CC BY
35
УДК 008:39
М. В. Кирчанов
доктор исторических наук
Воронежский государственный
университет,
Воронеж, Россия
E-mail: [email protected]
КОНЦЕПТ ЧАВАШЛАХ КАК ОСНОВА ЧУВАШСКОГО ЭТНОФУТУРИЗМА
Автор анализирует этнофутуризм, динамично развивающийся проект идентичности, как одну из современных попыток развития чувашской национальной культуры и идентичности. Целью статьи является анализ трансформации концепта чавашлах в культурных практиках этнофутуризма. Методологически автор трансплантирует в чувашский контекст концепт «изобретения традиций», воспринимая этнофутуристический как одну из изобретенных традиций чувашской идентичности. В основной части статьи предполагается, что форсированная модернизация, глобализация и массовая культура стали теми факторами, которые стимулируют возникновение и развитие этнофутуристического дискурса в современных региональных идентичностях Российской Федерации. Автор полагает, что этнофутуризм развивается как множественные попытки и гетерогенные культурные практики синтеза архаичных и этнических элементов идентичности с попытками сделать чувашский материал более «видимыми» и «заметными» для современного общества в массовой культуре. Изучены особенности генезиса проекта; показано, что чувашский этнофутуризм возник как интеллектуальный проект, став альтернативой официальной национальной неосоветской культуре и идентичности. Чувашский этнофутуризм отличается от финно-угорских или тюркских проектов, которые также актуализируют ценности и принципы примата этничности и этнического родства; этнофутуризм в Чувашии стал формой националистического дискурса, потому что интеллектуалы в своих культурных практиках и стратегиях актуализируют преимущественно чувашские национальные ценности и мифы.
Ключевые слова: этнофутуризм, чавашлах, Чувашская Республика, интеллектуал, национализм, идентичность, культурный конструктивизм, традиция
Для цитирования: Кирчанов, М. В. Концепт чавашлах как основа чувашского этнофутуризма / М. В. Кирчанов // Вестник культуры и искусств. — 2021. — № 2 (66). — С. 62-70.
Формулировка проблемы. Современная Российская Федерация как многосоставное и гетерогенное общество развивается в условиях одновременного сосуществования многочисленных этнических групп, идентичности которых характеризуются значительным разнообразием. С одной стороны, в этнической и культурной динамике современной России заметны тенденции ассимиляции и культурной унификации, представленные не русификацией, а растущим влиянием культуры массового общества потребления, которая последовательно вытесняет или ослабляет национальные культуры, сохраняющие свою специфику и не в полной мере ин-
тегрированные в каноны глобализирующегося общества потребления. С другой стороны, процессы глобализации и русификации, фактически взаимосвязанные и взаимозависимые, вызывают и обратные реакции этнических и лингвистических меньшинств, что проявляется в росте регионального национализма, предлагающего альтернативные проекты политической, культурной и этнической идентичности, отличающиеся от магистральных моделей культур-идентичностей, которые выступают в качестве сил, стимулирующих глобализацию.
Универсальным средством в руках националистов для защиты идентичностей как
62
изобретенных традиций и наций как воображаемых сообществ стал национализм как гетерогенная идеология и чрезвычайно разнообразный набор политических тактик и стратегий, которые в зависимости от политической ситуации и идеологической конъюнктуры могут играть роль как факторов консолидации сообщества-нации, так и ее политически и идеологически мотивированной фрагментации, когда изобретение реальных или воображаемых других становится необходимым для дальнейшего сохранения нации как группы. В современных условиях диапазон использования и применения национализма является очень разнообразным. Если в XIX и XX вв. национализм развивался как преимущественно политическая идеология, связанная с борьбой меньшинств на освобождение и право на сохранение собственной идентичности, то в начале XXI в. культурный и политический локу-сы бытования национализма в значительной степени изменились и на современном этапе дискурс национализма, подобно авторитарным и тоталитарным обществам XX столетия, сместился из сферы политики в сферу культуры и языка как основных маркеров тех национальных и этнических идентично-стей, которые противостоят проекту глобализации или как минимум пытаются к нему адаптироваться.
Цель и задачи статьи. Нашей целью будет анализ этнофутуризма как формы, тактики и стратегии адаптации чувашских националистов к вызовам и угрозам современного глобализирующегося мира. Задачами является изучение и анализ конкретных проявлений этнофутуризма, описываемого как одна из изобретенных традиций чувашского национализма, в интеллектуальном и культурном дискурсах современной чувашской идентичности, а также перспектив этнофутуризма как формы и стратегии национальной мобилизации и сохранения идентичности.
