CC BY
120
УДК 811.161.1
КОНЦЕПТУАЛЬНАЯ ОППОЗИЦИЯ «БОГАТСТВО-БЕДНОСТЬ» В ПОСЛОВИЧНОЙ КАРТИНЕ МИРА РУССКОГО НАРОДА
©2016
Гриченко Людмила Владимировна, кандидат филологических наук, доцент, доцент кафедры «Теория и практика английского языка» Южный федеральный университет, Ростов-на-Дону (Россия)
Аннотация. Концептуальная оппозиция богатство - бедность в пословичной картине мира русского народа представлена прямой и косвенной объективизацией в одно- и двучленных структурах. Предпринятый в работе комплексный анализ на основе интеграции семантико-когнитивного и лингвокультурологического подходов позволил установить номинативную составляющую концептуальной оппозиции богатство - бедность, выделить ее регулярные члены, определить их лингвокультурную специфику, уточнить способы построения концептуальной оппозиции, в основе которых лежат критерии формальной экспликации / импликации члена оппозиции, прямой / косвенной номинации, когнитивной и/или системной оппозиции лексем, наличия / отсутствия экспрессивности синонимичных единиц. Семантика и ассоциативные связи языковых единиц обнаружили многообразие прямых и косвенных средств репрезентации каждого из компонентов оппозиции, которые могут быть когнитивно- и/или системно-оппозиционными. Средства репрезентации концептов обобщенно представлены именами аргументов, признаковыми словами и предикатами, которые организуются стимульными лексемами с учетом их парадигматических и синтагматических отношений, единицами тематических групп с семантикой достатка / бедственного положения, единицами косвенной (образной) номинации. Непрямая номинация концепта раскрывает когнитивное и лингвокультурное своеобразие существующих представлений, строится на устойчивых ассоциациях и учете контекста. Средства языковой номинации концептов могут быть рассмотрены в структуре ассоциативно-семантического поля с соответствующими зонами.
Ключевые слова: пословица, концептуальная оппозиция, ассоциативно-семантическое поле, лексико-фразео-логическая объективизация.
CONCEPTUAL OPPOSITION «WEALTH-POVERTY» IN RUSSIAN PROVERBIAL
PICTURE OF THE WORLD
©2016
Grichenko Ludmila Vladimirovna, candidate of philological sciences, associate professor of the chair «English language theory and practice» Southern Federal University, Rostov-on-Don (Russian Federation)
Abstract. Conceptual opposition wealth - poverty in Russian proverbs is characterized by its direct and indirect objecti-visation in one- and two-term structures. Complex analysis taken in the article is based on the integration of semantic, cognitive and linguocultural approaches. It establishes nominative component of concepts wealth - poverty, regular members of the conceptual opposition, reveals their linguokultural specificity, clarifies methods of conceptual opposition construction that are based on the following criteria: formal explication / implication of the opposition members, direct /indirect nomination, cognitive and /or system opposition, presence /absence of expressivity of synonymous units. Semantics and associative relations of language units determine a great variety of direct and indirect means of conceptual opposition components representation, which can be cognitive-, and /or system-oppositive. Means of concepts representation are argument names, indicative words and predicates. Indirect concept nomination reveals cognitive and linguocultural originality of world understanding and is built on strong associations and context. Language means of concept nomination may be considered in the structure of associative-semantic fields with appropriate zones.
Keywords: proverb, conceptual opposition, associative-semantic field, lexical and phraseological objectivisation.
Явления концептуализации и категоризации действительности особенно ярко проявляются в пословицах. Пословичная картина мира отражает обобщенные ценностные ориентиры и предпочтения этноса, получившие знаковую фиксацию, ее единицы маркируют типичные ситуации и соотносят их с принятыми в лингвокуль-туре ценностями. Встречающиеся в пословицах представления о добре, верности, зле, богатстве, бедности, дружбе лежат в основе конвенционально закрепленных ценностей в пословичной картине мира, которая, как и языковая, «формируется совокупностью ключевых концептов, сквозных мотивов, или ключевых идей, пронизывающих всю лексическую (а отчасти и грамматическую) систему языка, связывающих в единую картину... ключевые концепты» [1, с. 299].
