CC BY
50
УДК 9(С)15
Банникова Е.В.
Оренбургский государственный педагогический университет E-mail: [email protected]
КОНЦЕПТУАЛЬНЫЙ ПОДХОД К ИЗУЧЕНИЮ ПОВСЕДНЕВНОСТИ ДОРЕФОРМЕННОГО ПРОВИНЦИАЛЬНОГО КУПЕЧЕСТВА
В статье автором рассматриваются и обосновываются основные положения сформулированной им процессуальной концепции повседневности, позволяющей объединить в систему научные категории, используемые различными исследователями для анализа обыденной жизни провинциального купечества. Повседневная жизнь предпринимателей вписывается в рамки процесса эволюционного развития российского социума.
Ключевые слова: повседневность, образ жизни, ментальность, быт, самоидентификация, модернизация, эволюция.
Современная историческая наука переживает глубокую внутреннюю трансформацию, которая проявляется в смене исследовательских парадигм и приоритетов, языка истории. Пересмотру подвергается само понятие «исторической реальности», а с ним и критерии достоверности источника, вера в возможность исторического познания, стремление к объективной истине, и собственная идентичность историка. Историки, подобно специалистам в других отраслях знаний, могут быть дифференцированы по направлениям и методам исследований. Есть историки-фактологи, вводящие в научный оборот малоизвестные факты. Есть историки-концептуалисты, выдвигающие новые гипотезы и разрабатывающие свежие методологические принципы. Есть историки-философы, историки-социологи, историки-психологи, историки-культурологи, историки-политологи, историки-экономисты. Пытаясь разрешить общий кризис исторического знания, все они разрабатывают новые подходы и новые идеи, в том числе, обращаются к категории «повседневность» как к одному из вариантов выхода из этого кризиса. Именно история повседневности предоставляет широкую исследовательскую среду для всех перечисленных категорий ученых-историков. В результате возникает некое междисциплинарное пространство, в котором осуществляется синтез категорий и понятий различных научных дисциплин.
История повседневности на сегодняшний день является популярнейшим полем исследований различной научной и концептуальной направленности. В монографиях и диссертациях неоднократно анализировалась «повседневность», «образ жизни», «быт», «ментальность»,
«самоидентификация» и «социализация», «стиль» и «имидж» населения того или иного региона, города, сословия, корпорации. При этом часто происходит смешение перечисленных категорий, что препятствует пониманию сущности повседневности. В связи с этим, необходимо четко определить содержание этих понятий и сделать попытку связать их воедино с целю создания единой концептуальной системы изучения повседневной жизни.
Категория «повседневности» неоднократно трактовалась в различных научных исследованиях. «Повседневность» - это отрасль исторического знания, предметом изучения которой является сфера человеческой обыденности в ее историко-культурных, политико-событийных, этнических и конфессиональных контекстах. [13; 162] Определение повседневной жизни, широко известное социологам, трактует ее как «реальность, которая интерпретируется людьми и имеет для них субъективную значимость в качестве цельного мира». [4; 38] Емкое определение сущности категории «повседневность» было дано в работе К.Н. Любутина и П.Н. Кондрашова. По их версии, повседневность - «это форма непосредственной человеческой деятельности, представляющая собой совокупность (1) повседневного бытия, то есть того, чем занимаются люди в своей обыденности в целях удовлетворения обычных потребностей трудовых будней и домашнего быта, и (2) обыденного сознания, то есть того, в виде каких мыслей и эмоциональных переживаний это бытие отражается в психической деятельности людей». [9; 217]
Изучение повседневной жизни всегда представляет собой попытку осознать и проанализировать человеческий опыт. В связи с этим
встает вопрос о том, какой именно опыт следует рассматривать. Является ли частью истории повседневного поведение человека в экстремальной ситуации? Может ли повседневность быть трудовой (производственной)? По мнению большинства исследователей, структура повседневности включает в себя ряд элементов, которые, для лучшего их понимания могут быть обозначены через их противоположности: будни - праздник, рутина - чрезвычайность, креативность; работа - праздность; жизнь незамечательных людей - официальная история; частное - общественное; спонтанное - отрефлек-сированное; наивное - подготовленное. [9. 8; 249] К феноменам, определяющим повседневное существование можно отнести целый ряд объектов, которые можно классифицировать как: 1) природные или естественные, 2) социальные; 3) ментальные. К первым следует отнести среду обитания обычного человека, вещи «вокруг» и «для» него, культуру питания, способы поддержания здоровья. Вторые будут включать в себя профессиональную деятельность, общественные обязанности, предпринимательскую активность, отклоняющееся (девиантное) поведение. Наконец, третья группа будет состоять из общей культуры, ценностных представлений, гендерных и возрастных установок.
