CC BY
62
УДК 81’38
КОНЦЕПТУАЛЬНАЯ МЕТАФОРА В ПОЭЗИИ В.Г. РУДЕЛЕВА1
© Наталия Леонидовна ПОТАНИНА
Тамбовский государственный университет им. Г.Р. Державина, г. Тамбов, Российская Федерации, доктор филологических наук, профессор, зав. кафедрой русской и зарубежной литературы, e-mail: [email protected]
Анализируется поэтический текст В.Г. Руделева в ракурсе проблемы концептуальной метафоры. Обоснована структурообразующая роль концептуальной метафоры, определены основные аспекты ее функциональности в художественном мире поэта.
Ключевые слова: концепт; метафора; В.Г. Руделев; стихотворение «Одуванчик»; прецедентный феномен; поэтический дискурс; архетип.
Поэзия В.Г. Руделева насыщена многочисленными аллюзиями и ассоциациями, отсылающими к прецедентным феноменам мировой и, в особенности, отечественной культуры. Как известно, погружение текста в историю художественной культуры является необходимым основанием для возникновения поэтического дискурса [1]. В поэтическом мире В.Г. Руделева это могут быть «Слово о полку Игореве», знаменитый роман М. де Сервантеса «Дон Кихот», древнерусская архитектура и иконопись, лирика Г. Гейне и Г. Аполлинера, т. е. шедевры безусловные, но относящиеся к разным эпохам, разным национальным культурам, разным видам и жанрам искусства. Обращает на себя внимание не только широта кругозора автора - это как раз легко объясняется его статусом университетского профессора, доктора филологических наук.
Значительно более существенны неожиданные сопряжения мировых культурных феноменов с лирическими сюжетами или их элементами, что сообщает возникающему на этой основе поэтическому образу особую смысловую перспективу, в которой стирается грань между бытовым и бытийственным, между миром людей и другими составляющими природного мира, наконец, между разными историческими эпохами и разными культурными опытами, обусловливающими разные уровни отбора, оценки и интерпретации действительности.
1 Научно-исследовательская работа выполнена в рамках реализации государственного задания Министерства образования и науки Российской Федерации в 2012 г. (проект № 6.3796.2011 «Исследование когнитивной поэтики в языке художественных произведений»).
Очевидно, что все ассоциации такого рода собраны, как в фокусе, в концептуальной метафоре, которая получает «языковое выражение в определенном культурном контексте с помощью воплощенного сознания (разума)» [2, с. 380]. Как известно, базисные концептуальные метафоры восходят к архетипам, организующим наше сознание и определяющим картину мира человека. В силу этого в них сконцентрирована мощная энергия - как эксплицитная, так и имплицитная. В нехудожественной речи мы чаще всего воспринимаем эксплицитную составляющую концептуальной метафоры - что побуждает нас «фиксировать внимание только (курсив Дж. Лакоффа. - Н. П.) на тех сторонах опыта, которые она высвечивает...» [3, с. 146]. Концептуальная метафора в этом случае не приводит к возникновению многосмысленного образа.
В художественном мире наибольшее значение обретает имплицитная энергетика концептуальной метафоры. Благодаря ей концептуальная метафора становится экономным и действенным способом выражения бесконечного множества смыслов, или, по меткому слову поэта, - «всех оттенков смысла» (Н. Гумилев). «Уже вовлечение концепта в центр внимания обусловлено его большой имплицитной энергией - смысловой емкостью и суггестивностью, позволяющей рассчитывать на то, что имплицитные смыслы будут восприняты с той же обязательностью, что и эксплицитные», - справедливо отмечает Н.А. Кузьмина [4, с. 210].