Под концептом в данной статье понимается «дискретное ментальное образование, .представляющее собой результат познавательной (когнитивной) деятельности личности и общества и несущее комплексную информацию об отражаемом предмете или явлении, об интерпретации данной информации общественным сознанием и его отношении к данному предмету или явлению» [2, с. 301]. Выступая концентратом культуры, концепты характеризуются культурно-аксиологической целостностью и ассоциативностью, оказываясь связанными с символом, образом, наименованием, что детерминирует многообразие и специфику языковых средств их номинации [3, с. 407]. При вербализации концепта обнаруживается главенствующая роль слова, которое
служит «ключом к пониманию каких-то важных особенностей культуры народа., овладевая языком и, в частности, значением слов, носитель языка одновременно сживается с этими представлениями, а будучи свойственными всем носителям языка, они оказываются определяющими» [4, с. 17] для всего языкового коллектива. Особенность вербализации концепта в пословичной картине мира составляет то, что отражательная способность сознания выходит на несколько иной уровень, подразумевающий необходимость обозначения типовых ситуаций и целостных событий. Кроме того, в пословичной картине мира номинация обнаруживает особенно прочные связи с действительностью, что определяет, так называемую «избирательную заинтересованность» [5,с. 5], указывающую на частую номинацию одних явлений и отсутствие или нерегулярность других: «в иди-ализированную модель мира входит все то, к чему человек стремится, что он воспринимает., что он создает, как он действует и поступает» [6, с. 31].
Целью данной статьи является описание особенностей когнитивного представления и языковой репрезентации концептуальной оппозиции богатство-бедность в пословичной картине мира русского народа. Материалом исследования выступают пословицы русского языка, выбранные методом сплошной выборки из словаря В.И. Даля [7]. Теоретические основы исследования представлены трудами ведущих ученых по теории номинации, семантике языковых единиц, когнитивной лингвистике и лингвокультурологии (Н.Ф. Алефиренко,
Н.Д. Арутюнова, Ю.С. Степанов, М.В. Никитин, М.С. Милованова, Ю.Н. Караулов, Г.В. Колшанский, А.П. Бабушкин, Е.С. Кубрякова и др.). Несмотря на достаточно широкую разработку проблем языковой номинации концепта и выделения его лингвокуль-турной специфики (Н.Ф. Алефиренко, И.А. Стернин, З.Д. Попова, Е.В. Иванова, А.А. Зализняк, А.Д. Шмелев и др.), некоторые вопросы остаются недостаточно освещенными. Актуальность выбранной тематики обусловлена важностью описания системных, парадигматических связей между членами аксиологически значимой оппозиции богатство-бедность в пословичной картине мира русского народа, необходимостью проведения комплексного анализа средств ее репрезентации, учитывающего семантические, контекстуальные и лингво-культурные характеристики.
Методологию исследования составляет интеграция семантико-когнитивного и лингвокультурологического подходов, что позволяет установить номинативную составляющую концептуальной оппозиции богатство, бедность, ее регулярные члены, определить их лингво-культурную специфику, выделить способы построения концептуальной оппозиции, в основе которой лежат и критерии формальной экспликации / импликации члена оппозиции, прямой / косвенной номинации, когнитивной и/или системной оппозиции лексем, наличия / отсутствия экспрессивности синонимичных единиц.
Семантика и ассоциативные связи языковых единиц, на основе которых выстраивается ассоциативно-семантическая группировка к стимульным лексемам бедность, богатство, позволяют обнаружить многообразие прямых и косвенных средств репрезентации каждого из компонентов оппозиции, которые могут быть когнитивно- и/или системно-оппозиционными. Совокупность средств номинации концептов представлена именами аргументов, признаковыми словами и предикатами, которые организуются стимульными лексемами с учетом их парадигматических и синтагматических отношений, единицами тематических групп с семантикой достатка /бедственного положения, единицами косвенной (образной) номинации. Средства номинации концептов характеризуются различной степенью выраженности семантики богатство / бедность, а также семантики экспрессивности, что позволяет рассматривать их в структуре ассоциативно-семантического поля (АСП) с соответствующими зонами. Концептуальная оппозиция богатство - бедность в пословичной картине мира русского народа может быть одно- и двучленной, при этом возможна комплексная репрезентация компонентов оппозиции несколькими языковыми средствами.
