CC BY
43
А. Л. Андреев КОНЦЕПТ СОБСТВЕННОСТИ В СОВРЕМЕННОЙ РОССИЙСКОЙ МЕНТАЛЬНОСТИ
Реформы 90-х годов начинались под лозунгом восстановления частной собственности, а вместе с ней — чувства хозяина и хозяйского отношения к делу. Много говорилось о создании слоя эффективных собственников, способных в короткие сроки вызвать к жизни новое, теперь уже российское, экономическое чудо, о том, что без собственности невозможны свобода и демократия.
Минуло почти полтора десятилетия, слова и лозунги прошли проверку реальной практикой. Как преломляется проблематика собственности в мировоззрении и ценностных ориентациях россиян сегодня? Как она связана с другими аспектами их жизни? Этим вопросам было посвящено исследование ИКСИ РАН, проведенное в марте-апреле 2005 г. (опрошено 1750 респондентов в 11 территориально-экономических районах в 68 поселениях разного типа страны согласно делению Росстата).
Опрос проводился по стандартной квотной выборке, репрезентативной по отношению к социально-демографической структуре населения страны. Наряду с принадлежностью к стандартным социально-демографическим группам (по полу, возрасту, образованию, месту жительства, профессии и др.) учитывался уровень образования родителей и супругов, а также характер социализации опрашиваемых (задавался вопрос о том, в какого рода поселении жил тот или иной респондент на момент его поступления в школу).
Кроме того, была произведена типологическая группировка респондентов по их отношению к собствен-
ности. Было выделено четыре категории: принципиальные противники частной собственности (все они считают, что собственность закабаляет человека, выражают уверенность в превосходстве планового хозяйства и высказываются за передачу всех предприятий государству), последовательные традиционалисты (они не отвергают частную собственность в принципе, соглашаются с тем, что она дает человеку свободу, но склонны воспринимать ее не столько как ресурс, сколько как предмет потребления, предпочитают, чтобы доминировала государственная собственность, выступают за регулирование цен и категорически против наличия крупной собственности у иностранцев), "модернисты" (сторонники частной собственности, которую они понимают как источник динамичного развития; в подавляющем большинстве допускают наличие на территории России крупной иностранной собственности) и, наконец, группа, занимающая промежуточные позиции между "модернистами" и более консервативно настроенными гражданами.
Между жизненными успехами россиян, с одной стороны, и их поведенческими установками, ценностями и идеологическими ориентирами, с другой, прослеживается определенная связь: те, кто по своему отношению к собственности может быть отнесен к "традиционалистам", больше счастливы в личной жизни (семья и дети), те же, чье понимание собст-
АНДРЕЕВ Андрей Леонидович — доктор философских наук, профессор.
венности основано на современных "достижительных" идеалах, чаще демонстрируют удовлетворение положением, которое они занимают в обществе (карьера, бизнес, качество образования). Однако в количественном отношении эти различия оказались довольно умеренными. Другое дело — мера социального оптимизма: здесь разрывы между "традиционалистами" и "модернистами" просто разительны. Так, среди первых удовлетворены своей карьерой примерно 6-7% опрошенных, а среди вторых — 10%. Но среди "традиционалистов", считающих, что они не добились значительных успехов, уверены в своей способности исправить положение 4%, а среди "модернистов" — 36%. Та же картина по такой позиции, как престижная работа: реально получили ее в первой группировке 13, а в другой 23%, но надеются получить соответственно 2 и 19%. Среди консервативно настроенных россиян, не приемлющих принцип частной собственности, богатыми себя назвали 0,5% опрошенных, а среди тех, кто, напротив, на этот принцип уповает, — 1,5%. Разрыв между теми, кто полагает, что еще сможет стать богатым, многократно больше — 2 и 27%.
