CC BY
122
Таким образом, читатель текста перевода читателю соотнести механизм создания язы-
значительно отдаляется от автора, но замена ковой игры с системой правил и особенно-
большинства языковых особенностей ориги- стей русского языка и в полной мере оценить
нала средствами русского языка позволяет и ощутить языковую игру оригинала.
Список литературы
1. Косиков Г. К. О прозе Бориса Виана [Электронный ресурс]//Персональная страница Г. Ко-сикова: сайт. URL : http://www.libfl.ru/mimesis/txt/vian.php (дата обращения 08.07.2010).
2. Медведев К. Борис Виан - советский писатель эпохи Ренессанса [Электронный ресурс]// Русский журнал: сайт. URL : http://old.russ.ru/journal/kniga/98-10-03/medved.htm (дата обращения 05.03.2010).
3. Philippe Kohly: interview [Ressource electronique]/chaine television Arte : site. URL : http://www. arte.tv/fr/Echappees-culturelles/Hommage--a-Boris-Vian/2673556.html (дата обращения 07.06.2010).
УДК 807
ББК 81. 411. 2
О. В. Ланская
Концепт «дом» как отражение жизни и смерти в романе Л. Н. Толстого «Война и мир» (на материале VШ-IX глав т. 2, ч. 1)
Статья посвящена исследованию категории пространства в дневниковых записях Л. Н. Толстого. Писатель выделял разные виды пространства: реально-физическое и сакральное, мыслимое и реальное, одухотворённое и не одухотворённое. По Л. Н. Толстому, пространство можно исследовать через такие понятия, как «движение», «направление», «многомерность», «бесконечность» и др. Представления о пространстве основываются на православном видении мира, христианском учении, соотносятся с размышлениями о конкретных явлениях окружающей действительности, с оппозицией «жизнь - смерть», понятиями «единение людей» и «поиски истины».
Ключевые слова: концепт, ключевые слова, лексико-тематическая группа, сема, синтагма.
O. V. Lanskaya
Concept «house» as a reflection of life and death in L.N Tolstoy's novel «War and peace» (on the material of 8-9 chapters t.2 ch 1)
The article is devoted to analyse the category of space in L. N. Tolstoy's diary records. The writer divided different kinds of space: real-physical and sacral, conceivable and real, spiritualized and non-spiritualized. According to L. N. Tolstoy space can be investigated by means of such definitions as «movement», «direction», «multidimensionality», «infinity», etc. Space presentatin is based on orthodox world vision, the Christian doctrine and corresponds to thoughts about the concrete phenomena of the surrounding reality and to the opposion «life-death», to the definitions «people uniting « and «the search of thuth».
Keywords: concept, keywords, lexical-thematic group, sema, syntagma.
Концепт «дом» - один из основополагающих концептов языковой картины мира. Актуализируется данный концепт словом дом, другими словами, входящими в лексико-тематические группы «комната», «граница», «семья / люди». При этом концепт «дом» репрезентируется также ключевыми словами, словами-символами, восходящими к оппозиции «жизнь - смерть».