Методология. Методологически данная статья базируется на основных положениях инвенционистского поворота, вдохновленного англо-американскими историками национализма Б. Андерсоном [22] и Э. Хобсба-
умом [27]. Трансплантируя концепт «изобретения традиций» в чувашские контексты, автор предлагает его расширенное прочтение, воспринимая в качестве изобретенных традиций не только гражданские и политические ритуалы и церемонии, но и различные культурные практики, связанные с деятельностью чувашского интеллектуального сообщества как группы, ответственной за сохранение и воспроизводство идентичности чувашской нации как «воображаемого сообщества» в рамках этнофутуристического дискурса в целом и воспроизводства концепта чавашлах в частности.
Этнофутуризм как современное интеллектуальное явление. Одним из таких механизмов актуализации антиглобализацион-ного дискурса в современном мире стал эт-нофутуризм, который в его чувашской версии будет в центре внимания в этой статье. Этнофутуризм как явление в развитии национальных идентичностей, ответ на процессы глобализации и попытка защиты традиционных культур успел стать предметом ряда исследований [1; 11; 20; 26 и др.], но современная историографическая ситуация отличается явным дефицитом текстов, сфокусированных на национальных формах этнофутуризма в тюркских регионах. Пик в развитии этнофутуризма в национальных регионах Российской Федерации пришелся на 2000-е гг. [19], но к концу первого десятилетия XXI в. влияние этого движения в значительной степени сократилось, а попытки синтеза традиционного этнического и модернистского современного дискурса в изучении национальных идентичностей наций РФ с претензией на трансплантацию в интеллектуальный контекст западных теорий национализма [2; 3] были признаны (даже самим авторами) не более чем интеллектуальным упражнением, неспособным изменить историографическую ситуацию в целом.
Анализируя феномен чувашского этно-футуризма, во внимание следует принимать и тот фактор, что он часто воспринимается как вторичный культурный продукт в силу того, что первенство в развитии этнофуту-ристического дискурса в РФ принадлежит
63
интеллектуалам из финно-угорских регионов [7; 10; 12 и др.]. Вторичность этнофуту-ристического дискурса признается и самими чувашскими интеллектуалами. В частности, Атнер Хузангай констатирует, что «чйвашлах оттачивается в контактах с другими народами» [14]. Единого определения этнофуту-ризма в научной литературе, сфокусированной на проблемах как национализма, так и сохранения национальных идентичностей нерусских групп в современной Российской Федерации, не существует. Тем не менее в самом общем плане под этнофутуризмом следует понимать те тактики и стратегии, которые представители национальных интеллектуальных групп и сообществ используют как для проекции современных этничностей и идентичностей на воображаемое и конструируемое прошлое, ставшее изобретенной традицией, так и для трансплантации фактов традиционных домодерных воображаемых этнических культур или их кодифицированных национальных версий эпохи «большого» политического модерна в будущее, которое в воображении националистов может быть столь же неопределенным, как и прошлое.
Чувашский этнофутуризм: гетерогенные ситуации социального и культурного времени. Этнофутуризм как концепт развития чувашской идентичности возник под финно-угорским влиянием в 1990-е гг., хотя определенные его элементы могут быть обнаружены и в более ранней интеллектуальной традиции. Гурий Комиссаров-Ванд ер в 1919 г. опубликовал очерк «Чаваш халахё малалла кайё-ши, каймё-ши?» («Есть ли будущее у чувашского народа?»), в котором пытался синтезировать идеи политической и этнической нации в перспективе ее политического, культурного и социального будущего [8]. Среди предшественников чувашского этнофуту-ризма может быть назван и Сеспель Мишши (Се9пёл Мишши), который повлиял на формировавшуюся чувашскую идентичность, соединив ее с ценностями модерна и политического национализма, став фактически первым чувашским автором, предложившим концепт будущего для чувашской нации [См.
о нем: 4; 15]. В 1970—1980-е гг. определенные элементы этнофутуризма были заметны в живописи Петра Петрова, который, по словам Атнера Хузангая, «сумел по-новому осмыслить чувашский ландшафт и дать ему метафизическое прочтение» [16]. Анализируя интеллектуальную историю, историю и археологию идей современного чувашского этнофутуризма, во внимание следует принимать и то, что его история дискретна, в ней присутствуют многочисленные хронологические провалы, лакуны и пустоты, ставшие следствием принудительной авторитарной модернизации, которая фактически институционализировала дискретность в развитии чувашского интеллектуального дискурса как изобретенной культурной и политической традиции.