В целом существование в современной России частной собственности воспринимают как положительное явление свыше половины наших сограждан, нейтрально — около трети, сугубо отрицательно — 15,5%. Задавая респондентам вопросы, позволяющие включать интересующие нас социальные концепты в различные цепочки ассоциаций, мы убедились, что практически по всем словам и терминам, выражающим различные аспекты обладания собственностью, имеет место значительный перевес положительных эмоциональных реакций над отрицательными. Наиболее отчетливо данная тенденция проявилась в восприятии понятий, обо-
значающих присваивающие действия. Так, слово "приобретать" вызвало положительные реакции у примерно 96% опрошенных, "зарабатывать" — у 97%, "иметь" — у 95%. Не столь однозначно, но также в целом благоприятно отношение к понятию "собственник": из каждых 10 ответов 7 идут "в плюс" и 3 — "в минус". Слово "хозяин" воспринимается несколько лучше (свыше 73% положительных ответов), что несомненно, связано как с определенными семантическими нюансами русского языка, так и с особенностями менталитета: быть хозяином, значит не просто обладать чем-то, но и уметь разумно и дельно распорядиться своей собственностью.
В настоящее время позитивная динамика в восприятии собственности объясняется в первую очередь тем, что стали сглаживаться следы некоторых психологических травм, связанных с проводившейся в 90-е годы "шоковой терапией" и политикой форсированного роста частного капитала. В частности, термин "приватизация" ныне воспринимается заметно благожелательнее, чем еще 5-6 лет тому назад: в 2000 г. — около 25% положительных реакций против 75% отрицательных, а в 2005 соответственно 39% и 61% (уровень симпатий к его антониму — понятию "национализация", напротив, снизился на 4-5%). Та же тенденция и со словом "предприниматель" — сегодня оно "нравится" почти 70% опрошенных, тогда как в 2000 г. таких ответов было чуть больше половины (53,6%). Кстати, при оценке социальной роли предпринимателей на первое место стало выдвигаться то, что они дают людям рабочие места. В настоящее время доля сторонников такого подхода превысила 50%, и он получил некоторый перевес над традиционным для советской эпохи представлением о предприниматель-
стве как эксплуатации чужого труда. В целом по выборке разрыв между противоположными точками зрения на предпринимательство все еще невелик — около 5%.
Приблизительно на 10% чаще россияне высказываются в пользу такой сопутствующей рыночной экономике и полноценной частной собственности приметы повседневной жизни, как конкуренция, на 9% выросла привлекательность "накопительства" (распределение положительных и отрицательных реакций, относящихся к глаголу "копить").
Эта динамика вполне объяснима. С одной стороны, она отражает некоторую стабилизацию социально-политической и экономической ситуации, когда индивидуальные усилия людей, направленные на повышение их благосостояния, стали давать определенные ощутимые результаты. "Зарабатывать", "копить", "приобретать", "получать проценты" вновь получили для рядового гражданина некий реальный смысл, и барометр массовых настроений немедленно качнулся к идеалу "спокойной жизни". Самое разительное проявление перестройки массовой психологии — резкое изменение отношения к риску: очень высокая в конце 90-х годов привлекательность риска упала сразу на 32% (!), вследствие чего баланс оценок стал отрицательным (положительные ассоциации оно вызывает у 44% опрошенных, отрицательные — у 56%). С другой стороны, очевидно, что фокус общественного внимания в последние годы вынужденно перемещался с собственно экономических отношений, включая отношения собственности, на другие проблемы (прежде всего — реформу социального сектора).
В массовом сознании идет процесс своего рода "реабилитации" частной собственности, развеивания шлейфа негативных ассоциаций, ко-
торые это понятие вызывало в советское время. Восприятие явления сопрягается с практическим опытом и становится более трезвым. Но вместе с "демонами" советской идеологии исчезают и "ангелы" тех упований, которые были характерны для населения страны в самом начале рыночных реформ. Если в 1990 г. более половины россиян считали главным результатом введения частной собственности возрождение у людей чувства хозяина и только несколько более трети опасались, что это приведет к усилению социального неравенства (данные ВЦИОМ), то, судя по материалам исследования ИКСИ РАН, в 2005 г. соотношение этих индикаторов стало обратным (ускорение расслоения общества на богатых и бедных — 54%, возрождение чувства хозяина — 30%).
