CC BY
44
ВЕСТН. МОСК. УН-ТА. СЕР. 8. ИСТОРИЯ. 2018. № 1
А.Е. Кузьмичева
(преподаватель кафедры иностранных языков исторического факультета МГУ
имени М.В. Ломоносова)*
КОНЦЕПЦИЯ ПРЕВЕНТИВНОЙ ВОЙНЫ В КОНТЕКСТЕ ПОЛЬСКО-ФРАНЦУЗСКОГО СОЮЗА (1933-1934)
Si vis pacem, para bellum
Уже не одно десятилетие в работах исследователей и публицистов звучит тема превентивной войны Польши против Германии. Сообщения о желании Варшавы в 1933 г. нанести превентивный удар по Берлину, циркулировавшие в дипломатических кругах Польши и Запада, должны были, с одной стороны, проверить прочность союза с Францией, с другой — дойти до А. Гитлера, который уже в то время начал высказываться о необходимости корректировки польско-немецкой границы. Более того, выход Германии из Лиги наций и ее разрыв с конференцией по разоружению создали принципиально новую ситуацию. Польше было жизненно необходимо обеспечить себе место за столом будущих конференций, а для этого следовало демонстрировать способность к самостоятельным действиям.
Ключевые слова: Ю. Пилсудский, превентивная война, польско-французский союз, межвоенная дипломатия, международные отношения в 1930-е гг., Третья французская республика, польско-немецкие отношения, Третий рейх.
For decades historians and researchers alike were attracted to the topic of preventive war against Germany. In 1933 reports of Warsaw's desire to strike Berlin preventively, circulating in the diplomatic circles of Poland and the West, were aimed, on the one hand, to check the solidity of the alliance with France and, on the other hand, to reach A. Hitler, who already at that time spoke about the necessity to adjust the Polish-German border. Moreover the withdrawal of Germany from the League of Nations and its severance with the conference on disarmament created a fundamentally new situation. It was vital for Poland to ensure a place at the table of future conferences, and for this it was necessary to demonstrate the ability to act independently.
Key words: J. Pilsudski, preventive war, Franco-Polish alliance, interwar diplomacy, international relations in 1930s, French Third republic, German-Polish relations, Third Reich.
* * *
Вопрос о том, вынашивал ли Ю. Пилсудский, диктатор и реальный руководитель внешней политики и Вооруженных сил Польши, план превентивной войны с Германией в 1933 г., уже не
* Кузьмичева Анастасия Евгеньевна, тел.: +7-916-509-07-88; e-mail: [email protected]
одно десятилетие привлекает внимание исследователей и публицистов. Само по себе наличие подобного проекта не противоречило бы сложившейся на тот момент напряженной международной ситуации, характеризовавшейся мировым экономическим кризисом, неудачей конференции по разоружению в Женеве, все более заметным ослаблением Версальской системы и, наконец, приходом к власти в Германии А. Гитлера, обещавшего немцам покончить с «диктатом» победителей в Первой мировой войне.
В западной историографии существует достаточно большое количество работ, в которых прямо или косвенно анализируется проблема превентивной войны между Польшей и Германией в 1933 г.1 Профессор В.В. Кульский, до войны занимавший в польском МИД пост начальника правового отдела, утверждал, что Пилсудский «предложил совместные военные действия Франции и Польши, чтобы задавить нацистский режим на корню», а после отказа французов от его предложения Гитлер выступил с инициативой сближения с Польшей2. С. Мацкевич, главный редактор виленской газеты «Слово», авторитетного консервативного печатного органа, писал: «В марте 1933 г. маршал целенаправленно пытался развязать войну с Германией. Некоторые авторы напрямую свидетельствуют, что Пилсудский отправил в Париж специальный меморандум с предложением превентивной войны, но Даладье не ответил. В Польше нет никаких следов этого меморандума. Однако совсем неважно, был ли этот меморандум на самом деле написан, так как польский политический курс в этот период убедительно доказывает, что Пилсудский хотел превентивной войны против Гитлера»3. Британский историк Л. Нэмир, авторитетный знаток межвоенной дипломатии, утверждал, что «дважды в 1933 г. (в марте и ноябре) Польша предлагала Франции вооруженную превентивную войну с Герма-
1 См., например: Bulhak H. Polska-Francja z dziejow sojuszu 1933—1936. Warszawa, 2000. S. 18—31; Bulhak H., Gmurczyk-Wronska M. Juliusz Lukasiewicz, ambassador RP w Paryzu o "wojnie prewencyjnej" przeciwko Niemcom w 1933 roku // Mazowieckie Studia Humanistyczne. 2002. Т. 8. № 2. S. 257-266; Gasiorowski Z.J. Did Pilsudski Attempt to Initiate a Preventive War in 1933? // The Journal of Modern History. 1955. Т. 27. N 2. P. 135-151; Jgdrzejewicz W. The Polish plan for a "preventive war" against Germany in 1933 // The Polish Review. 1966. P. 62-91; Kuzminski T. Polska, Francja, Niemcy, 1933-1935: z dziejow sojuszu polsko-francuskiego. Warszawa, 1963. S. 40-89; Wandycz PS. The Twilight of French Eastern Alliances, 1926-1936: French-Czechoslovak-Polish Relations from Locarno to the Remilitarization of the Rhineland. Princeton, 1988. P. 268-273 и др.
2 Kulski W.W. The Lost Opportunity for Russian-Polish Friendship // Foreign Affairs. Issue XXV, 1947. - URL: https://www.foreignaffairs.com/articles/poland/1947-07-01/lost-opportunity-russian-polish-friendship
3 Цит. по: Gasiorowski Z.J. Op. cit. P. 136.
нией, и оба раза она столкнулась с отказом, в результате чего заключила договор с Гитлером»4.
В советской «Истории дипломатии» проект превентивной войны позиционировался как locus communis: «В марте 1933 г. маршал Пилсудский информировал французское правительство о том, что Германия в нарушение Версальского договора усиленно вооружается; ...Маршал предлагал принять меры против этой опасности... Пилсудский заявлял, что польские войска готовы в любой момент выступить против немцев, если Франция поддержит Польшу в случае польско-германского военного столкновения. Французская дипломатия дала Пилсудскому отрицательный ответ»5.
