CC BY
74
Д. Пазио-Влазловска (Варшава, Польша)
Концепт дом в дневниках блокадного Ленинграда (на материале записей Ольги Берггольц)
Abstract:
Pazio-Vlazlovska D. The concept of home in the diaries of besieged Leningrad (based on the records of Olga Bergholz)
The paper attempts to reconstruct the image of the concept of home based on the diary of O. Bergholz and indicate its attitude to the basic concept. The physical, social, functional and psychological aspects of the "home" is analysed. The core of the reconstructed image is the antinomy: habitable - extinct, warmth - cold, light - darkness, the abundance - lack. The attention is paied to the siege of the house, which is the construct of the lack. The author also stresses the severe disturbance - because of the atrocities of the war - of the original order in the relationship between the master and his house. From the analysis it follows that even in the extreme conditions of the blockade house as one of the basic human values retains its value.
Ключевые слова: блокада, Ленинград, дневник, концепт, дом, когнитивная дефиниция, реконструкция значения.
.. .Смотри, вот новое мое жилище...
Где старые хозяева его?
Одни в земле,
других нигде не сыщешь,
нет ни следа, ни вести — ничего...
И властно воцарилось запустенье в когда-то светлом, радостном дому, дышала смерть на городские стены, твердя: «Быть пусту дому твоему».
31 XII 1942 Ольга Берггольц. «Новоселье»1
Целью данной статьи является реконструкция образа концепта дом на материале дневника Ольги Берггольц, охватывающего время блокады Ленинграда, а также указание отношения восстановленного образа к базовому понятию.
Интересующие нас в настоящей статье концепты - дом и война - имеют фундаментальное значение для русской концептуа-
лизации мира. Память Великой Отечественной войны является одной их важнейших народных ценностей2. Дом, в свою очередь, принадлежит к словам-ключам культуры3.
Когнитивной дефиницией4 концепта дом акцентируется его восприятие как места проживания человека. Это здание или его часть, характеризующиеся определенной структурой и выполняющие определенные функции. Это место, гарантирующее физическую и эмоциональную безопасность. Дом - это убежище человека. В социальном аспекте это место, где живут близкие друг другу люди. Метонимически это сами эти люди, а кроме них также все другие, проживающие в доме, даже если они не родственники. В аксиологическом аспекте дом это одна из важнейших ценностей в русском образе мира, соопределяющая идентичность индивида, это объект мечтаний и заботы человека как его родное гнездо, группа самых близких ему людей, а также как родина5.
Материал для настоящего анализа - как уже упоминалось, - был отобран из дневника Ольги Берггольц6. Несомненно ее личность, образование, жизненный опыт и ощущение действительности отразились на способе восприятия интересующего нас концепта. Наталья Прозорова замечает, что Ольга Берггольц «с ранних лет проявляла склонность к рефлексии, независимости и смелости суждений»7. Бесспорно, эти черты ее характера сказались на манере повествования.
Ольга Федоровна Берггольц родилась в мае 1910 г. в Петербурге в семье фабричного врача. Первое стихотворение напечатала в 1924 г. в стенгазете фабрики «Красный ткач», где в амбулатории работал ее отец. В 1925 г. она вступила в литературную молодежную группу «Смена», там познакомилась со своим будущим мужем, поэтом Борисом Корниловым. В октябре 1928 г. у них родилась дочь Ирина. Однако семейная жизнь Берггольц быстро стала разлаживаться. Вскоре она вышла замуж за своего однокурсника, Николая Молчанова. В 1932 г. у них родилась дочь (умерла в 1933 г.). В 1930 г. Берггольц окончила филологический факультет Ленинградского университета. Работала журналистом. Писала стихи. В 1934 г. вышел ее первый поэтический сборник. Она стала членом Союза советских писателей. В 1936 г. умерла старшая дочь Берггольц, Ирина. В 1938-1939 гг. Ольга Берггольц провела полгода в заключении по ложному обвинению в контрреволюционной деятельности. Освободилась из-под ареста лишь
летом 1939 г. В блокаду она работала на радио, вела передачи. Ее называли «ленинградской Мадонной» и «голосом Города». Стала символом блокадного Ленинграда. Скончалась 13 ноября 1975 г.8
То, что материал для настоящего анализа был отобран из дневника, заслуживает особого внимания9. Именно благодаря этому рассматриваемый текст свободен от послевоенных вкраплений, отражающих впечатления автора и накопленный им за время войны опыт, который потенциально мог бы сказаться на восприятии автором интересующего нас концепта. Во-вторых, необходимо подчеркнуть, что дневник Ольги Берггольц является текстом сугубо личным, интимным. Это сказывается на смелости повествования и тонкости наблюдений. «Семья и близкое окружение поэтессы знали содержание дневников, им было известно, что Ольга Федоровна вела их предельно откровенно, с девизом: «Абсолютная - (абсолютная!!!) честность и правда»10. Необходимо помнить также, что текст был зарыт: «... Мои дневники и некот. рукописи в железном ящике зарыты у Молчановых, Нев., 86, в их дровяном сарайчике,»11 - писала Ольга Берггольц своей сестре 26 сентября 1941 г.