Следует, правда, отметить, что понятия, отображающие различные аспекты дифференцирующего воздействия экономических механизмов на уровень жизни ("приватизация", "конкуренция", "богатство"), воспринимаются более молодыми, образованными, социально активными заметно лучше, чем людьми старшего возраста, а также менее образованными. Например, уровень положительных реакций на слово "конкуренция" в группе самых молодых респондентов (до 26 лет) примерно на 10% выше, чем в среднем по выборке. А среди тех, кто тем или иным способом повышает свои знания и квалификацию (учеба в техникуме, вузе, аспирантуре, изучение иностранных языков, компьютерные курсы, переподготовка по новой специальности и т. п.), перепад значений достигал и большей величины — до 11%. Наиболее "прорыночными" и "частнособственническими" при этом оказались настроения тех респондентов, которые дополнительно занимаются иностранными языками.
Как в России, так и в других странах психологическая приверженность идеологемам рыночного либерализма значимым образом зависит от типа поселения: менее всего она присуща селу, в несколько большей степени — малому городу, еще больше — крупным городам. Зависимость эта в общем-то открыта не сегодня, и проведенный опрос только лишний раз ее подтвердил. Однако надо отметить и специфический момент, который ранее особо не фиксировался. Он состоит в том, что тенденция повышения симпатий к рыночной модели и соответствующим ей типам социального поведения не является монотонной, во всяком случае — в российском социуме. Своего пика эта тенденция достигает в областных центрах и сопоставимых с ними городах, а в сверхкрупных поселениях — мегаполисах, которые сегодня являются одновременно и основными локомотивами российской модернизации, и ее витриной, значения соответствующих индикаторов опять падают, хотя и не до того уровня, как на селе. Например, по концепту "богатство" индикатор симпатий в крупных городах поднимается до 80-81%, а в группе мегаполисов снижается до 74%, т. е. ниже "средней по России" (75%). Одним из объяснений этому может, на наш взгляд, служить то, что в Москве и Петербурге несколько снижена потребительская доминанта. Связано ли это с более высоким уровнем образования и соответствующим усилением ориентации на так называемые постматериальные ценности, или с тем, что столичные жители просто-напросто "заелись", сказать пока трудно. Однако сам факт фиксируется совершенно отчетливо. Характерный штрих: слово "приобретать", симпатии к которому даже на селе достигли 94%, в мегаполисах вызвал положительную реакцию только у
88% опрошенных. Аналогично воспринимается в социокультурной среде современного российского мегаполиса и глагол "иметь": если в среднем по выборке он вызвал свыше 95% положительных реакций, то в столицах в общей сложности только 87%.
Говоря о происходивших в последние годы сдвигах в ценностных ориентациях и социальных представлениях россиян, следует отметить, что в массовом сознании просматриваются и жесткие психосемантические ядра, своего рода смысловые инварианты, на которые перемены последних лет практически не повлияли. Это прежде всего базовые, системообразующие категории социального мышления и миропонимания в целом. Так, в частности, удерживается на одинаковом уровне баланс симпатий/антипатий в отношении такой важной социальной категории, как богатство (3:1 в 2000 г. и практически столько же в настоящее время), причем характер варьирования этого показателя по социально-демографическим группам также остается постоянным. Это объясняется либо некоторыми естественными причинами (понятно, что старики всегда и везде больше привержены прошлому, чем молодежь, а последняя оптимистичнее пожилых людей воспринимает будущее), либо очень долговременными социально-историческими факторами, действие которых прослеживается на протяжении десятилетий, а то и столетий (различие в мироощущении между городом и деревней).
Характерная черта национального менталитета, наглядно проявившаяся в полученных эмпирических данных, заключается в том, что при всем в целом благоприятном отношении к собственности и владению как формам экономической реализации человеческой индивидуальности
собственность не воспринимается россиянами как некий всеобщий принцип. Российское массовое сознание не оперирует концептом собственности в "чистом" виде и не отделяет собственность как таковую от социально-исторических, социальноэкономических и психологических контекстов, в которых она существует. Иными словами, собственность для россиян, если и не всегда, то, по крайней мере, в большинстве случаев, это собственность плюс обстоятельства владения ею. Причем обстоятельства получают не только правовую, но и морально-этическую квалификацию. Например, на протяжении ряда лет мы фиксировали в различных исследованиях один и тот же результат: природные богатства страны, т. е. недра, водные ресурсы, леса, земля, согласно представлениям опрошенных, могут находиться только в общей (государственной, общенародной) собственности. Такой точки зрения придерживаются с очень небольшим разбросом значений соответствующих показателей практически все социально-демографические группы, не исключая и наиболее успешных, "современных", лучше всех адаптированных к рыночной экономике (предприниматели, высокодоходные слои населения, социально активная молодежь). Судя по всему, тенденция эта за последние годы не только не ослабела, а даже усилилась, достигнув 96-97% опрошенных.
