CC BY
57
УДК 808.2:[8П.Ш+8П.П6Л]
ББК 81.2-7
М 15
Макерова С.Р.
Доктор филологических наук, профессор кафедры английской филологии Адыгейского государственного университета, e-mail: [email protected]
Хизик Э.И.
Магистрант кафедры английской филологии факультета иностранных языков Адыгейского государственного университета, e-mail: [email protected]
Концепт «справедливость» в английской и русской лингвокультурах
(Рецензирована)
Аннотация:
Рассматриваются основные особенности функционирования концепта «справедливость» в английской и русской лингвокультурах. Материалами исследования являются роман Агаты Кристи «Испытание невиновностью», романа Ф.М. Достоевского «Преступления и наказания», а также тексты Библии. Исследование имело своей целью выявить особенности реализации концепта в изучаемых языковых сообществах и установить причины возникновения существующих особенностей. При проведении исследования использовались методы интерпретационного и лингвистического анализа. Практическая значимость работы состоит в том, что теоретические положения проведенного исследования и полученные результаты могут быть использованы при чтении лекций и спецкурсов по лексикологии русского и английского языков, в практике преподавания русского и английского языков на факультетах иностранных языков университетов, а также в лекционных курсах по лингво-культурологии.
Ключевые слова:
Концепт «справедливость», концепт «милосердие», характеристика концепта.
Makerova S.R.
Doctor of Philology, Professor of the English Philology Department, Adyghe State University, e-mail: [email protected]
Hizik E.I.
A Second-Year Master's Student of Faculty of Foreign languages, the English Philology Department, Adyghe State University, e-mail: [email protected]
Concept justice in English and Russian linguocultures
Abstract:
The given research covers the peculiar characteristics of functioning of concept justice in English and Russian linguocultures. The novels by Agatha Christie Ordeal by Innocence and Crime and Punishment by F.M. Dostoevsky, as well as texts of the Bible are used as materials for this research. The work has a purpose to reveal features of concept justice implementation in the studied language communities and to establish the factors that triggered the emergence of the existing features. The research is carried out by using the methods of the
interpretative and linguistic analysis. The practical importance of this work is conditioned by the fact that its theoretical provisions and the obtained results can be applied in lecturing and special courses on lexicology of the Russian and English languages, in practice of teaching the Russian and English languages at faculties of foreign languages of the universities, as well as in lecture courses on linguoculturology.
Keywords:
Concept justice, concept mercy, characteristic of a concept.
В последние годы в гуманитарной отрасли научного знания всё больше внимания уделяется исследованию такой категории как концепт. Несмотря на широкое распространение, какое данное понятие получает в сфере научных исследований, сам термин «концепт» как таковой до настоящего времени не получил однозначного истолкования. Так, Н.Д. Арутюнова трактует концепт как понятие практической (обыденной) философии, являющейся результатом взаимодействия таких факторов, как национальная традиция, фольклор, религия, идеология, жизненный опыт, образы искусства, ощущения и система ценностей. Концепты образуют «своего рода культурный слой, посредничающий между человеком и миром» [1: 43]. С.Г. Воркачев определяет концепт как «операционную единицу мысли», как «единицу коллективного знания (отправляющую к высшим духовным сущностям), имеющую языковое выражение и отмеченное этнокультурной спецификой» [2: 28]. По мнению Д.С. Лихачева, концепт является результатом столкновения значения слова с личным и народным опытом человека, т.е. концепт является посредником между словами и действительностью [3: 8]. Таким образом, мы можем выделить несколько неотъемлемых признаков концепта:
1) это минимальная единица человеческого опыта в его идеальном представлении, вербализующаяся с помощью слова и имеющая полевую структуру;
2) это основные единицы обработки, хранения и передачи знаний;
3) концепт имеет подвижные границы и конкретные функции;
4) концепт социален, его ассоциативное поле обусловливает его прагматику;
5) это основная ячейка культуры.
Особый интерес для исследования представляет раздел так называемых регулятивных концептов, т.е. концептов, выражающих ценностную структуру того или иного лингвокультурного сообщества. К разделу регулятивных относится и рассматриваемый в нашей работе концепт «справедливость».
Итак, на начальном этапе нашего исследования мы сочли целесообразным ознакомление с определениями термина «справедливость», предлагаемыми английскими и русскими словарями. Так, Большая Советская Энциклопедия даёт следующее определение справедливости:
Справедливость - категория морально-правового и социально-политического сознания, понятие о должном, связанное с исторически меняющимися представлениями о неотъемлемых правах человека. Содержит требование соответствия между реальной значимостью различных индивидов (социальных групп) и их социальным положением, между их правами и обязанностями, между деянием и воздаянием, трудом и вознаграждением, преступлением и наказанием и т. п. Несоответствие в этих соотношениях оценивается как несправедливость.
Ознакомившись с данными словарей, мы перешли к изучению литературы, посвященной теме справедливости с целью выявления соответствия или несоответствия словарным определениям иллюстрации концепта «справедливость» в данных произведениях. Проведённые исследования текстов и анализ их сюжетов
дали нам право утверждать, что в понимании представителей английской и русской лингвокультур концепт «справедливость» очень близок к концепту «милосердие» и даже утрачивает свои собственные черты (приведённые в словарных определениях), как бы «растворяясь» в значении концепта «милосердие», который в Оксфордском словаре характеризуется как «сострадание или прощение, проявленное по отношению к тому, кого возможно было наказать или причинить ему вред / обидеть».
Проиллюстрировать отличие концепта в изучаемых культурах от его словарного определения и его сходство с концептом «милосердие» можно при помощи следующих примеров.