Исследование повседневности, как правило, осуществляется с привлечением различных методов и методик, присущих неисторическим гуманитарным наукам - социологи, культурологи, психологии. Если пользоваться языком последней, то повседневность представляет собой вариант автоматического поведения, которое при внимательном рассмотрении проявляет «скрытые травмы» изучаемой реальности. Такой подход к изучению повседневной жизни позволяет выйти на более масштабный уровень изучения специфики эпохи.
« Образ жизни» - понятие отечественной социологии, характеризующее существующие в реальности типичные формы, способы и механизмы жизнедеятельности социальных субъектов. Охарактеризовать образ жизни -означает вскрыть причины многообразия поведения людей в одних и тех же условиях. Оценки многообразных моделей образа жизни, их типологизация и соотнесение между собой предполагают наличие эталона, нормативной модели, по отношению к которой производится
сравнение. В связи с этим в исследовательской традиции выделилось два направления (подхода): конкретно-исторический и нормативно-сравнительный. Если первый из них ориентируется, прежде всего, на анализ изменений в реальной жизнедеятельности субъектов на протяжении достаточно длительного времени, то другой - на трансформацию существующих в обществе ценностно-нормативных систем. Второй подход дает возможность различать и фиксировать конкретные образцы образа жизни как нормальные (приемлемые) или отклоняющиеся по отношению к нормативным представлениям. Отсюда вытекает проблематика так называемого девиантного (отклоняющегося) поведения, т. е. несоблюдения индивидами принятых в той или иной социальной среде или в обществе в целом моральных и юридических норм.
Анализ категории «образа жизни» предполагает ее дифференциацию от близкородственных понятий «жизненный уклад», «уровень жизни», «стиль жизни». Под жизненным укладом понимают, как правило, характер системо-образования условий жизни, прежде всего - экономических. Уровень жизни характеризует степень удовлетворения так называемых непосредственных потребностей, объем и структуру личного потребления. Сопутствующим в данном случае является понятие «качество жизни», представляющее собой оценку качества условий бытия и возможностей использования этих условий. Наконец, понятие «стиль жизни» характеризует внешние аспекты поведения индивидов в соотнесении с другими индивидами и социальными группами.
Близко к понятию «образ жизни» находится категория «быт», которая включает в себя уклад повседневной жизни, типичный для какого-либо сообщества, этносоциальной либо возрастной группы, семьи и отдельного индивида. По определению Ю.М. Лотмана, быт представляет собой «обычное протекание жизни в ее реально-практических формах», включающее в себя не только привычки и нравы каждодневного поведения, но и «жизнь вещей», постоянно сопровождающих человека (способы их повседневного использования). [7; 5-15] Именно это опредемечивание жизни и представляется основным в определении сущности данного понятия. Быт можно определить как «ритуал ежедневного поведения», «обычай и строй жиз-
ни», который диктует тот или иной распорядок дня, характер труда и досуга, включая формы отдыха и игры, любовный ритуал и ритуал похорон. Люди, как правило, склонны считать свой быт «просто жизнью», естественной нормой повседневности.
