CC BY
658
6. Полный церковно-славянский словарь (со внесением в него важнейших древнерусских слов и выражений) / сост. Г. Дьяченко. Репр. изд. 1900 г. М., 1993. 1120 с.
7. Православная энциклопедия. М.: Православная энцикл., 2002. Т. 5.
8. Преображенский А.Г. Этимологический словарь русского языка: в 2 т. / А.Г. Преображенский. М.: Гос. изд-во иностр. и нац. словарей, 1959. Т. 2. 565 с.
9. Степанов Ю.С. Константы. Словарь русской культуры. Опыт исследования / Ю.С. Степанов. М., 1997. 824 с.
Источники
1. Septuaginta, it est Vetus Testmentum grae-ce iuxta LXX interprets. Ed. A.Rahlfs. Voll. ll. Stuttgart, 1935.
2. Библия. Книги Священного Писания Ветхого и Нового Завета. М.: Рос. Библейское о-во, 1995. 1372 с.
Concept “righteousness”: structure and means of expression
The Old Testament ethical concept “righteousness ”, its structure, etymological, substantial and associative levels, as well as lexis and semantic means of expression of the concept are considered in the Psalms text.
Key words: concept, its structure, expression facilities, value content.
Н.А. КРАСАВСКИЙ (Волгоград)
КОНЦЕПТ «ТОСКА» В РУССКОЙ ЛИНГВОКУЛЬТУРЕ
На материале словарных статей предлагается описание концепта «тоска» в русской лингвокулътуре. Выявлены ассоциативные, образные и ценностные характеристики этого концепта, установлена его этнокулътурная специфика в русской лингвокулътуре.
Ключевые слова: концепт, лингвокулътура, словарная статъя, структура, образ, ценностъ, ассоциация.
В рамках антропоцентрически ориентированной лингвистики современные ученые выделяют такие ее важнейшие направления, как лингвогносеология, линг-
восоциология, лингвопсихология, лингво-этнология, лингвопалеонтология и линг-вокультурология [10: 29]. Уже сам по себе факт появления данных терминов, как мы понимаем, отражает сущность произошедших серьезных изменений, прежде всего в филологической науке. Успешные попытки расширения объекта лингвистического изучения, постоянное «расшатывание» границ классического языкознания с его соссюровской установкой «изучать язык в самом себе» [11: 8] - таков в самых общих чертах «портрет» отечественного языковедения. Оно стало в последние два десятилетия «человечным», поскольку в орбите его интересов все чаще оказываются многие ранее нетрадиционные для него вопросы -этнография речи, язык социального статуса, онтогенез речи, национально-культурная специфика семантики языка и мн. др.
Обзор современной теоретической литературы позволяет заметить все возрастающее в геометрической прогрессии количество работ, авторы которых так или иначе апеллируют к понятию «концепт». Более того, сегодня можно говорить о сформировавшейся на стыке ряда наук (психолингвистики, социолингвистики, этнолингвистики, аксиологической лингвистики) лингвоконцептологии, объектом исследования которой являются сложные когнитивные образования - концепты. Концепт как всякий сложный социальный феномен не имеет однозначного толкования в науке о языке на современном этапе ее развития. Дискуссионными являются вопросы архитектоники, типологии концептов, обли-гаторности и факультативности их вербализации [2; 4: 14 - 23; 9].
Лингвокультурный подход к описанию концепта предполагает поиск его этнокультурной специфики, обусловленной различными экстралингвистически-ми факторами (история социума, его экономическое развитие, психология отношений внутри общества, нормы поведения, система приоритетных ценностей и др.). Для того чтобы максимально полно описать концепт, выявить его этнокультурные особенности, необходимо, как известно, использование значительно -
© Красавский Н.А., 2009
го массива материала. Лингвоконцепто-логи обращаются к словарному материалу, энциклопедиям, этнографическим источникам, художественным, публицистическим и иным текстам, данным, полученным в результате проведения социологических опросов, и т. п.
