CC BY
15
О. Н. ЯКОВЛЕВА O. N. YAKOVLEVA
старшим научный сотрудник отдела изучения отечественного и зарубежного опыта, истории УИС, сравнительного анализа пенитенциарного законодательства ФКУ НИИ ФСИН России, кандидат юридических наук
Концептуальные и организационные основы передачи пенитенциарной системы в ведение Министерства юстиции Российской империи (1895 год)
Conceptual and organizational framework transfer of the Penitentiary System to the Ministry of Justice of the Russian Empire (1895)
Аннотация. В статье представлена истори-ко-правовая оценка одного из самых значимых решений государственной власти Российской империи в отношении пенитенциарной системы XIX столетия - передачи мест заключения из ведения Министерства внутренних дел под юрисдикцию Министерства юстиции. Анализируются проекты тюремного реформирования первой половины XIX века, в рамках которых обсуждался вопрос ведомственной принадлежности пенитенциарной системы.
Ключевые слова: Министерство юстиции Российской империи, Министерство внутренних дел Российской империи, тюремная реформа, Главное тюремное управление, пенитенциарная система.
Annotation. In this article the author presents historical and legal assessment one of the most important decisions of the state authorities of the Russian Empire in the prison system of the nineteenth century - the transfer of detention facilities from the Ministry of internal Affairs under the jurisdiction of the Ministry of Justice. Analyzes the project of prison reform in the first half of the XIX century, in discussing the question of affiliation of the prison system.
Key words: Ministry of Justice of the Russian Empire, Ministry of Internal Affairs of the Russian Empire, prison reform, General Prison Administration, penitentiary system.
В 2018 году исполнится 20 лет вало не только стремление России со-передаче уголовно-исполни- ответствовать требованиям междунательной системы в ведение родной пенитенциарной практики, но Министерства юстиции Российской и отечественный исторический опыт. Федерации [1]. Решению о передаче Ведомственная принадлежность пе-УИС из Министерства внутренних дел нитенциарной системы менялась не-в Министерство юстиции способство- однократно: до 1895 года управление
vedomosti.fsin@list.ru www.or.fsin.su
54
тюремной системой осуществляло Министерство внутренних дел Российской империи; в 1895-1922 годах - Министерство юстиции Российской империи (Народный комиссариат юстиции РСФСР); в 1922-1953 годах - Народный комиссариат внутренних дел РСФСР (Министерство внутренних дел СССР); в 1953-1954 годах - Министерство юстиции СССР; в 1954-1998 годах - Министерство внутренних дел СССР (Министерство внутренних дел Российской Федерации); с 1998 года по настоящее время - Министерство юстиции Российской Федерации.
Изменение ведомственной принадлежности отечественных пенитенциарных учреждений вызывало и вызывает много споров, вопросов, суждений и даже опасений со стороны не только ученых и практиков, но и широких слоев населения, по тем или иным причинам весьма заинтересованно относящихся к этому процессу. Процесс передачи пенитенциарной (уголовно-исполнительной) системы из одного ведомства в другое на различных исторических этапах предполагал решение множества самых разнообразных вопросов политического, экономического, правового, организационно-распорядительного и научного характера. И в настоящее время высказываются мнения о том, что вопрос ведомственной принадлежности уголовно-исполнительной системы не является окончательно решенным, более того, сохраняет свою актуальность предложение о выделении этой структуры в самостоятельное ведомство.
Первое в истории отечественной пенитенциарной системы решение власти о смене ее ведомственной принадлежности имеет свою историю, связанную с многочисленными проектами тюремного реформирования первой половины
XIX века. Важно отметить, что концепцией пенитенциарной политики предусматривалось всестороннее реформирование тюремной системы, и в первую очередь путем коренной реорганизации системы управления пенитенциарными учреждениями. Вопрос же ведомственной принадлежности данной структуры не являлся основным, более важным и юридически сложным представлялось решение задач по сосредоточению всех направлений деятельности пенитенциарных учреждений империи в одном органе, определению его статуса, а уж затем - ведомственности.