Регулярным способом репрезентации концептуальной оппозиции богатство - бедность в пословичной картине мира русского народа выступает двучленная оппозиция со стимульными словами и их дериватами, располагающимися в ядре АСП исследуемых концептов: Богатство с рогами, а бедность с ногами [7, с. 152]; Богатство перед Богом великий грех, а бедность перед людьми [7, с. 175]. Эксплицитное противопоставление характерно для пословиц русского языка и соответствует построению фольклорного текста по определенным формулам: «пары или группы слов объединены отношениями не только акта, но и образов и вызываемых ими понятий» [8, с. 278]. Выделяются ударения и семантические центры, которые в совокупности выдвигают одни слова над другими, способствуя возникновению синтаксического и психологического параллелизма: Богатый, как хочет, а бедный, как может [7, с. 173]; Богатый не золото ест, а бедный не камень гложет [7, с. 172].
Вместе с тем, построение концептуальной оппозиции с экспликацией обоих членов оппозиции частотно, но не облигаторно. Формирование одночленных концептуальных оппозиций со стимульным словом возможно благодаря прочным ментальным связям самой оппозиции, отражающим когнитивные принципы дифференциации
и противопоставления, даже при элиминации одного компонента «однозначно определяются не только недостающий элемент, но и вся типовая ситуация конвенциональным закреплением которой и является пословица» [3, с. 408]: Богатому и умирать не хочется [7, с. 146]; Бедному везде тесно [7, с. 175].
В пословичной картине мира русского народа построение двучленной концептуальной оппозиции богатство-бедность также возможно стимульной лексемой и лексемой, выступающей регулярным синонимом одного из компонентов оппозиции, что позволяет расположить ее в околоядерной зоне АСП исследуемых концептов (бедность - нищета, бедность - убожество, бедность - нужда, бедность - голь, богатство - роскошь, богатство - сытость). Многообразие синонимов лексемы бедность (беднота, нищета, безденежье, убожество, нужда, скудность, обездоленность, необеспеченность, голытьба) отражает субъективную когнитивную интерпретацию действительности с обязательной градацией бедности и актуализацией ее признаков в пословичной картине мира русского народа. Данный факт свидетельствует об обоснованности выбора языковой единицы из ряда синонимичных. Синонимия позволяет актуализировать признаки и характеристики явления, обнаружить субъективную индивидуализацию ситуации, когда градуальная семантика экспрессивности и интенсивности языковых средств отражает дифференциацию понимания богатства и бедности. Яркими примерами подобного разграничения являются пословицы с оппозицией синонимичных лексем: Нужда вежлива, голь догадлива [7, с. 167]; Бедность крадет, нужда лжет [7, с. 167].
При всем многообразии синонимов бедности в двучленной концептуальной оппозиции регулярно встречаются только лексемы нищета, убожество и их дериваты, что ведет к конвенциональному закреплению оппозиции богатство - нищета, богатство - убожество: Нищий болезней ищет, а к богатому они сами идут [7, с. 152]; На богатого ворота настежь, на убогого запор [7, с. 149]. Двучленные оппозиции с синонимичными компонентами неудатый, голь не являются регулярными, что обусловлено их более узким сигнификативным значением. Вместе с тем, эти лексемы актуализируют конкретные признаки бедности, передают семантику экспрессивности и интенсивности: Богатство с деньгами, голь с весельем [7, с. 173].
Двучленная концептуальная оппозиция с компонентном убогий особенно интересна в аспекте ее этимологии и лингвокультурного своеобразия. Согласно словарным дефинициям, убогий - это «бедный, неимущий, скудный, нищий; увечный, калека, неисцелимо немощный, малоумный, убогий умом, нищий духом [9]; 1) крайне бедный, находящийся в нужде, нищий, жалкий; 2) увечный, искалеченный, немощный [10]; 1) крайне бедный, нищенский; 2) немощный, увечный, жалкий [11].Таким образом, семантика лексемы убогий актуализирует ряд признаков (бедный, жалкий, немощный, убогий умом, увечный телом) и оказывается шире семантики лексемы бедный, позволяя также обосновать причину бедности и в некотором смысле оправдать ее. В рамках концептуальной оппозиции богатство - бедность лексема убогий встречается, как правило, в значении бедный, не имеющий материальных благ: Богатый носит что хочет, а убогий - что может [7, с. 162]. В единичных примерах прослеживается совмещение признаков бедности и отсутствия ума или физических недугов: Богатый ума купит, а убогий и свой бы продал, да не берут [7, с. 147].