Достаточно четкие свидетельства о наличии плана оставили современники событий. Хорошо информированная французская журналистка Ж. Табуи рассказала, что 18 января 1933 г. у подъезда МИД на Кэ д'Орсэ она встретила Ю. Бека, который «только что вручил Поль-Бонкуру личное письмо маршала с настойчивой просьбой сообщить мнение Франции относительно своевременности превентивной войны против Германии». По ее словам, Пилсудский писал о пяти армейских корпусах, которые могли бы выступить в Восточную Пруссию, в то время как Франция должна была оккупировать часть Рура. Сама она это предложение считала провокацией, полагая, что истинная цель Варшавы заключалась в том, чтобы, получив ожидаемый отрицательный ответ Парижа на свое предложение, начать сближение с Берлином6. По нашему мнению, к этому свидетельству следует относиться с большой осторожностью, так как у Бека еще в начале 1920-х гг., в бытность его польским военным атташе во Франции, случился конфликт с местными военными кругами, и в 1923 г. его «попросили срочно убраться из Парижа»7. С тех пор отношения Бека с французской прессой также характеризовались крайней напряженностью и недоверием8.
Немецкий дипломат Г. фон Дирксен также утверждал, что Пилсудский «в 1933 г. предлагал Франции начать агрессивную войну против национал-социалистической Германии»9. По свидетельству Т. Комарницкого, члена польской делегации в Лиге наций, в 1933 г. в Женеве Ж. Поль-Бонкур сказал ему, что проблема превентивной войны обсуждалась на секретном заседании французского
4 NamierL. Diplomatic Prelude 1938-1939. London, 1948. P. 15, 97 (note 3).
5 История дипломатии / Под ред. В.П. Потемкина. Т. 3. М., 1945. С. 471.
6 Табуи Ж. Двадцать лет дипломатической борьбы. М., 1960. С. 176.
7 АВП РФ. Ф. 122. Оп. 19. П. 59. Л. 82-83.
8 Табуи Ж. Указ. соч. С. 177.
9 Дирксен Г. Москва, Токио, Лондон. Двадцать лет германской внешней политики. М., 2001. С. 136.
парламента, и ее возможность практически единогласно была от-вергнута10.
Но есть и другая позиция. Не подтверждала слухов о наличии у Польши плана такой войны и всячески «боролась» с ними официальная Варшава. Характерным примером тому является конфискация номера еженедельника «Вядомосци литерацке», в котором был напечатан фрагмент статьи американского журналиста Л. Фишера «Пилсудский и Гитлер», появившейся уже после смерти маршала. В публикации говорилось, что после прихода Гитлера к власти Пилсудский приказал сконцентрировать на польско-немецкой границе 5 дивизий и узнать мнение Франции и Англии относительно их участия в превентивной войне11.
Хорошо информированные в силу своего служебного положения М. Вейган12 и Ш. Д'Арбоно13 единогласно отрицали получение Францией подобного предложения Варшавы до или после 1933 г.14 П.-Э. Фланден, бывший французский премьер и министр иностранных дел, отмечал, что о предложении Пилсудского много говорили, но до конца так и не было установлено, имело ли оно место вообще15.
По утверждению французского посла в Варшаве Ж. Лароша, ни один из фактов не позволяет сделать вывода о том, что Пилсуд-ский имел намерения «ввязываться в такое рискованное предприятие», как превентивная война. По мнению дипломата, политическое чутье маршала должно было удержать его от этого шага, грозившего потерей поддержки народных масс. Лярош был уверен в своей правоте еще и потому что провел зондаж в различных политических кругах16. Французский министр иностранных дел Ж. Поль-Бонкур, а также премьер и министр обороны Э. Даладье17 заверяли польского журналиста А. Брегмана, что ничего не знали о предложениях Пилсудского18.
Оригинальное мнение высказал Ю. Липский, в то время директор восточного департамента МИД. Он не исключал, что маршал
10 Jçdrzejewicz W. Op. cit. P. 75.
11 Kuzminski T. Op. cit. S. 41.
12 М. Вейган (1867—1965) — французский военный деятель, в 1931—1935 гг. начальник Генерального штаба французской армии и заместитель председателя Высшего военного совета.
13 Ш. Д'Арбоно (1878—1974) — в 1932—1936 гг. французский военный атташе в Варшаве.
14 Jçdrzejewicz W. Op. cit. P. 76.
15 Цит. по: Gasiorowski Z.J. Op. cit. P. 136.
16 Laroche J. Polska lat 1920-1935. Warszawa, 1966. S. 123-124.
17 Э. Даладье (1884-1970) — французский политик, в течение многих лет возглавлял радикальную партию. Премьер-министр в 1933, 1934 и 1938—1940 гг.
18 Gasiorowski Z.J. Op. cit. P. 147.
все же обращался к Франции с подобным предложением, но для этого использовались скорее военные, чем дипломатические каналы, так как Пилсудский такого рода дела обычно поручал надежным людям из числа военных19. К сожалению, Липский не знал или не хотел называть имя офицера, которому маршал доверил столь ответственное задание; но, скорее всего, это не был французский военный атташе20. Даладье также не исключал такой возможности, так как знал о недоверии Пилсудского к дипломатам, но ему казалось странным, что столь важный вопрос не обсуждался напрямую с ним21. В любом случае, из воспоминаний Бека и Ля-роша прямо следует, что Варшава никогда не делала подобных предложений Парижу; в этой связи к свидетельству Липского нужно относиться с осторожностью.