28 февраля 1877 года для окончательного рассмотрения вопроса о тюремном преобразовании при Государственном совете была учреждена Комиссия о тюремном преобразовании в империи, возглавил ее К. К. Грот. Результатом работы комиссии стал закон от 11 декабря 1879 года «Об основных положениях, имеющих служить руководством при преобразовании тюремной части и при пересмотре Уложения о наказаниях». Комиссия отмечала, что «один из главных недостатков современного тюремного управления - это одновременное участие в заведывании тюрьмами нескольких ведомств, из которых каждое в известной степени входит в распоряжение и действия другого» [2]. Если этот порядок сохранится на будущее время, то ожидать в тюремном деле существенных улучшений не представится возможным. Мероприятия разрозненной центральной власти всегда будут медленны и нерешительны и влияние ее на местные органы ничтожно. В своих заключениях комиссия опиралась на авторитет состоявшегося незадолго перед этим (1876 год) Международного тюремного конгресса в Стокгольме, постановившего, что «не только полезно, но даже необходимо учредить
Ведомости уголовно-исполнительной системы № 3/2018
55
в каждом государстве центральное управление для руководства и наблюдения за всеми без изъятия местами заключения и всеми заведениями для несовершеннолетних преступников» [3].
Таким образом, требовалось принять решение о сосредоточении управления пенитенциарными учреждениями в одном ведомстве. Исходя из опыта иностранных государств, комиссия отмечала, что выбор может быть одинаково сделан между Министерством юстиции и Министерством внутренних дел. Тем не менее комиссия отдала предпочтение Министерству внутренних дел, соответственно Министерство юстиции отстранялось от данной сферы управления и реформа должна была заключаться единственно в отмене уже утратившей свое значение ст. 16 Устава о содержащихся под стражей, предоставляющей Министерству юстиции не вполне определенное право совместного с Министерством внутренних дел заведования тюрьмами «в порядке управления государственного».
В качестве первоочередных мер К. К. Грот предложил обособить тюремное ведомство из состава Министерства внутренних дел в самостоятельное и придать его начальнику права министра [4]. Комиссия следующим образом сформулировала полномочия центрального тюремного управления: «В составе Министерства внутренних дел необходимо учредить... особый орган, предоставив ему. принятие необходимых мер к осуществлению тюремной реформы. Орган этот должен находиться под управлением лица, назначаемого Именным высочайшим указом, по представлению министра внутренних дел, и может быть наименован в соответствии с другими учреждениями, состоящими при Министерстве на особых правах... - „Главное тюремное управле-
ние , а лицо, заведующее им: „начальник Главного тюремного управления"» [5].
Комиссией К. К. Грота были представлены в Соединенные департаменты Государственного совета только проекты основных начал карательной системы и образования в составе Министерства внутренних дел Главного тюремного управления [6]. На заседании Государственного совета все предложения комиссии Грота были одобрены, и 27 февраля 1879 года состоялось учреждение Главного тюремного управления, института инспекторов и совета по делам тюремного управления.
13 декабря 1895 года Высочайшим указом Правительствующего сената «тюремная часть» от Министерства внутренних дел была передана Министерству юстиции. По словам С. К. Го-геля, «с этого момента тюремное дело стало родным для русских судебных деятелей, благодаря Высочайшему указу 13 декабря 1895 года, но и прежде оно было близко их сердцу, в особенности со времени введения судебных уставов 1864 года, воспитавших новое поколение юристов-криминалистов, шире, глубже и вдумчивее относящихся к задачам уголовного правосудия» [7].
Обращаясь к содержанию этого документа, можно назвать следующие причины передачи тюрем в ведение Министерства юстиции. Во-первых, вместе с высокой оценкой Министерства внутренних дел в преобразовании центрального управления тюремной системой, способствовавшего упорядочению различных сторон ее деятельности, тем не менее отмечалось, «что предпринятое ранее преобразование [учреждение в 1879 году Главного тюремного управления - О. Я.] не может считаться завершенным», что фактически означало необходимость продолжения реформы, поскольку «. существовавшие условия
56
vedomosti.fsin@list.ru www.or.fsin.su
содержания заключенных требовали во многом изменений, в том числе и в связи с осуществлявшимся общим пересмотром уголовных законов, с тем чтобы лишение свободы во всех его видах успешнее достигало поставленных задач - ограждение общества от порочных и опасных членов и нравственного исправления преступников».
Во-вторых, «для надлежащего с этой целью сближения тюремного дела в его законодательной постановке и практическом осуществлении с важнейшими интересами уголовного правосудия представляется благовременным объединить заведывание местами заключения с управлением судебным».
В-третьих, отмечалось, что «ввиду крайней обширности и многообразия предметов ведения Министерства внутренних дел, признав за благо освободить его от управления тюремной частью и вверить попечение о ней министру юстиции, как главе судебного ведомства» [8].