В рассматриваемом здесь случае - в стихотворении В.Г. Руделева «Одуванчик» -базисная концептуальная метафора может
быть сведена к формуле «жизнь есть борьба». Эта метафора, будучи помещенной в публицистический контекст, могла быть интерпретирована однозначно, а из перспективы культурного опыта XX столетия - еще и обрести одиозную коннотацию, иногда ироническую, а иногда - трагическую. Однако в поэтической речи метафорический архетип «жизнь - борьба» вступает в резонанс с более длительным и богатым культурным опытом читателя, что многократно умножает ему имплицитную энергетическую емкость и сообщает ему глубокую и многообразную смысловую перспективу
Так, неожиданно соотносятся одуванчик и Дон Кихот в одном из поэтических текстов сборника «Серебряные голуби» (Тамбов, 2011). В этом коротком стихотворении простой луговой цветок, давно прижившийся в городе, будучи соотнесенным с образом бесстрашного и благородного борца за идею, становится концентрированным выражением целого комплекса смыслов: о высокой ценности бескомпромиссной нравственной позиции, о многочисленных рисках субъекта такой бескомпромиссности, о жесткости противостояния нравственного императива и нравственного релятивизма.
Короткий текст, состоящий всего из 12 стихов (трех четверостиший), стихотворение «Одуванчик» образует богато насыщенный коннотативный шлейф. С образом Дон Кихота сопрягается образ князя Игоря, бесстрашного воина за единство Русской земли, который, по версии автора, был вероломно предан и пленен половецким ханом Кончаком. Непомерная доверчивость князя Игоря едва не стоила ему жизни, легла тяжким бременем на моральное состояние русского войска и, кажется, поставила предел его борьбе как главной цели жизни.
Еще одна ассоциация: одуванчик -
«.свиданья с солнцем жаждущий Икар» [5, с. 79]. Обращает на себя внимание тот же, что и в вышеприведенных случаях, смысловой комплекс: сочетание граничащего с безрассудством бесстрашия, направленного на достижение высокой цели, и юношеского неразумия, не обязательно связанного с возрастом его носителя.
Затекстовая ремарка о времени и месте создания стихотворения: «13 ноября 2010 года. У дверей нового здания Университета
имени Г.Р. Державина» [5, с. 79], - рождает новые смыслы, дополняющие уже обозначившийся художественный образ. А именно -романтическое бесстрашие культурного героя такого типа одновременно и бесплодно и плодовито. Оно влечет за собой неотвратимую гибель, ведь ноябрь - месяц поздней осени («Уж в двух шагах карающий Декабрь» [5, с. 78]). Да и упоминание об асфальтовой пустыне, наступающей на последний одуванчик, отнюдь не внушает надежд на будущее. Но это - исход одной, отдельной жизни. Тогда как в масштабах «большого времени» (М.М. Бахтин) за ноябрьским предзимьем, грозящим смертью всему живому, непременно придет весеннее возрождение. Природа совершит свое извечное коловращение, борьба Жизни и Смерти вновь разрешится приходом весны, и новые вестники Жизни поднимут к небу свои солнечные лица.
Отнюдь не случайна здесь и «мерцающая» (Ю.М. Лотман) тема университета, которая «подключает» рассматриваемый поэтический образ к еще одному культурному контексту - университетской поэзии, к лирике вагантов и знаменитому студенческому гимну “Оа^еашш”. Как известно, в этом латинском гимне сплетены воедино мотивы старения и смерти, которая непременно поглотит каждого в назначенный ему срок, и мотивы юного упоения жизнью, ее полнотой и цветущей яркостью. Эти мотивы восходят все к той же концептуальной метафоре жизни как вечного борения. Аллюзия на тему юности намечена уже во втором четверостишии, где одуванчик, как уже было сказано, сравнивается с Икаром, названным «пророком великим в юношеских шортах» [5, с. 79]. Такое сочетание архаичных («пророк великий» - образ, крепко связанный с идеей борьбы как смысла жизни) и современных коннотаций (студенческий - молодежный -стиль одежды), обозначает смысловой диапазон темы университета как средоточия борьбы-взаимодействия умудренной зрелости, взыскующей покоя, и безрассудной юности, всегда устремленной в иные пределы.