Учитывая отсутствие каких-либо источников, достоверно свидетельствующих о наличии у Варшавы подобных намерений, в настоящее время вопрос о превентивной войне следует считать все еще дискуссионным. При поиске ответа на него необходимо учитывать, во-первых, что единственным творцом польской внешней политики был Ю. Пилсудский, а во-вторых, что он обладал в высшей степени подозрительным характером: «Я практически никому не доверяю, не говоря уж о Германии»22, — сказал он в 1934 г. одному из своих близких сотрудников полковнику К. Глабишу. Во внешней политике маршал часто использовал не только обычные дипломатические каналы, но и личных посланцев: в каждом конкретном случае выбирал доверенное лицо и направлял его с определенной миссией. Делалось это в абсолютном секрете даже от самого ближайшего окружения. В этой связи можно предположить, что в ситуации 1932—1933 гг. Пилсудский вполне мог рассматривать возможность превентивной войны с Германией с целью обеспечения мира в Европе и безопасности Польши. В связи с этим нужно выяснить, насколько его действия совпадали с этим намерением.
Рассматривая вопрос превентивной войны сквозь призму польско-французского союза, важно ответить на два принципиальных вопроса. Во-первых, на самом ли деле Пилсудский предложил Франции превентивную войну с Германией, стремления которой уже в то время угрожали Версальскому порядку и безопасности обоих союзников, а, во-вторых, как эти предложения повлияли на развитие польско-французского союза.
19 Lipski J. Diplomat in Berlin 1933-1939. N.Y., 1968. P. 11.
20 Laroche J. Op. cit. S. 127.
21 Gasiorowski Z.J. Op. cit. P. 147.
22 Diariusz i teki Jana Szembeka (далее — DTJS). T. I. Londyn, 1964. S. 156.
Для ответа на первый вопрос необходимо расширить семантическое поле концепта «превентивная война», заменив его на «превентивные действия» или «превентивная акция». Это позволит включить в исследование весь спектр мер воздействия на потенциального противника (зондаж, предложения, намеки), которые передавались как по каналам тайной дипломатии, так и с помощью конкретных политических шагов (например, инцидент на Вестер-платте)23.
К 1932—1933 гг. польско-немецкие отношения достигли критической отметки — еще со времени возрождения польского государства (с чем никак не хотела примириться Германия, в том числе из-за потери территорий в пользу Польши) они были неизменно плохими. «Существование Польши, — писал в июле 1922 г. командующий сухопутными войсками Рейхсвера генерал Г. фон Сект в меморандуме канцлеру К.Й. Вирту и президенту Ф. Эберту, — неприемлемо и противоречит жизненно важным нуждам Германии. Она должна исчезнуть, и исчезнет она из-за своей внутренней слабости и благодаря действиям России, с нашей помощью... Вместе с Польшей падет одна из основных колонн Версальского договора, а именно — господство Франции»24.
Взгляды фон Секта не изменились и в дальнейшем, в 1931 г. он продолжал утверждать, что польско-немецкое сближение «абсолютно невозможно», и преступно говорить о том, что однажды Германия сможет привыкнуть к своим восточным границам. Нэмир пишет, что практические для всех немцев являлось аксиомой: «польский коридор», Верхняя Силезия и большая часть Познан-щины должны вернуться в рейх25. Польша пыталась улучшить отношения со своим западным соседом, однако на фундаменте территориального status quo.
После государственного переворота Пилсудского в 1926 г. и особенно с началом в 1929 г. эры правительств «полковников» появилось мнение, что поскольку в Польше установлен режим военной диктатуры, то он ipso facto агрессивен и в любой момент может начать войну26. Вполне естественно, что немецкая пропаганда исполь-
23 BulhakH. Op. cit. S. 19.
24 Цит. по: Gasiorowski Z.J. Op. cit. P. 136—137.
25 Namier L. In the Nazi Era. London, 1952. P. 47.
26 Однако, по мнению Г.Ф. Матвеева, в историографии существует неоправданная и чрезмерная «демонизация» «режима полковников» в общем и его роли в лагере «санации» в частности. На самом же деле все кабинеты (независимо от их названий и направленности) представляли собой лишь инструмент в руках Пилсудского — покорные марионетки, появляющимися на сцене, играющие свою роль и уходящие за кулисы по воле маршала (Польша в XX веке: очерки политической истории. М., 2012. С. 190).
зовала этот миф для подкрепления своих притязаний на равенство в вопросе о вооружениях. Эти аргументы разделялись и в прогермански настроенных политических кругах Великобритании, и, как это ни странно, также и во Франции. П.-Э. Фланден, описывая политику польского правительства, отмечал, что «в своей внешней политике «режим полковников» был вдохновлен военными концепциями будущего Польши, основанного на завоевании новых территорий»27. Реальность же была иной: с 1922 и по крайней мере до 1934 г. Варшава старалась поддерживать в регионе территориальный status quo, вследствие чего в этот период невозможно обнаружить каких-либо экспансионистских действий с ее стороны. Союз с Францией являлся для Польши краеугольным камнем ее безопасности, а Париж практически до 1932 г. — основным и старшим союзником (даже несмотря на политику Локарно).
Пилсудский после установления диктатуры оставил этот внешнеполитический вектор без изменений до тех пор, пока Франция сохраняла статус доминирующей силы в Европе, что гарантировало польскую безопасность. Но в начале 1930-х французские позиции пошатнулись и существенно ослабели, и в 1932 г. Парижу пришлось уступить роль лидера Лондону, склонявшемуся к политике умиротворения Берлина. Таким образом, начиная с 1932 г. Польша уже не могла полагаться только на Францию. И лишь тогда Пилсудский решил внести изменения во внешнеполитический курс (однако, скорее это было изменение не направленности, а методов внешней политики). Не порывая до конца с французским союзником, Варшава стала доказывать свою суверенность (что частично являлось свидетельством стабилизации режима после успешных для него парламентских выборов 1930 г.) и декларировать приобретение статуса великой державы (mocarstwowosci)28. Таким образом, новая внешняя политика Пилсудского прежде всего отразила изменения баланса сил в Европе.
Трудности в отношениях между Польшей и Германий порождались главным образом данцигским вопросом. Еще весной 1932 г. немцы стали обвинять поляков в подготовке вторжения в вольный город и Восточную Пруссию. 21 августа 1932 г. в статье «Экономическое и политическое значение польского коридора», размещенной в печатном органе ВКП(б) «Большевик», отмечалось, что «оккупация Восточной Пруссии вполне возможна. Взгляд на карту дает четкую картину того, что территория Восточной Пруссии представляет собой, по сути, изолированный, относительно огра-
27 Цит. по: Gasiorowski Z.J. Op. cit. P. 137.