Конечно же, не последнюю роль сыграла значительная загруженность Министерства внутренних дел. При этом необходимо отметить, что мысль о нецелесообразности смешивать полицейскую деятельность с пенитенциарной вынашивалась правительством уже не одно десятилетие. Еще М. М. Сперанский обозначил всего четыре «предмета», находящихся в ведении исполнительной полиции: 1) обнародование законов «к общему исполнению принадлежащих»; 2) приведение их в исполнение;
3) обладание принудительной силой;
4) подчинение себе всех граждан, «яко обывателей известного места» [9].
Оценка данного решения власти научной общественностью оказалась неоднозначной. М. Н. Гернет саркастично заметил, что Министерство юстиции свою деятельность по руководству Глав-
ным тюремным управлением начало с указа о замене пуговиц на форменной одежде служащих тюремного ведомства.
Несмотря на мнения представителей пенитенциарной науки и юридической практики о надуманности и в общем-то бесполезности переподчинения тюремной системы Министерству юстиции, этот шаг представлялся вполне рациональным и логически вытекающим из контекста тюремной реформы. Прежде всего, теория уголовного права и тюрь-моведение XIX столетия уже исходили из классического понимания назначения наказания, в том числе лишения свободы, как исключительной сферы деятельности юстиции. Это положение нашло свое отражение и в тексте указа от 13 декабря 1895 года: «для надлежащего... сближения тюремного дела... с важнейшими интересами уголовного правосудия. ». Мы разделяем точку зрения В. И. Алексеева, согласно которой передача тюрем в ведение Министерства юстиции с 1895 года с теоретической точки зрения являлась шагом вперед в вопросе постановки тюремного дела вообще. Сфера применения наказания к преступнику связана с административным органом, а назначаемое наказание - с судом [10].
Идею сосредоточения управления пенитенциарной сферой в одном министерстве, и именно в Министерстве юстиции, поддерживал и С. В. Поз-нышев. Он отмечал, что «.тесная связь тюремного дела с деятельностью судебных учреждений делает вполне естественным объединение тюремного ведомства с судебным в недрах одного министерства. Такое объединение отвечает и начинающему проявляться в современном праве общему стремлению сблизить суд с исполнением наказаний. Несомненно, желательно, чтобы высшее руководство исполнением наказаний
Ведомости уголовно-исполнительной системы № 3/2018
57
принадлежало тому же министерству, в котором сосредоточены надзор за судебными установлениями и руководство, в указанных законом пределах, их деятельность» [11].
Стремление сблизить суд с процессом исполнения наказаний, о котором высказывался С. В. Познышев, наиболее рельефно проявилось во Франции во второй половине XIX века. Практика нахождения французской пенитенциарной системы в ведении Министерства внутренних дел часто вызывала серьезную критику со стороны многих криминалистов, настаивавших на передаче пенитенциарной сферы в ведение Министерства юстиции (любопытно, что французская тюремная система успела побывать даже в ведении Министерства торговли по закону от 17 марта 1831 года). Одним из горячих сторонников необходимости присоединения тюремного ведомства к Министерству юстиции являлся Н. Паско. По его убеждению, передача способствовала бы улучшению организации тюремного управления и стала бы необходимым условием успешного отправления уголовного правосудия. Здравый смысл требует, чтобы та власть, которая определяет наказание, следила также за его исполнением в течение всего того времени, пока осужденный его отбывает. Кроме этого, по мнению Н. Паско, в пользу такой передачи говорило еще одно важное обстоятельство, а именно многочисленность функций и чересчур обширная компетенция Министерства внутренних дел, что фактически было сходно с ситуацией в Российской империи [12]. Весьма близким по содержанию к вышеизложенным мнениям является и мнение И. Я. Фойницкого, считавшего, что «связь тюремных учреждений с судебными гораздо ближе, чем с административными», отсюда сле-
дует, что «исправительные учреждения как органы исполнения судебных приговоров стоят ближе к той власти, делу которой непосредственно призвана служить, чем ко всякой другой» [13].
Несколько запоздалое включение тюремного ведомства в состав Министерства юстиции связано, с одной стороны, с экстренным, вызванным чрезвычайными обстоятельствами, порядком образования Главного тюремного управления, а с другой - опасением передать тюремную систему в момент непосредственного реформирования другому министерству, не имеющему опыта работы в этой сфере. Такое действие только бы осложнило и так с трудом реализуемую тюремную реформу, и только после выполнения основного объема работ по реформированию переподчинение стало возможным. Однако даже после смены ведомственной принадлежности пенитенциарной системы полностью связь Министерства внутренних дел с тюремными учреждениями не прервалась, поскольку общность решаемых задач предполагала их довольно тесное и постоянное взаимодействие [14].
