CC BY
72
этом сыграли правительственная политика мелочной регламентации хозяйственной деятельности мещан, поддержка крупных хозяйственников в ущерб мелкому предпринимательству, что явилось одним из основных факторов, тормозивших развитие в городе среднего культурного слоя [3. С. 17]. Это послужило одним из источников формирования общеизвестного консервативного, «почвенного» мировоззрения мещанства.
Литература и источники
1. Зорин А.Н. Города и посады дореволюционного Поволжья. Казань: Изд-во Казан, ун-та, 2001.
2. КошманЛ.В. Город и городская жизнь в России XIX столетия. М.: РОССПЭН, 2008.
3. КошманЛ.В. Мещанство в России в XIX в. // Вопросы истории. 2008. № 2.
4. Национальный архив Республики Татарстан (далее - НАРТ). Ф. 114. Оп. 1.
5. НАРТ. Ф. 570. Оп. 1.
6. НАРТ. Ф. 572. Оп. 1.
7.ПСЗ.Т.ЗЭ. № 30115. Гл. 8.
8.РГИА.Ф. 1281. Оп. 4.
9.РГИА.Ф. 1281. Оп. 6.
10. РГИА.Ф. 1286. Оп. 4.
11. РГИА.Ф. 18. Оп. 4.
12. Семенов В.Н., Семенов Н.Н. Саратов мещанский. Саратов: Приволжское кн. изд-во, 2004.
13. Экономическое состояние городских поселений Европейской России в 1861-1862 гг. СПб., 1863. Ч. 2.
БЕССОНОВА ТАТЬЯНА ВИКТОРОВНА - кандидат исторических наук, доцент, заместитель директора по учебной работе, филиал Казанского (Приволжского) федерального университета в г. Набережные Челны, Россия, Набережные Челны (t.bessonova@list.ru).
BESSONOVA TATIANA VIKTOROVNA - candidate of historical sciences, assistant professor, academic vice president, Branch of Kazan (Volga region) Federal University in Naberezhnye Chelny, Russia, Naberezhnye Chelny.
УДК 327
С .А. БОГОМОЛОВ
КОНЦЕПТУАЛЬНЫЕ ОСНОВЫ РАЗВИТИЯ АВСТРАЛИЙСКОЙ НАЦИОНАЛЬНОСТИ В БРИТАНСКОЙ ИМПЕРИИ В ПОСЛЕДНЕЙ ТРЕТИ XIX ВЕКА
Ключевые слова: Британская империя, австралийская национальность, австралийские тред-юнионы, колония, раса.
Рассмотрены концептуальные основы развития австралийской национальности в последней трети XIX в. Британские авторы Э. Бехитт, Д. Кристи Муррей и Дж. Фортескью описывают национальные особенности австралийцев. Они подчеркивают опасность сепаратизма и дезинтеграции для Британской империи. Австралийские авторы Э. Брэддон и Г. Паркс также отмечают австралийскую национальную специфику, но акцентируют внимание на имперском патриотизме и лояльности «антиподов».
S.A. BOGOMOLOV
THE CONCEPTUAL BASES OF DEVELOPMENT OF AUSTRALIAN NATIONALITY IN THE BRITISH EMPIRE IN THE LAST THIRD OF XIX CENTURY
Key words: British empire, Australian nationality, Australian trade-unions, colony, race.
This article is devoting the conceptual bases of developing of the Australian national community in the last third ofXIX century. The British authors E. 14/ Bechett, D. Cristie Murray and J. 14/. Fortesque describes the national peculiarities of the Australians. They are distinguished the dangers of the separatism and disintegration of the British empire. The Australian authors E. Braddon and H. Parkes also noted Australian national specificity, but emphasized imperial patriotism and loyalty of the «antipodeans».
В последней трети XIX в. Австралия являлась наиболее успешной и динамично развивающейся британской переселенческой колонией. В сравнении с Канадой Австралия не имела преимущества географической близости, которая облегчала иммиграцию из метрополии. Это затрудняло приток трудовых ресурсов - главного фактора аграрной колонизации и экономического развития переселенческой колонии в целом. В отечественной «австралиане» уде-
лено немало внимания проблемам экономического, политического, социального и культурного развития Зеленого континента в XIX в. [3]. Специальные работы посвящены процессам конституционного развития Австралии [4], а также трансформации переселенческих колоний из коронных в доминионы и связанных с этим изменений их взаимоотношений с метрополией [1]. При этом явно недостаточное внимание уделялось концептуальному обоснованию этих сложных и неоднозначных процессов, интенсивному и плодотворному творчеству британской интеллектуальной элиты.
