CC BY
45
Г.Г. Небратенко
КОНЦЕПТУАЛИЗАЦИЯ ПРАВОВОЙ ТАКСОНОМИИ ОБЩЕСТВА
Научное исследование правовой системы общества по-прежнему имеет актуальный характер, не потеряв не только фундаментальной, но и прикладной значимости. Практическая роль феномена правовой системы заключается в том, что с его усовершенствованием связаны конечные цели продолжающейся в России политической и правовой реформы. Несомненно, реформа правовой системы возможна только посредством модернизации элементов, входящих в ее структуру. Однако отсутствием единых подходов к правовой таксономии девальвирует процесс правопонимания как самого феномена, так и реформаторских процессов. Изложенные в настоящей статье концепты направлены на устранение данного противоречия.
Ключевые слова: правовая система, общество, таксономия, правовая семья, типы права, классификация правовых систем.
Сегодня в отечественной теории права по-прежнему нет единого понимания содержания правовой таксономии (системы) и применяется не только нормативный, но и социологический подходы, акцентуированные в 80-х гг. XX в. на идее различения и соотношения системы права и правовой системы. Причем правовая система практически всегда связывалась с функционированием государства. Влияние обычного, религиозного и международного права на формирование государственной таксономии отрицалось, а в лучшем случае - умалчивалось.
Нормативный подход, зародившийся в отечественном правоведении еще в довоенный период (конец 30-х гг. XX в.), характеризуется рассмотрением правовой системы в узком (формально-юридическом) смысле, ассоциирующем ее с системой права или даже законодательства. В первом случае искомая правовая «материя» выстраивается в иерархическую таксономию по принципу «отрасль - подотрасль - институт - субинститут - норма права». Таким образом, система права и правовая система, безусловно, отождествляются, детерминируясь не иначе как «система юридических норм». В этом концепте проявился алгебраический принцип «от перемены мест слагаемых сумма не изменяется».
«Большинство представителей нормативистского подхода ядром правовой системы считают нормы права. На вопрос о системообразующем, цементирующем факторе правовой системы ученые, как правило, отвечают исходя из концептуальных положений и приоритетов подхода к праву, которого они придерживаются» [18, с. 27]. Признание норм права ядром правовой системы спорадично сублимируется в современной науке [2, с. 171-172], проникая даже в учебные издания. Так, в рамках учебного курса теории государства и права содержание правовой системы общества раскрывается следующим образом: «Всякая новая норма вплетается в существующую правовую ткань; ее регулятивные свойства в значительной мере определяются качествами всего правового целого... Именно в силу того, что нормы права едины и согласованы друг с другом, могут формироваться их различные комплексы внутри системы права. С образованием этих комплексов внутрисистемные связи становятся разнообразнее и богаче: отныне нормы права вступают во взаимодействие не только с другими нормами и системой права в целом, но и с институтами, подотраслями, отраслями» [14, с. 251252]. Как мы видим, здесь наличествует «зеркальное» отождествление системы права и правовой системы.
Во втором случае правовая система детерминируется как структурно и функционально упорядоченный массив взаимосвязанных нормативно-правовых актов, созданных и дейст-
вующих на основе единых принципов. Другими словами, рассматриваемая субстанция представляет собой базовое юридическое понятие, охватывающее все правовые акты и их связи в национально-государственном масштабе [16, с. 211-212]. В данной вариации позиционируется иерархическая таксономия нормативно-правовых документов, принятых публичной властью и традиционно именуемых системой законодательства.
Между тем восприятие правовой системы в «самозаточенном» (нормативном) смысле в современной юридической науке не является всеобще верифицируемым (только в рамках нормативного учения) и не поддерживается результатами компаративистских исследований. В определении правовой системы в отличие от дефиниции «система права» отражается не столько внутренняя согласованность отраслей права или нормативно-правовых актов, сколько автономность непосредственной правовой системы в качестве самостоятельного социального образования [11, с. 117-118].
Необходимость расширенного (специально-социального) подхода стала сублимироваться еще в советском правоведении: «Традиционно существующее в нашей науке понятие системы права исходит из того, что право состоит из определенной совокупности норм. Такое понятие служит теоретической основой кодификации законодательства, его упорядочения, имеет существенное практическое значение. Думается, что в качестве системы тут воспринимается лишь совокупность юридических норм, а иные правовые явления, их связь с общественными отношениями как бы выпадают из сферы системного подхода, оказываются за рамками системного анализа» [15, с. 47]. В современной юридической науке этот концептуальный изъян устранен и получил широкое распространение социологический подход эпистемологии правовой системы.