По мнению А. П. Печникова, перевод Главного тюремного управления из Министерства внутренних дел в Министерство юстиции имел и более глубокие причины политического характера, которые власти не афишировали по известным соображениям. Среди них на первый план выдвигается стремление царизма сделать из Министерства внутренних дел аппарат, направленный прежде всего на оперативное искоренение политической, а затем уже и уголовной преступности [15].
Нельзя игнорировать и тот факт, что работа по изучению и обобщению опыта функционирования отечественных тюремных учреждений шла параллельно с изучением теории и практики
58
vedomosti.fsin@list.ru www.or.fsin.su
деятельности зарубежных пенитенциарных систем европейских государств. В соответствии с мнением Государственного совета от 18 августа 1862 года Министерству внутренних дел и Минюсту было предложено изучить зарубежный опыт, обращая внимание не только на виды учреждений, исполняющих наказания, но и на органы управления ими и их ведомственную принадлежность. Анализ показывал, что ряд стран свои тюремные системы относило к юрисдикции Министерства внутренних дел (Англия, Ирландия, Шотландия, Франция, Италия), в других государствах она разделялась между Министерством внутренних дел и Министерством юстиции (Пруссия), а в ряде государств относилась к Министерству юстиции (Австрия, Нидерланды, Норвегия, Бельгия, Дания, Голландия) [16]. Существовала еще одна модель управления, в соответствии с которой управление местами заключения принадлежало совершенно самостоятельному ведомству, уравненному в своих правах с прочими министерствами (Швеция).
Разработчиков реформы в организационно-управленческом плане привлекала в большей степени именно шведская модель пенитенциарной системы. Высшим тюремным ведомством Швеции являлась генеральная тюремная администрация, состоявшая из генерал-директора тюрем и двух сотрудников, заведующих канцелярией и хозяйством. В администрацию входили также врач, архитектор, отвечающий за состояние строений, и 13 чиновников. Управление тюрьмами осуществлялось на коллегиальной основе генеральной администрацией, но голос генерал-директора являлся решающим. Генеральная дирекция входила в состав Министерства юстиции, но в административном плане представляла собой самостоятельное
ведомство. Министр юстиции фактически не вмешивался в дела тюремного управления, хотя центральное пенитенциарное ведомство было составной частью его министерства. У министра существовало только одно право в сфере тюремного управления - это доклад королю по делам тюремной части в королевском совете. Все вопросы, связанные с тюремной частью, решение которых не требовало особого официального доклада на совете, решались самостоятельно генерал-директором [17]. Сопоставление шведской структуры управления пенитенциарной системой с той, которая сложилась в России вследствие реформы 1879 года, подтверждает заимствование именно шведского опыта тюремного управления.
Переход мест заключения из Министерства внутренних дел в Министерство юстиции не был сиюминутным. Первоначально требовалось установить связь тюремной сферы с судебной лишь в лице министра юстиции, которому вверялось высшее заведование тюремной частью и присваивалось звание президента Общества попечительного о тюрьмах. Первоначально перед Министерством юстиции ставилась задача пересмотреть действовавшую нормативную базу, а только после этого - осуществлять переход мест заключения из одного ведомства в другое. Но, с другой стороны, предстояло формирование стратегии и реализации пенитенциарной политики в новых исторических условиях. Для выполнения первой задачи в том же году при Министерстве юстиции была образована особая межведомственная комиссия для подготовки предложений об устройстве тюремной части в ведомстве Министерства юстиции. Возглавил работу комиссии сенатор Н. С. Таганцев. Председатель комиссии, открывая первое заседание
Ведомости уголовно-исполнительной системы № 3/2018
59
комиссии 15 января 1896 года, сказал следующее: «В течение своего 15-летнего существования Главное тюремное управление сделало немало. С признательностью отмечая понесенные им труды и признавая достигнутые уже результаты, Министерство юстиции не только не имеет в виду отступать от начал, положенных Главным тюремным управлением в основу его деятельности, но, пользуясь его опытом, будет неуклонно стремиться к скорейшему и полнейшему осуществлению тюремной реформы».