Интерес к философской интерпретации понятия «менталитет» («ментальность») проявился после того, как этот термин получил широкое распространение в различных отраслях научного знания в связи с утверждением в них неклассической парадигмы социального исследования, которая утвердилась на Западе к середине ХХ в. Определением занимались, в первую очередь, представители специализированных отраслей социально-гуманитарного знания, и поэтому внимание акцентировалось на тех или иных проявлениях человеческой субъектности. В традиционном значении категория «ментальность» синонимична «менталитету» и представляет собой совокупность социально-психологических установок, автоматизмов и привычек сознания, формирующих способы видения мира и представления людей, принадлежащих к той или иной социально-культурной общности. Социальный историк считает ментальностями обобщенный способ восприятия мира, манеру чувствовать и думать, характерную для людей определенной эпохи или принадлежащих к определенному социуму.
Ментальности выражают не столько индивидуальные установки каждого из людей, сколько внеличную сторону общественного сознания. Субъектом ментальностей является не индивид, а социум. Ментальности проявляются в вербальной и невербальной культуре общества, в поведении, обычаях, традициях и верованиях. Неосознанность или неполная осознанность -один их важнейших признаков ментальности. Однако такое понимание менталитета накладывает серьезные ограничения на его использование в качестве аналитического инструмента для изучения массового сознания и поведения людей в прошлом. М.М. Кром, в частности, считает, что методологически корректным представляется «изучение в рамках истории мен-тальностей таких явлений, как слухи, различные страхи (включая ксенофобию), а также суеверий, бытовой религиозности», поскольку они действительно являются примерами неотреф-лексированного поведения или состояния, в от-
личие, например, от «трудовой этики» или «представлений о верховной власти». [6]
В отличие от истории повседневности, которую интересует, помимо «времени стабильности», еще и «краткое» время конкретных событий, история ментальностей ставит в центр исследовательского внимания изучение всего постоянного (социально-психологических констант), медленных, подспудных изменений, растянутых во времени очень большой протяженности. Однако в некоторых аспектах историки ментальностей близки специалистам по истории повседневности - например, когда изучают установки людей, касающиеся восприятия сексуальной культуры, гендерных стереотипов, болезней, уродств, инвалидности, старости, когда исследуют ориентацию на новое или на традиционное.
Понятие «самоидентификация», имея кардинальное отличие от «ментальности», в первую очередь, определяется именно как сознательное отождествление человека с какой-либо социальной группой, социумом. Можно выделить несколько идентификационных уровней, непосредственно связанных со структурой сознания: социально-профессиональный («я - предприниматель»), семейно-клановый («я - отец»), национально-территориальный («я - русский»), религиозно-идеологический («я - православный»), гендерный («я - мужчина»). [15] Эти уровни расположены в сознании человека послойно, и чем глубже уровень самоидентификации, тем менее он будет выражен в вербальных образах. Чем выше уровень, тем сильнее он подвергается воздействию окружающих условий и тем быстрее реагирует на их изменение, тем сильнее и непосредственнее будет его воздействие на поведение человека и его взаимоотношения с окружающими.
Чем более иерархично общество, тем более жестко заданными являются уровни такой идентификации. Кризис самоидентификации автоматически порождает крушение моральных ценностей, с ними связанных. То есть, если моральные ценности связаны в большей степени не с внутренним духовным опытом, а с соответствующей идентификацией, то наступает почти полный моральный вакуум. В то же время, в период крушения привычных социальных и экономических отношений акценты могут смещаться на другие уровни самоидентификации.
Схожей с понятием «самоидентификация» является категория «социализации». Она являет собой процесс усвоения индивидом сложившихся в данном социуме культурных норм и социальных ролей, необходимых для успешного функционирования в этом общественном пространстве. Социализация делает возможным сохранение обществом своей культурной идентичности и передачу его культуры от поколения к поколениюВ процессе интернализации социальные нормы становятся внутренними для индивида, происходит замена внешних санкций (внешней регуляции) внутренним контролем, появляется потребность соответствовать социальным нормам. Процесс социализации продолжается всю жизнь, поскольку человек на ее протяжении примеряет на себя и меняет десятки социальных ролей. Первичная социализация осуществляется прежде всего семьей (а также друзьями, учителями, и т. д.). Вторичная социализация происходит уже на более формальном, институциализированном уровне, когда транслирование поведенческих шаблонов берут на себя государственные или общественные (сословные, корпоративные) структуры.