А. Леруа-Болье считает, что успешное развитие австралийских колоний происходило не благодаря, а вопреки крайне неблагоприятным обстоятельствам. В Стране антиподов колонисты в непривычных природных условиях сумели создать процветающие колонии исключительно благодаря эффективности управления имперской администрации, собственному трудолюбию и предприимчивости. Для Леруа-Болье Австралия - это «страна, где, по-види-мому, вечно должно было царить варварство и где, как казалось, природа исключила человеческий труд и культуру». Он подчеркивает неблагоприятный характер природных условий Австралии. Это «обширный континент без береговых извилин и рек, представляющий собой знойное песчаное море... обширные равнины, состоящие попеременно из болот и пустынь... климат, отличающийся крайней сухостью». С севера побережье Австралии отделено от мореплавателей окружающего мира Большим Барьерным рифом - «неприступными подводными стенами... Великой заставы». Тем не менее «неслыханное развитие и прочное благосостояние австралийских колоний обязано не случаю и не благоприятным условиям места, а целесообразной политике Англии, ее превосходной системе управления колониями» [2. С. 362].
В течение XIX в. динамичное экономическое развитие Австралии обеспечило ресурсную базу для государственного строительства. Политическая элита колонии потребовала от лондонской бюрократии более полно и своевременно учитывать ее интересы при формировании имперской политики. Британская интеллектуальная элита была вынуждена пересмотреть место и роль Австралии в Британской империи, а также методы и правила взаимодействия между колонией и метрополией. Для британских авторов главной проблемой было формирование австралийской нации, процессы развития национального самосознания, которые не должны были угрожать активизацией политического сепаратизма в Британской империи.
Следует отметить, что австралийские авторы в сравнении с британскими гораздо более оптимистично оценивали итоги и перспективы развития своей новой родины. Так, сэр Г. Эллиот вспоминает о своей поездке в 1837 г. на 18 месяцев на Тасманию (Землю Ван Димена) в качестве секретаря губернатора сэра Джона Франклина. Автор подчеркивает специфику австралийских условий, которые не могут не оказать влияния на формирование особого национального характера. Прибыв после учебы в Кембриджском университете в административный центр Тасмании Хобарт на Рождество 1836 г., Эллиот попал на «землю противоречий, отличающуюся от Европы во всем». В Стране Антиподов начинается зима, когда в Великобритании лето, и наоборот. Деревья зимой сбрасывают не листья, а кору, у фруктов косточки находятся снаружи, а не внутри. Животные носят детенышей во внешних карманах, а кроты имеют клювы и откладывают яйца как птицы [9. Р. 755].
Англосаксонские колонисты не отступили перед трудностями и открыли для Зеленого континента новые перспективы развития. В серии статей с характерным названием «Антиподы», опубликованных «Контемпорари ревю» в августе-октябре 1891 г., британский путешественник Д. Кристи Муррей излагает свои впечатления от поездки в Викторию, Новый Южный Уэльс и Квинсленд. Он везде подчеркивает признаки рождения самостоятельной австралийской нации, что влечет за собой
патриотизм «антиподов», осознание ими собственной национальной идентичности, непохожей на британскую. Для гостя из метрополии Австралия - это страна контрастов, великих достижений и не менее великих потрясений, переживающая кризис своего рождения. «Нет страны, в которой были бы так высоки условия общественного комфорта, возвышен стандарт улучшения разума, так велики и различны средства к интеллектуальному отличию, существующие бок о бок с такой турбулентностью, распущенной коммерческой моралью и такой огромной статистикой пьянства и преступного насилия» [8. Р. 465].
В столице штата Виктория Мельбурне, или в «Гаскони антиподов», путешественника поражают мгновенные переходы от полярного к тропическому климату, от снегопадов к дождям или жаре. Столь же склонны к крайностям и аффектам местные жители. Австралийцы, которые «трансплантировали чистоту и простоту англичанина», искренни, гостеприимны и более непосредственны. Часто они склонны к агрессии и насилию, но это объясняется тем, что они, в сущности, живут в условиях «дикого Запада». Д. Кристи Муррей вспоминает о том, что первопоселенцами Австралии были ссыльные каторжники. Он считает, что это наследие не изжито до сих пор и проявляется в авантюрности и беззаконии жизни населения золотых приисков и плантаций на окраинах Зеленого континента: «дикая неустроенная жизнь до сих пор ведется большинством людей дальнего севера и запада», где процветает «естественное буйство юного и полуоседлого общества» [8. Р. 306].
