асадулаева Ф.Р, Богатырева Ж.В., Валиева П.В., Везетиу Е.В., Вовк Е.В., Гаджиева П.Д., Джаватова Г.А., Джамбекова Т.Б., Джиоева А.Р, Джиоева Г.Х., Дубовицкий И.Н., Зинченко А.С. и др. Психологические и педагогические аспекты совершенствования учебно-воспитательного процесса в системе образования России: коллективная монография. Москва, 2018.
5. Филицина В.П., Прохоров Ю.Е. Русские пословицы, поговорки и крылатые выражения: Лингвострановедческий словарь. Институт русского языка им. А.С. Пушкина. Москва, 1979.
6. Жуков В.П. Словарь русских пословиц и поговорок. 3-е издание. Москва, 1968.
7. Зимина Н.Ю. Использование тропов и выявление их символики в орнаментальном стиле Виктора Пелевина. Актуальные вопросы филологических исследований. Краснодар, 2013: 168 - 171.
8. Зимина Н.Ю. Орнаментальный стиль современного постмодернистского художественного текста. Вестник университета российской академии образования. Москва, 2007; 4 (38): 192 - 194.
9. Новикова У.В., Зимина Н.Ю. К вопросу об особенностях языковой репрезентации орнаментального поля художественного текста. Филологические науки. Вопросы теории и практики. 2016; 2-2 (56): 127 - 129.
References
1. Bogatyreva Zh.V. Istoriko-filosofskaya rekonstrukciya fenomena skazki. Vestnik Moskovskogo instituta gosudarstvennogo upravleniya i prava. 2015; 10: 102 - 105.
2. Arutyunyan O.A., Bogatyreva Zh.V. Strukturnyj analiz teksta. Mir nauki, kul'tury, obrazovaniya. 2015; 5 (54): 458 - 459.
3. Abdulaeva P.Z., Abdulaeva H.S., Alibekova Z.N., Alieva U.G., Berezova N.V., Bogatyreva Zh.V., Vezetiu E.V., Vovk E.V. i dr. Psihologo-pedagogicheskie problemy razvitiya vysshego obrazovaniya vRossii v usloviyah realizaciiFGOS: kollektivnaya monografiya. Moskva, 2018.
4. Abdulgalimov R.M., Asadulaeva F.R., Bogatyreva Zh.V., Valieva P.V., Vezetiu E.V., Vovk E.V., Gadzhieva P.D., Dzhavatova G.A., Dzhambekova T.B., Dzhioeva A.R., Dzhioeva G.H., Dubovickij I.N., Zinchenko A.S. i dr. Psihologicheskie ipedagogicheskie aspekty sovershenstvovaniya uchebno-vospitatel'nogo processa vsisteme obrazovaniya Rossii: kollektivnaya monografiya. Moskva, 2018.
5. Filicina V.P., Prohorov Yu.E. Russkie poslovicy, pogovorkii krylatye vyrazheniya: Lingvostranovedcheskij slovar'. Institut russkogo yazyka im. A.S. Pushkina. Moskva, 1979.
6. Zhukov V.P. Slovar'russkih poslovic ipogovorok. 3-e izdanie. Moskva, 1968.
7. Zimina N.Yu. Ispol'zovanie tropov i vyyavlenie ih simvoliki v ornamental'nom stile Viktora Pelevina. Aktual'nye voprosy filologicheskih issledovanij. Krasnodar, 2013: 168 - 171.
8. Zimina N.Yu. Ornamental'nyj stil' sovremennogo postmodernistskogo hudozhestvennogo teksta. Vestnik universiteta rossijskoj akademii obrazovaniya. Moskva, 2007; 4 (38): 192 - 194.
9. Novikova U.V., Zimina N.Yu. K voprosu ob osobennostyah yazykovoj reprezentacii ornamental'nogo polya hudozhestvennogo teksta. Filologicheskie nauki. Voprosy teoriiipraktiki. 2016; 2-2 (56): 127 - 129.
Статья поступила в редакцию 28.05.18
УДК 811.511
Gerlyak N.A., researcher, Department of Khanty Philology, Ob-Ugric Institute of Applied Researches and Developments
(Khanty-Mansiysk, Russia), E-mail: natasha-gerlyak@yandex.ru
NAMES OF CLOTHES AND JEWELRY AS COMPONENTS OF IDIOMS AND RIDDLES IN THE KHANTY LANGUAGE (ON THE MATERIAL OF THE KAZYM DIALECT). The article describes a number of paroemias (phraseological units and riddles) of the Kazym dialect of the Khanty language, namely those which include names of clothes and jewelry. The work discusses the selection of idioms and riddles, their role in the imagery of language. The paper defines lexical sub-groups formed from the items of clothes and jewelry components called proverbs. Some features related to the functioning of the units under consideration are indicated: structural transparency, reasonableness, stability of the composition. It is concluded that the phraseological units and riddles form a peculiar semantic class, and the content components of the units included in it cover many aspects of human life. Through the code of clothing, concluded in the paremia, characterized by the person himself (as a whole), his social status, material wealth, emotions that accompany him on the path of life. The research reveals representative meanings, emotional and ethical judgment, morality moral-ethical properties in proverbs.