Традиционным материалом для описания концепта является словарная статья, состоящая из дефиниционной и экспликативной (иллюстративной) частей. В первой из них указываются с точки зрения логики наиболее важные когнитивные признаки определяемого понятия; во второй же прямо или косвенно эксплицированы его образы и оценки. В словарной дефиниции маркированы границы определяемого понятия, в то время как в экспликативной части словарной статьи выражены его ценностные и образно-ассоциативные компоненты. Образно-ассоциативные и ценностные (часто и оценочные) признаки, которыми мыслится тот или иной социальный феномен, находят свою фиксацию в иллюстративной части словарной статьи. Последнюю мы квалифицируем как важный специфический тип вербального текста, в котором раскрыта собственно когнитивная и образно-ассоциативная структура концепта.
В качестве примера возьмем концепт тоски, признаваемый многими учеными [1: 22 - 24; 6: 82 - 83] этномаркированным русским языковым сознанием. Имя (номинант) данного концепта дефинирует-ся следующим образом: тоска - душевная тревога, уныние [8: 793]; тоска -душевное томление, тревога в соединении с грустью, унынием [12: 706]. Понятийными признаками тоски, как можно видеть из приведенных определений, являются «тревога», «уныние», «грусть», «томление», «душа». Легко заметить неудовлетворительность филологической дефиниции рассматриваемого слова. Его значение передано синонимичным рядом, что обусловлено трудностью толкования любых номинантов эмоциональных концептов. Идентичное определение можно было бы дать, к примеру, грусти и печали. Таким образом, на понятийном уровне значение русского слова «тоска» экс-плицированно размыто. Диффузный характер значения данного слова, нечет-
кость определения его понятийных границ приводят к большим трудностям при его переводе на другие языки. Так, в частности, на немецкий язык «тоска» переводится как минимум тремя лексемами - «Gram», «Schwermut», «Trauer», что волне понятно: содержание русской тоски проблематично передать одним иноязычным словом-эквивалентом.
Экспликативная часть словарной статьи позволяет нам выявить ассоциативно-образные и ценностные компоненты концепта тоски. Заметим, что составители толковых словарей (элитарные языковые личности!), опираясь на свою высокую лингвистическую компетенцию, предлагают наиболее типичные, высокочастотные речеупотребления номинантов концептов, нередко обращаясь при этом к прецедентным в русском социуме выражениям.
Интерпретативный анализ многочисленных употреблений указанного номинанта позволяет выделить следующие семантические группы в когнитивном поле этой национально специфической русской эмоции: 1) «тоска - это смерть» (смертная, предсмертная, смертельная тоска; с тоски, от тоски пропасть, умереть; Я удавилась бы с тоски, Когда бы на нее хоть чуть была похожа... (Крылов); В смертельной тоске возвращался я к себе домой вечером (Достоевский));
2) «тоска есть каузатор действий человека» (Тоска любви, отчаяния, одиночества и т. п.; Тоска любви Татьяну гонит, И в сад идет она грустить (Пушкин));
3) «переживание тоски с указанием/без указания ее продуцента» (наводить, нагонять и т. п. тоску, вгонять, вводить в тоску; впасть в тоску; Гляжу, как безумный, на черную шаль, И хладную душу терзает печаль (Пушкин); Им овладела невыносимая тоска (Гончаров); Я наведу на вас тоску (Гончаров)); 4) «причины появления тоски» (тоска по родине); 5) «соматическое выражение тоски» (тоска в глазах, во взгляде у кого-н.; тоска сжимает, давит, теснит сердце, душу, грудь; На сердце легла печаль-тоска (Неверов); И странная тоска теснит уж грудь мою (Лермонтов)); 6) «знаково-оценочный характер тоски» (сладкая тоска; И понемногу в сердце начинает закрадываться сладкая и странная тос-
ка (Бунин); ...И странною, сладкою тоской Опять моя заныла грудь (Лермонтов)); 7) «физическое поглощение человека тоской» (Князъ печалъно отвечает: «Грустъ-тоска меня съедает» (Пушкин)); 8) «цветовая характеристика тоски» (тоска зеленая); 9) «человекоподобное действие тоски» (тоска берёт, грызёт, одолевает, нападает, находит); 10) «тяжесть тоски» (Пала грустъ-тоска тяжелая на кручинную головушку (Кольцов)); 11) «безысходность тоски» (тоска безнадежная).
