Концептуальная значимость наречий, образованных от антропонимов Текст научной статьи по специальности «Языкознание и литературоведение»

Л.А. Савелова

КОНЦЕПТУАЛЬНАЯ ЗНАЧИМОСТЬ НАРЕЧИЙ, ОБРАЗОВАННЫХ ОТ АНТРОПОНИМОВ

антропонимы, наречие, прецедентные имена собственные, непрецедентные имена собственные

В статье анализируются русские наречия, образованные от антропонимов. Эти наречия делятся на две группы: 1) наречия, образованные от прецедентных имен собственных, 2) наречия, образованные от непрецедентных имен собственных. Эти единицы не совпадают по своей концептуальной значимости, что проявляется в существенных семантических и функциональных различиях между ними.

В системе русского наречия высоко продуктивным на протяжении длительного времени остается транспозитивное образование адвербиальных единиц по моделям по-...-и, по-...-ому/-ему. Изучение их деривационных и семантических связей способствует решению задач описания парадигматической репрезентации знания о мире в языке. Из числа многообразных производных подобного типа особый интерес с точки зрения специфики вербализации знаний человека о человеке представляют наречия, исходно соотносительные с антропонимической лексикой, такие как по-бунински, по-лермонтовски, по-мичурински, по-стахановски - с одной стороны, и по-Жениному, по-Колиному, по-емельяновски и т.п. - с другой стороны. Они включены в реализацию сложного по структуре смысла 'как' и служат средством именования одной из составляющих данного смысла - 'сходно с кем-нибудь, подобно кому-нибудь, таким образом, как кто-нибудь' [Шведова 1998: 144]. Передавая категориальную адвербиальную семантику, отантромонимные наречия отчетливо указывают на лицо, актуализируя представление коммуникантов о носителе имени, выступающем семантическим мотиватором наречной единицы.

По содержательным характеристикам исходно мотивирующей базы, по особенностям ее референтного коррелята, в рамках отантропоним-ных образований выделяются, во-первых, наречия, соотносительные с наименованиями человека, представляющими собой прецедентные имена (по-пушкински, по-бердяевски, по-ленински); во-вторых, наречия, соотносительные с личными именами и фамилиями людей, известных ограниченному кругу лиц, т.е. составляющими зону индивидуального знания носителей языка (по-Таниному, по-рухловски).

Наречия первой группы, как правило, исходно мотивируются фамилиями, которые вы-

полняют функцию основного идентификатора известного лица (персонажа): Ломоносов ^ по-ломоносовски, Столыпин ^ по-столыпински, Шаляпин ^ по-шаляпински, Хлестаков ^ по-хлестаковски, Набоков ^ по-набоковски.

Наречия второй группы могут быть семантически мотивированы неофициальными вариантами личных имен (Вася ^ по-Васиному, Сережка ^ по-Сережкиному, Зинуля ^ по-Зинулиному), по-видимому, также официальными именами на -а (Зинаида ^ по-Зинаидиному) и фамилиями (Коровин ^ по-коровински, Буров ^ по-буровски, Постоев ^ по-постоевски).

Между наречиями первой и второй групп возможны лексические совпадения: по-зиловски (о герое пьесы А. Вампилова и о каком-либо реальном человеке), по-баталовски (об актере и о другом человеке). Фамилии, которые кладутся в основу образования наречий, в таком случае отличаются по своей референтной отнесенности.

Принципиальное отличие между выделенными разновидностями отантропонимической наречной лексики состоит в следующем: если мотивирующая база наречий первой группы, ориентированных на прецедентные имена, соотносится с одним (узнаваемым) лицом, то мотивирующая база наречий второй группы потенциально полиреферентна, поэтому семантика самих этих наречий детерминирована конситуацией. Так, чтобы понять смысл, передаваемый наречиями по-Мишки-ному, по-егулемовски, нужно знать, о каком Мишке или о каких Егулемовых идет речь. Это знание имеет индивидуальный и корпоративный характер, будучи ограниченным родственными, соседскими, служебными, приятельскими и т.п. отношениями. Функционирование такого рода производных лексических единиц в свою очередь ограничено разговорной речью.