Проявлениями ментальности и самоидентификации будет являться «стиль» и «имидж». Имидж - это мнение о человеке или социальной группе, возникшее у других на основе рациональной или эмоциональной оценки образа, сформированной в результате восприятия тех или иных характеристик прототипа. Стиль - это внутреннее (осознанное или неосознанное) выражение индивидуальности (умение держаться, жесты и мимика, выбор одежды, макияж, прическа, аксессуары). Стиль может также выражаться в предметах, которые находятся в повседневном употреблении человеком или сообществом. В свою очередь, на основе оценочного восприятия этих предметов другими субъектами у них может формировать имидж данного человека или группы. Понятия «стиль» и «имидж» могут применяться также к сфере коммуникации. Имидж и стиль создаются именно в процессе социализации человека, т. е. в ходе «примеривания» им различных социальных ролей. При этом оценка (имидж) и самооценка (стиль) образа могут кардинально отличаться. Поскольку в формировании имиджа и стиля присутствует рациональное начало, есть возможность осознанно регулировать этот
процесс, стремясь вызвать в «наблюдателях» конкретное (нужное) отношение или мнение.
В результате комплексного анализа всех указанных категорий, относящихся к сфере обыденности, была сформулирована концепция процессуального характера повседневности, которая, как нам представляется, может быть выражена следующей схемой их взаимодействия. ПОВСЕДНЕВНОСТЬ, представляющая собой картину мира человека с точки зрения его собственного восприятия и включающая в себя обыденную деятельность человека и ее осознание, может быть представлена как ПРОЦЕСС взаимодействия человека с действительностью и ее субъективной интерпретации. ОБРАЗ ЖИЗНИ, как присвоение человеком социальных норм и условий своего существования, а также реализация самого человека в этих нормах и условиях и попытка их трансформации, может пониматься как МЕХАНИЗМ взаимодействия человека и окружающего мира. РЕЗУЛЬТАТОМ этого взаимодействия являются: 1) МЕНТАЛЬНОСТЬ (неосознанный результат) - совокупность социально-психологических установок, автоматизмов и привычек сознания; 2) БЫТ (опредмеченный результат) и 3) САМОИДЕНТИФИКАЦИЯ (осознанный результат) - сознательное отождествление себя с каким-либо социумом. А самоидентификация и ментальность, как осознанный и неосознанный результаты повседневной жизни, в своей совокупности превращаются в СТИЛЬ или ИМИДЖ - образ человека, формирующийся у него самого или возникающий у внешних наблюдателей в результате восприятия тех или иных его характеристик
Если повседневная жизнь является процессом, то она обладает определенными параметрами, характерными для всех процессов. Применительно к повседневности провинциального купечества могут быть выделены следующие наиболее общие параметры повседневной жизни: 1) субъект (в нашем случае - провинциальное купечество); 2) объект (сословно-корпора-тивные и общественные институты - органы городского самоуправления, гильдии, городское общество, торговое или промышленное предприятие, религиозная община, семья, с которыми купцам приходилось взаимодействовать); 3) условия (городская жизнь российской провинции и общероссийская действительность); 4) дли-
тельность (период жизни одного или нескольких поколений - 20 и более лет); 5) способ организации (образ жизни); 6) формы организации (общественная; семейная; трудовая повседневность); 7) цель (получение прибыли и общественного одобрения, сохранение сословного и повышение социального статуса); 8) результат (ментальность; быт; самоидентификация).