Как известно, рождение и смерть - две величайшие тайны человека. Этой тайне посвящен один из фрагментов романа Л. Н. Толстого «Война и мир». Во 2-ом томе в главах УШ-1Х (часть 1) повествуется
о рождении сына князя Андрея и смерти маленькой княгини. Глава VIII начинается с точного обозначения времени, что зафиксировано синтагмой утром 19 марта после завтрака, которая придаёт повествованию характер документальности: «- Ma bonne amie, - сказала маленькая княгиня утром 19 марта после завтрака» [1; 5, с. 40]. Концепт «дом» в тексте репрезентируется словом дом. К дальней периферии данного концепта относятся слова, входящие в лексико-тематическую группу «комната» (это номинации девичья, кабинет, спальня, официантская, передняя), а также слова, вхо-
дящие в лексико-тематическую группу «семья / люди, проживающие в доме» (Тихон, Филипп, Демьян, Фока, официант, дворецкий, няня Савишна, няня Прасковья Савишна, горничная, доктор, дохтур, акушер, немец-доктор, Марья Богдановна, акушерка; князь, старый князь, князь Андрей, княжна, княжна Марья, Marie, Лиза, маленькая княгиня). Важно отметить и то, что с самого начала автор, повествуя о рождении ребёнка как об особом событии, фиксирует нарушение в доме привычного порядка. Изменяется поведение всех: и хозяев, и их слуг. Сама атмосфера в доме становится иной. Начало таинства связано с какой-то особой тишиной и торжественностью. Отсюда номинации с семами «молчание», «отсутствие звука», «тихий звук»: «В большой девичьей не слышно было смеха. В официантской все люди сидели и молчали, наготове чего-то»; «она (княжна Марья. - О. Л.) сидела молча» [5, с. 43]. «Ни слова не говорят герои и после смерти маленькой княгини: «Князь Андрей обратился к нему, но доктор растерянно взглянул на него и, ни слова не сказав, прошёл мимо» [5, с. 45]. То есть молчание в тексте воспринимается как особая «форма ритуального поведения» [2, с. 303]. Как известно, молчат обычно «во время жатвы, когда сжинают последний сноп <...> или срезают последний пучок колосьев» [3, с. 303]. Молчат во время похоронных поминальных обрядов, а также при рождении ребёнка.
Номинации с семой «молчание» свидетельствуют о том, что само пространство дома, все его обитатели были охвачены одним чувством. То есть совершающееся таинство объединяет всех, и используемые номинации, обозначающие людей, их действия и чувства, приобретают сему «единение»: «Во всех концах дома было разлито и владело всеми то же чувство, которое испытывала княжна Марья <.> По поверию, что чем меньше людей знают о страданиях родильницы, тем меньше она страдает, все старались притворяться незнающими; никто не говорил об этом, но во всех людях <.> видна была одна какая-то общая забота, смягчённость сердца и сознание чего-то великого, непостижимого, совершающегося в эту минуту»; «На дворне жгли лучины и свечи и не спали»; «Никто не спал» [5, с. 42].
Важно отметить и то, что пространство дома освящённое. В лексико-тематическую
группу «вера» входят номинации угодник, молитвенник, киот, свеча, купель, священник, Бог: «Она (княжна Марья. - О. Л.) не смела спрашивать, затворяла дверь, возвращалась к себе, и то садилась на своё кресло, то бралась за молитвенник, то становилась на колена пред киотом» [5, с. 41].
Дальняя периферия представлена также номинациями с семами «граница», «верх», «низ», «направление движения». Ключевыми словами при этом являются слова дверь и лестница.
Как известно, лестница символизирует «вертикаль» [4, с. 278], духовное восхождение. Встреча княжны Марьи с князем Андреем после его возвращения происходит именно на лестнице: «Она вышла на лестницу. <...> Официант Филипп, с испуганным лицом и с другой свечой в руке, стоял ниже, на первой площадке лестницы. Ещё пониже, за поворотом, на лестнице, слышны были подвигавшиеся шаги в тёплых сапогах» [5, с. 43]. При описании встречи брата и сестры на лестнице дважды меняется направление взгляда повествователя и его героини (ниже, пониже; на первой площадке лестницы, за поворотом, внизу, по повороту лестницы, вошёл на лестницу, опять вошёл на лестницу). Эго придаёт особый динамизм повествованию и одновременно замедляет действие. Именно на лестнице видит княжна Марья, как изменился её брат. Определения смягчённое, тревожное (выражение), бледный, худой характеризуют те изменения, которые произошли в душе Андрея Болконского после ранения и плена. Данные лексические единицы приобретают семы «беспокойство о доме, семье», «волнение по поводу состояния здоровья жены, отца, сестры». Первый вопрос, который был задан князем Андреем слуге, был, по-видимому, связан с положением дел в доме. Об этом свидетельствует ответ героя: «- Слава богу! - сказал голос. - А батюшка?» [5, с. 43].
