CC BY
220
5. Журналы (со всеми приложениями) Уржумского уездного земского собрания XXVI очередной сессии 1892 года, с 5-го по 13-е октября. Казань: Тип. А.Ф. Гросс, 1893. 470 с.
6. Журналы Уржумского уездного земского собрания XXVII очередной сессии 1893 года, с 9-го по 13-е сентября. Казань: Тип. А.Ф. Гросс, [без года изд.]. 584 с.
7. Журналы Уржумского уездного земского собрания XXIX очередной сессии 1895 года, 21-26 сентября, и экстренной сессии 18 мая 1895 года (с приложениями). Казань: Тип. А.Ф. Гросс, 1896. 505 с.
8. Уржум, Вятской губернии. (Печальное положение сельских учителей и помощниц) // Волжский вестник. 1890. № 18.
АКШИКОВ АЛЕКСАНДР ГЕННАДЬЕВИЧ. См. с. 7.
УДК 970/980
С.А. БОГОМОЛОВ
КОНЦЕПТУАЛЬНЫЕ ОСНОВЫ РАЗВИТИЯ КАНАДЫ В БРИТАНСКОЙ ИМПЕРИИ В ПОСЛЕДНЕЙ ТРЕТИ XIX ВЕКА
Ключевые слова: Британская империя, «новый империализм», Канада, метрополия, колония, эмиграция.
Статья посвящена концептуальным основам развития Канады (Британской Северной Америки) в последней трети XIX в. в концепции «нового империализма». Дж.Дж. Буринот рассматривает проблемы трансформации канадской политической системы от авторитарной коронной колонии к самоуправляющемуся доминиону. М. Дэйвитт, Ч. Дилк и У. Бэйли-Гоохмэн анализируют процессы экономического и социального развития колонии. Эти авторы подчеркивают главную роль иммиграции в колонизации северо-западных провинций Канады.
S.A. BOGOMOLOV THE CONCEPTUAL BASES OF DEVELOPMENT OF THE CANADA IN THE BRITISH EMPIRE IN LAST THIRD OF XIX CENTURY Keywords: British empire, «new imperialism», Canada, centre of empire, colony, emigration.
This article is devoting the conceptual bases of developing of the Canada (British North America) in the last third of XIX century. J.G. Bourinot considers the problems of transformation of Canadian political system from authoritarian crown colony to the self-government dominion. M. Davett, C.W. Dilke and W.A. Baillie-Grohman analyses the processes of economic and social development of this colony. This authors distinguishes the main role of the immigration and colonization of the north-west provinces of Canada.
В последней трети XIX в. Канада (Британская Северная Америка) превратилась в одну из основных «несущих конструкций» Британской империи в качестве динамично развивающейся переселенческой колонии. Во-первых, это обуславливалось ее экономическим потенциалом: при относительно небольшой численности населения она отличалась большими площадями, объемами сырьевых ресурсов и высокими темпами экономического роста. Канада стала для Великобритании одним из основных поставщиков продовольствия, сельскохозяйственного и минерального сырья. Во-вторых, Канада была зоной «белой колонизации», с пригодным для европейцев умеренным климатом. Большую часть ее населения составляли эмигранты как из Великобритании, так и из стран континентальной Европы. Это создавало естественные социальные предпосылки для трансплантации британской государственно-политической системы и формирования «белой демократии». В-третьих, Канада играла важнейшую геополитическую роль. Военно-морские базы на ее территории позволяли Лондону контролировать коммуникации в северной части Атлантического и Тихого океанов, обеспечивая безопасность имперской торговли, а при необходимости - быстро и эффективно осуществлять военно-полицейские операции.
29 марта 1867 г. палата общин британского парламента приняла Акт о Британской Северной Америке. После того как королева Виктория его подписала,
он вступил в силу с 1 июля 1867 г. В соответствии с ним Канада превращалась из коронной колонии в самоуправляющийся доминион. Юридически колония теперь являлась не «королевством», а «доминионом», получая статус «парламентской монархии». Во главе доминиона номинально оставалась королева, которая входила в состав канадского парламента и сохраняла право законодательной инициативы. Королева сохраняла право назначения генерал-губернатора, который по-прежнему возглавлял всю систему органов исполнительной власти нового доминиона.