Одновременно 84-86% высказались в том смысле, что государство может существенно ограничивать права владельцев таких видов собственности. Другой фундаментальной константой российского менталитета является представление о том, что право на собственность создается в первую очередь трудом, производящим какие-то общезначимые ценности и блага. Только такой труд рассма-
тривается как "справедливое" основание собственности. Ко всем остальным возможным ее источникам — наследство, везение, знакомства и связи, умение сыграть на финансовой конъюнктуре и т. д. наши сограждане относятся в целом неодобрительно, вплоть до полного неприятия. Об использовании же для личного обогащения административных и политических ресурсов, не стоит и говорить. Симптоматично, что 83% респондентов признают "правильной" только такую собственность, которая заработана "честным трудом". И лишь 17% считают допустимыми любые доходы, независимо от того, как они получены. Конечно, это усредненные цифры, за которыми в принципе может скрываться большой разброс по разным социально-демографическим группам.
Насколько велик этот разброс? Результат, который дал дифференцированный анализ распределения противоположных друг другу ответов по основным социальным группам и специально построенным группировкам респондентов, оказался в некоторых отношениях достаточно неожиданным. Во всяком случае, он вряд ли безоговорочно укладывается в обычную стандартную схему конфликта между "продвинутой" частью общества и не адаптировавшимися к рыночной экономике традиционалистами. Конечно, вряд ли следует удивляться тому, что группа респондентов, которые по совокупности целого ряда ответов были отнесены к принципиальным противникам частной собственности, практически однородна в неприятии "любых" доходов: здесь голоса распределились в пропорции 90-92% против 7-9%. Однако и в категории лиц, которые по своему положению и социально-психологическим особенностям могут определяться как "модернисты", сторонники "трудовой концепции" также
составили значительное большинство — около 77% (табл. 1). По сути дела мы сталкиваемся здесь с важным смыслообразующим элементом национальной ментальности, который в определенном смысле находится "выше" обычных идеологических различий. При этом социально-психологический раскол (кливаж) в плане содержательного "наполнения" концепта собственности присущ не обществу в целом и не "традиционалистской" его части, а тому его сегменту, который принято относить к авангарду модернизации.
В ряду дифференцирующих факторов, сильнее всего влияющих на распределение мнений по рассматриваемому вопросу, прежде всего отметим возраст. Если среди переступивших через рубеж 50-летия респондентов доля тех, для кого важен "справедливый" характер доходов, поднимается до 90-93%, то среди самых молодых она, напротив, отклоняется от средних значений вниз не менее, чем на 20%. Но и в младшей возрастной когорте (до 25 лет) к доминирующей в обществе точке зрения присоединяются двое из каждых трех опрошенных. В дальнейшем, годам к 30, различия между поколениями в ценностной окраске концепта собственности значительно сглаживаются.
Культурно-исторические особенности национального менталитета ярко выявляются в ходе анализа мнений респондентов по поводу то-
го, где пролегают границы допустимого. В исследованиях, проводившихся российскими учеными, неоднократно отмечалось, что в этом отношении Россия существенно отклоняется от нормативных моделей западной правовой культуры [1]. Но в чем и как конкретно проявляется это российское своеобразие в понимании собственности, если спроектировать его на повседневное понимание законности и права?
Судя по полученным данным, за последнее время (по крайней мере, по сравнению с 2000 г.) бурно проявлявшаяся на протяжении 90-х годов деморализация общества приостановилась, и в массовом сознании наметились обратные процессы. Так, в частности, в 2000 г. покупку краденых вещей осуждали 64% опрошенных, а в 2005 г. — почти 81%; считали абсолютно недопустимым присваивать найденные вещи и деньги, соответственно, 34% и свыше 60%. В настоящее время эти показатели очень близко подошли к уровню советского времени, а также к тем результатам, которые дают опросы, проводимые в странах Западной Европы и США (табл. 2).