Учитывая происхождение лексем убогий, богатый от единого корня -bоg- «наделяющий богатством» и семантику отрицательной приставки у-«не-», можно констатировать, что небогатый - не с Богом (нет милости Божьей), а богатый - под покровительством Бога (как у Бога за пазухой). Следовательно, в русской линг-вокультуре изначально на когнитивном и словообразовательном уровнях прослеживается упование на Божье
провидение при распределении богатств или обречении на нищету, которое затем подкрепляется на уровне синтаксиса отсутствием моделей предложений с прямым призывом бороться с убожеством, а также отсутствием субъекта действия-лица (человека): Не родом нищие ведутся, а кому Бог даст [7, с. 181]; Денежки, что голуби: где хотят, там и сидят [7, с. 170]. Идея упования на Бога прослеживается также в одночленных концептуальных оппозициях, оппозициях с системными синонимами и лексемами, ассоциативно связанными с анализируемыми концептами. Таким образом, язык «упаковывает» знания и результаты опыта лингвокультурного сообщества в языковую оболочку, в которой наблюдается национально-специфичный, оригинальный и неповторимый оттенок [12], получающий свою актуализацию и в лексике, и в семантике, и в синтаксисе. Другими словами, «русский язык предоставляет говорящему на нем массу возможностей снять с себя ответственность., не брать на себя лишних обязательств., или не признавать своей вины» [13, с. 189].
Следующим способом репрезентации концептуальной оппозиции является экспликация одного компонента оппозиции на основе отношений синонимии и семантики градации по отношению к стимульному слову (бедность - нужда, голь, нищета, убогость): Всех нищих не перещеголяешь [7, с. 164]; Убожество не грех, да людям в посмех [7, с. 175]; Голь хитра, голь мудрена, голь на выдумки горазда [7, с. 168]. Регулярным здесь выступает компонент нужда, с древних времен обозначающий нехватку самого необходимого. Еще в «Слове о полку Игореве» [14] данная лексема использовалась в значении принуждение, насилие, провозглашая бессилие перед лицом нужды: Нужда не ложь, а поставит на то ж [7, с. 196]; Нужда и за заплаткой грош найдет [7, с. 168]. Не случайно синтаксическое построение большинства пословиц, содержащих лексему нужда, исключает субъект действия-лицо, олицетворяя нужду.
В пословичной картине мира русского народа также возможно построение двучленной концептуальной оппозиции системными / контекстуальными синонимами компонентов богатство /бедность (сытый - голодный, жирный - худой, избыток - убожество, прибыль - убыль, густо - пусто, нищий - тысячник): Прибыль с убылью в одном дворе живут [7, с. 163]; У кого густо, а у нас пусто [7, с. 165]; Избытку убожество ближний сосед [7, с. 181]; Покуда жирный исхудеет, худого черт возьмет [7, с. 192]. Формирование оппозиции происходит на основе конвенционально закрепленных ассоциаций, что ведет к частой контекстуальной (ассоциативной) синонимии. Так, в сознании русского человека бедность нередко ассоциируется с холодом и голодом, а богатство с сытостью и прибылью: Сытый голодного не разумеет [7, с. 179]; Голодный вздыхает, а сытый не ест [7, с. 188]; При сытости помни голод, а при богатстве - убожество [7, с. 154]. Распределение системных и контекстуальных синонимов в структуре АСП затрагивает зоны ближней периферии и периферии и зависит от выраженности семантики языковых единиц, устойчивости конвенциональных установок и ассоциативных связей, которые «во многом национально детерминированы и маркированы» [15, с. 60], в силу чего различаются у представителей различных лингвокультур.
Прочные ассоциативно-семантические связи концептов богатство - бедность обнаруживаются с лексемами, указывающими на высокую/ низкую сословную и социальную принадлежность лица (дворяне, бояре, барин, господин, холоп): С боярами знаться - ума набраться [7, с. 180], а также с лексемами, обозначающими драгоценные металлы и наименования денежных единиц: Золото не говорит, да много творит [7, с. 178]; Алтын сам ворота отпирает и путь расчищает [7, с. 179]. Обозначения денежных единиц, чинов, драгоценных металлов в русской лингвокультуре ассоциативно и семантически связаны с исследуемыми концептами, что
позволяет расположить их в зоне ближней периферии АСП концептов богатство - бедность. Наименования продуктов и блюд (каша, щи, хлеб и т.д.) в русской линг-вокультуре также являются признаком достатка. При этом особое значение для русского человека имеет хлеб, который прочно ассоциируется с достатком, сытостью, радостью: Как хлеба край, так и под елью рай, а хлеба ни куска, так и в тереме тоска [7, с. 167] и может обозначать еду в целом: Проголодаешься, так и хлеба достать догадаешься [7, с. 188]; Голодной куме хлеб на уме [7, с. 187]. При номинации концепта бедность лексические единицы тематических групп «социальный статус», «материальные блага», «еда» используются в сочетании со средствами репрезентации категории негации (отрицательные местоимения, предлоги, частицы, аффиксы с семантикой уменьшения, отсутствия): На деньгу суд, на безденежье не осудь [7, с. 180]; Хлеба ни куска - везде тоска [7, с. 194]; В кабаках дневать без денег - скучно, в торговых банях ночевать - душно [7, с. 176].
