CC BY
105
Вестн. Моск. ун-та. Сер. 21. Управление (государство и общество). 2012. № 1
ИЗ ИСТОРИИ УПРАВЛЕНИЯ
Е.Л. Кузьмишин
КОНТРРЕФОРМЫ 1880-1890 гг. В РОССИИ
В КОНТЕКСТЕ ТЕОРИИ ИСТОРИЧЕСКИХ ЦИКЛОВ
Статья посвящена теоретическим аспектам функционирования имперского государственного устройства в России в 1880—1890 гг. с точки зрения теории исторических циклов и тенденций развития социально-политической и религиозно-культурной общественной мысли данного периода. Значение и историческая сущность контрреформенного периода анализируются в контексте отказа от ряда отличительных свойств империи как модели государственного устройства.
Ключевые слова: Александр III, контрреформы, система, циклы, империя.
The article discusses the theoretical aspects of the functioning of the imperial state in Russia in 1880— 1890's in the context of the historical cycles theory as well as the developmental trends of the social, political, religious and cultural models of common ideology of the period. The meaning and historical essence of the period become subject to analysis in the perspective of refuse from a series of essential qualities of the empire as a state model.
Key words: Alexander III, counter-reforms, system, cycles, empire.
При изучении социально-политических аспектов взаимоотношений государства и общества в России в период правления Александра III, в общем и целом довольно подробно и многосторонне исследованный отечественными и зарубежными специалистами и широко представленный в тематике научной литературы, внимание современных исследователей все чаще обращают на себя те стороны общественных процессов, которые позволяют поместить Российскую империю того времени в контекст глобальных исторических процессов и общих тенденций развития европейского социума1.
В этой связи особое значение приобретает соответствие исторических реалий данного хронотопа ключевым понятиям глобального исторического процесса и историософии. По мнению совре-
Кузьмишин Евгений Леонидович — аспирант кафедры политической истории факультета государственного управления МГУ имени М.В. Ломоносова; e-mail: [email protected]
1 См.: Пайпс Р. Русская революция: В 3 кн. М., 2005; Хардт М., Негри А. Империя / Ред. Г.В. Каменская. М., 2004; Ливен Д. Россия как империя и периферия // Россия в глобальной политике. 2008. № 6.
менного исследователя Х.-У. Гумбрехта, «в парадигме историзма Прошлое, превращенное в идеи, было "пространством опыта", при условии, что мы можем выявить "законы" исторических изменений, которые позволят нам адаптировать прошлый опыт к новым, иным условиям Настоящего и Будущего. И напротив: присутствие Прошлого в новом расширяющемся Настоящем (то есть обобщенная "современная история"), конечно же, не играет роли в мире идей. Новое Прошлое, присутствующее в расширяющемся Настоящем, — это уже не Прошлое, о котором мы размышляем (точнее, не Прошлое, единственная польза и привлекательность которого состоит в возможности размышлений о нем), но Прошлое, которое способно непосредственно воздействовать на наши чув-ства»2. Применительно к современным исследованиям в области социальной и политической истории России этот тезис приобретает особую важность ввиду несомненного наличия определенных параллелей между различными аспектами развития российского общества в разные исторические эпохи, а следовательно, возможности прогнозирования социальных тенденций, направленных в обозримое будущее.
Одним их таких ключевых понятий на протяжении всей российской истории и, в частности, в период 1880—1890 гг., является понятие «империя» и совокупность его трактовок и восприятий в различных слоях российского общества.