Однако абсолютно неприемлемыми в глазах россиян выглядят в первую очередь посягательства на то, что "заработано трудом" или получено в обмен на произведенные трудом вещи и услуги. В тех же случаях, когда связь собственности с непосредственным обменом эквивалент-
Таблица 1
Легитимность собственности в зависимости от ее источников: распределение мнений среди различных групп респондентов, %
Суждения Противники частной собственности Последовательные традиционалисты "Промежуточные" "Модернисты" Общее значение по выборке
Можно иметь любые доходы,независимо от того, как они получены 7,5 9,3 18,0 23,2 17,0
Можно иметь только то, что заработано честным 92,5 90,7 82,0 76,8 83,0
Таблица 2
Отношение к некоторым поступкам среди граждан России (2000, 2005) и некоторых зарубежных стран (начало 90-х гг. XX в.), %
Поступки, которые никогда не могут быть оправданы Россия 2000 Россия 2005 Швеция Германия Велико- британия Италия США Франция
Покупка краденых вещей 64 81 95 88 88 90 92 80
Дача или получение взятки 67 58 92 87 94 90 93 82
Безбилетный проезд 17 53 85 79 84 85 81 73
Уклонение от налогов 49 71 78 70 75 76 86 65
Присвоение найденных 34 61,5 83 75 85 71 73 70
вещей, денег
Покупка пиратских кассет, Вопрос не 39 Нет Нет Нет Нет Нет Нет
дисков задавался данных данных данных данных данных данных
Уклонение от уплаты долга Вопрос не 91,5 Нет Нет Нет Нет Нет Нет
задавался данных данных данных данных данных данных
ными стоимостями размыта и ускользает от непосредственного восприятия, наши сограждане не слишком склонны уважать ее формальноправовой статус. Так, допустим, невозвращение долга является в их глазах серьезным проступком (противниками этого выступают свыше 90% респондентов), причем сопоставление декларативной поведенческой установки с реальным поведением обнаруживает значительное совпадение (отвечая на вопрос, отдают ли обычно респонденты долги вовремя или по крайней мере пытаются это сделать, только 8% признались в некоторой необязательности — отдают, "когда появляется возможность"). Зато, к примеру, пользование нелицензионными кассетами или дисками — ситуация, в которой, наносимый другим людям ущерб не выглядит прямым и очевидным — не кажется россиянам особо предосудительным (осуждают такую практику только 40%, и столько же, хотя бы и изредка, сами допускали подобные действия). Кроме того, применительно к оценке допустимого в отношениях между гражданином и государством массовое практическое правосознание продолжает оставаться двойственным. Наше исследование зафиксировало рост чувства ответственности за материальную поддержку государства. В частности, в
2000 г., уклонение от уплаты налогов осуждали 62% опрошенных, а в настоящее время — свыше 71%. Этот показатель также близок к западноевропейским. Однако по-прежнему неудовлетворительно обстоят дела с отношением к такой социальной язве современной России, как взятка. По этой позиции показатели 2005 г. ниже, чем были раньше: твердо осуждают данное явление 58% опрошенных, тогда как в 2000 г. 67%, а в 1990 — 70%.
Вместе с тем носители тех форм сознания и поведения, которые в силу их наибольшего соответствия либерально-рыночным принципам принято считать и наиболее "современными", вопреки идеологической риторике, демонстрируют не максимум, а минимум социальной ответственности и менее других склонны поддерживать морально-правовые устои цивилизованного социального порядка. Так, если среди очень настороженно относящихся к частной собственности или вовсе ее отрицающих "традиционалистов" приобретение краденых вещей совершенно неприемлемо для 85-90% опрошенных, то среди "модернистов", твердо поддерживающих частную собственность в качестве своего рода сакрального принципа этот показатель снижается до 77%. Осуждают уклонение от налогов, соответственно,
84-86% и менее 61%. Но самыми разительными (и, добавим, обескураживающими) являются цифры, характеризующие отношение к взятке. "Консерваторы" подавляющим большинством голосов (72-77%) и в этом случае выразили свое неприятие. А вот "продвинутая" часть общества и здесь готова к радикальной либерализации: твердо осудили взятку только 44% отнесенных к данной группе респондентов, т. е. менее половины (!) от общего их числа.