Признаковые слова (сытый, сладкий, добрый, вкусный, пустой, последний, худой, поганый) и предикаты (выпрашивать, изнемогать, горевать, просить, холо-довать, голодовать, пировать, подбирать, пузатеть, тощать, щеголять, перебиваться, перемогаться, исхудать, наживать, проживать, грести) также вербализуют компоненты исследуемой оппозиции. Как правило, они аксиологически маркированы и формируют ассоциации имен аргументов, участвуя в комплексной прямой или косвенной репрезентации: Колотишься, бьешься, а с сумой не разминешься [7 с. 161]; И холодовал, и голодовал, и нужду знавал [7, с. 176]; Алтыном воюют, без алтына горюют [7, с. 183]; Богатый гребет деньги лопатой [7, с. 144]; Хорошо тому щеголять, у кого денежки гремят [7, с.149]; Есть чем звякнуть, так можно и брякнуть [7, с. 148]. Специфику репрезентации концептов богатство - бедность предикатами и признаковыми словами как в составе комплексной непрямой (образной) номинации, так и самостоятельно, составляет их широкое разнообразие, актуализирующее различные признаки богатства и бедности, значимые для русской лингвокультуры. Таким образом, соотнесение концепта и языковой единицы завит как от ее «потенциальной выразительности в системе языка, так и от приобретаемых ею внутритекстовых связей» [16, с. 322]: приращения смыслов, внутритекстовые ассоциативные связи многие языковые единицы получают только в пословице, что позволяет их отнести к средствам репрезентации концептуальной оппозиции богатство - бедность и определить место в структуре АСП. Данное понимание основывается на признании того, что «сущность семантического развития слова заключается в изменении внутренней структуры обобщения» [17, с. 95], позволяющей соотносить явления и языковые знаки на основе ассоциативных и ценностных представлений, принятых в лингвокультуре.
Непрямая номинация концепта раскрывает когнитивное и лингвокультурное своеобразие представлений в пословичной картине мира, затрагивает аксиологическую маркированность явлений, строится на устойчивых ассоциациях и учете ближнего контекста. В пословичной картине мира русского народа построение одно- и двучленной концептуальной оппозиции богатство-бедность знаками непрямой (косвенной) номинации, в основе которых лежит синтез логико-вербальной и пространственно-образной обработки информации, является достаточно распространенным: Заплаточки с лоскуточками беседуют [7, с. 191]; В семи дворах один топор [7, с. 163]; С корочки на корочку перебиваемся [7, с. 161]. Совокупность знаков вторичной номинации образует «образное поле» [18, с. 13], служащее косвенной номинацией денотата, а, следовательно, и концепта. Ассоциативные, а также логико-предметные связи языковых образов внутри образного поля способствуют целостному представлению концепта. Данные языковые
образования представляют собой «этнокультурные феномены ..., результат устойчивых, социально значимых и многослойных адгерентно-ассоциативных отношений между элементами отраженной в языковом образе ситуации» [19, с. 118] и наряду со средствами прямой номинации репрезентируют концепт. Единицы непрямой номинации распределяется по тематическим группам «одежда», «еда», «драгоценности и деньги», «предметы домашней утвари», свидетельствуя об их значимости для русского человека: Были бы бумажки, будут и милашки [7, с. 148]; Золотой молоток и железные ворота прокует [7, с. 145]. В целом в русской лингвокультуре позитивно маркируется скромный достаток, когда достаточно иметь еду и кров: По миру не ходим и нищим не подаем [7, с. 181]; Досыта не наедаемся, и с голоду не умираем [7, с. 191]. Отсутствие крова, одежды и еды выступает признаком бедности: Три кола вбито да небом покрыто [7, с. 162]; Сиди на печи да гложи кирпичи [7, с. 194].