Чувашский этнофутуризм: проблемы генезиса. Истоки современного чувашского этнофутуризма крайне противоречивы и ге-терогенныю А. Хузангай, комментируя особенность чувашской культурной ситуации, подчеркивает: «Мы же, чуваши, будучи родственными тюркам по языку, а духовно и по культурным традициям — очень близкими урало-поволжским финно-уграм, тем не менее остаемся сами по себе» [17], актуализируя проблемы будущего неопределенного времени (в социальных и культурных измерениях) чувашской нации. Этнофутуризм в современной чувашской идентичности представлен и проявляется в различных формах, но основной сферой его доминирования и бытования следует признать интеллектуальную традицию, в первую очередь — литературу. Этнофутуризм в интеллектуальном плане может быть локализован на воображаемых ментальных картах чувашского национализма как институционализированное выражение экзистенциального страха относительно перспектив развития чувашской нации. Поэтому чувашский художник Геннадий Исаев формулирует проблему радикально: «Е пирён пётсе 9ухалса каймалла çaK çëp 9инчен, е хамар пуласлах çynë çHHe укмелле (Нам следует либо исчезнуть с лица земли, либо встать на путь, ведущий в будущее)» [21, с. 205—206]. В этой ситуации совершенно естественной реакци-
64
ей стала попытка интеллектуалов актуализировать перспективы развития нации через синтез традиции и модерна, прошлого завершенного и будущего неопределенного.
Актуализация этнофутуристического дискурса. Эти идеи в своих текстах и творчестве пытались актуализировать многие чувашские интеллектуалы. Георгий Фомиря-ков, чувашский художник, например, констатирует: «...забывая прошлое, мы духовно беднеем. Наследие предков — это те сундуки, которые таят несметные сокровища и могут нас духовно и материально обогащать» [13]. Другие чувашские интеллектуалы, которые работали в парадигме этнофутуризма, полагали, что центральными для этнофу-туристического проекта как концепции чувашской идентичности альтернативной неосоветской культурной традиции стали несколько проблем: «Мир предков. Наш мир. Мир человека, бесконечный космос внутри нас. Образы прошлого, боги, духи, природа, красота мира вокруг...»1 Поэтому этнофуту-ризм как гетерогенное течение можно воспринимать и как форму национальной культурной адаптации, новой модернизации как попытки найти компромисс между ценностями модерна/постмодерна и принципами национальной идентичности как этнического и лингвистического проекта. В целом сторонники чувашского этнофутуризма могут быть определены как умеренные культурные националисты, которые стремятся к большей видимости и «заметности» чувашской национальной идентичности в современном обществе через популяризацию традиционной этнической культуры, которая, по их мнению, сталкивается с угрозами и вызовами как ассимиляции, так и глобализации.
Этнофутуризм в чувашском культурном тексте. Одним из тех чувашских авторов и интеллектуалов, кто актуализирует этнофу-туристические тенденции в своих текстах является Борис Чиндыков [Подробнее об этом: 5; 23; 24]. Уже во второй половине 1980-х он предвосхитил появление такого явле-
ния, как этнофутуризм, но в своей статье «Хушшамарти чикёсем 9инчен» («О границах меж нами») не питал иллюзий относительно возможности консолидации форм концепта чйвашлйх [18] в рамках только нарождающегося этнофутуристического дискурса, полагая, что экзистенциальная и культурная ловушка чувашской идентичности, выраженная в понимании того, что «если ты пришел на землю сыном чувашским, то даже скинув свои лапти, все равно никогда не сможешь оторваться от земли» (Чиндыков Б. Пасхальное яйцо)2, является фактически непреодолимой. В прозе и драматургии Б. Чиндыко-ва, например, в пьесе «Çatah карта çhhhh хура хамла 9ырли» (Ежевика вдоль плетня, 1982), этнофутуризм фигурирует как форма конфликта между национальными и общечеловеческими ценностями («Мало быть чувашом, надо быть человеком»3), а также рефлексии о месте чувашской нации и чувашской идентичности в современном мире с периодическими ее проекциями как на прошлое, так и в будущее.
Кроме этого этнофутуризм можно воспринимать и как столкновение между этнической национальной культурой и культурой современного глобализирующегося мира. Поэтому герои Б. Чиндыкова констатируют зависимость чувашей от национального и этнического пространства и ландшафта:
«Мать: Дублин, поди, большой и чистый город, совсем не такой, как маленькая чувашская деревушка.
Призрак отца: Такой же, как Чебоксары. Мать: Чебоксары... <...> Не волнуйся. Такая уж наша чувашская натура: только дома мы счастливы, а отъедешь от Шумерли километра на три, все вокруг чужое, и сердце щемит»4.
1 Цит. по: Акташ Т. Дочь этнофутуриста. URL.: https://chuvash.org/blogs/comments/2586.html Дата публикации: 19.03.2021.
2 Цит. по: Никифорова В.В. Борис Чиндыков: опыт реконструкции чувашского мира // Художественная словесность и проблемы чувашской духовной культуры : сб. материалов науч.-практ. конф. / Чуваш. гос. ин-т гуманитар. наук. Чебоксары, 2008. С. 202-225.
