CC BY
23М. А. Дворак
КОНЦЕПТУАЛЬНОЕ СХОДСТВО ПОСТМОДЕРНИЗМА И НАУЧНОЙ ФАНТАСТИКИ НА ПРИМЕРЕ РОМАНА Г. Л. ОЛДИ «МЕССИЯ ОЧИЩАЕТ ДИСК»
В статье на уровне содержание, композиции, образной системы, а также на эстетическом и аксеологическом уровне романа Г. Л. Олди «Мессия очищает диск» доказывается концептуальное сходство постмодернизма и научной фантастики.
Ключевые слова: постмодернизм, научная фантастика, Олди, фантастический постмодернизм.
У статтi на рiвнi зм^ту, композицп, образноi системи, а також на естетич-ному i аксеологному рiвнiроману Г. Л. Олдi «Месiя очищуе диск» доводиться концептуальна схож^ть постмодертзму та науковог фантастики.
Ключов1 слова: постмодертзм, наукова фантастика, Олдi, фантастичний постмодертзм.
The article proves the conceptual similarity ofpostmodernism and science fiction that shows the content, composition, imaging system and the aesthetics of the novel GL Oldie «Messiah cleans a disk drive».
Keywords: postmodernism, science fiction, Aldie, fantastic postmodernism.
В основе любого развития, как правило, лежит теория и эксперимент. Литература с данной точки зрения - один из видов деятельности человека, в котором эксперимент превалирует над теорией. Он может основываться на теории, как это видно, например, в экзистенциализме, так и не основываться, как это видно на примере любого гениального писателя, никогда не имевшего отношения к теоретическим изысканиям в литературе.
Сходство постмодернизма и научной фантастики, о которых пойдет речь в данной статье, можно заметить уже в самом подходе: оба направления имеют в основе некую теорию, от которой год от года стремятся отойти ради развития и расширения границ влияния на читателя. Однако и без углубления в теорию представители обоих направлений обойтись не могут.
© М. А. Дворак, 2014
Так, написать примитивный фантастический роман очень просто -это видно по обилию плохой или средней фантастики на книжных полках. В постмодернизме же это почти невозможно - пример книжных полок и здесь будет актуален. Постмодернизм, имея в своей основе интеллектуальную игру, априори подразумевает неприятие примитивного подхода. Поэтому, если говорить о сходстве, а точнее - о точке пересечения постмодернизма и фантастики, нужно иметь в виду фантастику не примитивную, в своей основе также имеющую интеллектуальную игру с читателем. И не следует забывать, что любая фантастика и есть игра, намного более явная и открытая, нежели постмодернизм или иная литература.
Ярким примером соприкосновения этих литературных направлений служит роман Генри Лайона Олди «Мессия очищает диск», опубликованный в 1997 году. Под этим необычным псевдонимом уже более двадцати лет пишут украинские русскоязычные писатели-фантасты Дмитрий Громов и Олег Ладыженский.
Назвать этот их роман традиционно фантастическим едва ли возможно. Многие называют его романом-фэнтези, что в корне неверно: в нем нет присущей фэнтези естественности и открытости очевидно выдуманного мира. Наоборот, даже в названии присутствует намек на искусственность и, как следствие, закрытость Древнего Китая, представленного в произведении. Данная искусственность объясняется и с научно-популярной точки зрения, что также противоречит сути фэнтези.
Сами авторы называют подобный мир номосом. Это замкнутый в самом себе мир, который может соответствовать реальному (так же, как Китай средних веков в произведении соответствует реальному Древнему Китаю), однако развивается в иной вселенной и по иным законам. Нарушение этих законов и лежит в основе главного художественного конфликта романа.
Одно из проявлений такого нарушения - попадание в художественную Поднебесную главного героя, современного гениального программиста. В нашем мире он погибает, однако, согласно буддийским представлениям о Колесе Жизни, перерождается. Но - в уже занятом теле мальчика-дурачка, не обремененного умом, живущего, разумеется, в местном варианте Китая.
Подобные перерождения случаются в этом мире сплошь и рядом, что приводит к серьезным последствиям: сумасшествиям, убийствам, а в дальней перспективе - к Апокалипсису. А главный герой - мессия, который призван разобраться, что происходит в этом мире, и спасти его от разрушения.
Такова идея романа «Мессия очищает диск». Однако где же здесь постмодернизм? Действительно, на первый взгляд это фантастика чистой воды, разве что с серьезным уклоном в восточную философию. Но что есть постмодернизм?
«Постмодерн - состояние современной культуры, включающее в себя предпостнеклассическую философскую парадигму, до-постмодернистское искусство, а также массовую культуру этой эпохи» [1, с.425] - гласит Новейший философский словарь. Иными словами, это сочетание современной философии, постепенно отрицающей классическую, и современной же массовой культуры.
«Как творческая установка постмодернизм являет максимум интеллектуально-игрового, эвристического, рефлексивного, деструктивного и минимум смыслообразующего, этического, эстетического, конструктивного» [8] - говорится в другом определении постмодернизма.