«Записи велись тщательно, на фоне тяжелых военных будней, голода и потерь. Действительность была настолько страшной,
что у Берггольц возникало желание все бросить, но она продол-
12
жала день за днем записывать»12.
Мы полностью отдаем себе отчет в том, что настоящий анализ не представляет собой обобщенного восприятия концепта дом блокадниками. Он на это не претендует. Такое предположение было бы неоправданной симплификацией - мы реконструируем интересующее нас понятие на основе небольшого по объему количества текстов, написанных одним человеком. Однако, учитывая все вышесказанное, мы предполагаем, что отобранный и исследуемый нами в настоящей статье материал имеет значение для восприятия концепта дом ленинградцами, и поэтому он заслуживает внимания.
Интересующий нас концепт реализуется в дневниковых записях Берггольц словоформами: дом, квартира, гнездо, угол, комната и жилье.
Дом времен блокады ярко выделяется, как в пространственном, так и во временном планах, в жизни домочадцев. Он отождествляется с четко определенным периодом, ярко отлича-
ющимся от довоенной жизни, о которой напоминают иногда лишь ничтожные предметы, вызывающие ассоцации с утраченным прошлым. В дневнике Берггольц резко проводится граница между периодом «до войны» и блокадой.
«Но вчера был удивительный вечер: Юрка купил по дороге большой пучок березовых веток. Мы принесли их, поставили в комнате, а окно было открыто настежь, видно было тихое, могучее небо, прохладный ветер веял в окно, в городе было очень тихо - и так пахло березой, так пахло, что вся жизнь, самые счастливые дни ее ожили во мне и - в чувстве - шли через душу счастливо, страстно, ликующе»13.
Дом воплощает в себе память довоенной жизни. Знаменательно то, что он олицетворяется, воспринимается как живое, страдающее существо.
«Вчера у меня ночевала Люся, так как на Палевском против нашего дома упал снаряд и стекла в нашем доме вылетели. В этом доме я родилась, жила до 20 лет, здесь был Борька, здесь родилась Ирка. Теперь по нему стреляют»14.
Симптоматично, что дом времен блокады - часто вымерший, в нем никто не живет. Поэтому он и не является настоящим домом, чьим-то пристанищем. Необходимо помнить, что дом и семья являются соконцептами, они дополняют друг друга. Поэтому фундаментальным для восприятия дома является присутствие в нем близких друг другу людей. Дом без жителей неполноценен, так же как и человек без дома является социально искаженным. Отсутствие жильцов нарушает суть интересующего нас концепта, отнимает у него одну из основных составляющих. Вымерший дом - это лишь эрзац настоящего пристанища человека.
«Ощущение печальной нереальности, недоуменности своего бытия обострилось в связи с переездом в эту вымершую квартирку»15.
Вымерший дом воплощает в себе мнимость жизни, искаженным кажется все, что окружает человека. Блокада это граница, заставляющая Берггольц реинтерпретировать понятие дом и значение связанных с ним ценностей - из пристанища человека дом превращается в осиротелое пространство без хозяина, в склад вещей, которые молча напоминают о прежней жизни домочадцев и лишь несмело свидетельствуют о том, что они когда-то здесь жили. Блокадные дома напоминают о своих жильцах, в вымерших
квартирах сохранились их вещи, в которых запечатлены их вкус и интересы.