В то же время правительство и парламент Канады получили значительные права внутреннего самоуправления. Так, они получили право решать вопросы формирования государственного долга и управления им, внешней обороны и поддержания внутреннего порядка, регулирования торговой и банковской деятельности, налогообложения и денежного обращения, функционирования транспорта и связи, системы мер и весов, иммиграции, статистики, а также имущественное, уголовное и патентное право. В ранге доминиона Канада объединила различные провинции Британской Северной Америки, но при этом оставалась частью Британской империи. Правительство и парламент доминиона не имели права изменять какие-либо статьи Акта о Британской Северной Америке. Британское правительство и корона сохраняли монопольное право внешней и военной политики, решения вопросов войны и мира. Канада не получила таких основополагающих атрибутов государственности, как флаг, гимн и гражданство [1. С. 44-47].
В октябре 1892 г. журнал «Контемпорари ревю» опубликовал статью клерка палаты общин канадского парламента Дж.Дж. Буринота «Английский характер канадских институтов», в которой он проанализировал механизм, направление и итоги развития институтов представительского правления в Канаде со времени принятия Акта 1867 г. Автор считал, что создание канадского федеративного союза оздоровило отношения метрополии и североамериканской колонии, создало условия для ее всестороннего интеллектуального и материального развития. Это, в свою очередь, сделало невозможным развитие канадского сепаратизма, положило конец разговорам о возможном выходе Канады из империи [3. P. 590].
Дж.Дж. Буринот считал, что успешное развитие Канады основывается на «английском характере» ее политических институтов, чему не может помешать значительный французский элемент населения (речь идет о Квебеке. - С.Б.). Автор констатировал переход от франко-английского антагонизма к «сотрудничеству двух рас в развитии благородного наследства», основанному на компромиссах и консультациях. В 1759 г. завершилась история Канады, как французской колонии, чье автократическое правительство препятствовало реализации энергии и интеллекта колонистов. Включение Французской Канады в Британскую империю обеспечило ликвидацию таких феодальных пережитков, как сеньориальное землевладение. По Акту 1793 г. началась постепенная эмансипация рабов. Это позволило успешнее решать социальные и политические проблемы на основе духа индивидуализма и самоутверждения.
Квебекский Акт о религиозной терпимости 1774 г. положил конец притеснению римско-католической конфессии. Суд, изолированный от политических конфликтов и конъюнктурных влияний, начал защищать гражданские права франкоканадцев на основании британского Habeas Corpus Act, что гарантировало сохранение их национальной культуры и языка. Канадские провинции получили права внутреннего законодательства и самоуправления, защищенного от вмешательства имперской бюрократии. Были сформированы представительские институты (легислатуры), основанные на принципах народного представительства и министерской ответственности, взявшие под контроль местные доходы и расходы. Французская Канада сохраняет язык и религию «вечного Рима», но ее политическое развитие стало основываться на английских принципах [3. P. 592-595].
Создание федеративного союза канадских провинций Буринот считал результатом борьбы канадского народа за свои права и свободы в 1792-1867 гг. Автор доказывал оптимальность созданной системы управления, основанной на разделении властей, в которой королева являлась главой. Ей подчинялись правительства доминиона и провинций, генерал-губернаторы и лейтенант-губернаторы. В составе законодательной власти действовал имперский парламент в Лондоне и провинциальные легислатуры в административных центрах доминионов. Судебные органы в колониях подчинялись Юридическому комитету Тайного Совета в метрополии. Автор полагал, что Акт 1867 г. позволил распределить предметы ведения и полномочия доминиона Канады и провинций, определить компетенцию различных субъектов законодательства, финансовую базу провинций, права и полномочия органов, управляющих общественными делами. Этот Акт копировал конструкцию британской конституции как системы хартий, конвенций, статутов и обычаев. Эта «великая масса английских конвенций, толкований и прецедентов, которая управляет связями между короной и ее советниками, определяет позицию министров и их зависимость от легислатуры, регулирует условия системы английского парламентского правления» [3. P. 593-594].