Социологический подход предопределяет дихотомию предметов системы права и правовой системы, при этом первая позиционируется как сугубо формально-юридическая субстанция, познавательно обращенная в свою собственную имманентную структуру, вторая же наделена экзогенным потенциалом. Исходя из этого правовая система может быть признана замкнутой лишь относительно и только в рамках непосредственного общества, поскольку детерминирована социально-экономической и политической системой в целом, имеет внутрисистемные и межсистемные связи как прямого, так и обратного порядка.
Таким образом, «юридическая среда» интегрирует экономическую, политическую и социальную системы (подсистемы социальной системы), осуществляя императив нормативнорегулятивного воздействия, и стимулирует трансформационные процессы [5, с. 254]. Поэтому содержание правовой системы однозначно шире феномена системы права, включая в себя непосредственно право (законодательство), юридическую практику и общественное правосознание, т.е. широкий спектр юридической действительности (правовой жизни, правовой реальности).
Национальная правовая система иногда может интегрировать несколько систем права, обособленных в непосредственном юридическом пространстве. В то же время правовая система и право интерактируют, не поглощая друг друга, т.е. иерархическая подчиненность отсутствует, и, как справедливо отмечает профессор М.И. Байтин, постулирование концепции правовой системы не только не заменяет собой концепции права, но и ни в коей мере не влияет на самостоятельное значение теории права, которая была и остается фундаментальной научной основой для других юридических теорий [2, с. 163-164]. Поэтому суждения о доктринальном превосходстве правовой системы над феноменом права можно признать схоластичными, находящимися в области научного диспута, а не фундаментальной реальности.
В рамках непосредственной юридической таксономии право детерминируется особенностями социальной системы, существуя в различных формах, определяющих ее диалектику. И если под правом понимается регулятивная система общеобязательных юридических норм, установленных государством (в обычном праве - социумом), то правовая система - интегри-
рующая абстрактная субстанция, характеризующая юридическое развитие общества, правовую жизнь, систему юридических средств (в обычно-правовой системе - социальноправовых), с помощью которых осуществляется воздействие на поведение непосредственных индивидов и их коллективных ассоциаций. Тем не менее центральным элементом юридической таксономии, бесспорно, выступает именно право.
Между тем социологический подход к гносеологии правовой системы предопределяет плюрализм интерпретаций ее имманентной структуры. Так, «общественное правосознание» чаще всего заменяется «господствующей в государстве правовой идеологией» или «совокупностью правовой идеологии, которая находит отражение в праве и правовой культуре общества» [19, с. 18] или даже «правовой психологией» [3, с. 103]. Вместо правовой практики предлагаются «правовые учреждения». Часто акцентуируется внимание на устойчивой взаимосвязи между структурными элементами системы, которая не только на микро-, но и на макроуровне не может функционировать автономно от различных социально-юридических субстанций. Наличие устойчивых экзогенных и эндогенных системных связей сублимирует использование системно-структурной и структурно-функциональной методологии интерпретации, обеспечивающей динамическую целостность эпистемологии таксономии, выраженной в правовом регулировании общественных отношений субъектов права.
В обычно-правовых системах механизм правового регулирования общественных отношений «запускался и обслуживался» потестарной властью и силой общественного мнения. В национальных юридических средах контроль в большей степени присущ публичной власти, хотя на пути к построению правового государства и гражданского общества роль социальной власти должна быть более сбалансирована, достигнув перспектив оптимального вмешательства в политико-правовые процессы. Кроме того, в эпоху Постмодерна все большую роль играет международный контроль.
Продолжая рассмотрение различных интерпретаций имманентной структуры юридической таксономии, обратимся к теории Ж. Карбонье. Известный французский ученый утверждал, что правовая система является сосредоточением разнообразных юридических явлений, существующих в обществе в одно и то же время, на одном и том же пространстве [4, с. 177]. В свете данного высказывания к структуре правовой системы предлагается относить: право как совокупность создаваемых и охраняемых государством норм; законодательство как форму выражения этих норм; механизм правового регулирования; правоприменительный процесс; права, свободы и обязанности граждан; правоотношения; законность и правопорядок; субъекты права; иные правовые явления, образующие «инфраструктуру» правовой системы (юридическая ответственность, правосубъектность, правовой статус и т.д.) [7, с. 25].
Кроме того, апробируется утверждение о системообразующей роли правосознания, системы норм официального права и системы законодательства, системы правоотношений, методологии права, системы юридических учений [1, с. 34]. В теории права встречаются и более экзотичные посылы, когда в качестве самостоятельных компонентов правовой системы выделяются: позитивное право как совокупность всех источников права, санкционированных государством; правообразование как процесс формирования источников права; реализация права как процесс осуществления норм права; правоотношения как особая правовая связь участников общественных отношений; правосознание как совокупность представлений и чувств, выражающих отношение людей к праву, и т.д. [13, с. 13-14]. Спектр правопонимания юридической системы крайне разнообразен, но мы не ставим перед собой цели рассмотреть все имеющиеся вариации, т.к. общая тенденция в данном вопросе и так ясна. Однако некоторые поясняющие суждения все же имеют определенный научный интерес.