Так, в романе Агаты Кристи «Испытание невиновностью» главный герой доктор Калгари утверждает, что его действия продиктованы справедливостью, он заявляет, что «с точки зрения справедливости существует всего лишь один аспект» и на предположение собеседника, что существует «кое-что поважнее справедливости» он отвечает категорическим несогласием. Однако следует отметить, что для описания действий главного героя на протяжении всего романа более подходит не термин «справедливость», предполагающий «соответствие между деянием и воздаянием, трудом и вознаграждением и т.д.», а термин «милосердие», основным содержанием которого является готовность помочь, обусловленная состраданием к другому человеку. Из этого ясно следует, что в романе, представляющем английскую лингвокультуру, концепт «справедливость» неразрывно связан с концептом «милосердие» и включает в себя его основные характеристики.
Теперь рассмотрим особенности реализации концепта «справедливость» в произведении представляющем русскую лингвокультуру - в романе Достоевского «Преступление и наказание». Главный герой произведения Родион Раскольников делает попытку переосмыслить по-
нятие «справедливость», лишив его всякой нравственной составляющей, свойственной мировоззрению русской и других христианских культур, утверждая, что существующие моральные нормы и, в том числе, понятие о справедливости, близкой к милосердию, устарели и что изначально они были созданы для так называемого «общего большинства», т.е. «низших». А «собственно люди», т.е. «высшие», согласно теории главного героя имеют полное право и даже должны в случае необходимости преступать созданные для «низших» правила морали, к примеру, заповедь «не убий». Руководствуясь данными принципами, Раскольников убивает старуху процентщицу. На протяжении всего романа происходит интенсивная внутренняя борьба главного героя, в ходе которой он хочет отстоять своё право на допустимость свержения существующих прежде представлений о справедливости и нравственных законов. И лишь в конце произведения, после бесчисленных размышлений к герою приходит осознание истинности сложившихся моральных ценностей. По сути, одной из основных мыслей, которую Достоевский хочет передать через своё произведение, является то, что, какими благими не казались бы цели, побуждающие преступить нравственный закон, в конечном итоге они неизбежно ведут к разрушению отдельной личности и общества в целом. «Преступление и наказание» наглядно представляет, что справедливость без моральной составляющей, без милосердия и сострадания ближним может стать страшной разрушающей силой, потому что тогда каждый будет считать справедливым то, что подскажут ему его собственные, в большинстве своём, эгоистические измышления.
Результаты, полученные в ходе исследования, заставили нас заняться поиском причин, приведших к сближению и слиянию значения концепта «справедливость» с концептом «милосердие». Наиболее логичным и целесообразным нам
представилось искать причины указанных изменений концепта «справедливость» в идеологии мировоззрения, доминировавшего дольше всего в истории английского и русского общества, то есть в идеологии христианства. Необходимо отметить, что изучаемые в нашей работе лингвокульту-ры - как английская, так и русская, в течение почти тысячи лет формировались под непрерывным влиянием христианской религии. И это не могло не отразиться на мировоззрении носителей языка упомянутых культур, и, в частности, на их понимании различных концептов, в особенности - релятивных, то есть относящихся к сфере нравственности. Соответственно, и концепт «справедливость» имеет в этих культурах ряд особенностей, возникших благодаря длительному воздействию христианства на английское и русское общество. Чтобы точнее обозначить и лучше понять основные положения той или иной религии, необходимо обратиться к первоисточнику, на основе которого данная религия формировалась.
В нашем случае таким первоисточником является Библия. Теперь рассмотрим, что говорит Библия о справедливости. Здесь наиболее важно отметить следующие положения: прежде всего, Бог в Библии однозначно признаётся справедливым. Так, автор псалмов царь Да-
вид, обращаясь к Богу, говорит: «Все повеления Твои, все признаю справедливыми» (Пс.118:136). В другом псалме он же пишет: «Знаю, что Господь сотворит суд угнетённым и справедливость бедным» (Пс.139:13). Несомненно, что справедливый Бог учит справедливости Своих последователей: «Так говорил тогда Господь Саваоф: производите суд справедливый и оказывайте милость и сострадание каждый к брату своему» (Книга Пророка За-харии, 7 глава, 9 стих).
Итак, согласно Библии Бог справедлив и учит справедливости, но здесь чрезвычайно важно отметить, что те действия, к которым призывает Бог в Библии, никак не соответствуют словарному определению справедливости. Так, если мы рассмотрим такие библейские отрывки, как, к примеру, притча о блудном сыне или притча о милостивом самарянине, то увидим, что то, к чему они призывают, никак не укладывается в рамки справедливости, а обязательно требует проявления милосердия как деятельного сострадания ближнему. Как следствие, граница между двумя концептами стирается и концепт «справедливость» в христианском мировоззрении (которое в течение веков доминировало в английской и русской лингво-культурах) приобретает черты, свойственные концепту «милосердие».
Примечания:
1. Арутюнова Н.Д. Язык и мир человека. М.: Языки русской культуры, 1999. I-XV 896 с.
2. Воркачев С.Г. Счастье как лингвокультурный концепт. М.: Гнозис, 2004. 192 с.
3. Лихачев Д.С. Концептосфера русского языка // Известия АН СССР. Сер. литературы и языка. 1993. T. 52, вып. 1. № 1. С. 3-9.
References:
1. Arutyunova N.D. Language and human world. M.: Languages of Russian culture, 1999. I-XV. 896 pp.
2. Vorkachev S.G. Happiness as a linguocultural concept. M.: Gnosis, 2004. 192 pp.
3. Likhachyov D.S. The conceptual sphere of the Russian language // News of the Academy of Sciences of the USSR. Ser. Literature and Language. 1993. Vol. 52, Iss. 1. No. 1. P. 3-9.