Другой британский автор, Э. Бехитт, видит в Виктории «умственный тренинг растущего поколения». «Молодость» австралийской нации, ее неизбежно низкий образовательный и культурный уровень ведут к многочисленным эксцессам - преступности и самоубийствам молодежи, демонстрациям и стачкам рабочих, которые нарушают общественный порядок. Ничуть не лучше простолюдинов вели себя представители элиты. Автор отмечает многочисленные «проказы» коррупции политиков. В «юных парламентах» Нового Южного Уэльса и Виктории было обычно сквернословие, пренебрежение правилами дебатов и общими приличиями. Так, депутаты часто использовали методы обструкции и срывали выступления своих оппонентов. Бехитт описал случай, когда в парламенте Нового Южного Уэльса в ответ на оскорбление один «почтенный член палаты» бросил другого «почтенного члена» через скамьи в зале заседаний. После того как другие депутаты растащили этих «оппонентов», те извинились, и заседание палаты было продолжено. Автор полагает, что это естественный для любой молодой нации диспаритет, когда физическое развитие опережает умственное. Этот диспаритет будет естественным образом уменьшаться в каждом последующем поколении австралийцев по мере развития сферы образования и культуры [6. Р. 126-131].
Крайне низкий уровень политической культуры демонстрировали избранные в парламенты колоний рабочие лидеры. В феврале 1892 г. «Контемпорари ревю» поместило статью премьер-министра сэра Г. Паркса «Лейбористская партия в Новом Южном Уэльсе. Он сообщил британской аудитории о неожиданной триумфальной победе лейбористов на выборах в парламент Нового Южного Уэльса в июне 1891 г. Автор довольно негативно оценивает уровень организации и конструктивность политической программы своих удачливых конкурентов, рабочих лидеров. Он подчеркивает низкий уровень цивилизованности рабочих лидеров, их ориентацию на конфронтацию и классовые конфликты [11. Р. 197].
Г. Паркс пишет о демонстрации силы тред-юнионов, которые организовали на улицах Сиднея процессии с музыкой, флагами и значками протяженностью до двух миль. Он встревожен угрозой появления в парламенте колонии внесистемных политиков, «сомнительных людей... с чертами романтики», не готовых к будничной законодательной работе. Новые депутаты часто избирались сразу после
прибытия в Новый Южный Уэльс и не имели постоянного места жительства и профессии. Иногда их избирали в парламент заочно, в то время как они находились в тюрьме, арестованные за участие в очередной стачке. Парламентский ветеран обращает внимание на «идиосинкразию» новичков к обычным парламентским процедурам, на их компактное размещение в зале заседаний в изоляции от прежних мест правящей партии и оппозиции, на немедленное вступление в дебаты без обычного для новых депутатов периода учебы и молчаливого наблюдения. Лейбористы изначально готовились к кардинальным переменам в работе парламента, заявив, что они были избраны не для подчинения прецедентам, а для их создания. Они потребовали предоставления избирательных прав военнослужащим, пауперам в приютах и заключенным в тюрьмах [11. Р. 201-204].
Закономерно, что и Г. Паркс, и Э. Бехитт, и Д. Кристи Муррей доказывают, что именно такие эксцессы делают необоснованным националистический лозунг «Австралия - для австралийцев». Для них Австралия в той степени, в которой она является цивилизованной страной, создана британскими предпринимателями на британские деньги. При этом в целом она еще не вышла из «детского» возраста и не может развиваться без британского покровительства. Д. Кристи Муррей полагает, что 3326 тыс. человек, проживающих в Австралии, еще долго не смогут без посторонней помощи осваивать богатства, расположенные на 3055 тыс. квадратных миль ее территории. В то же время он отмечает успехи Австралии в экономическом развитии. Он считает, что «криминалитет не репродуцируется», что потомки каторжников и авантюристов смогут перейти к здоровой цивилизованной жизни. Он видит, что труд австралийских рабочих выше оплачивается, они лучше питаются и живут, чем рабочие во всем мире [8. Р. 301-302].