28 Ibid. P. 138.
ниченный район, расположенный в пределах 150—200 км, если считать от польского пограничного пункта Млавы до моря (Кру-левца). В условиях современной войны такую территорию можно занять в ходе военной операции длительностью 10—15 дней». Далее в статье говорилось, что в течении двух-трех месяцев поляки в военном отношении будут превосходить Германию, и это позволит «быстрым броском выдвинуться к немецким территориям на линии Одра, чтобы обеспечить себе возможность наступления на Берлин»29.
Хотя полуофициальная «Газета польска» неоднократно артикулировала готовность Варшавы нормализовать отношения с Германией, Пилсудский был уверен, что немцы уважают прежде всего силу. Именно поэтому для усиления собственного веса и значимости в глазах западного соседа 14 июня 1932 г. маршал спровоцировал инцидент с польским эсминцем «Вихрь»30.
11 декабря 1932 г. Франция под напором Великобритании уступила немецким требованиям о равенстве в вопросах вооружений. Очередная демонстрация слабости Франции произвела негативное впечатление в Варшаве, а отношения между двумя союзниками заметно охладели31. Уступчивость французской стороны явно обеспокоила Варшаву.
30 января 1933 г. канцлером Германии стал А. Гитлер. Вполне можно было ожидать, что, порвав с диктатом Версаля, он обратит гневный динамизм нацистов против поляков. Ю. Бек писал, что многие мировые политики предупреждали польских дипломатов: «Гитлер придаст немецкой политике острый антипольский курс». Единственным, кто не разделял данного взгляда, был шведский монарх Густав V, который вызвал к себе польского посла и сказал, что виделся с Гитлером в Берлине и не составил негативного впечатления об отношении канцлера к Польше. По мнению короля, Гитлер в первую очередь был заинтересован во внутренних реформах и не имел никаких «антипольских комплексов»32. Бека пора-
29 Цит. по: Szeremietiew R. Czy moglismy przetrwac: Polska a Niemcy w latach, 1918— 1939. Warszawa, 1994. S. 137.
30 В 1932 г. истек срок польско-немецкого соглашения от 1923 г. о так называемом port d'attache, на основании которого поляки имели привилегию приветствовать в Данциге заграничные делегации. В июне 1932 г. в порт прибыло несколько британских эсминцев. 14 июня польский эсминец «Вихрь» по приказу Пилсудского вошел в порт Данцига (несмотря на протест сената этого города) для нанесения визита вежливости британской флотилии. Командиру эсминца маршал отдал приказ в случае неуважения данцигских властей к польскому флагу открыть огонь по зданию немецкой администрации (однако до этого не дошло). 13 августа соглашение о port d'attache было продлено (Wojciechowski M. Polska i Niemcy na przelomie lat 1932-1933 // Roczniki Historyczne. Poznan, 1963. N XXIX. S. 119).
31 Laroche J. Op. cit. S. 118.
32 Beck J. Ostatni raport. Warszawa, 2014. S. 36-37.
зило то, что схожего со шведским королем мнения придерживался и Пилсудский.
Более того, маршал посоветовал Беку в его выступлении в сейме придерживаться умеренной позиции в отношении Германии и не вспоминать неприятные эпизоды из прошлого. 15 февраля 1933 г. Бек выступил в сейме с экспозе, которое в кулуарах стали называть "Jak Kuba Bogu, tak Bog Kubie" («что посеешь, то пожнешь»). Главная его идея была заключена во фразе: «Наше отношение к Германии и ее делам будет точно таким же, как отношение Германии к Польше»33. Примечательно, что посол Германии в Варшаве воспринял выступление Бека как следствие нехватки поддержки со стороны Франции34. По канонам дипломатии, теперь Гитлер со своей стороны должен был обозначить тон немецко-польских отношений. Однако в Германии в это время в разгаре была предвыборная кампания, и нацисты не могли отказаться от звонкой антипольской риторики. Например, 5 марта по национальному радио Геббельс заявил о «горящих границах»35.
Триумф Гитлера в Германии способствовал оживлению и небывалому росту националистических настроений в Данциге. 16 февраля 1933 г. данцигский сенат проинформировал польское правительство о решении аннулировать договор от 1923 г., ликвидировать портовую полицию, подчиняющуюся совместному польско-дан-цигскому руководству, и заменить ее полицией Данцига, над которой Польша не имела бы контроля. Понимая опасность потери Польшей, претендующей на статус великой державы, лица, Пил-судский, как вспоминал Бек, пришел к выводу, что Польша сможет «улучшить ситуацию только путем новой энергичной акции. Кроме того, это была психологическая проверка, имеющая превентивный характер в отношении руководителя Германии»36.
Дата для акции (6 марта) — утро следующего дня после выборов в Германии — была выбрана не случайно. Маршал понимал, что на подобные действия Польши во время предвыборной кампании Гитлер скорее всего отреагировал бы резко. Местом действия стал полуостров Вестерплатте в Данцигской бухте, где размещались польские военные склады. Согласно резолюции Совета Лиги наций, Польше разрешалось иметь на полуострове вооруженную охрану в составе 82 офицеров37. На рассвете 6 марта военно-транспортное
33 Exposé ministra spraw zagranicznych RP Jôzefa Becka wygloszone w Komisji Spraw Zagranicznych Sejmu. 1933 Luty 15, Warszawa // DTJS. T. I. S. 41.
34 Ibidem.
35 Ibid. S. 42.
36 Beck J. Ostatni raport. S. 37-38.
37 Gasiorowski Z.J. Op. cit. P. 142.
судно «Вилия» высадило на Вестерплатте подкрепление (120 солдат)38. Одновременно с этим К. Папэ (генеральный комиссар Польши в Данциге в 1932—1936 гг.) уведомил сенат и верховного комиссара Лиги наций в Данциге Ростинга о предпринятых действиях39. Поведение польской стороны Бек объяснил следующим образом: было получено сообщение о готовящемся немецкими отрядами нападении на польские военные склады. В связи с этим возникла необходимость срочно предпринять предупредительные действия40.