В конце 1896 года комиссия завершила свои труды составлением проекта Временных правил об устройстве тюремной части в ведомстве Министерства юстиции, которые предполагалось ввести в действие с 1 июля 1898 года. Кроме этого, были выработаны штаты центрального и местного тюремного управления. В проекте Временных правил комиссия обратила внимание на необходимость повышения статуса Главного тюремного управления в составе Министерства юстиции, формирование управленческих структур и разработку их функций. Предусматривалось, что начальник управления займет по должности пост товарища министра. Управление тюремной частью, по проекту комиссии, должно было сосредоточиться в особом коллегиальном учреждении, в состав которого входили бы представители суда и администрации.
Одно из ключевых положений проекта - это установление центрального губернского управления, которое должен был возглавить начальник губернского тюремного управления. Это означало, что в ведомстве Министерства юстиции лицо, заведовавшее тюремной частью в губернии, приобретало самостоятельное значение. Таким образом, комиссия, выделяя тюремное управление из гу-
бернского правления, шла по пути отстранения от руководства тюремными учреждениями губернаторов. Менялось и само название его должности: из инспектора, хотя и облеченного довольно значительной распорядительной властью, он становился начальником губернского тюремного управления.
Однако стремление Министерства юстиции устроить управление тюремной системой на новых основаниях встретило серьезные препятствия. Данный проект вызвал многочисленные замечания и возражения со стороны Министерства внутренних дел, а Министерство финансов категорически отказало Министерству юстиции в испрашиваемых материальных средствах на устройство тюрем, невзирая на то обстоятельство, что их размер не превышал расходов, которые неизбежно потребовались бы и Министерству внутренних дел при дальнейшем распространении института губернской тюремной инспекции, введенного с 1890 года лишь в некоторых губерниях империи [18]. Проектировалось, что финансирование деятельности тюремного ведомства и его центрального органа будет осуществляться из собственного бюджета, не входящего составной частью в бюджет Министерства юстиции. Последним планам не суждено было сбыться в полной мере, в частности из-за усложнения внутриполитической обстановки в стране (в связи с ухудшением положения российского крестьянства в результате крестьянской реформы 1861 года, русско-турецкой войны 1877-1878 годов, неурожаев 1879-1880 годов, повлекших голод и мировой экономический кризис конца 70-х годов).
Таким образом, совершенствуется центральное и местное тюремное управление: в нем более четко выстраивается горизонталь управления тюремной час-
60
vedomosti.fsin@list.ru www.or.fsin.su
тью в губернии, в которой тюремный инспектор является связующим звеном между местами заключения и другими государственными и общественными организациями. Фактически был создан новый субъект управления в среднем звене управления тюремной системой.
Министр юстиции, став во главе тюремного ведомства, автоматически получил звание президента Обществ а попечительного о тюрьмах. Однако непосредственное управление этой сферой, впрочем, как и ранее, продолжали осуществлять Главное тюремное управление и совет по тюремным делам. При этом необходимо отметить, что совет по тюремным делам к этому времени фактически уже не действовал, поскольку был полностью заменен Главным тюремным управлением. Роль совета была номинальной, все функции этого экспертно-совещательного органа взяло на себя управление, упразднив совет фактически, но не юридически [19]. Начальник Главного тюремного управления по-прежнему назначался Именным высочайшим указом Правительствующему сенату, но по представлению министра юстиции. Полномочия начальника Главного тюремного управления не изменились.
Главное тюремное управление по-прежнему сохраняло свою самостоятельность в структуре Министерства юстиции, так же как и ранее в системе Министерства внутренних дел. Например, когда в Москве в 1896 году проводился IV съезд представителей русских исправительных заведений, то Министерство юстиции и Главное тюремное управление официально представляли различные должностные лица [20]. Деятельность Главного тюремного управления была настолько специфичной, что министр юстиции, как и министр внутренних дел, по-прежнему осуществлял
свои полномочия в отношении пенитенциарной сферы опосредованно, практически не вмешиваясь в существо пенитенциарных вопросов.
Но совсем отрицать влияние Министерства юстиции на Главное тюремное управление, являвшееся его составной частью, было бы неверным. В данном случае это означало бы отрицание роли общего руководства, которое, несомненно, накладывало определенный отпечаток на деятельность структурных подразделений пенитенциарной системы. В результате преобразования управления местами лишения свободы образовалась качественно новая модель тюремной системы, ее деятельность определенным образом перестраивается в соответствии с новыми условиями и новыми требованиями, становится динамичной с количественной стороны.