Key words: clothing, jewelry, idioms, riddles, language of the Khanty, Kazym dialect.
Н.А. Гэрляк, научный сотрудник отдела хантыйской филологии, БУ Обско-угорский институт прикладных
исследований и разработок, г. Ханты-Мансийск, E-mail: natasha-gerlyak@yandex.ru
НАИМЕНОВАНИЯ ОДЕЖДЫ И УКРАШЕНИЙ КАК КОМПОНЕНТЫ ФРАЗЕОЛОГИЗМОВ И ЗАГАДОК В ХАНТЫЙСКОМ ЯЗЫКЕ (НА МАТЕРИАЛЕ КАЗЫМСКОГО ДИАЛЕКТА)
Статья посвящена описанию ряда паремий (фразеологизмов и загадок) казымского диалекта хантыйского языка, именно тех, в состав которых входят наименования одежды и украшений. Рассматриваются вопросы выделения фразеологизмов и загадок, их роли в образной системе языка. Определяются лексические подгруппы, формируемые из наименований одежды и украшений - компонентов названных паремий. Указываются некоторые признаки, связанные с функционированием рассматриваемых единиц: структурная прозрачность, узуальность, устойчивость состава.
Делается вывод о том, что искомые фразеологизмы и загадки формируют своеобразный семантический класс, и содержательные компоненты входящих в него единиц охватывают многие стороны жизнедеятельности человека. Посредством кода одежды, заключенного в паремиях, характеризуются сам человек (как цельность), его социальный статус, материальный достаток, эмоции, сопровождающие его на жизненном пути. В выявленных паремиях репрезентируются ценностные установки, эмоциональная и нравственная оценка, нравоучения морально-этического свойства.
Ключевые слова: одежда, украшения, фразеологизмы, загадки, хантыйский язык, казымский диалект.
Многие культурно и социально значимые аспекты повседневной жизни характеризуются через код одежды. Одежда нагружается множеством культурно и социально значимых смыслов [1, с. 84].
Некоторые традиционные функции одежды в паремиях можно проследить в работах, посвящённых области межкультурной коммуникации и языковой картине мира: Л.М. Готовцева [1], Люй Цзиньянь [2], Е.В. Николаева, Т.Н. Юрина [3], А.Т. Шамигулова [4], А.А. Бурыкин, В.Н. Соловар [5].
Таким образом, опираясь на мнения исследователей, по-свящённые данному вопросу, некоторые традиционные функции одежды можно проследить и в хантыйских фразеологизмах и загадках.
Так, в составе фразеологизмов активно употребляются наименования одежды и украшений. Подобные фразеологические единицы в хантыйском языке условно можно разделить на следующие тематические группы.
Фразеологизмы, компонентом которых являются наименования верхней одежды и её элементов:
- с лексемой йернас 'платье, рубаха': йернас йонтмацэн йошуэц вана йувэнтман 'платье сшито неаккуратно (букв.: когда шила платье, руки короткими становились)' [6, с. 94];
- с лексемой антэп 'пояс, ремень': антпац сыры лакнэм хв 'лентяй (букв.: ремень=его раньше опустился)' [6, с. 32];
- с лексемой кащ 'штаны': ващ кащ хв 'ленивый (букв.: мужчина в узких штанах)' [6, с. 38];
- с лексемой кувэщ 'гусь (мужская зимняя одежда из оленьей шкуры, мехом наружу)': кувэщ цвмэтты тыцэщ 'декабрь (букв.: месяц надевания гуся - мужской зимней одежды)' [6, с. 127];
Фразеологизмы, компонентом которых являются наименования обуви и её элементов:
- с лексемой сопек 'сапог': манман сопек ицта пелэк ман-шэц 'на ходу подметки рвет' [6, с. 33].
Фразеологизмы, компонентом которых являются наименования шкуры, кожи, камусы:
- с лексемой сух 'кожа, шкура': Цвнт суха шепца, васы суха шепца 'очень сильно целуют (букв.: сосут шкуру гуся, сосут шкуру утки)'; Щитэн па сухэп ут (букв.: другую шкуру имеющий); Па суха йис (букв.: другой шкурой, шкурой тканью стал) [6, с. 288];
- с лексемой кепэц 'камусы (шкуры с лап копытных животных - лося, оленя)': шуц вусуэц шуншэу хор сух нуцэсцэт, кепцэу хор сух нуцэсцэт, фразеологизм означает 'храп, издаваемый во сне (букв: ноздри его жилистую шкуру лося скоблят, жилистые камусы лося скоблят)' [7, с. 119-120];
- с парной лексемой сух-пун 'шкура-шерсть': цув сухэц-пунэцн цеваса йешащц 'она без причины сама злится (букв.: шкурой-шерстью непозволительно ведёт себя)' [9, 288].