Дверь же представляет не только границу в пространстве дома, но и символизирует разные человеческие чувства (волнение, сопереживание, неуверенность, надежду, ожидание), границу между жизнью и смертью. Дверь воспринимается как символ неизвестности, страдания, сострадания и горя. У человека в момент совершения таинства около двери происходит обострение всех чувств, он начинает вслушиваться и вгля-
дываться в происходящее. Он сам изменяется. Когда княжна Марья узнаёт о том, что происходит, она теряет привычное спокойствие, не может найти себе места, даже молитва не приносит ей успокоения: «Княжна Марья сидела одна в своей комнате, прислушиваясь к звукам дома, изредка отворяя дверь, когда проходили мимо, и приглядываясь к тому, что происходило в коридоре» [5, с. 41]. Когда же князь Андрей слышит стоны жены и чувствует, как она мучится, то пытается войти в её комнату: «Князь Андрей встал, подошёл к двери и хотел отворить её. Дверь держал кто-то» [5, с. 45]. В следующее мгновение именно у дверей он слышит страшный крик и крик ребёнка. В этот момент меняется его поведение: «Князь Андрей подбежал к ... двери» [5, с. 45]. При этом глагол подбежал характеризует героя по-новому. Наверное, впервые после разочарования в жене, в семейной жизни проснулось в нём чувство величайшего сострадания к этому близкому ему человеку.
Открытая дверь символизирует в данном фрагменте рождение и смерть одновременно: «Дверь отворилась. Доктор, с засученными рукавами рубашки, без сюртука, бледный и с трясущейся челюстью, вышел из комнаты» [5, с. 45]. Слово порог, имеющее отрицательную коннотацию, так как в народных поверьях символизирует смерть, и восходящее к оппозиции «свой - чужой», также в данном эпизоде приобретает сему «смерть»: «Женщина выбежала и, увидав князя Андрея, замялась на пороге» [5, с. 45]. Номинация женщина с семами «неизвестная» и «чужая» также символизирует несчастье [5, с. 81].
После смерти маленькой княгини, через два часа после этого трагического события, князь Андрей встречается со своим отцом. Встреча эта происходит фактически на пороге, о чём свидетельствует синтагма как только дверь отворилась: «Старик всё уже знал. Он стоял у самой двери, и, как только она отворилась, старик молча старческими, жёсткими руками, как тисками, обхватил шею сына и зарыдал, как ребёнок» [5, с. 46]. Лексический повтор старик (текстовый синоним слов князь, батюшка, отец) и сравнение зарыдал, как ребёнок, восходящие к оппозиции «молодой - старый», подчёркивают глубочайшие
переживания старого князя Болконского, противоестественность произошедшего события - смерть молодой женщины.
Ключевыми словами при описании дома в данном тексте являются следующие слова: 1) дом, дверь; 2) ветер, дорога, свеча; 3) бабушка, няня. Символичны также ключевые слова ночь и окно. Данные номинации образуют своеобразные центры, вокруг которых объединяются лексические единицы, по-особому трактующие художественное пространство. С одной стороны, данные лексемы восходят к физическим реалиям (например, «выслана подстава на большую дорогу, к повороту на просёлок»; «едут по пре-шпекту кто-то»; «На столбике перил стояла сальная свеча и текла от ветра» [5, с. 43]), с другой - к сакральным. Само рождение человека связано с символикой дома и открытого пространства: «дите - это путник, дом - утроба матери» [6, с. 210].
Через слово дорога объясняется тема возвращения в родной дом, говорится о судьбе человека. Дорога, восходя к значениям «свой» и «чужой», одновременно является символом жизненного пути. В ту ночь, когда родился Николенька и умерла маленькая княгиня, возвращается домой князь Андрей.
Со значением «чужой» связано слово окно, а также слово рама. Символичен образ женщины в окне. Глядя в окно, няня Прасковья Савишна и княжна Марья видят какой-то экипаж. Распахнутое ветром окно и потухшая свеча предвещают необычное событие и несчастье: «Вдруг порыв ветра налёг на одну из выставленных рам комнаты (по воле князя всегда с жаворонками выставлялось по одной раме в каждой комнате) и, отбив плохо задвинутую задвижку, затрепал штофной гардиной и, пахнув холодом, снегом, задул свечу. Княжна Марья вздрогнула; няня, положив чулок, подошла к окну и, высунувшись, стала ловить откинутую раму. Холодный ветер трепал концами её платка и седыми, выбившимися прядями волос» [5, с. 43].