3 Чиндыков Б. Б. Ежевика вдоль плетня : драма в двух действиях / пер. с чуваш. Д. Виноградовой. URL: https://proza.ru/2005/01/19-98.
4 Там же.
65
В своем более позднем тексте, рассказе «Алаксем умёнче» (У дверей, 1986), Б. Чин-дыков словами одного из героев («...антихристов город, загубит ведь человека, загубит чуваша, изведет, ах господи!..»5) также актуализировал сложные отношения чувашских интеллектуалов с социальным и культурным временем [См. об этом: 6; 25; 26], актуализируя сосуществование нескольких дихотомий, включая прошлое — будущее, архаичное — современное, город — негород. Несмотря на культурный пессимизм, автор в 1980-е гг., например, в рассказе «Hotel Chuvashia», все же считал возможным отметить:
«В последнее время часто говорят, что наш маленький народ прозябал веками, но мне кажется, что наш народ еще десятки веков назад был талантливым, могучим, добрым. В какой-то момент истории мы были сломлены и в последние два-три столетия стали еще более униженными и слабыми, стали жить, боясь светлого дня, чувствуя себя виноватыми перед другими народами за то, что на великой земле заняли ее маленький кусочек, рассеялись до самой Сибири. <...> На этом месте и через сотню лет, и через тысячу будет живая чувашская душа»6.
В этом контексте актуализируется конфликт пространств, воображенных и сконструированных в различных этнических системах координат, поэтому чувашский этно-футуризм — это и столкновение пространственных концептов родины бытования или пребывания идентичности.
Если один из героев в пьесе «Ежевика вдоль плетня» все же констатирует, словно ностальгируя, что «душа у меня чувашская», то другой героине остается только фиксировать изменения и конфликт между состояниями прошлого, современности и будущего: «В старину все чуваши одну изгородь на все село ставили, веками — один плетень, а сейчас каждый пытается отгородиться от другого, вот и страдает потом один-одинешенек в своем углу. Да, прошли те времена, когда люди вместе работали, вместе пили, вместе радовались и вместе плакали. И любили вместе. Единую на всех изгородь, единого
Бога, единого человека любили. Вот так и
портится человек...»7
Этнофутуризм в этой интеллектуальной ситуации позиционируется как попытка преодоления кризиса национальной идентичности и попытка выхода из ситуации дискретности между различными социальными, культурными и историческими эпохами. Поэтому, вероятно, имеет смысл воспринимать чувашский этнофутуризм как проект новой национализации — попытку социально отложенной и хронологически отсроченной модернизации, призванной изменить не традиционные аграрные сообщества, но фактически постсоветскую нацию, превратив ее в модерный проект нации как нации-сообщества и нации-государства.
Чувашский этнофутуризм: системные характеристики проекта. Этнофутуризм на современном этапе может быть определен как часть современной и актуальной истории идей или интеллектуальной истории чувашского национализма. Воспринимая этнофу-туризм как актуальную культурную практику и интеллектуальную стратегию, мы полагаем, что он успел обрести свою культурную генеалогию и стать частью археологии идей, хотя перспективы его развития в культурных пространствах бытования чувашского национализма остаются в значительной степени неясными и неопределенными. Анализируя особенности чувашского этнофутуризма, во внимание следует принимать несколько факторов. Во-первых, чувашский этнофуту-ризм представляет собой преимущественно интеллектуальное явление. Во-вторых, этно-футуризм проявляется почти исключительно в рамках чувашского культурного дискурса. В-третьих, реальное влияние этнофуту-ризма на официальный культурный канон в Чувашской Республике крайне ограничено в силу того, что культурные пространства контролируются профессиональной национальной культурой, которая фактически зависит от государственного финансирования, являясь частью системы воспроизводства офи-
5 Цит. по: Никифорова В.В. Борис Чиндыков: опыт реконструкции чувашского мира.
6 Цит. по: Никифорова В.В. Борис Чиндыков:
опыт реконструкции чувашского мира.
7 Чиндыков Б. Б. Ежевика вдоль плетня : драма в двух действиях / пер. с чуваш. Д. Виноградовой. URL: https://proza.ru/2005/01/19-98.
66
циально дозволенных и санкционированных смыслов. В-четверых, статус чувашского этнофутуризма, к сожалению, может быть определен как маргинальный, поскольку его реальное влияние или минимально, или незначительно. В-пятых, невидимость чувашского этнофутуризма в культурных и социальных пространствах и контекстах республики стала следствием целенаправленной и сознательной политики властей, которые склонны в национальной интеллигенции видеть угрозу, воспринимая ее представителей не как интеллектуальное национальное сообщество, но как чувашских националистов, руководствуясь в этом контексте идеологическими клише и стереотипами, унаследованными от советского периода.