Надо отметить, что эти различия имеют не только мировоззренческую, но и возрастную окраску. Указанные два аспекта тесно переплетаются (поскольку к традиционализму тяготеют в основном старшие возрастные категории, а "модернистские настроения" и рыночный активизм чаще встречаются среди молодежи). Единственной позицией, по которой были получены относительно ровные распределения мнений, это покупка краденого. Ее почти в равной степени и значительным большинством голосов осудили представители всех возрастных категорий. По иным же типам правонарушений и аморальных поступков результаты совершенно иные. Так, дачу и получение взятки осуждают примерно 70% респондентов, уже перешедших 50-летний рубеж, и лишь половина, не достигших 30, присвоение краденых вещей — более 40% молодежи и 70-80% людей предпенсионного и пенсионного возраста. А, например, уклонение от уплаты налогов молодые не считают предосудительным примерно в 3 раза чаще, чем пожилые, и в 2 раза чаще, чем в среднем по выборке (соответственно 7,5 и 15,4%).
Подобные тенденции заставляют задуматься о социальном качестве той части населения, которая обычно рассматривается как опора либеральных реформ, равно как и о фор-
мах социального проекта, носителем которого эта часть населения является. В последнее время разрыв между моральными установками старшего поколения и молодежи в некоторых отношениях несколько сгладился. Так, доля респондентов, считающих неприемлемым присвоение найденных вещей (денег) по сравнению с 2000 г. увеличилась приблизительно вдвое (с 20 до 41%), а осуждающих покупку краденых вещей в 1,5 раза (с 42 до 66-67%). Однако по такой очень важной для современной России позиции, как дача/получение взятки никакого сдвига к лучшему не произошло.
Очень важным в плане характеристики социально-психологического "профиля" российского социума представляется тот факт, что "своя собственность" воспринимается российскими респондентами не просто лучше, но несоизмеримо лучше, чем "чужая". Уровень симпатий к последней не дотянул и до половины опрошенных, тогда как применительно к "своей собственности" он почти вплотную подошел к 94%. Разрыв 44%! Причем даже в составе выделенной нами группы "модернистов", в наибольшей мере склонной к усвоению либеральной идеологии и западной модели развития, мнения разделились почти пополам (позитивно относятся к чужой собственности примерно 58% опрошенных, а негативно — 42% ). Это, конечно, совсем не "западное" мышление, мотивированное уважением к "собственности вообще", независимо от того, кому она принадлежит и каковы ее источники (если, разумеется, они отвечают принципу формальной законности).
Аналогичная картина наблюдается во всех группах, выделенных на основании объективных социальнодемографических различий. Например, перепад значений рассматрива-
емого индикатора между самой старшей и самой младшей возрастными когортами составил по словосочетанию "чужая собственность" не более 10%, а по словосочетанию "своя собственность" всего 4%. Вряд ли следует удивляться тому, что люди с низким уровнем образования, а также сельские жители и те, кто проходил первичную социализацию в сельской местности, относятся к чужому добру несколько хуже остальных респондентов. Но у них примерно на столько же снижен и уровень положительных реакций на словосочетание "своя собственность" (по отношению к среднему по выборке значению рассматриваемого показателя), так что перепад симпатий между своим и чужим получается примерно таким же, как и в остальных социально-демографических группах. Вместе с тем различия между группами с разной идеологической мотивацией (противники частной собственности, "последовательные традиционалисты", "модернисты"), как ни странно, сравнительно незначительные.