Принципы «силы и эластичности» являлись базовыми для британской конституции. Британское «общее право» в сочетании с «фундаментальным письменным законом» (Акт 1867 г. - С.Б.) обеспечивало верховенство закона, а не личного произвола. Министры подчинялись контролю палаты общин и независимого суда и, в свою очередь, руководили гражданской службой, т.е. профессиональной бюрократией, не зависящей от смены политических партий. В организации исполнительной власти в Канаде осуществлялся базовый принцип британской «вестминстерской демократии», в которой министры принимали стратегические политические решения, а чиновники их выполняли.
В конце XVIII в., руководствуясь печальным опытом борьбы за независимость, начавшейся, как известно, в городах Новой Англии, британское правительство начало препятствовать развитию муниципального самоуправления в Канаде. Но логика развития английской расы по образцу «родительского государства» сломала эти искусственные барьеры. Городское самоуправление в Канаде, как и в США, сознательно или бессознательно репродуцировало систему корпоративного управления ассамблей раннесредневековых английских коммун. Рост численности населения, его богатства, развитие предпринимательства естественным образом требовали самоуправления. Характерно, что в Квебеке с его авторитарным управлением королевских чиновников подобный опыт отсутствовал, колонисты не понимали материальных выгод самостоятельности и первоначально даже сопротивлялись созданию муниципальных органов, так как это требовало ввода дополнительных местных налогов.
Дж.Дж. Буринот отметил, что округа (township) провинции Онтарио повторяют административную структуру средневекового английского Йорка, «старую английскую номенклатуру», сложившуюся вследствие норманнского завоевания. Он считал, что норманны ввели новые институты и термины в базовую английскую социально-политическую систему, но позже были ассимилированы английской расой и уже в Новое время были репродуцированы в британских колониях. В раннесредневековой Англии графства (английские «shire» или французские «county») изначально руководились народными собраниями (Ю1к-тоо^, возглавляемые шерифами (sheriff). После норманнского завоевания они трансформировались в городские советы (council), возглавляемые мэрами (mayor). Олдермен (alderman), связывавший население и аристократию («номенклатуру». -С.Б.) в древней Англии, потерял в современной Британии и Канаде знатность, но сохранил полезность [3. P. 602-607].
Демократизация системы управления Канадой позволила прекратить конфронтацию местной землевладельческой олигархии и рядовых колонистов. Ослабление внутренних социальных конфликтов и аграрная реформа позволили ускорить экономическое развитие Канады, активизировать колонизацию ее северо-западных провинций, стабилизировать и социальную, и политическую ситуацию. Эти процессы закономерно привели к росту сепаратистских настроений у колонистов и усилению напряженности в отношениях с метрополией. Ни в Канаде, ни в Великобритании никогда не забывали, что именно борьба североамериканских колоний за независимость привела в конце XVIII в. к их отделению и распаду I Британской империи. Вся история II Британской империи в XIX в. проходила под знаком роста колониального национализма и сепаратизма, что требовало от имперской бюрократии и интеллектуальной элиты постоянно искать новые модели взаимоотношений с учетом изменяющегося баланса сил и интересов метрополии и колоний.
Одним из первых изменение ситуации заметил лидер радикального крыла либеральной партии, сэр Ч. Дилк. В своей фундаментальной работе «Проблемы Более Великой Британии» (1890) он проанализировал положение во всех переселенческих колониях. Дилк видел основную ценность Канады в ее огромных площадях плодородных земель, пригодных для аграрной колонизации. Это позволяло переселить из Великобритании избыточное население, снизив тем самым уровень безработицы и социальных конфликтов. Эффективное использование ресурсного потенциала этой колонии было возможным при усовершенствовании механизма эмиграции. Канада намного ближе к Великобритании, чем Австралия, Южная Африка или Аргентина, что удешевляло переезд мигрантов. По своей иммиграционной емкости Канада превышала Южную Африку, в которой наиболее плодородные земли уже были заняты бурами и африканцами. В отличие от Южной Африки, в Канаде к концу XIX в. местное население было оттеснено в резервации и не представляло военной опасности для колонистов.