«Третьего дня мы с Юркой переехали с нашего 7 этажа, из «блиндажа» с небом - в пятый этаж, в отдельную квартиренку из 2-х комнат. Это, как и сотни квартир в Л-де, - вымершая квартира. Ее хозяин, какой-то киноактер, убит на фронте, брат его умер зимой. В моей комнате, - она же наша спальня, - рояль, книжный шкаф с книгами, которые человек подбирал, видимо, специально, в этом же шкафу ящики с фото - в изобилии снимки какой-то славной, мирно улыбающейся, спокойно глядящей женщины, и шкаф, который был набит разным домашним барахлом .. ,»16.
Вещи, которые упоминаются Берггольц и которые она считает важными, относятся к духовной сфере, физический аспект оттеснен на задний план. Внимание обращается на предметы, определяющие идентичность автора повествования.
«Цело ли бедное наше гнездо на Троицкой, наши книги, Колины рукописи? Может быть, они уже разнесены снарядом?»17
Вещи, накопленные хозяином дома, напоминают о довоенной жизни. И хотя автор не оценивает ее и не сравнивает с существованием во время блокады, им проводится четкая граница между прошлым и настоящим. Дом связан именно с довоенной жизнью, лишь тогда он был полноценным, в блокаду дом только напоминает о прошлом, воплощая в себе его память.
«Шли сегодня с Юркой от Тихонова, - все в его квартире связано с ТОЙ жизнью, - шли, и весенний город был пуст, гулок, здания почему-то казались огромными»18.
Даже если квартира не вымершая, в ней кого-то из близких не хватает, кто-то погиб или умер, кто-то эвакуировался. Отсутствие домочадцев мучительно сказывается на образе дома.
«Теплый, теплый, благодатный день и воздух, где-то играет радио (рояль), пахнет листьями, нежная зелень одевает деревья, из окна моего среди розовых, продырявленных крыш видны зеленые клубы деревьев, - а Коли нет»19.
«Троицкая улица, наша квартира - утром, вот таким же, когда солнце и разлитые в воздухе голубые и розовые краски. Но ведь там же НЕТ, НЕТ Коли. Я вернусь туда, - а он не придет. Там будет все так же, но его не будет»20.
На восприятии дома времени блокады сильно сказываются всеохватывающее ощущение смерти и беспрерывный артобстрел.
«Смерть близко, смерть за теми домами»21.
«Снаряды ложились на площади Нахимсона, это за нес-
22
колько домов от нас»22.
Берггольц подчеркивает неожиданность и непредсказуемость событий. Никто и ничто не в состоянии полностью защитить жителей Ленинграда от смерти.
«... Я до сих пор не могу прийти в себя от удивления -почему именно бомба упала в дом 12, а не в дом 14, где была я? Значит, все-таки она может попасть и в меня? Значит, мне нигде, нигде нет спасения?»23.
Резко в анализируемых текстах проводится граница между «своим» и «чужим». Происходящие события заставляют людей переезжать, менять квартиры, может, поэтому они не считают пространство, в котором им пришлось жить, освоенным, своим, не чужим. Таким образом, дом времен блокады лишен существенной для анализируемого нами концепта черты, он не воспринимается индивидом как место близкое ему, освоенное.
«Меня не покидало ощущение, что это - чужая квартира, что хозяева еще могут вернуться, хотя я знаю, что этого не будет. Вот и я не живу на Троицкой, и я лишена своей квартиры, своей
24
прежней жизни ...».
Необходимо подчеркнуть, что нарушению подвергаются не только социальный и психологический планы стереотипного образа дома, сильно меняется также физический аспект - здания повреждены в результате артобстрела, выбиты стекла в окнах, в крышах дыры.
«На Васильевском острове разрушено 40 домов»25.
«Стекла в нашей комнате вылетели, густые зелено-желтые клубы дыма повалили в дыру»26.
«Из окон нашей комнаты на 7-м этаже видны крыши - они
27
все в дырах от снарядов, - почти рядом с нашими окнами»27.
Дом, в котором живет Берггольц, становится точкой отсчета в топографии города, события характеризуются по отношению к месту его расположения.