На примере этих двух разноплановых определений очень легко увидеть ту самую точку пересечения постмодернизма и научной фантастики, достаточно лишь заменить один термин другим. Станет очевидно, что первое определение так же верно по отношению к научной фантастике, как и к постмодернизму.
Второе же определение помогает четко разделить примитивную фантастику и непримитивную, о которой говорилось выше. Фантастическое произведение, соответствующее данному термину, как правило, не будет изобретать художественный велосипед, содержать каких-либо моральных нравоучений и прочее. Главное и первоочередное, что оно будет делать - заставлять читателя думать.
Роман «Мессия очищает диск» второму определению соответствует в полной мере. Чтобы в этом убедиться, обратимся к научной классификации особенностей постмодернизма, представленной литературоведом Н.Е.Лихиной в работе «Актуальные проблемы современной русской литературы. Постмодернизм» [5]. Она выделяет ряд уровней произведения, на которых оно может соответствовать концепции постмодернизма. Мы рассмотрим основные.
Уровень содержания. «Неопределенность, культ неясностей, ошибок, пропусков, намеков, ситуация «лабиринта смыслов», «мерцание смыслов».
Это один из главных мотивов романа «Мессия очищает диск». По мере развития сюжета раскрывается все больше странных деталей, все непонятнее становится происходящее, а ответы на поднятые в тексте вопросы не появляются. В финале читатель разбирается в сути основных
загадок произведения, но ему тут же представляются загадки совершенно иного, «космического» (стоящего над «номическим») уровня, разгадать которые не могут ни авторы, ни читатели, а лишь просветленные буддисты.
Ситуация «лабиринта смыслов» в данном случае также актуальна: авторы намеренно запутывают читателя, обрисовывая им весь «сад расходящихся тропок», если пользоваться художественной терминологией Борхеса, то есть возможных путей развития ситуации. Однако истинный путь в этих дорожках один, что не противоречит поэтике постмодернизма, и Г Л.Олди показывает нам этот путь, постепенно отметая все остальные.
Аксиологический уровень. «Деканонизация, борьба с традиционными ценностными центрами, размытость или разрушение оппозиций добро-зло, любовь-ненависть, смех-ужас, прекрасное-безобразное, жизнь-смерт ь».
Весь роман построен по такому принципу. Когда сюжет перемещается в знаменитый Шаолинь, деканонизация стандартных понятий о справедливости становится очевидной: «... он уже привык к подобным заданиям. Таскать воду дырявым ведром; мыть полы, по которым время от времени прохаживалась толпа монахов в грязных сандалиях, беседуя исключительно о высоком; покорно выслушивать обвинения то в воровстве, то в непочтительности, то еще в чем-то, кланяясь и не предпринимая малейших попыток оправдаться (...); по сто раз на дню доставлят ь преподобным отцам забыт ые ими где попало веера и мухобойки, вместо благодарности получая оплеухи... (...) Человеческая нравственность заканчивается у ног Будды, и не думай, что это плохо или хорошо. Это просто по-другому. Совсем по-другому» [6, с.77-78].
Ближе к концу романа, когда становится ясно, что место действия романа - не только Китай средних веков, но и средневековая версия китайского Ада, до анекдотической несерьезности сводятся и понятия Абсолютного Добра и Зла, на примере библейских мотивов: «Но они упорствовали, утверждая, что Преисподней владеют именно они, поскольку являются воплощениями Абсолютного Зла.
- Абсолютное Зло? (...) А разве такое бывает?
- Вот высокоуважаемый судья Бао и объяснил им, что нет! (...) Он долго убеждал незваных гостей, что как внутри женского начала всегда присутствует зародыш мужского ян, и наоборот, так и Зло с Добром просто не могут быть Абсолютными! И в конце посоветовал этим двоим поискать в себе ростки добра: они, мол, ростки эти, не-
пременно отыщутся. (...) В общем, эти господа почесали в затылках и ушли, пообещав поискать в себе что-нибудь доброе! Но заявили: дескать, если не найдем - вернемся!» [6, с. 374-375]
Композиционный уровень. «Фрагментарность и принцип произвольного монтажа, сочетание несочетаемого, использование вещей не по назначению, несоразмерность, нарушение пропорций».
Фрагментарность и принцип произвольного монтажа в романе реализуются постоянным смещением читательского внимания с одного героя на другого, а также прерыванием текста «Междуглавьями» и вставками-размышлениями. Несоразмерность и нарушение пропорций очевидны, например, по представленному в Поднебесной Аду, о котором было сказано в предыдущем пункте, и по его постоянному взаимодействием с миром живых.
Есть в произведении и вещи, которые однозначно используются совершенно не по прямому назначению. Так, у одного из героев, у даосского мага Лань Даосина, есть осел, который выполняет сразу множество функций, среди которых, помимо прочего, противостояние дракону-Армагеддону. Также у Даосина есть необычный чайник: «... в воздухе послышался свист, гости поспешно расступились, и перед розовым креслом опустился здоровенный расписной чайник. Крышка чайника поднялась вверх, вырвался легкий парок, и наружу выбрался усталый даос в запыленной одежде.