Расположение единиц непрямой номинации в структуре АСП исследуемых концептов зависит от устойчивости ассоциативных связей и конвенциональных установок. Базовыми зонами выступают зоны периферии или дальней периферии. Вместе с тем, учитывая, что непрямая номинация связана с возможностью репрезентации одновременно несколькими языковыми средствами, можно говорить о возникновении комплексной лексико-фразеологической актуализации концепта, способствующей большей выраженности анализируемой семантики и передвижению такого комплекса средств номинации в сторону ядра АСП, к зоне его ближней периферии: С худого кармана последний грош валится [7, с. 165]. В приведенном примере концепт бедность вербализуется лексемами худой карман, последний грош, валиться, семантика которых в сочетании с актуализацией дополнительных смыслов (становиться еще беднее, нищать) обусловливает многоступенчатую репрезентацию концепта.
Лингвокультурная специфика репрезентации исследуемых концептов связана с реализацией причинно-следственной семантики: Станешь лапти есть, как нечего на зуб положить [7, с. 168]; Захочешь добра, посыпь серебра [7, с. 145] и семантики иронии, актуализирующейся через иронию ситуации, а также явление энантиосемии: Житье хорошее: семерых в один кафтан согнали [7, с. 163]. В контексте формируется противоположное значение, что «отражает осознанное желание говорящего совместить два противоположных начала, выразить оба смысла - положительного (по форме) и отрицательного (по существу) [20, с. 17]. В этом случае соотнесение семантики лексических единиц, обнаруживающих противоположность лексического и контекстуального значений, с соответствующим концептом строится с обязательной опорой на контекст и содержание пословицы, как правило, вербализующей противопоставление дополнительными средствами, семантика которых требует меньших усилий при декодировании (контраст лексем один - семерых, а также отрицательные коннотации глагола загонять). Таким образом, в пословице создается несколько уровней несоответствия: лексического, семантического, ситуативного.
Особенность русских пословиц о богатстве и бедности также составляет частое использование конструкций без обозначения лица - субъекта действия: Придет кручина, так нет ни дров, ни лучины [7, с. 195]; Нужда скачет, нужда пляшет, нужда песенки поет [7, с. 169]; Бедность плачет, богатство скачет [7, с. 150]. Как видно, нужда, стужа, кручина, богатство, бедность приходят, скачут, постятся, песенки поют: отстраненность субъектов действия-лица в русских пословицах подчеркивает возможность ситуации развиваться самостоятельно, без человека. В определенной степени это доказательство стремления русских переложить ответственность с субъекта-лица на внешние обстоятельства,
случай, судьбу, Бога: Всяко случится: и богатый к бедному стучится [7, с. 181]; Судила судьба киселем разговеться [7, с. 190]; Денежки, что голуби: где хотят, там и сидят [7, с. 170]; Живет так, что ни догнал, ни поймал, а как Бог дал [7, с. 195]. Стилистически это выражается в частых олицетворениях, оживляющих бедность, богатство, нищету, нужду в русской лингвокультуре.
Кроме того, лингвокультурную специфику концептуальной оппозиции богатство - бедность составляет возникшая в сознании и закрепленная в пословичной картине мира русского народа амбивалентность исследуемых концептов, которая, с одной стороны, детерминируется православной традицией и порицает накопительство, оказываясь ценностно-оценочно связанной с концептами морально-этической сферы (честность, праведность, правда, душевность, доброта): Гол, да не вор, беден, да честен [7, с. 174]; Шуба овечья, да душа человечья [7, с. 174]; Лучше быть бедняком, чем разбогатеть с грехом [7, с. 174], с другой, - не всегда положительно оценивает бедность: Бедность не порок, а вдвое хуже [7, с. 175]; Бедному да вору всякая одежда в пору [7, с. 167].