«Восемнадцатого город обстреливал немец из дальнобойных орудий, было много жертв и разрушений в центре города, невдалеке от нашего дома»28.
Дом времен блокады лишен также своей основной функции. Он не защищает домочадцев от артобстрела. Не гарантирует физи-
ческой безопасности, хотя такой гарантией - согласно базовому понятию - должен быть. Жители вынуждены искать убежище где-то вне его29, что явно нарушает стереотипное представление о доме как месте, защищающем домочадцев от всяких угроз.
«Сегодня в 8 ч. вечера, когда я сидела в газоубежище Дома радио, в соседний дом упали бомбы и рядом тоже нападало. Дом радио № 2, а попало в дом № 4. Убежище так и заходило, как на
волнах»30.
«... Мне во время бомбежки надо быть «на посту», в трухлявом беззащитном доме, надеясь только на личное счастье -авось не кокнет фугасом ...»31.
Дом, согласно стереотипному представлению, должен быть теплым и светлым. Симптоматично, что мотив защиты от холода является характерным для военных повествований32. Но дома блокадного Ленинграда холодны и темны33. Поэтому все, что отличается от типичного образа блокадной квартиры, вызывает умиление и недоумение.
«Когда я приехала, я пришла в отдельную комнату на 7 этаже, светлую, очень теплую, даже с мягкой мебелишкой... , со столом, где ящики набиты пищей и медовым, прекрасным табаком. У диванчика над столом - мой портрет, мой снимок, мои стихи. Он приготовил для меня отдельный угол, человеческое светлое жилье, - правда, среди пробитых крыш и разрушенных домов. Как непохожа эта комната на зимний кошмар - на комнату Молчановых, Пренделей, Мариных»34.
«Еще умирают в домах, где с зимы держится холод и тьма (окна-то забиты)»...35.
Дом как ценность в записях Берггольц отодвигается на задний план, в аксиосфере он уступает место другим ценностям. Самой важной из них является хлеб, объект мечтаний жителей блокадного города. Дом времен блокады теряет также присущую интересующему нас концепту способность соопределения идентичности человека. Для ленинградцев важны утоление голода и сохранение жизни не только своей, но также, а может прежде всего, своих близких. Дом воспринимается как орудие, способствующее реализации этих целей. Он важен настолько, насколько помогает их осуществить, а своей имманентной ценности лишается.
Подытоживая, необходимо заметить, что дом времен блокады это конструкт недостатка, кстати, кардинальным является не
буквальный недостаток еды, воды, отопления, электричества, а нарушение основной для восприятия интересующего нас концепта связи между домом и его жителями. Дом - это вымершее место, место без хозяев, которое превратилось в склад вещей, хранящий воспоминания о прошлом своих жильцов. Собранная в доме утварь сухо рассказывает их историю. Это острое смещение акцентов, резкий поворот от естественного порядка, когда хозяин организует свой дом, заботится о нем, решает его судьбу к его полному искажению, когда из-за жестокостей войны нарушается этот изначальный лад - везде много опустелых домов-сирот.
Стержнем реконструированного образа являются антонимии: обжитой / вымерший, тепло / холод, свет / мрак, обилие / недостаток.
Реконструированный нами образ дома существует в выделенном периоде, во времени, в котором беспощадно нарушаются все довоенные нормы, в мире, вывернутом наизнанку. Поэтому он подвергается не столько имманентным изменениям, сколько невольно подчиняется внешним обстоятельствам. Он не является субъектом действий, напротив - становится объектом событий.
Из вышесказанного прямо вытекает, казалось бы, довольно банальная констатация непосредственной зависимости восприятия интересующего нас понятия от внешних обстоятельств, от времени и места, в котором возникали тексты, использованные в качестве анализируемого материала. Но вытекает, кажется, еще что-то намного более важное - даже в мире, вывернутом наизнанку, дом как одна из основных человеческих ценностей сохраняет свое значение. Правда, оно раскрывается путем перечисления недостатков, в которых как в зеркале отражается то, что существенно для интересующего нас концепта: защита, безопасность, уют и близкие отношения с любимыми людьми.
'Примечания
URL: www.olgaberggolc.ru/3-24-novoselie.htm.