В заключительном четверостишии принципиальная многосмысленность поэтической концептуальной метафоры оценивается автором так: «О сколько радужных ассоциаций!.. / И взглядом оторваться не могу / на мыслен-
ном зеленом берегу, / в восторге от березовых оваций..» [5, с. 79]. Действительно, полиассоциативность, как и неожиданность сопряжения разнообразных культурных пре-текстов, влекут за собой создание оригинального и многосмысленного поэтического пространства, каким и является стихотворение В.Г. Руделева «Одуванчик».
Однако наши достоинства, как известно, нередко становятся источниками наших недостатков. Не избежал их и рассматриваемый здесь поэтический текст. Трудно, на наш взгляд, произносится звуковое сочетание: жвдвш (здесь и далее курсив мой. - Н. П.): «Уж в двух шагах карающий Декабрь.» [5, с. 78]. Мелодия строки: «.свиданья с Солнцем жаждущий Икар.», - перегружена «свистящими», шипящими и «жужжащими» звуками, что, кажется, не соответствует, даже противоречит ее смысловому содержанию. Юношеский порыв вперед и ввысь «отягощен» этими звуковыми сочетаниями, как веригами.
Стихотворение написано пятистопным ямбом. Известное ритмическое и фонетическое разнообразие обеспечивается чередованием строф с кольцевой (первая и третья) и перекрестной рифмовкой (вторая). Использованы, в основном, неточные рифмы, но именно это свойство некоторых из них порождает дополнительные смыслы: «Дон Кихот - поход», «Игорь - игры». Рифма «Игорь - игры», например, акцентирует не только мотив «исторических игр», данный эксплицитно («Опасны исторические игры!» [5, с. 78], но и имплицитно присутствующую тему роковой игры (борьбы), что ведут с человеком надмирные силы. Вместе с тем одна из рифм (финальная) кажется искусственной, продиктованной единственно необходимостью подобрать созвучие к «трудному» слову («ассоциаций - оваций»). Непросто уловить связь между «березовыми овациями» и всем тем, о чем было написано выше. Или так:
связь, конечно, установить можно, но при этом вовсе не главная здесь логическая операция вступает в противоречие с общим эмоционально-смысловым строем стихотворения, мешает ему, нарушая целостность поэтического восприятия.
Но это лишь отдельные затруднения. Кто знает, быть может, и они участвуют в поэтическом хоре, подчеркивая диссонансами согласованность общего? Стихотворение В.Г. Руделева сразу и надолго запечатлевается в памяти, пробуждает воображение, приглашает к размышлению о жизни, трактуемой как вечное преодоление человеком себя, обстоятельств и даже смерти.
Множественность смысловых коннотаций, порождаемых проанализированным текстом, может быть квалифицирована как система, в которой взаимодействие метатекста (текста стихотворения) с претекстом (предшествующими культурными кодами) становится фактором порождения многомерного поэтического образа, обращенного одновременно к разным стратам читательской аудитории, к разным прагматическим контекстам, а значит, к разным уровням постижения базисной концептуальной метафоры.
1. Арутюнова Н.Д. Метафора и дискурс // Теория метафоры. М., 1990.
2. МакКормак Э. Когнитивная теория метафоры // Теория метафоры. М., 1990.
3. Лакофф Дж., Джонсон М. Метафоры, которыми мы живем // Язык и моделирование социального взаимодействия. М., 1988.
4. Кузьмина Н.А. Интертекст и его роль в процессах эволюции поэтического языка. М., 2009.
5. Руделев В.Г. Серебряные голуби. Тамбов, 2011.
Поступила в редакцию 17.QS.2Q12 г.
UDC 81 ’38
CONCEPTUAL METAPHOR IN POETRY OF V.G. RUDELEV
Natalya Leonidovna POTANINA, Tambov State University named after G.R. Derzhavin, Tambov, Russian Federation, Doctor of Philology, Professor, Head of Russian and Foreign Literature Department, e-mail: [email protected]
The one of the poetic texts from the perspective of the problem conceptual metaphor is analyzed. Structure-creating conceptual metaphor, the basic aspects of its functionality in the art world of the poet are determined.
Key words: concept; metaphor; V.G. Rudelev; poem “Dandelion”; precedent phenomenon; poetic discourse; archetype.