- Волшебный чайник Даосина! - хмыкнул мальчишка» [6, с. 375].
Уровень человека, личности, героя, персонажа и автора. «Представление о человеке с точки зрения антропологического пессимизма, примат трагического над идеальным. Торжество иррационального начала, имманентного сознания, апокалиптического мироощущения, эсхатологического мировоззрения».
На данном уровне соответствие текста постмодернистским канонам практически полное. Буддийская система, интерпретируемая в произведении, несмотря на свою строгую, «компьютерную» структуру (что и послужило основой главного мотива романа), по сути, иррациональна и близка к идее антропологического пессимизма, то есть к теории неэволюционного, ненаучного происхождения человека. Как, впрочем, и любая религия. Торжество апокалиптического мироощущения представлено во всей полноте: на протяжении всей книги идет речь о возможной гибели Поднебесной, «форматировании жесткого диска» и, следовательно, гибели всех живущих в этом мире людей. Таким образом, в основе концепции лежит именно эсхатология.
Что же касается уровня автора (авторов), то они здесь выступают безусловными демиургами, космическими создателями номоса - текстовой вселенной, изолированной и подвергающейся внутренним и внешним воздействиям. Создание и эксперименты с подобной изолированной вселенной также полностью соответствуют поэтике постмодернизма, в которой автор-демиург не прячется и предоставляет реальности говорить самой за себя, а наоборот, выступает практически действующим лицом, порой наравне с читателем, часто - рассказчиком.
Эстетический уровень. «Подчеркнутая антиэстетичность, шок, эпатаж, вызов, брутальность, жестокость зрения, тяга к патологии, антинормативность, протест против классических форм прекрасного, традиционных представлений о гармоничности и соразмерности».
Данный уровень применим к роману скорее опосредованно, нежели прямо, поскольку откровенного вызова авторы не бросают. И хотя в романе есть место довольно жестким и циничным описаниям исторических реалий (головы на колу, прибитые крест-накрест руки и прочее), это скорее исключение, нежели правило.
Другое дело - протест против классических форм прекрасного. Представленные в романе описания эротического характера (их не так много, но заметно больше, чем сцен жестокости и насилия), во-первых, выражены нестандартными языковыми приемами (как это принято в восточной культуре). Во-вторых, они сами по себе нестандартны и скорее разоблачают нетрадиционные формы эротизма, характерные распущенной современной распущенной культуре, нежели стремятся вызвать эстетическое удовлетворение.
...Само собой, это не все уровни, о которых писала Н.Е.Лихина. Однако уже на примере рассмотренных позиций видно, насколько близка поэтика фантастического романа поэтике постмодернистского.
Здесь стоит вспомнить о втором из представленных в начале статьи определений. В нем говорилось о максимуме интеллектуально-игрового, эвристического, рефлексивного, деструктивного и минимуме смыс-лообразующего, этического, эстетического, конструктивного в постмодернистском романе.
Использовать применительно к роману фантастическому такие сильные термины как «максимум» и «минимум» едва ли следует, однако черты прослеживаются отчетливо: сумасшествие, убийства, перспектива конца света - не это ли суть деструктивизм? Об антиэстетизме было сказано четырьмя абзацами выше. Об интеллектуально-игровой характерис-
тике произведения говорит углубленность в философские и библейские сюжеты и их интерпретация, а также множественные ссылки и аллюзии.
Иными словами, точка пересечения научной фантастики и постмодернизма получилась достаточно четкой и требующей детального изучения. Для ее обозначения корректным был бы термин фантастический постмодернизм, то есть постмодернизм, характеризующийся более формальными способами представления текста-вселенной и имеющий в основе некое фантастическое допущение (которое совершенно не обязательно характерно для классического постмодернизма).
В остальном, как было показано, произведения не примитивно-фантастические, подобные роману «Мессия очищает диск», во многом сильно соответствуют поэтике классического постмодернизма. Что дает повод изучить значительную часть современной научной фантастики с совершенно новой точки зрения.
Список использованных источников
1. Грицанов А.А. Постмодернизм // Новейший философский словарь. М.: Современный литератор, 2007.
2. Дианова В. М. Постмодернизм как феномен культуры // Введение в культурологию. Курс лекций. Под ред. Ю.Н.Солонина, Е.Г. Соколова. СПб., 2003.
3. История китайской философии. М., 1989.
4. Липовецкий М. Русский постмодернизм. Екатеринбург, 1997.
5. Лихина Н.Е. Актуальные проблемы современной русской литературы: Постмодернизм: Учеб. пособ. / Калинингр. ун-т. - Калининград, 1997.
6. Олди Г.Л. Мессия очищает диск. М., 1997.
7. Олди Г.Л. Фантастическое допущение // «Мир фантастики», М., 2008.
8. Постмодернизм в искусстве // Онлайн-энциклопедия «Кругосвет», [режим доступа]: http://www.krugosvet.ru/enc/kultura_i_ obrazovanie/ Hteratura/POSTMODERMZM.htal