2
Дискуссия. Память о войне в современных российских СМИ // Неприкос новенный запас. 2005. № 2-3 (40-41). URL: http://magazines.russ.ru/nz/2005/2/di40-pr.html; Дубин Б. «Кровавая» война и «великая» победа // Отечественные записки. 2004. № 5 (19). URL: http://www.strana-oz.rU/2004/5/krovavaya-voyna-i-velikaya-pobeda.
3
Ср. Lotman J. Lalki w systemie kultury // Teksty. 1978. № 6. C. 46.
4
Когнитивная дефиниция в данном тексте понимается согласно Ежи Бартминьскому и Анне Вежбицкой как представление способа восприятия явления носителями языка (Bartminski J. Definicja kognitywna jako narz^dzie opisu konotacji // Bartminski J. J^zykowe podstawy obrazu swiata. Lublin, 2007. C. 42-51).
Концепту дом посвящена обширная литература. О нем писали с разных точек зрения, напр.: Никитина С.Е., Кукушкина Е.Ю., Лассан Э., Глозман Б.Г., Валеева Д.Р., Козырева О.А., Ланская О.В., Плотникова A.A., Усачева В.В.
6 Ольга. Запретный дневник. Дневники, письма, проза, избранные стихотворения и поэмы Ольги Берггольц. СПб., 2010.
7 Прозорова Н.А. Документально-мемуарная проза О.Ф. Берггольц: парадигмы становления творческой личности. Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук. СПб., 2013. URL: www.dissercat.com/content/dokumentalno-memuarnaya-proza-berggolts-paradigmy-stanovleniya-tvorcheskoi-lichnosti.
8 Ольга. Запретный дневник... С. 9-26, а также: JelenaKoczyna, OlgaBergholc, Lidia Ginzburg. Obl^zone / ред. Knyt А., Warszawa, 2013. С. 89; Филиппов А. Ольга Берггольц: живой символ блокады Ленинграда // Караван историй. 2015. № 1. URL: http://7days.ru/caravan/2015/1/olga-berggolts-zhivoy-simvol-blokady-leningrada.htm; Завьялов С. Что остается от свидетельства: меморизация травмы в творчестве Ольги Берггольц // Новое литературное обозрение. 2012. № 116: Семиотика августа в ХХ веке. С. 146-157; Колесников Е. Бездетная Мадонна. До блокады легендарная Ольга Берггольц тихо спивалась // Аргументы и Факты. 15.01.2014. № 54. URL: www.spb.aif.ru/society/people/1087589; URL: www.soulibre.ru/Ольга_Берггольц; URL: www.peoples.ru/art/literature/poetry/newtime/berggolts; Ольга Берггольц. Стихи и поэмы. URL: www.gatchina3000.ru/literatura/berggolc_o_f; Дзантиев И. Ольга Берггольц: «Горы двигаются вокруг меня!». URL: www.osetia.kvaisa.ru/1-rubriki/10-storiya-i-sovremennost/olga-berggolc-gory-dvigayutsya-vokrug-menya; Ольга Берггольц. Голос блокадного Ленинграда. URL: www.olgaberggolc.ru; URL: www.chtoby-pomnili.com/page.php?id=1820. текст подготовила Халина Т.; Сумевшая подняться. Ольга Берггольц 1910, Петербург - 1975, Ленинград. Из антологии Евгения Евтушенко «Десять веков русской поэзии» // Новые известия. 14.05.2010. URL: www.newizv.ru/culture/2010-05-14/126479-sumevshaja-podnjatsja.html; Оконевская О. «... И возвращусь опять». Страницы жизни и творчества О.Ф. Берггольц. СПб., 2005; Голос блокадной музы Ольги Берггольц. URL: www.tvkultura.ru/article/show/article_id/20756; Аннинский Л.А. Война. Женское лицо // Дружба Народов. 2005. № 5. С. 186-207. URL: www.magazines.russ.ru/druzhba/2005/5/an9.html; Першин А. Блокадная легенда // Вести Курортного района. 2010. № 8. С. 3. URL: www.old.gov.spb.ru/Document/1273127434.pdf; «Так хочется мир обнять»: О.Ф. Берггольц. Исследования и публикации: К 100-летию со дня рождения / Отв. ред. Прозорова Н.А. СПб., 2011; Городецкая О.А. Новая книга к 100-летию О. Берггольц «Так хочется мир обнять». URL: www.prouglich.ru/wiki/Так_хочется_мир_обнять(книга); Прозорова Н.А. Ольга Берггольц: Начало (по ранним дневникам). СПб., 2014; Минаков С. Ольга Берггольц: «И ты через сердце мое говоришь...». URL: www.ruskline.ru/monitoring_smi/2011/11/14/olga_berggolc_i_ty_cherez_serdce_moe_govorish. См. также библиографию в: Прозорова Н.А. Документально-мемуарная проза О.Ф. Берггольц: парадигмы становления творческой личности...; Ольга Федоровна Берггольц. К 100-летию со дня рождения: библиографический список литературы / Сост. Приходько С.Е. СПб., 2010. URL: www.calameo.com/read/0009-9532789c3a83d3a5b (в издание включены книги и статьи из периодических изданий).