Можно сделать вывод, что здесь мы имеем дело с некоторой характерологической особенностью национального мышления как такового. Но
следует ли из этого, что неизбывная отличительная черта национального характера — это, как говорится в расхожей формуле, стремление "все отнять и поделить"? Полученные данные не дают оснований для такой точки зрения. Об архетипах национального менталитета в этом его аспекте можно, в частности, судить по изучавшемуся в ходе исследования отношению россиян к пословицам, являющимся, как известно, концентрированным выражением культурно-исторического опыта народа. "На чужой каравай рот не разевай, а пораньше вставай, да свой затевай" — эта пословица, например, встретила сочувственное отношение около 96% опрошенных; "чужое добро не впрок" — согласие на уровне 92%. Примерно
85-86% опрошенных согласились даже с тем, что "лучше свое отдать, чем чужое взять" (впрочем, подобная щепетильность как раз наиболее характерна для менее модернизированной части общества; так, в самых старших возрастных когортах в его поддержку высказались свыше 90% опрошенных, тогда как среди молодежи, особенно городской, — 72%).
Проблема, судя по всему, не в уравнительной психологии и "пере-
Рисунок 1
Соотношение положительных и отрицательных реакций на некоторые понятия, связанные с собственностью, %
□ Положительное □ Отрицательное
Предприниматель
Собственник
Национализация
Приватизация
Богатство
Приобретать
Зарабатывать
Иметь
—I 3,0
5,0
=Щб“
□ 70,0
тзоб-
□ 70,0
□ 35,0 -----I 39,0
] 45,0
□ 61,0
□25ДГ
□ 75,0
□ 96,0
□ 97,0
□ 95,0
распределительных" инстинктах россиян, а в том, что действительно свое, а что и в самом деле чужое. Ответ на него отнюдь не так однозначен, как это может показаться, и в современной российской ситуации он отнюдь не всегда может быть сведен к формально-процедурному установлению права собственности. Результаты социологических исследований не оставляют сомнений в том, что россияне не приняли и не признали проведенной в 90-е годы XX века приватизации. И время отнюдь не сглаживает этой проблемы, являющейся по сути дела одним из главных источников социальной напряженности. Однако,как бы российское понимание собственности ни отличалось от западного или, допустим, исламского, оно также создает психологическую основу и для хозяйственной самостоятельности, и для ее признания со стороны окружающих. Как мы уже видели, главный позитивный персонаж российского экономического мышления не столько "собственник", сколько "хозяин". И полномочия хозяина, который является не просто собственником в формально юридическом смысле, но еще и человеком, чье право на собственность как бы ратифицировано морально-этическим сознанием окружающих, у россиян в общем и целом не вызывает сомнений. Не исключая и тех случаев, когда реализация этих полномочий заключает в себе момент произвола: "мое добро: хочу с кашей ем, хочу свинью кормлю" — даже эта грубоватая формула в целом также принимается общественным мнением (с ней солидаризировалось около 62% опрошенных), хотя и не таким подавляющим большинством, как эмоционально более нейтральные суждения-афоризмы типа тех, которые были приведены выше. Но собственность должна быть легитимной, а легитимность, в соответст-
вии с российскими представлениями, создается прежде всего тем, что можно назвать продуктивным усилием ("заработал", "заслужил", "добился" и т. п.).
Глубинные ценностно-смысловые диспозиции, определяющие представления населения об отношениях собственности, изучались в ходе проведенного исследования и на основе анализа ответов на вопросы, ставящие наших респондентов в ситуацию выбора между двумя альтернативами. Всего было предложено шесть таких парных альтернатив. Все они представлены в таблице 3, в которой показан также "вес" той или иной альтернативы в массовом сознании (в процентах от общего числа полученных ответов).