Существующие в современной исторической и политологической науке определения имперского устройства выделяют два основных типа империй: империи-конгломераты и империи-иерархии. Империи первого типа характеризуются следующими основными чертами: «политическое объединение разнородных этносов... не связанных между собой общностью экономических, культурных (в том числе религиозных) зависимостей... создаются как правило военным путем, и их целостность поддерживается прямым использованием военной силы... возникнув, такие империи, как правило, не обладают внутренними структурными связями, очень непрочны и легко распадаются...». Ко второму типу относятся следующие свойства: «объединение народов (государств) с разным уровнем подчиненности и вовлеченности в общую структуру политического, экономического, социального, культурного пространств, составляющих... систему взаимодействующих частей целого... Религиозный фактор обычно не имеет решающего значения»3. Российская империя, в особенности на пике своего внутреннего развития и
2 Гумбрехт Х.-У. «Современная история» в настоящем меняющегося хронотопа // Новое литературное обозрение. 2007. № 83. С. 23.
3 Феоктистов Г.Г. Империя как тип структурного деления мира: методология (опыт классификации) // Общественные науки и современность. 2000. № 2. С. 107.
внешнеполитического влияния традиционно относится специалистами к так называемому «смешанному» типу, подразумевающему сочетание характеристик, свойственных обоим типам имперского государства4. Как следует из приведенных определений, империи в целом и Российская империя, в частности, характеризуются в социально-культурной области комплексом специфических взаимоотношений между имперским Центром и периферией, основанных не только на политических, но также и культурных, и религиозных факторах.
Рассуждая о различных периодах существования Российской империи, Д. Ливен подчеркивает, что «русские в целом усвоили европейский взгляд на историю и прогресс. Неевропейцы перестали считаться просто язычниками и не заслуживающими доверия грабителями: теперь к ним относились просто как к отсталым народам и, следовательно, потенциальным объектам для цивилизующей миссии»5. Несмотря на то что далеко не все в российской истории возможно объяснить с точки зрения взаимоотношений имперского Центра и периферии, этот фактор является одним из наиболее значимых в общей оценке политического и социального развития страны. При этом определяющими влияние данного фактора величинами на протяжении всей российской истории являлись наличие единой государственной власти (императора) в имперском Центре и единой государственной идеологии, основанной на государственной православной церковной доктрине. В разные исторические периоды вокруг данных идеологических центров формировались различные системы взаимоотношений, подверженные влиянию разнообразных внешне- и внутриполитических сил. Например, во второй половине XIX в. «в русском образе мышления всегда присутствовал националистический перекос, подчеркивавший русскую уникальность, но главным источником этой уникальности всегда предполагались православие и славянство»6, в то время как первая половина этого века характеризовалась ситуацией, при которой «территориальная децентрализация достигла наивысшей точки, обширные области империи обладали хартиями, которые давали их обитателям гораздо большую свободу политического самовыражения, чем в любой части собственной России»7.
Занимаясь изучением периода правления Александра III и контрреформ 1880—1890 гг., невозможно избежать обращения к теории исторических циклов и самому понятию чередования реформ и
4 См.: Ливен Д. Россия как империя и периферия. С. 51.
5 Ливен Д. Российская империя и ее враги с XVI века до наших дней. М., 2007. С. 202.
6 Там же. С. 205.
7 Пайпс Р. Русская революция: В 3 кн. М., 2005. Т. 1. С. 11.
контрреформ в российской истории. Данная теория разработана А.Л. Яновым8 и активно используется в современной российской исторической и политологической науке. В настоящее время основными рассматриваемыми концепциями в рамках этой теории являются концепция долгих модернизационных циклов мобилизации/ либерализации Р. Вишневского и концепция кратких циклов политических реформ и контрреформ А.Л. Янова, разрабатывавшаяся также В. Лапкиным и В.И. Пантиным9. Они претендуют, если не на объяснение, то, по крайней мере, на определенную структуризацию знаний и умозаключений относительно политико-культурного развития страны на том или ином историческом этапе.