Как и предвидел Пилсудский, немцы были застигнуты врасплох, а радость нацистов от победы заметно омрачена. Реакция Европы на инцидент на Вестерплатте была крайне негативной — Польшу представили как нарушителя мира и подстрекателя войны. Даже некоторые французские политики, включая Даладье, не скрывали негативного отношения к режиму «санации»41. И все же на сессии Лиги наций Бек получил существенную поддержку французской делегации, благодаря которой, а также усилиям французского министра иностранных дел Ж. Поль-Бонкура польское правительство избежало унизительной ситуации эвакуации подкрепления в приказном порядке. Был найден компромиссный вариант: Польша отзывает подкрепление, а сенат Данцига гарантирует поддержание мира. Ларош отмечает, что «было очевидно, что инцидент на Вестерплатте представлял собой предупреждение правительству Гитлера и не касался вольного города»42. Несомненно, увеличение численности польского гарнизона с 82 до 202 человек не имело какого-либо военного значения, а было предпринято с целью узнать реакцию Гитлера. И Варшава получила простой ответ: немецкий канцлер отступил перед польской провокацией, в то время как западные страны устроили демарш против Польши в Лиге наций.
Конечно, Варшава была раздосадована реакций западных стран на ее действия, но, тем не менее, был и повод для удовлетворения — польская акция произвела впечатление на Германию. Немецкие газеты в передовых статьях писали о мощи польской армии и призывали население избегать провокаций в отношении поляков. Немецкий посол в Варшаве Г.А. фон Мольтке43 написал в Берлин, что считает инцидент на Вестерплятте предупреждением сторон-
38 DTJS. T. I. S. 42.
39 Beck J. Ostatni raport. S. 38.
40 Ibidem.
41 Gasiorowski Z.J. Op. cit. P. 148.
42 Laroche J. Op. cit. S. 120.
43 Г. фон Мольтке (1884—1943) — немецкий дипломат, высокопоставленный чиновник Вильгельмштрассе в 1928—1931 гг., посол в Варшаве в 1931—1939 гг.
никам ревизии договоров в Европе44. По сути, действия поляков были очереднойой лептой в создание атмосферы «превентивной войны» в широком понимании этого слова; главная цель снова была достигнута — потенциальный враг был напуган.
Еще одним существенным ударом по чувствам поляков стал предложенный Б. Муссолини 18 марта проект «директории», из четырех стран — Италии, Великобритании, Франции и Германии. В Польше, как и в ряде других стран, этот проект вызвал бурю эмоций45. Это и понятно, так как это был не только вопрос ее престижа, но и безопасности. Варшава была обижена на то, что Италию рассматривали как великую державу, а Польшу — нет (неприязнь или даже презрение Пилсудского к Муссолини ни для кого не было секретом46). Маршал немедленно продемонстрировал свое недовольство ситуацией — недавно назначенный послом в Риме граф Г. Потоцкий в знак протеста подал в отставку47, а Бек отменил свой визит в Париж, намеченный на 29 марта. На Кэ д'Орсэ восприняли эту новость мягко говоря с удивлением — Поль-Бонкур и Даладье сделали все необходимые приготовления для запланированных переговоров и ожидали, что визит пройдет в дружественной атмосфере. Начальник канцелярии Бека поспешил заверить Лароша, что произошло недопонимание, вызванное действиями польского посольства в ходе подготовки визита. По мнению Лароша, инцидент свидетельствовал о том, как глубока была обида человека, «к которому с подозрением относились некоторые парижские круги»48.
Ситуация оставалась напряженной, в немецкой прессе появлялись заголовки «Польша подстрекает к войне». «Газета польска» напечатала статью пилсудчика, предупреждавшего, что Польша готова к любым неожиданностям49. 21 апреля 35 тыс. солдат (т.е. почти 10% численного состава польской армии) приняли участие в военном параде в Вильно — слишком большое количество для того, чтобы отпраздновать 14-ю годовщину занятия города польскими войсками, даже если память об этом событии была особенно дорога маршалу. Было совершенно очевидно, что Польша демонстрирует Германии свою военную мощь. Антигерманская истерия достигла очередного пика, немецкая дипломатическая миссия
44 Lapter K. Pakt Pilsudski-Hitler. Polsko-niemiecka deklaracja o niestosowaniu prze-mocy z 26 stycznia 1934 roku. Warszawa, 1962. S. 265.
45 Beck J. Ostatni raport. S. 39-43, 258-271.
46 Laroche J. Op. cit. S. 122.
47 Ibidem; Beck J. Ostatni raport. S. 42.
48 Laroche J. Op. cit. S. 122-123.
49 Ibid. S. 69.
в Варшаве в связи с враждебными демонстрациями находилась денно и нощно под охраной50.
Пилсудский достиг своей цели — Берлин серьезно обеспокоился. В этой связи Германия категорически нуждалась в союзниках. Немецкий посол в СССР Г. Дирксен, описывая свою беседу с Гитлером, отмечал, что канцлер подтвердил намерение поддерживать дружеские отношения с СССР «при условии, что тот не будет вмешиваться во внутренние дела Германии. После этого Гитлер произнес фразу, глубоко потрясшую Дирксена: "Если бы только мы могли договориться с Польшей! Но Пилсудский — единственный человек, с которым это было бы возможно"»51.
Советник польского посольства в Париже А. Мюльштейн 17 апреля 1933 г. писал Беку: «мысль об этом [о военных приготовлениях Польши. — А.К.] вызывает волнение Даладье. Действия на Вестерплатте кажутся ему чем-то вроде подготовительного инцидента. Ж. Кайо52 в свою очередь сказал мне: "Не ориентируйте нас на войну. Наша страна на это не пойдет"»53. Мюльштейн сообщал об изменившихся настроениях французов, в частности Поль-Бон-кура, и все громче раздающихся голосах в поддержку ревизии германо-польской границы54.