9 Стоит обратить внимание на то, что документально-мемуарная проза О. Берггольц 1920-х годов была проанализирована Н.А. Прозоровой.
10 «... Надо выжить и написать обо всем этом книгу...» Из блокадного дневника О.Ф. Берггольц 1941 г. Опубликовано в журнале «Отечественные архивы» № 1 (2014), вступительная статья, подготовка текста к публикации и комментарии Стрижкова Н.А. URL: http://www.rusarchives.ru/publication/publ_2014_N01_blokada-leningrad-berggolts.shtml.
11 Ольга. Запретный дневник. Письма М.Ф. Берггольц, 26.09.1941. С. 227.
12 «... Надо выжить и написать обо всем этом книгу...» Из блокадного дневника О.Ф. Берггольц 1941 г....
13 Ольга. Запретный дневник, запись от 3.06.1942. С. 113.
24
Там же. Запись от 9.07.1942. С. 120.
29 Ср. Гинзбург Л.Я. Записки блокадного человека. URL: www.militera.lib.ru/memo.russian/ginzburg_la/01.html: «К домам появилось новое отношение. Каждый дом был теперь защитой и угрозой. Люди считали этажи, и это был двойственный счет - сколько этажей будет их защищать и сколько будет на них падать».
30 Ольга. Запретный дневник, запись от 28.09.1941. С. 72.
31 Там же. Запись от 13.09.1941. С. 61.
32
Ср. Pazio-Wlaziowska D. Pami^c domu we wspomnieniach zolnierzy Wielkiej Wojny Ojczyznianej // Fenomen Rosji. Pami^c przeszlosci i perspektywy rozwoju. Ч. 1 Pami^c o przeszlosci w idei i kulturze Rosji. Ред. Kowalska M., Kurylowicz M. Krakow, 2014. С. 25-32; Pazio-Wlaziowska D. Образ ДОМА в письмах с фронта Великой Отечественной войны - попытка когнитивного описания // Jazyk a kultüra z kognitivneho aspektu. Ред. Korina N., Sokolova J. Nitra, 2014. С. 133-141.
14 Там же. Запись от 13.09.1941. С. 60
15 Там же. Запись от 9.07.1942. С. 121
16 Там же. Запись от 9.07.1942. С. 120
17 Там же. Запись от 23.03.1942. С. 82
18 Там же. Запись от 8.05.1942 - 9.05.1942. С. 101
19 Там же. Запись от 29.05.1942. С. 110
20 Там же. Запись от 23.03.1942. С. 82.
21 Там же. Запись от 5.09.1941. С. 57
22 Там же. Запись от 13.09.1941. С. 60.
23 Там же. Запись от 22.09.1941. С. 65.
25 Там же. Запись от 7.04.1942. С
26 Там же. Запись от 22.09.1941. С. 65.
27 Там же. Запись от 26.04.1942. С. 96.
28 Там же. Запись от 22.09.1941. С. 65.
33 Ср. замечание А. Першина: «В ту суровую блокадную зиму не фашисты, а холод и голод были главными убийцами ленинградцев» // ПершинА. Блокадная легенда...
34 Ольга. Запретный дневник, запись от 26.04.1942. С. 97.
35 Там же. Запись от 27.05.1942. С. 110.