По мере того, как во второй половине XIX в. в Великобритании повышался уровень жизни, из нее прекращалась эмиграция высококвалифицированных и высокооплачиваемых кадров. Британские благотворительные общества продолжали финансировать эмиграцию детей-сирот и других представителей социальных низов, которые не представляли ценности для канадской экономики. Хаотичная миграция пауперов создавала кварталы нищеты, повышая уровень преступности в канадских городах. Британский политик полагал, что в Канаде необходимо заимствовать модель контроля иммиграции, созданную в США. Канадские таможенники должны проводить инспекцию всех прибывающих судов и за счет судовладельцев отправлять обратно калек, больных, пауперов, не имеющих денег или родственников в портах прибытия. Кроме того, необходимо запретить эмиграцию с октября до марта, когда зимние холода затрудняли акклиматизацию [5. Vol. 1. P. 121].
По мнению Дилка, в рамках Британской империи аграрная экономика Канады органично сочеталась с индустрией Великобритании. При этом требовалось обеспечить протекционистскую защиту канадского рынка от импорта промышленных товаров из США и стран континентальной Европы. Дилк отметил растущую экономическую экспансию США не только в Канаде, но и в Вест-Индии и Латинской Америке. Посредством экспансии США англосаксонское влияние распространяется на Южную Америку и на весь Азиатско-Тихоокеанский регион, на юге оно смыкается с австралийским влиянием и формирует единую геополитическую систему [5. Vol. 1. P. 178-180].
В то же время Дилк обратил внимание на слабую военную защищенность Канады на ее океанских побережьях. Королевская конная полиция была пред-
назначена для отражения угрозы США через сухопутную границу, которая в конце XIX в. становилась все менее вероятной, и для урегулирования конфликтов фермеров и золотоискателей друг с другом и с индейцами. Она никак не могла гарантировать безопасность военно-морских баз в Галифаксе и Ванкувере от атак с моря. К тому же оборона атлантического канадского побережья и охрана рыбных промыслов Ньюфаундленда от постоянных угроз Франции требовала серьезного усиления и обеспечения автономии британской эскадры в этом регионе [5. Vol. 1. P. 141-144].
На рубеже 80-90 гг. XIX в. британские авторы обратили внимание на проблему колонизации практически незаселенных северо-западных провинций Канады на ее Тихоокеанском побережье. В 1885 г. У. Бэйли-Грохмэн совершил путешествие в Британскую Колумбию - «малую и юную страну». Главной особенностью Британской Колумбии является ее удаленность от мировых центров цивилизации и коммерции. С одной стороны, это крайне затрудняет и удорожает снабжение колонии, с другой стороны, избавляет эту «прекрасную изолированную страну» и «независимую расу людей» от «армии богатых и ленивых туристов». В 1884 г. завершение строительства Северной Тихоокеанской дороги соединило Британскую Колумбию с США, а Канадская Тихоокеанская дорога - с Нижней Канадой и Великобританией. Перспективы развития Британской Колумбии во многом определяются перемещением центра мировой коммерции из Атлантического в Тихий океан. Эта провинция имеет все необходимое для развития портовых «терминальных городов» - удобные гавани-фиорды, запасы угля и леса. Путешественник подчеркивает сходство умеренного морского климата Британской Колумбии с климатом южной Англии. В отличии от континентального климата Манитобы и других провинций северо-западной Канады зимой на побережье практически не бывает снега. Богатейшие аллювиальные почвы по плодородности равны только калифорнийским. Проблема заключается в том, что все они покрыты лесом и его необходимо вырубать, прежде чем сеять пшеницу или что-то еще [2. P. 58-60].