Кроме перечисленных основных параметров повседневности можно выделить и второстепенные, конкретизирующие те или иные аспекты процесса повседневной жизни: 1) интенсивность (степень активности субъекта в достижении поставленных целей); 2) эффективность (степень соответствия затрачиваемых усилий и производимого эффекта. Уровень благосостояния, степень общественного признания, семейное благополучие); 3) выгодность (соответствие потребностей и итогового результата); 4) регуляторы (государственные акты, сословные и корпоративные нормы, семейные устои). Перечисленные параметры могут быть использованы в качестве оснований оценки повседневности в ходе решения проблемы ее структурирования. Представляется, что таким образом автору удалось преодолеть познавательное противоречие между разными предметами изучения и подходами к их исследованию.
Применительно к теме исследования авторский подход в целом строился на модернизаци-онной концепции российской истории. Однако концепция линейной модернизации (В. Ростоу [12], Д. Лернер, М. Леви, Б.Н. Миронов), рассматривающая историю как необратимый прогрессивно развивающийся процесс, как правило не находит своего подтверждения на провинциальном материале. Так, согласно Даниэлю Лернеру, модернизация - это своего рода ментальный сдвиг, достижение особого состояния рассудка, которое характеризуется верой в прогресс, склонностью к экономическому росту, готовностью адаптироваться к изменениям. Анализируя на эмпирическом материале модернизацию стилей жизни, Д. Лернер наибольшее внимание уделял росту мобильности населения, распространению грамотности и средств массовой информации. [1; VIII] Но в процессе изучения истории дореформенного уральского купечества не нашлось никаких аргументов в пользу такого «ментального сдвига» в сознании уральских предпринимателей. Согласно соци-
ологу Мариону Леви, общество является «более или менее модернизированным в зависимости от того, как широко его члены используют неодушевленные источники энергии и/или применяют машины, чтобы умножить эффект собственных усилий». [2; 11] Но анализ трудовой сферы повседневной жизни уральского купечества свидетельствует об отсутствии широкой автоматизации купеческих предприятий. С точки зрения Б.Н. Миронова, «к концу XIX в. «среднестатистический» русский город стал по своей величине средним. Это имело важные последствия». [11; 289] Однако в губерниях Урала численное преобладание имели малые города, мало отличающиеся по своей сути от сельских поселений, а губернские центры, как правило, представляли собой военно-административные центры, не располагающие прочной торгово-промышленной базой.
Традиционному (т. е. немодернизирован-ному) социуму, по мнению М. Леви, были присущи 1) низкая специализация организации, компартментализация (изолирование; замкнутость; отделение) жизни; 2) низкая взаимозависимость организаций (высокий уровень самообеспеченности, самодостаточности); 3) акцент в сфере социальных отношений и культурных норм на традицию, партикуляризм, функциональную диффузность; 4) низкая степень централизации; 5) неразвитость денежного обмена и рынка; 6) превалирование семейных связей, норм; непотизм (кумовство, семейственность, протекция родственникам) как ценность. [3; 196-201] В.Г. Федотова дополнила эти признаки традиционного общества следующими характеристиками: господство традиции над инновацией; зависимость в организации социальной жизни от религиозных и мифологических представлений; ориентация на прошлое; ценностная рациональность; авторитарный характер власти; отсутствие отложенного спроса в материальной сфере и консюмеризма; особый психический склад - недеятельная личность (тип Б). [14] Именно эти характеристики, на взгляд автора, как раз наиболее полно отражают состояние купечества на Урале в дореформенный период, что свидетельствует о его традиционализме.
Модернизация общества предполагает его изменение по схеме: новация (новшество) - инновация (новообразование) - стереотип (С.Н.