О серьезности намерений Пилсудского свидетельствует тот факт, что 18 апреля он лично написал инструкцию, которую стали называть «В случае войны с Германией». В тот же день маршал отнес документ президенту И. Мосцицкому и вернулся с его подписью. Когда адъютант Пилсудского майор М. Лепецкий задал маршалу вопрос, намеревается ли Гитлер напасть на Польшу, то услышал в ответ: «Даже если мы его атакуем, то это также будет защитой»55.
В Польше последовательно формировалась атмосфера надвигающейся превентивной войны. Как сказал в разговоре с советским посланником в Польше В.А. Антоновым-Овсеенко Г. фон Мольтке, поляки «стремятся «спровоцировать» провокацию «со стороны Германии». О подобных настроениях сообщали также итальянский и турецкий послы в Варшаве Д. Бастианини и Й.Е. Ферит-бей. В польской прессе набирала обороты мощная антигерманская кампания, организовывались бойкот германских товаров, демонстрации у германских консульств, а Союз бывших повстанцев в Верхней Силе-
50 Ibid. S. 125.
51 Дирксен Г. Москва, Токио, Лондон. Двадцать лет германской внешней политики. М., 2001. С. 169.
52 Ж. Кайо (1863—1944) — французский политический и государственный деятель.
53 Ne nous orientez pas vers la guèrre. Ce pays ne marchera pas.
54 DTJS. T. I. S. 12-13.
55 Jçdrzejewicz W. Op. cit. P. 83.
зии призвал своих членов к регистрации с оружием и назначил на 2—3 мая общепольский сбор с целью зажечь костры вдоль германской границы56. Нет ничего удивительного в том, что европейские дипломатические ведомства с тревогой воспринимали все происходящее в Польше.
Тревожные доклады Мольтке57 породили у Гитлера опасение, что польские инициативы будут благоприятно восприняты в Париже. Особенно были обеспокоены этим немецкие дипломатические круги и рейхсвер58 . 22 апреля фон Мольтке, «заметно озабоченный, даже встревоженный», неожиданно пришел к Ларошу. Мольтке беспокоили воинственные настроения поляков и все чаще повторяющиеся заверения в том, что «Польша готова до конца защищать свои права, даже силой». По его мнению, правительство поощряло подобные настроения. Мольтке хотел выяснить отношение Франции к происходящему. Ларош ответил, что, по его мнению, поляки рассматривают союз с Францией как фундамент своей политики, и союз этот имел сугубо оборонительный характер. Немецкий посол воспринял эти слова с видимым облегчением59.
Похожую мысль в беседе с советским полпредом Антоновым-Овсеенко высказывал правый польский публицист С. Стронский, отмечая, что «во Франции большое недоверие к политике Пилсуд-ского. "Пущенный немцами" слух о подготовке Польшей превентивной войны встречен был весьма тревожно во Франции... В польских военных кругах идея превентивной войны весьма популярна. Но Польша знает, что если она явится агрессором, то ее оборонительный союз с Францией теряет силу»60.
1 мая Пилсудский принял Антонова-Овсеенко. Эта встреча вызвала чрезвычайный интерес в дипломатической среде, так как до этого маршал не принимал на подобной аудиенции ни одного по-сла61. Скорее всего, Пилсудский хотел напомнить Гитлеру о наличии у Польши заключенного годом ранее пакта о ненападении с СССР, дававшего ей свободу действий на германском направлении. Неслучайно Антонов-Овсеенко считал, что прием его Пил-судским был приурочен Варшавой к началу первых «особых» переговоров с Германией62.
56 ABn PO. O. 05. On. 13. n. 93. 49. ïï. 38.
57 LapterK. Op. cit. S. 261-266.
58 Gasiorowski Z.J. Op. cit. P. 146.
59 Laroche J. Op. cit. S. 125-126.
60 ABn PO. O. 05. On. 13. n. 93. 49. ïï. 66.
61 TaM xe. ïï. 56.
62 TaM xe. ïï. 62.
И мощный прессинг Варшавы на Берлин наконец-то дал результат. 2 мая 1933 г. Гитлер принял польского посла в Берлине А. Высоцкого. Эта встреча, по общему мнению, разрядила ситуацию и ознаменовала собой поворотный момент в польско-германских отношениях. Встреча, на которой также присутствовал германский министр иностранных дел К. фон Нейрат, длилась 40 минут. Высоцкий заметил, что Польша и рейх, к сожалению, всегда находятся во враждебных лагерях и что в настоящее время представители двух государств не могут прийти к какому-либо консенсусу. Высоцкий также отдельно подчеркнул важность для Варшавы всей совокупности вопросов, связанных с доступом к морю и правами, которые она получила в Данциге на основании Версальского договора. Польский посол заявил, что доступ к Балтийскому морю входит в круг жизненно важных интересов Польши, которые она готова защищать «до последнего вздоха». Германский канцлер поспешил успокоить Высоцкого и отметил, что совершенно не понимает природы беспокойства Варшавы, так как германское правительство не имеет намерений нарушать существующие договоренности. В конце беседы было согласовано совместное польско-немецкое коммюнике, в котором говорилось, что в ходе встречи были затронуты актуальные вопросы польско-немецких отношений, а канцлер подчеркнул намерение немецкого правительства держаться в рамках Версальского договора63. Не подкрепляя свою точку зрения каким-либо документальным материалом, исследователь Д.В. Офицеров утверждает, что основная задача польского посла, поставленная, якобы, самим Пилсудским, заключалась в ухудшении польско-германских отношений64. Однако из имеющихся в настоящее время источников едва ли можно сделать такой вывод.
Уже 4 мая Мольтке выслушал от Бека успокоительные заверения, аналогичные тем, которые Гитлер за два дня до этого высказал Высоцкому65.
Конечно, скорее всего, Гитлер решился на свое заявление 2 мая не под влиянием алармистских слухов о подготовке Польшей нападения на Германию, а исходя из существующей внешнеполитической обстановки, чтобы еще раз продемонстрировать миролюбие Германии. Действия канцлера продолжали линию его предшественников на этом посту: вопрос о ревизии границ несвоевременен, пока Германия не добьется военного равноправия. Кроме того, этим маневром облегчались действия Германии на конференции
63 БТО. Т. I. 8. 53-58.