Наречия, мотивированные прецедентными именами, приобретают статус общеупотребитель-

96

Л. А. Савелова

ных, системно закрепленных единиц, их значение в составе высказывания обусловлено скорее контекстуально, чем ситуативно. Например, внекон-текстное по-пушкински имеет некий инвариант восприятия для носителей русского языка, но не поддается однозначному истолкованию, что обусловлено концептуальной многомерностью национально-прецедентного имени Пушкин. Прагматическая направленность высказывания выводит на первый план различные концептуальные признаки, состав которых является не замкнутым, открытым: Тарковский более рафинированный, умозрительный, а Самойлов полет любит. По-пушкински любит взлететь... (Сорокин В. «Очередь») - 'творческий полет'; Для нас, поэтому, уже тогда Давид Самойлов, так же как Борис Слуцкий, были самыми главными поэтами, почти богами. Еще бы! - боевые фронтовики, прошагавшие пол-Европы, да еще такие легкие, звонкие, по-пушкински прозрачные, дышащие свободой стихи (Городницкий А. «И вблизи и вдали») - 'особенности стиля'; Вот я и стоял, обезьянничая перед зеркалом, репетировал вечерний визит. Какое у меня будет строгое держа-винское лицо, как по-пушкински я отведу руку... (Етоев А. «Эксперт по вдохам и выдохам») - 'характерные жесты' и т.д. Существование такого рода наречий является яркой иллюстрацией положения, развиваемого в трудах В.В. Колесова: «в своем языке человек удаляется от действительности в сторону им самим созданной реальности, которая и называется культурой» [Колесов 2004: 17].

Наречия названных разновидностей - прецедентно отмеченные и прецедентно не отмеченные - не совпадают по своей концептуальной значимости, что проявляется в существенных различиях семантического и функционального плана между ними. Под концептуальной значимостью мы понимаем репрезентативные возможности словесного знака, которые определяются характером его включенности в систему средств актуализации какого-либо концепта и местом самого концепта в концептосфере языка. С определенной долей схематизма можно сказать: чем ближе единица к центру концепта, чем шире ее репрезентативные возможности, тем выше ее концептуальная значимость. Для определения концептуальной значимости единицы плана выражения важен также тип передаваемой концептуальной информации. Наречия, мотивированные прецедентными именами, выступают знаком соответствующего концепта ('Пушкин\ 'Ленин и т.д.). Это отличает их от прецедентно не отмеченных единиц.

Широкая известность человека во многом предопределяется родом его занятий и сферой деятельности, поэтому в образование наречий включены имена лиц, которые проявили себя в области: 1) государственной и политической деятельности: по-аракчеевски, по-ленински, по-сталински, по-хрущевски, по-брежневски, по-горбачевски, по-путински, по-зюгановски, по-черномырдински; 2) военного дела: по-кутузовски, по-суворовски, по-чапаевски; 3) науки и техники: по-ломоносовски, по-энштейновски, по-кулибински, по-менделеевски; 4) литературы и искусства: по-пушкински, по-цветаевски, по-гомеровски, по-шекспировски, по-левитански, по-тициански, по-леоновски; 5) массовой культуры: по-бабкински, по-малаховски, по-распутински; 6) спорта: по-шараповски, по-валуевски и др.