Осенью 1891 г. М. Дэйвитт совершил путешествие по северо-западным провинциям Канады - Манитобе, Ассинитобе, Саскачевану, Британской Колумбии и провинции Альберта с целью получения «полной и достоверной информации о реальной протяженности, плодородии почв и несравненных выгодах этой необъятной и интересной части Империи». Он опроверг сложившийся в Великобритании стереотип этой terra incognita, как «земли снежных подножий и ледяных дворцов» с «очень плохой климатической репутацией» [4. P. 631-632]. По оценке Дэйвитта, климат канадской Манитобы лишь немного холодней американской Небраски и вполне позволял британским колонистам даже зимой работать на открытом воздухе. Он не считал, что отправленные в эту «Британскую Сибирь» ирландские крестьяне неизбежно погибнут от арктического климата. Успех колонизации Северо-Западной Канады зависел от другого фактора - на эти удаленные земли должны приехать «малые капиталисты», т.е. фермеры, имеющие средства для покупки скота, инвентаря, строительства жилищ и хозяйственных построек. Автор подчеркивал контраст «деморализующих условий рабочей жизни в Великобритании», в перенаселенных городах и «ненаселенного региона с бодрящим воздухом и здоровой жизнью, с возможностями лучшего и блестящего социального существования» [4. P. 637].
М. Дэйвитт критически оценивал в качестве колонистов «английскую молодежь с деньгами, но маленькими мозгами и маленькой любовью к труду... в живописных ковбойских костюмах». Подобные «ковбои» приезжали в Калгари, быстро проигрывали деньги в местных салунах и возвращались в Англию, где жаловались на «ужасные условия зимы и лета с комарами в Манитобе», земли, при-
годной только «для индейцев и метисов». Значительно более лестно британский путешественник отзывался о колонистах, представлявших другие европейские национальности. «Каждая европейская национальность представлена в колонизации Манитобы и Ассинитобы - исландцы и итальянцы, русские и евреи, французы, немцы и т.д. ... Из иностранных поселенцев очень хорошо говорят об исландцах, которые прибыли в большом количестве, отличаются трудолюбием, трезвостью, умеренностью и предельной честностью. Они заключают контракты без долгов и сразу же расплачиваются за все покупки». Прекрасная репутация у немецких меннонитов и баварских католиков, которые в начале XIX в. эмигрировали от наполеоновских завоеваний в южную Россию, а в конце этого века оказались в Канаде, где «больше свободы и меньше налогов» и где они построили свои жилища «в русском стиле» [4. P. 633].
Дэйвитт отметил, что англичане и ирландцы на Северо-Западе Канады малочисленны, в основном сосредоточены в городах, Калгари, Виннипеге и Ванкувере. Примечательно, что в городах Верхней (западной) Канады англичане и ирландцы жили дружно и их вражда вдали от родины стала «религиозно-политическим анахронизмом». Так, полностью провалились попытки распространить на северо-западные провинции деятельность Оранжистских лиг из Нижней (восточной) Канады [4. P. 634-635].
Успех аграрной колонизации Северо-Запада Канады во многом зависел от ликвидации пережитков «абсентеизма лендлордов». Так, в Виннипеге правительство доминиона бесплатно предоставило местным метисам по 240 акров сельскохозяйственных земель на члена семьи. Они за бесценок продали эти земли спекулянтам и уехали в Нижнюю Канаду и Англию. Спекулянты, естественно, не стали обрабатывать эти земли, а стали ждать иммигрантов-покупателей. Чтобы предотвратить подобный «абсентеизм», Дэйвитт предложил ввести повышенное налогообложение пустующих сельскохозяйственных земель, вследствие чего «коммуны станут лендлордами». Развитие этого региона является «великой имперской целью» Великобритании, так как «Канада сама не может развивать этот обширный регион богатых почв. Она не имеет ни средств, ни населения для этого». Именно для этого с помощью метрополии через весь североамериканский континент была построена «одна из лучших в мире железнодорожных систем, обеспечивших прямую коммуникацию Северо-Запада с Атлантическим побережьем». По мнению Дэйвитта, они обеспечат такое увеличение производства и экспорта пшеницы в Великобританию, которое позволит ей отказаться от импорта пшеницы из США и значительно повысит уровень продовольственной безопасности [4. P. 643-646].