64 Офицеров Д.В. Польско-германское сближение в 1933 году и вопрос превентивной войны // Вестник Пермского университета. 2003. № 4. С. 43.
65 АВП РФ. Ф. 05. Оп. 13. П. 93. Д. 49. Л. 62.
по разоружению. Как считал Антонов-Овсеенко, слова Гитлера были на руку Муссолини и Д.Р. Макдональду в их непростой дипломатической игре с Францией, нацеленной на создание «европейской директории»66. В течение весны—лета 1933 г. Париж дистанцировался от Варшавы, находясь как бы над схваткой и наблюдая за развитием событий.
Несмотря на явное похолодание в отношениях между Парижем и Варшавой, в октябре 1933 г., после того, как Германия покинула конференцию по разоружению и Лигу наций, Пилсудский все же опять обратился к Франции. Маршал считал, что новая расстановка сил ослабляла безопасность Польши67, и хотел выяснить, насколько Германия продвинулась в своем перевооружении. 21 октября он созвал совещание военных с участием Бека и Я. Шембека, в ходе которого приказал в течение пяти дней составить отчет о состоянии немецкого вооружения. Он также собирался запросить у французской стороны информацию по этому вопросу и отдельно обратил внимание на то, что все должно быть сохранено в строжайшем секрете от прессы, так как «мы не являемся государством для журналистов»68. Информация, полученная от французских военных, в общем соответствовала данным польской разведки69. Прогресс немецкого перевооружения не был настолько велик, чтобы беспокоить Варшаву, однако в разговоре с французским военным атташе маршал подчеркнул, что в новых условиях Польша должна быть более бдительной70.
Выход Германии из Лиги наций сильно обеспокоил Польшу, так как до этого ряд спорных вопросов (например, о Верхней Силе-зии) Варшава и Берлин разрешали в рамках Лиги. Кроме того, были поставлены под вопрос Локарнские договоры, связанные юридически с Лигой и участием в ней Германии, а также польско-немецкое арбитражное соглашение. В этой связи Варшаве было жизненно необходимо вновь искать modus vivendi с Берлином.
15 ноября 1933 г. вновь назначенный послом в Берлин Ю. Лип-ский встретился с Гитлером и поставил вопрос о последствиях решения Германии для отношений с Польшей. Канцлер заверил польского посла в том, что польско-немецкая война исключена, что он готов дать тому договорную гарантию, а также отметил, что «между немецким рейхом и Польшей нет вопросов, которые могли
66 Там же. Л. 63.
67 Laroche J. Op. cit. S. 141.
68 DTJS. T. I. S. 81.
69 Laroche J. Op. cit. S. 136-137.
70 Ibid. S. 141.
бы оправдать кровопролитие»71. Результатом встречи стало совместное польско-немецкое коммюнике, в котором правительства Польши и Германии выразили готовность решать все касающиеся их вопросы путем прямых переговоров, а также «ради сохранения мира в Европе отказаться от применения какого-либо насилия»72.
23 ноября Антонов-Овсеенко из беседы с близкими Пилсуд-скому Б. Медзинским и И. Матушевским73 узнал, что у Варшавы с Берлином не было никаких предварительных переговоров и что на случай безрезультатности встречи Липского с Гитлером у Пил-судского «был заготовлен приказ по войскам о прикрытии западных границ». По словам Медзинского, до 15 ноября об этом решении знали лишь трое — Бек, Липский и сам маршал. Францию Пилсудский не извещал умышленно — до этого она часто поступала подобным образом со своим польским союзником74. Сам Медзин-ский узнал о возможном демарше за несколько часов до берлинской встречи от Бека. Матушевский на условиях конфиденциальности рассказал, что вопрос Липского носил ультимативный характер. Он также заметил, что после Вестрплатте немцы стали серьезно оценивать Польшу, однако у многих западных держав, в том числе Франции, создалось впечатление, что «Польша пришла просительницей в Берлин»75.
Париж был очень обеспокоен встречей Гитлера с Липским, независимые шаги Варшавы крайне осложняли действия французской дипломатии. Французское общественное мнение было единогласно в негативной оценке поведения поляков76, фраза "la Pologne nous lâche"77 стала расхожей. В обществе циркулировали самые фантастические слухи, вплоть до разработки польско-немецкого плана захвата Украинской ССР. Французские политики считали, что своими действиями Польша «дезорганизует формирующийся центр обороны против немцев»78.
27 ноября 1933 г. немецкий посол Мольтке представил Пилсуд-скому черновик соглашения о ненападении (примечательно, что
71 Lipski J. Op. cit. P. 101.
72 DTJS. T. I. S. 88.
73 Б. Медзинский (1891—1972) — подполковник пехоты, политик и журналист, главный редактора «Газеты Польской» в 1931—1938 гг. И. Матушевский (1981— 1946) — политик, дипломат, министр финансов (1929—1931), полковник, был членом неформальной «группы полковников» во главе с В. Славеком; в 1932—1936 ведущий обозреватель «Газеты Польской».
74 АВП РФ. Ф. 05. Оп. 13. П. 93. Д. 49. Л. 173-174.
75 Там же. Л. 175.
76 АВП РФ. Ф. 05. Оп. 13. П. 93. Д. 49. Л. 190.
77 «Польша нас "кинула"» (фр.).
78 DTJS. T. I. S. 91-92.
документ был озаглавлен "ЕгЫага^", т.е. «декларация»; по всей видимости, Гитлер старался подчеркнуть чисто словесный и личный характер документа, при этом не связывая себя обязательствами. Греческий посланник Политис заметил, что «юридически в данном документе нет даже обязательства вообще не прибегать к вооруженной силе, а лишь в отношении вопросов, доступных непосредственным переговорам»79).
Однако маршал не спешил его подписывать. С немецкой декларацией в руках он опять повернулся к Франции. В эти ноябрьские дни 1933 г. маршала волновала один вопрос: чего на самом деле хочет Париж? Именно поэтому следующим шагом Пилсуд-ского стала беседа с французским военным атташе д'Арбоно, с которым он поделился своими размышлениями80, однако не получил никаких заверений о готовности Франции к решительным действиям. Теперь ответ на волновавший его вопрос, как гарантировать безопасность страны, должны были дать дальнейшие переговоры с Германией81. Тем не менее, можно считать безосновательной точку зрения Д.В. Офицерова о том, что Пилсудский стремился заключить соглашение с Германией, «чтобы ослабить позиции Франции в регионе»82.