Семантический потенциал и особенности речевого функционирования прецедентно отмеченных наречий задаются многофункциональностью исходных имен, которые могут употребляться референтно (экстенсионально) в позиции субъекта и нереферентно (интенсионально) в позиции семантического предиката [Фролова 2006: 28]. В семантике наречий, образованных от прецедентных имен собственных, значимы коннотации («набор дифференциальных признаков слова, не относящихся к его сигнификации, ... но обусловливающих употребление этого имени в характеризующей функции» [Гудков 2004: 45]), а также пресуппозиционные и фоновые элементы содержания. Указание на род занятий лица для осмысления содержания, эксплицируемого наречием, имеет второстепенный (фоновый) характер, поскольку важно вербализовать информацию модально-оценочного плана - об особенностях характера, поведения, мировосприятия человека.

Степень понятности значения слова, точность идентифицируемости обозначаемого феномена зависит от осведомленности носителя языка в тех или иных областях знания. Сохранность наречия в языке, его воспроизводимость обусловлена тем, насколько широкую известность приобрел человек (носитель прецедентного имени) и сохраняется ли память о нем в течение длительного времени. Например, не «привязывается» к одной исторической эпохе наречие по-гагарински. Его употребление свидетельствует о стереотипизации наиболее ярких (в основном внешних) характеристик образа, коррелирующего с референтом: широко, по-гагарински, улыбнуться; по-гагарински крикнуть «Поехали!»; Жить и учиться по-гагарински; Он ведет себя по-гагарински: без-

злобно шутит, внимательно слушает и заразительно хохочет (Ганичев В. «Неба житель -Юрий Гагарин»); Юрий Алексеевич стоял на трибуне, по своему обыкновению широко и счастливо улыбался. И совершенно по-особому, по-гагарински приветствовал москвичей - двумя руками сразу (Лельевр А. «40 лет со дня полета Юрия Гагарина в космос»). Ср. также при критической оценке острых социально-политических и экономических явлений: Лейтенанты по-гага-рински превращались в майоров и генералов и подсекали разъевшуюся на московских хлебах новую партбуржуазию (Кравченко С. «Ода Святому Иосифу»); И вообще какие есть перспективы на ближайшее будущее? Или так и будут летать «по-гагарински», на трубе с керосином? (forum.membrana.ru).

Информативность наречия задается степенью прецедентности исходного имени, различия в ее проявлениях подтверждаются и экспериментальными данными (см. в частности [Сергеева 2003]). Среди наречий, соотносительных с прецедентными именами «второго» ряда, т.е. не самого высокого уровня прецедентности, возможна омонимия, вызванная совпадением фамилий широко известных людей или героев кино, литературных произведений (как правило, речь идет о разных исторических периодах): по-пугачевски 1 (от Емельян Пугачев) - по-пугачевски 2 (Алла Пугачева); по-шараповски 1 (от Володя Шарапов) и по-шараповски 2 (от Мария Шарапова), ср. также по-распутински, по-разински.

Прецедентность имен литературных персонажей, киногероев также имеет относительный характер, обнаруживая зависимость от круга чтения и культурных предпочтений носителей языка: если по-хлестаковски, по-онегински, по-печорин-ски, по-гамлетовски, по-донкихотски понятны без пояснений, кто такой Хлестаков (или Онегин, Печорин, Гамлет, Дон Кихот), то по-лужински, по-меркуциевски декодируются далеко не всеми носителями языка, что не дает оснований для исключения имен Лужин, Меркуцио из ряда прецедентных феноменов. В тексте эти наречия, помимо прочего, служат знаками литературного культурного кода: Карнавально, не по-меркуциевски начав, Чацкий избежал его смертельного исхода -хотя мог и не избежать (Вайль П., Генис А. «Родная речь»).