С точки зрения данного подхода история Российской империи второй половины XIX в. представляет собой период быстрого чередования коротких циклов, начавшегося по завершении так называемого «долгого цикла петровской модернизации» и представленного следующими временными рамками: «II цикл: реформы (1859—1874) — переход к контрреформам (1874—1881) — контрреформы (1881—1894) — переход к реформам (1894—1905)»10. Несмотря на определенную динамику и периодическую смену «реформенных» периодов «контрреформенными», в общем и целом, данный период традиционно считается временем доминирующего консерватизма, «сворачивания» европейски ориентированных политических и социальных реформ, идеологической ортодоксии и даже обскурантизма. Несомненно, такая характеристика чрезмерно упрощена, однобока и не вполне соответствует историческим реалиям, однако она все же бесспорно отражает общий вектор развития общества в сторону укрепления империи изнутри в ущерб ее открытости и устремленности вовне. Оценивая эту эпоху с точки зрения взаимоотношений между имперским Центром и периферией, приходится признать справедливой меткую ее характеристику, данную К.Н. Леонтьевым: действительно, Россия была «подморожена»11, причем не столь важно, «немного» или нет, но весьма глубоко и всеобъемлюще, поскольку в данном случае речь идет о «подмораживании» как политическом, так и социальном.
Определенно в данном случае можно говорить о некоторой смене парадигмы социального устройства, которое уровнем централизации и концентрации всех возможных рычагов влияния на все сферы жизни в государстве значительно удалилось от концепции империи и даже существенно приблизилось к своеобразному
8 См.: Янов А.Л. Тень Грозного царя. Загадки русской истории. М., 1996.
9 См.: Розов Н.С. Циклы российской истории: анализ порождающего механизма // Гуманитарные науки в Сибири. 2006. № 1. С. 57.
10 Там же. С. 59.
11 См.: Леонтьев К.Н. Восток, Россия и Славянство. М., 2007.
варианту «Московского царства» на новом историческом витке. «Слова Александра I о просвещении, о свободе, идущей с окраин, об уникальности и неповторимости населяющих Империю народов (впрочем, последнее не раз говорилось еще Екатериной) теперь стали революционной крамолой»12, — пишет В.А. Сендеров. Вне всякого сомнения, данная тенденция являлась реакцией как на внутренние потрясения и недавние трагические события в истории страны, так и на европейские революции и прочие бурные социальные процессы в Европе середины XIX в. Однако остается фактом, что контрреформационный цикл 1880—1890 гг. в Российской империи обозначил отход от принципов социального устройства, установившихся в предыдущие царствования. Причины этого явления различные исследователи видят в разных факторах, в частности, в том, что значимого и долговременного успеха модерниза-ционных процессов достичь не удалось, поскольку этому способствовали «унизительная отмена победительного Сан-Стефанского договора с Турцией, острые внутренние конфликты, терроризм народовольцев в 1870-х гг.»13.
Параллели данному историческому циклу можно также увидеть в предшествующих периодах российской истории, когда активное развитие экстенсивного имперского строительства одновременно порождало отношения относительной либерализации в политической и социальной сферах, а также в сфере культуры.
С точки зрения социальной и культурной Россия данного периода также претерпевала изменения, обусловленные сменой политического курса и парадигмы общественных отношений. При несомненно большой роли, которую играла в российской идеологии и культуре секуляризация и европеизация, традиционно отождествляемые с XIX в., циклическое развитие политических и социальных отношений накладывало свой отпечаток и на ход этого процесса, достигая периодических кульминаций, за которыми неизменно следовала смена ориентиров и нарастание противоположных тенденций, в первую очередь знаменовавшихся кризисом духовных и религиозных ценностей, периодами «вольнодумства» и тяги к «смене вех», культурных и политических целей и ориентиров. В условиях ужесточения управления и концентрации власти в Центре данные процессы просто не могли проходить безболезненно, в частности порождая протестные настроения и приводя к формированию организационно оформленных протестных групп. Это было также сопряжено с радикализацией сциентизма и нигилизма в качестве популярной в среде интеллигенции идеологии14.
12 Сендеров В.А. Общество и власть в России // Новый мир. № 12. 2005. С. 65.
13 Розов Н.С. Указ. соч. С. 60.
14 См.: Синелина Ю.Ю. О циклах изменения религиозности образованной части российского общества (начало XVIII в. — 1917 г.) // Социс. 2003. № 10. С. 38.