* * *
Крутой поворот в польско-немецких отношениях был скорее результатом желания Гитлера временно сблизиться с Польшей, чтобы получить нужную ему по внутриполитическим соображениям временную передышку в международной политике, чем «нового курса» Пилсудского. Тем не менее, слухи о превентивной войне, исходившие из окружения маршала, имели важное психологическое значение, побудив немецкого канцлера сделать все возможное для снятия напряженности в отношениях со своим восточным соседом. В тот момент никто не мог уверенно сказать, блефует Пил-судский или нет.
Попытки Пилсудского весной и осенью 1933 г. прозондировать почву в Париже дали ему однозначный ответ — нельзя рассчитывать ни на какие решительные действия Франции против Германии. Выход Германии из Лиги наций и ее разрыв с конференцией по разоружению создали принципиально новую ситуацию. В условиях утраты Лигой наций роли центрального звена Версальской
79 АВП РФ. Ф. 05. Оп. 13. П. 93. Д. 49. Л. 188.
80 Laroche J. Op. cit. S. 141.
81 Jçdrzejewicz W. Op. cit. P. 87.
82 Офицеров Д.В. Указ. соч. C. 43.
системы развернулась борьба вокруг будущих мировых констелляций. Естественно, что Варшава опасалась остаться на обочине. «Вы-то будете во всех комбинациях. А мы?» — горько заметил Ма-тушевский Антонову-Овсеенко83. Польше было жизненно необ-одимо обеспечить себе место за столом будущих конференций, а для этого следовало демонстрировать способность к самостоятельным действиям.
Выше отмечалось, что темпы перевооружения Германии не внушали сильных опасений Варшаве. Использование угрозы превентивной войны должно было не только предостеречь Гитлера от недооценки Польши, но и послужить проверке прочности союза с Францией. В течение марта и апреля 1933 г. в отношениях между Польшей, Францией и Германией явно ощущалась напряженность, но поведение Парижа заставило Варшаву отказаться от идеи войны84 (если эта идея и была). 4 мая 1933 г. Бек недвусмысленно заявил Ларошу, что у Польши никогда не было намерения начать превентивную войну85.
Тем не менее, вполне возможно, что слухи о превентивной войне были задуманы как средство подталкивания Франции к более активным действиям, но Париж на них не пошел. Не найдя на Западе понимания его идеи упреждающей нейтрализации угрозы гитлеровской Германии, Пилсудский пошел на нормализацию отношений с ней, чтобы таким образом минимизировать опасность немецкой агрессии в ближайшем будущем (он считал, что угроза Германии Польше станет реальной не раньше, чем через четыре-пять лет). По сути, Пилсудский вел «превентивную войну» в одиночку, так как совокупность всех действий Варшавы по устрашению Берлина и есть та самая превентивная война в широком понимании этого инструмента внешней политики. Но при этом были ослаблены доверительные отношения Варшавы и Парижа, а последующие внешнеполитические маневры Кэ д'Орсэ86 еще больше увеличивали этот разрыв.
Список литературы
1. История дипломатии / Под ред. В.П. Потемкина. Т. 3. М., 1945.
2. Польша в XX веке: очерки политической истории. М., 2012.
83 АВП РФ. Ф. 05. Оп. 13. П. 93. Д. 49. Л. 185.
84 Beck J. Ostatni raport. S. 66.
85 Laroche J. Op. cit. S. 128.
86 Кузьмичева А.Е. Реакция Варшавы на франко-советское сближение 1934— 1935 гг. // Год Польши в России: вопросы историко-культурных взаимосвязей славянских народов. Краснодар, 2015. С. 155—164.
3. Кузьмичева А.Е. Реакция Варшавы на франко-советское сближение 1934—1935 гг. // Год Польши в России: вопросы историко-культурных взаимосвязей славянских народов. Краснодар, 2015.
4. Офицеров Д.В. Польско-германское сближение в 1933 году и вопрос превентивной войны // Вестник Пермского университета. 2003. № 4.
5. Buihak H. Polska—Francja z dziejow sojuszu 1933—1936. Warszawa, 2000.
6. Buihak H., Gmurczyk-Wronska M. Juliusz Lukasiewicz, ambassador RP w Paryzu o "wojnie prewencyjnej" przeciwisko Niemcom w 1933 roku // Mazo-wieckie Studia Humanistyczne. 2002. Т. 8. N 2.
7. Gasiorowski Z.J. Did Pilsudski Attempt to Initiate a Preventive War in 1933? // The Journal of Modern History. 1955. Т. 27. N 2.
8. Jçdrzejewicz W. The Polish plan for a "preventive war" against Germany in 1933 // The Polish Review. 1966.
9. Kulski W.W. The Lost Opportunity for Russian-Polish Friendship // Foreign Affairs. Iss. XXV. 1947. — URL: https://www.foreignaffairs.com/articles/poland/1947-07-01/lost-opportunity-russian-polish-friendship
10. Kuzminski T. Polska, Francja, Niemcy, 1933—1935: z dziejow sojuszu polsko-francuskiego. Warszawa, 1963.
11. Lapter K. Pakt Pilsudski—Hitler. Warszawa, 1962.
12. Namier L. Diplomatic Prelude 1938-1939. London, 1948.
13. Namier L. In the Nazi Era. London, 1952.
14. Szeremietiew R. Czy moglismy przetrwac: Polska a Niemcy w latach 19181939. Warszawa, 1994.
15. Wandycz P.S. The Twilight of French Eastern Alliances, 1926-1936: French-Czechoslovak-Polish Relations from Locarno to the Remilitarization of the Rhineland. Princeton, 1988.
16. Wojciechowski M. Polska i Niemcy na przelomie lat 1932-1933 // Rocz-niki Historyczne. Т. 29. 1963.
Поступила в редакцию 4 октября 2017 г.