Как видно из приведенных данных, социальное мышление россиян тесно увязывает концепт собственности с понятием свободы: 71,5% опрошенных считают, что собственность является важнейшим условием свободы, в то время как сторонников противоположной этому точки зрения в нашей выборке оказалось только 28,5%. По типам поселений распределение ответов имеет характерную конфигурацию "пузыря" — минимум в сельской местности (64%), затем, в районных и областных центрах, заметное "вспухание" (здесь интересующая нас цифра возрастает примерно на 14%) и новое снижение почти до 71% в мегаполисах. Склонность связывать собственность со свободой имеет положительную корреляцию с уровнем обазования, причем особенно — с образованием не самого респондента, а его родителей: у потомственной интеллигенции соответствующие показатели заметно выше средних. Сильным дифференцирующим фактором является также возраст: если среди молодежи до 30 лет доля рассматривающих собственность как важнейшее усло-
Таблица 3
Ценностный выбор россиян, % по каждому из альтернативных суждений
Суждения %
Упорный труд не является причиной успеха — это в большей степени результат везения и личных связей Если упорно трудиться, то в долговременной перспективе это, как правило, оборачивается улучшением жизни 49,2 50,8
Предприниматели наживаются на чужом труде Предприниматели дают людям рабочие места 47,4 52,6
Россия должна жить по тем же правилам, что и современные западные страны Россия — особая цивилизация, в ней никогда не привьется западный образ жизни 26,4 73,6
Можно иметь любые доходы, независимо от того, как они получены Человек должен иметь те доходы, которые заработал честным трудом О О |С со 1— со
Уверен, что смогу обеспечить себя и свою семью сам, и потому не нуждаюсь в материальной помощи со стороны государства Без материальной поддержки со стороны государства мне и моей семье выжить сложно 34,3 65,7
Только обладание собственностью делает человека по-настоящему свободным По-настоящему свободен лишь тот, кто не имеет никакой собственности, собственность лишь закабаляет человека ю ю т-~ СО 72
вие свободы, то в самой старшей возрастной когорте (60 лет и старше) сторонников такой точки зрения остается лишь около 60%.
Интенсивность смысловой связи между собственностью и свободой очень важна потому, что, как показывают результаты целого ряда опросов, проводившихся в режиме мониторинга на протяжении по крайней мере десятилетия, свобода является для россиян главной и безусловной ценностью. Казалось бы, в этом пункте российское общество довольно близко подходит к западной модели. Однако, пережив на рубеже 80-х и 90-х годов XX века очень сильное увлечение Западом, большинство наших сограждан, тем не менее, пришли к заключению, что Россия представляет собой особую цивилизацию, ей следует развиваться по-своему, и западный образ жизни ей не подходит. Такая точка зрения начинает превалировать в ответах наших респондентов примерно с 1995-1996 гг. И проведенное исследование в целом подтвердило данную тенденцию: голоса западников и сторонников самобытного пути развития распределились в
нашей выборке в пропорции 1:3. Как и раньше, ориентация на западную модель развития более популярна среди тех, кто имеет образование выше среднего и среди молодежи до 25 лет. Однако и в этих группах она не дает половины опрошенных. Наиболее привлекательна западная модель развития для младшей возрастной группы: здесь уровень симпатий к ней достигает 42%. Однако уже после 26 лет наступает перелом, а в старших возрастных группах (после 50 лет) количество "западников" составляет всего 17-18%.
Неприятие западной модели развития в современной России объясняется, по-видимому, разными причинами. В первую очередь здесь можно сослаться на результаты проводившихся нами ранее исследований, которые показали, что само понятие свободы имеет в России несколько иной смысл, чем на Западе: у нас оно ассоциируется не столько с наличием определенных прав, сколько с возможностью быть самому себе хозяином. С другой стороны, в ситуации, сложившейся в России, связь между собственностью и свободой
для значительной части населения носит чисто теоретический характер. Реально же значима она лишь для меньшинства. Во всяком случае, 2/3 респондентов указывают на то, что они и их семьи не могут прожить без помощи государства, и только 1/3 считает, что смогут обеспечить себя сами. Нет у населения и уверенности в том, что собственность это своего рода вознаграждение за личные усилия индивида и что ею у нас действительно обладают самые способные и трудолюбивые. Судя по полученным данным, практически половина населения убеждена в том, что добросовестный труд в наших условиях не может стать причиной успеха и источником значительного благосостояния. Все, полагают они, за-
висит от случая и личных связей. Надо, кстати, отметить, что входящее в жизнь поколение разделяет эту точку зрения даже в большей степени, чем люди с жизненным опытом, не исчерпавшие или еще не до конца исчерпавшие по возрасту свои карьерные возможности.
Статья написана при поддержке РГНФ. Грант № 04-03-00202
ЛИТЕРАТУРА
1. Изменяющаяся Россия в зеркале социологии. М., 2004. С. 133-144.
Andrei L. Andreev in "Concept of Property in the Modern Russian Mentality" analyzes links between property and freedom and also public opinion on the causes of success and welfare in Russia nowadays.
