CC BY
22
З.М. Зарема
КОНЦЕПТУАЛЬНЫЕ ОСНОВЫ ЮРИДИЧЕСКОГО ПЛЮРАЛИЗМА
В статье анализируются доктринальные и концептуальные основы юридического плюрализма, рассматривается его значение в развитии правовой и политической системы общества, обсуждаются проблемы взаимодействия провинционального и национального правового пространства.
Ключевые слова: мультикультурность, неправовые практики, обычно-правовая система, самоорганизация, юридический плюрализм, юридическая этнология.
Правовой плюрализм в качестве доктринально-правового и теоретико-методологического принципа возник в рамках идеологии мультикультурализма. Принципы мультикультурализма являются базовыми в познании факторов и источников развития права, правовой культуры общества в сложноорганизованном обществе. Например, ряд исследователей считают, что юридический плюрализм выступает в качестве нормативной реакции на мультикультурность общества, т.е. неоднородность этнокультурных факторов, этнонациональное и этническое разнообразие. Причем, как полагает Б. Парекх, мультикультурность общества формирует особую социальную реальность, характеризующуюся многообразием общественных и локальных (провинциональных) контекстов политического и правового действия, имеет свои специфические фундаментальные философские, идеологические и юридические основания, обеспечивающие социальное единство. Причем данная «специфичность» обусловливает трансформацию роли и задач государства и права, пересмотр современных функции государства, принципов и целей развития правовой системы общества [1, с. 29-30].
Можно утверждать, ориентируясь на современные публикации в этой области, что в политико-правовом аспекте мультикультурализм выступает в качестве системы принципов развития государственности, представляющей собой нацию, социально интегрирующие внутри себя этнокультурные общности (этнокультурные подсистемы), эффективно объединить которые можно только на основании «интегративного включения» (т.е. учета прав, интересов, потребностей и специфических особенностей локальных общностей при реализации общенациональной правовой политики в ходе развития политической структуры и национальной правовой системы).
При этом национально-государственная идентичность трактуется в рамках юридического плюрализма как «свехидентичность», т.е. в качестве более широкой, интегративной и универсальной идентичности, не перекрывающей этническую*. Однако в рамках доктрины мультикультурализма утверждается, что наличие разнообразных этнических (или культурных) групп не угрожает национальному государству, потому что этническая идентичность не перекрывает, подменяет национальную идентичность (как сверхидентичность). В свою очередь уважение и охрана со стороны государства этнических правовых и политических обычаев (воспринимаемые в качестве подсистемы общей национальной системы) позволяют минимизировать этнонациональные конфликты, лояльность этноэлитарных групп, обеспечить государственное единство и целостность.
В свою очередь мультикультуралистская проблематика в развитии государственноправовой организации утверждает принцип ценностного плюрализма, предполагающего сосуществование различных правовых и политических ценностей в рамках одного национального государства и их иерархического взаимодействия. Причем учитывается, что существуют «главные» и «второстепенные» ценности, и в разных условиях и этнонациональных контекстах их соотношение может трансформироваться [1, с. 42].
Суммируя различные исследовательские позиции относительно юридического плюрализма, можно заключить, что в рамках последнего утверждается интегративный тип правового мышления, основанный на ценностно-нормативном плюрализме и цивилизационном подходе к праву. При этом различные юридические феномены в процессе познания «погружаются» в культурно-антропологическую парадигму. В свою очередь познание правогенеза в целом и эволюции юридических институтов и учреждений в частности основывается на принципах правовой синергии (самоорганизации) этнических групп и локальных правовых пространств.
Здесь, конечно, следует заметить, что методологические принципы правовой синергетики предназначены для познания и решения далеко не всех, а лишь строго ограниченных и определенных научно-практических проблем. И она, естественно, не может выступать в качестве интегративного типа правопонимания и всеобщей методологии познания юридических феноменов, как это нередко позиционируют ряд исследователей, поскольку «она имеет дело исключительно с динамическими процессами и изучает все явления только в движении». Однако «если задачи научного исследования требуют рассмотрения какого-либо объекта в статичном состоянии (например, при грамматическом толковании правовой нормы), то никакой помощи от синергетики ожидать не приходится», - совершенно справедливо по этому поводу отмечает Ю.Ю. Ветютнев [2, с. 300].
Тем не менее в рамках конкретного, определенного и относительно отдельного направления правового познания синергетика имеет достаточно весомый эвристический потенциал. В силу того, что синергетический принцип познания основывается на множественности факторов, влияющих на развитие правовой системы общества, выстраивает их в иерархических порядок, которому подчинены все остальные факторы правового развития общества - «переменные», обладающие в то же время относительной долей автономности и способностью оказывать обратное воздействие на сам этот иерархический порядок.