Так, профессор Н.И. Матузов отмечает, что не подлежит сомнению следующий факт: правовая система отражает не что иное, как правовую действительность общества, ее качество, многообразие, алгоритмы, интенсивность и т.д. Правовая действительность выступает пред-
метом отображения юридической системы [6, с. 202]. Профессор А.В. Поляков также высказывает мнение, что правовая система в доктринальном плане вычленяется из правовой действительности и инкорпорирует не все юридические явления, а только непосредственно инте-рактирующие с обществом, тем самым обеспечивая возможность социальной объективации интерпретаций правовых текстов конкретного общества [9, с. 614]. Непосредственными элементами правовой системы детерминируются правовые тексты, средства правовой легитимации, включающие, кроме прочего, общественное правосознание и систему права.
Исходя из содержания вышеизложенного нам представляется научно обоснованным формулирование дефиниции, императивно не увязывающей и не ставящей во взаимозависимость экзистенцию юридической среды и этатической деятельности. В этом смысле представляет интерес соответствующая дефиниция, сформулированная с позиции инструментального подхода [12, с. 44]. Правовая система - это обусловленная объективными закономерностями развития общества целостная система взаимосвязанных и взаимосогласованных правовых средств и явлений, постоянно действующих вследствие воспроизведения и использования людьми и их организациями (в том числе государством) как субъектами права для достижения своих частных и публичных целей, обеспечения правопорядка в обществе. Схожее определение дает профессор В.Д. Перевалов: правовая система - целостный комплекс правовых явлений, обусловленный объективными закономерностями развития общества, осознанный и постоянно воспроизводимый человеком и его организациями, используемый ими для достижения своих интересов [8, с. 151]. Гносеология правовой системы в данной интерпретации катализирует ее экзогенные свойства, т.к. право включается в качестве составного элемента онтологии общества, отражая совокупность правовых явлений, существующих в конкретном государстве, их взаимных связей и отношений [10, с. 32]. В результате этого правовые средства инкорпорированы в механизм правового регулирования, а правовые явления сопутствуют правовым средствам.
Главным достоинством инструментального подхода является то, что он не принижает роли права в гносеологии юридической таксономии. Ведь системный подход имеет функционально-познавательный характер, а правовая таксономия представляет собой подсистему социальной системы. Данный подход широко используется в сравнительном правоведении. Компаративисты в своих исследованиях проводят сравнительный анализ правовых систем разных стран. Причем предлагаемые сравнения могут носить как самый широкий, так и крайне узкий характер, например, сопоставление отдельных свойств различных правовых систем, понятий и процедур, которые в них применяются, иногда проистекает из более общих сравнений, из сравнений на макроуровне [17, с. 12]. В этом случае акцент делается не на конкретных проблемах и их решениях, а на исследовании методов обращения с правовым материалом, процедурах решения споров или на роль отдельных элементов права.
С точки зрения сравнительного правоведения имманентная структура рассматриваемого феномена включает в себя ряд субсистем: институциональную, нормативно-регулятивную, идеологическую (доктринальную), функциональную (социологическую) и коммуникативную (интегральную) [12,
с. 47]. Институциональная подсистема включает субъекты права, т.е. такие субъекты общества, которые наделены качеством правосубъектности. Нормативно-регулятивная субсистема интегрирует правовые нормы и принципы, закрепленные в непосредственных источниках права. Идеологическая субсистема синкретизирована с предыдущим сегментом правовой системы, позиционируясь как совокупность представлений о правовых нормах и принципах, представляя собой сочетание правосознания, правопонимания, юридического мышления и правовой культуры. Функциональная - представляет совокупность каузальных связей между субъектами права, возникающими в процессе правоприменения, реализации правоотношений
и иной юридической деятельности. Коммуникативная субсистема интегрирует закономерности интеракции между функционирующими взаимообусловленными подсистемами.
Таким образом, в структуру правовой системы инкорпорируются многие теоретикоправовые и сравнительно-юридические субстанции, т.к. она фактически складывается в результате реализации многих конкретно-правовых явлений и общесоциальных процессов, непосредственно синкретизированных с юридическими. Однако это не дает основания до бесконечности расширять предмет изучаемой дефиниции, т.к. в данной интерпретации рассматриваемая категория будет подменять само право, что с нашей точки зрения, недопустимо. Научно выверенным является использование лаконичной дефиниции с четко выраженными «гранями» и относительно определенным онтологическим «телом и биометрическим кодом». Поэтому элементами системы могут быть только те компоненты, которые во взаимосвязи образуют структуру, позволяющую реализовывать социальное назначение рассматриваемого феномена. При этом имманентная структура составных частей таксономии может включать широкий перечень юридических и даже общесоциальных субстанций, опосредованно участвующих в структуризации правовой системы.