Итак, проведенный анализ позволил установить, что концептуальная оппозиция богатство - бедность в пословичной картине мира русского народа детерминируется опытом, культурной традицией, нравственно-религиозными ориентирами, ассоциациями и представлениями в сознании носителей языка и обнаруживает свою прямую и косвенную объективизацию в одно- и двучленных структурах. Совокупность средств номинации исследуемых концептов представлена именами аргументов, признаковыми словами и предикатами, которые организуются стимульными лексемами с учетом их парадигматических и синтагматических отношений, единицами тематических групп с семантикой достатка / бедственного положения, единицами косвенной (образной) номинации. Многообразие средств и способов вербализации концептуальной оппозиции определяют важность данной оппозиции для русского народа. Анализ семантики языковых единиц, синтаксической структуры пословиц, этимологии отдельных номинативных элементов позволил обнаружить и объяснить причины лингвокультурного своеобразия концептуальной оппозиции богатство - бедность в пословичной картине мира русского народа, определить когнитивно и/ или системно оппозиционные элементы.
Перспективным представляется анализ базовых концептуальных оппозиций в рамках кросскультурных исследований, выделение на их основе значимых ценностных и культурных доминант, реконструкция национальных характеров, выявление универсального лингвоспе-цифичного в пословичных картинах мира.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ:
1. Зализняк Анна А., Левонтина И.Б., Шмелев А.Д. Эволюция ключевых концептов русского языка в XX и XXI веке: аспекты изучения // Константы и переменные русской языковой картины мира. М.: Языки славянских культур, 2012. С. 299 - 306.
2. Попова З.Д., Стернин И.А. Когнитивная лингвистика. М.: АСТ: Восток-Запад, 2007. 314 с.
3. Гриченко Л.В. Концептуальная оппозиция «свой - чужой» в пословичном фонде русского языка // Теоретические и методические проблемы русского языка как иностранного в традиционной и корпусной лингвистике. X Международный симпозиум МАПРЯЛ. Болгария, Велико Тырново, ИВИС, 2010. С. 406 - 409.
4. Шмелев А.Д. Можно ли понять русскую культуру через ключевые слова русского языка? // Константы и переменные русской языковой картины мира. М.: Языки славянских культур, 2012. С. 11 - 24.
5. Языковая номинация (общие вопросы). М., Наука, 1977. 358с.
6. Паульзен Н.С. Ценностный статус концепта
VERANTWORTUNG // Балтийский гуманитарный журнал, 2016. Том 5, № 1(14). C. 30-33.
7. Даль В.И. пословицы русского народа в 3-х томах. Т.1. М.: Русская книга, 1993. 640 с.
8. Веселовский А.Н. Историческая поэтика. М.: Высшая школа, 1989. 405 с.
9. Даль В.И Толковый словарь живого великорусского языка. В 4-х томах. М.: Рипол классик, 2006. 754 с.
10. Ушаков Д.Н. Толковый словарь русского языка в 4-х томах. Т.4. М.: «Издательство Астрель», ООО «Издательство АСТ», 2000. 752 с.
11. Ожегов С.И., Шведова Н.Ю. Толковый словарь русского языка: 80 000 слов и фразеологических выражений. М.: ООО «А ТЕМП», 2006. 944 с.
12. Красавский Н.А. Эмоциональные концепты в немецкой и русской лингвокультурах: Монография. М.: Гнозис, 2008. 374 с.
13. Зализняк Анна А., Левонтина И.Б. Отражение «национального характера» в лексике русского языка. // Константы и переменные русской языковой картины мира. М.: Языки славянских культур, 2012. C. 187-210.
14. Словарь-справочник «Слова о полку Игореве»: В 6 выпусках / АН СССР. Ин-т рус. лит.; Ин-т рус. яз; Под ред. Б.Л. Богородского, Д.С. Лихачева, О.В. Творогова; Сост. В.Л. Виноградова. Л.: Наука, 1965—1984.
15. Красных В.В. Основы психолингвистики: Лекционный курс. М.: Гнозис, 2012. 333 с.
16. Григорьев В.П. Речь художественная // ЛЭС. М.: Советская энциклопедия, 1990. С. 322-323.
17. Алефиренко Н.Ф. Лингвокультурология: ценностно-смысловое пространство языка. М.: Флинта: Наука, 2013. 288 с.
18. Илюхина Н.А. Образ как модель семиологическо-го анализа. Автореф. д-ра филол. наук. Уфа, 1999. 20 с.
19. Алефиренко Н.Ф. Спорные проблемы семантики: Монография. М.: Гнозис, 2005. 326 с.
20. Милованова М.С. Семантика противительности: опыт структурно-семантического описания: монография. М., ФЛИНТА: Наука, 2015. 348 с.