Наречия выступают как лексически самостоятельные единицы, и их значению присуща идиоматичность. Однако при производстве подобных наречий не происходит такой фразеологи-

зации значения, которая выражалась бы в полной деантропонимизации единицы. Смысл, передаваемый наречием, всегда проясняется только с ориентацией на исходное личное имя. Вероятно, к редким исключениям с этой точки зрения следует отнести наречие по-стахановски. При сохраняющейся прозрачности внутренней формы его семантическая связь с исходным антропонимом все-таки не так прямолинейна, как в других случаях, а референтная связь производящего и производного дезактуализирована. Здесь действуют закономерности семантической эволюции лексической единицы по пути ее десемантизации, выражающейся в усилении интенсивного компонента значения [Гак 2003: 97]. Наречие передает высокую степень проявления разных признаков, присоединяясь в составе высказывания как к предикативному, так и к атрибутивному компоненту: Завтра мы подошьем тесом нижние венцы твоей избушки и больше пока подкапываться не будем. Обойдем. И по-стахановски двинем дальше (Астафьев В. «Веселый солдат»); Обоняние у капитана было что надо, и последние сомнения отпадали: впервые так быстро и по-стахановски проведенный перехват шпиона-телепортанта удался (Витковский Е. «Павел II»); Повышение культурного уровня разворачивалось по-стахановски широко (Калугин С. «Правдивая история Малыша Куони»). Содержательный инвариант по-стахановски может быть истолкован с ретроспекцией на ситуацию, обусловившую вхождение фамилии Стаханов в разряд прецедентных феноменов, - ' превышая норму, не жалея сил, на пределе возможного'. Само же наречие оказывается включенным в системы средств репрезентации разнородных концептов.

Прецедентно ориентированные наречия в силу наличия в когнитивной базе носителей языка инвариантного представления о том, кто обозначен исходным именем, выполняют функцию ха-рактеризаторов лица и поэтому отличаются от непрецедентных по грамматической и лексической сочетаемости. Они присоединяются как к предикативным, так и к атрибутивным компонентам высказывания: Разбитая морально, крымовская армия еще агонизировала <... > и временный правитель республики, - правда, растерявший за эти дни мясистость одутловатых щек, - по-наполеоновски дрыгая затянутыми в краги икрами, уже говорил на очередном заседании правительства о «полной политической стабилизации» (Шолохов М. «Тихий Дон»); Если любить по-тургеневски, это значит: суметь пожертвовать

98

Л.А. Савелова

всем ради избранного создания! Суметь сделать то, что невозможно сделать, не любя по-тургеневски! (Ерофеев В. «Москва-Петушки»); Нельзя же, в самом деле, верить - так твердо, так спокойно, так по-чеховски несуетно верить в познание, пусть даже и грядущее, того, чего заведомо не существует (Киреев Р. «Чехов. Посещение Бога»); Язык, которым говорят все платоновские герои, язык их сознания - это намеренно некрасивая смесь канцелярского жаргона, советских (безграмотных, сработанных вмах, с плеча) лозунгов и каких-то непомерно напыщенных библеизмов, по-платоновски лихо приправляемая яркими, раздражающими ухо и глаз натуралистическими деталями, которые никогда не были стандартным объектом литературы... (Михеев М. «В мир А. Платонова - через его язык»); По-ходасевически нелицеприятный взгляд на себя - у Лосева... (Вайль П. «Стихи про меня»). Прецедентно ориентированные наречия служат оценочной характеристике поведения и характера человека, его образа жизни, мировоззрения, а также характеристике стиля, эстетической системы творческой личности. Функция квалитативного характеризатора делает допустимым присоединение к такому наречию интенсифика-тора: Я думаю о себе, как вы видите, слишком по-хемингуэевски (Конецкий В. «Вчерашние заботы»), что не типично для прецедентно не отмеченных наречий.

Наречиям, образованным от прецедентных имен, свойствен и другой тип употребления, они могут занимать в высказывании позицию водно-модального компонента и выступать метатексто-вым индексом ссылки на источник: Писатели и журналисты, говоря по-шукшински, «раздувают из мухи слона», а муха думает, что она слон, т.е. общество верит, что богатейшее, пышное арго действительно существует (Елистратов В.С. «Сленг (арго): миф и реальность»). Прецедентно не отмеченные наречия также могут выполнять данную функцию.