Гавров). При этом трансформация традиционного общества не воспринималась как таковая, поскольку процесс превращения новаций в стереотипы был крайне растянут во времени, а сама новизна была мировоззренчески неприемлема для большинства членов этого социума. В результате, применительно к таким традиционалистским обществам к которым принадлежали и российские провинциальные социумы, можно вести речь не о классической, а о парциальной (частичной) модернизации (А.Д. Богатуров, А.В. Виноградов [5]), «догоняющей модернизации (В,Г. Федотова), или «запаздывающей» (нелинейной, с элементами инволюции) социальной эволюции (А.В. Буз-галин). Сторонники этих концепций акцентируют внимание на длительности перехода российского общества от традиционности к современности, на возникшем в нем симбиозе традиционных и модернистских элементов, на возможности его «застревания» на стадии «частичной» модернизации, на постоянной, нелинейной и запаздывающей (по сравнению с наиболее развитыми странами) трансформации российского социума.
При этом именно понятие «эволюции», по мнению автора, более точно определяет процесс трансформации российского общества в дореформенный период. Основными принципами эволюции являются стремление к сохранению идентичности и адаптация к внешним условиям. Эволюционный процесс основан на способности социальных систем к адаптации к условиям внешней среды путем вариации способов функционирования. Вариации имеют, как правило, случайный характер, и большая часть из них выбраковывается в результате взаимодействия с внешними условиями. Наиболее эффективные стратегии выживания затем закрепляются через нормы морали, законы, социальные институты и т. п. [10] В провинции адаптация к изменяющейся ситуации могла происходить и в пассивной форме. В таком случае она выглядела как ожидание возможного обратного изменения, либо как привыкание к изменившимся условиям. И хотя привыкание в принципе тоже может рассматриваться как обновление особого рода, его кардинальным отличием будет отсутствие внешней активности. В связи с этим, в рамках модернизационного подхода можно выделить эволюционную линию разви-
тия, по которой преимущественно и шло развитие провинциального купечества.
Обыденная жизнь человека, как предмет исследования, представляет собой синтез трех подсистем общества - экономической, общественно-политической и культурной - на уровне обеспечения жизнедеятельности отдельных индивидов, групп, общества. При этом изучение повседневности, которая является «внутренней средой» для социальной системы в целом, должно включать в себя все виды повседневного взаимодействия людей (поведение), условия этого взаимодействия (быт), их отражение в сознании человека (чувства и мысли). Изучение такого сложного явления как повседневная жизнь провинциального купечества в итоге требует применения различных подходов и способов исследования. Основополагающим методом изучения проблемы будет являться междисциплинарный подход к историческому исследованию - сочетание методов и приемов, используемых в социо-исторических, историко-психологических и историко-антропологичес-ких исследованиях.
Социо-исторический подход обусловлен внутренней проблематикой аналогичных исследований, характерной как для исторических, так и для социологических работ. Общими для обеих наук является, например, проблема статусных ролей и статусных отношений в обществе. Они рассматриваются как часть системы социальной стратификации, посредством которой члены общества ранжируют друг друга с точки зрения престижа и других видов социальных отличий. Это именно то, что понимается под термином «самоидентификация». Другой проблемой, которую изучают и история, и социология, является социальная мобильность - передвижения индивидов из одного класса (или иной социальной группы) в другую в рамках данной социальной иерархии. Интерес историка в данном случае будет сконцентрирован на направлении и природе движения индивидов по социальной лестнице в данном обществе в рассматриваемый временной период
Общим с историко-психологическими исследованиями в изучении повседневности провинциального купечества является то, что они ориентированы на анализ человеческого сознания во взаимосвязи с поведением и оперируют такими категориями, как «потребности», «ин-
тересы», «ценности», «установки». Для истори-ко-антропологических исследований в целом характерен перенос акцента с исследования государственных институтов, экономических структур - на изучение микромиров, взаимодействия людей в небольших группах, стратегий поведения индивидов и семей; а также переход от описания «исторических моментов» и громких событий к анализу рутины и повседневности.