Этнофутуризм как проявление фронтир-ного характера культуры. Чувашский этно-футуризм не интегрирован в официальные культурные пространства и контексты — поэтому, для Республики характерна фактически институционализированная ситуация культурной и интеллектуальной гетерогенности. С одной стороны, существует формальная чувашская национальная культура. С другой — в социальных пространствах заметны и альтернативные культурные проекты. Если первая существует и развивается в рамках инерционной и неосоветской модели, воспроизводя в культурных пространствах старые советские модели существования и функционирования культуры, то вторая в большей степени актуализирует национальные или даже националистические тенденции, но в этой ситуации национализм утратил мобилизационный потенциал, характерный для этой идеологии в более ранние периоды его развития, став принципом, при котором этническое как национальное должно совпадать с политическим как государственным. В этом контексте современный чувашский этнофутуризм развивается и существует как альтернативное явление, которое не вписывается в систему, но, наоборот, отторгается ей. Чувашский этнофуту-ризм актуализирует как политические, так и этнические компоненты в развитии современной чувашской идентичности, оставаясь
при этом преимущественно интеллектуальным и культурным явлением.
Мы полагаем, что чувашский этнофу-туризм фактически стал попыткой актуализации концепта чйвашлйх во всех его проявлениях в культурных кодах чувашской идентичности как продукта модернизации ХХ в. Поэтому этнофутуризм отразил все противоречия модернизационного проекта, включая разрывы и лакуны в развитии чувашской идентичности, которая менялась и трансформировалась от традиционного концепта чаваш халах как попытки институционали-зации политизированной этничности до футуристического в постнациональном понимании Hotel Chuvashia как состояния транскультурности и фронтирности. Несмотря на это чувашский этнофутуризм как проект актуализирует ценности этничности и использует потенциал культурной и этнической архаичности, интегрируя их в концепты и проекты будущего чувашей как «воображаемого сообщества» или нации.
Выводы. Таким образом, анализируя феномен чувашского этнофутуризма, во внимание следует принимать несколько факторов. Во-первых, этнофутуризм преимущественно интеллектуальное движение. Во-вторых, сфера его бытования и функционирования ограничена преимущественно культурным дискурсом. В-третьих, политическое и идеологическое послания современного чувашского этнофутуризма одновременно сочетают и актуализируют ценности и принципы культурного национализма, различных форм интеллектуальных активностей и обеспокоенности региональных национальных культур в контекстах вызовов глобализации с ее проектом массовой культуры общества потребления. Итак, чувашский этнофутуризм в целом и его отдельные формы проявления, тактики и стратегии нуждаются в дальнейшем изучении.
1. Анфиногенов, Б. В. Этнофутуризм в современной массовой культуре (на примере Уралоповолжья) / Б. В. Анфиногенов // Исторические, философские, политические и юридические науки, культурология и искусствове-
67
дение. Вопросы теории и практики. —
2015. - № 8 (58). - Ч. III. - С. 13-15.
2. Карчансем, М. Изобретение национальных традиций: интеллектуальные тактики и стратегии локализации архаичной культуры в модерновой идентичности (фольклор и литература в чувашском национализме, 1960-1970-е гг.) / М. Карчансем (М. В. Кирчанов) // Панорама. Научные труды факультета международных отношений Воронежского государственного университета. - Воронеж, 2016. - Т. XXII. - С. 35-40.
3. Карчансем, М. Между эссенциализмом и постмодернизмом: Кестентин Иванов в чувашской национальной памяти / М. Карчансем (М. В. Кирчанов) // Панорама. Научные труды факультета международных отношений Воронежского государственного университета. - Воронеж.
2016. - Т. XXII. - С. 62-67.
4. Карчан, М. Сеспель Мишши: рождение советского дискурса в чувашской литературной традиции / М. Карчан (М. В. Кирчанов) // Сеспель Мишши: рождение современной чувашской литературы. - Воронеж, 2007. - С. 4-17.
5. Кирчанов, М. В. Хресченсем - халах -Чаваш наци: воображая и создавая чувашскую нацию (проблемы истории чувашского национализма конца XIX - начала XXI века) / М. В. Кирчанов (М. Карчансем). -Воронеж: Научная книга, 2013. - 244 с.
6. Кирчанов, М. В. Нарративы вилём в дискурсе чувашской (пост)модерной литературы [Российский журнал исследований национализма. - 2015. - № 1-2. Спец. вып.] / М. В. Кирчанов. - Воронеж, 2015. -73 с. - иКЬ: http://ir.vsu.ru/periodicals/pdf/ дш/дш_2015_1_2^.