Д. Кристи Муррей наблюдает зрителей на кубке Мельбурна по скачкам, оценивает их как более «живописную толпу», чем зрители английского Дерби, и выделяет отличительную черту австралийцев - любовь к удовольствиям. Если строительство английской деревни начиналось с церкви, то австралийской - с ипподрома. Путешественник видит в австралийских городах гораздо больше театров, чем в Англии. В их репертуарах гораздо больше комедий и комических опер, а представления даются с максимальной «помпой и роскошью». Австралийцы любят пикники в лунные ночи в эвкалиптовых лесах, где можно отдохнуть от дневной жары, а лунный свет такой, что можно читать газеты. Австралийцы производят впечатление «атлетического народа», повально увлеченного спортом. Банковским клеркам сокращается рабочий день, чтобы они могли тренироваться и играть в футбол, заниматься борьбой или боулингом. Чемпионы прославляются во всех газетах - от официальной «Аргус» до деревенских еженедельников. Для британского гостя понятен массовый спорт как способ расходования избыточной энергии спортсменов на аренах, а их болельщиков - в драках между собой - на трибунах [8. Р. 306-309].
Д. Кристи Муррей обращает внимание на молодость австралийской нации. Амбициозная и энергичная молодежь делает быстрые карьеры и занимает ответственные посты на государственной службе, в юриспруденции, бизнесе, медицине и образовании на основании личных способностей, без обязательной выслуги лет. Но в политике это часто ведет к авантюризму и импульсивности, что, по мнению автора, требует наличия «предохранителя» в виде губернатора Короны с правом вето [8. Р. 450-451]. Британский автор видит перспективу развития австралийских колоний в их объединении в федерацию. Это позволит, во-первых, объединить обширные и разнообразные ресурсы, а, во-вторых, прекратить такие бессмысленные пограничные конфликты, как Нового Южного Уэльса и Виктории из-за долины Муррея. Автор положительно оценивает распространение общественной собственности - «истинного голоса Демократии». С одной стороны, это позволяет вести «строительство для
будущего» шоссе и железных дорог, даже если они и не используются в малонаселенных территориях. С другой стороны, это позволяет украшать города зданиями, парками и статуями [8. Р. 311-312].
В отличие от «старых наций» Австралия «смотрит вперед с доверием», и доказательством этому служат многочисленные и хорошо оснащенные школы, университеты, музеи и библиотеки [8. Р. 464]. Отличия Страны антиподов от Великобритании несомненны, но это не должно вести к дезинтеграции империи, так как эти отличия не могут разрушить базовую расовую, кровную и духовную, общность всех англосаксов [8. Р. 622].
Уже в декабре 1891 г. в «Контемпорари Ревю» был помещен ответ Д. Кристи Муррею «антипода» - генерального агента Тасмании сэра Э. Брэд-дона. Он считает выводы «ординарного путешественника» поверхностными из-за краткосрочности его пребывания в Австралии и весьма раздражен умалением национальной морали австралийцев. Э. Брэддон полагает, что австралийские бизнесмены вовсе не беспринципные спекулянты, что в австралийских городах практически нет стачек и уличных беспорядков, а уровень пьянства и преступности значительно ниже, чем в Великобритании. Австралийский автор считает, что по уровню богохульств и ругательств австралийцы ничуть не превосходят жителей Туманного Альбиона [7. Р. 807-808].
Э. Брэддон не сомневается в специфике национального характера «антиподов». Он убежден в том, что они сначала «австралийцы» и только потом «англичане». Но при этом он отвергает все обвинения в сепаратизме, в отказе участвовать в имперском строительстве. Э. Брэддон считает справедливым сосредоточение всех усилий колонистов на освоении колоссальных богатств Зеленого континента, что не означает отсутствие любви к «матери-родине», гордости традициями Британской империи. При этом австралийцы знают намного больше об Англии, чем англичане - об Австралии. Высокий уровень развития образования в колонии включает знание английской истории и культуры, а телеграфная связь позволяет оперативно информировать колонистов о современных экономических, социальных и политических событиях в метрополии [7. Р. 816].
В статье «Влияние климата на расу», опубликованной в «Найнтинф сен-чури» в мае 1893 г., Дж. Фортескью анализирует отличия национального характера австралийцев на основании категории расы. Расизм этого автора основывается на принципе географического детерминизма. Трансплантация англосаксонского типа расы и национального характера в различных частях земного шара возможна в различной степени и в первую очередь зависит от климата. Так, в коронных колониях и в Северной Австралии, «вредный эффект тропического климата... [вызывает] дегенерацию англичан по чисто климатическим причинам». Поэтому англосаксонское меньшинство сможет сохранить свою власть над местным населением только при условии притока «свежей крови... из Старой Страны», но и в этом случае «система белого превосходства в тропиках фактически искусственна» [10. Р. 862].