Как можно видеть, ассоциативный потенциал номинанта «тоска» в русском языковом сознании значителен. Тоска уподобляется человекоподобным действиям (охватитъ, овладетъ и т. п.). Тоска русскими мыслится понятиями тяжести (тяжёлая тоска, тоска сжимает, давит), цвета (тоска зелёная), вкуса (сладкая тоска), физического поглощения человека самой эмоцией (грустъ-тоска съедает, тоска грызет), безысходности (грустъ безысходная, безнадежная).
На наш взгляд, культурологически важным является указание в лексикографическом материале на такой каузатор рассматриваемой эмоции, как «тоска по родине». Заметим, что, например, в немецких лексикографических источниках этот каузатор не представлен (см.: подробнее: [5: 162 - 172]). Понятия «дом», «родные», «родина», как известно, в высшей степени ценностны для русского социума. Они традиционно входят в число приоритетов культурных ценностей русских. Характерным признаком образного осмысления русской тоски является, судя по лексикографическому материалу, ее сопряжение с понятием цвета в русской культуре (напр., тоска зелёная). Не менее культурологически значимым мы признаем сопряженность эмоции тоски с понятием вкуса (сладкая тоска; ср. с горе горъкое). Примечательны в этой связи наблюдения болгарского исследователя Г.Д. Гачева, установившего на богатом разноязычном материале релевантность вкусовых ощущений для русских в познавательном процессе, в том числе и при освоении ими мира эмоций. Им, в частности, отмечается активное использование в русском языке оценочного предиката «горький». Он пишет: «В России “горько”,
даже когда целуются, и водка - горькая, и слёзы - горькие, и человек -горемыка, и писатель - Горький. Даже в любви - “отрава слёз и горечь поцелуя”» [3: 133].
Не менее важным психолого-культу-рологическим фактом мы считаем сопоставление эмоции тоски, пользуясь терминологией психоаналитика Э. Нойман-на, с «идеей пожирательства» [7:40 - 42]. Эмоции способны физиологически поглощать человека (ср.: грустъ-тоска съедает; тоска грызет). По его мнению, «идея пожирательства» легла в основу многочисленных метафорических описаний самых различных фрагментов мира, в том числе и эмоциональных. По Э. Ной-манну, сочетание таких слов в языке, как «пожирание», «голод», «смерть», «пасть», психологически не случайно. «Мы до сих пор говорим, - утверждает он, -как и первобытные о “пасти смерти”, о “пожирающей войне”, о “поедающей болезни”; “бытъ проглоченным и съеденным” является архетипом, который встречается не только во всех средневековых картинах ада и дьявола; мы сами выражаем проглатывание чего-то маленького чем-то большим теми же образами, когда говорим, что человек “поглощен” своей работой, движением или мыслью, или что его “съедает ревность”» [7: 42] (курсив наш. - Н.К.).
Следует указать на такие ярко выраженные национально специфические номинации эмоций в русском языке, как «грусть-тоска», «печаль-тоска». С семантической точки зрения они представляют собой обозначения-дубликаты, трудно переводимые на другие языки. Их перевод на другой язык возможен только описательными номинативными средствами. Указанные русские обозначения эмоций относятся к классу безэк-вивалентной лексики. Этот лингвистический факт, на наш взгляд, культурно симптоматичен. Он - свидетельство глубокой, детальной специфической «проработанности» русским сознанием данной группы эмоций.
Резюмируем изложенное выше. Архитектонику концепта формируют само понятие (собственно когнитивный элемент сознания) и ассоциируемые с ним образы, ценности и нередко оценки его
продуцентов и носителей. Некоторые концепты этномаркированы, поскольку средой их рождения и функционирования является сама национальная культура. Оязыковленный ею концепт аккумулирует в себе множество понятийных, образно-ассоциативных и ценностных признаков. Эти признаки могут как частично пересекаться, так и не совпадать в сознании представителей разных социумов. Как показывает языковой материал, русский концепт «тоска» относится к ярко выраженным этномаркирован-ным концептам.