7. Колчева, Э. М. Этнофутуризм как явление культуры / Э. М. Колчева. - Йошкар-Ола: Марийский гос. ун-т, 2008. - 164 с.
8. Комиссаров, Г. И. Чаваш халахё малалла кайё-ши, каймё-ши? = Может ли чувашский народ иметь свое будущее? : на чуваш. яз. - Уфа : Типография Губернского Союза Кооперативных Союзов, 1918; Доступно на сайте Национальной библиотеки Чувашской Республики «Культурное наследие Чувашии». - иКЬ: http://elbib. nbchr.rU/lib_files/0/kich_0_0000081.pdf.
9. Морозов А. Птица с двумя крыльями // Лицей: интернет-журнал. - иЯЬ.: https:// gazeta-licey.ru/science/49216-ptitsa-s-dvumya-kryilyami. - Дата публикации: 30.09.2016.
10. Розенберг, Н. А. Этнофутуризм и этническая идентификация в искусстве России конца XIX - начала XXI века / Н. А. Розенберг, Е. О. Плеханова // Современные трансформации российской культуры. - Москва : Наука, 2005. -С. 281-302.
11. Самар, И. Футуризм в стиле этно / И. Самар // Регион : ежемес. журн. о Респ. Коми. - URL: http://ourreg.ru/2017/12/25/ futurizm-v-stile-jetno/. - Дата публикации: 25.12.2017.
12. Фомиряков, Г. Забывая прошлое, мы духовно беднеем / Г. Фомиряков // Финно-угорская газета. - 2018. - 28 авг.
13. Хузангай, А. Дух и идеи в конечном итоге всегда побеждают / А. Хузангай // Ирёклё Самах = Свободное слово : чуваш. интернет-газета.- URL: http://www. irekle.org/articles/i29.html. - Дата публикации: 27.12.2012.
14. Хузангай, А. Михаил Сеспель как чувашский культурный герой XX века / А. Хузангай // Ирёклё Самах = Свободное слово : чуваш. интернет-газета.- URL: http:// www.irekle.org/articles/i25.html. - Дата публикации: 16.10.2012.
15. Хузангай, А. Петр Петров: чувашский метафизик / А. Хузангай // Ирёклё Самах = Свободное слово : чуваш. интернет-газета. -URL: http://www.irekle.org/articles/i21.html. -Дата публикации: 05.10.2012.
16. Хузангай, А. Чувашский ракурс / А. Хузангай // Литературная газета. - 2011. -№ 30 (6332).
17. Чиндыков, Б. Болезнь орнаментализма / Б. Чиндыков // Ирёклё Самах = Свободное слово : чуваш. интернет-газета. -URL: http ://www. irekle. org/articles/i 13. html. - Дата публикации: 21.09.2012.
18. Шибанов, В. После этнофутуризма (О сегодняшней удмуртской литературе) /
B.Шибанов//ЛитературнаяРоссия.-2017.-№ 17, 19 мая.
19. Шибанов, В. Л. Этнофутуризм: между архаическим мифом и европейским постмодернизмом / В. Л. Шибанов // Вестник Удмуртского университета. - 2007. - № 5. -
C. 163-168.
20. Яковлев, Ю. В. Обособленный человек как тип личности, недостающий чувашской культуре / Ю. В. Яковлев // Проблемы национального в развитии чувашского народа : сб. ст. - Чебоксары : ЧГИГН. 1999. - С. 205-218.
21. Anderson B. Imagined Communities: Reflections on the Origin and Spread of
68
Nationalism. London: Verso, 1983. 256 p.
На англ. яз.
22. Kârçansem M. (Maksym W. Kyrchanoff). 2015. National Futurism and invented traditions of Chuvash Identity. Мегуна-родна научна конференцща : Опште-ственнте променн во глобалннот свет = Социальные изменения в глобальном мире = Social change in the global world : proceedings. Goce Delcev University in Shtip, Republic of Macedonia. P. 965-980. На англ. яз.
23. Kârçansem M. 2016. From suicide of revolutionary to symbolic communication with the world of the dead (death in the modern Chuvash identity). The New Past. No 4: 84-98. На англ. яз.
24. Kyrchanoff M. W. 2017. Difficulties of mental mapping of Historical time in the Chuvash national identity: cultural continuities and intellectual failures. Social Evolution & History. Vol. 16. No 1: 128155. На англ. яз.
25. Kyrchanoff M.W. 2017. Imagining Chuvash historical time: historical continuities and intellectual failures [=Воображая чувашское историческое время: исторические преемственности и интеллектуальные провалы]. Tractus Aevorum. Vol. 4 (2): 134-155. На англ. яз.