Совершенно другая ситуация складывается в переселенческих колониях, и, в частности, в Новом Южном Уэльсе. Здоровый, умеренно теплый «любовный климат», отсутствие «депрессивных атмосферных условий» Туманного Альбиона устраняют «национальную английскую меланхолию». «Суровая зима -великий Тевтонский институт... великий учитель упрямой выносливости, предусмотрительности, трудолюбия и других доблестей, так же, как определенной грубой, но ценной брутальности». Но в отличие от англосаксов - «тевтонов» «антиподы» не расслабились и не деградировали в теплом климате Нового Южного Уэльса. Местные уроженцы отличаются от жителей метрополии прекрасным здоровьем, «физическим ранним развитием... ростом и стройностью форм». Постоянное голубое небо и солнце вместо английских туманов
создают «источник удовольствий, неизвестных их отцам» и делают «жизнь ярче и счастливее». Австралийцы «прекращают быть беспокойными, мрачными и тревожными, они становятся веселыми и добросердечными, более похожими на южные расы Европы» [10. Р. 864-865].
Фортескью видит деградацию и потерю физической энергии англосаксонских колонистов в тропическом Квинсленде. Он считает, что только постоянный приток новых переселенцев нейтрализует «кумулятивный эффект» и «разрушает все калькуляции». Но, несмотря на эту «свежую кровь» в самых жарких городах Австралии, Брисбене и Аделаиде, Фортескью отмечает самые высокие показатели детской смертности. По статистическим показателям Австралия в 2 раза превосходит Новую Зеландию с ее более прохладным климатом по смертности «от атрофии и дебильности». «Дебилизирующее влияние климата» нарастает при движении от Сиднея к северу континента. Д. Фортескью крайне негативно оценивает условия жизни в городах в сравнении с сельской местностью. Более того, он считает, что этот дисбаланс в Австралии еще больше, чем в Великобритании: «городская жизнь более фатальна в сравнении с сельской в Австралии, чем в Старой Стране». Тяготение колонистов в приморские города во многом объясняется тяжелыми природными условиями в жарких и засушливых внутренних районах. В отличие от Новой Зеландии в Австралии сельские жители не могут пользоваться «дарами природы». «Тяжелые разрушительные засухи» губят урожай каждый третий год и «это требует некоторого куража, чтобы встретить перспективу тяжелой работы и трудностей».
В то же время Фортескью отмечает высокий уровень жизни в Мельбурне, Сиднее и других австралийских городах. Никакой австралийский безработный не согласится на работу с заработной платой меньше 7 шиллингов в день. Благодатный местный климат становится «императивом» для установления 8-часового рабочего дня и это, по мнению автора, ведет австралийцев к лени, а колонии - к банкротству. Рабочие лишены предпринимательских амбиций и в обеспечении для себя «искусственных стандартов комфорта» и гарантий занятости больше надеются на государственную протекцию, а не на свои силы. Физическая деградация и нежелание белых колонистов в Квинсленде работать на плантациях в условиях тропического климата привели к ввозу в эту австралийскую колонию завербованных рабочих из Китая и Полинезии. Эти иммигранты соглашались работать в самых тяжелых условиях за пониженную заработную плату, что привело к общему снижению уровня оплаты труда и протестам профсоюзов. Фортескью считал, что «австралийская демократия истерически нервно отнеслась к допуску чужих рас на континент», но подобное стремление к самоизоляции блокирует развитие колонии и в конечном счете приведет к переходу мировой индустриальной монополии от Запада к Востоку [10. Р. 867-873].
Таким образом, как британские, так и австралийские авторы в конце XIX в. отмечали «кризис рождения» австралийской нации. Британские путешественники видели несомненные отличия природы, климата, экономической и политической систем австралийских колоний от их «родины-матери». Но при этом все авторы доказывали преждевременность выхода Австралии из состава Британской империи. При всех своих отличиях австралийцы оставались англосаксами и лояльными подданными Короны. Несмотря на высокие темпы экономического развития, австралийские колонии в данный период еще не имели ресурсов для формирования суверенного государства.
Литература
1. Грудзинский В.В. На повороте судьбы. Великая Британия и имперский федерализм (последняя треть XIX -первая четверть XX в.). Челябинск: Изд-во Челябинского ун-та, 1996. 298 с.