С другой стороны, в религиозно-культурной области чередование кратковременных реформенных и контрреформенных периодов и связанная с ним ощутимая социальная нестабильность способствовали распространению разнообразных мистических идей и возникновению определенного религиозного синкретизма. Однако «поскольку смесь разных истин в сумме истину не дает и любая эклектика поверхностна, верить во все — значит, не верить ни во что, то те, в ком есть потребность веры, возвращаются в историческую религию, в нашем случае — в православие»15, что довольно своевременно укладывалось в контекст общей централизации и делиберализации всех сфер общественной жизни в стране.
Говоря о сущности контрреформ, А.Л. Янов утверждает: «Система стремительно трансформируется, пытаясь одним лихорадочным броском, перенапрягая все силы и ресурсы, выйти на качественно новый уровень экономической эффективности — догнать и перегнать окружающие ее народы. И в определенном смысле достигает этого. Это тоже реформа своего рода, исключительно масштабная, последовательная и радикальная. Но поскольку вектор ее развития не направлен вперед, а обращен вспять, мы имеем право назвать ее контрреформой»16. Распространяя это определение за пределы экономической сферы, необходимо подчеркнуть, что период контрреформ в России в конце XIX в. был в значительной степени антиимперским в силу противоречия главному вектору имперского развития, суть которого заключалась в распространении политического и культурного влияния России в западном мире, в сохранении высокой степени интегрированности страны в западное сообщество, осуществлении определенной степени вестернизации внутри страны.
Естественно, данный виток российской истории не может рассматриваться вне исторического контекста и, в частности, тенденции общественной, религиозной и культурной жизни страны в рассматриваемый период были подготовлены всем ходом развития общественных отношений и социальной мысли 1850—1870 гг., например славянофильским движением, пусть и либеральным по своей сути, но вполне консервативным по своим проявлениям. Объекты критики славянофилов и государственной идеологии периода контрреформ 1880—1890 гг. в значительной степени совпадают, это «нападки на современное западное общество за его материализм, индивидуализм и антиклерикализм»17. Таким образом, консервативная националистическая доктрина (ориентированная
15 Там же. С. 39.
16 Янов А.Л. Указ. соч. С. 129.
17 ЛивенД. Российская империя и ее враги с XVI века до наших дней. С. 392.
на официальное православие и радикально монархическая) в качестве официальной государственной идеологии Российской империи в рассматриваемый период, являясь, по своей сути, антиимперской, тем не менее имела корни в истории страны и служила цели консолидации различных слоев общества на определенном этапе исторического цикла.
Закономерным последствием контрреформенного периода в истории страны стали потрясения начала ХХ в., вполне согласующиеся с теорией об исторических циклах и закономерно вытекавшие из диспропорций политических и общественных процессов.
Список литературы
Гумбрехт Х.-У. «Современная история» в настоящем меняющегося хронотопа // Новое литературное обозрение. 2007. № 83.
Леонтьев К.Н. Восток, Россия и Славянство. М., 2007.
Ливен Д. Российская империя и ее враги с XVI века до наших дней. М., 2007.
Ливен Д. Россия как империя и периферия // Россия в глобальной политике. 2008. № 6.
Пайпс Р. Русская революция: В 3 кн. М., 2005.
Розов Н.С. Циклы российской истории: анализ порождающего механизма // Гуманитарные науки в Сибири. 2006. № 1.
Сендеров В.А. Общество и власть в России // Новый мир. 2005. № 12.
Синелина Ю.Ю. О циклах изменения религиозности образованной части российского общества (начало XVIII в. — 1917 г.) // Социс. 2003. № 10.
Феоктистов Г.Г. Империя как тип структурного деления мира: методология (опыт классификации) // Общественные науки и современность. 2000. № 2.
Хардт М, Негри А. Империя / Ред. Г.В. Каменская. М., 2004.
Янов А.Л. Тень Грозного царя. Загадки русской истории. М., 1996.