26. The Invention ofTradition. 1983. Eds. E. Hobs-bawm, T. Ranger. Cambridge: Cambridge University Press. 324 p. На англ. яз.
Получено: 20.03.2021
M. Kyrchanoff (Kargansem)
Doctor of Historical Sciences
Voronezh State University,
Voronezh, Russia
E-mail: [email protected] Qavaslah Concept as the Basis of the Chuvash Ethnofuturism
Abstract. The author analyzes ethno-futurism, a dynamically developing identity project, as one of the modern attempts to develop the Chuvash national culture and identity. The purpose of the article is to analyze the transformation of the Qavaslah concept in cultural practices of ethno-futurism. Methodologically, the author transforms the "invention of traditions" concept into the Chuvash context, perceiving the ethno-futurism as one of the invented traditions of the Chuvash identity. The main part of the article assumes that forced modernization, globalization and mass culture have become the factors stimulating the formation and development of ethno-futuristic discourse in the contemporary regional identities of the Russian Federation. The author believes that ethno-futurism is developing as multiple attempts and heterogeneous cultural practices to synthesize archaic and ethnic elements of identity with attempts to make the Chuvash material more "visible" and "noticeable" for mass culture of modern society. The features of the genesis of the project are analyzed; it is also presumed that Chuvash ethno-futurism emerged as an intellectual project, becoming an alternative to the official national neo-Soviet culture and identity. The fi nal part of the article assumes that Chuvash ethno-futurism differs from the same Finno-Ugric or Turkic projects, which also actualize the values and principles of ethnicity and ethnic kinship primacy. The author shows that ethno-futurism in Chuvashia has become a form of nationalist discourse, because intellectuals in their cultural practices and strategies mainly actualize Chuvash national values and myths.
Keywords: ethnofuturism, Chuvash Republic, intellectuals, Chuvash nationalism, identity, cultural constructivism, traditions
For citing: Kyrchanoff M. (Kargansem M.). 2021. Qavaslah Concept as the Basis of the Chuvash Ethnofuturism. Culture and Arts Herald. No 2 (66): 62-70.
69
References
1. Anfinogenov B. V. 2015. Ethnofuturism in modern mass culture (on the example of the Ural-Volga region. Istoricheskiye, filosofskiye, politicheskiye i yuridicheskiye nauki, kul'turologiya i iskusstvovedeniye. Vo-prosy teorii i praktiki [Historical, philosophical, political and legal sciences, cultural studies and art history. Questions of theory and practice]. № 8 (58). Part. III: 13-15. (In Russ.).
2. Kârçansem M. (Kirchanov M. V.). 2016. Invention of national traditions: intellectual tactics and strategies for localizing archaic culture in modern identity (folklore and literature in Chuvash nationalism, 1960-1970s). Panorama. Scientific works of the Faculty of International Relations, Voronezh State University. Vol. XXII. P. 35-40. (In Russ.).
3. Kârçansem Makçâmë (Kirchanov M. V.). 2016. Between Essentialism and Postmodernism: Kestentin Iva-nov in Chuvash National Memory. Panorama. Scientific works of the Faculty of International Relations, Voronezh State University. Vol. XXII. P. 62-67. (In Russ.).
4. Kârçansem Makçâmë (Kirchanov M.V.). Çeçpel Missi: rozhdeniye sovetskogo diskursa v chuvashskoy literaturnoy traditsii [Çeçpel Missi: the birth of Soviet discourse in the Chuvash literary tradition]. Available from: http://ejournals.pp.net.ua/_ld/0747_turk_ii.pdf (accessed:19.03.2021). (In Russ.).
5. Kirchanov M. V. (Kârçansem Makçâmë). 2013. Hresçensen - halâh - Çâvas naci: voobrazhaya i sozda-vaya chuvashskuyu natsiyu (problemy istorii chuvashskogo natsionalizma kontsa XIX - nachala XXI veka) [Hresçensen - halâh - Çâvas naci: imagining and creating the Chuvash nation (problems of the history of Chuvash nationalism in the late XIX - early XXI centuries)]. Voronezh: Nauchnaya kniga. 244 s. (In Russ.).
6. Kirchanov M. V. 2015. Narrativy vilëm v diskurse chuvashskoy (post)modernoy literatury [Vilëm narratives in the discourse of Chuvash (post) modern literature]. Russian Journal of Nationalism Studies. № 1-2. 73 p. (In Russ.).
7. Kolcheva E. M. 2008. Etnofuturizm kak yavleniye kul'tury [Ethnofuturism as a Cultural Phenomenon]. Yoshkar-Ola: Mari State University. 164 p. (In Russ.).