Литература
1. Вежбицкая А. Язык. Культура. Познание / А. Вежбицкая. М.: Рус. словари, 1997. 416 с.
2. Воркачев С.Г. Идея патриотизма в русской лингвокультуре: монография / С.Г. Воркачев. Волгоград: Парадигма, 2008. 200 с.
3. Гачев Г.Д. Национальные образы мира. Общие вопросы / Г.Д. Гачев. М.: Сов. писатель, 1988. 445 с.
4. Карасик В.И. Концепт как категория лингвокультурологии / В.И. Карасик // Изв. Волгогр. гос. пед. ун-та. Сер.: Филологические науки. 2002. № 1 (01). С. 14 - 23.
5. Красавский Н.А. Семантическая структура номинантов эмоций в немецком и русском языках / Н.А. Красавский // Языковая личность: проблемы лингвокультурологии и функциональной семантики: сб. науч. тр. Волгоград: Перемена, 1999. С. 162 - 172.
6. Нерознак В.П. От концепта к слову: к проблеме филологического концептуализма /
B.П. Нерознак // Вопросы филологии и методики преподавания иностранных языков: межвуз. сб. науч. тр. Омск: ОмГПУ, 1998.
C. 80 - 85.
7. Нойманн Э. Происхождение и развитие сознания / Э. Нойманн. М.: Рефл-бук, 1998. 463 с.
8. Ожегов С.И. Толковый словарь русского языка / С.И. Ожегов, Н.Ю. Шведова. 2-е изд., испр. и доп. М.: Азъ, 1995. 944 с.
9. Пименова М.В. Концепт сердце: Образ. Понятие. Символ: монография / М.В. Пименова. Кемерово: КемГУ, 2007. 500 с.
10. Постовалова В.И. Лингвокультурология в свете антропологической парадигмы (к проблеме оснований и границ современной фразеологии) / В.И. Постовалова // Фразеология в контексте культуры: сб. науч. тр. М.: Яз. рус. культуры, 1999. С. 25 - 33.
11. Серебренников Б.А. Роль человеческого фактора в языке. Язык и мышление / Б.А. Серебренников. М.: Наука, 1988. 212 с.
12. Словарь современного русского литературного языка. М.; Л.: АН СССР, 1964. Т. 16. С. 706.
The concept “Anguish ” in the Russian lingvoculture
The article describes the concept “anguish ” in the Russian lingvoculture, the research is based on the dictionary entries. The associative, figurative, evaluative characteristics of this concept are revealed. Its ethnocultural specific in Russian lingvoculture was determined.
Key words: concept, lingvoculture, dictionary entry, structure, image, value, association.
И.В. ЕРОФЕЕВА (Чита)
«ДЕНЬГИ» КАК КОНЦЕПТ В СОВРЕМЕННОМ МЕДИАТЕКСТЕ
Дается анализ концептуализированной сферы «денъги» с учетом националъной модели мира. Указаны особенности репрезентации микромотивов концепта в медиатексте. Представлен процесс трансформации семантического поля концепта «денъги», обусловленный кулътивированием потребителъских моделей жизни в СМИ.
Ключевые слова: концепт «денъги», националъная моделъ мира, микромотивы, нестяжателъство, утилитарная нравственностъ, духовная рефлексия.
Деньги - идея чистой предметности, они имеют отношение к прагматической стороне жизни и, казалось бы, напрямую, как экономическая единица, не связаны с нашим здоровьем, душевной гармонией и человеческим счастьем. Однако деньги в мировой культуре - не просто материальный эквивалент, они создают концепт, аккумулирующий представления об истинных и преходящих ценностях бытия. Так, отношение к деньгам в России (именуемым в ту или иную эпоху полушка, денъ-га, копейка, грош, алтын, гривна, гривенник, червонец, рублъ) выявляет основные доминанты национальной модели мира и
© Ерофеева И.В., 2009