Символично и слово бабушка, которое по своему происхождению связано со словом быть, а также с др.-инд. вhavas, ср. р. «бытие, становление» [7, т. 1, с. 100-101]. Данная номинация в тексте имеет значение «повивальная бабка, акушерка, повитуха, прiемница»
[8, т. 1, с. 33]: «Няня Савишна, с чулком в руках, тихим голосом рассказывала, сама не слыша и не понимая своих слов, сотни раз рассказанное о том, как покойница княгиня в Кишинёве рожала княжну Марью, с крестьянской бабой-молдаванкой вместо бабушки» [5, с. 43]. Этимологический анализ слова и его значение предполагают наличие в номинации бабушка следующих сем: «рождение», «помощь», «начало жизни», а также «жизнь». При этом сочетание имени нарицательного няня и имени собственного Савишна создаёт образ женщины-матери, близкого, родного для княжны Марьи человека. Синтагмы няня Савишна, старая няня Прасковья Савишна приобретают семы «возраст», «уважение», «родной человек», «род», «семья», «хранительница преданий рода», а также семы «приготовление», «подготовка», «канун праздника» (см. значение имени Прасковья [9, с. 600]). Эта героиня былинного масштаба, сказительница. Она постоянно рассказывает (сотни раз) о рождении человека. Эта старая женщина воплощает собой народную мудрость. При этом она словно погружена в поток времени. Отсюда использование синтагмы сама не слыша и не понимая своих слов. Такие номинации, как платок, чулок, синтагмы на прядку седых волос, седыми, выбившимися прядями волос создают сказочный образ хранительницы очага. При этом синтагма с чулком в руках через номинации клубок, вязание ассоциируется с мотивом жизненного пути и времени (ср. клубок указывает дорогу герою в сказках; волшебницы с помощью веретена предсказывают судьбу).
Символизирует время, перемены, опасность и слово ветер [10, с. 36-37]. Ветер - это и человеческая судьба [11, с. 39]. «Вспомните, что жизнь моя дуновение» (Иов 7: 7).
Восходит к значению «время» и слово ночь, символизирующее физическую смерть [12, с. 60]. Это время сомнений и поисков ответов на духовные вопросы, «время главных таинств жизни» [13, с. 62], зарождения жизни.
Через синтагму одна из тех мартовских ночей, номинацию зима, а также олицетворение зима высыпает с отчаянной злобой свои последние снега и бураны в тексте зафиксировано переломное, переходное время между разными временами года - зимой и весной, также символизирующими смерть и жизнь:
«Была одна из тех мартовских ночей, когда зима как будто хочет взять своё и высыпает с отчаянной злобой свои последние снега и бураны» [5, с. 42].
Смерть объединяет и потрясает души людей. Она судит их, и они сами начинают вершить суд над собой. Так, отец и сын Болконские в момент прощания с маленькой княгиней оба увидели одно и то же: несчастное личико умершей женщины («Ах, что вы со мной сделали?»; «Ах, что и за что вы это со мной сделали?» [5, с. 46]), - и каждый почувствовал свою вину: «<...> князь Андрей почувствовал, что в душе его оторвалось что-то, что он виноват в вине, которую ему не поправить и не забыть»; «И старик сердито отвернулся, увидав это лицо» [5, с. 46].
Перед лицом смерти отступает всё: непонимание, разочарование, отношения в светском обществе. Человек оказывается перед лицом вечности. «Жизнь и смерть суть виды общего рода - бытия. Они соотносятся как вертикаль и горизонталь, как время и пространство, как цельность и распыление, как Добро и Зло» [14, с. 535].
Оппозиция «жизнь - смерть» находит отражение в номинациях с семами «время», «следование христианским заповедям», «обычаи», «традиции», «приметы», «гадание». «да вот княжовы свечи венчальные перед угодником зажечь принесла» [5, с. 41]; «Через три дня отпевали маленькую княгиню»; «Ещё через пять дней крестили молодого князя Николая Андреича»; «гусиным перышком священник мазал сморщенные красные ладонки и ступеньки мальчика»; «нянюшка сообщила ему, что брошенный в купель вощечок с волосками не потонул, а поплыл по купели» [5, с. 46].