8. Komissarov G. 1918. Çâvas halâhë mallala kayë-si, kaymë-si? Ёпху: [Can the Chuvash people have a future?]. Ufa. Available from: http://elbib.nbchr.ru/lib_files/0/kich_0_0000081.pdf (accessed:19.03.2021). (In Chuvash).
9. Morozov A. 2016. Ptitsa s dvumya kryl'yami [Bird with two wings]. Available from: https://gazeta-licey.ru/ science/49216-ptitsa-s-dvumya-kryilyami_(accessed:19.03.2021). (In Russ.).
10. Rozenberg N., Plekhanova E. 2005. Ethnofuturism and Ethnic Identification in the Art of Russia at the end of the 19th - beginning of the 21st century. Sovremennyye transformatsii rossiyskoy kul'tury [Modern transformations of Russian culture]. Moscow: Nauka. P. 281-302. (In Russ.).
11. Samar I. 2017. Futurism in the Ethno Style. Region. Monthly magazine about the Komi Republic. 25 dec. Available from: http://ourreg.ru/2017/12/25/futurizm-v-stile-jetno/ (accessed:19.03.2021). (In Russ.).
12. Fomiryakov G. 2018. Forgetting the past, we become spiritually poorer. Finno-ugorskaya gazeta [Finno-Ugric newspaper]. 28 aug. (In Russ.).
13. Khuzangay A. 2012. Spirit and ideas always win in the end. Irëklë Samah [Free Word]. 27 Dec. Available from: http://www.irekle.org/articles/i29.html (accessed: 19.03.2021). (In Russ.).
14. Khuzangay A. 2012. Mikhail Sespel as a Chuvash cultural hero of the 20th century. Irëklë Samah [Free Word]. 16 oct. Available from: http://www.irekle.org/articles/i25.html (accessed: 19.03.2021). (In Russ.).
15. Khuzangay A. 2012. Petr Petrov: Chuvash metaphysician. Irëklë Samah [Free Word]. 5 oct. Available from: http://www.irekle.org/articles/i21.html (accessed:19.03.2021). (In Russ.).
16. Khuzangay A. 2011. Chuvash perspective. Literaturnaya gazeta [Literary newspaper]. No 30 (6332). Available from: https://lgz.ru/article/N30--6332---2011-07-27-/Chuvashskiy-rakurs16804/ (accessed: 19.03.2021). (In Russ.).
17. Chindykov B. 2012. The disease of ornamentalism. Irëklë Samah [Free Word]. 21 oct. Available from: http://uralistica.com/profiles/blogs/2161342:BlogPost:166838 (accessed: 19.03.2021). (In Russ.).
18. Shibanov V. 2017. After Ethnofuturism: About Today's Udmurt Literature. Literaturnaia Rossiia [Literary Russia]. No 17. Available from: https://litrossia.ru/item/10008-viktor-shibanov-posle-etnofuturizma-o-se-godnyashnej-udmurtskoj-literature/ (accessed: 19.03.2021). (In Russ.).
19. Shibanov V. 2007. Ethnofuturism: Between Archaic Myth and European Postmodernism. Vestnik Ud-murtskogo Universiteta [Bulletin of the Udmurt University]. No 5: 163-168. (In Russ.).
20. Iakovlev Iu. 1999. An isolated person as a type of personality, lacking in the Chuvash culture. Problemy natsional'nogo v razvitii chuvashskogo naroda [National problems in the development of the Chuvash people]. Cheboksary. P. 205-218. (In Russ.).
21. Anderson B. 1983. Imagined Communities: Reflections on the Origin and Spread of Nationalism. London: Verso. 256 p. (In Eng.).
22. Kârçansem M. (Maksym W. Kyrchanoff). 2015. National Futurism and invented traditions of Chuvash Identity. Opstestvenite promeni vo globalniot svet. Vtora megunarodna naucna konferencija = Social change in the global world. Second International Scientific Conference. Goce Delcev University in Shtip, Republic of Macedonia. P. 965-980. (In Eng.).
23. Kârçansem M. 2016. From suicide of revolutionary to symbolic communication with the world of the dead (death in the modern Chuvash identity). The New Past. No 4: 84-98. (In Eng.).
24. Kyrchanoff M. W. 2017. Difficulties of mental mapping of Historical time in the Chuvash national identity: cultural continuities and intellectual failures. Social Evolution & History. Vol. 16. No 1: 128-155. (In Eng.).
25. Kyrchanoff M. 2017. Imagining Chuvash historical time: historical continuities and intellectual failures. Tractus Aevorum: эволюция социокультурных и политических пространств. Vol. 4. No 2: 134-155. (In Eng.).
26. Hobsbawm E., Ranger T. (eds). 1983. The Invention of Tradition. Cambridge: Cambridge University Press. 324 p. (In Eng.).
Received 20.03.2021
70