Сопряжение элементов, составляющих правовую систему, определяется их функциональной обусловленностью. Интеракция обособленных частей целого носит комплексный характер, связывая право посредством правоотношений с субъектами правового регулирования. Поэтому юридическая система есть органически завершенная субстанция со стройной структурностью имманентных элементов. И во взаимодействии с «внешней» средой представляет собой автономные качества, интерактируя, но не субординируясь с прочими подсистемами социальной таксономии. В то же время право тесно переплетается с политической системой общества, но это «служебное» взаимодействие отражает эквилибриум функционального статуса и ассоциированность одного с другим. Ведь право не может существовать без политики, а политика - без права. Эта аксиома отражает политико-юридическую сущность многих явлений, процессов и состояний общественного развития, причем не только этатической, но и протогосударственной эпох. Ведь политика не является исключительно прерогативой публичной власти, и право - не «слуга» государства. И политика, и право - явления значительно более фундаментальные, «проросшие» друг в друга и во все сферы общественной жизни, чем это представляется с формально-логических «высот». Примерно схожие суждения высказываются в отношении взаимодействия юридической таксономии с экономической, моральнонравственной и прочими сегментами социальной системы.
Таким образом, эпистемология доктрины правовых систем позволяет сделать вывод об отсутствии унификации подходов к ее классификации. Политическая карта мира в настоящее время включает около двухсот государств, каждое из которых обладает собственной, а порою и несколькими правовыми системами. Для удобства их гносеологии и компаративизма в юридической науке применяется типология правовых семей, однако не достигнуто единого мнения относительно того, какой из критериев (или их вариаций) наиболее приемлем.
Самой распространенной в отечественном правоведении остается теория Рене Давида, сублимирующая бивариантный подход, т.е. идеологический и технико-юридический признаки (критерии). В отношении предмета правовой системы наблюдается некий плюрализм интерпретаций, например, позволяющий отождествлять ее с системой права или даже законодательства (нормативный подход). В то же время с позиций социологического подхода предлагаются «расширяющие» дефиниции, в соответствии с которыми правовая система признается совокупностью права, юридической практики (в иной вариации - правовых учреждений) и общественного правосознания (господствующей правовой идеологии государства или общества). Совокупность данных элементов оказывает правовое воздействие на регулирование общественных отношений.
Литература
1. Агафонов В.А. Правовая система России: теоретико-методологический анализ. Ростов н/Д, 2006.
2. Байтин М.И. Сущность права: Современное нормативное правопонимание на грани двух веков. Саратов, 2001.
3. Гаврилов В.В. Понятие национальной и международной правовых систем // Журнал российского права. 2004. № 11.
4. Карбонье Ж. Юридическая социология. М., 1986.
5. Керимов Д.А. Методология права. М., 2001.
6. Матузов Н.И. Актуальные проблемы теории права. Саратов, 2003.
7. Матузов Н.И. Правовая система и личность. Саратов, 1987.
8. Перевалов В.Д. Теория государства и права. М., 2005.
9. Поляков А.В. Общая теория права. Феноменолого-коммуникативный подход. СПб., 2003.
10. Рудаков А.А. К вопросу о понятии правовой системы // Сравнительное правоведение: Наука, методология, учебная дисциплина. Красноярск, 2008. Ч. 1.
11. Саидов А.Х. Сравнительное правоведение (основные правовые системы современности). М., 2003.
12. Скакун О.Ф. Общее сравнительное правоведение: Основные типы (семьи) правовых систем мира. Киев, 2008.
13. Сорокин В.В. К понятию правовой системы // Правоведение. 2003. № 2.
14. Теория государства и права / Под ред. М.М. Рассолова, В.О. Лучина, Б.С. Эбзеева. М., 2001.
15. Тиунова Л.Б. О системном подходе к праву // Советское государство и право. 1986. №
10.
16. Тихомиров Ю.А. Публичное право. М., 1995.
17. Цвайгерт К., Кетц Х. Введение в сравнительное правоведение в сфере частного права. М., 2000. Т. 1.
18. Шатковская Т.В. Институциональные основы обычно-правовой системы российских крестьян второй половины XIX - начала XX веков // Философия права. 2009. № 4.
19. Шиянов В.А. Правовая система и правовая жизнь общества: теоретический аспект взаимодействия: Автореф. дис. ... канд. юрид. наук. М., 2008.