2. Леруа-Болье А Колонизация у новейших народов. СПб., 1877. 467 с.
3. Малаховский К.В. История Австралии. М.: Наука, 1980. 400 с.
4. Скоробогатых Н. С. Вехи конституционного пути Австралии (1788-2000) М.: Восточная литература, 2006.215 с.
5. Скоробогатых Н.С. История Австралии. М.: Восточная литература, 2006. 287 с.
6. BechittE. W. Australian Side Lights on English Politics //The Nineteenth Century. 1889. № 143. January. P. 110-131.
7. Braddon E. Cristie Murray and the Antipodeans //The Contemporary Review. 1891. December. P. 801-816.
8. Cristie Murray D. The Antipodeans // The Contemporary Review. 1891. August. P. 293-312; 1891. September. P. 450-467; 1891. October. P. 608-622.
9. Elliot H. Australia Fifty Years Ago//The Nineteenth Century. 1889. № 153. November. P. 755-760.
10. Fortesque J. 14/. The Influence of Climate on Race //The Nineteenth Century. 1893. № 195. May. P. 862-873.
11. Parkes H. The Labor Party in New South Wales //The Contemporary Review. 1892. February. P. 197-204.
БОГОМОЛОВ СЕРГЕЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ - кандидат исторических наук, доцент кафедры теории и истории государства и права, Ульяновский государственный университет, Россия, Ульяновск (Bogomolov_SA@mail.ru).
BOGOMOLOV SERGEY ALEXANDROVICH - candidate of historical sciences, associate professor, subdepartment of theory and history of the state and law, Ulyanovsk State University, Russia, Ulyanovsk.
УДК 94 (470)
E.A. БУРДИН
ЭКОНОМИЧЕСКИЕ ПОСЛЕДСТВИЯ СОЗДАНИЯ ВОЛЖСКОГО КАСКАДА ГЭС*
Ключевые слова: Волжский каскад, гидростроительство, гидроузел, орошение, судоходство, электроэнергия.
Исследована проблема воздействия Волжского каскада на экономическую сферу Поволжья и страны в целом. Её анализ показал, что приоритетными задачами гидроузлов было производство большого количества электроэнергии прежде всего для крупной индустрии, а также улучшение условий судоходства, орошение значительных площадей засушливых земель и водоснабжение промышленных предприятий и населения. Крупномасштабное гидростроительство было многогранным, сложным и противоречивым процессом, который наряду с достижениями привёл к многочисленным издержкам.
Е.А. BURDIN
ECONOMIC CONSEQUENCES CREATIONS OF THE VOLGA CASCADE OF HYDROELECTRIC POWER STATION
Keywords: Volga cascade, hydrobuilding, hydroknot, irrigation, navigation, electric power.
The problem of influence of the Volga cascade on economic sphere of the Volga region and the country as a whole is investigated. Its analysis has shown that manufacture of a considerable quantity of the electric power first of all for the large industry, and also improvement of conditions of navigation, an irrigation of the considerable areas of the droughty earths and water supply of the industrial enterprises and the population was priority problems of hydroknots. Large-scale hydrobuilding was many-sided, difficult and inconsistent process which along with achievements has led to numerous costs.
Создание Волжского каскада в составе 8 гидроузлов началось в 1930-х гг. и завершилось в конце 1980-х гг., после ввода в эксплуатацию Чебоксарской ГЭС. В связи с крупномасштабным характером преобразования Волги гидростроительство оказало серьёзное воздействие на все сферы жизни регионов Волжского бассейна, в том числе на экономику. Учитывая его комплексный принцип, рассмотрим последствия функционирования каскада для экономики Поволжья и страны с позиции выполнения задач, которые перед ним были поставлены. Заметим, что до сих пор изучение влияния волжских гидроузлов проводилось только техническими специалистами, не принимавшими в расчёт всё многообразие последствий хозяйственного освоения ресурсов Волги и делавшими акцент только на положительных аспектах этого процесса. Исследование поставленной проблемы с точки зрения исторического анализа с привлечением экономических показателей не проводилось. Между тем исторический опыт создания материально-технической, в том числе энергетической, базы народного хозяйства имеет сейчас большую значимость в связи с выдвинутой задачей модернизации современной социально-экономической
’ Исследование выполнено при финансовой поддержке РГНФ (проект № 11-11-73003 а/В).