В итоге концепция исследования выглядит следующим образом. В ее основе лежит идея о процессуальном характере повседневности. Повседневность рассматривается как процесс
взаимодействия человека с действительностью, как в смысле деятельности, так и ее осмысления. Оно осуществляется в рамках определенного образа жизни, который в данном случае выступает как механизм взаимодействия. Его результатами становятся ментальность (неосознанный), быт (опредмеченный) и самоидентификация (осознанный). Ментальность и самоидентификация (социализация), в свою очередь, становятся основой для формирования стиля (внутренней оценки взаимодействия человека с действительностью) и имиджа (внешней оценки).
06.06.2011
Список литературы:
1. Lerner D. The Passing of Traditional Society: Modernizing the Middle East. - Glencoe, 111.: Free Press, 1958. - xiii, 466 p.
2. Levy M., Ir. Modernization and the Structure of Societies: A Setting for International Affairs. - Princeton (N.J.), 1966. - 735 p.
3. Levy M.J. Social Patterns (Structures) and Problems of Modernization // Moore W. and Cook R.M.(eds.) Readings on Social Change. - Englewood Cliffs, NJ: Prentice-Hall, 1967. - P. 196-201.
4. Бергер П., Лукман Т. Социальное конструирование реальности. Трактат по социологии знания. - М.: «Медиум», 1995. -323 с.
5. Богатуров А.Д., Виноградов А.В. Анклавно-конгломератный тип развития. Опыт транссистемной теории // Восток-Запад-Россия. - М.: Прогресс-Традиция, 2002. - С. 109-128.
6. Кром М.М. История России в антропологической перспективе. [Электронный ресурс] Сайт «Архангельский хронограф». URL: http://achronicle.narod.ru/krom.html
7. Лотман Ю.М. Беседы о русской культуре: Быт и традиции русского дворянства (XVIII - начало XIX века). - СПб.: Искусство, 1994. - 400 c.
8. Лотман Ю.М. Поэтика бытового поведения в русской культуре XVIII века // Лотман Ю.М. Избранные статьи в трех томах. - Т. I. Статьи по семиотике и топологии культуры. - Таллин: «Александра», 1992. - С. 248-268.
9. Любутин К.Н., Кондрашов П.Н. Диалектика повседневности: методологический подход. - Екатеринбург: УрГУ; ИФиП УрО РАН; РФО, 2007. - 295 с.
10. Малков С.Ю. Методологические аспекты логико-математического моделирования социально-исторических процессов // Эволюция. - 2003. - №1. - С. 42-45.
11. Миронов Б.Н. Социальная история России периода империи (XVIII - начало XX вв.). В 2 тт. - Т. 1. - СПб.: Дмитрий Буланин, 2000. - 547 с.
12. Ростоу В. В. Стадии экономического роста. - Нью-Йорк: Изд-во Фредерика А. Прегера, 1961. - 239 c.
13. Словарь русского языка в 4 тт. / под ред. А.П. Евгеньевой. Т. 3. - М. Русский язык, 1983. - 752 с.
14. Федотова В.Г. Модернизация «другой» Европы. - М.: ИФРАН, 1997. - 255 с.
15. Щербаков М.А. 7 путешествий в структуру сознания (теория и практика развития личности). - М.: Институт развития личности, 1998. - 304 с.
Сведения об авторе: Банникова Елена Вадимовна, доцент кафедры истории России Оренбургского государственного педагогического университета, кандидат исторических наук, доцент 460844, г. Оренбург, ул. Советская, 19, (3532)776929, е-mail: [email protected]
UDC 9(С)15 Bannikova E.V.
The Orenburg state pedagogical university, е-mail: [email protected]
THE CONCEPTUAL APPROACH TO STUDY OF DAILY ROUTINE OF THE PRE-REFORM PROVINCIAL MERCHANT CLASS
In this article the main regulations of the procedural conception of daily routine which the author has formulated are examined and substantiated. This conception makes it possible to combine into a system the scientific categories used by different researchers for analysis of everyday life of the provincial merchant class.The everyday life of the entrepreneurs fits in the framework of the process of evolutionary development of Russian social medium
Key words: daily routine, way of life, mentality, everyday life, self-identification, modernization, evolution