Ключевым является и слово таинство, которое употребляется в тексте в значениях «крещение» и «рождение», а также слово судьба: « - Какая судьба! - проговорил он (князь Андрей. - О. Л.). По В. В. Колесову, «Судьба . есть первопричина всего истинного. Она эту истину и вскрывает» [14, с. 537]. И ещё: «Судьба есть единство встречи, вины, заслуги и воздаяния» [15, с. 537].
Пространство дома во время рождения ребёнка - это пространство любви и страдания одновременно. В лексико-тематическую группу «любовь» входят номинации Маша (Машенька), милая, душенька, моя, имеющие семы «любовь», «семья», «уважение», «духов-
ная близость», «сострадание», «сочувствие»: «Маша, милая!» [5, с. 44], - обращается князь Андрей к сестре; « - С тобой, Машенька, пришла посидеть, - сказала няня» [5, с. 41]; «- Душенька моя! - сказал он (князь Андрей. -
О. Л.) слово, которое никогда не говорил ей (маленькой княгине. - О. Л.)» [5, с. 44].
В лексико-тематическую группу «страдание» входят слова с семами «внешность» и «мучение»: «Маленькая княгини лежала на подушках, в белом чепчике (страданье только что отпустило её), чёрные волосы прядями вились у её воспалённых, вспотевших щёк; румяный, прелестный ротик с губкой, покрытой чёрными волосиками, был раскрыт, и она радостно улыбалась» [5, с. 44]. Отрицательную коннотацию приобретает прилагательное румяный с семой «цвет». При этом авторское отношение к героине зафиксировано в словах с уменьшительно-ласкательными суффиксами ротик, личико, губка с семами «жалость», «сострадание», синтагмах
глаза, смотревшие детски-испуганно; детски-укоризненно посмотрела на него [5, с. 44], в имени собственном Лиза: «Она (княжна Марья - О. Л.) поцеловала Лизу» [5, с. 40], - а также в ряде определений с семами «красота», «наивность», «возраст», «жизнь», «смерть», «трагедия»: «на этом прелестном детском робком личике»; «прелестное, жалкое, мёртвое лицо» [5, с. 45].
Итак, в романе Л. Н. Толстого «Война и мир» ядро концепта репрезентировано словом дом. Содержание концепта представлено рядом лексико-тематических групп, ключевыми словами ветер, свеча, дорога, бабушка, дверь, лестница, номинациями со значениями «возраст», «страдание», «родство» «единение», «семья» и др., восходящими к противопоставлениям «жизнь - смерть», «старший - младший», «любовь - страдание», с помощью которых воссоздаётся языковая картина мира второй половины XIX века.
Список литературы
1. Толстой Л. Н. Собрание сочинений : в 22 т. Т. 5. Война и мир. М. : Худож. лит., 1980.
2. Агапкина Т. А. Молчание // Славянская мифология : энцикл. словарь. М. : Междуна-род. отношения, 2002. С. 30-304.
3. Там же.
4. Агапкина Т. А. Лестница // Славянская мифология : энцикл. словарь. М. : Международ. отношения, 2002. С. 278-279.
5. Копалинский В. Словарь символов / пер. с пол. В. Н. Зорина. Калининград : Янтар. сказ, 2002. 276 с.
6. Шейнина Е. Я. Энциклопедия символов. М. : АСТ ; Харьков : Торсинг, 2003. 591 с.
7. Фасмер М. Этимологический словарь русского языка : в 4 т. М. : Астрель : АСТ, 2004.
8. Даль В. И. Толковый словарь живого великорусского языка : в 4 т. М. : Рус. яз. : Медиа, 2006.
9. Тихонов А. Н., Бояринова Л. З., Рыжкова А. Г. Словарь русских личных имён. М. : Школа-Пресс, 1995. 736 с.
10. Копалинский В. Указ. соч.
11. Там же.
12. Шейнина Е. Я. Указ. соч.
13. Там же.
14. Колесов В. В. Русская ментальность в языке и тексте. СПб. : Петербургское Востоковедение, 2007. 624 с.
15. Там же.