Британские политики и эксперты были единодушны в положительной оценке перспектив развития Канады в составе Британской империи. Богатейшие природные ресурсы этой колонии можно было эффективно развивать при условии притока капиталов и трудовых ресурсов из метрополии. В то же время протяженные океанские границы Канады были весьма уязвимы для вражеского вторжения и нуждались в гарантиях безопасности, которые мог предоставить только британский флот. Поэтому теоретики «нового империализма» крайне негативно оценивали рост сепаратистских и националистических настроений в Канаде, которые угрожали империи дезинтеграцией, а колонии экономической депрессией и политической дестабилизацией.
Литература
1. Сороко-Цюпа О.С. История Канады. М.: Высш. шк., 1985. 304 с.
2. Baillie-Grohman W.A. British Columbia // The Fortnightly Review. 1886. January. P. 51-60.
3. Bourinot J.G. The English Character of Canadian Institutions // The Contemporary Review. 1892. October. P. 590-608.
4. Davett M. Impression of the Canadian North-West // The Nineteenth Century. 1892. April. P. 631-646.
5. Dilke C.W. Problems of Greater Britain. L.: Macmillan, 1890. Vol. 1. VlI, 576 p. Vol. 2. 583 p.
БОГОМОЛОВ СЕРГЕИ АЛЕКСАНДРОВИЧ - кандидат исторических наук, доцент кафедры теории и истории государства и права, Ульяновский государственный университет, Россия, Ульяновск (Bogomolov_SA@mail.ru).
BOGOMOLOV SERGEY ALEKSANDROVICH - candidate of historical sciences, associate professor of Theory and History of the State and Law Chair, Ulyanovsk State University, Russia, Ulyanovsk.
УДК 94 (470)
Е.А. БУРДИН
ПРОБЛЕМА ВЛИЯНИЯ ГИДРОСТРОИТЕЛЬСТВА НА СОЦИАЛЬНО-ЭКОНОМИЧЕСКУЮ СФЕРУ ПОВОЛЖЬЯ*
Ключевые слова: гидростроительство, промышленный узел, сельское хозяйство, урбанизация, электрификация.
Проанализирована проблема воздействия глобального строительства гидротехнических объектов на социально-экономическую сферу Волжского бассейна. Установлено, что сооружение ГЭС рассматривалось с позиций комплексного освоения региона с безусловным приоритетом крупных промышленных предприятий. В результате существенно ускорилась урбанизация, а создание водохранилищ привело к потере благоприятных для проживания территорий и переселению людей.
E.A. BURDIN PROBLEM OF INFLUENCE OF HYDROBUILDING ON SOCIAL AND ECONOMIC SPHERE OF THE VOLGA REGION Key words: hydrobuilding, industrial knot, agriculture, urbanization, electrification.
The problem of influence of global building of hydraulic engineering objects on social and economic sphere of the Volga pool is analysed. It is established that the hydroelectric power stations construction was considered from positions of complex development of region with an unconditional priority of the large industrial enterprises. As a result the urbanization was essentially accelerated, and creation of water basins has led to loss of territories favorable for residing and resettlement of people.
В результате анализа политики советского руководства в области хозяйственного освоения водных ресурсов Волги выяснилось, что приоритетными задачами гидроузлов было производство большого количества электроэнергии, а также улучшение условий судоходства, орошение значительных площадей засушливых земель и водоснабжение промышленных предприятий и населения. Рассмотрев процесс гидростроительства, мы пришли к следующему выводу: влияние Волжского каскада ГЭС на народное хозяйство не сводилось только к выработке энергии, созданию единого глубоководного пути, ирригации и водоснабжению. Выявление и глубокий анализ его воздействия на социальную и экономическую сферы жизни Поволжья и страны в целом показали, что оно было многогранным, сложным и противоречивым.
В результате сооружения гидроузлов в регионах появлялись новые центры народнохозяйственного развития за счёт возведения новых жилых городов и посёлков с объектами коммунально-бытового обслуживания, подъездных железных и шоссейных дорог, линий связи, объектов индустрии, а также организации больших коллективов гидростроителей, которые возводили различные предприятия для других отраслей экономики. Особенно следует подчеркнуть роль волжских гидроузлов в создании крупных баз строительной и промышленной индустрии и значительного жилого фонда.
* Исследование выполнено при финансовой поддержке РГНФ (грант № 11-11-73003 а/В).