Кроме того, синергетический принцип правового познания позволяет не только высветить, но и адекватно исследовать взаимодействие и взаимовлияние официально действующей системы законодательства, с неформальными системами обычно-правовой, теневой сферой социального взаимодействия. Особо эта проблематика актуализируется именно в сложноорганизованном, неоднородном и полиэтническом обществе. Дело в том, что неучет (или игнорирование) в правовой политике государства интересов и потребностей, равно как и специфики локальных, провинциальных, этноправовых пространств, может привести к сознательному «уходу» от существующих официальных моделей и форм отношений в экономике, политике, правовой жизни общества. Причем унификация правового развития может обусловить дисфункциональность правовых институтов, регулирующих этнополитические и иные отношения в этническом сообществе, к дискомфорту от противоречия официального правового пространства и провинционального. Все это и приводит к формированию самоорганизационных неформальных практик, теневому праву и теневой юстиции.
В то же время следует учитывать, что неформальные практики - это не пассивная социальная субстанция, подлежащая модернизации, а вполне активное, самодостаточное социальное явление, стремящееся заполнить собой пробелы и коллизии в нормативноправовом регулировании общественных и этнонациональных процессов. В этом смысле неформальные практики обладают гораздо более гибкими и эффективными формами, чем легальные институты, а противостояние им рано или поздно приводит к тому, что неформальные практики вытесняют либо реформируют, либо приспосабливают легальные институты под свои цели и задачи [3].
Таким образом, синергетический принцип правового познания не может претендовать на роль парадигмальных оснований в исследовании юридических феноменов. В то же время положения синергетики весьма позитивны и созвучны принципам юридического плюрализма, отражают сложность и неоднозначность развития национальной правовой системы, системы законодательства, взаимодействия и взаимовлияния национального и локального (этнического) правовых пространств.
Можно утверждать, что правовой плюрализм выступает как принцип и направление правового познания в рамках относительно самостоятельного направления в системе юридических наук - правовой этнологии. Отметим, что правовая этнология является отдельным направлением и комплексной областью правового познания, изучающей «юридические явления в повседневной и политической жизни этнических сообществ, закономерности возникновения, функционирования и взаимодействия этнических правовых систем, особенности правовой культуры различных народов с целью защиты и сохранения культурной самобытности этнических групп» [4, с. 7-8].
Именно правовая этнология исследует обычно-правовые системы тех или иных этнических обществ как относительно самостоятельные и целостные правовые системы, которые могут быть как включены в государственно-организованный порядок (правопорядок) и действующее позитивное право, так и не включены, развиваясь автономно в качестве неофициального (теневого) права. В этом контексте правовая этнология исходит из широкого типа правопонимания, не отождествляет формы и источники права, признавая этнонациональные ценности, символы и культурные архетипы в качестве значимых источников развития правового взаимодействия, правовой коммуникации [5]. При этом система знаний правовой этнологии основывается на доктрине правового плюрализма, утверждающей существование различных идейно-концептуальных контекстов развития права и правовой системы, отдельных ее элементов, институтов, учреждений и проч., что выражает многообразие «идейных», «смысловых» оснований права, влияющих на развитие правовой системы конкретного общества [б].
В аспекте развития национальной правовой системы правовой плюрализм отражает самоорганизацию и сосуществование различных правовых систем (подсистем) в пространстве одной правовой системы, одного сложноорганизованного и многонационального государства.
Литература
1. Веретевская А.В. Значение и значимость мультикультурализма II Политическая наука: Сб. науч. тр. М., 2010.
2. Ветютнев Ю.Ю. Синергетика и правоведение II Современные методы исследования в правоведении I Под ред. Н.И. Матузова и А.В. Малько. Саратов, 2007.
3. Любашиц В.Я., Мордовцев А.Ю., Мамычев А.Ю. Теория государства и права. Ростов н!Д, 2010.
4. Фатхи В.И. Правовая этнология: концептуальные идеи и принципы: Автореф. дис. ... канд. юрид. наук. Ростов н!Д, 2007.
5. Овчинников А.И. Правовое мышление в герменевтической парадигме. Ростов н!Д, 2002.
6. Фатхи В.И. Идея правового плюрализма в контексте юридической этнологии II Философия права. 2007. № 1.
* Так, например, политико-правовая стратегия развития отечественных государственных институтов и структур всегда базировалась на презумпции плюрализма культурных форм,
т.е. не на одно- или двухполярности мира, ради которых стираются все национальнокультурные различия, а, наоборот, на признании культурной и цивилизационной многополярности, предполагающей взаимообогащающий диалог культур и поиск общих сверхнациональных интересов и целей.