Безусловно, справедливо и мнение, что Министерство юстиции в определенной степени содействовало преобразованию Главного тюремного управления из полувоенной организации в штатскую. Во всяком случае, именно в бытность Главного тюремного управления в составе Министерства юстиции были предприняты попытки обратить внимание на проблему реализации прав личности в местах содержания под стражей и лишения свободы [21].
Таким образом, в период тюремной реформы 1879 года были созданы необходимые организационно-правовые условия для формирования и функционирования отечественной пенитенциарной системы как отрасли государственного управления. Главное тюремное управление становится самостоятельным органом власти, координирующим все уровни территориального и местного управления для достижения целей уголовного наказания. Переход тюрем-
Ведомости уголовно-исполнительной системы № 3/2018
61
ной системы под юрисдикцию Министерства юстиции должен был создать благоприятные условия для преодоления кризисного состояния тюремной системы. В лице министра юстиции объединялись два важнейших начала, необходимые для исполнения наказания в виде лишения свободы, гуманизации тюрьмы: проведение тюремной реформы и создание новой законодательной базы. Пенитенциарная политика по исполнению уголовных наказаний на новом этапе ее проведения становится более сбалансированной. Это проявляется в координации действий между различными правоохранительными органами: судом, прокуратурой, тюремной инспекцией, полицией, попечительными комитетами в интересах правильного применения закона, а также создания условий для исполнения наказаний. ^
1. О реформировании уголовно-исполнительной системы МВД Российской Федерации : указ Президента Рос. Федерации от 08.10.1997 № 1100. Доступ из СПС «Гарант».
2. ГАРФ. Ф. 122. Д. 176. Л. 140.
3. Тюремный вестник. 1914. № 2. С. 322.
4. Государственный совет. Комиссия о тюремном преобразовании : материалы. СПб. С. 20, 35.
5. РГИА. Ф. 1409. Оп. 6. Д. 89. Л. 751.
6. Лучинский Н. Ф. Краткий очерк деятельности Главного тюремного управления за первые XXXV лет его существования (1879-1914 гг.) // Тюремный вестник, 1914. С. 293.
7. Гогель С. К. Арестантский труд в русских и иностранных тюрьмах. СПб. : типография Правительствующего сената, 1897. С. 3.
8. Собрание узаконений и распоряжений правительства, издаваемое при Правительствующем сенате. СПб., 1863-1917. 1895. № 1 (2 янв.) 199 (29 дек.). Ст. 1635.
9. Сперанский М. М. План государственного преобразования (введение к Уложению государственных законов 1809 г.). М. : типолитография товарищества И. Н. Кушнерев и К. Пимен., 1905. С. 132.
10. Алексеев В. И. Пенитенциарная политика России во второй половине XIX - начале ХХ века : монография. Тюмень : Тюменский гос. ун-т., 2008. С. 215.
11. Познышев С. В. Очерки тюрьмоведе-ния. Изд. 2-е, исправл. и доп. М. : издание Г. А. Лемана и Б. Д. Плетнева, 1915. С. 229-230.
12. О передаче тюремного управления во Франции в ведение Министерства юстиции // Журнал Министерства юстиции. 1900. № 9. С. 149-150.
13. Фойницкий И. Я. На досуге. Сборник юридических статей и исследований с 1870 года. Том II. СПб. : типография М. М. Стасюлевича, 1900. С. 257.
14. Петренко Н. И. Становление и развитие уголовно-исполнительной системы России : дис. ... д-ра юрид. наук. Рязань, 2002. С. 252-253.
15. Печников А. П. Главное тюремное управление Российского государства, 1879 -октябрь 1917 гг. : дис. . д-ра юрид. наук. М., 2002. С. 136, 138.
16. Галкин М. Н. Материалы к изучению тюремного вопроса. 2-е изд. СПб. : Тип. 2 Отд. собств. е. и. в. канцелярии, 1868. С. 41-42.
17. Государственный совет. Комиссия о тюремном преобразовании : материалы. СПб. С. 19-20.
18. Министерство юстиции в первое десятилетие царствования императора Николая II. 1894-1904. СПб. : Сенат. тип., 1904. С. 58.
19. Печников А. П. Указ. Соч. С. 140.
20. Тюремный вестник. 1896. № 2. С. 160.
21. Кашуба Ю., Небратенко Г. За веру, царя и закон // Преступление и наказание. № 9. С. 36.
62
vedomosti.fsin@list.ru www.or.fsin.su