Наречия, образованные от непрецедентных имен, обладают признаками адвербиалов с плавающей сферой действия, поскольку выражают внешние характеристики ситуации и не имеют «жесткой связи с определенным семантическим компонентом в структуре» предиката [Филипенко 2003: 25]. Они употребляются сентенционально в составе высказываний, предикативный центр которых формируется как акциональными, так и не-акциональными глаголами (делать, отвечать, работать; называться, выходить, получаться):

Куда ни кинь, везде клин, все выходило по-Митькиному (Белов В. «Привычное дело»); -Это по-сашкиному называется ухаживать, -сказал я (Балтер Б. «До свидания, Мальчики!»). Несмотря на то, что прецедентно не отмеченные наречия соотносятся с именами, не выступающими знаками самостоятельных концептов, они не лишены концептуальной значимости. Концептуальная значимость данных наречий состоит в вербализации смысла 'как кто', который входит в когнитивную базу носителей языка. Словесной экспликации этого же смысла служат и прецедентно отмеченные наречия.

В целом рассматриваемые единицы занимают особое место в словарном фонде языка, их состав неустойчив во времени и языковом пространстве и не может быть четко очерчен. Однако модель их образования и метаконцепт 'как кто', в номинативном поле которого они существуют, напротив отличается устойчивостью. В отантропонимных наречиях типа по-...-(ск)и, по-...-ому/-ему смысл 'как кто (как какое-либо лицо)' получает морфологическое оформление. Подобные наречия, как правило, лексикографически не обрабатываются, поскольку их семантические мотиваторы не имеют лексического значения. Тем не менее их существование и легкость образования от достаточно большого количества основ доказывают реальность когнитивной модели освоения определенных участков смыслового пространства посредством означивания смысла 'как кто'. Формальные ограничения на образование наречий от антропонимов -последние в основном образуются от фамилий на -ин, -ов, -(ск)ий, реже от других, а также от личных имен на -а через ступень морфологического производства прилагательного - преодолеваются за счет речевых окказионализмов.

По своей концептуальной значимости наречия, образованные от антропонимов, неравноценны. Если прецедентно отмеченные наречия включены и в систему средств репрезентации самостоятельных концептов, означенных соответствующими именами собственными, и в систему репрезентации метаконцепта 'как кто\ то прецедентно не отмеченные наречия актуализируют только метаконцептуальную содержательную форму.

Список литературы

Гак В.Г. Пределы семантической эволюции слов // Русский язык сегодня: Сб. статей. Вып. 2. М.: Азбуковник, 2003.

Гудков Д. Б. Единицы кодов культуры: проблемы семантики // Язык, сознание, коммуникация: Сб. статей. Вып.26. М.: МАКС Пресс, 2004.

Колесов В.В. Язык и ментальность. СПб.: Петербургское востоковедение, 2004.

Сергеева Г.Г. Национально-прецедентные имена в восприятии подростков // Вестник Воронежского гос. ун-та. Серия «Лингвистика и межкультурная коммуникация». 2003. № 2.

Филипенко М.В. Семантика наречий и адвербиальных выражений. М., 2003.

Фролова О.Е. Прецедентный антропоним в функции семантического предиката // Вопросы ономастики. 2006. № 3.

Шведова Н.Ю. Местоимение и смысл. Класс русских местоимений и открываемые ими смысловые пространства. М.: Азбуковник, 1998.

L.A. Savelovа

THE CONCEPTUAL IMPORTANCE OF ADVERBS FORMED FROM ANTROPONYMS

antroponyms, adverb, precedent names, non-precedent proper names

In the article the Russian adverbs formed from antroponyms are analyzed. These adverbs fall into two groups: 1) adverbs formed from precedent proper names, 2) adverbs formed from non-precedent proper names. These units do not coincide in their conceptual importance which is shown in essential semantics and functional distinctions between them.